Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

– А-а-а!!!

Мой крик улетел в небо. Я ведь верила, что мы сможем всё исправить, я позволила себе надеяться, что на свете есть справедливость! Всего лишь несколько мгновений, но я верила в это, а теперь верить не во что. Восторжествовало зло. Прекрасное внешне и уродливое в своей сути. Порывисто обернулась к Вайторису. Он все еще держал в руках чашу с кровью Орканиса.

– Три стихии – это ведь тоже неплохо, – глухо произнес он и сделал глоток…

Мгновение на башне царила тишина, и вдруг мир взорвался огненным всполохом. Всего лишь секунду я видела искаженное болью лицо огневика:

– Вот Тьма, – прохрипел он. – Совсем забыл, что стихия должна быть отдана добровольно. Мог использовать девчонку, они бы сами всё… Забыл… Дурак…

А затем его надрывный крик утонул в ревущем пламени. Оно в один миг охватило стены, башни, внутренние покои, навсегда превращая Белый замок в Черный. Испепелило всех, кто оставался в под крышей хранилища Граней. Огонь опалил меня, и стихия, стремясь сохранить свою носительницу, накрыла меня плотной сферой. Как и куда делся Вайторис, я не видела. Вообще ничего не видела, сознание плавало в вязкой топи боли от ожогов. Но родная сила исцеляла, латала раны на моем теле.

Очнулась я, когда уже все стихло. Открыла глаза и не узнала замка. Гарь, копоть, разрушения, запах паленого мяса. Только Кристалл Реальностей висел в воздухе на прежнем месте. От Орканиса тоже ничего не осталось. Там, где он умер, ныне остались лишь покореженные оплавленные перила. Плохо соображая, оглушенная я спустилась вниз по лестнице, прошлась по почерневшему замковому двору, но остановилась, зябко обняв себя за плечи. Не понимала, куда идти, что делать дальше? И как вообще выбраться из Хранилища Граней, я тоже не могла понять. Разум отказывался повиноваться. Слишком много всего…

– Живая.

Я обернулась и уставилась на огневика. Он все-таки выжил, только… Еще недавно красно-рыжие волосы окончательно покраснели, став похожими цветом на кровь. Карие глаза налились цветом спелой вишни. И я вдруг поняла. Изменение сути! Вайторис силой забрал чужую силу. Для этого нет и не может быть обоснований. Дар можно только передарить, но не украсть, ни отнять его нельзя, это преступление, которое карается утратой собственной сути! Вайторис утратил дар Созидания, преступив закон Мироздания. Он больше не творец. Но… кто же он теперь? Огляделась вокруг, вновь рассмотрев разрушения, устроенные пожарищем.

– Разрушитель, – прошептала я.

– Похоже на то, – ответила Вайторис, не сводя с меня взгляда. – Но теперь мне не обойтись без тебя, Ирис. Ты будешь жить, и будешь жить столько же, сколько и я, а я собираюсь жить вечно. Только ты ведь не будешь помогать мне, да, маленькая? Непременно решишь отомстить за всех. Можно просто подтереть тебе память, но это так ненадежно. Ты должна забыть всё раз и навсегда, а когда память исчезает? Правильно, когда умирает тело. Возродить смогу. Не обязательно быть Созидающим, чтобы вернуть жизнь в тело. Было бы только тело, а оно есть. Тьма, а идея была ведь хороша. – Он усмехнулся, ухватил меня за руку и откинул к стене, после подошел вплотную, оглядел в очередной раз: – Всё, как я люблю. Мы обязательно поладим, Ирис, уверен в этом. До встречи, моя будущая любимая.

Пальцы убийцы сдавили мне горло.

– Будь проклят… – просипела я, и жизнь, теплившаяся во мне, прервалась…

Запястье обожгло болью. Дернула руку, кто-то упал рядом, и я расслышала сипение. Тейда лежала на дне кареты, впившись пальцами себе в горло. Она задыхалась, и сквозь хрипы до меня донеслось:

– Будь… проклят… будь… проклят…

Провидица застряла в моем воспоминании. Она всё еще переживала то, что я пережила.

– Тьма, – выдохнула я и рванула дверцу кареты. – Скай! Ска-ай!

– Господин! Что с ним?

Карета остановилась, я выскочила наружу и бросилась вперед, туда, где слышны были возбужденные голоса леоров. Но еще не добежав, услышала приглушенный голос Аквея:

– Я в порядке.

– Вы упали, господин…

– Что случилось, Скай?

Я остановилась на мгновение, понимая, что мой водник тоже пережил мгновения прошлого, снова увидел всё своими глазами.

– Я видел прошлое, – словно отзываясь на мои мысли, ответил Скай.

– Скай! – выкрикнула я, привлекая внимание. – Тейда! Ей плохо!

– Тьма, – выругался водник. – Все-таки влезла…

Он вырвался из кольца своих людей, на мгновение остановился, обжег меня полубезумным взглядом и помчался к карете. Леоры последовали за ним, а я осталась стоять, пригвожденная к месту осмысливанием увиденного, благодаря провидице. Из горла вырвался хрипловатый издевательский смех. Один из магов остановился, с недоумением и настороженностью разглядывая меня, и я вцепилась в его рукав. Заглянула в лицо, толком не видя его.

– Противостояние стихий! – выкрикнула я. – Понимаешь? Всего лишь проклятое противостояние стихий!!! Он позавидовал усилению соперника и решил стать могущественней его! В этом всё дело, понимаешь?!

– Лейда Ирис, я не понимаю…

– А я понимаю! Понимаю, Тьма его задери!!! Проклятый предатель уничтожил всех, кто был ему близок только ради того, чтобы доказать, что он может стать еще сильней, чем его друг! Слияние подменил воровством и был наказан! Убил всех, ВСЕХ!!! И себя он тоже убил, и всё из-за вечного противоборства огня с водой! А я была для него вызовом, всегда вызовом! Потому что принадлежала извечному сопернику… Бесконечный Хаос! – я снова расхохоталась. – «Я тебя сотворил». «Я сотворил тебя для себя». Лжец! Всегда лжец!!! Он ничего не мог во мне изменить! Чтобы менять, нужно быть творцом, а он утерял этот дар. Я не изменилась ни на толику со дня своего рождения. Тело, лицо – они всегда принадлежали только мне! «Всё, что мне нравится…». Да ему нравилось всё это, – я ударила ладонями по бедрам, – потому что он помнил, что меня любил Регинис! Даже после смерти водника мерзкое чудовище продолжает соперничать с ним! Он мог просто использовать меня для встречи возвратной волны, но женился, влюблялся, желал, ревновал, тащил в свою постель, хотя для утех у него целое крыло наложниц. Противостояние стихий, понимаешь?! Всё дело в противоборстве воды и огня! День за днем, год за годом Вайторис продолжает соревноваться с мертвецом! И боится сдохнуть. Цепляется за свою никчемную пустую жизнь зубами, вырывает себе еще один год, еще одно столетие. Высасывает энергию Отражений, чтобы не утратить свою поганую красоту, чтобы оставаться молодым вечно! Гадкий червь, который грызет плоть этого мира. Он хотел стать богом, а стал тенью. Как же ты был разочарован, ублюдок, да?! Вайторис, ты всего лишь падаль! Ненавижу. Ненавижу и проклинаю каждый твой вдох, каждую минуту бесконечной и никому не нужной жизни… Проклинаю!!!

Оттолкнув от себя ошеломленного водника, я, покачиваясь, побрела в темноту. Да как такое возможно? Как?! Стоп! Я остановилась и, мучительно морщась, потерла виски. Значит, папа первым решил использовать Грани, как оружие уничтожения Созидающего. Мудро. Зачем побоища и драки? Всего лишь отсеки от потока, и творец умрет сам. Не вышло, Вайторис успел. Это я уже знаю. Он решил заменить отца мной, и папа позволил убить себя, чтобы уйти в подпространство. Так что же он там успел сделать?

– Мир с холмом, – прошептала я.

Мир с холмом не воспоминание, это маленькая реальность, и она всегда со мной. Что там сказал Вайтор? Если бы не твой папаша… Отец связал нас! Он стал тем воспоминанием, которое всегда возвращает меня. Великая Тьма, папа не умер! Он избрал иную форму существования! Вайторис убил его тело, но дух жив, пока жива я, и он обитает в реальности с Зеленым холмом! Мой отец всегда был рядом, всегда направлял и помогал, учил, подсказывал… Понял ли папа задумку бывшего друга еще тогда? Скорей всего, да. Хотя и Вайторис мог сказать, считая, что Терраис у него в руках, он ведь так любит восхищение. Слишком охотно делился с нами на башне с Гранями своими откровениями, хвастал. В любом случае, это уже не важно. Отец понимал, что открыл огневику еще одну возможность, как легко и достаточно быстро ослабить и избавиться от творцов. Понимал, что они проиграют. «У Тера всегда всё получалось», – так сказал Орканис. Должно быть, папа уже знал, что Вайтор обречен на утрату своей сути, и знал, что потребуется Созидающий. А я самый верный вариант! Тогда он и решил стать моей памятью и помощником. И Скаю подсказал, как избавить меня от дара огневика!

– Цветы! – воскликнула я, останавливаясь.

Злой смех снова сорвался с губ. Лжец! Низкий мерзкий лжец! Но каково придумал! Отсек от Граней! Он всего лишь отсек меня от Граней и блокировал силу, полученную благодаря его крови. У меня же начали седеть волосы, даже сомнений не было, что наказание работает. Но это всё были мелочи, потому что, дождавшись, когда я начну увядать, он бы вновь позволил потоку из Отражений соединиться со мной. И тогда вернулась бы и молодость, и красота, а моя вера в его могущество только еще больше укоренилась. Проклятый кукловод! Всегда дергал за веревочки, всегда вел так, как ему было выгодно. Не-ет, останься я под крышей черного замка, и мне бы ничего не угрожало, уж точно не смерть. Но…

Но Скай, который оказался потомком Строма, выкрал меня. И по мере пробуждения моей родного дара, моя сила заполняла опустевшее от энергии Отражений места. «Слияние – это обновление». Слияние довершило очищение, и естественная стихия заполнила меня, полностью остановив разрушения тела. Бесконечный Хаос! Орканис был прав, и Регинис мог бы жить… Но он опасался, что может проиграть, и тогда для меня это закончится плохо, потому позаботился о будущем и отдал свой дар малышу Строму и его потомкам. Тьма! «Дар можно только передарить». Вайтор не смог бы получить стихию воды, потому что она уже была отдана! Там на башне уже всё было зря…

И вновь я расхохоталась. Смеялась, содрогаясь всем тело, утирала набежавшие слезы и никак не могла остановиться. «Выживи», – вот что мне сказал Регин, и он знал, что я буду жить, потому что: «Ты был из всех нас менее прилежным учеником». Регинис и Орканис понимали то, что у Вайториса ничего не получится. «Зато получал от жизни удовольствия», – он предпочел развлечения, а потому забыл, что дар Созидания невозможно забрать силой, и вспомнил слишком поздно. Зато его друзья знали, что придет расплата, и она пришла! Наверное, они думали, что украденный дар уничтожит вора, но Вайторис был слишком силен, и его отбросило в последнюю лже-реальность, которую он создал на грани жизни и смерти – вечно горящий замок. Должно быть, именно это и спасло его, защитило, как скорлупа от собственной стихии, утратившей контроль. Что лучше разжигает пожар, как не приток воздуха? Выжил и вернулся с измененной сутью, нашел меня, убил, чтобы уничтожить малейшую угрозу воспоминаний и мести. После возродил, однако тут начал действовать другой паучок, засевший в моем сознании. Папа заставил вспомнить, и покатилось колесо по бесконечному кругу. «Если бы не ты и твой папаша…».

– Ха-ха, – я обессилено опустилась на траву, утирая слезы. – Каков дурак! Так обмануться в своих надеждах! Ха-ха…

– Ирис!

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Это был Войтер. Он немного запыхался, похоже, бежал за мной. Огляделась. Вдали виднелись магические светляки, освещавшие отряд. Удалилась я немало.

– Где Скай? – спросила я.

– Занимается лейдой Тей. С ней такого еще никогда не было, – ответил Войт.

– Не для нее были эти воспоминания, – я покачала головой и отвернулась от маленьких фигурок, сновавших вдали.

– Зачем вы ушли? Одна, во тьме, – Войтер приблизился. – Я слышал ваши вскрики… Плохо?

– Не так, как девятьсот лет назад, – усмехнулась и сделала еще несколько шагов вперед. – Мне нужно побыть одной, Войтер.

– Я не помешаю, – заверил меня молодой леор. – Просто побуду недалеко, пригляжу за вами.

Почувствовав легкое раздражение, я вновь развернулась к нему, сократила разделявшее нас расстояние и заглянула в глаза. Водник смотрел открытым честным взглядом.

– Зачем тебе это нужно, Войт? – спросила я, не скрывая досаду.

– Вы моя госпожа, и я должен заботиться о вашем благополучии, это подразумевает не только помощь, но и охрану, – ответил маг.

– Мне никто не угрожает, – отмахнулась я. – А от того, кто действительно опасен, ты бессилен. Оставь меня наедине с собой. Я скоро вернусь к отряду. Если я понадоблюсь Скаю, он найдет меня…

– Нет, – коротко, но непреклонно ответил Войтер.

– Тьма, Войтер!

– Я предан моей госпоже и послушен ее воле, но мой долг велит мне сейчас остаться глухим к приказу лейду Аквей, – ответил водник, разом отмахиваясь от моих пожеланий.

Я поджала губы, испепеляя его взглядом, после махнула рукой:

– Да и Тьма с тобой, твердолобый.

– В гневе вы так же хороши, как и в радости, – с неожиданной обезоруживающей улыбкой ответил леор. – Отчего вы так хороши, лейда Ирис?

Снова остановилась. Уже более осторожно вернулась к нему, но встретилась всё с тем же открытым взглядом, протяжно вздохнула и постаралась говорить как можно мягче:

– Войт, тебе лучше не задавать мне таких вопросов.

– Я знаю, – кивнул он. – Скайрен злится. Но я ведь не встреваю меж вами, всего лишь любуюсь издалека. Со стороны отлично видно, что и вы глаз с господина не сводите, как и он с вас, терзать вас притязаниями я не буду. Даже обещаю разлюбить однажды.

– Тьма, Войт! – воскликнула я. – С чего ты влюблен? Когда я целовала тебя, мне отказал разум. В то мгновение я вообще себя не осознавала, так зачем же ты держишься за то воспоминание?!

– Оно лучшее, что у меня есть, – он ответил улыбкой. – Но я влюбился в женщину сильную духом, против которой восстал весь свет. Меня восхитила и покорила сила вашего духа. Давали отпор всем и каждому. А то, что случилось в тот раз… Это заставило кровь вскипеть, и я бы вновь сжал вас в объятьях, но… Я не буду умолять вас – это унизительно. Не буду вырывать силой – это мерзко. И не посмею добиваться ухаживаниями – это предательство, а я верен своему господину. Нет, Ирис, я продолжу любоваться издалека и однажды, наверное, этот день настанет, когда я проснусь и пойму, что к тебе в моей душе осталось лишь восхищение. Если Мунн смог любить, не приближаясь, то с чего не смогу этого делать я?

– И это было худшей из пыток, – прозвучал мрачный голос за спиной Войтера. Следом на голову молодого леора обрушился удар, и он повалился на землю.

– Войт! – воскликнула я, но передо мной тут же выросла мужская фигура. Я вгляделась в знакомые черты и изумленно произнесла: – Леор Мунн?!

Он криво ухмыльнулся:

– Не ожидала, гадина? А я за тобой. Довольно ты нас всех водила за нос. Зачаровала Аквея, прельстила.

Я сделала шаг назад, помимо воли давясь смешком. Трава, повинуясь мне, потянулась к ногам мужчины, оплели их, мешая сделать следующий шаг.

– Хорошо, – произнесла я, останавливаясь. – Я – гадина. Я зачаровала, обольстила, обманула. Но разве ты не выиграл от этого? Сейчас ты женат на женщине, которую так долго любил, так почему идешь за моей жизнью, вместо того, чтобы наслаждаться ею? Разве не пристало молодым супругам воздавать честь страсти на ложе?

– Честь страсти?! – Мунн повысил голос. – Она несчастна! Эйволин плачет целыми днями, гонит меня прочь. Она говорит, это я виновен в том, что мы женаты.

– И за это ты решил отомстить мне? – усмехнулась я.

– Она была почти женой главы клана, женщиной, которая стала легендой еще при жизни, – ожесточенно произнес несчастный муж. – Но явилась ты и забрала у нее и мужчину, и славу…

Не выдержала. Я расхохоталась в лицо еще одному мстителю и убийце. С этого мгновения я окончательно перестала сочувствовать Эйволин. Она ведь уже знает, что не имеет отношения к пророчеству, увидела, что это правда, но всё еще льет слезы по утраченной доли великой спасительницы мира?!

– Да пожри тебя Хаос, Мунн! – воскликнула я. – Возвращайся и передай своей жене, что спасительницами не становятся за просто так. Это целое испытание. Увлекательное и совершенно безобидное. Ей стоит потерять всех родных и близких за тридцать дней, увидеть их гибель своими глазами. Повыть над сгоревшим телом любимого брата, которого оставила живым всего четверть часа назад, увидеть, как погибает мать, спасая ее, держать в руках прах своего возлюбленного, стать свидетелем того, как перерезают глотку другу, обгореть в пожарище, потом умереть и воскреснуть ненавидимой всем миром. Вот тогда она может считать себя достойной чести спасти мир и мечтать о любви лучшего мужчины. А пока она всего лишь пустоголовая кукла с непомерными желаниями и верой в собственную значимость.

– Она – лучшая из женщин! А ты лишь ядовитая тварь! – выкрикнул слабовольный дурак.

– Ты думаешь, моя смерть подарит тебе ее любовь?

– Я думаю, что твоя смерть подарит ей покой. Она будет отомщена, – я услышала, как звякнула сталь, но осталась стоять на месте, глядя в глаза Мунну.

– Ну, вот и всё, – усмехнулась я. – И плевать на мир, и на господина, и на всех остальных. Всего лишь желание добиться благосклонности от юбки. Только ведь она не повернется к тебе, она помчится утешать вдовца. Ты готов вернуть любимую другому?

– Я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива! – выкрикнул водник, и в меня полетел нож…

Напоролся на водяную фигуру и упал на траву. Одновременно с броском, Мунна обхватил сзади Войтер, успевший прийти в себя. Он повалил на землю несостоявшегося убийцу и просто несчастного мужчину, ударил по лицу, но голос Аквея остановил молодого леора:

– Оставь его, Войт.

Войтер нехотя слез с Мунна и отошел в сторону. Скай неспешно приблизился к воднику, еще недавно служившему ему, сжал пальцами горло и вздернул вверх, ставя на ноги.

– Ты хотел убить мою жену, – пугающе спокойно произнес Аквей. – Ты пришел за жизнью моей женщины… Ты сильно дорожишь своей супруги?

– Ты не тронешь ее! – вскрикнул Мунн, бледнея.

– А почему нет? – вздернул брови Скай. – Ты же можешь трогать мою жену, почему я не могу трогать твою? Она всё еще принадлежит моему клану, и решать ее судьбу могу только я. Так вот я вижу в лице Эйволин Мунн подстрекателя к убийству. Это преступление приравнено к самому убийству, так что умрете вместе, как и полагается добрым супругам.

– Ты и так сделал ее несчастной, ты отнял всё…

– Это «всё» принадлежало мне! – заорал вдруг Скай. – И только мне решать, кому отдать себя, свой замок и свою любовь! Не честолюбивая курица, ни ее идиот-муж не смеют указывать мне, кто должен носить мое имя! Вы признаны виновными и приговорены. На этом всё.

– Из-за этой твари…

Мунн не договорил, он захрипел в руках главы своего клана.

– Не смей поносить эту женщину, – отчеканил Скай. – Свою жену называй, как хочешь, но мою не смей оскорблять даже в мыслях!

– Скай, – позвала я. – Он просто запутался.

Аквей резко обернулся, обжег меня яростным взглядом и ответил, четко разделяя слова:

– Со своими леорами я разбираюсь сам. Когда-то ты не имела ничего против.

Я подняла руки.

– Делай, что хочешь.

– Благодарю, – ответил Скай. – Войт, проводи мою супругу к карете. И, – тон Созидающего чуть смягчился, – спасибо, что не позволил ей уйти одной.

Войт приложил ладонь к груди и поклонился. После предложил мне руку.

– Достаточно просто идти рядом, – тут же произнес Скай. – Я скоро вернусь.

Он и Мунн исчезли, мы с Войтером переглянулись, я все-таки взяла его под руку, и леор хмыкнул. Но склонил голову и сделал приглашающий жест вперед.

– Что с головой?

– Уже даже не болит, благодарю, лейда Ирис, – ответил мужчина, улыбнувшись, и мы направились к отряду.

Глава 20. День двадцать пятый

Начало этого дня мы встретили со Скаем вдали от всех. Сидели на берегу острова посреди океана, смотрели на лунные блики в воде, слушали шелест волн и молчали. На душе царило умиротворение, несмотря на то, что решающий час всё ближе. Пальцы наших рук переплелись сами собой, но даже без этого ощущение близости было невероятно сильным. Я опустила голову на плечо моего водника и тихо вздохнула.

Последние дни оказались неожиданно спокойными. Впрочем, возможно, дело было в том, воспоминания больше не терзали меня, теперь я знала всё, что когда-то произошло со мной. И то, как познакомилась с Торном во время своего появления на землях его клана, чтобы передать послание Вайториса, и то, как восторженный взгляд зеленоглазого юноши стал толчком к пробуждению воспоминаний. Вспомнила другие свои жизни, и ту ложь, которую каждый раз рассказывал мне Вайтор. Дважды жена, один раз наложница, один раз помощница, друг и любовница, и один раз верная слуга. Но как бы ни изворачивался змей, а его лжи наступал конец, и я, опомнившись, спешила к Граням и к своей новой смерти. Однако воспоминания о прожитых жизнях дались мне намного легче, чем те, что стали началом моей долгой истории.

Тейда, пережившая со мной ужас последнего дня моего семнадцатилетия, вдруг превратилась в наседку. После того, как Скай помог тетушке вернуться из мира моего прошлого, и я появилась у кареты, пожилая женщина обхватила мое лицо ладонями, гладила его и всё повторяла: «Бедная… бедная… бедная девочка… бедная». Признаться, несмотря на уважение, меня порядком утомили ее причитания, и после небольшого вранья об усталости и желании уснуть, я смогла вырваться из объятий сердобольной провидицы. Уж не знаю, сыграло ли это какую-то роль, но леоры перестали бросать на меня настороженные взгляды, то ли проникнувшись повышенной заботой провидицы, то ли просто поверив ей. Теперь, если кто-то намекал на мое прошлое, лейда Тей превращалась в ядовитую гадюку и жалила сомневающегося, не ведая ни пощады, ни меры.

Когда вернулся Скай, он вытащил меня из кареты, Усадил на своего Бурана и не отпускал уже до привала, которого мы достигли после рассвета. Тейда опеку отдала племяннику с ворчанием, но перечить не стала. После происшествия с провидицей и покушения на меня, отряд передвигался в молчании, зорко посматривая по сторонам в ожидании нового нападения, но больше смельчаков… или дураков не нашлось. Зато это принесло свободу нашим питомцам.

Во избежание неприятных происшествий, как выразился еще в замке в Долине трех озер Скай, Шейг дрых в отдельном возке, усыпленный моими чарами. С Венном Аквей церемониться и брать еще один возок не стал. Бедолага ехал в большом горшке, установленном в той же телеге, да-да, в жидком виде, и из глиняного нутра на меня смотрели два несчастных глаза, когда я туда заглянула. Уговорить отпустить Венна не вышло, перед отъездом они с Шейгом опять успели разозлить нашего главу клана. Змей был «арестован и посажен в темницу». Но после встречи с Мунном наши питомцы были освобождены и деловито сопровождали отряд, отпугивая своим видом случайных прохожих, попавшихся нам на рассвете. Однако вскоре наша дорога свернула прочь от проезжего тракта, и два оболтуса окончательно получили свободу. Что до Искры, то она отсыпалась половину дороги в карете, заняв целую подушку. Тей восприняла наличие этой спутницы спокойно.

К вечеру двадцать второго дня мы достигли селения, расположенного на живописном берегу неширокой реки. Здесь тоже жил леор из клана Аквея, с ним его семья и обычные смертные. Леор оказался другом покойного отца Ская. Мое появление он встретил взметнув руки, готовый к защите людей, но так и застыл, скованный путами главы своего клана.

– Ты хочешь напасть на мою жену? – полюбопытствовал Скай.

– Это же…

– Лейда Ирис Аквей, – представил меня супруг.

– Но Эйволин…

– Даже не говори мне этого имени, – скривился мой водник. – Если хочешь узнать новости, которые пропустил, лучше приюти нас. И перестань коситься на мою супругу, я ревнив до одури.

Историю гибели старших леоров Аквея и Аллиерта я уже знала. Несчастный и нелепый случай. Во время грозы лошади понесли карету, в которой сидела лейда Аллиерт, мужчины пытались остановить перепуганных лошадей. Впереди была пропасть, леоры спешили. Возможно, поспешность, а возможно, мгновенно размокшая скользкая земля стала причиной несчастья, но спасатели так и слетели вниз вместе с лошадьми, в чью упряжь успели вцепиться, и с каретой, в которой кричала от ужаса мать Эйвилона и Эйволин Аллиерт. К сожалению, даже магия бывает не всегда способна на чудеса… Леор Вер, сопровождавший друзей и не сумевший помочь им, посчитал себя виновным в гибели главы клана и удалился, испросив у молодого главы разрешения.

Разумеется, он был наслышан об Игнис Сиел, и, конечно, знал, как я выгляжу. Но спорить с Аквеем не решился и пригласил в дом. Впрочем, я лезть в разговор мужчин не стала, и мы с лейдой Тей, в сопровождении Венна, Шейга, Искры и двух леоров, одним из которых оказался, конечно же, Войтер, отправились на небольшую прогулку. Наличие живности и вооруженной охраны хватило, чтобы отбить всякую охоту приближаться ко мне с любыми целями. Так что нашему мирному любованию окрестностями ничто не помешало. А когда вернулись, леор Вер и его домочадцы встретили меня поклонами. Но не скажу, что подозрительность исчезла из глаз. Однако к этому я уже успела привыкнуть и внимания не обращала.

Уже ночью, когда мы со Скаем остались одни, и водник не спешил ускользнуть в сон, я оседлала его бедра и потребовала:

– Рассказывай.

– Тьма, Ирис, как можно быть такой бессовестной? – возмутился супруг. – Ты сидишь столь пикантно, но требуешь не проникновения и ласк, а всего лишь изложение скучных событий.

– Если будешь точен и краток, то мы быстрей перейдем к более интересному занятию, – пообещала я.

– Женщина, тебе бы в пыточной работать, – проворчал водник. – Хорошо. Я буду точен и краток.

И он действительно рассказал, чуть больше, чем собирался. Появление Аквея в доме, где остановилась чета Мунн, вызвало настоящий переполох. Впрочем, всполошилась только Эйволин, с трепетом ожидавшая возвращения супруга с добрыми вестями. Однако злющий Скай и глухое Мунновское: «У меня не вышло, Эйви», – уничтожило всякую надежду на месть. Но еще страшней стало воднице, когда Аквей швырнул ее на пол и достал свой родовой кинжал.

– За подстрекание к убийству, – равнодушно произнес мой супруг, – ты, Эйволин Мунн, приговариваешься к немедленной смерти. Можешь помолиться Создателям. Я даю тебе минуту.

Обездвиженный Мунн рычал и выл в углу, где его оставил господин, однако помешать казни не мог. Эйволин, осознав, к чему привела ее затея, увидев окровавленного мужа, на чьем лице оставил след кулак Войтера, подползла к Скаю и принялась каяться.

– Это не мы, Скай, клянусь! – кричала она, обливаясь слезами. – Это Мендак! Он так складно говорил, а я верила! Он учил, как заставить Флима исполнить то, чего я хочу. А я не хотела, Скай! Я же не убийца! Но он так складно говорил, что мне начало казаться, что всё так и есть. Пощади, умоляю тебя!

– Тебя пощадить? – уточнил Аквей.

– Меня… И Флима тоже. Он не виноват! Я извела его, измучила… Флим, я всего лишь хотела, чтобы мне не было так больно…

– Дура, – холодно ответил мой муж. – Он и был твоим утешением, а теперь умрет, потому что ты не пожелала мириться со своей участью. Я не прощу покушения на свою жену.

– Пощади!

– Тебя пощажу, с женщинами не воюю. Ты жалела об этом браке? Что ж, я освобождаю тебя, отныне ты вдова. Но и жить здесь не позволю, мне не нужны предатели и лживые твари. Услышь и запомни меня, Эйволин Аллиерт, старшая в своем роду. Отныне род Аллиерт изгнан с земель моего клана, и любого вернувшегося без дозволения, будет ожидать смерть.

– Но куда же я пойду?!

– К своему покровителю и благодетелю. Коли Мендак теперь тебе господин, то пусть он и позаботится о твоем благе.

– А Флим?

– Флимен Мунн признан виновным в покушении на лейду Аквей и умрет. И что же ты не стала счастливей, Эйви? Ты больше не жена, радуйся! У тебя был дурной муж, я избавил вас от него, лейда Мунн, урожденная Аллиерт. А теперь ступай прочь.

– Пощади! – завыла Эйволин, упав в ноги бывшего жениха и господина.

– Тебя пощадил. А теперь ступай и помни, что на твоей душе смерть того, кто любил тебя больше жизни. Убирайся!

И Эйволин смыло в Водные врата.

– Ты казнил? – тихо спросила я.

– Нет, конечно, – ответил Скай, поглаживая мои бедра. – Посадил дурака под замок. Наговорил кучу всего, чтобы было, о чем подумать. А заодно, может, в пустой голове Эйволин уляжется, кого и ради чего она потеряла. Пусть помыкается, Мендаку она не нужна. Хлебнув лиха, легче понять ценность такой малости, как любящее сердце рядом. Придет время, отправлю к ней Мунна. А Мендак… – Аквей скрипнул зубами, – он умрет. Довольно с него каверз. Жаль, что успел сбежать, его бы щадить не стал, и обоснование для кары у меня отличное. Но я найду его. И довольно о них. Я исполнил уговор, – и я полетела на кровать. Больше разговоров не было.

В последующие дни Скай часто отлучался, занимаясь подготовкой к известному событию. Я отправлялась с ним только тогда, когда дело касалось тригов и айров. И пусть моей жизни уже не угрожали пресловутые тридцать дней, но откат был совсем близко. То там, то здесь появлялись разрозненные выплески стихийной энергии. Теперь невозможно было просчитать, где в следующий раз произойдет прорыв. Леоры, решившие нам довериться, передавали Скаю послания от тех, кто покинул Совет, некоторые спешили присоединиться к нам.

Однако оставались те, кто уверял, что всё это «проделки Темного и его шавки, а Аквей продался за бабьи ласки». Супруг не говорил мне этого, но я слышала порой его беседы с леором Вером. Не знаю, что точно таил на душе наш хозяин, но поддержать своего господина старался по мере своих сил.

– Тьма, Лим, меня от тупости уже трясет! – приглушенно восклицал Скай. – У соседей безобидный лесной ручеек превратился в бурную реку. В Агро молнии били с ясного неба. Более двух часов, Лим! Города больше нет, жертв много, а они всё подвох в моей жене видят. Порой мне кажется, что для таких баранов откат стал бы благом, хотя бы перед концом прозрели. Но даже ради науки мы не можем допустить его проникновения в наш мир.

– Лейда Аквей действительно может спасти нас?

– Будь моя воля, я бы близко ее не подпустил к логову рыжего поганца, но без нее и вправду не обойтись. Она имела дело с возвратной волной, я же пока как слепой котенок.

– Если Темный нуждается в ней, то ей вряд ли…

– Или ты глух, Лим, или с возрастом твой сметливый разум потерял остроту. Я всё рассказал тебе, а ты думаешь, что Ирис ничего не грозит?

– Прости меня, Скайрен, но мне всё еще сложно до конца уверовать, что в этой женщине нет зла.

– Могу понять, – ответил Аквей. – Но не могу принять. Я своими глазами видел, через что она прошла. Для меня нет чище души, чем у моей ягодки. И оттого еще сильней ненавижу Вайториса. Превратить Созидающую, дарующую и охраняющую жизнь, в проклинаемую всеми убийцу…