Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)

– Но он был влюблен в меня, я помню его взгляд…

– Разумеется, влюблен, – отмахнулся Вайтор. – Орканис уверился в вашем будущем. С твоих пятнадцати лет он тебя уже воспринимал своей, когда тебе исполнилось шестнадцать, уже не выдержал и поспешил закрепить свои права, поддерживая в тебе детские чувства взрослыми ухаживаниями. Это тебе не Регинис, который терпеливо дожидался, когда ты войдешь в брачную пору. Ты видела, в какую ярость пришел Регин, когда узнал. Кстати, к тому моменту я уже не хотел Созидающей – воздушницы и мог бы повлиять на Оркана, но… Ваше слияние с Регинисом усилило бы последнего, а этого мне было не нужно, и я остался сторонним наблюдателем. Признаться, не думал, что Орканис настолько зациклиться на малышке Ирис, что даже после всего продолжит бороться за тебя.

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит Вечный. По воспоминаниям шестнадцати летнего возраста, я летала в облаках от счастья, а в семнадцать уже была вымотана двумя Созидающими. Я думала о том, что хочу остаться с родителями, и сердце мое уже было спокойно.

– Не помнишь? – догадался Вайторис. – Побег, Ирис. Вспомни громкую ссору с братом и побег после нее.

Потерла виски. Ссора с Каем… Побег. Разве же мы когда-то ругались так, чтобы я захотела сбежать из дома? Что такого мог сказать мне Кай, чтобы я решилась на побег?..

– Ирис, ты слепая дура и думаешь, что мы все такие же слепые идиоты, как ты! Ты обещала, что не будешь бегать на тайные встречи, но ты снова это сделала.

– Я просто гуляла…

– Не лги! – Кай в бешенстве. Я никогда не видела его таким злы. Лицо брата побагровело, глаза сверкают от переполняющей его ярости. – Тебе шестнадцать, сестрица, шестнадцать! Ты ведешь себя недопустимо. За какой Тьмой, Ирис? Честные девушки не носятся по лесам, чтобы встречаться со взрослыми мужчинами!

– Что?! – я взвиваюсь, оскорбленная его словами. – Если бы папа услышал тебя…

– Он бы со мной согласился, – припечатывает брат. – Дар отца требует оставаться в стороне, пока не появится повод вмешаться. Но я не Созидающий, сестрица, и я не собираюсь молча смотреть, что ты творишь. А если он перейдет грань? Если осмелится притронуться к тебе? Что если у вас нет будущего? Как ты взглянешь в глаза мужчине, с которым свяжешь свою жизнь? Я твой старший брат, и я несу за тебя такую же ответственность, как и родители. Пока папа и мама не вернутся, я закрою тебя в доме, поняла? Я запрещаю тебе покидать свою комнату до возвращения родителей.

– Кай!

– Я всё сказал. Моя сестра не уподобится девице легкого поведения!

– Я не шлюха!

– Хвала Изначальному.

Брат словно ставит жирную точку в нашем споре и стремительно покидает мою комнату. Я слышу, как поворачивается в замке ключ, и понимаю, что только ключом Кай не ограничится. Мне хочется выть от обиды и злости. Оркан не позволяет себе ничего предосудительного, но брат не желает ничего слышать. Это всё из-за того, что Кай против нашего счастья! Он беситься, что я не слушаю его, не понимает, что я люблю и любима. Не верит в то, что Орканис моя судьба. Не хочу оставаться с ним под одной крышей. Не хочу и не буду! Мне нужно к Орканису. Мой возлюбленный защитит меня от всех, укроет, спрячет и никому не отдаст.

Брат заходит ко мне, чтобы принести ужин, и я послушно съедаю его, хотя внутри всё клокочет: от обиды на брата, и от волнения перед свершением задуманного. Кай возвращается, чтобы забрать у меня посуду и пожелать добрых снов. Он целует меня в щеку и просит прощения за резкие слова. Брату неуютно от нашей ссоры, но это не меняет его решения оставить меня под замком. Я киваю, говорю, что всё хорошо, но не прощаю и не меняю своих намерений.

Дождавшись, пока брат уйдет спать, я пробираюсь к окну, сжав в руке узелок с несколькими вещами, открываю его и простираю руки над землей. Трава стремительно пускается в рост, хотя на земле еще лежит последний снег. Она тянется ко мне, как к солнышку, густая пышная, мягкая. Перевивается в толстый прочный жгут, по которому я спускаюсь на землю. После, пригнувшись, бегу к конюшне и шепчу кобылке моего брата, что она должна увезти меня. Лошадь послушно следует за мной, не издав ни звука. Я забираюсь на белоснежную спину без седла, и Облако мчит меня, унося всё дальше от дома и спящего злого брата, который посмел наговорить мне всех этих жутких слов.

Орканис живет в небольшом городке, куда мы ездим на ярмарку. Он перебрался сюда недавно, чтобы быть ближе ко мне. Это тоже маленькое счастье, мое счастье. Мой любимый хочет жить рядом со мной, чтобы видеться каждый день! Это ли не радость для глупого сердечка? А с первым днем лета мне исполнится семнадцать, и я уйду с ним, чтобы всегда быть рядом.

Восторг переполняет меня от этих мыслей. Еще немного, совсем капельку подождать, и нас уже не сможет ничто разлучить: ни укоризненный взгляд папы, ни разговоры мамы, ни брань брата. Мы пройдем ритуал слияния, и я назову Оркана своим мужем. С этими мыслями я врываюсь в спящий городок. Я останавливаю Облако и вспоминаю, что говорил Орканис о своем доме. Он одноэтажный, белоснежный, и на крыше есть флюгер, изображающий трубача.

Само Провидение ведет меня, потому что дом с флюгером-трубачом я нахожу уже минут через пятнадцать. Прошу лошадь не убегать и подхожу к двери. Дом не огорожен забором, он стоит в тихом квартале, среди таких же милых домиков. Я берусь за ручку двери, представляя, как буду стоять и смотреть на моего спящего мужчину. Потом он откроет глаза и сойдет с ума от радости…

Послушная моей воле, ручка поворачивается, и я вхожу в дом. Мое внимание привлекает какой-то звук. Я иду на него, останавливаюсь у приоткрытой двери, затем приоткрываю ее… Он не спит, о-о-о, ему не до сна. Я вижу упругие ягодицы своего возлюбленного, с упоением снующие между широко расставленных женских ног. Любовница Орканиса стонет так сладко, что даже мое невинное существо вдруг отзывается странным томлением. А потом я вижу, как он жадно целует ее, слышу срывающийся голос женщины:

– Люблю тебя, Оркан, люблю. А ты любишь меня?

– Конечно, малышка.

– Скажи.

– Люблю.

Я вскрикиваю, и Созидающий оборачивается. Мы бесконечно долгое мгновение смотрим друг на друга. Я успеваю увидеть, как по красивому лицу разливается бледность, слышу свое имя, произнесенное устами, только что сказавшими «люблю» другой женщине и отступаю в темноту короткого коридора.

– Ирис!

– Кто эта девочка?

– Ирис, стой!

Но я не хочу стоять. Я слепо бреду по темному коридору, нахожу дверь и вываливаюсь на улицу. Холодный ночной воздух выбивает из глаз первые слезы. Глупое сердце, только что гулко грохотавшее в груди, вдруг замолкает, а затем разлетается вдребезги, вместе с верой, надеждой и мечтами. Плохо помню, как забралась на Облако и велела увезти себя домой. И как в слезах бросилась на грудь брату, тоже помню смутно.

– Я же тебя предупреждал, – только это и говорит он, обнимая меня.

Кай больше не бранит меня, в его глазах сочувствие. Он поит меня успокоительным настоем и укладывает спать, а потом до утра выдерживает осаду Орканиса, примчавшегося следом. А утром приезжают родители, и папа находит основание для вмешательства. Я против встреч с Орканом, и папа запрещает ему появляться у нас. Правда, Созидающего это останавливает от поиска встреч со мной. Но чтобы он уже не говорил мне, как не уговаривал не отказываться от него, я больше не слышу его…

– Вспомнила, – удовлетворенно произнес Вайторис, глядя на мое перекошенное лицо. – Да, нежная моя. Ветер посчитал, что до ритуала он всё еще волен. В этом-то и разница между осознавшим притяжение, и тем, кто поверил в него. Пустое воспоминание, на самом деле.

– Когда не помнишь себя, каждое воспоминание ценно, – я судорожно вздохнула и стерла ненужные слезы. – Пока всё, о чем я вспоминала, имело смысл. Значит, и в этом есть.

– Разумеется, Ирис, но я не буду помогать тебе искать его, – Вайторис поднялся на ноги. – Именно после того, как ты вспомнила всё, я получил ножом в грудь. Нет, несчастье мое, я не буду торопить твою ярость. Пока ты мне нужна с пробудившейся силой.

– Ты не тронешь, Ская, – мой голос зазвенел от напряжения, когда я поняла, что Вечный собирается уйти.

Вайтор обернулся и насмешливо взглянул на меня.

– Нет, нежная моя, я не буду давать тебе ложных обещаний. Он умрет. Но я дам вам еще немного времени. – Вечный накинул на плечи плащ, завязал тесемки и закончил, натягивая перчатки: – Через несколько дней жду тебя. Дар моего имени тобой утерян, как и все прочие дары, но зов Граней ты услышишь. Они приведут тебя домой, Ирис.

– Почему ты называешь меня так?

– Как?

– Нежная моя.

– Я всегда так называл тебя, до последнего возрождения, пока в тебе не проявилась моя сила. Тоже в некотором роде слияние. Да, еще. Я не позволю тебе встретиться с отцом. Я не вижу его и не чувствую, но знаю, что умник Тер вновь готов делиться с тобой знаниями. Они лишние. До скорой встречи, несчастье мое.

Вайторис подмигнул мне и вышел за дверь. Я закрыла лицо ладонями и протяжно вздохнула. Неужели мне никогда не избавиться от него? Неужели он так и будет забирать тех, кто мне дорог? Для чего? И зачем я мужчине, который видел во мне лишь возможную мать для своей возможной будущей избранницы? И к отцу мне, похоже, не пробиться. Придется всё вспомнить самой. Просто нужно еще немного времени, а вот его у меня, кажется, особо нет. Тьма.

Более не медля, я запечатала свой мирок, чтобы не найти здесь сюрпризов от моего могущественного гостя, если вдруг вернусь сюда. Затем прошла до второго бассейна, скрытого от возможного преследования Ская, вошла в воду и… вынырнула у дверей домика в водном мире. Оглядела себя и поняла, что все-таки перенеслась из домика, в какой-то момент поверив в реальность происходящего.

– Хоть бы еще спал, – взмолилась я.

– He-а, не спит, – дверь распахнулась, и мне предстал злой и взъерошенный водник.

– И где носит мое непоседливое счастье?

– А я это… – начала я, но сдулась и поникла головой, закончив, – вот.

– Ну, хоть живая, – Аквей взял меня за плечи и втянул в дом. После утвердил перед собой, скрестил на груди руки и сухо вопросил: – Где была? Что делала? С кем виделась?

Я представила, что он скажет, когда я отвечу на его вопросы, занервничала и сварливо потребовала:

– Не ори на пожилую женщину.

Многозначительный взгляд водника прошелся по моей фигуре сверху вниз, после брови съехались к переносице:

– Ну?

– Мне почти девятьсот лет! Не смей требовать у меня отчета, – моему гонору в это мгновение позавидовал бы даже Оэн Быстрокрылый.

Бровь Ская скептически изломилась. Кажется, мой возраст его не впечатлил.

– Сотней больше, сотней меньше, – отмахнулся он легкомысленно. – Где была, я спрашиваю?

– Там, – я неопределенно махнула рукой и с независимым видом прошествовала к ложу.

Аквей проследил за мной взглядом, я сама на него старалась не смотреть, но желваки, уже плясавшие на скулах, заметить успела. Ох, бесконечный Хаос… Независимо передернув плечами, я уселась на ложе, и мой взгляд уперся в дыру в стене. Ну как дыра, скорей, полное отсутствие стены с той стороны, где была картина. Теперь я могла любоваться видом бесконечного моря. Хотела отметить радикальные перемены, но не успела. Терпение водника иссякло.

Он метнулся ко мне. Вскрикнув, откинулась на спину, и Скай навис сверху, сверкая бликами в глазах. Я ощутила бурный поток его силы, рвущийся наружу. Море, которое должны быть всегда спокойным, потемнело, пошло волнами, всё больше набиравшими мощи.

– За какой Тьмой ты творишь?! – голос Аквея прогрохотал подобно раскату небесного грома. Море отозвалось на него ревом взбесившихся волн. – Ты знаешь, что я почувствовал, когда перестал ощущать тебя рядом?! – Он оттолкнулся от поверхности. – Картина закрыта глухой стеной, ты не отзываешься. Да, разорви тебя Хаос! Я даже не чувствовал нашей связи! В замок к рыжему без тебя мне пройти, в мир зеленого холма дорога закрыта.

– Ты снес стену…

– Да! – рявкнул водник. – Пока пытался убрать проклятую новую стену. Убрал всё разом. Тьма!

Я гулко сглотнула, осознав, насколько стал силен новоявленный Созидающий. После перевела взгляд на Аквея, зажмурилась и выпалила:

– Я встречалась с Вайторисом!

– С кем?! – лицо Ская перекосилось.

– С рыжим, – пояснила я, отползая вглубь ложа.

– С кем?!! – проревел водник. Он вновь уперся ладонями в кровать, поставил на него одно колено, и на породистом красивом лице отразилась явная жажда убийства. Второе колено опустилось на ложе, и водник оказался ближе, я отползла еще немного, не давая расстоянию сократиться. Кровожадная ухмылочка растянула губы Аквея, и он почти пропел: – Не спеши, милая, я уже рядом.

– Это-то и напрягает, – буркнула я, скосила глаза, оценивая расстояние до другого края нашей необъятной постели, но не успела даже дернуться.

Пальцы Ская вцепились мне в щиколотку, он с силой дернул меня, и я оказалась под нависшей сверху суровой глыбой необузданной водной мощи во плоти. Аквей уселся на моих бедрах, припечатав этим к месту и лишая новой возможности побега, и вопросил:

– Женщина, тебе сколько лет?

– Восемьсот семьдесят два, – ответила я высокомерно, стараясь держать лицо, несмотря на положение раздавленного таракана.

– А ум где?

– Здесь, – я постучала себя по лбу.

– Здесь? – Аквей тоже постучал меня по лбу. – Там ничего нет. И знаешь почему? Потому что только пустоголовая курица сунется в пасть к голодному льву! – окончание фразы водник проорал мне в лицо.

– Скай…

– Ты о чем думала?!

– Скай!

– А если бы он снова убил тебя? Ты об этом думала? А обо мне ты хотя бы вспомнила?! Да с кем я говорю! – водник рывком соскочил с меня, перекатился на край кровати и поднялся на ноги. – Тебе как было плевать на всех, так и осталось плевать…

– Он не оставил мне выбора! – заорала я ему в спину.

Аквей порывисто обернулся и снова метнулся ко мне, перехватывая на полпути к вставанию. Я снова завалилась на спину, испепеляя Созидающего взглядом. Он ответил мне тем же.

– Когда же ты поймешь, что он всегда будет одерживать верх, пока ты позволяешь ему угрожать себе? Какое уничтожение? Остановись и задумайся хоть один раз, Ирис! – Скай шумно выдохнул, уселся на пятки и потянул меня за собой, помогая сесть напротив. Он немного помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли успокаиваясь. Затем взял меня за руки и заглянул в глаза. – Я понимаю, ты осознала себя после долгого забвения и ужаснулась тому, что творила всё это время. Дающая жизнь, отнимала ее – это, должно быть, стало для тебя настоящим потрясением, но… Но! Ирис, даже Созидающая не должна быть слепой клушей, которую раз за разом ведут на убой пустыми угрозами и шантажом. Ты жертвуешь собой во имя мира, которому ничего не угрожает. – Я открыла рот собираясь возразить, но водник мотнул головой, призывая меня к молчанию. – Задумайся, милая, хотя бы на мгновение. Даже я, мало понимающий в происходящем, вижу то, что упорно не видишь ты. Представь, что будет, если рыжий начнет приводить свою угрозу в жизнь. Что будет, Ирис?

– Ничего не будет. – раздраженно ответила я. – Понимаешь? Ничего! Он выжжет…

– И породит этим сотню Отражений? – я застыла с открытым ртом, отчетливо понимая, что всё это время пытался до меня донести Аквей. – Он трясется над тем, чтобы мир оставался незыблем, и вдруг сам совершит шаг, который увеличит Грани. Нет, ягодка моя, рыжий не дурак. Он знает тебя, как свои пять пальцев и умело манипулирует, зная, что за сохранность жизни ты сделаешь всё, что он захочет. Удиви его, наконец, сделай не так, как он ожидает. Если вновь позволишь накинуть на себя поводок, то через некоторое время он вновь убьет тебя и возродит пустой куклой, лишенной чувств и памяти. Ты слышишь меня? – Скай обхватил мою голову ладонями. – А что делать мне, если ты исчезнешь? Или я совсем не имею для тебя значения? Ирис, – рывком прижал меня к себе и хрипловато произнес: – Если бы ты знала, какая жуткая пустота появилась внутри, когда я понял, что больше не чувствую тебя. Это как лишиться своей души… – Он вновь отодвинулся. – Хорошо, не хочешь думать обо мне, задумайся об истинной Реальности. Он ведь не даст миру развиваться. Так и будет уничтожать каждого, кто несет прогресс. Позволишь?

Я опустила голову и отрицательно качнула ею.

– Наверное, я слишком долго верила в его могущество, что каждое слово принимаю за истину, – тихо ответила я. – Вайтор никогда не лжет, и я привыкла верить ему.

– Лжет, Ирис, еще как лжет, – Скай снова обнял меня. Я уместила голову на его плече, закрыла глаза и слушала уже спокойный голос водника. – Он постоянно тебе лжет, и говорит правду там, где не имеет смысла изворачиваться. Разве рыжий открыл тебе, кто ты есть? Он напичкал тебя сказками о великом возрождении, умолчав о том, сколько раз своими руками убивал перед этим. Он использовал тебя, но разве сказал – зачем? Перестань бояться и верить каждому слову. И не смей больше так поступать со мной. Это было… тяжело.

Я кивнула, не открывая глаз. После вздохнула и отстранилась.

– Нужно возвращаться, – сказала я. – Можно вернуться на ту же дорогу, он не будет ждать нас. В этом точно не солгал. Что-то грядет, что-то важное, и Вайтор об этом знает. Наверное, я тоже знаю, о чем он говорил, но пойму позже.

– Что он говорил?

– Что я сама вскоре вернусь к нему.

– Обойдется, – припечатал Скай. – Но ты права, нужно возвращаться. Наш переход уже затягивается. Только выйдем мы дальше. Готова?

Я кивнула. Аквей на мгновение завладел моими губами, после вывел за дверь, мы переплели наши пальцы и слаженно шагнули в затихающее море… А вынырнули в горной реке. Течение подхватило меня, оторвало от водника и унесло дальше. Скай бросился следом, что-то выкрикнув, но за рокотом воды я не услышала. Меня швырнуло на подводные камни, проволокло по ним, а затем… Вода сорвалась вниз с высоты, от которой перехватило дыхание. Я закричала, когда, увлекаемая бурлящим потоком, сорвалась в пропасть. Захлебнулась, и когда сознание начало мутиться, даже обрадовалась, что не почувствую своего падения.

Неожиданно что-то заслонило собой меркнущий свет, сильные руки выдернули меня из смертоносной пучины, и я вдруг оказалась над грохочущей пучиной.

– Ирис! – крик Ская взвился в небеса и растаял в шуме крыльев, бьющих за спиной моего спасителя.

Лицо Оэна Быстрокрылого стало последним, что я успела разглядеть перед тем, как мир окончательно погрузился во тьму недолгого забвения…

Глава 12. Дни тринадцатый и четырнадцатый

Пришла я в себя на каменистом склоне, на полукруглой площадке, покрытой тонким ковром из сухого моха. Открыла глаза и встретилась взглядом с надменным летуном. Заметив, что я смотрю на него, Оэн вдруг резко отпрянул, отполз назад и, вытянув перед собой руки, ткнулся лбом в мох. Озадаченная, я села, огляделась и озадачилась еще больше. Чуть выше, на вершине склона, стояли еще айры и все дружно смотрели на меня. Я неспешно поднялась на ноги, расправила плечи, наплевав на наготу. Ветер подхватил спутавшиеся пряди, кинул их мне в лицо и отбросил за спину.

Мой взгляд скользил по склонам, замечая всё новых летунов: мужчин, женщин, детей с маленькими крылышками за спиной. И стоило мне повернуть в их сторону голову, как айры опускались на колени, низко склоняли головы и замирали, всем своим видом выражая покорность и благоговение. Мне оставалось лишь терпеливо дожидаться разъяснение происходящего. На мгновение мелькнула мысль, что они узнали Игнис Сиел, но тут же развеялась, потому что на выступе появился еще один айр.

Был он седовлас, но всё еще крепок телом. Кожу летуна покрывали замысловатые татуировки из смутно знакомых символов. В руках престарелый айр держал охапку цветов, которую рассыпал мне под ноги и следом опустился на колени, воздев ко мне руки и торжествующе возопив:

– Возрадуйтесь, дети Свободного Ветра! Мы узрели лик самой Матери-Земли, ясноокой богини Ирис!

– А… хм, – изрекла я и снова замолчала, решив не лезть со своими замечаниями. Богиня, так богиня, почему нет? И все-таки хотелось бы ясности побольше.

– Благослови детей своих, солнцеликая Ирис, – в душевном порыве обратился ко мне айр и повалился ниц.

Мгновение подумав, я подняла руку, с жалостью глядя на погубленные цветы в мою честь, и от стеблей зазмеились корни, вросли в мох, сплелись с его корнями. Структура цветов изменилась, приспосабливая их к жизни на камнях, и головки, неспешно дрогнули, поднялись вверх и распахнули пожухлые лепестки навстречу солнцу.

– О-о-о, – простонал жрец в экзальтированном восторге, а я провозгласила:

– Благословляю детей Вольного Ветра!

Теперь дружный стон восторга прокатился по склонам, и я шагнула вперед, стараясь не память цветы, вернувшиеся к жизни.

– Проводите меня в свое поселение. Даже богам нужен отдых. Оэн.

Элдр, как называл его Скай, поднялся на ноги, но взгляд его так и остался опущен под ноги.

– Прости меня, ясноокая Ирис, я виновен.

– В том, что угрожал? Ты уже искупил вину. Отнеси меня в поселение.

Мое божественное тело перекочевало на руки айру, и мне подумалось, что его высокомерие теперь не влезет ни в одно гнездо… или где там они живут? Впрочем, Оэн больше не проявлял надменности. Он нес меня осторожно, крепко прижимая к себе. Так же осторожно поставил на ноги посреди поселения с вполне обычными хижинами, и опустился на одно колено.

– Что-нибудь накинуть, воды умыться и поесть, – коротко распорядилась я и направилась к изваянию, привлекшему мое внимание. – Хм…

Их было двое – мужчина и женщина, державшиеся за руки. Волосы мужчины развивались, словно ими играл ветер, у женщины же лежали на плечах толстыми косами, перевитыми гирляндами цветов. То, что к изваяниям приложил руку Созидающий, было заметно сразу. На меня смотрели не каменные истуканы. Статуи казались живыми людьми, навечно застывшими в остановившемся мгновении. Живой цвет кожи, полуулыбки на устах, от которых становилось тепло. Ясные сияющие глаза. Мне показалось, что и вправду смотрю на замершее мгновение. Может так и было. Тогда я плела косы, но перевивала их цветочными гирляндами. И платье, подходившее цветом к моим глазам, не напоминало ни одного из тех, что были у меня в шестнадцать лет. Оно было более взрослым и незнакомым. Мои ноги были босы, и обнаженные стопы любовно обнимала трава, иначе льнущие к коже травинки было не назвать. Во взгляде мужчины, которым он смотрел на юную девушку, застыло восхищение и любование. Такое мог создать лишь влюбленный. Наверное, он и вправду тогда любил меня, но… Не настолько сильно, чтобы не признаваться в чувствах другой женщине, пусть и под влиянием близости.

Я отвернулась от статуи, теряя к ней интерес, потому что перед глазами престала картина, увиденная мною в его опочивальне. Нет, больно не было, я даже не помнила тех чувств, они угасли слишком давно и безвозвратно, но неприятный осадок все-таки ощущался. Я не успела пережить эти воспоминания. Похоже, через год моя первая маленькая жизнь для меня закончилась. Наверное, не только для меня, потому что начались мои возрождения, и рядом оставался только Вайторис.

– Когда-то давно, когда ясноокая Ирис только укрывала землю травой, наш Отец часто приходил к нам, – произнес за моей спиной мужской голос.

Я обернулась и посмотрела на жреца. Укрывала травой землю? Все-таки забавно время перекраивает историю, превращая ее в легенды.

– У нас сохранилось много сказаний о великой любви зеленоглазой богини и нашего отца, – продолжал жрец, глядя себе под ноги. – И про то, как водяной бог хотел отнять Ирис у крылатого бога Орканиса, но наш Отец оберегал свое сокровище, не позволяя никому дотронуться до него.

Мне вдруг захотелось рассмеяться. Ну да, охранял… Сейчас я легко вспоминала те дни, и точно знала, что легенда аиров и действительность не имели ничего общего. Да, кстати, откуда у них появились эти легенды?

– Отец учил нас, – продолжал жрец. – Он указал нас путь и законы. Он рассказывал, наши пращуры запоминали и передавали откровения из уст в уста. Бог Орканис научил нас складывать слова из знаков, – я скользнула взглядом по его телу.

– И он рассказал вам и о великой любви, и о том, что Регинис хочет украсть сокровище Свободного Ветра, – закончила я и прошла дальше, не ожидая ответа. Однако остановилась и задумалась. Легенды айров, пусть и искаженно, но передают события дней моей юности. Мне неизвестно, когда Созидающий сотворил крылатых людей, но точно раньше, чем родилась я. И если он часто посещал их, заботился о своих детищах, разговаривал с ними, делился радостями и печалями, значит, я могу узнать что-то полезное и для себя. Обернувшись, я поманила жреца за собой. – Расскажи мне ваши легенды. Я хочу знать, как крылатый народ помнит жизнь своих богов.

– Я рад служить ясноокой богине, – поклонился айр.

– Как твое имя?

– Тиан, Извечная.

– Следуй за мной, Тиан.

Извечную я постаралась пропустить мимо ушей, иначе могла расхохотаться, уж больно забавно было слышать такое именование. Оглядевшись, я заметила Оэна, стоявшего с опущенной головой посреди вытоптанной тропы, заменявшей в поселении улицу, и направила к нему свои стопы. Быстрокрылый опустился на одно колено при моем появлении и произнес, глядя мне под ноги:

– Твое желание, Извечная исполнено.

– Веди, – велела я и последовала за айром, жрец послушно вышагивал за моей спиной.

Помыться мне предложили в теплом источнике, находившемся за деревней. На берегу лежало сложенное тряпье, должно быть одежда. Я кивнула, отпуская сопровождавших меня айров, вошла в источник, погрузилась по шею и блаженно закрыла глаза. Несколько мгновений я нежилась, наслаждаясь теплой водой, а затем меня ухватили за бедра и потянули вниз. Я уперлась ладонями в широкие мужские плечи и зашипела:

– Оставь меня тут.

– За какой Тьмой? – прошелестел голос водника.

– Кажется, я тут могу кое-что узнать о прошлом, – ответила я и воровато оглянулась.

– Что айры могут знать о прошлом? – над поверхностью воды показалась прозрачная голова с пронзительными синими глазами.

– Очень многое. Забери меня вечером.

– Одну не оставлю, – упрямо заявил Скай, между делом поглаживая мои ягодицы. – Это священный источник, не знаешь?

– Тебе зачем? – с подозрением спросила я.

– Есть идея, – хмыкнул проныра и скрылся под водой.

Не успела я задуматься, что за идея посетила шальную, но, несомненно, умную голову Аквея, как почувствовала то, чего меньше всего сейчас ожидала. Мои ноги сами собой расползлись в стороны, и вода заволновалась, забурлила. Со дна поднялась россыпь пузырьков, облепив мое тело, словно тысяча жемчужинок. Прокатились по коже изысканной, едва уловимой лаской, и исчезли, растворяясь в воде. И снова бисерная россыпь заскользила по мне, поднявшись до самого горла, и вновь отхлынули, спускаясь ко дну. По груди, по животу, между ног, лаская каждую клеточку моего тела.

Я закусила нижнюю губу, прикрыла глаза, наслаждаясь необычными, но яркими ласками. А когда пузырьки исчезли, незримые руки повторили их путь, уже более весомо и настойчиво, срывая с губ первый стон. И снова прозрачные жемчуженки покатились по коже, сменив прикосновения мужских ладоней. Второй стон, наполненный сладостью новых ощущений, разлился над поверхностью источника, заставляя меня забыть, где я. Но вот где-то вскрикнула птица, и я очнулась.

Шумно выдохнув, оглянулась, но на берегу никого не было видно. Кажется, я все-таки была одна. Усмехнувшись, я снова расслабилась и закрыла глаза, позволяя Скаю продолжить свою упоительную игру. Я сейчас совсем не видела его, вокруг меня была лишь вода, и тем волшебней казались поцелуи, которые я ощущала кожей. Неспешные томительные, странные, но заставлявшие забыть о том, что за кустами все-таки могут стоять, что у моего наслаждения могут быть свидетели. Осталась лишь я и тот, кто невидимый остальным, сейчас дарил мне свои ласки.

– Скай… – мой тихий стон смешался со слабым белесым туманом от слабого пара, поднимавшимся над поверхностью источника. – Скай… пожалуйста…

И он взял меня, заполнил собой, утянул на дно, впиваясь в губы. А когда он разорвал поцелуй, я увидела, как мое тело исчезает, превращаясь в объемный прозрачный силуэт, как тот, что сейчас сплелся со мной в крепких объятьях. Исчезла потребность в воздухе, исчезли опасения, что кто-то может увидеть одинокую стонущую женщину. Осталось лишь наслаждение от близости моего мужчины, от его проникновения и ласк.

А потом исчезло дно, и нас закружило в водовороте. Скай выпрямился, потянув меня за собой, и я сжала его бедра ногами. Я улыбнулась, глядя в яркие синие глаза, мерцающие в сумраке подводного мира.

– Для тебя, – произнесла я одними губами, и мой стон помчался к поверхности пышным цветком нежно-розового цвета.

Он проследил взглядом за тем, как поднимается вверх цветок моей страсти и снова поймал губы, благодаря поцелуем. А потом мир исчез, сменившись пьянящим наслаждением. Я откинулась назад и потеряла всякую связь с реальностью, бесконечно повторяя лучшее имя на свете:

– Скай…

А когда я вынырнула обратно в источнике, вся его поверхность была покрыта нежно-розовыми цветами. Их аромат пьянил, навевал сладкие воспоминания, и я снова произнесла:

– Скай.

– До вечера, моя невероятная.

Он на мгновение появился над поверхностью воды, поцеловал меня и снова исчез. Я поймала его руку, переплела наши пальцы, еще на миг продляя единение, а после нехотя отпустила и шепнула:

– Я буду скучать…

Выбралась из источника и направилась к приготовленной одежде. Я нашла странное платье из двух половин. Он связывалось тесемками на плечах и по бокам. Спина оказалась открыта, но для чего это нужно, стало понятно сразу – крылья. Рядом с непривычным одеянием лежал большой кусок грубоватого полотна, им я обтерлась. Хотела подсушить и волосы, но вспомнила, что больше не простая смертная. Сила заструилась по венам, по коже головы пробежались щекотные мурашки, и волосы мгновенно высохли. Я с удовольствием пропустила струящиеся пряди между пальцами, откинула их на спину и направилась к густой поросли.

Стоило мне поравняться с кустами, как послышалось шуршание. Я насмешливо изломила брови и приказала:

– Иди сюда.

Ко мне вышел Оэн Быстрокрылый, смущенный и румяный, словно он был не зрелым воином, а подростком, подглядывавшим за купающимися женщинами.

– Что ты хотел увидеть, Оэн? – спросила я.

– Я лишь хотел убедиться, что ясноокой богине не грозят не водяной бог, не огненный демон, – ответил он, и теперь у горделивого айра покраснели даже уши.

– И что же ты увидел, сын Свободного Ветра?

– Сон наяву, Изначальная.

– Так что же ты видел, Оэн?

– Сказать не смею, – он стоял, глядя себе под ноги. Белоснежные крылья за его спиной подрагивали, а ладони скрестились у паха, недвусмысленно скрывая возбужденное естество, приподнявшее край кожаной юбки-пояса. Вряд ли он понял, что в источнике я не одна, но, похоже, мои стоны летун все-таки услышал.