Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Я едва не рассмеялась от облегчения. Закрыла лицо ладонями и постаралась сдержать протяжный вздох, рвавшийся наружу.

– Это не конец, Игнис, – произнес Господин. – Я не отменил это наказание, лишь отсрочил.

Он отошел от меня и расположился на кресле, я осталась лежать на полу, сведя колени вместе. Так я чувствовала себя менее беззащитной.

– Разведи колени, – приказал Вайторис, лишая меня призрачной защиты. – Закинь руки наверх.

Я выполнила каждое его приказание и прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Что я обнаружила? Пустоту. Внутри меня не было ничего, одна ледяная пустыня. Я лежала перед Господином, раскрытая его взору, но его взгляд, скользивший по моему телу, не будил прежнего желания. Близость и Вайториса не будоражила. Я не закусила губу, ни задохнулась от ощущения невидимой ладони, неспешно двигающейся по телу. Тьма, я хотела лишь одного! Я хотела, чтобы скорее всё прекратилось, и он оставил меня одну.

Раздался негромкий скрип, когда Господин поднялся с него. Затем я услышала шорох одежды и открыла глаза. Камзол упал назад на кресло, за ним полетела рубашка. Вайтор неспешно расстегивал поясной ремень. Вновь сомкнула веки, не желая смотреть на то, как разоблачается Вечный. Я в новой панике искала в себе хоть какой-то проблеск прежнего вожделения, но не находила.

Зачем-то вспомнила, как впервые опробовала огненную плеть. Передо мной на коленях стоял какой-то мужчина, которого я видела в первый и в последний раз. Был ли то пленник Вечного, или же случайная жертва, пойманная для моих упражнений, я не спрашивала. Это было неважно. Важней казалось то, что Он стоял за спиной, сжимая мою ладонь, из которой змеилась огненная полоса.

– Расслабь кисть, – шептал Вайторис, склонившись к моему уху. Его губы касались ушной раковины, щекоча дыханием. – Вот так, мое пламя.

Он лизнул кожу рядом с ухом, едва не лишив меня остатков разума.

– Сделай это для меня, Игнис.

Но замах мы сделали вместе, и жало плети помчалось к перепуганному мужчине, повинуясь нашей обоюдной воле. Захлестнуло шею… Совместный рывок, и голова пленника катится по каменным плитам замкового двора. Я смотрела на обезглавленное тело, всё еще стоявшее на коленях, и думала о том, что ощущаю затвердевшую плоть, прижавшегося ко мне Господина. Он развернул меня к себе лицом.

– Убивать легко, – завораживающим полушепотом произнес Вайторис, глядя в мои широко раскрытые глаза. – А убивать для меня даже приятно, это я тебе сейчас покажу.

Он взял меня там же во дворе, на повозке, в которой было свалено сено. Вайторису было всё равно, кто видит нас, а для меня всегда был главным он и его желания. Я извивалась и кричала от наслаждения, словно мы были одни, а где-то недалеко от нас лежала оторванная голова, глядя на наше совокупление взглядом пустых мертвых глаз…

– Совершенна, – негромкий голос Господина вырвал меня из воспоминаний. Он стоял на коленях между моих ног и смотрел на меня. Ладонь легла на живот, неспешно двинулась вверх и остановилась, несильно сжав одну грудь. – Идеальные пропорции, плавные линии, очарование женственности в каждой черте. Всё, что мне нравится в женщине, заключено в тебе, мое создание. Я, словно скульптор, лепил это тело для себя и под себя. День за днем я уничтожал в тебе чувства, приучал быть той, кем я буду восторгаться.

– Всеми ненавидимой убийцей, – тихо ответила я.

– Что дает всеобщее обожание? Зависть, ненависть и, как следствие, желание убить, – пальцы Вечного играли с моей грудью, помимо воли будя возбуждение.

– Что дает всеобщая ненависть? Просто желание убить, – хрипло возразила я, облизав пересохшие губы.

– Чужая удача и чужая власть в равных долях опасны для жизни их обладателя, – лицо Вайториса оказалось надо мной. Красные пряди свесились вниз, смешавшись с черными прядями моих волос. – Чтобы никому до тебя не было дела, стоит оставаться серой тенью. – Он некоторое время вглядывался мне в глаза, а я вспомнила, что говорил о них Скай. Вайторис не слепец, и он видит перемены.

Я понимала, что могу последовать новые вопросы, и решила быть первой.

– Зачем я тебе, Вайтор? – уже в который раз спросила я, и в который раз не получила ответа. Лишь усмешка в глазах. – Почему именно я?

– Потому что ты, – ответил он. После сел ровно, разглядывая меня из-под прикрытых ресниц. – Что для тебя Скайрен Аквей?

– Игрушка, – прошептала я, сомкнув веки. Так было проще лгать.

Господин усмехнулся.

– Я должен был убить его вместе с остальными, но мне казалось, что ты сделаешь это за меня. Я был уверен, что он не переживет одну из твоих забав, и ты собственными руками уничтожишь единственного мужчину, который сумел задеть твое холодное сердце за столько лет. Это было бы… забавно. Игнис сама уничтожает еще одну свою слабость. Мне так нравилась эта идея…

Вот теперь я открыла глаза и изумленно воззрилась на Вайториса. О чем он говорит? Слушала и не понимала. Или просто не желала понимать, потому что смысл слов Вечного был настолько невероятен, что поверить в него было невозможно.

– Слишком долгий взгляд, мое пламя, слишком красноречивое молчание и слишком затянувшаяся забава.

– Он был груб…

– Они все были грубы, но одного из водников ты довела до безумия, осталась равнодушна к смерти землевика, кричавшего громче всех. Не захотела проучить огневика. Воздушника и вовсе обошла стороной. Ты выбрала его, выбрала с первой минуты. Поддерживала в нем силы, заботилась. Кого еще из своих недолговечных игрушек ты приказывала мыть и подкармливать время от времени? Ты выпивала их за два-три дня и забывала. Аквея же терзала больше года, но всё еще не пресытилась им. Я всё это видел. – Вайторис вновь усмехнулся. – Со временем даже стало интересно, чем и когда это закончится. Ошибка!

Я вздрогнула, когда его голос промчался по покоям громовым раскатом. Ладонь Вечного с силой ударила по полу.

– Изначально ошибка! Нужно было давить выродка сразу!

Меня царапнуло то, как Вечный назвал Аквея, но свое возмущение я смогла сдержать, лишь отметила:

– Но сейчас ты его тоже не тронул.

Господин кинул тело вперед, упер ладони по обе стороны от моей головы и навис сверху, сверля меня злым взглядом. От его тела шел жар, казалось, еще чуть-чуть, и он вспыхнет, и тогда меня уже ничего не спасет от смерти. Но Вайторис всё еще удерживал себя, лишь лицо исказилось от обуревавшей его ярости.

– Радуеш-шься, Игнис-с, – прошипел он, словно змей. – Рано радуешься. Щенок сдохнет. Но мне мало его быстрой смерти, даже его медленной и мучительной смерти мало. Я буду уничтожать Аквеев одного за другим, от старика до младенца, женщин, мужчин, подростков. Всех, в ком есть хоть капля проклятой крови. Я вырву с корнем его род, и выродок будет следить за его падением. И когда не останется никого, ты, мое пламя, именно ты убьешь его, а я буду стоять за твоим плечом и смотреть, как ты уничтожаешь свою последнюю слабость, потому что иных слабостей у тебя к тому времен не останется. – Я смотрела на Вечного, не мигая и не дыша. Его слова что-то будили в моей душе, и это что-то нарастало волной жгучей боли и такой же ярости. Он улыбнулся, но улыбка Господина больше напоминала оскал, и я невольно раздвинула губы, отвечая ему тем же. – Не волнуйся, дорогая, к тому моменту, когда ты вырвешь сердце из груди водника, он будет ненавидеть тебя так сильно, что даже твое имя станет для него ядом. Я сделаю всё, чтобы так и было…

«Ну, давай же, дорогая, сделай это».

Я оборачиваюсь и беспомощно смотрю на Вайториса. Его короткие красные волосы ворошит ветер, на губах играет почти ласковая улыбка.

«Пожалуйста», – шепчу я. – «Пожалуйста, не заставляй меня».

«Я ведь тоже говорил тебе «пожалуйста, не делай этого», но ты не захотела услышать меня», – равнодушно отвечает Вечный. – «Теперь оглох я».

«Ты всегда глух!» – выкрикиваю я. – «И если бы мог, ты бы уже давно убил меня!».

«Ты и так умрешь», – он пожимает плечами.

Я закрываю лицо ладонями и пытаюсь удержать надрывный всхлип, но он всё равно прорывается наружу, и Вечный смеется. Он издевается надомной, его забавляет моя боль и борьба за жизнь того, кто уже давно проклинает меня. Тот, ради кого я живу, теперь ненавидит меня всей душой, потому что каждый раз смотрит, как я убиваю его родных, спасая его самого от смерти. Торн каждый раз умоляет меня убить его, но я не слышу, не могу услышать, потому что вместе с ним умрет моя душа.

Оборачиваюсь к изможденному пленнику. От прежнего Торна остались лишь глаза, чей взгляд сейчас наполнен надеждой. Он каждый раз надеется, что я, наконец, направлю острие клинка ему в грудь, но я каждый раз вонзаю свой кинжал в сердце одного из его родственников. Он даже не всех знал, кого убили Вайторис и я. Откуда Вечный находит отдаленные ветви, некогда пустившие побеги на древе Айеров, я даже не могу представить.

«Пожалуйста», – словно эхо повторяет мои слова воздушник.

Я отвожу взгляд и смотрю на совсем юную девушку. Она прижимает к груди руки, мнет оборванные оборки. Зачарованно смотрю на тонкие пальчики, на то, как они сжимаются и разжимаются. В ее глазах страх, непонимание и мольба. Она смотрит на меня, думая, что я смогу защитить ее. Глупая, я защищаю только одного человека. От боли, от долгих мук, которым его подвергнет Вайторис, только Торн уже не прощает мне этой защиты.

«Да остановись же ты!» – кричит мой возлюбленный. – «Очнись! Разве ты та, кого я любил? Отпусти девочку, забери мою жизнь!»

«Не могу», – выдыхаю я. – «Я не могу забрать твою жизнь. Только в ней есть смысл».

«Нет в ней смысла», – его голос наполнен ядом горькой насмешки. – «Я устал смотреть, как ты убиваешь всех, кто мне дорог, лишь бы я жил. Я устал проклинать дни, когда был счастлив с тобой. Мне надоело видеть одно и то же. Если всё еще любишь, отпусти меня!».

«Не могу я!» – выкрикиваю я, и Вечный снова смеется. Не могу сдержать рыданий. Не могу убить его, но понимаю, что он прав. И если я вновь сделаю, как хочет Вечный, то снова услышу презрительное: «Тварь», – из уст некогда шептавших мне слова любви.

«Я прошу тебя», – бессильно произносит Торн, и я решаюсь.

Вытираю слезы, поднимаю руку с клинком, прикидывая расстояние, а затем… Кинжал замирает в ладони Вайториса. Спасительное жало так и не долетело до моего возлюбленного. Вечный подкидывает в руке кинжал, укоризненно качает головой, цокая языком. Ненавижу! Ненавижу его! Всей душой ненавижу!!! Снова бросок, и девушка падает на землю. Из ее груди торчит рукоять моего кинжала, в глазах застыло изумление…

Поднимаю взгляд на Торна. Он не смотрит на меня. Его голова свесилась на грудь, плечи вздрагивают, и я понимаю, что он плачет. Мой бедный возлюбленный, он видел столько смертей, и часть из них от моей руки. Гадко. Ненавижу нас обоих: себя и Вечного. Презираю себя за то, что оказалась слишком слабой и позволила управлять мной.

Наконец, Торн поднимает голову. Он смотрит на меня, и я слышу:

«Спасибо за попытку. Хотя бы за это».

«Я люблю тебя», – шепчу я, воздушник качает головой, так и не ответив мне.

Мою душу испепеляет боль, и лишь Вайторис весело улыбается…

– Торн. – прошептала я, жмурясь от яркости воспоминания. После заставила себя посмотреть на Вайтора, по-прежнему нависавшему сверху. Он следил за мной. Его взгляд стал жадным, но не вожделение было в нем. Вечный следил за тем, как кровь отхлынула от моего лица, а затем снова бросилась в голову. И я сорвалась, заорав в холодное лицо Вайториса: – Ты! Ты заставил меня убивать, ты…

– О нет, мое пламя, – кривовато усмехнулся он, – это был твой выбор. Ты могла дать ему один раз помучиться и освободиться, и тогда я сам бы расправился с остальными, но ты решила терзать его подольше, оберегая жизнь обреченного.

Задохнулась. От гнева, от вдруг вспыхнувшей ненависти, от осознания, что поклонялась несколько сотен лет безжалостному убийце, с радостью выполняя его приказы, лишь бы он был доволен мной. Отдавалась со всей своей страстью, восхваляла…

– Тьма, – сдавленно прошептала я. После вновь подняла на него взгляд, стиснула зубы до боли и с размаху ударила по лицу. Второй рукой. Схватила за горло…

– Довольно, – ледяным тоном произнес Вайторис, легко освободившись от моей хватки. – Как много ты вспомнила? – И сам себе ответил: – Немного. Хорошо. Остановим это сейчас, пока не стало поздно. Не хочу убивать тебя снова. Каждая твоя смерть – непозволительное расточительство.

– Каждая смерть? Расточительство? О чем ты говоришь?!

– О том, о чем ты никогда не вспомнишь, Игнис, – он снова сел ровно. – Пора вернуться, мое пламя, пора вернуться на верный путь и в нашу с тобой жизнь.

– Это не жизнь, это ее подобие, – зло рассмеялась я. – Я больше никогда не признаю в тебе Господина. Я больше никогда не встану перед тобой на колени. Я больше никогда не забуду, что ты со мной сделал.

– Ты в этом уверена? – брови Вечного взлетели вверх. Голос его теперь лучился беззаботным весельем. – Проверим?

Я упрямо смотрела на него, кривя рот в ухмылке, пока он не вытянул руку в сторону и не произнес с издевкой:

– А кто это у нас там спрятался? Что за незваный гость в моем замке?

С пальцев Вайториса сорвалась тонкая огненная лента, метнулась в угол, и до меня донесся оглушительный писк.

– Нет! – выкрикнула я, когда струйка пламени вернулась к своему хозяину, таща на аркане мою крысу. Воздух заполнился запахом паленой шерсти.

Вайтор подхватил Искру за хвост и поднял на уровень глаз. Я порывисто села, попыталась отобрать своего зверька у Вечного, но он толкнул меня обратно на пол, придавил второй рукой, уложив ладонь на живот, и как я не выворачивалась, так и не смогла вновь сесть. Наконец, я перестала вырываться и с ужасом смотрела на крысу. Она растопырила лапки, дергалась, пищала.

– И где же твоя спесь, Игнис? – насмешливо спросил Вайторис. – Смотри, всего лишь мерзкая крыса, и ты уже лежишь, кривясь от слез.

– Не трогай ее, – взмолилась я. – Это всего лишь маленький зверек.

– Вот ты уже и готова уговаривать, – он опустил Искру на пол, но только для того, чтобы перехватить ее и сжать в кулаке.

– Вайтор, не надо! – вскрикнула я, не сводя взгляда с мордочки зверька.

– Кто я, Игнис?

Я глядела в глаза-бусинки, вспоминая, как крыса отыскала меня в замке водника, как она испугалась, когда я попала к тригам. Вспомнила, как защищала в темницы, как готова была впиться между ног Войтеру. Моя маленькая верная Искра, спасенная мною и охранявшая меня. Верный зверь, следовавший за мною всюду…

– Вайторис, – полузадушено произнесла я.

– Кто я, Игнис?!

И я сдалась.

– Мой Господин, – простонала я, ненавидя себя.

Вечный склонил голову к плечу. На его лице застыла брезгливая гримаса.

– Вот и всё, Игнис. Как быстро твое никогда превратилось в ничто. Всего лишь маленькая крыса, и ты из острия превратилась в жижу. Всё как всегда. Ты не меняешься, мое пламя. Жалкая, слабая, уязвимая… Но я вновь сделаю тебя сильной.

Его пальцы сжались, безжалостно давя мою первую подругу за столько лет.

– Нет! – закричала я, услышав, как захрустели тонкие косточки зверька.

– Да, Игнис. Да.

Он отшвырнул в сторону крысиный трупик, так и не взглянув на очередную загубленную им душу. И пусть это была душа крысы, но мое сердце взорвалось на тысячу кровавых осколков, разлетелось, скрутив нутро жгучей болью потери. Ярость захлестнуло сознание. Я вновь вскочила, желая лишь одного, растерзать убийцу, уничтожить его, стереть с лица земли…

Вайторис перехватил, с силой толкнул обратно. От удара, казалось, воздух покинул мои легкие. Я задохнулась. В глазах потемнело, на мгновение лишая меня возможности следить за происходящим. А когда очухалась, Вечный уже снова нависал надо мной.

– Не хочу, – просипела я, но плоть единственного любовника уже вторглась в меня.

– Я хочу, – ответил он, почти покинув мое лоно и вновь толкнувшись, не жалея и не стремясь доставить наслаждение.

Вайтор грубо вбивал в меня свое естество, я извивалась под ним и совсем не от страсти. Царапала лицо, била по плечам, орала, что не забуду ему того, что он сделал, но добилась только того, что мои запястья стянула огненная петля, тут же оставив новый ожег.

– Кто я, Игнис? – рычащим голосом спросил Вайторис. – Кто я, Игнис?

– Пустое место, – выплюнула я. – Обычный мясник без души и совести!

– Какая злая, – хрипло рассмеялся Вечный. – Кто я, Игнис?

– Никто! Чем еще ты надавишь на меня, когда уничтожил свой единственный рычаг? – задыхаясь от бешенства и бесконечной борьбы, спросила я.

– Кто я? – не обратив внимания на мои слова, повторил вопрос Вайтор.

И я немного охладила свой пыл, перестав сражаться с ним. Я ведь, оказывается, и вправду становлюсь уязвима, если начинаю жить своим умом. Что он придумает, чтобы нанести новый удар? С кем позволит подружиться, чтобы потом вновь убить его на моих глазах? Или притащит Ская… Вывернулась, нашла взглядом тельце Искры, судорожно вздохнула и, закрыв глаза, ответила:

– Мой Господин.

Боль была ослепляющей. Она разорвала мне грудь, лишила воздуха, когда легкие исторгли его вместе с криком. А затем всё повторилось. Сквозь слезы я смотрела, как на моем теле зажигаются буква за буквой догмы Вайториса, которые он с таким тщанием вколачивал мне в голову. Только сейчас он не требовал их повторять, Вечный выжигал на мне свои правила. Грудь, руки, ноги, живот, спина, ягодицы. Боль была повсюду снаружи и внутри, куда раз за разом погружался член Господина, уже отвергнутого мной.

У меня уже не было сил на крики, я заходилась в беззвучных рыданиях, царапая освобожденными руками пол, ломая ногти, не замечая этого. Рот наполнился вкусом собственной крови из прокушенных губ. Но и этого я тоже не замечала за слепящей пеленой боли, окутавшей сознание. А когда последняя точка была оставила свой уродливый черный след на обуглившейся коже, Вайторис склонился к моему лицу, слизал с губ кровь и прошептал:

– Однажды я снова смогу доверять тебе, но пока надписи напомнят тебе, кто ты есть и для кого живешь.

Я не ответила, да и не смогла бы, потому что он закрыл мне рот поцелуем, таким же грубым, как и его вторжение в мое тело. Тело Вечного содрогнулось, и он протяжно застонала, изливаясь. После прижался щекой к моей щеке, восстанавливая дыхание.

– Мы всё вернем, мое пламя. Только ты, я и наша Вечность.

Я вновь молчала, мне было не до ответов. Тело нещадно болело, однако Вайторис вновь не спешил облегчать мои страдания. В это мгновение я понадеялась, что прямо сейчас умру, и всё закончится. Но Смерти, кажется, было не до меня, и когда Вайторис ушел, оставив меня на полу своих покоев, я по-прежнему дышала. Что удерживало меня в сознании? Что не позволяло провалиться в спасительную тьму? Воля ли Вечного, или его кровь, бежавшая по моим венам, а может и что-то другое, что так настойчиво всплывало в воспоминаниях, сказать было сложно.

Я лежала, распластанная, раздавленная, словно лишенная всех костей разом, и не могла забыться даже на минуту. И единственное, на что мне хватило сил – это доползти до крысиного тельца, прижать его к своей груди и, подтянув колени к груди, так замереть, тихо поскуливая от ожогов и своего горя.

Закрыла глаза, и перед внутренним взором вновь появилось изможденное лицо воздушника. Я всё еще толком не вспомнила, но те чувства, которые всколыхнулись при воспоминании, теперь жгли меня не хуже огня Вечного.

– Прости меня, Торн Айер, – простонала я. – Прости меня, мой забытый возлюбленный.

А затем образ воздушника сменил другой мужчина, тоже светловолосый, но с синими глазами-озерами. Я будто заново увидела его в путах, и мне показалось, что с ним я начала с того, чем закончила с Торном. Вспомнила всё, через что протащила гордого воина, заставляя скрежетать зубами, порой плакать, как дитя, опуская его на самое дно его страхов. Новый стон сорвался с искусанных губ. Жгучий стыд затопил меня в одно мгновение, к нему присоединились сожаление, досада и тоска, потому что… потому что я действительно ни с кем и никогда не возилась так, как с этим мужчиной. Шла к нему раз за разом, как одержимая, терзая, уничтожая и заставляя продолжать жить. Не отпускала, не желала расставаться потому, что…

– Скай, – прошептала я. – Ска-ай.

– Я здесь, Игнис, – услышала я и зажмурилась, испугавшись, что начала бредить. – Тьма…

Я вывернулась, скривилась от боли в потревоженном теле и неверяще уставилась на мрачного водника, рассматривавшего меня.

– Животное, – глухо произнес Скай. После кашлянул, прочищая горло, и наклонился ко мне, отчеканив: – Мы уходим. – Вдруг замер, так и не дотронувшись до меня, и негромко спросил: – Ты хочешь уйти отсюда?

Протянула к нему руки с трупиком Искры и скривилась от новой порции слез:

– Он убил Искру. Он…

– Готова?

– Да, – шепнула я. – Я готова.

И мир исчез, растворился в потоке прохладной воды, дарующей успокоение израненному телу. Сознание помчалось по течению, увлекаемое Скайреном Аквеем, более не сопротивляясь и не сожалея о дурмане пустых лет, прожитых рядом с Вайторисом. Теперь я готова была не только покинуть его, но и больше не отталкивать от себя воспоминания, рвущиеся из глубин моего существа. Чтобы не открылось мне, я готова была это принять.

Глава 9. Дни десятый и одиннадцатый

«Земля – колыбель всего сущего. Воздух, вода, огонь – все они могут создавать формы, но одеть ее в плоть, наделить красками, определить условия существования может только земля. Однако без иных составляющих не будет жизни. Лишь воссоединив все стихии, возможно добиться результата, который будет развиваться и совершенствоваться. Но и союз любой из стихий с землей может создать невероятную, по своей сути, форму жизни. Например… Ирис? Ты уснула? Маленькая хитрюга. Ирис!»…

– Игнис.

Веки дрогнули, поддались тяжело, видение-сон всё еще держали в крепких объятьях. Мое сознание по-прежнему цеплялось за зеленый луг, раскрашенный разноцветными брызгами цветов. Обоняние помнило их аромат, слух еще ловил возмущенный мужской голос, в котором веселых ноток было намного больше, чем сердитых. Ощущение, что моя голова покоится на уютном колени того, кто только что рассказывал мне что-то интересное и нужное, было столь ярким, что прохлада окутавшая тело показалась нелепой и неуместной.

– Игнис…

Этот голос слышался, будто издалека, но я узнала его, несмотря на искаженное звучание. Надо мной сомкнулась толща воды, над ней склонился молодой светловолосый мужчина, смотревший на меня глазами-озерами. Скайрен Аквей… Из носа вырвался пузырек воздуха, еще один, и я распахнула рот, чтобы вдохнуть. Тут же вода хлынула в рот, и меня выдернули на поверхность. Я отчаянно закашлялась, махнула рукой, что-то задев.

– Опять, – с удовлетворением произнес Скай. – Я тебя исцеляю, ты меня бьешь. Никакой благодарности, что еще ожидать от самой Игнис…

– Ирис, – просипела я, прерывая его. – Мое имя – Ирис. Настоящее имя.

– Ирис, – эхом отозвался Аквей и повторил, явно смакуя: – И-ирис. Красиво. – Я отдышалась и повернула к нему голову, тут же попав в плен солнечных бликов. На губах водника играла улыбка. – Здравствуй, Ирис.

– Здравствуй, Скай, – прошептала я, не сводя с него взгляда.

– С возвращением, – он окончательно вытянул меня из воды и перенес на мягкую зелень, покрывавшую берег лесного озера.

– Я еще где-то в пути, – немного смущенно улыбнулась я, наконец, опустив взгляд.

Аквей накинул мне на плечи плащ, давая согреться после холодных озерных вод. Солнце висело уже совсем низко, и закатные лучи окрасили небо сочными розовыми росчерками. Я некоторое время любовалась чарующей картиной заката, после вдохнула полной грудью и вздрогнула от неожиданности, когда что-то теплое и мягкое ткнулось мне в ладонь, утонувшую в густой зелени травы. Опустила взгляд и застыла, неверяще рассматривая темно-серый столбик с шевелящимися усиками. Черные глазки-бусинки ответили преданным взглядом.

– Искра, – сдавленно выдохнула я. Осторожно, боясь сжать сильней пальцы, я подняла ее, с минуту рассматривала зверька, а после прижала к груди, счастливо рассмеявшись. Живая… Живая! Но как? Как это возможно, когда я держала в руках ее мертвое тельце? В нем не было ни капли жизни! Я вскинула взгляд на улыбающегося водника. – Как?

Он пожал плечами, вдруг став серьезным. Опустился напротив меня на траву, сорвал травинку и сунул ее в рот. «Любая форма жизни имеет ценность, Ирис. Будь то сорняк или же надоедливый комар. Погасить живую искру можно, лишь имея на то основания», – эти слова всплыли в голове сами собой, и я с неудовольствием взглянула на Аквея, перегонявшего травинку из одного угла рта, в другой. Он истолковал мой укоризненный взгляд по-своему.

– Правда, не знаю, Игн… Ирис. Когда я забрал тебя из Черного замка, я был в таком бешенстве, что едва удержался от желания броситься искать рыжего.

– Как с Венном, – вдруг поняла я.

– Да, – кивнул Скай. – Нечто подобное. Как и в тот раз, когда я создал Венна, во мне бурлила сила. Распирало. Должно быть, гнев как-то способствует ее увеличению. Только с Венном всё вышло случайно, и форма змея вышла из-за того, что я думал: «Раздавлю змею». Скорей всего, это и способствовало формированию образа. С Искрой же вышло иначе. Тоже не совсем осознанно, и попроси меня повторить, вряд ли это выйдет. Просто я вспоминал, как ты показала ее тельце. Твои слезы… В общем, я держал ее в руке и думал, что хотел бы облегчить твои страдания и вернуть крысе жизнь. В голове появился так ясно сложилась картинка, как ее кости встанут на место, ткани исцелятся, она вздохнет и откроет глаза. Шевельнет лапками, дернет хвостом… Тьма, не знаю, как объяснить. Ток магии получил направление и четко сформированный мысленно образ ожил. Я смотрел на то, как дергается хвост и думал, что схожу с ума, грежу наяву. Но вот Искра переворачивается в моей руке, пищит и… Ирис, она меня укусила! Вы не умеете быть благодарными. Одна укусила, вторая избила. Ну, ладно, без спасибо я могу обойтись, но увечить-то зачем?

Он говорил. Говорил много, немного бессвязно, иногда едва не захлебываясь, и я поняла, что Скайрен Аквей только сейчас начал расслабляться. Всё скопленное напряжение и тревога покидали водника в это мгновение. Я смотрела на него и никак не могла наглядеться. Всё, что Скай сделал для меня, несмотря на то, сколько я издевалась над ним, не взирая на всеобщую ненависть, на мои страшные деяния, совершенные в ослеплении своей верой – всё это было несоизмеримо обычному скупому спасибо. И все-таки он заслужил его.

Я ссадила Искру с рук, подалась вперед и, обхватив лицо водника ладонями, хрипловато произнесла:

– Спасибо.

Аквей замер на полуслове, глядя мне в глаза. Он медленно поднял руки, накрыл ладонями мои пальцы, сжал их и ответил отрывисто:

– Не мог… иначе.

– Почему? – спросила я шепотом.

– Потому что… – так же шепотом ответил Скай. – Я.

Взгляд его скользнул по моему лицу, остановился на губах, и водник судорожно вздохнул. Его руки вдруг обхватили мою голову, пальцы зарылись в мокрые волосы.

– Что ты, Ска…

Договорить я уже не успела, потому что он порывисто прижался к моим губам, смял их в голодном жадном поцелуе, вырвав из моей груди слабый вскрик. Вцепилась пальцами ему в плече, сминая ткань рубашки, отвечая на поцелуй со всем пылом изголодавшейся по нему души. Чтобы не связывало нас, но сейчас оно прорвалось наружу, не встретив сопротивления. Вспенилось полноводным потоком и понеслось, сметая на пути остатки сознания и воли.

Скай поднялся на колени, подался ближе, и я, не удержавшись, упала на спину, увлекая его за собой. Возмущенно пискнув, в сторону отскочила Искра, увернувшись от наших тел. Но это почти не коснулось меня, оставшись за границей моего мира, сузившегося до одного человека, целовавшего меня с той же ненасытностью, которую чувствовала я. В это мгновение для меня существовала только Скайрен Аквей – моя жертва, мой похититель, мой спаситель, и единственный желанный мужчина, будивший во мне страсть даже тогда, когда у меня не хватало прозорливости, чтобы понять, что на самом деле тянет меня в одну и ту же темницу.

Он на мгновение отстранился. Грудь водника тяжело вздымалась, лицо вдруг исказилось, словно ему стало мучительно больно.

– Я не…

Задыхаясь, начал он, и я испугалась, что Скай снова остановиться, опять отступит, ведомый долгом и обещаниями. Я рывком подалась к нему, вновь впиваясь в губы. Не оттолкнул, не убрал моих рук, стиснувших его в объятьях. Обнял сам, сжав так сильно, что я расслышала хруст собственных ребер. А я ликовала. Не отпущу! Ни в этот раз. «Мой!» – кричало сознание. «Мой!» – выстукивало сердце, ускорившее свой бег.

Я несильно толкнула его, вынуждая лечь на спину. Нервными дерганными движениями расстегивала поясной ремень, стремясь не оставить ему возможности сбежать от меня. Пусть это случится только раз, но сейчас я не отдам и секунду единения за всю свою долгую жизнь. Скай приподнял бедра, помогая мне приспустить его штаны. На большее не было ни сил, ни терпения. Я хотела его. Хотела всего без остатка. Раз и навсегда, хотя и готова была смириться с тем, что водник скажет позже, но позже! И более не медля, я перекинула ногу через бедро Ская и прижалась к его напряженному от желания члену.

– А-ах…

Стон сладкой муки сорвался с моих уст и растаял с дуновением ветра. Ладони Ская накрыли мою грудь, я прижала к ним свои ладони и неспешно двинула бедрами, скользнув влажным лоном по всей длине мужской плоти. И словно награда моего слуха коснулся ответный стон. Я снова потерлась о затвердевший член, не в силах остановится под надвигающейся лавиной, пьянящего удовольствия. А потом мир взорвался на миллиарды сверкающих осколков. Оргазм подхватил меня и понес, словно полноводная река. Крик наслаждения умчался именем водника к темнеющему небу.

– Невозможная, – простонал мне в губы Скай. – Невыносимая. Моя.

Он перевернул меня, поймав губами последний вздох затухающего удовольствия. Покрыл быстрыми влажными поцелуями щеки, скулы, подбородок, шею, вернулся к губам, а еще через томительно долгое мгновение я почувствовала, как его плоть заполняет меня.

– Да-а! – торжествующе воскликнула я и надавила ладонями на ягодицы, желая срастись с ним воедино.

– Да, – хриплым шепотом ответил Скай, приподнимаясь надо мной.

Он уперся ладонями в землю и сделал первое движение, неспешное, изматывающее томительным ожиданием последующего толчка. Я приподнялась на локтях, потянулась к его губам, не желая расставаться даже минуту.

– Не оставляй меня, – шепнула я.

– Никогда, – ответил водник, вновь прижимая меня к земле своим телом.

Он сильным толчком снова заполнил меня до предела. Вновь и вновь, резко, мощно, вырывая из моей груди вскрик за вскриком. Задыхаясь, я выгибалась ему навстречу, двигалась с ожесточением, накидывалась на его губы, словно голодный зверь на добычу, пила его хриплое дыхание, ловила громкие стоны и никак не могла насытиться. Словно измученный жаждой путник, я пила из чистого родника, жадно глотая обжигающую холодом воды, но оторваться сил не был.