Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)

Я поднялась с места и отошла к высокому узкому окну, чтобы спрятать свои чувства.

– Да, именно так, – Скай откашлялся и продолжил. – Он избавился от остальных Созидающих, но утерял свою суть творца. Ирис необходима ему, чтобы она выполняла работу, которую сам сделать не в силах… Но сейчас не об этом. Вернемся к тому, для чего я вас собрал. – Я уже справилась с эмоциями и развернулась лицом к магам. Они все смотрели на Аквея. – Наша главная цель – Грани. Добравшись до них, мы лишим силы Вайториса. Это наша первая задача. Иначе он вновь завладеет Ирис, потому что так или иначе она будет вынуждена вернуться к нему, чтобы распределить откат. Если кто-то сейчас думает, что стоит просто вернуть мою жену рыжему, и тогда мы будем спасены, я хочу напомнить, что этим вы сами дадите ему возможность продолжать творить кровавое беззаконие. Возможно, ваши дети или внуки станут его следующей целью. Вы готовы на то, что однажды за их жизнью придет Игнис Сиел? А она придет, потому что Темный вновь лишит ее памяти, задавит сущность и принудит исполнять грязную работу вместо себя. Я предлагаю избавиться от него раз и навсегда. После этого, когда откат дойдет до нас в полную силу, он будет рассеян, не причинив никому вреда. Появится приток свежей магии, и люди, наконец, вздохнут спокойно. Теперь вы знаете всё. Нужно время для размышлений?

– Я могу дать ответ сейчас, – Фэйр откинулся на спинку стула. – Мой клан с вами.

– Мой тоже, – чуть помедлив, произнесла Камилл Личфиелд. – Я знаю, что это против правил, но я позволила себе использовать камень правды, – она достала из-под одежды кулон – белая жемчужина в серебряной оправе. – Камень чист, Скай не лгал.

– Да он просто хочет защитить свою женщину…

– Вполне понятное желание, – отозвался Войтер. – Особенно, если от жизни этой женщины зависят и наши жизни. Я с моим господином.

– Или идешь за юбкой его жены? – прищурился Мендак.

– Довольно, Айгет! – от громового раската голоса немолодой провидицы вздрогнули, кажется, даже стены. – Ты глупый и мстительный щенок! Когда на чаше весов жизнь всего мира, ты думаешь лишь о том, как бы насолить моему племяннику! Думаешь, твоя игра столь тонка, что ее подлой сути не видно? Не смог отвернуть от Ская всех магов, так будешь сталкивать лбами? Так вот знай, ты сам себя приведешь на край могилы. Ты уже близок к нему! Если не образумишься, сдохнешь. Как пес сдохнешь, вот тебе мое предсказание, Айгет!

– Леор Мендак, – Аквей заговорил ровно и сухо, – ваши слова не идут от сердца и не могут быть приняты за мнение. Ваше присутствие на Совете не несет пользы для общего дела, потому предлагаю вам покинуть мой замок. Лучше прямо сейчас. Думаю, благородные леоры и лейды одобрят мое решение.

Мендак медленно поднялся из-за стола. На щеках его появились красные пятна, желваки ходили на скулах, показывая, что водник уязвлен произошедшим, однако он быстро взял себя в руки и нагло заявил:

– Я не могу покинуть замок, пока здесь находится лейда Аллиерт. Я поклялся защищать ее честь и интересы. Пока она остается здесь, я останусь при ней, как ее охранник.

Бровь Ская насмешливо изломилась.

– Вот как, – он тоже поднялся на ноги. – Тогда мне приятно вам сообщить, что ваша защита лейде Эйволин более не нужны. С задачей охраны успешно справится ее супруг. Лейде Мунн есть на кого положиться.

– Что? – изумлен был не только Мендак.

– Не думал, что судьба лейды Эйволин имеет первостепенную важность, но если вы желаете подробностей, то это и было причиной моей задержки. Леор Мунн попросил руки моей бывшей невесты, я отказывать не стал и соединил их, как глава клана.

– Решился все-таки, – хмыкнул Войтер. – Бедолага давно сгорает от нежных чувств к лейде Эйволин, но держал свою страсть в тайне, опасаясь навести тень подозрений на чужую невесту. Не удивлен.

Вольно или сознательно, но Войт уничтожил сейчас все лишние вопросы и подозрения. Лица магов посветлели.

– Оно и к лучшему, – кивнула лейда Личфиелд. – Девочке будет не так тяжело. Мунн избавит ее от переживаний.

– Да уж, – Тейда подняла руку, и с ее волос слетела бабочка, тут же усевшись на протянутую ладонь. – Душа болела смотреть на его страдания. Теперь они утешат друг друга. Пусть будут счастливы.

Аквей вновь перевел взгляд на Мендака.

– Теперь у тебя нет причин оставаться. Доброго пути, Айгет.

Мендак поджал губы, с силой ударил кулаком по столу и скривил губы в улыбке.

– Счастливо оставаться, – сказал он. – Надеюсь, когда Аквей подведет вас к пропасти, вы хотя бы тогда прозреете.

И я не выдержала. Пол под ногами мерзкого водника разверзся, и он провалился в образовавшийся ход, выкинувший мага уже за стенами замка.

– Не люблю долгих прощаний, – невозмутимо заявила я и вернулась к своему месту.

– Я их тоже не терплю, – ответила тетушка Тей и умиротворенно вздохнула.

Маги еще с минуту смотрели на то место, с которого исчез склочник, после встрепенулись и обсуждение продолжилось.

Глава 17. День девятнадцатый

Копыта Цветика резво выстукивали дробь по каменистой дороге, я восседала сверху, подставив лицо теплым солнечным лучам, умиротворенно улыбалась и… хулиганила, да. Точней, производила впечатление на сопровождавших нас с Аквеем леоров. Маленький отряд направлялся к месту встречи с айрами и тригами. Лица воинов суровые с того момента, когда мы выехали из замка, теперь сменили каменные маски на удивление, а всё потому что там, где пробежал Цветик, вырастали цветы. Скай поглядывал на мою забаву, качая головой и пряча улыбку. А когда я вскинула руки, и с пальцев сорвались бабочки, водник не удержался и хмыкнул, припечатав меня кратким:

– Воображала.

Фыркнув, я передернула плечами, показывая, что думаю о выводах супруга, и сотворила двух пичужек с оперением радужного окраса. Птицы взлетели, оглушительно зачирикав, и за спиной рассмеялся Войтер. Он по-прежнему оставался единственным, кто не обращал внимания на мое прошлое. Накал своей симпатии он не спешил снизить, несмотря на известие о том, что я теперь, вроде как, его госпожа. Однако же и не лез на рожон, особенно после того, как вчера у него под ногами замковый двор превратился в небольшое озерцо.

Дело было так. Войт, желая услужить мне, поспешил помочь слезть с коня, когда мы с Аквеем вернулись с небольшой прогулки к озерам. Оценив количество воды в озерах и источниках, именно это было целью прогулки, мы решили оставить долину в покое и искать для создания нашей рати водоем побольше, море, например… В общем, мы въехали в замок, и Войтер, как верный слуга своего господина и его супруги, подошел к нам. Он протянул ко мне руки, и я, думая о предстоящем переходе на берег одного из морей, машинально протянула руки благородному леору, позволяя снять меня с Цветика. Из-за рассеянности я не заметила, как осветились бликом света глаза моего водника. Однако Скай стерпел, потому что в первое мгновение Войтер не перешел границ, но леор замешкался и из объятий меня сразу не выпустил, умудрившись превознести мою красоту. Это Аквей тоже стерпел… так подумалось мне. Скай кашлянул, привлекая внимание. Этого хватило, чтобы Войт тут же отступил, склонив голову. Я оперлась на поданную мне руку мужа, мы чинно направились к жилой части замка, но мужской вскрик и плеск воды за спиной заставил обернуться. Войтер барахтался в маленьком, но явно глубоком озере, ошалело оглядываясь вокруг себя. Я насмешливо вздернула бровь и перевела взгляд на Аквея. Тот стряхнул с рукава невидимую пылинку и деловито произнес:

– Всего лишь спасаю верного леора от удара… солнечного.

– Само собой, жизнь моя, – не менее деловито кивнула я, поглядывая на небо, затянувшееся облаками.

Скай мой взгляд заметил, тоже взглянул на небо и просветил:

– Лучше не рисковать. Предупредить удар проще, чем разбираться с его последствиями.

– Ты совершенно прав, Ручеечек, – кивнула я, весело поглядывая на ревнивца. Ревнивец надменно вздернул подбородок и увел меня в замок, уже не обращая внимания на то, как Войтер выбирается из неожиданной ловушки.

Вообще вчерашний день стал маленькой передышкой. Маги, оставшиеся с нами на следующий день после Совета, покинули замок в Долине трех озер ближе к вечеру. Еще до того, как гости отправились по домам, из замка уехала чета Мунн. Не скажу, что личико Эйволин сияло от счастья. Кажется, она была не слишком довольна своим замужеством, но теперь все зависело от ее супруга. В руках влюбленного леора Мунна было заставить глаза водницы вновь засиять. Пока же она была немного бледна и надменна. Даже тетушке Тей сказала что-то резкое, когда та вышла попрощаться. Провидица пожала плечами и ушла, уже не дожидаясь, когда супруги выедут за ворота. Скай коротко и сухо попрощался с Муннами еще во время их сборов. Сама я не лезла к ним, но отъезд наблюдала из окна покоев супруга. Уже почти выехав за ворота, Эйволин вдруг обернулась, поджала губы и сделала то, что вовсе не подобало нежной лейде – плюнула на каменные плиты. Ее супруг на замок не оборачивался.

Уже вечером, когда мы остались наедине, я пристала к Скаю, требуя рассказать, что произошло в покоях его бывшей невесты. Впрочем, водник не особо сопротивлялся. Он сидел в кресле перед холодным камином, в котором плясала иллюзия огня, создавая привычный уют вечерних покоев, я удобно устроилась на мужских коленях. Перебирала пальцами короткие светлые волосы и ощущала умиротворение, ставшее искуплением двух тяжелых дней и одной невыносимоболезненной ночи.

– Расскажи, – потребовала я повторно, потому что Скай молчал. Однако стоило взглянуть на его физиономию, лучившуюся довольством, чтобы понять – водник тоже наслаждается затишьем и нашей близостью.

– Да там особо нечего рассказывать, – лениво отозвался Аквей, поглаживая мое бедро. – Вошел в покои без стука, они целуются. Прощались уже.

В общем, произошло следующее. Проныра-водник, расставшись со мной и своей тетей, первым делом посетил умывальню лейды Аллиерт. Обнаружил, что любовники уже готовы к прощанию, и поспешил переместиться к дверям покоев, в кои и вошел, не удосужившись постучать и назвать себя. А что? Его замок, его дверь. Хочет стучится, а хочет нет, дело хозяйское. Вошел леор Аквей, значит, в двери, а там голубки слились в сладостном поцелуе. Эйви в ночной сорочке, волосы распущены, леор Мунн лейду к себе нежно прижимает, ласковые слова говорит, целует. Она отвечает, так что ошибиться в происходящем сложно. Разумеется, Скайрен Аквей, как мужчина взрослый и опытный, понял всё верно.

– Стало быть, не лгала молва, когда говорила, что мой верный леор влюблен в мою дорогую невесту.

– Бывшую! – воинственно воскликнула Эйви.

– Теперь, да, – двусмысленно ответил Аквей. – И что же дальше? Будешь по ночам любовника принимать, а днем сидеть с постным лицом, обвиняя меня в вероломстве? Я из себя дурака делать не позволю. Не хватало еще мне выслушивать о своем вероломстве от благородных леоров и покрывать твои шашни под моей крышей. А ты, – грозный господин обернулся к своему леору: – Скор же ты оказался, мой верный Мунн. Не успел я расторгнуть помолвку, как ты уже навестил осиротевшую опочивальню.

– Это вышло случайно! – нервно воскликнула Эйволин.

– Всю ночь и утро? – усмехнулся Скай. – Случайность за случайностью.

– Ты ревнуешь, – утвердительно произнесла лейда Аллиерт.

– Отнюдь, – пожал плечами мой водник, – просто изумлен, насколько быстро верная невеста, еще вчера кричавшая о своей любви и преданности, приняла в свои объятья другого мужчину.

– Это моя вина, – ответил благородный леор, закрывая собой возлюбленную. – Да, я люблю лейду Аллиерт, давно и безнадежно. Можете считать, что я воспользовался ее горем, чтобы получить желаемое…

– Вот как, – Аквей сплел на груди руки. – Стало быть, ты признаешься, что бесчестно воспользовался женской слабостью и соблазнил лейду Аллиерт?

– Признаю, и готов понести наказание, – Мунн покорно склонил голову.

Скай прошелся по покоям, задумчиво потирая подбородок, после вновь развернулся к любовникам.

– Понимаешь ли ты, глупец, что наказание повлечет за собой огласку того, что свершилось в этих стенах? Понимаешь ли ты, что я буду вынужден огласить причину, по которой тебя настигла кара? Ты предлагаешь мне опозорить мою, пусть и бывшую, невесту, обвинив ее в блуде? Так ли сильна твоя любовь, как ты говоришь, если готов отдать ее на поругание?! Что прикажешь делать мне?

– Отдайте за меня лейду Аллиерт! – с горячностью воскликнул Мунн. – Я люблю эту женщину и готов исцелить ее раны.

– Эйви? – Скай посмотрел на опешившую лейду. – Что скажешь? У тебя есть выбор. Ты можешь покинуть мой замок свободной от всяких уз женщиной, но тогда имей совесть и прекрати разыгрывать жертву. Учти, если кто-то еще подобный Мендаку кинет мне в лицо обвинения в вероломстве, я молчать не буду о том, чему стал свидетелем. Можешь принять мое предложение, которое я сделал тебе вчера, и тогда мы выберем тебе мужа, которого ты захочешь. Или же ты даешь согласие леору Мунну, твоему давнему поклоннику и почитателю. Он знатен, далеко не беден, недурен собой, но, главное, искренне любит тебя.

– А она? – хмуро спросила Эйволин. – Она останется рядом с тобой?

– Место жены рядом с мужем, Эйви, – ответил Аквей.

– Жены?!

Скай промолчал, давая бывшей невесте осознать тщетность надежд, если таковые еще оставались у нее.

– Однако ты тоже не медлишь, – рассмеялась уязвленная женщина.

– Скажу больше, в замок мы уже въехали супругами.

– Ах, вот как, – Эйволин передернула плечами. – Что ж, я рада, что судьба показала, кому я доверяла столько времени. Ты не достоин даже моего мизинца!

– Ты совершенно права, Эйви, – кивнул Скай.

– Я выйду замуж за леора Мунна, потому что он, по-настоящему, благородный мужчина. А ты оставайся со своей гадюкой…

– Я вам тоже желаю счастья, лейда Аллиерт, – склонил голову учтивый Аквей. – И раз согласие благородной лейды получено, мы можем огласить помолвку прямо сейчас…

– Нет уж! Хватит с меня помолвок, я хочу замуж! – в запале выкрикнула Эйволин, и это сыграло на руку моему воднику, он не стал возражать. Обряд единения свершился, как только лейда оделась. На том история и закончилась.

Не скажу, что сильно сочувствовала Эйволин. С одной стороны мне было, конечно, жаль водницу. Ее растили с твердой верой в исключительность ее будущего, готовили в жены главе клана, но вместо счастливой обещанной судьбы, она столкнулась с разочарованием и предательством. Жених предпочел другую женщину, да не просто другую магичку, а само воплощение Зла. Для водницы я должна была стать главным врагом. Мужчину увела, женой главы клана стала, даже пророчество, и то оказалось обо мне. Так что предназначения я Эйви тоже лишила.

Однако стыдиться мне было нечего. Напротив, при мысли, что мой мужчина долгое время принадлежал лейде Аллиерт, кровь вскипала в жилах, уничтожая всякое сочувствие. И в моих глазах Эйволин превращалась из жертвы в воровку, с детства примерявшей на себя чужую одежку. И пусть ей внушили, что эта одежка с ее плеча, но все-таки она принадлежала мне, а своего отдавать я никому не собиралась. Так что после того, как чета Мунн покинула пределы замка Аквея, я вздохнула полной грудью.

Следующие ночь и день прошли спокойно, если не считать происшествия с купанием Войтера. Воспоминания, должно быть, щадя меня, не спешили вновь выбить почву из-под ног, давая время свыкнуться с тем, что уже успели показать. Сживалось плохо, тяжело, и, не будь со мной рядом Ская, я бы ушла в себя, отдавшись застарелому и забытому горю. Но водник не давал мне остаться наедине с собой ни одной минуты. Подозреваю, что он и без личного осмотра озер знал, что материала нам на сотворение не хватит. Потому прогулка была предназначена для того, чтобы отвлечь меня и занять мысли делами, а не воспоминаниями. Мой милый Скай… Даже страшно представить, что его могло не появиться в моей жизни. Не войди я в тронный зал в черном замке, куда притащили пленников, не отдай мне пленного Вайторис, и сейчас я не тонула бы без оглядки в глазах-озерах. Хвала всем Высшим Силам, что всё вышло именно так, и никак иначе!..

С обитателями замка мои отношения пока никак не складывались. Из всех, кто остался в древней твердыне, со мной без всякого напряжения общались только трое: сам Скайрен Аквей, лейда Тей и Войтер. Остальные оставались подозрительными и отчужденными. Я не лезла к людям, давая возможность просто привыкнуть к тому, что я рядом, и что угрозы от моего присутствия никому нет. Чтобы ухаживать за собой мне хватало собственных рук. Для общения у меня были Скай и Тейда. Провидица охотно вступала в беседу, отвечала на вопросы и даже немного рассказала мне о моем супруге, когда мы встретились за вечерней трапезой.

А всё началось с бахвальства нашего старшего леора. Заметив в коридоре Войтера, Скай вспомнил о недавнем происшествии, которое привело к купанию молодого леора. И если до этого мой водник крепился, то тут, заметив, как я кивнула бедолаге, не выдержал. Сварливый и желчный супруг оказался мил до крайности и вместо того, чтобы оскорбиться на замечание:

– Что-то ты не спешила осадить наглеца, – я расплылась в улыбке, любуясь фыркающим Аквеем. Заметив мой счастливый оскал, Скай и вовсе превратился в ежа: – Чему ты радуешься, женщина? А негодую, а она млеет!

– Ты такой милый, – призналась я.

– Я не милый, – заупрямился суровый творец. – Я киплю от гнева, не смей умиляться!

– Не могу, – повинилась я, продолжая улыбаться.

Но в покоях его тетушки, куда мы были приглашены на вечернюю трапезу, водник меня все-таки довел. Устав слушать его шпильки, я проворчала:

– Если человек родился с дурным характером, его уже ничего не исправит. Представляю, каким противным мальчишкой ты был в детстве.

– Неправда, – тут же задрал нос Аквей. – В детстве я был милым ребенком.

– Сорванцом ты был, невыносимым сорванцом, – усмехнулась провидица. – Непоседливый, упрямый, неугомонным и спорым на выдумки и проказы.

Водник возмущенно округлил глаза:

– Какая невероятная ложь, родная! – воскликнул лицемер. – Я был хорошим мальчиком.

– Угу, – кивнула Тейда, орудуя ножом и вилкой. – Очаровательным ребенком ты действительно был, одни глазищи чего стоили. Гадость сделаешь, а как попадешься, так глазами своими хлоп-хлоп, и вроде сердце оттаяло. Чем и пользовался маленький негодяй.

– Ну, это уж и вовсе оговор, – независимо передернул плечами Аквей, не желая признавать грехи детства. – Не помню ничего подобного.

– А я помню, – Тей сделала глоток из кубка и вновь взялась за нож. – Например, как с дружком своим, Эйвилом, учителю в его снадобье сонного зелья подмешали. И как в суп накидали мыльных шариков, а потом ждали, пока у благородных леоров пена изо рта пойдет. Думали, что те будут разговаривать, а с их языков буду срываться мыльные пузыри. И как спящему архивариусу покрасили его прекрасную белоснежную бороду, пока он спал, разморенный сытным обедом. Старик так гордился своей бородой, а они ему ее в радугу превратили. А постарше стал…

– Довольно!

– Что же творил наш благородный господин, когда стал постарше? – полюбопытствовала я.

– Да что делал? Подпоил ночную стражу и сбежал в деревню на танцы. Утром пьяного и полуголого в замок на возке доставили. Спал стервец. Мордаха довольная, залюбуешься.

– А полуголый отчего? – я с интересом посмотрела на супруга.

– Жарко было, – соврал он, не моргнув глазом. – Упрел…

– Угу, – вновь кивнула провидица. – Уж больно коленца деревенские выделывают шустрые, угнаться пытался. А уж в танцах, или за дочкой старосты…

– Тетя!

– Так там была еще и дочка старосты? – живо откликнулась я.

– Да кого там только не было! – сварливо воскликнул водник. – Хватит уже!

– Хватит так хватит, – пожала плечами тетушка. – А был еще случай. С тем же Эйвилом…

– Ты же согласилась закончить, – досадливо покривился Скай.

– Так я и не рассказываю, что тебя в возок из сарая загрузили, где ты с дочкой старосты… упрел.

– Какие любопытные танцы вышли, – хмыкнула я. – А с Эйвилом что?

– За деревенскими девушками на реке подсматривали, – тут же откликнулась провидица. – Эйвил-то с берега, а наш наглец форму сменил, всех перещупал…

– Всё! – ладонь водника с громким стуком опустилась на стол. – Как старший мужчина в роду и глава клана, повелеваю прекратить обмывать мне кости. Оставьте мои детство и юность в покое.

– Значит, про то, как лазал в окно к вдове…

– А вот это не мой грех, – усмехнулся Аквей. – Это уже Эйв чудил, кстати, поддавшись на призыв веселой вдовушки. Я тогда всего прикрыл друга.

– За дружбу пострадал? – с сочувствием спросила я.

– Да какой там, – отозвалась Тей. – Затрещину от отца получил, да день в конюшне отработал, навоз выгребал.

Поглядев на высокомерную физиономию водника, я решила не острить. Потом… успеется. Лейда Тей, весело сверкнув глазами, вновь стала невозмутимой. Скай, посопев еще немного, расслабился. Дальше беседа потекла в иное русло, но на тетушку Аквей до конца ужина косился с подозрением, что дало понять, провидица обладает и более «страшными» тайнами из прошлого моего супруга. Я решила как-нибудь порасспросить ее, когда уже можно будет вздохнуть спокойно.

Пока же расслабляться было рано. То, что Вайторис никак не проявляет себя, не означало, что он беспечен и не ожидает нападения. Ожидал, и мы со Скаем это прекрасно понимали. Пятьсот лет назад я уже приводила под стены черного замка рать магов, чтобы уничтожить ложного бога. Сколько раз пыталась убить его в одиночку? Наверное, столько же, сколько умирала сама. Разумеется, Вайтор предвидел наше появление, как и то, что я вновь пойду к башне с Кристаллом Реальностей, потому что иного пути не было. Как не было времени на долгою и тщательную подготовку.

Однако это не давало повода смириться и позволить убийце и дальше вести свой кровавый учет отнятых им жизней. Откат был всё ближе, и к первой волне нужно было уже стоять на башне, чтобы принять на себя удар стихийной энергии. Это также понимали мы трое: я, Скай и Вайторис. Так или иначе, мой путь лежал в черный замок. И если даже я не появлюсь, Вайтору не останется выхода, как самому выбраться за переделы своего укрытия, чтобы вернуть беглянку. Его слабой стороной была зависимость от Граней. И он будет зубами держаться за них, чтобы не расстаться со своей драгоценной жизнью. У нас же со Скаем стало такой стороной слияние. Могущество и уязвимость смешались в равных долях. И если Вайторис боялся только за себя, то нам приходилось переживать друг за друга.

– Нельзя позволить разделить нас, – говорил водник.

– Нельзя, – соглашалась я. – Если перестанем видеть друг друга, начнем прислушиваться.

– Да, – кивал Аквей, – это приведет к потере внимания, и, как следствие, к провалу не только для нас, но и для всех, кто доверился нам. Только вместе. Рука об руку.

– Думаешь, всё выйдет, как задумали? – с тревогой спрашивала я, вновь и вновь повторяя про себя то, что мы уже столько раз обговаривали наедине.

– Должно получиться, – убежденно отвечал Скай, не допуская и толики сомнения. Иначе сейчас было нельзя. На сомнения и ошибку у нас права не было.

До отката оставалось времени всё меньше, и те, чьи земли граничили с землями, на которых пряталась маленькая реальность в виде черного замка, уже уводили своих людей, чтобы новые проявления возвратной волны не зацепили их. Это тоже не могло укрыться от глаз Вайтора, благодаря чему, даже не общаясь со мной, он знал, что вспомнила я не мало, и с магами поговорить успела. Но оставить людей там, где в любой момент мог вспыхнуть пожар, случиться наводнение или землетрясения было невозможно.

Странная выходила ситуация. Мы, словно скалящиеся псы, наблюдали друг за другом, зная, что схватка неизбежна, но продолжали кружить, не спеша нанести первый удар. Вайтор охранял Грани, ожидая, когда мы придем под стены его замка. Мы с Аквеем продолжали готовиться к решающему сражению, зная, что нас ждут. Стоит признать, что об этой части происходящих событий магам известно не было. Впрочем, скажи мы, что Темный властелин выглядывает нас со стен, кто бы согласился добровольно сунуться в пасть к голодному льву? То-то и оно. А люди нам были нужны. Однако это не означало, что мы собирались отдать их на съедение. Кое-какие сюрпризы были уже продуманы, но об этом не знал никто, кроме нас со Скаем.

Слабость, корысть, малодушие – всё это ведет к предательству. У нас уже был такой – Айгет Мендак. Он ушел, унеся с собой то, что узнал на Совете и на следующий день. Однако это были мелочи. Даже если бы он сумел прорваться к черному замку, Вайторис не услышал бы ничего нового, потому отпустили мы его с легким сердцем. Однако имелось кое-что еще, чего лже-Вечному знать не полагалось. И об этом пока не знали даже те, кому мы доверились. Вольно или невольно, но выдать тайну всегда легко, особенно не до конца веря в невероятное, о котором тебе рассказывает извечный враг, такой как я. Так что наиболее откровенны мы были с нашими союзниками – айрами и тригами. И встреча, на которую спешил наш отряд, была необходима.

Мы могли бы встретиться наедине, не привлекая людей Ская в свою компанию, но это была необходимая ширма. Чтобы сохранить доверие магов, необходимо было соблюдать видимость того, что скрывать нам от них нечего, однако ничего серьезного обсуждать сегодня мы не собирались. Настоящие переговоры пройдут позже, когда лишних ушей уже не будет рядом. Оэн и Рварн знали об этом. И вот что я скажу, иметь дело с существами, в чьих жилах текла только часть человеческой крови, было гораздо приятней, чем с людьми. Никаких лишних вспышек гнева и недоверия, никаких обвинений и споров. Выслушали, приняли к сведению, задали уточняющие вопросы и всё. Приходить с ними к согласию оказалось просто.

Дорога стелилась впереди сухой пыльной лентой, позади шлейфом из цветов. Над головой сияло полуденное солнце, где-то высоко в небе надрывались радужные пичуги, а на душе царило недолгое, но умиротворение. Я поглядывала на супруга, таившее в душе те же чувства, и не прятала улыбку. Скай не оборачивался, но я видела, как подрагивают уголки его губ в ответной улыбке, и душа и вовсе взмывала под облака, где сейчас парили новые жители этого мира.

В стороне от отряда резвились еще две новые сущности, и их присутствие не способствовало полной расслабленности воинов. Если Венн был уже им хорошо знаком, и к змею обитатели замка Аквея уже успели более-менее привыкнуть, то его дружок навевал на леоров и челядь трепет. Что их пугало в моем милом зверьке, я понять не могла. Ну, ладно. Он был почти с человеческий рост, ну, клыкаст и когтист, но! Но он же вышел милым! Лохматый, большеглазый, со смешным умилительным носом, за который его хотелось потаскать. Больше всего малыш напоминал громадного пушистого волка с дурашливо обвислыми ушами. И когда он склонял голову набок и вываливал язык, не рассмеяться было сложно, до того мое создание казалось забавным.

Скай, оглядев мое творение, потрепал того между ушей и хмыкнул:

– Еще один дурень.

– У-у-у? – вопросительно проворчал лохматый недотепа.

– Брль, – поддержал его Венн, успевший опробовать нового соседа на язык и запах.

– Два дурня, – остался неумолим водник.

– Ты просто ничего не понимаешь, – вздохнула я и позвала: – Шейг, иди ко мне.

– Его имя? – полюбопытствовал Скай.

– Пока, да. Потом доведу до ума и создам еще подобных. Это будет их название.

– Лохматые? – насмешливо вздернул брови Аквей.

– Почему бы и нет? – я пожала плечами и посмаковала: – Стая шейгов.

– Развлекайся, любовь моя, – хмыкнул Скай, поцеловал меня и оставил Шейгу, счастливо мусолившему мне лицо.

Поселить новый вид животных я хотела в местах, где не было людей. Нужно было подобрать для своего детища идеальные условия обитания, проследить за тем, как буду развиваться… В общем, всё это откладывалось до поры, пока не будут решены более насущные проблемы, а пока Венн и Шейг существовали в единственном экземпляре. Может это и сдружило их. Впрочем, два малыша остро нуждались в приятеле, и они как-то разом потянулись друг к другу, к ночи поставив замок на уши своими игрищами. Пришлось вмешаться строгому Аквею. И если Венн сразу понял и притих, то Шейг угомонился только тогда, когда получил по ушам. Долго жаловался мне, страдал и изображал агонию. Признаться, мое создание, оказавшееся неженкой с недюжинным актерским талантом, изрядно утомило меня, и я усыпила его до утра. После этого мы с водником и весь замок вздохнули с облегчением.

Зато утром, выспавшийся и полный новых сил Шейг, вновь устроил суету с коротким перерывом на завтрак. Он достал Искру до того, что крыса, изменив себе, сбежала прочь, потому сегодня ее со мной не было. Скаю было проще, хватило сурово свести брови к переносице, и лохматое чудо повалилось кверху брюхом, преданно глядя на водника огромными карими глазищами. Единственный, кто встретил шального Шейга с радостью – это Венн.

– Берем с собой обоих, – решил Аквей, поглядев на клубок из тел, катающийся по полу. – Пусть в дороге дурью маются. Глядишь, к вечеру выдохнутся. – После поглядел на меня: – Любовь моя, о чем ты думала, когда создавала это чудо?

– Вспоминала рассказы Тей о твоем детстве, – призналась я.

– Э… хм. Ну, тогда всё ясно, – усмехнулся Скай.

И вот теперь два недоросля мотались вокруг отряда, то вовсе исчезая из вида, то вновь возвращаясь, едва не доводя до сердечного приступа благородных леоров, когда две громадины неслись прямо на них.

– Лейда Ирис, – не выдержал Раф, – почему такой большой? Если пес, то мог бы быть и поменьше.

– Он создан по подобию моих стражей, – ответила я, обернувшись.

– Браннеров? – помрачнел воин.

– Нет, – я отрицательно покачала головой. – Они были со мной от рождения, а браннеры…

– Нежная моя, – ладони скользят по моим обнаженным плечам. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, подставляя шею под обжигающе-горячие губы.

Вайторис проводит языком дорожку от ключицы до мочки уха, прихватывает ее губами, и я прерывисто вздыхаю, тесней прижимаясь к нему.

– Люблю тебя, – хрипловато шепчет он.

– Милый, – всхлипываю я. У меня нет слов, чтобы описать всю глубину моих чувств.

Разве бывает на свете любовь сильней нашей? О, нет! И это вовсе не благодарность глупой неосторожной девчонки к своему спасителю, это нечто большее. Оно выжигает меня изнутри, и каждый раз, когда я смотрю в его необыкновенные вишневые глаза, мне не хватает дыхания. Грудь сдавливает, и только его жаркий шепот:

– Дыши, – заставляет меня сделать вдох.

Вайторис… Какое невероятное имя! Я впервые услыхала его, когда пришла в себя на его руках в этом замке, куда он принес меня. Открыла глаза и увидела мужчину красоты столь яркой, что на мгновение мне показалось, будто я уже умерла, и моя душа попала в какой-то сказочный мир. Такими бываю только боги. Он и стал моим богом, ради которого я готова на многое. И это оказалось настоящим чудом, когда я услышала от него: