Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

– Ирис…

Я поднимаю голову и тяжело сглатываю, завороженная игрой солнечных бликов в лазоревых глазах. Так странно и так притягательно… Мужчина, что стоит напротив, замирает, превращаясь в каменное изваяние. Кажется, он даже не дышит. И я не дышу. Стою и смотрю, на сияние его глаз.

– Ирис, – мое имя срывается с его уст судорожным вздохом, и Регинис снова замолкает, и только в глазах продолжают вспыхивать эти странные блики, словно солнечные зайчики на поверхности чистейшего из озер.

Он исчезал. Должно быть, вымотав не только меня, но и себя самого, водник пропал. Он не появлялся больше трех месяцев. Поначалу я даже радовалась, потому что, наконец, смогла свободно вздохнуть. Но однажды, проснувшись под утро, я вдруг поняла, что мне его не хватает. Это чувство не исчезло утром, не пропало к вечеру, и даже спустя неделю, я продолжала скучать. Слушая отца, ловила себя на том, что озираюсь по сторонам и, не найдя Созидающего, чувствую разочарование. Папа ругал меня за рассеянность, а мне всё больше становилось не по себе от неожиданной пустоты, образовавшейся после исчезновения нашего вечного гостя.

Сначала я даже пыталась убедить себя, что это детская привычка, когда добрый дядюшка Регин проводил у нас в доме почти каждый день. Он приносил мне кукол и сладости, гулял со мной по нашему холму. Потом, когда я стала старше, Регинис начал рассказывать мне разные истории из своей прошлой жизни. Рассказывал о своем доме, о родных. Сказки, которые я от него слышала, когда была малышкой, сменились легендами и сказаниями. А потом всё изменилось, и добрый дядюшка оказался вдруг мужчиной. Как бы странно это не звучало, но именно это превращение обидело меня когда-то и сбило с ног. И вместо сказок и интересных, зачастую веселых историй, я получила бесконечные попытки добиться от меня того, чего я не могла дать… пока не осталась без него окончательно.

И вот он вернулся. Я увидела его, бредущим по холму. Регинис не спешил подойти к дому. Он стоял на вершине холма, затем неспешно начал спуск, но вновь остановился, так и не приблизившись к дому. Я смотрела на него из окна, прячась за занавеской, и мое сердечко трепыхалось в груди испуганной птицей. А когда я увидела, что Созидающий побрел назад к вершине холма, и поняла, что он сейчас вновь исчезнет, не выдержала. Не слушая окрика отца, я бросилась на улицу. Краткое мгновение стояла перед домом, прижав ладонь к груди, не осмеливаясь догнать уходящего мужчину, но сделала еще один шаг и опять застыла изваянием, не зная, что сделать дальше. Окрикнуть, позвать, догнать, или сбежать и вновь думать о воднике, просыпаясь по ночам от странных снов, в которых он целовал меня.

Уже дойдя до вершины, Регин остановился. Он замер, а затем порывисто обернулся и, наконец, увидел меня. Сколько мы так стояли, глядя друг на друга издалека? Сложно сказать, время будто остановилось, погрузив мир в оглушающую тишину, где единственным звуком было лишь мое учащенное дыхание.

– Ну что же ты стоишь? – мамин голос донесся откуда-то издалека, словно шорох листьев в лесу, росшем за холмом. – Иди смелей.

И я сделала первый шаг. Затем еще один, и еще, и мужчина на вершине отмер. Он шагнул мне навстречу. Неспешно, словно опасаясь спугнуть, Регинис шел мне навстречу. Мы встретились на середине склона, и теперь стояли, глядя друг на друга уже, наверное, целую вечность.

– Ты исчез, – прошептала я и, наконец, опустила взгляд.

– Не хотел больше мучить тебя, – ответил он.

– Почему вернулся? – я даже не замечаю, что впервые говорю ему «ты».

– Хотел увидеть.

– Опять уйдешь?

– Если ты этого хочешь.

– Не хочу! – срывается с моих уст раньше, чем я успеваю опомниться. И уже, не сдерживаясь, мотаю головой и повторяю: – Не хочу.

После несмело беру водника за руку, он опускает взор вниз, рассматривает, как моя ладошка сжимает его ладонь, вновь вскидывает глаза на меня и уже не отпускает меня из ловушки ошеломленного взгляда.

– Расскажи мне новую историю, – запинаясь и краснея, прошу я.

– С удовольствием, – хрипло отвечает Регинис.

Мы вместе поднимаемся на холм, так и не расцепив рук. Спускаемся по его другому склону. Созидающий не отводит глаз ни на мгновение, он смотрит с затаенной жадностью и, кажется, восторгом. И мне нравится этот взгляд. Я прячу улыбку, бросаю исподволь на водника ответные взгляды, на моей душе умиротворение и покой.

– Ирис, – я поднимаю на него взор, но Регинис отрицательно качает головой и снова повторяет негромко: – Ири-ис…

После подносит мою руку к губам, касается ее почти невесомым поцелуем, и мне вдруг вспоминаются мои сны. От неожиданного желания почувствовать то, что я ощущала во сне, мои щеки заливаются краской. Кажется, даже уши пылают огнем, и все-таки я смотрю в лазоревые глаза, прерывисто вздыхаю и подаюсь к Созидающему. Слышу ответный рваный вздох, и теплые ладони обнимают мое лицо. Регин всё еще смотрит на меня, словно не верит, что я позволяю сделать то, чему столько времени сопротивляюсь. Наконец, гулко сглатывает и склоняется к моим губам…

– Не смей! – крик ударяет по ушам.

Я вздрагиваю, невольно отшатываюсь от водника, и его относит от меня порыв ветра. Злой вихрь промчался мимо, взметнув мне волосы и подол платья, но не причинив вреда. Порывисто оборачиваюсь. На вершине холма стоит Орканис. Его взгляд направлен на бывшего друга, уже вновь стоявшего на ногах.

– Ирис, уйди, – глухо велит мне Регин.

– Но…

– Пожалуйста, – его тон становится мягким, на устах улыбка, но глаза уже не сияют, они потемнели, превратившись в предгрозовое небо. Чуть помедлив, я все-таки киваю и делаю шаг в сторону Орканиса, потому что мой дом и папа, который может всё это прекратить на той стороне холма.

Воздушник теперь не спускает с меня взгляда, и мне вдруг становится страшно от того, что я вижу в глазах бывшего возлюбленного. Боль и гнев сплелись столь крепко, что кажется, он готов сейчас наказать меня за то, что свой выбор я сделала. Пячусь, чтобы спрятаться за спину Регина, но новый вихрь налетает на меня, сбивает с ног, кружит в воздушном водовороте и тащит к разъяренному хозяину.

Вырванная с корнем трава, сор, мелкие ветки, камешки хлещут меня по лицу, по рукам, залетают под подол. Мне больно и страшно, но Орканис даже не замечает этого. В слепой ярости он тащит меня к себе. Мой крик поглощает ревущий ветер, и не хватает сил, чтобы скинуть с себя путы воздушной ловушки.

Всё прекращается внезапно, когда огромная волна среди изумрудной зелени трав обрушивается на Орканиса и оттаскивает его прочь. Я падаю на землю, но меня тут же подхватывают руки водника. Он с силой прижимает меня к себе, что-то говорит, но я не слышу, оглушенная произошедшим.

– Цела, – наконец, я начинаю разбирать слова. – Ты цела, хвала Изначальным!

Регинис, на миг выпустив меня из объятий, снова прижимает к себе. А затем нас вновь расшвыривает в разные стороны налетевший смерч. Орканис вновь на ногах. Регинис выпутывается из силков ревущего ветра, а мне не хватает сил. Меня тащит к лесу, швыряет на древесные стволы, бьет о валуны.

– Прекрати! Ты убьешь ее! – крик Регина долетает до меня обрывками.

Я уже не вижу ни шторма посреди мирной зелени, не чувствую, как тряхнуло землю. Это папа. Земля расходится, и из разлома, разделившего бывших друзей, готовых убить друг друга, вырывается огненная лава. Вайторис тоже подоспел. Потом я узнаю, что он пришел с Орканисом, но отвлекся на разговор с отцом, и они пропустили начало буйства стихий. Но сейчас всё это проходит мимо моего сознания, потому что лежу изломанной куклой среди деревьев…

Я открыла глаза и встретилась взглядом со Скаем. Аквей стоял напротив, грудь водника тяжело вздымалась, похоже, он только что пережил со мной очередное воспоминание из прошлого. Я облизала пересохшие губы и сипло спросила:

– Что ты здесь делаешь? Ты должен быть в зале перехода.

– Увидел… и почувствовал, – также сипло ответил водник. – Что это было?

– Ревность, – усмехнулась я, приходя в себя. – Одна богиня средь богов.

– Тебе было больно…

– Я уже не помню ту боль, – я пожала плечами и поднялась с кресла, мягко сдвинув с колен голову Венна.

– Я помню, – ответил Скай.

Остановилась перед ним, невольно сравнивая с Регином. Они совсем не были похожи. Даже цвет глаз, только эти блики, но с ними всё ясно. Это энергетические всплески, в остальном ничего общего. Выходит, я все-таки сделала выбор, и он оказался закономерным. Похоже, после этого Орканис соорудил мне узилище на вершине горы. И теперь становилось ясно, как он решился на то, чтобы выкрасть меня. Должно быть, после того, как он меня едва не убил, его близко мне не подпускали.

– Я занял его место, да? – вдруг спросил Скай.

Удивленно посмотрела на него, не сразу сообразив, о чем говорит Аквей.

– Тьма, – он криво усмехнулся, – я вдруг почувствовал себя вором. Его женщина, его сила… Я его потомок?

– Ты на своем месте, – ответила я. – Не смей думать, что ты получил чужое! Созидание извне не приходит. Дар либо есть при рождении, либо его нет вовсе. Ты родился творцом, и стихия всего лишь ждала толчка, чтобы пробудиться в полной мере.

– В моем роду не было творцов, все были обычными магами, Ирис.

– Ты не можешь этого утверждать точно, – отмахнулась я. – До тебя почти тысячу лет я была в этом мире единственной Созидающей. Возможно, в ком-то из твоих предков уже была сила, но так и осталась спящей.

– Если мы потомки этого Регина, то возможно, – согласился Скай. – И тогда его притяжение к тебе перешло мне по наследству? – он усмехнулся. – Тьма, как бы там ни было, но теперь ревную я. К призраку тысячелетней давности. Глупость какая.

Аквей отстранился и отошел от меня.

– Слияние…

– Я прошла его впервые, уверена. Иначе почему я всё еще здесь?

– Да, наверное, – кивнул Скай. – Но ты любила его.

– Как и Торна Айера, – я приблизилась к нему и взяла за руку. – Никого из них уже нет, и мои чувства к ним – это воспоминания. В настоящем только ты, Скай, и я не помню, чтобы кого-то любила сильней, чем тебя.

– Иди ко мне, – сказал водник и сгреб меня. Прижал к себе и зарылся лицом в волосы. – Ты права. Когда-то мы оба были не свободны. Я сейчас привыкну к этой мысли и успокоюсь. Просто… это было неожиданно.

– Тебе нужно возвращаться, – шепнула я.

– Да, уже ухожу, – кивнул Аквей. – Еще мгновение и уйду.

Я подняла к нему лицо, и водник поймал мои губы в порывистом, чуть грубоватом поцелуе. А когда отстранился, я обняла его лицо ладонями и произнесла, глядя в глаза:

– Только ты, Скайрен Аквей.

– Только ты, Ирис Аквей, – улыбнулся Скай и нацелил на меня палец, – и не вздумай опять засмеяться.

– Не буду, – пообещала я.

– Умница, – водник поцеловал меня в кончик носа. – Пойду. Мунн, наверное, уже истосковался под дверями твоих покоев. – И он снова оставил меня в одиночестве.

Глава 15. День шестнадцатый (Совет)

Вечер наступил как-то неожиданно. Сначала день тянулся и тянулся, а потом, р-раз, и вечер с оглушающим осознанием – пора. Я нервно передернула плечами и отвернулась к холодному камину. Огонь в нем не горел, как не горел нигде в замке, кроме кухни, но там без него было не обойтись. С момента нашего появления в Долине трех озер вступил в силу запрет господина о разведении огня. Скай всевозможными методами защищал творящееся в старых стенах от ока Вайториса. Я не могла утверждать, что он может через пламя следить за заговором, но не могла утверждать и обратного. Потому Аквей, памятуя, откуда появился Вайтор, когда утащил меня со стоянки отряда водников, запретил разжигать камины. На кухне, где в очагах потрескивало жаркое пламя, царила тишина. Кухари, если и открывали рот, только для того, чтобы потребовать от своих помощников подать им что-то из утвари, или принести из кладовых продукты для готовки. Свечей и факелов тоже не использовали, везде сияли магические светлячки. Люди, проникнувшись осознанием, для кого огонь может стать распахнутыми воротами, приказ господина нарушить не смели.

Впрочем, похоже, нынешний леор Аквей пугал их не меньше Темного властелина, это мне сказала Тей, когда зашла проведать ближе к вечеру. Эйви благополучно спала, опоенная провидицей, и Тейда получила возможность отдохнуть от слез и жалоб водницы. Правда, к Совету Эйволин должна была проснуться. В свете их расставания со Скаем, любое притеснение главы рода Аллиерт могло выглядеть, как ее унижение и оскорбление чести. Это не способствовало пониманию и достижению наших целей.

– Она по-прежнему настроена на скандал на Совете? – спросила я Тей.

– Не могу сказать, – пожала плечами провидица. – Перед тем как уснуть, Эйви начала думать. По крайней мере, я очень старалась достучаться до нее. Будем надеяться, что девочка не пойдет против главы клана и мужчины, который всегда был с ней неизменно добр.

Я кивнула. И без Эйволин будет немало сложностей, лучше уж пусть примет условия Ская, выйдет замуж за того же Мунна, а о моем воднике забудет. Так-то. Мы поговорили еще немного, и Тейда ушла. Ей тоже нужно было подготовиться к Совету, провидица на таких сборищах была неизменным участником. От нее ждали подтверждений, предостережений и предупреждений. Тей к этому относилась, как мне показалось, с легкой насмешкой. Впрочем, это было понятно. Кому, как не ей, было знать, что предсказания не всегда бывают точны, и не всегда правдивы. По крайней мере, именно на это я надеялась, когда думала о второй части ее видений, касавшихся нас со Скаем.

И вот, когда за окном сгустилась темнота, я вдруг поняла, что настал вечер, и скоро мне предстоит оказаться среди магов, ненавидевших меня также сильно, как обитатели замка Аквея. Зябко поежившись, заставила себя не думать о тех чувствах, которые вспыхнут в глазах глав магических родов и кланов, когда я появлюсь перед ними. «Важны только искры жизни», – так говорил папа. Я достаточно их погасила, теперь должна сберечь те, что еще пылают, даже если они готовы испепелить меня. Шумно выдохнула и тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Время вспомнить воспитание Вайториса и то, что рядом со мной будет стоять Скайрен Аквей.

И словно отклик на мои мысли, за спиной зажурчала вода. Я обернулась. Посреди гостиной появился источник. Он разлился нешироким кругом, сохранив четкие границы. Время пришло. Я шумно выдохнула.

– Да воссияет свет Жизни, – произнесла я и шагнула в центр круга.

Место, где собрались на Совет маги, представляло собой круглую залу, где вдоль стены имелось возвышение. Оно тянулось на протяжении всей залы. На возвышении стояли стулья с высокими спинками, на них восседали гости и обитатели замка, имевшие право находиться на Совете. У самой двери, стояло особняком кресло, на нем размещался особый гость, входивший на Совет по особому приглашению.

Хозяин замка оставался на ногах всё время, пока шел Совет. Он стоял в центре, вещая о том, для чего собрал благородных леоров, и принимал ответы, возражения и замечания, разворачиваясь лицом к говорившему – так предписывал свод правил. От гостей же требовалось тем же сводом, не говорить нескольким леорам разом, чтобы хозяину не пришлось вертеться, подобно флюгеру. Вообще, выкрикивать и перебивать, не дожидаясь своей очереди, считалось дурным тоном. Выражать свою мысль полагалось согласно очередности, или же получив разрешение хозяина, для чего его внимание привлекали стуком трости об пол. Трость была заготовлена рядом со стулом, и заботиться о ее наличии гостям не требовалось, это входило в обязанности того, кто созывал Совет.

Ни хмельных напитков, ни яств во время Совета принимать не полагалось. «Голове должно быть чистой, дабы быть в разуме и внимании», – так гласило одно из правил, входивших в описание поведения во время проведения важных бесед и Советов. На это время в зале присутствовали слуги с кувшинами, полными простой воды, и если пересыхало горло, их подзывали однократным стуком трости об пол. Подзывать голосом запрещалось, чтобы не сбить с мысли говорившего в этот момент, как и стучать больше одного раза. Это могло отвлечь хозяина замка от значимого разговора. Слугам же полагалось быть внимательными и расторопными, чтобы не пропустить означенного знака, и не вызвать этим неудовольствие и нарушение течения Совета.

И вот на такое собрание я отправилась, через водный переход, открытый мне Скаем. Должно быть, уже одно мое появление выглядело ошеломительно. Негромкий ропот я услышала, еще выходя в зале, но он донесся до меня, словно водяную толщу, потому что вышла я в зале Совета не сразу. Сначала посреди зала разлился источник, не растерявший четких границ, как и в моих покоях. После вода, против всех законов, потекла вверх, формируя мою фигуру. Сначала подол платья, затем поднялась до талии, дальше вверх. От плеч разлилась на два потока, устремившихся вниз, но не уронивших ни капли на пол. И пока вода продолжала отливать шею, голову, черты лица и волосы, из отделившихся потоков сформировались руки, ладони, пальцы. Гости мгновение взирали с изумлением на прозрачную объемную женскую фигуру, а затем водяная оболочка обрела плоть…

Я стояла, расправив плечи, взирая на магов прямым взглядом, отмечая, как в их глазах появляется узнавание. Оторопь – это было первым. Значит, Скай постарался, чтобы до благородных леоров не дошло известие о том, кто находится в замке, раньше времени. Но вот оторопь спала, и лица гостей исказились. Кого-то покрыла бледность, кто-то побагровел, но спокойным не остался никто. В глазах я увидела целую гамму чувств: от ненависти и брезгливого презрения до страха, въевшегося в кровь.

– Игнис Сиел… – пронеслось по залу.

– Сука Темного…

– Черная тварь!

Почти одновременно их руки взметнулись. От изобилия энергетических шаров, огненных луков и стрел, водяных плетей и мечей, искрившихся силой, зарябило в глазах. Я опустила голову, улавливая завихрившиеся потоки стихийной магии. Затем раскинула руки в стороны и отпустила силу. Золотистое свечение разлетелось по зале быстрей, чем маги успели выпустить в меня свои снаряды. А когда подняла голову, не смогла удержаться от улыбки, глядя на вытянувшиеся лица леоров и нескольких лейд, присутствующих на Совете.

– За какой Тьмой? – выдохнул огневик справа от меня, когда вместо пытающего клинка в его руке оказался красный цветок с лепестками, похожими на языки пламени.

Лейда-воздушница взвизгнула, когда вместо воздушного вихря вокруг ее ладони закружились светлячки. И пока маги отмахивались от насекомых, отбрасывали цветы, я любовалась своей работой, раздумывая, куда всё это пересадить, когда закончится Совет, чтобы растения не погибли.

– Что здесь творится?! – наконец, в гневе вскричал один из землевиков.

– Леор Аквей, что за представление? – вторил ему водник.

– Скай, ты привел в свой замок эту дрянь!

– Что всё это означает?!

– Ты предал нас?

– Зачем здесь убийца?!

Я осталась невозмутимой, слушая все эти возгласы, и только Скай знал, что каждый взгляд, каждое обвинение вонзились иглой в мое сердце, напомнив о тех горестях, которые я принесла людям. И тут же меня окутала волна нежности, вытесняя холод болезненных уколов совести. Я повернула голову к моему воднику. Он стоял рядом. Аквей едва заметно улыбнулся, а затем произнес голосом, наполненным силой:

– Довольно!

И зала стихла. Маги, оглушенные громовым раскатом, затихли, кто-то втянул голову, но они по-прежнему стояли, готовые к новой попытке нападения.

– Вернитесь на свои места, – велел Аквей. – Сядьте! Здесь нет врагов, благородные леоры и лейды. – Кто-то попятился к стулу, но часть магов остались стоять, и Скай вновь прогрохотал: – Я созвал вас на Совет! Свод правил велит вам выслушать причину, по которой вас собрали. Когда мы закончим, я никого неволить не буду, но сейчас вам придется выслушать меня, иначе гибель ждет весь мир!

– Зачем… – начал один из огневиков, но Аквей мотнул головой и ответил ему тяжелым взглядом.

Еще несколько магов вернулись на свои стулья, стоять остались пятеро. Они сверлили Ская взглядом, он скрестил руки на груди и вопросительно приподнял брови, больше не произнеся ни слова. Маги еще какое-то время мерились взглядами, а когда напряжение возросло настолько, что, казалось, в воздухе затрещали искры, не выдержала воздушница.

– Ни минуты не останусь рядом с темным отродьем, – бросила она, передернув плечами, и устремилась к выходу из залы.

– Я тоже ухожу, – худощавый водник последовал за воздушницей.

– Если бы ты сразу сказал, кого притащил на Совет, я бы не стал тратить силы на переход, – буркнул еще один водник.

Кто-то еще встал со стульев и направился на выход. Скай развернулся им вслед, разглядывая с нескрываемым любопытством. На губах его застыла едва заметная ироничная ухмылка, потому что дверь не открылась. Стихийники развернулись, в их глазах появилось негодование, и Аквей… отвесил своим гостям изящный поклон.

– Никто не покинет это залы, пока мы не закончим, – произнес почти равнодушно. – Прошу всех занять свои места, и мы, наконец, начнем.

– Что всё это значит, Аквей? – воскликнул коренастый землевик.

– Мы доверились тебе!

– У тебя нет власти неволить нас!

– Мы пленники?

– Немедленно откройте двери, леор Аквей.

– По какому праву…

– Неужели ненависть к одной женщине стоит жизни целого мира? – вдруг послышался негромкий голос. И, тем не менее, он пробился сквозь возмущенный ропот. Все головы повернулись к невысокой хрупкой пожилой провидице, сидевшей у дверей, как и полагалось специально приглашенному гостю. – Кто готов поставить жизни своих детей против собственного страха?

– Если кто-то думает, что я шучу, – нарушил свое молчание Скай, – то он сильно заблуждается. И говоря о гибели мира, я имею в виду не нечто призрачное для красного словца. Спустя несколько дней всё, что вам дорого, прекратит свое существование. Вернитесь на места, господа, вам предстоит узнать много нового и невероятного, о чем мы не знали еще год назад, и о чем вы не догадываетесь по сей день.

– Но… – вновь подала голос воздушница.

– Прекратите, лейда Винд, – вмешался пожилой воздушник, не покинувший своего места даже в момент моего появления. – Леор Аквей прав, хотя бы из уважения к «Своду» мы обязаны его выслушать. Что до этой женщины… пока она не проявила враждебности, и бросаться на нее глупо и, возможно, небезопасно. Не скажу, что мне нравится ее присутствие, но я желаю узнать, зачем нас собрали.

– Если бы вас собирались убить, вы бы уже были мертвы, леор Фэйр, – вновь вмешалась Тейда, глядя на одного из огневиков, до сих пор не произнесшего ни слова.

Леор заметно смутился, и я поняла, что провидица увидела его мысли. Скай кивнул тетушке, благодаря за поддержку. Маги, еще с минуту топтались у двери, но все-таки, ворча себе под нос, вернулись на места, с которых не так давно вскочили. И лишь землевик не дошел своего стула. Он вдруг развернулся и ударил выплеском магии по двери. Волна силы ударилась о тяжелые створы, не причинив им вреда, и умчалась назад, сбив с ног своего хозяина.

– Бессмысленно, Гресс, – ровно произнес Скай. – В этой зале есть только один человек, кому под силу открыть эту дверь, но она этого не сделает.

Взгляды магов тут же обратились ко мне, я осталась стоять изваянием, глядя поверх их голов.

– Да, вы верно поняли, – кивнул Аквей. Землевик поднялся с пола, бросил на моего водника упрямый взгляд, и Скай усмехнулся: – Хорошо, Гресс, попробуй еще раз. Есть еще желающие проверить мои слова? Или все-таки перейдем к делу?

– Я бы предпочел начать Совет, – ответил пожилой воздушник. – Время не бесконечно.

– Верно замечено, леор Гаст, – поклонился ему Аквей. – Гресс?

Землевик, рыкнув что-то себе под нос, вернулся на пустеющий стул.

– Приступайте, леор Аквей, – подал голос водник с белоснежными волосами.

– Благодарю, – вновь поклонился Скай. – Итак, начнем. Позвольте представить вам мою гостью – лейда Ирис. Нет, лейда Винд, я не ошибся в произнесении имени. Настоящее имя известной всем вам правой руки Темного – Ирис. Ее истинная стихия – земля, и она… Созидающая. Вы никогда не слышали о силе Созидания, и, тем не менее, в нашем мире трое Созидающих. Один бывший, утерявший свой дар почти девятьсот лет назад. Вам всем он известен, как Темный властелин. Творец, ставший Разрушителем и врагом этого мира. Вторая – лейда Ирис. До недавнего времени она находилась под властью темного. Мерзавец немало потрудился, чтобы извратить ее суть и заставить слепо исполнять свои приказы. Но он совершил ошибку, и к Игнис начала возвращаться память. Дар огня, никогда не принадлежавший ей, окончательно покинул кровь Ирис, и ее суть Созидающей пробудилась ото сна, что вы имели честь увидеть. Вы можете сколько угодно язвить и клеймить ее позором, но больней, чем осознание собственных деяний, ваши уколы уже не сделают. Созидание – сила, дающая жизнь, и лейда Ирис хочет искупить вину перед живыми и сохранить искры, пылающие в вас и ваших близких. Благодаря ей, я узнал, то, что поведаю и вам.

Водник замолчал, давая людям осознать сказанное. Я немного расслабилась и огляделась, Эйволин на Совете не было. Впрочем, как объяснил мне Скай, забегавший ненадолго в течение дня, ее присутствие было не обязательным, потому что вел Совет глава ее клана. Но если изъявит желание, запретить войти в зал воднице никто не сможет. Однако пока ее не было. Мне хотелось надеяться, что лейда Аллиерт не появится.

Маги смотрели, в основном, на меня. Напряженные лица, тяжелые взгляды. В них было полно недоверия. Конечно, поверить вот так сразу, что извечный враг может стать другом, было слишком сложно. Однако и спор пока никто не затевал. Они ждали продолжения. Я перевела взгляд на Аквея, он к чему-то прислушивался. Затем кивнул сам себе, и за нашими спинами поднялась водяная арка.

– Прошу прощения у благородного собрания, – произнес он. – Прибыли еще два участника Совета. И пусть их присутствие покажется вам непривычным, но они такие же жители этого мира, как и мы с вами, и имеют право услышать то, что услышите вы.

Все взоры обратились на арку. Кое-кто из магов привстал с мест, вновь активируя силу. После моего появления доверие к леору Аквею заметно снизилось. Но вот вода пошла рябью, за ее текучим вертикальным слоем появились две тени, и в залу Совета слаженно шагнули Рварн и Оэн Быстрокрылый. Они остановились, с не меньшим напряжением разглядывая сборище магов, чем те рассматривали неожиданных гостей. И вновь ропот понесся по зале. Никогда существа, подобные тригам и айрам не появлялись в замках благородных леоров. Их привыкли считать полуразумными, дикими, скорей, досадной помехой на землях, где обитали стаи, но никогда не видели союзников. Но вот полузверь и крылатый стоят здесь, как равные против равных.

Арка с шумом льющейся воды ухнула на пол и исчезла, не оставив ни единого влажного пятна. Рварн и Оэн, расправили плечи и шагнули к нам с водником. Крылатый, не изменяя своим традициям, опустился перед нами на одно колено и склонил голову:

– Ясноглазая Ирис, я счастлив, что вновь могу смотреть на тебя. Повелитель вод земных и небесных, велика сила твоя, – это уже относилось к Аквею.

– Прости, Создательница, – Рварн просто приложил мощную длань к груди. – Я не знал, кого посмел назвать своей самкой. Триги склоняют головы перед Дочерью нашего Отца.

Я улыбнулась им:

– Приветствую вас, дети лесов и гор.

– Для вас приготовлены места, займите их, – мягко велел Аквей, указывая на стулья, живо поставленные прислугой, стоило хозяину сделать знак.

Притихшие, было, маги зароптали с новой силой. Они не понимали ни приветствия, которому стали свидетелями, ни самого решения моего водника пригласить трига и айра. Сгустки силы исчезли из их рук, но возмущения во взорах прибавилось. Несколько человек уже даже не возвращались на свои места, готовые к новым протестам.

– Аквей, ты вконец решил нас унизить? – воскликнул порывистый Гресс. – Что здесь делают дикари?

– Леор Аквей, – подала голос лейда Винд, – что это всё, в самом деле, такое? Сначала вы приводите на Совет нашего врага и пытаетесь убедить нас, что перед нами друг. Теперь появление этих существ.

Стук трости об пол привлек внимание Ская, невозмутимо взиравшего на негодующих магов. Он обернулся и склонил голову, показывая, что готов слушать:

– Говорите, леор Гаст.

Пожилой воздушник, уже показавший мудрость и терпение, склонил в ответ голову, благодаря за разрешение.

– Вы видите в тригах и айрах союзников, леор Аквей? – спросил маг, и остальные стихийники замолчали, ожидая, что скажет хозяин замка.

– В совершенно правы, леор Гаст, – ответил Скай. – Наши предки и мы сами зря пренебрегали союзом с детьми этого мира. История уже много раз показала, что одни маги бессильны против темного…

– Неслыханно! – воскликнул худощавый огневик.

– Возмутительно!

– Как можно сравнивать магов с неодаренными дикарями?

Я с тревогой обернулась на тех, о ком шла речь, но Рварн и Оэн хранили молчание. Кажется, их вовсе не задевали выкрики благородных леоров и лейд. После взглянула на Ская, он переводил взгляд с одного мага на другого, оставаясь по-прежнему спокойным.

– Всё хорошо, – негромко сказал водник, заметив мой взгляд. – Я ожидал такой реакции. Пусть прокричатся. Когда поймут, что только теряют время, начнут слушать.

Новый стук трости привлек внимание Аквея. Он обернулся:

– Лейда Личфиелд, говорите.

– Благодарю, леор Аквей, – ответила женщина-землевик. Она была еще молода, но достаточно сдержана для того, чтобы вскакивать с места, подобно воздушнице Винд, заметно превосходившей по возрасту землевичку. – Я хочу заметить, что Темный обладает немалой силой, триги и айры ничего не смогут противопоставить ему или его рати. Против него всегда сражались маги по той причине, что нам есть, чем ответить.

– Вы, несомненно, правы, любезная лейда Личфиелд, – поклонился Скай. – Я, как и обещал, расскажу уважаемому Совету обо всем, как только воцарится молчание.

– Понимаю вас, – едва заметно улыбнулась лейда. – У некоторых совершенно нет ни воспитания, ни такта, ни терпения, ни уважения к своим собратьям. Зато гордости и высокомерия через край.

– А вас совсем не возмущает то, что нас ставят вровень с дикарями? – воскликнул красавец-огневик.

Лейда Личфиелд даже не повернула головы в сторону мага, обратившемуся к ней. Женщина расправила на коленях платье и ответила, так и не посмотрев на огневика:

– Меня возмущает то, что я теряю время из-за чужой несдержанности. Если нам объяснили, что дело серьезное, и пока леор Аквей не выскажется, двери не откроются, не вижу смысла в сотрясании воздуха.

– Благодарю за понимание, Камилл, – улыбнулся ей Скай.

– В самом деле, благородные леоры, лейда Винд, вернитесь уже на места, и пусть Совет состоится, – поморщился еще один огневик.