Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

– Ка-а-ай…

Его имя – стон. Нет больше сил, ни бежать, ни бороться. Я падаю на колени перед обгорелым остовом того, кто был мне старшим братом. Кай… Упираюсь ладонями в землю и вою, вкладывая в свой вой боль последней потери.

– Вайторис! Вайторис! – надрывный вопль улетает в небо. – Тварь! Чтоб ты сдох, Вайторис!

– Это вряд ли, – негромкий хриплый голос раздается совсем рядом. – Я собираюсь жить вечно.

Оборачиваюсь. Он стоит позади. Бледный, лицо искажено. Кажется, он сам в ужасе. В ужасе? Меня трясет от истерического хохота. Откуда ужас у каменного истукана? Разве есть чувства у ледяной глыбы?

– Вайторис-с-с, – шиплю я, делая к нему шаг. Ненавижу… Ненавижу-у-у!!!

Земля проваливается под ним, предатель летит в бесконечную бездну. Пусть сдохнет там, пусть сгорит в собственном огне. Не хочу, чтобы от него осталось даже воспоминание! Земля вновь сходится ровным слоем, скрыв под собой убийцу и предателя. Лес становится могилой огневику, возмечтавшему стать богом. Я отупело смотрю на опустевшее место, после разворачиваюсь и, покачиваясь, бреду к останкам моего брата. Опускаюсь на землю подле него, гляжу на ныне уродливый оскаленный лик, протягиваю руку и дотрагиваюсь… Пусть меня выжжет боль, пусть заберет дар и меня вместе с ним. Не хочу ничего, только умереть рядом с Кайем. Я закрываю глаза и…

Земля взрывается, обдав меня грязными комьями. Столб огня бьет в небо, наш мучитель вернулся. Он налетает на меня. Горящие руки обхватывают за плечи. От обжигающей боли я кричу, но вырваться уже не в силах.

– Хочешь умереть? – шипит в ухо разъяренный Вайторис. – Умрешь. Но сначала кое-что отдашь мне.

И мир чернеет. Благословенная боль лишает меня сознания…

Судорожно вздохнув, я отлепилась от ствола дерева. Поднялась на ноги и зашагала к кромке воды. Бесцеремонно раздвинула притихших амфиев и шагнула в воду. Передо мной, лицом к океану, стоял Скай. Он закинул руки за голову, пальцы собрали светлые волосы в кулаки, и до меня донесся странный горловой звук. На плеск воды Аквей обернулся, я успела заметить влагу, затянувшую глаза-озера.

– Ирис, – сдавленно произнес водник.

– Готово? – глухо спросила я.

– Ирис…

Я посмотрела мимо него. Передо мной покачивалось на волнах водяное войско. Безликие призраки, чей удел нанести удар и вновь обратиться водой. Поджала губы, шагнула вперед. Теперь моя очередь. Я на мгновение прикрыла глаза, ощущая поток своей стихии, шумно выдохнула и Сотворение началось. Я отдавала водяным войнам свою боль и ненависть, вливала в них жажду мести. Я творила беспощадных убийц… или благородных мстителей.

– Ох, Тьма… – сипло произнес за моей спиной Скай.

Я открыла глаза и взглянула на плод своих стараний. Мама, папа, Кай, Регинис, Кай, Торн Айер и весь его род – они все были здесь. Все, кого я могла вспомнить. И девочка из рода Айеров, которую я не захотела убить, и бургомистр Темнограда, и рудокопы из уничтоженного поселения. Целитель и его сын, вместе со всеми, кто погиб с ними в доме. Целая рать мертвецов, которые придут, чтобы предъявить свой счет единственному виновному в их смерти.

Мой взгляд блуждал по знакомым лица, помимо воли отыскивая хотя бы намек на узнавание. Конечно, его не было. Передо мной стояли лишь подобия ушедших, их тени, чей век будет недолгим, а смерть останется никем не оплаканной. Но я хочу, чтобы огненная тварь смотрела в их глаза! Чтобы Вайторис видел каждого, кто пал от его воли. Преданным друзьям, жителям этого мира, чьи родные до сих пор оплакивают их гибель. Не уверена, что его сердце хотя бы дрогнет, у камня нет сердца, и все-таки мне до крика хочется, чтобы он видел, кто карает его и его слуг.

Мне на плечи легли ладони Ская. Он прижал меня спиной к своей груди.

– Пора, – негромко сказал мой водник.

– Да, – ответила я и развернулась к нему лицом. – Надо их пока спрятать.

– Они поплывут за нами и будут ждать своего срока, – сказал Аквей. Он обнял мое лицо ладонями, несколько мгновений с тревогой вглядывался, а затем прижал голову к своей груди. – Он получит свое, любовь моя. Не бывает так, чтобы один ублюдок постоянно брал над всеми верх. Не может быть, чтобы Мироздание допускало это бесконечно.

– Он сдохнет, – ожесточенно ответила я. – Так или иначе, но в этот раз точно.

– Ты устала, нужна маленькая передышка, – совсем тихо ответил Скай. – Я унесу тебя.

Я кивнула, обняла его за шею, и мир растворился в водном потоке. Если есть на этом свете справедливость, то кровавый путь Вайториса прервется, и в этот раз я не позволю ему одержать над собой верх. Только не в этот раз…

Глава 19. День двадцать второй

Мы уходили. Покидали замок в Долине трех озер. Челядь распустили по домам, сказав, что их призовут, когда придет время. Воины и лейда Тей шли с нами. Это было не бегство, но причина убраться подальше имелась. На месте древнего храма появились браннеры. Они никого не трогали, никуда не убегали, просто лежали в каменном круге, однако было ясно, что Вайторис, не решаясь оставить Грани, поставил своих псов охранять источник.

Браннеры пришли еще вчера днем, пока мы со Скаем находились на острове посреди океана. Когда вернулись, озера Аквея отразили пришельцев. К полуночи все уже были в седлах и готовы к новому недолгому переходу. Слуги исчезли немногим раньше. Маги, участвовавшие в нашем заговоре, были оповещены, что замок опустел. До встречи с ними оставалось еще три дня. Три дня до решающего часа…

– Ирис, – я подняла взгляд на супруга. Мы с провидицей ехали в карете, окруженной воинами. На Цветика мне не позволили сесть. Что Скай, что лейда Тей высказались жестко, не желая слушать возражений. Аквей всё еще поглядывал на меня с тревогой, Тейда просто видела, какой ее племянник принес меня в замок. Впрочем, я особо и не спорила. – Как ты?

– Уже лучше, – заверила я и устремил взгляд за спину воднику. Там еще виднелся замок. Он стал мне домом. Мой первый дом за долгие столетия, где меня любили, где я была нужна. Пусть это касалось всего одного творца, двух новых созданий и одной самостоятельной крысы с чувством собственного достоинства, но это ведь так не мало. Это целое богатство!

Скай проследил за моим взглядом.

– Мы еще вернемся сюда, ягодка. Когда разберемся со всем, обязательно вернемся. Я улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и откинулась на спинку сиденья.

– Поспи, любовь моя, – сказал водник, склоняясь к окошку. – Тебе нужен отдых.

– Мне уже страшно закрывать глаза, – усмехнулась я из сумрака кареты. – Воспоминания, как лютые звери. Они словно только и ждут, когда я расслаблюсь и поверю, что всё страшное уже позади. P-раз, а чаша по-прежнему не опустела.

Лейда Тей пересела ко мне, взяла за руку.

– Девочка моя, если в чаше остались еще глотки, ты должна их выпить. Это твое снадобье от забвение. Память – это дорога к себе. Прошлое – есть основа для настоящего и будущего, как корни для дерева. Твои воспоминания питают тебя, очищают через боль, возрождают. Сделай последний глоток, и ты вновь будешь готова смотреть вперед. Пусть больно, пусть тяжело, пусть снадобье кажется горьким, но ты пей. Пей и не бойся. Закончи дорогу к себе, Созидающая Ирис.

– Да, – я накрыла ее руку свободной ладонью. – Вы правы, Тейда. Всего несколько шагов, и я буду дома.

Слабо улыбнулась сквозь темноту и закрыла глаза. Без прошлого нет будущего, с этим не поспоришь, и чтобы знать, что в конце, нужно вернуться к началу. Тогда стоит ли тянуть? Почему бы не закончить эту пытку? Что там мне осталось? Все уже мертвы, очередь за мной? Чем еще может напугать меня моя память? Не проверишь, не узнаешь, так?

– Тетушка, будь рядом, – донесся до меня голос Ская.

– Да куда ж я денусь отсюда, мой мальчик? – усмехнулась провидица.

– Поддержи. Ирис очень ранима.

– Я сильней, чем ты думаешь, – отозвалась я с улыбкой.

– Поезжай спокойно, дорогой, – хмыкнула Тейда. – Сберегу твое сокровище.

– И ты не ошиблась ни в одном слове, – серьезно ответил водник, пришпорил Бурана и, наконец, отъехал от кареты.

– Я могу помочь тебе, – сказала Тейда уже без всяких ухмылок. – Если хочешь, я стану твоим проводником.

– Не надо, – я погладила ее по плечу. – Мои воспоминания слишком тяжелые, чтобы обрушить их на ваши плечи.

– И все-таки, если понадоблюсь, ты только скажи.

– Хорошо, лейда Тей, – согласилась я, чтобы прекратить разговор. Хотелось остаться наедине с собой, провидица это поняла.

Она не отсела, но выпустила мою руку и выглянула в окошко со своей стороны, а я вновь задумалась. Что же еще важного таит в себе мое прошлое? Что произошло после того, как Вайторис утащил меня из развалин дома, в которых осталось тело моего брата?

– Ох, – судорожно вздохнула я и открыла глаза. – Не могу. Страшно. Лучше уж забыть навсегда, как кошмарный сон.

– За ночью приходит утро, Ирис, – отозвалась Тейда. – Любой кошмар отступает перед первыми лучами солнца. Но чтобы наступило облегчение, кошмар нужно пережить. Прости.

Тонкие пальцы сжались на моем запястье. В темноте блекло сверкнул фиолетовый камень и…

Каменные стены давят на плечи. Я заперта в небольшой комнате. Здесь есть узкое окошко, кровать, стол, даже удобное кресло. Мне исправно приносят еду и питье, но пределов комнаты я покинуть не могу. Вайторис бросил меня сюда, как только притащил из леса. Целыми днями я брожу от стенки к стенке, бездумно, без всякой цели. Я опустошена, нет никаких желаний. Еду уносят нетронутой, но воду я иногда пью, когда жажда становится невыносимой.

Сколько я здесь? Вроде всего несколько дней. Может дня три или четыре… Да, точно, четыре. А сколько прошло времени со дня гибели родителей? Я ненадолго останавливаюсь, мучительно морщусь, вспоминая, и, наконец, произношу вслух:

– Тридцать дней. Да, точно. Сегодня тридцатый день.

Всего тридцать дней назад у меня был дом, были родители, был брат, был возлюбленный, а теперь… Что у меня есть теперь? Только тень воспоминания. Ничего не осталось. Всего тридцать дней, а словно прошло лет сто. Была жизнь, теперь ее подобие. Неожиданно встряхиваюсь. Зачем я здесь? Почему? Что еще нужно от меня огненной твари? Разве можно еще что-то забрать у меня?

Ярость ослепляет меня в то же мгновение. Это первая эмоция за последние дни. Она захлестывает меня с головой. Бросаюсь к двери, остервенело дергаю ее, но гадкая створа не поддается. Призываю стихию, она отзывается двумя стражами.

– Убрать! – приказываю я.

Мои звери налетают на дверь, выносят ее, и узкий коридор заполняет грохот.

– Вайторис! – мой вопль отскакивает от стен, обрушивается эхом. – Я уничтожу тебя, уничтожу! Искать!

Я уже делаю несколько шагов, когда из-за следующей двери слышу изумленное:

– Ирис?

Порывисто оборачиваюсь, прислушиваюсь к голосу и потрясенно переспрашиваю:

– Оркан? – теперь я спешу к узилищу моего первого возлюбленного. Вместе мы сильней, чем я одна. Нет, вру. Я просто рада, что он жив. – Отойди, – прошу я, и один из моих зверей выбивает и эту дверь.

Орканис появляется в дверном проеме. Он выглядит плохо. Стал старше, седина серебрит и без того светлые волосы, глаза потускнели, и я понимаю, что ему не хватило сил, чтобы выбраться.

– Он отрезал тебя от Граней, – со стоном произношу я.

– Похоже на то, – улыбка вымученная. Воздушник медлит, но потом срывается с места и с силой стискивает меня в объятьях. – Я так рад, что ты жива, малышка. Где Регин? Где Тер? Я ничего не знаю о них.

Я утыкаюсь ему в грудь, мои слезы красноречивей всяких слов.

– И мама, и Кай, – всхлипываю я. – Никого не оставил.

– Какая же тварь, – шипит Орканис.

Он сминает в ладони волосы на моем затылке, гладит, но я слышу зубовный скрежет. Созидающий в ярости. Нет времени на долгие размышления, и я выпутываюсь из объятий Оркана. Он понимает меня без слов. Берет за руку, чтобы увести, но вдруг…

– Я еще жив, – голос совсем слабый, он звучит из-за двери напротив. – Только…

– Регин! – мой крик оглушает Орканиса, но он даже не кривится.

– Друг, ты здесь! – восклицает воздушник, дергая ручку. – Тьма, Регин, прости меня. Если бы не я…

– Не открывайте, – требует мой водник. – Я не хочу, чтобы она видела меня.

Но я не слушаю. Мой зверь уже выдирает зубами дверь за железную скобу.

– Не смотри! – восклицает Регинис.

Меня не остановить, и я налетаю на него. Обнимаю, прижимаюсь всем телом к дряхлому старческому телу. Целую его лицо, изборожденное морщинами.

– Не надо, – Регин пытается увернуться.

– Нужно к Граням, – говорит Орканис. – Их энергия должна все исправить.

– Ирис, не смотри на меня, пожалуйста, – мой водник лишь на короткий миг ловит мой взгляд, с жадностью вглядывается и тут же отворачивает голову. – Он все-таки нашел тебя.

– Потом, – прерывает нас Оркан. Он подхватывает Региниса на руки и стремительно выносит из узилища.

– Подождите! – восклицаю я. – Если вы здесь, может и папа…

Не договариваю, и так понятно, что я хочу сказать. Мы озираемся, в этом коридоре еще несколько дверей. Мои звери выламывают все, и я мечусь между комнатками, отыскивая следы присутствия своего отца, но их нет. Папа или где-то в другом месте, или его нет здесь вообще.

– Ирис, время уходит, – Оркан вынуждает меня остановиться. – Если всё получится, мы найдем Терраиса, если он… жив. – Он вновь устремляется вперед с Регином на руках.

Я бегу следом. Цепляюсь за руку, покрытую старческими пятнами. Не хочу даже на мгновение отпустить его. Не могу потерять снова. Пусть такой, но во мне все кипит от счастья, что жив, что рядом. Регинис все-таки отвечает слабым пожатием.

– Мы всё исправим, дружище, – немного задыхаясь, произносит воздушник. – Я виноват. Мой норов опять нас подвел. Я должен был слушаться…

– Перестань, – отвечает Регинис. – Что произошло, того не изменить. Нужно вытащить отсюда Ирис.

– Чтобы вытащить, нам нужно вернуть нашу силу, иначе рыжий выродок вновь посадит всех под замок. Это даже хорошо, что Тер не успел привести малышку к Граням, она полна родной силы, и Вайторис не может сделать то же самое, что с нами. – Орканис вдруг останавливается. – Вы прошли слияние?

– Нет, – отвечаю я. – Регин отказался.

В моем голосе проскальзывает обида, но это больше от дикой усталости.

– Не хочу рисковать ею.

– Зря. Слияние отчистило бы тебя от влияния Граней. Ты сейчас был бы молод и полон сил, – возражает воздушник.

– Никто этого точно не знает, – отвечает Регин. – У меня нет права на ошибку.

Мы замираем, прислушиваясь к далеким голосам. Кажется, папа говорил, что в замке прислуги не было. Это всего лишь вместилище Кристалла Реальностей. Только четыре творца были вхожи сюда. Но теперь замок стал обитаем. Шаги, голоса… Это усложняет нам задачу. Оркан ставит Региниса на пол, и тот вновь отворачивается от меня. Я обнимаю его со спины. Глупый…

– Ты не прав, – шепчет воздушник. – Слияние – это обновление. Кровь Ирис может возродить тебя. Она очистила бы тебя от энергии Отражений, а родная стихия…

– Неизвестно, – жестко отвечает Регинис. – А если бы нет? А если бы не успел войти в силу, и Вайторис убил меня? Нет. Ее жизнью я рисковать не буду. Если доберемся до Граней…

– Доберемся, – убежденно отвечает Орканис.

Я слушаю их и начинаю закипать. Трус! Он мог сейчас быть со мной за пределами этого замка, мог спасти моего брата, но вместо этого испугался за меня. Да я же умереть была готова от сознания, что теряю его! А он… он… Просто любил и берег меня. Осознание этого выпускает из меня гнев, как воздух из мыльного пузыря. Я утыкаюсь лбом в спину возлюбленного и сильней сжимаю руки.

– Ирис, мои старые кости слишком хрупкие, – с добродушной усмешкой произносит водник, и я отвечаю плаксиво:

– Дурак!

– И все-таки дурак счастливый, – улыбается Орканис. В его глазах читается легкое сожаление и, наверное, зависть. А еще сожаление: – Если бы не мои притязания…

– Оставь, – отмахивается Регинис. – Вроде ушли. Идем.

Я отпускаю своих зверей, и они бегут впереди бестелесными, едва различимыми силуэтами. Там, где идут звери, кажется, будто плавится воздух, как в жаркий зной. Они вертят головами, принюхиваются, иногда скалятся, но пока мы не встречаем помехи. Наш путь, наконец, выводит нас на белоснежную крепостную стену.

– Замок белый, как облако, – с улыбкой говорит Орканис, щурясь от яркого солнечного света. – Здесь всегда много света. Мы хотели, чтобы он парил…

– Оркан, всё потом, – прерывает его Регинис.

– Идемте же, – я нервно повожу плечами, настороженно озираясь вокруг.

Спускаемся в замковый двор, проходим совсем немного, и нам навстречу вдруг выходят знакомые мне разбойники, только теперь они одеты, как стражники. Гнев вновь захлестывает меня, и звери срываются с места, чтобы расчистить нам путь. Разбойники-стражники отлетают к стене, удар столь силен, что я слышу хруст костей. Передернув плечами, стараюсь не думать, что я, кажется, погасила несколько искр.

– Чтобы расчистить путь и помочь вернуть силу твоему избраннику и его другу, – помогает мне Орканис найти обоснование для этого убийства. – Тогда мы сможем остановить предателя.

– Да, – отвечаю я. – Нужно остановить этого… божка.

До башни, где заключен сам Кристалл, нам уже никто не встречается. Орканис подмигивает мне, но Регин насторожен. Он хмурится, качает головой. Наконец останавливается и некоторое время отдыхает. Ему тяжело, слишком… стар.

– Слишком просто, – говорит водник, отдышавшись. – Нам встретились всего несколько человек.

– Замок пуст, – пожимает плечами Орканис. – Удача на нашей стороне, друг.

– Вайтор никогда не был беспечен. Он хитрый и изворотливый, – возражает Регинис.

– Мне не хочется, чтобы Ирис шла дальше. Ты можешь открыть ей врата. Пусть уйдет.

– Нет! – восклицаю я. – Я больше никуда от тебя не уйду, даже не проси!

– Я не прошу, – сердито отвечает водник. – Я требую, чтобы ты ушла отсюда. Будь разумна…

– Я уже достаточно была разумна, – упрямо смотрю на него. – Теперь я хочу быть рядом с тобой. Так или иначе, но я жена тебе. И пусть наши стихии не смешались, но души уже связаны.

– Ирис, – беспомощно выдыхает Регин все-таки разворачиваясь ко мне. При солнечном свете его старость заметна еще больше. Но мне плевать. Поджимаю губы и делаю шаг к нему.

– Или спасемся, или погибнем, но вместе.

– Моя, – слабо улыбается водник.

– Всегда, – отвечаю я, беря его за руку.

– Тогда вперед, – подводит итог нашему спору Орканис. – Проиграем или выиграем, иного не дано.

Мы поднимаемся на башню. Я поддерживаю Региниса. Он пытается делать вид, что подъем ему ничего не стоит, но я-то вижу, как он то и дело прикладывает руку к груди.

– Надо было делать подъемник, – тихо ворчит воздушник.

Наконец долгий подъем закончен. Звери сейчас сидят у входа в башню, охраняя ее. Впереди Оркан, он первым делает шаг на широкую круглую площадку, посреди которой неспешно вращается большой кристалл. Он похож на камень из перстня папы. Такая же плоская верхушка и удлиненное тело с тысячей мелких граней. Грани искрятся от преломленного света. Впрочем, нет, это не свет, это скопленная в них энергия, именно она заставляет Кристалл Реальностей сиять. И если увеличить любую из граней, то можно увидеть целый мир, скрытый за ней. Невероятное творение! Я так давно мечтала его увидеть, и вот довелось…

Оркан вдруг останавливается, и с его уст срывается брань. Я выглядываю из-за плеча Регина. Скулы сводит от желания выразиться похлеще воздушника, возле Кристалла стоит огневик. Он разводит руки в сторону в приветственном жесте, на красивых губах издевательская ухмылочка:

– А вот и вы, друзья. Как же приятно, что вы сами дошли до меня. Теперь не придется тащить сюда всех по раздельности.

– Ублюдок, – с ненавистью произносит воздушник.

– Где мой папа?! – визгливо вскрикиваю я.

Вайторис переводит на меня взгляд карих глаз.

– Если бы здесь был твой отец, Ирис, ты бы была уже мертва, – отвечает предатель.

– Тер покинул нас, ты заняла его место.

Регинис выступает вперед. Он прищуривается, вглядываясь в бывшего друга, затем криво усмехается:

– А ведь ты лжешь, Вайтор, – говорит водник. – Трешь ладони, отводишь взгляд. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы не распознать прямой лжи. Что произошло, когда мы с Ирис покинули Зеленый холм?

Огневик усмехается, грозит Регинису пальцем.

– Это ведь ты меня раскусил, не так ли? Тер всегда был добряком, но мало видел дальше собственного носа. Наш ветреный друг слишком порывист и эмоционален, чтобы стать ищейкой. А вот ты как раз мог начать подозревать и выследить. Вода камень точит, как говорится.

– Слишком нарочито, чтобы не подозревать, – отмахивается Регинис. – Так что с Терраисом?

Вайторис отходит в сторону. Сейчас он стоит в опасной близости от края. Путь вниз ему преграждают только металлические перила. Кажется, только подтолкни… Нам с Орканисом одновременно приходит в головы эта мысль. Мы одновременно срываемся с места, бросаемся на огневика, но он легко уходит в сторону, перехватывает меня и толкает к краю. Теперь я наполовину свешена через перила. Орканис отступает, Регин хрипло вздыхает и сползает на пол, держась за сердце. Это я вижу, потому что в борьбе с Вайторисом умудряюсь вывернуться.

– Ты не убьешь ее, – хрипит Регинис. – Ирис тебе нужна, как все мы.

– Умненький Регин, – усмехается огневик. – Разумеется, иначе вас бы тут не было. Но, можешь мне поверить, больно малышке мне сделать ничего не мешает.

И в доказательство своих слов Вайторис ставит меня на ноги, его рука, сжавшая мое горло, превращается в живой факел. Огонь лижет мою кожу, и крик мне сдержать не удается.

– Хватит! – выкрикивает Орканис. – Зачем? Ты же Созидающий! Ты не можешь причинять боль!

Вайторис откидывает меня в сторону, после отвечает воздушнику:

– Ради спасения мира? – он весело подмигивает. – Отражений так много, и они плодятся день ото дня, однажды сдержать откат будет невозможно. Вы ведете мир к гибели, я его спасаю.

– Обосновал, тварь? – горько усмехается Орканис.

– Еще бы, – отвечает Вайторис и перестает играть. – А теперь к делу. Регинис, того гляди, развалится, медлить не стоит.

Он щелкает пальцами, и нас разносит в стороны. Я призываю свою стихию, Орканис ловит ветер, только Регинис остается безучастен. Он смотрит на меня, смотрит, не моргая, не отводя глаз, словно пытается наглядеться напоследок. Не думать. Сейчас не думать. Нужно остановить, нужно… Земля и воздух сплетаются, на площадке башне бушует смерч. Вихрь захватывает Вайториса, вдруг ставшего живым огнем, но ветер стихает, огневик гасит этот всплеск воздушной стихии, слишком не равны силу.

Но еще осталась я, и башню трясет, по стенам змеятся трещины.

– Хочешь завалить своих друзей обломками? – кричит мне Вайторис. – Давай, девочка! Я-то выживу, а вот им уже ничего не поможет.

И я отзываю стихию, понимая, что он прав. Я просто убью нас всех, и тогда у Региниса и Оркана не останется и малейшего шанса.

– Зря, – голос водника звучит совсем слабо. – Нельзя ему верить, Ирис. Он первый лжец из всех, кого я знаю.

– И в чем я солгал? – усмехается огневик.

– Что стало с Терраисом? – неожиданно задает прежний вопрос Регин.

– Ладно, расскажу, – пожимает плечами Вайторис. – Только сделаю кое-что.

Он приближается к Оркану, и запястья того оказываются в захвате огненных оков. Теперь воздушник прикован к перилам. Он кривится, но терпит, похоже, огонь не жжет в полную силу. Региниса огневик не трогает, и так понятно, что у воздушника не осталось сил на борьбу. После подходит ко мне, поддевает пальцами подбородок и задирает голову:

– Дернешься, больно будет твоему ненаглядному. Не уверен, что это перенесет.

Я с тревогой смотрю на Региниса, после перевожу взгляд на Вайтора:

– Что ты собираешься делать?

– Я собираюсь стать богом, дорогая, – усмехается огневик.

– Он хочет получить наши стихии, – тихо произносит мой водник. – Ради этого он всё затеял. Четыре стихии, объединенные в одном теле – истинное могущество.

– Но это же миф! – восклицает Орканис. – Невозможно объединить четыре стихии, для этого должны быть идеальные условия! Слияние четырех, Вайтор, ты безумец!

Вайторис разворачивается в его сторону.

– Отчего же? Вполне возможно. Сначала воздух, он идеально совпадет с огнем, затем земля, она примет первые две стихии. Последней будет вода. У нас вода и земля составили пару, так что противоборства не будет.

– Ты это придумал, когда узнал, что я чувствую притяжение к малышке? – хмуро спросил Регин.

– Почти.

– И детей наших уничтожал, чтобы…

– Чтобы обезопасить себя. Во-первых, я должен быть единственным творцом этого мира. Во-вторых, если бы дар все-таки проснулся в ком-то из ваших потомков, одна из стихий, заключенных во мне, могла бы отозваться.

– На женщину, – криво усмехнувшись, отозвался Орканис.

– На женщину. Чувства – это слабость, мне не нужны слабости. У богов их нет. Итак, я собираюсь провести самый любопытный опыт из всех, что мы когда-то ставили. К сожалению, результат вы уже не увидите, но, думаю, вряд ли это вас расстроит.

– Терраис, – настойчиво повторил Регинис.

Огневик досадливо поморщился.

– Ты тянешь время, и я не понимаю, зачем. Спасти вас некому. Тера действительно больше нет, но он подсказал мне отличную идею. Этот мерзавец не стал драться. Он всадил мне в грудь нож и помчался прямиком к Граням. Я едва не опоздал. Наш самый любознательный друг уже перекрывал мне доступ энергии Отражений. Вот тогда мы все-таки подрались. Поначалу я берег его, но потом вспомнил про малышку Ирис и подумал, а за какой Тьмой, собственно говоря? В этом мире два Созидающих-землевика. Тер так хотел оставить после себя дочь, так почему бы не поменять одного на другого? Но подлец ускользнул. Почти. Я потом понял, что он позволил мне добить себя, и когда умирал, этот выдумщик ускользнул в подпространство. Назад не вернулся, растворился в энергетических токах. Что он сотворил, не знаю. Но я всё еще здесь, вы тоже, так что, думаю, чего бы не хотел сделать Терраис, у него ничего не вышло.

– У Тера всегда всё получалось, – усмехнулся Орканис. – Поглядим, выйдет ли что-то у тебя. Из всех нас ты был менее прилежным учеником.

– Зато получал удовольствия от жизни, – пожал плечами Вайторис. – Собираюсь их получать и дальше. А теперь хватит болтовни. Приступим.

Он отцепляет от пояса узкую чашу, висевшую там всё это время, достает кинжал и подходит к Орканису. Меня сковывает ужас, потому что сейчас огневик убьет вечельчика-воздушника, отнимет еще одну дорогую мне жизнь. Дыхание перехватывает, поэтому вопрос звучит сипло:

– Почему?

– Что? – Вайторис оборачивается.

– Почему ты столько тянул? Почему именно сейчас?

Предатель останавливается, и я перевожу дыхание. Он делает пару шагов ко мне, останавливается и задумчиво трет подбородок:

– Тоже решила поиграть в эту игру? Хорошо, подарю вам еще несколько минут жизни. – Вайторис скользит по мне заинтересованным взглядом: – А ведь ты и вправду через несколько лет могла бы расцвести. Всё, что мне нравится. Даже странно, что нет притяжения. Лицо, фигура, идеальное сочетание…

– Прекрати, – обрывает его Регинис.

Вайторис разворачивается в сторону водника на каблуках своих щегольских сапог:

– Да брось. Всего лишь наблюдение. Я же не виноват, что у меня есть глаза, и они видят то, что видят. А видят почти идеальное сочетание того, что меня привлекало в женщинах. При иных условиях…

– Ты просто хочешь взбесить меня, – вновь обрывает его Регин. – Мы всегда были соперниками, во всем, несмотря на дружбу.

– Противостояние стихий, – кивает Вайторис. – Магам это не мешает, но мы – часть своей стихии и потому подвластны ей.

– Ты выбирал женщин, которые нравились мне, чтобы доказать, что привлекаешь их больше. И твой интерес к Ирис всего лишь отражение моего притяжения. Ты вновь соревнуешься, хоть и собираешься использовать ее. Пройди мы с ней слияние, ты бы воспылал страстью, я знаю. Я даже уверен, что расписывая прелести жизни с Созидающей Орканису, ты выдавал свои собственные затаенные мысли. И если бы я просто увлекся малышкой, когда она повзрослела, ты бы непременно вступил в борьбу за нее. Но появилось притяжение, и тебе нечего было противопоставить, поэтому ты мечтал издалека. Рано или поздно, но стихия подтолкнула ее ко мне. Но ведь это же было моим усилением, как ты мог такое допустить? Поэтому ты втравил в свою игру Оркана, и он, послушный своей природе, помчался ломать наши судьбы, прекрасно понимая, что однажды его ждет расставание, потому что от рождения это была моя женщина. В результате, наше вечное соперничество сыграло тебе на руку. Слияния не произошло, а мы увлеклись дележом Ирис. Ты же, как паук, продолжал вить свою паутину. Если бы я не открыл твоих козней, когда бы ты начал действовать?

– Вскоре. Орканис должен был выкрасть девочку. Это бы окончательно выбило почву у тебя из-под ног. Вообще, Орканис должен был бы выкрасть ее, пока малышка бегала от вас обоих, но она вдруг очухалась и поняла, кого стоит выбрать. Это подпортило мне игру. Представь. Отвергнутый, ты окончательно теряешь голову из-за потери возлюбленной. Терраис в бешенстве, зол на вас обоих. Оркан верным псом охраняет свое сокровище. И я – ваш друг, который сопереживает каждому. Разделить вас и заманить каждого в ловушку был бы так легко, но… Женщины всегда всё портят. А почему не раньше, – Вайторис обернулся ко мне. – Думаю, ты сама понимаешь, малышка Ирис. Во-первых, после обретения всех четырех стихий, я бы уже не стал отлавливать и убивать потомков своих друзей, я бы берег свою новую силу, как величайший дар. А во-вторых, кусок мяса для кобелей еще только наливался сочностью. Ты была мала для того, чтобы внести раздор в нашу крепкую и искреннюю дружбу. – Негодяй усмехнулся и направился к Орканису. – Можете спрашивать, что хотите, я не отвечу.

Воздушник дернулся, когда Вайтор остановился рядом. Я видела, как ходят желваки на скулах Оркана. Он злился, но вырваться из огненных пут не мог. А через мгновение и вовсе вскрикнул, когда огонь запылал ярче.

– Прости и прощай, мой старый друг, – коротко произнес Вайторис, и кинжал вспорол горло Орканису.

Я вскрикнула, закрыла лицо руками, когда кровь воздушника щедро полилась в чашу. Убил! Все-таки убил! Своего самого преданного друга, мужчину, который подарил мне радость первой влюбленности и боль первого разочарования. Убил Созидающего! Вырвал с корнем часть своей души…

– Ирис…

То ли стон, то ли всхлип коснулся моего слуха. Я оторвала ладони от лица и встретилась со взглядом Региниса. На его губах была улыбка.

– Выживи, – прошептал мой водник, и взор его померк.

Он умер сам, проклятый убийца так и не коснулся его горла. Брань Вайториса осталась где-то за краем моего сознания. Метнулась к Регинису, упала перед ним на колени. Не звала, что толку звать, зная, что не услышишь ответа? Я схватила его за плечи, с силой прижала к себе, и мгновенно усохшая плоть рассыпалась под моими пальцами. Мой возлюбленный, мой избранник… обратился прахом. Слишком долгая жизнь, быстрое старение и смерть, не оставившая даже тела. Всего лишь прах на моих ладонях. Тридцать дней! Всего лишь проклятые тридцать дней, и молодой, полный сил мужчина обратился прахом!