Текст книги "Колдун из Салема"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

– Ты голоден? – спросил Говард, заметив мой страждущий взгляд.

Я кивнул, и Говард тут же наклонился вперед и поманил пальцем хозяина заведения. Но, хотя тот явно заметил жест Говарда, последнему пришлось еще долго жестикулировать и звать хозяина, прежде чем тот соизволил повернуться и – очень медленно – подойти к нам.

– Что такое?

Говард указал пальцем на дверь кухни.

– Мы хотели бы перекусить, – сказал он. – Нельзя ли подать нам что-нибудь из того, чем так славно пахнет из вашей кухни, почтенный человек?

– Если всей этой своей запутанной болтовней вы хотели спросить, есть ли тут что-нибудь пожевать, то мой ответ – «да», – пробурчал хозяин.

Его свиные глазки уставились на Говарда со смешанным выражением неприязни и алчности. Я уже не раз замечал, как недружелюбно относятся жители Дернесса к приезжим. Они охотно брали у них деньги, но при этом даже и не пытались скрыть, что в глубине души презирают приезжих. Хозяин этого заведения – оно нашивалось «Белый дракон» – явно не был исключением. Я невольно усмехнулся, припомнив название заведения и взглянув при этом на его хозяина. «Грязный гном» было бы, пожалуй, более подходящим названием.

– Именно это я и имею в виду, – сказал Говард, все еще дружелюбным тоном. – А что у вас, уважаемый, есть в меню?

– Различные виды рыбы – рыба и еще раз рыба, – буркнул хозяин и криво ухмыльнулся. – Хотя, если вам не нравится рыба, вы можете еще заказать рыбу.

Говард подумал несколько секунд.

– Тогда мы берем рыбу, – сказал он серьезно. – Может быть… – он замолчал, приподнялся на цыпочки, чтобы посмотреть через головы посетителей, и указал на небольшой стол в глубине помещения, возле которого три стула были свободны. – Вы будете так любезны и накроете нам вон там?

Хозяин громко сглотнул.

– Рыбу? – на всякий случай переспросил он.

– Именно, – ответил Рольф вместо Говарда. – Четыре порции. И желательно побыстрей, хорошо?

Я с трудом удержался от злорадного смеха, быстренько опустошил свой бокал и жестом попросил хозяина снова наполнить его. Затем я последовал за Говардом и Рольфом, которые уже пошли к облюбованному Говардом столу. Четвертый стул, стоявший у стола, был занят. Расположившийся на нем мужчина был весьма широкоплечим и – насколько можно было судить по сидящему человеку – не менее высоким, чем Рольф. Его туловище наклонилось вперед, а глаза были полузакрыты. Он подпирал подбородок кулаком, но его голова все время норовила соскользнуть с него. Всем стало понятно, что незнакомец изо всех сил пытается не заснуть. Похоже, он был сильно пьян.

– Позволите? – спросил Говард и указал тростью на три свободных стула.

Мужчина поднял глаза, моргнул и что-то пробурчал. Говард принял это бурчание за знак согласия и тут же присел на один из стульев. Рольф тоже уселся на свободный стул, а за ним – после некоторого колебания – и я. Говард громко вздохнул, положил шляпу и трость перед собой на стол и достал из нагрудного кармана сигару, а Рольф тем временем одним глотком опустошил свой бокал и со стуком поставил его на стол. Сидящий напротив нас мужчина вздрогнул, заморгал, а затем, что-то пробурчав, снова закрыл глаза.

Тем не менее, мне показалось, что он лишь притворялся, что дремлет. Его глаза были слегка приоткрыты, а взгляд казался ясным и осмысленным. Он не был ни пьяным, ни усталым. Я попытался наступить под столом на ногу Говарду, чтобы предупредить его, но вместо этого наступил на ногу Рольфу. Говард ухмыльнулся, затянулся сигарой и облачко пахучего табачного дыма скрыло его лицо.

Мы говорили о всякой ерунде, пока, наконец, хозяин заведения не принес заказанное мной пиво. Бокал снова был заполнен лишь наполовину.

– Прекрасно, – сказал Говард. – Принесите еще пива – мне и моему другу. И вот этому господину тоже, – он указал на сидящего напротив нас мужчину и улыбнулся. – Как компенсацию за то, что ему приходится терпеть нашу компанию.

Мужчина медленно приоткрыл один глаз, посмотрел секунду-другую на Говарда и снова закрыл глаз. С его стороны так и не последовало реакции, на которую рассчитывал Говард. Но Говард снова лишь улыбнулся, откинулся на спинку стула и продолжил свой разговор с Рольфом, как ни в чем не бывало. Я удивился хладнокровию Говарда.

Через некоторое время снова появился хозяин заведения: он принес три бокала с элем (два заполненных до половины и один – доверху) и со стуком поставил их на стол. От удара бокалов о стол из них полетели брызги пива, попав при этом на шляпу Говарда и оставив на ней неопрятные пятна. Полный бокал хозяин пододвинул прямо под нос сидевшему с нами за столом мужчине, а наполовину заполненные – оставил стоять на краю стола.

Рольф что-то буркнул, повернулся на стуле и схватил за руку уже собравшегося уходить хозяина. Тот вздрогнул. Уголки его губ искривились от боли и неожиданности, и мне на миг даже стало его жаль: я знал, какая у Рольфа хватка.

– А сколько, собственно, стоит полная кружка пива? – мрачно спросил Рольф. – Или у вас тут нехватка пива?

Хозяин сердито вырвал свою руку, точнее говоря, попытался ее вырвать. Но могучая лапа Рольфа удерживала ее так, как будто приросла к ней.

– Послушайте, вы! – прошипел хозяин, при этом ему не удалось подавить в своем голосе испуганное дрожание.

Я увидел, что позади него несколько посетителей посмотрели в нашу сторону. На некоторых лицах появилось напряженное выражение.

– Если вы пришли сюда безобразничать, то… – голос хозяина все еще дрожал.

– Прекрати, Уилл.

Я от удивления вздрогнул, а Говард тут же нахмурил лоб: мужчина, притворявшийся спящим, теперь сидел прямо и смотрел на хозяина, качая головой.

– Веди себя прилично и лучше принеси-ка господам полные бокалы эля, – сказал он тихо. – Они ведь, в конце концов, за это платят, не так ли? А вы, – он повернулся к Рольфу, – отпустите его руку. Нечего хвататься тут за что ни попадя руками.

Рольф сердито посмотрел на него, но все-таки – понукаемый к тому же требовательным взглядом Говарда – отпустил руку хозяина заведения и отвернулся. Его бульдожье лицо, как обычно, ничего не выражало, но я заметил, что в глазах Рольфа блеснули искорки: он был не из тех, кто позволяет посторонним указывать, что ему следует делать.

К моему облегчению, Говард тоже заметил выражение глаз Рольфа и, не дожидаясь, пока тот сделает что-нибудь неосмотрительное, повернулся к незнакомцу.

– Благодарю вас за помощь, – произнес Говард необычайно вежливо.

Незнакомец небрежно махнул рукой, взял свой бокал и сделал большой глоток.

– Да ладно, – сказал он, вытирая рукавом пену с губ. – Уилла надо иногда одергивать. Кроме того, я ваш должник.

Он указал кивком головы на свое пиво, ухмыльнулся и вдруг снова стал серьезным.

– Вам нужно быть поосторожнее, – продолжал мужчина, повернувшись к Говарду, но явно имея в виду Рольфа. – Здесь всегда есть пара-тройка не очень хороших людей, которые только того и ждут, чтобы затеять какую-нибудь драку. А вы, видимо, нездешние?

Говард кивнул.

– Да. Меня зовут Филлипс. Говард Филлипс. А это, – кивком головы он указал сначала на меня, а потом на Рольфа, – мой племянник Роберт и мой мажордом Рольф.

– А меня зовут Син, – сказал мужчина. – Вам следует посоветовать своему мажорадуму – или как там его – быть посдержаннее. Сейчас тут не очень жалуют приезжих.

Меня поразила прямота и откровенность его слов, но я благоразумно не вмешивался, предоставляя Говарду возможность самому поддерживать разговор.

– Да мы, в общем-то, безобидные люди, – сказал Говард, улыбаясь. – Мы, собственно говоря, пришли сюда просто спокойно выпить пива и как следует поесть.

– Ну, тогда, как только закончите, уходите отсюда побыстрее, – сказал Син серьезно.

Говард нахмурил лоб:

– Почему?

– Вы ведь те трое, что расположились на одном из суден в гавани, да? – спросил Син.

Говард кивнул. На этот раз он был явно удивлен.

– Да, это так, – сказал он. – А как вы об этом узнали?

– Я не знаю, откуда вы сюда прибыли, – сказал Син, – но Дернесс – не Лондон и не Бирмингем. Новости здесь распространяются мгновенно. А то, что произошло в последние дни, взбудоражило народ.

– А что произошло-то? – спросил Говард. – О чем вы говорите?

Син вздохнул, опустошил свой стакан и жестом показал хозяину заведения, чтобы тот принес новый. Лишь после этого он ответил:

– Послушайте-ка меня внимательно, мистер Филлипс, или кто вы там такой на самом деле. Я не такой дурень, каким, наверное, кажусь. Ваш минордом – или как его там – сегодня целый день шастал по городу, пытаясь подслушивать чужие разговоры, причем вел себя так глупо, что уже буквально минут через десять попал бы в переделку, если бы не был здоровым, как бык. А теперь вы втроем появляетесь здесь и строите из себя невинных овечек! Вы, наверное, считаете нас, провинциалов, полными тупицами, да?

Это был один из тех редких моментов, когда Говард чувствовал себя в полной растерянности. Он некоторое время смотрел Сину прямо в глаза, а затем отвел взгляд в сторону, беспомощно моргая.

Син ухмыльнулся.

– В общем, ладно, – сказал он. – Я просто хотел внести некоторую ясность. И если мне это удалось, то хочу дать вам еще один хороший совет: уезжайте из города, и как можно быстрее.

– А почему? – спросил я.

Мой голос прозвучал более резко, чем я того хотел, но Син лишь спокойно улыбнулся.

– С тех пор, как вы появились в нашем городе, юноша, здесь произошло слишком много забавных событий, – сказал он. – И эти события взбудоражили народ.

– А что это за события, да еще забавные? – спросил я.

Син вздохнул, покачал головой и посмотрел на меня так, как будто я у него спросил, почему утром всходит солнце.

– Начнем, например, с тебя, – сказал он.

Его манера говорить постепенно начинала меня раздражать. Он был примерно такого же возраста, как и я, но вел себя так, как будто разговаривал со школьником, или даже с ребенком в коротких штанишках. Впрочем, учитывая то, что он был в два раза крупнее среднестатистического человека, он мог, наверное, себе такое позволить…

– Сначала о твоей внешности, – он поднял руку и загнул один палец. – Что это там у тебя в волосах? Последний крик лондонской моды, или же какая-то рана? С тобой произошел несчастный случай?

Я инстинктивно поднял руку, чтобы коснуться пряди белоснежных седых волос над своим правым глазом, но так и не сделал этого. Слишком уж много чьих-то лиц – словно бы случайно – было обращено к нам. Я вдруг осознал, что в этом кабачке, наверное, нет практически никого, кто бы про нас сейчас не говорил или хотя бы не думал. И, если верить Сину, мысли местных людей о нас были, скорее всего, недружелюбными…

– Да… что-то вроде того, – ответил я уклончиво. – Да, рана.

– Тогда покрась себе волосы, – грубо сказал Син. – Быть может, ты и не бросался бы в глаза в каком-нибудь большом городе, но только не здесь. К тому же припомни, каким образом ты покинул гостиницу. Думаешь, это осталось без внимания? – он покачал головой, загнул второй палец и, повернувшись к Говарду, тут же загнул еще один палец. – Да и вы вели себя не особенно умно.

– А именно? – холодно спросил Говард.

– Ну, знаете ли, это весьма необычно, когда постояльцы съезжают из гостиницы и располагаются на судне, и это в такую погоду, когда сами мы, местные жители, стараемся держаться подальше от моря.

– А может, у нас закончились деньги, – сказал Говард.

Син тихо засмеялся.

– Ну конечно. Именно поэтому вы платите за еду стофунтовыми банкнотами, не так ли? – он откинулся на спинку стула, по очереди оценивающе посмотрел на Говарда, Рольфа и меня, а затем снова покачал головой. – Не поймите меня неправильно. Мне лично все равно, кто вы такие и что вам тут нужно. Но с тех пор, как вы появились, здесь произошли кое-какие загадочные события.

Говард кивнул, хотел было что-то ответить, но тут же замолк: к нашему столу снова подошел хозяин. Он принес четыре – на этот раз полные до краев – кружки эля. Лишь только когда он снова удалился, Говард повернулся к Сину.

– А что за загадочные события, Син? – спросил он. – Поверьте нам, мы ничего про это не знаем.

Син некоторое время помолчал. Затем он пожал плечами.

– Что ж, как вам будет угодно, – сказал он. – Сейчас мы впустую тратим ваше время, не мое. Кроме того, я лично не очень-то во все это верю.

– А вы все же расскажите нам, – сказал Говард. – Пожалуйста.

Син отхлебнул пива, положил руки справа и слева от своего бокала и сжал их в кулаки.

– В общем-то, ничего особенного, – начал он. – Люди просто болтают всякую чушь. – Он улыбнулся, но, тем не менее, мне показалось, что он нервничает. Я почувствовал, что он уже жалеет о том, что вообще ввязался в разговор с нами. Ему было явно неприятно говорить на эту тему. – Что якобы происходят какие-то забавные вещи, – он нервно улыбнулся. – Вчера, например, один из рыбаков на полном серьезе утверждал, что видел собственную жену.

– Ну и что же в этом забавного? – спросил я.

Син взглянул на меня и ухмыльнулся.

– Да ничего, – ответил он. – Кроме того, что она умерла три года тому назад.

Говарду при этих словах не удалось скрыть свой испуг, да и я почувствовал, как по спине у меня побежали ледяные мурашки. Но я изо всех сил попытался придать своему лицу самый невозмутимый вид и даже – хотя как-то неестественно – улыбнулся.

– И это все? – спросил я.

Син отрицательно покачал головой.

– Кое-кто утверждает, что видел, как по ночам по улицам шастают какие-то призраки, – сказал он.

На этот раз была моя очередь пугаться. Мне припомнился туман и расплывчатые контуры фигур, прятавшиеся за туманом и исчезнувшие вместе с ним.

– Иногда, – продолжал Син, – с моря доносятся какие-то странные звуки, а несколько парней из тех, что регулярно выходят в море, утверждают, что видели гигантскую рыбину. Вчера в городе слышался звон колоколов.

– Ну и что? – спросил Рольф.

– Да ничего, – сухо ответил Син. – Просто в местной церкви нет колоколов. А еще несколько людей заболели.

– Заболели? – Говард выпрямился и отодвинул от себя бокал с пивом.

Син кивнул. Если он и заметил, как испугался Говард, то не подал виду.

– Причем совершенно внезапно, – сказал он. – Заболевших немного – двое или трое, насколько мне известно. Но врач просто не знает, что с ними делать. Ну, и еще пара-тройка таких же забавных событий, – он вдруг улыбнулся. – Хотя, наверное, половина из них – просто выдумки, а остальные явно приукрашены.

– Да и этого хватает, – пробормотал Говард.

Хотя его слова были адресованы не Сину, они были произнесены достаточно громко, а потому Син их услышал и посмотрел на Говарда с еще большим подозрением.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

Говард поспешно махнул рукой.

– Так, ничего, – сказал он. – Я просто… подумал вслух, только и всего. Так или иначе, своими разъяснениями вы нам очень помогли.

– А еще пропало несколько человек, – продолжал Син.

То, как он произнес эти слова, заставило меня насторожиться, хотя я и не понимал, почему.

– Да? – спросил Говард. – А кто именно?

– Так, не бог весть какие людишки. Пара-тройка местных выпивох, которые, бывало, пропадали на день-два по причине запоя или еще из-за чего-нибудь. Но люди говорят об этом, причем, насколько мне известно, вы были одним из последних, кто виделся с одним из них – Бенсеном.

– Бенсеном? Это он исчез?

Син кивнул.

– Он и два его приятеля. Они и раньше, бывало, пропадали, но, учитывая, какая сейчас напряженная обстановка в Дернессе, я не удивлюсь, если люди найдут определенную взаимосвязь между вами и их исчезновением. Насколько мне известно, вами уже заинтересовалась полиция.

– Нами?

Я не мог не оценить бесстыдство, с каким Говард изобразил удивление. Он играл так естественно, что даже я начинал ему верить.

– А как вы думали? – сказал Син и кивнул. – Трое приезжих, ведущих себя очень странно… Дернесс – почти что деревня, не забывайте об этом. Эта дыра лишь пытается делать вид, что она – город.

Говард немного помолчал.

– Быть может, вы правы, – наконец пробормотал он. – Мы действительно ведем себя не совсем обычно. Но у нас для этого есть некоторые основания.

– Может быть, – ответил Син. – Но вам все равно следует быть осторожнее.

Говард посмотрел на него испытывающим взглядом.

– Почему вы это делаете, Син? – вдруг спросил он.

Син вздрогнул:

– Что именно?

– Почему вы помогаете нам? – уточнил Говард. – Вы правы, когда говорите, что надо быть просто слепым, чтобы не видеть, как к нам тут относятся, – действительно, не очень-то хорошо. Но вы ведь помогаете нам.

– Это вам только кажется, – ответил Син, улыбаясь. – Я всего лишь ответил на несколько ваших вопросов. К тому же я сам не из Дернесса, если вам больше понравится такое объяснение. Я здесь всего лишь несколько недель, и отнюдь не собираюсь пробыть в этой дыре до самой старости. Вас устраивает такой ответ?

Такой ответ, конечно же, не устраивал ни Говарда, ни меня, но Говард все-таки кивнул.

– У меня… была определенная причина для того, чтобы задать этот вопрос, мистер…

– Мор, – подсказал Син.

– Мистер Мор, – продолжал Говард. – Я… то есть мы, – он бросил быстрый, почти умоляющий взгляд в мою сторону, – хотели бы вас попросить об одном одолжении.

– А именно?

Говард ответил не сразу. Он некоторое время смотрел мимо Сина в пустоту, нервно теребя серебряную рукоятку своей трости. Затем он сказал:

– Вы говорили, что несколько жителей города заболели.

Син кивнул:

– Именно так. В том числе и дочка домовладелицы, у которой я остановился, – его лицо омрачилось. – Бедняжка. Ей нет и шестнадцати.

– И никто здесь не знает, что с ней?

– Местный врач – древний старикашка, который не отличит геморрой от ветрянки, – ответил Син презрительно. – У нее жар, и ей в голову лезут всякие фантазии. Это все, что я знаю.

– Не могли бы вы… отвести нас к ней, мистер Мор? – вдруг спросил Говард.

Я от неожиданности вздрогнул, но Говард проигнорировал мой вопросительный взгляд и продолжал в упор смотреть на Сина. Син, поразмыслив некоторое время, кивнул:

– Почему бы нет? Миссис Уинден – в полном отчаянии. Она бы позвала и шамана, если бы верила, что он сможет помочь.

– Тогда пойдемте, – сказал Говард.

– Прямо сейчас? А как же ваша еда?

– Мы возьмем рыбу с собой, – сказал Говард и встал. – Пойдемте, Син.

– Прекрати, – сказал Гордон. – Прошу тебя.

Тремейн на секунду оторвался от своего занятия, нахмурил лоб, чтобы показать, насколько ему трудно это сделать, и снова опустил взгляд на пожелтевшие страницы лежащей перед ним на столе книги большого формата.

– Почему? – спросил он.

– Это… нехорошо, – ответил Гордон. – Эта вещица меня пугает.

Он указал кивком головы на книгу и стал беспокойно переминаться с ноги на ногу. В этой маленькой мансардной комнате было холодно, а снаружи – по крайней мере теперь, после захода солнца – установилась вообще почти зимняя погода. Огонь в стоявшей в углу чугунной печке не горел уже дня два – то есть как раз столько времени, сколько прошло с тех пор, как они вдвоем вернулись после своей вылазки в лес. Гордон уже на следующее утро пошел на работу в находящуюся возле гавани небольшую кузницу, Тремейн же почти все это время пробыл здесь, в этой комнате. Он ничего не ел и ложился спать только тогда, когда уже валился с ног от усталости. Его лицо стало белым как снег, глаза – красными и воспаленными, а кожа приобрела нездоровый оттенок.

– Нехорошо? – передразнил он Гордона таким тоном, который однозначно показывал, что он думает по этому поводу. Он полистал страницы, затем оторвал взгляд от книги и потер себе ладонью глаза. – А что в этом такого нехорошего, а? – спросил он. – Это же всего лишь старинная книга, не так ли?

Гордон нервно сглотнул. Он уже давно почувствовал, что фолиант, который они стащили из того заброшенного дома, был явно не просто старинной книгой. Однако он не мог вразумительно объяснить, почему он так думал. Просто эта книга вселяла в него страх. Он резко шагнул к столу, присел позади Тремейна, затем вдруг так же резко встал и растерянно начал переводить взгляд со страниц книги на измученное лицо Тремейна и обратно. Его пугало то, что эта книга, похоже, зачаровала Тремейна. Видимо, он допустил ошибку, прихватив тогда эту книгу с собой, и теперь, по мере того, как шло время, в нем росло какое-то странное чувство. По истечении последних двух дней ему даже стало боязно приближаться к Тремейну.

– Может, хватить сидеть здесь безвылазно? – нерешительно спросил он. – Бринкс уже несколько раз про тебя спрашивал. Сегодня мне, по-видимому, не удастся отговорить его явиться сюда.

Тремейн сощурил глаза:

– Ты что, сказал ему, что я заболел?

– Нет, – поспешно ответил Гордон. – Конечно же, нет. Но ты же его знаешь. Если ты не явишься, он просто возьмет нового работника на твое место. Ты ж знаешь, какой он.

Тремейн презрительно фыркнул.

– Ну и пусть, – сказал он. – Эта работа все равно уже давно мне надоела. Скажи ему, что мне нужно отлежаться еще дня два. В общем, придумай что-нибудь.

– Два дня?

– Наверное, – ответил Тремейн равнодушно. – А может и меньше. Думаю, я уже скоро ее расшифрую.

Он торжествующе улыбнулся, однако на его осунувшемся бледном лице с воспаленными глазами эта улыбка больше походила на жуткую гримасу. Гордон вздрогнул.

– Расшифруешь? – недоверчиво переспросил он. – Ты хочешь сказать, что сможешь эти каракули прочесть?

Глаза Тремейна на мгновение гневно вспыхнули. Затем он снова улыбнулся – как-то надменно и даже немного злобно. Раньше он никогда так не улыбался. Несомненно, Тремейн очень сильно изменился за последние дни. Гордон еще никогда не видел, чтобы человек так сильно менялся за такой короткий промежуток времени. Гордону пришло в голову, что эти изменения начались в тот самый момент, когда Тремейн коснулся принесенной книги.

Тремейн выпрямился, взял дрожащими пальцами стоящий перед ним на столе стакан с водой и смочил свои воспаленные губы.

– Не прочесть, – сказал он, – а понять.

– Какая разница?

– Большая, – сказал Тремейн. – Я не могу тебе этого объяснить, Гордон, но если мне удастся расшифровать книгу, то, значит, нам это удалось. Я уже начинаю ее понимать, но нельзя сказать, что я ее читаю. Это… как будто страницы разговаривают со мной.

Гордон слегка наклонился над столом и бросил взгляд на значки, хаотично расположенные на пожелтевших пергаментных листах. Для него это были не более чем бесформенные и бессмысленные каракули. И ему совсем не хотелось знать, что они означают. Ему также отнюдь не хотелось знать, что имел в виду Тремейн, когда сказал, что если ему удастся понять эту книгу, то им это удалось.

– Тебе нужно прервать свое занятие, – сказал он, последний раз пытаясь убедить Тремейна. – Ты же изведешь сам себя. За последние два дня ты хоть раз взглянул на себя в зеркало?

Тремейн снисходительно улыбнулся.

– Есть вещи поважнее физического здоровья, Гордон, – сказал он. – Но тебе этого не понять.

Он ухмыльнулся, наклонился над книгой и снова начал водить указательным пальцем по строчкам. Заметив, что Гордон и не собирается уходить, он спросил:

– Что-нибудь еще?

Гордон вздрогнул.

– Не… не знаю, – пробормотал он. – Не нравится мне все это, Тремейн. Эта книга и…

Тремейн поднял глаза:

– И?..

– Так, ничего, – ответил Гордон уклончиво. – За последние дни в городе произошли кое-какие странные события.

– И ты думаешь, что это все взаимосвязано? – Тремейн шлепнул ладонью по странице и пронзительно рассмеялся. При этом он широко открыл рот, и Гордон увидел, что его зубы стали черными и гнилыми, как у древнего старика. – Ты рехнулся, если ты так думаешь.

– Я… я так не думаю, – поспешно возразил Гордон. – Однако…

– Что? – в голосе Тремейна чувствовалась настороженность.

Гордон опустил взгляд.

– Так, ничего, – ответил он тихо. – Ничего. Забудь.

Тремейн еще секунду-другую в упор смотрел на Гордона, а затем снова уткнулся в книгу.

– Ну и хорошо, – сказал он. – Оставь меня в покое. Я занят.

Гордон нерешительно повернулся и пошел к двери, но, услышав, что Тремейн его окликнул, остановился.

– Ты ведь никому ни о чем не расскажешь, Гордон? – настороженно спросил Тремейн.

– Про книгу? – Гордон поспешно покачал головой. – Конечно, нет. Будем считать, что ты болен и должен лежать в постели. Не переживай, я тебя не выдам.

Тремейн ничего не ответил. Гордон поспешно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Лишь только когда Тремейн остался один, он тихо проговорил как бы про себя, но слова эти явно предназначались Гордону:

– Я бы тебе не советовал этого делать, дружище.

Этот дом находился на отдаленной окраине Дернесса – в одном из «гадюшников», которые есть в каждом городе и которые обычно стараются не показывать приезжим. В этом квартале на улицах не было газовых фонарей, да и в большинстве окон уже не горел свет, хотя часы едва пробили девять. Здания по обеим сторонам улиц представляли собой, главным образом, дешевые ночлежки и маленькие, словно сбившиеся в кучу дома, окна на которых были частично заколочены. Тротуары и мостовую покрывали мусор и грязь. Единственными живыми существами, встретившимися нам, когда мы шли вслед за нашим провожатым, были кошка и несколько крыс. Крысы, уставившиеся на нас своими маленькими коварными глазками, бросились прочь лишь после того, как Рольф поднял камень и швырнул его в них, естественно, не попав ни в одну из крыс. Здесь значительно сильнее, чем в гавани, ощущался холод, а окружающая нас темнота была какой-то совсем не такой, как в центре города: она представляла собой не просто отсутствие света, а черную непроницаемую завесу, за которой, казалось, скрывались какие-то движения и жуткая призрачная жизнь. Все то время, пока мы шли вслед за Сином, я никак не мог подавить в себе чувство страха, и, взглянув на лица Говарда и Рольфа, я понял, что они испытывают то же самое. Абсурдность ситуации заключалась еще в том, что я сам вырос и провел большую часть своей жизни примерно в такой же местности – до того, как в моей жизни появился Родерик Андара и вытащил меня из нью-йоркских трущоб. Поэтому я вроде бы должен был чувствовать себя здесь как рыба в воде. Но почему-то это было совсем не так. Даже в самых гнусных местечках Бронкса – района Нью-Йорка – я знал, какие сюрпризы меня могут поджидать. Здесь же я даже не догадывался об этом. Но я чувствовал, что нам угрожает опасность. Чувствовал очень отчетливо.

Прошла, как мне показалось, целая вечность, прежде чем Син наконец-таки остановился перед узким двухэтажным домом и показал нам жестом, что мы должны отойти немного в сторону.

– Подождите здесь, – сказал он шепотом. – Будет лучше, если я зайду один. Я хочу сначала поговорить с миссис Уинден.

Говард демонстративно огляделся по сторонам и лишь затем кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Только, пожалуйста, побыстрее.

Син ухмыльнулся и, больше ничего не говоря, открыл дверь и зашел в дом. Послышался громкий шум его шагов по деревянному полу. Я вздрогнул. Хотя рядом со мной стояли Говард и Рольф, я вдруг почувствовал себя в полном одиночестве. Мне показалось, что стало еще холоднее, а темнота словно навалилась на меня, как тяжкий груз.

– Надеюсь, он скоро вернется, – пробурчал Рольф, поеживаясь от холода. – Тут что-то холодновато. Да и райончик не особенно приятный.

Говард кивнул, достал из нагрудного кармана сигару, но, поколебавшись, засунул ее обратно.

– Ну и что ты о нем думаешь? – спросил он.

Прошла пара секунд, прежде чем я понял, что вопрос был обращен ко мне. Я в этот момент сосредоточенно озирался по сторонам, вглядываясь в окружающую нас кромешную темень и пытаясь вообразить себе всяких мыслимых и немыслимых монстров, поджидающих в темноте меня и моих спутников. Повернувшись к Говарду, я беспомощно улыбнулся и пожал плечами:

– О Сине? Не знаю. Он…

– …явно не просто какой-нибудь рыбак или крестьянин, так ведь? – Говард улыбнулся. – Впрочем, он и не утверждал, что он рыбак или крестьянин.

Я растерянно посмотрел на Говарда, но все же кивнул. Говард был абсолютно прав. В тех обстоятельствах, при которых мы познакомились с Сином, мы все склонны были считать, что он либо моряк, либо рабочий из Дернесса. Но он сам ничего подобного нам не заявлял. Так или иначе, мы почти ничего о нем не знали. Во всяком случае, слишком мало для того, чтобы решиться взять его в качестве провожатого в такой вот район.

– У него не такая манера разговаривать, как у местных жителей, – нерешительно сказал я. – Хотя, впрочем, это еще ни о чем не говорит. Так или иначе, он не должен перед нами отчитываться.

– Конечно, нет, – Говард повернулся и бросил долгий задумчивый взгляд на дом, в который зашел Син. – Я лишь спрашиваю себя, почему же он нам помогает. Если обстановка в Дернессе действительно такая напряженная, как он это утверждает, то он тем самым может навлечь на себя гнев местных жителей.

– С такой комплекцией он, наверное, может себе это позволить, – сказал я.

– Чепуха, – буркнул Рольф. – ГП абсолютно прав. С этим парнем что-то не так. И я выясню, что именно.

– Не делай глупостей, Рольф, – наставительно сказал Говард. – Син нам не враг.

Рольф фыркнул и указал рукой, сжатой в кулак, на дом:

– А если это западня?

– Роберт предупредил бы нас об этом, – заявил Говард. – Да, Роберт?

Я поспешно кивнул, хотя сам вовсе не был в этом уверен. Конечно, я бы заметил, если бы Син попытался обманывать нас. Однако то, что он нам не враг, не означало, что он автоматически является нашим другом.

Наш разговор был прерван возвращением Сина. За узкими треснутыми дверными стеклами появился мерцающий свет, затем дверь приоткрылась и на пороге появилась широкоплечая фигура Сина. В руке он держал свечу, заслоняя ладонью ее пламя от ветра. Красновато-желтый свет свечи падал на его лицо, придавая ему жутковатое выражение.

– Все в порядке? – спросил Говард.

Син кивнул.

– Я поговорил с миссис Уинден, – сказал он, причем так тихо, как будто боялся, что его слова может услышать кто-нибудь в доме. – Вы можете взглянуть на ее дочь. Я сказал ей, что вы – ученый из Лондона и здесь проездом. Давайте придерживаться этой версии.

Говард кивнул и хотел было пройти мимо Сина в дом, но тот поспешным движением удержал его за руку.

– И еще, Филлипс, – добавил он. – Не давайте ей каких-либо лживых обещаний только для того, чтобы ее утешить.

Говард отвел его руку в сторону и хотел что-то ответить, но Син, не говоря больше ни слова, повернулся и вошел в дом. Он сказал то, что хотел сказать, и был, похоже, на сто процентов уверен, что Говард правильно его понял. Во мне росло чувство уважения к этому черноволосому гиганту. А еще чувство недоверия. Этот человек явно не был обычным портовым рабочим.

Один за другим мы зашли вслед за Сином в дом. Коридор был темным и сырым, а в воздухе чувствовался спертый запах. Тут было явно не жарко: холод словно проник сквозь тонкие стены и мертвой хваткой вцепился в коридор. Мы прошли по узкой лестнице – такой узкой, что нам пришлось идти гуськом – на второй этаж. Кроме того, лестница была необычайно дряхлой – так что я даже не рискнул опираться на ее грязноватые поручни. Свеча в руке Сина отбрасывала мерцающие отблески на стены и потолок, а необычайная акустика лестничного проема превращала звук наших шагов и скрип ступенек под ногами в такое жуткое перешептывание, что мне стало не по себе.