Текст книги "Колдун из Салема"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

В подземной полости существо долго лежало, периодически – с равномерными интервалами – пульсируя, словно какая-то бессмысленная груда, состоящая из черных биоклеток и протоплазмы, лишенная каких-либо органов чувств. Затем, через несколько часов, оно образовало из своей массы тонюсенькие – в несколько сот раз тоньше человеческого волоса, щупальца, которые начали пронзать окружающий грунт, постепенно создавая вокруг существа огромную, невидимую для человеческого глаза сеть, похожую на подземную паутину. Существо почувствовало окружающие его живые организмы, и в нем снова вспыхнула животная алчность – стремление пожрать все, до чего только оно могло добраться.

Но оно занялось другим делом. Его щупальца стали тянуться к корням деревьев и травы, а также к грибным нитям, пронизывающим лесной грунт, словно живой ковер, и переплетаться с ними – и все ради того, чтобы подготовиться к выполнению своего ужасного замысла…

По мере того как я, словно вор, перебегал от стены к стене и от тени к тени, становилось все темнее. Я приближался к центральной части города, но кружным путем – вместо того, чтобы пойти по центральной улице, которая привела бы меня к гавани, я огибал центр города с востока. По пути мне встретились несколько человек, но никто из них даже не взглянул на меня. От чужого внимания меня защищала сгустившаяся темнота и все еще продолжающийся пожар, приковывавший к себе все взоры. Кроме того, Дернесс хоть и был маленьким городом, но не настолько, чтобы все его жители знали друг друга в лицо. Тем не менее, я натянул шляпу поглубже на глаза и старался не смотреть на лица встречных прохожих.

Я не был уверен, что сумею разыскать тот дом. Однако наступившая темнота, как ни странно, помогала мне в моих поисках. Когда я оказался здесь в первый раз, было так же темно, и хотя я тогда не старался запомнить дорогу, мне все же врезались в память кое-какие ориентиры. Поэтому уже через каких-то полчаса я опять стоял перед этим невзрачным домом, испуганно озираясь по сторонам. Я теперь находился довольно близко от гавани и, когда ветер дул с той стороны, я различал потрескивающий звук пламени и крики пожарной команды. Мне казалось, что полгорода было на ногах, пытаясь потушить пожар, и, похоже, у них на это могла уйти еще добрая половина ночи. Так что у нас было достаточно времени…

Я еще раз огляделся по сторонам, затем решительно толкнул дверь и вошел внутрь дома. Коридор с ведущей наверх лестницей показался мне еще более убогим, чем в первый раз, а после холодного, освеженного дождем воздуха здесь просто нечем было дышать. Я закрыл за собой дверь, натянул шляпу еще ниже на глаза – на тот случай, если мне встретится кто-нибудь в коридоре – и стал быстро подниматься по лестнице.

Перед узкой лестницей в конце коридора я остановился. Мне вдруг пришло в голову, что за этой дверью меня могла ждать тьма-тьмущая всяких неожиданностей, и я уже всерьез начал подумывать о том, что мне следует развернуться и бежать отсюда как можно быстрее. Я уж как-нибудь и сам сумею раздобыть повозку или хотя бы лошадь – не зря же я провел большую часть своей жизни среди воров и головорезов!

Но я не развернулся и не убежал. Дело ведь было не только в том, чтобы раздобыть повозку. Чтобы иметь хоть какие-то шансы выбраться из этого города, мы нуждались в помощи людей. Поэтому я взялся за дверную ручку, на секунду прислушался, а затем решительно открыл дверь и вошел в комнату.

Как я и надеялся, кроме миссис Уинден и ее дочери в помещении никого не было. Миссис Уинден сидела на краю кровати Сэлли, слегка наклонившись вперед, и держала в руках чистое полотенце, которым она, по-видимому, вытирала лоб дочери. Когда я открыл дверь, она неспешно обернулась, взглянула на меня и – замерла.

Я одним прыжком оказался возле нее. Она очнулась от своего оцепенения и уже открыла рот, чтобы закричать. Я тут же быстренько – и довольно бесцеремонно – крепко обхватил ее туловище одной рукой и поднял ее на ноги, а другой рукой закрыл ей рот.

– Прошу вас, – быстро сказал я, – миссис Уинден, не кричите. Я не сделаю вам ничего плохого!

Она в течение некоторого времени пыталась отчаянно сопротивляться, но этот порыв погас так же быстро, как и возник. В ее глазах появились слезы. Выражение страха, появившееся на ее лице, когда я вошел в комнату, теперь сменилось ужасом и даже отвращением. Я слегка ослабил хватку, но все-таки еще прижимал ладонь к ее рту.

– Пообещайте мне, что не будете кричать, – сказал я поспешно. – Прошу вас, миссис Уинден. Я лишь хочу, чтобы вы меня выслушали.

Она кивнула, но я все еще не отпускал ее.

– Вы обещаете, что не будете кричать? – спросил я еще раз.

На этот раз мне пришлось ждать ее ответа несколько секунд. Наконец она закрыла и снова открыла глаза, что я воспринял как положительный ответ. Я медленно убрал свою руку от ее рта и одновременно отпустил миссис Уинден, хотя находился при этом в напряженной готовности снова схватить ее в случае чего.

Она, всхлипнув, стала пятиться, пока не уперлась ногами в кровать девушки. Миссис Уинден прижала ладони ко рту и уставилась на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Что… что вам нужно? – пролепетала она. – Что вам нужно от меня?

– Ваша помощь, – ответил я. – Нам нужна ваша помощь, миссис Уинден.

– Моя… – она запнулась, посмотрела мимо меня на находившуюся за моей спиной открытую дверь и бессильно всплеснула руками.

– А как вы оказались здесь? – пробормотала она. – Вы, стало быть, живы. Я думала, что вы… что вы…

– Мертв? – я покачал головой, повернулся и закрыл дверь. – Все так думают, но это неправда. Мы смогли спастись. Но нам нужна помощь.

– Помощь? От меня? – она говорила так, как будто в любую секунду готова была закричать. Затем она вдруг так энергично покачала головой из стороны в сторону, что ее волосы растрепались. – Я не имею к вам никакого отношения. Уходите. Уходите отсюда. Я – всего лишь беспомощная женщина. Я не могу вам помочь. И я не хочу вам помогать.

Я некоторое время молча смотрел на нее, а затем подошел ближе к кровати, на которой спала девушка. Почти перед самой кроватью миссис Уинден преградила мне путь. Она дрожала от испуга, но стремление защитить свою дочь было сильнее страха. Я остановился и посмотрел поверх ее плеча на неподвижно лежащую девушку. Лицо Сэлли было таким же бледным и осунувшимся, как и вчера, а дыхание – прерывистым и неспокойным. Но теперь, скорее всего, у нее была просто высокая температура.

– Вы нам кое-чем обязаны, миссис Уинден, – тихо сказал я.

Она вздрогнула, как будто я ее ударил. Ее губы задрожали, а взгляд стал перескакивать с бледного лица дочери на мое лицо. Но она молчала.

– Вы нам кое-чем обязаны, миссис Уинден, – повторил я. – Без помощи Говарда ваша дочь была бы уже мертва. А теперь ваша помощь нужна нам.

Произнося это, я сам себе казался таким гнусным и подлым, как еще никогда в жизни. Я видел, что при каждом моем слове она вздрагивала, будто от удара. Но у меня не было другого выхода: я должен был спасти Рольфа.

– Прошу вас, – продолжал я еще более тихим и – хотя я не сразу это заметил – почти умоляющим голосом. – Я и сам не рад тому, что сейчас делаю, но один из моих друзей умрет, если вы нам не поможете.

Она в упор смотрела на меня. В ее глазах блестели слезы, а пальцы теребили тонкую ткань платья. Ее губы дрожали. Она опустила глаза, несколько раз подряд судорожно сглотнула, посмотрела сначала на меня, потом на свою дочь, и затем глубоко вздохнула.

– Чего вы хотите? – наконец спросила она. – Я не могу вас спрятать, и у меня нет повозки, которую я могла бы вам дать. Чего вы хотите от меня? Зачем вы меня мучаете?

– Я… не хотел этого делать, – честно ответил я. Почему ее слова так меня задели? – Я не пришел бы сюда, если бы у меня был какой-то другой выход. Поверьте мне.

Она снова некоторое время молчала, а от ее взгляда у меня по спине побежали холодные мурашки.

– Это… это правда, что вы подожгли порт? – вдруг спросила она. – Вы и ваши друзья?

– Я? – ее слова так меня озадачили, что я некоторое время ничего не мог ответить и лишь смотрел на нее с открытым ртом. – Но это же чушь! Мы…

– Кто вы такие? – спросила миссис Уинден.

Она вдруг стала совершенно спокойной. Это было то спокойствие, за которым зачастую скрывается изо всех сил сдерживаемая паника. Так и не дождавшись от меня ответа, она спросила еще раз:

– Кто вы такие на самом деле? Вы и ваши друзья?

– А что про нас говорят люди? – спросил я.

– Люди говорят, что вы колдун, мистер Крэйвен, – ответила миссис Уинден серьезно. – И что вы связались с дьяволом. Это… правда?

– Чепуха! – выпалил я, но по выражению лица я понял, что это был не совсем подходящий ответ, а потому я тут же добавил – таким спокойным тоном, на какой только был в данный момент способен: – Это все неправда, миссис Уинден. Я… я не могу вам сейчас этого объяснить, но мы не связаны ни с дьяволом, ни с чем-либо подобным. То, что в порту случился пожар, – не наша вина, скорее наоборот. Просто… просто некоторые люди хотят нас убить. Они вылили в гавань керосин, чтобы сжечь нас. А огонь охватил и постройки у гавани, но ведь мы-то в этом не виноваты.

– Вы – колдун! – заявила миссис Уинден. Выражение страха в ее глазах усилилось. – Вы… с тех самых пор, как вы приехали в наш город, на нас свалились всевозможные несчастья. Произошли…

– Произошли невероятные события, я знаю об этом, – перебил я ее.

Я попытался улыбнуться, но у меня ничего не получилось. Тогда я очень медленно – чтобы не испугать ее и не спровоцировать на необдуманные действия – обошел вокруг кровати и присел на ее край. Сэлли спала беспокойно. Я увидел, что ее кожа блестела от пота, а губы распухли и потрескались. Мне стало жаль ее. Было даже страшно представить, что в это невинное дитя еще не так давно вселилось чудовище, для которого не существовало ничего святого. Я осторожно наклонился и коснулся лба девушки ладонью. Ее кожа была горячей. Но тут произошло нечто неожиданное. В тот самый момент, когда моя рука дотронулась до ее лба, она перестала метаться во сне. Ее дыхание стало ровным, а глазные яблоки, до этого постоянно двигавшиеся под закрытыми веками, замерли.

Миссис Уинден ахнула.

– Что… что вы с ней сделали? – растерянно спросила она.

– Ничего, – ответил я. – Не переживайте. Я не собираюсь причинять никакого вреда ни Сэлли, ни кому-либо другому. Поверьте мне, я вам не враг. Скорее наоборот.

Она сглотнула. Ее взор в нерешительности блуждал по комнате.

– Я знаю, что местные люди говорят о нас, – сказал я тихо. – И я вполне могу их понять. С тех пор, как мы приехали в Дернесс, произошли удивительные события. И, возможно, в этом есть наша вина. Возможно, нам не следовало приезжать сюда.

Почти целую минуту миссис Уинден молча смотрела на меня. Затем она кивнула – и по тому, как она кивнула, было видно, каких душевных усилий ей это стоило.

– Я… помогу вам, – сказала она так тихо, что я еле расслышал эти слова.

– Значит, вы верите мне? – спросил я.

– Я помогу вам, – уже холодно повторила она. – Вам и вашим друзьям. Вы спасли жизнь моей дочери, мистер Крэйвен. Я тогда сказала вам, что сделаю все, что вы потребуете. И я сдержу свое слово.

Это был не тот ответ, который мне хотелось бы услышать, совсем не тот. Но это было единственное, чего я смог от нее добиться. Некоторое время я смотрел ей прямо в глаза, а затем встал, отошел от кровати Сэлли и начал излагать миссис Уинден свой план.

Сеть заметно расширилась. Многие миллионы тонюсеньких ветвистых волокон – черных и маслянистых – пронизывали теперь лесной грунт в радиусе нескольких миль. При этом тело Шоггота потеряло в своем объеме ровно столько, насколько выросла эта подземная сеть. Она находила себе питание тем чудовищным образом, который был ей свойственен: как только она наталкивалась на какие-нибудь живые организмы (исключая растения), она их тут же поглощала, при этом ее клеточная ткань разрасталась, захватывая все большие площади. Изначальное тело существа теперь по размерам было уже не больше, чем тело человека, в крайнем случае, не больше коровы. Однако его общая масса удесятерилась с тех пор, как оно проникло под землю.

Теперь оно уже больше ничего не пожирало. Хотя оно продолжало разрастаться, образуя просто огромную подземную сеть, оно к этому моменту поглотило уже достаточное количество органической материи, чтобы выполнить стоящую перед ним задачу. Его злобный интеллект представлял собой не более чем сформулированное задание орудию, предназначенному для выполнения одной единственной, вполне определенной задачи, и у существа был небольшой выбор: либо выполнить эту задачу, либо умереть. Хотя как может умереть то, что никогда и не было живым?

Через час мы уже двигались в обратном направлении, в сторону того заброшенного дворика на восточной окраине Дернесса, где затаились Говард и Рольф. Раздобыть повозку оказалось намного легче, чем я предполагал. Я дал миссис Уинден денег, и она наняла повозку с двумя лошадьми. Как она мне потом рассказала, человек, у которого она наняла повозку, смотрел на нее, покачивая головой, но не задал, однако, ни одного вопроса: она была не единственной, кто в это смутное время предусмотрительно стремился покинуть город, тем более что пожар в порту до сих пор так и не удалось погасить, а потому многие люди бежали из города – то ли из опасения, что пожар может охватить весь город, то ли просто поддавшись панике. Мне пришлось просидеть некоторое время, прячась в повозке, пока миссис Уинден не нашла соседку, согласившуюся подежурить у кровати Сэлли в течение ночи. Миссис Уинден не стала мне рассказывать, какие объяснения она давала соседке относительно того, почему ей нужно уйти. Я несказанно обрадовался, когда наконец миссис Уинден вышла из дома и вскарабкалась на козлы повозки. Хотя мы и не говорили об этом, было и так понятно, что, согласившись нам помочь, она подвергала себя серьезной опасности. Если нас поймают, гнев толпы обрушится и на нее.

Было уже почти десять часов, когда наша повозка остановилась перед темной подворотней. Я знаком показал миссис Уинден, чтобы она подождала, молча спрыгнул с повозки и проворно прошмыгнул в подворотню. В первый миг я никого там не увидел: неровный черный квадрат дворика, казалось, был пустым, как будто от Говарда и Рольфа не осталось и следа. Однако после того как я несколько раз вполголоса произнес имя Говарда, из-за мусорного ящика появилась чья-то тень.

– Это ты, Роберт?

Я кивнул, подошел к нему и – тут же замер на месте, увидев, что в его руке блеснуло что-то металлическое. Говард заметил мой взгляд, сдержанно улыбнулся и с виноватым видом засунул револьвер себе под пальто.

– Где ты так долго был? – спросил он. – Мы уже думали, что они тебя схватили.

– Я раздобыл повозку, – сказал я, махнув рукой в сторону улицы. – Как дела у Рольфа?

– У него все еще высокая температура, – озабоченно сказал Говард. – Но вообще он держится молодцом. Помоги мне.

Я пошел вслед за ним за бочки с мусором. Рольф лежал, приподнявшись на локтях, на импровизированной подстилке из картона и тряпья и держал, как и Говард перед этим, револьвер в правой руке, его глаза горели от жара. Лицо Рольфа казалось раскаленным. Мне стало его очень жаль. Впрочем, быть может, он внешне выглядел намного хуже, чем реально себя чувствовал: ожоги всегда придают человеку ужасный вид, даже если они лишь поверхностные, однако они в любом случае причиняют жуткую боль, и, если только не произойдет какое-то чудо, у Рольфа на лице останутся шрамы.

– Ты можешь идти? – спросил я. – Тебе нужно дойти лишь до улицы. Там стоит повозка.

Рольф кивнул и попытался подняться на ноги, но своих сил ему для этого не хватило, поэтому мне пришлось ему помочь. Говард поднял с земли книгу, которую он до этого прятал под каким-то драным одеялом, и свободной рукой подхватил Рольфа с правой стороны.

Когда мы вышли, пошатываясь, из подворотни, лошади начали испуганно фыркать. Цокот их копыт по мостовой отдавался вдоль улицы гулким эхом. Лошади были чем-то напуганы. Возможно, они чувствовали запах пожара, все еще бушевавшего в порту.

Говард замер на месте, увидев, что кто-то сидит на козлах повозки.

– Кто это? – испуганно спросил он. – Ты…

– Нашел кое-кого, кто нам поможет, – перебил я его. – Сами мы не справимся, Говард…

Говард осторожно отпустил руку Рольфа, подошел поближе к повозке и – удивленно вздрогнул, узнав сидящего на повозке человека:

– Это вы?

– Она нам поможет, – поспешно сказал я. – Не переживай, Говард. Давай быстрее. Мы и так потеряли много времени.

Говард неохотно повернулся. По его лицу было видно, что он напряженно думает. Так ничего больше и не сказав, он помог мне довести Рольфа до повозки и уложить его на одну из двух имеющихся деревянных скамеек. Рольф тихонько стонал. Когда я заходил во дворик, он был в сознании. Теперь же он опять бредил. Его кожа горела, но при этом его знобило. Говард снял свое пальто, сложил его и подсунул Рольфу под голову, как подушку. Я же, тоже сняв свое пальто, укрыл им Рольфа. Пальто было холодным и влажным, но это было лучше, чем вообще ничего.

– Ты будь рядом с ним, – распорядился Говард.

Он повернулся, постоял несколько мгновений, словно колеблясь, и затем положил книгу между сиденьями в повозке.

– Не прикасайся к ней, что бы ни случилось, – сказал он. – Тебе понятно?

Его слова разозлили меня, но я сдержал уже вертевшийся у меня на языке дерзкий ответ и лишь молча кивнул, а затем забрался в повозку и сел на вторую скамейку. Древесина скамейки была влажной, и я вдруг заметил, что стало очень холодно. Мои руки так окоченели, что я почувствовал боль, когда попытался пошевелить пальцами.

Говард выпрыгнул из повозки, обошел вокруг нее и уселся на козлы рядом с миссис Уинден. Я услышал, как щелкнул кнут. Повозка, раскачиваясь, покатилась по мостовой.

Дома медленно – невыносимо медленно – проплывали мимо нас. Прошло совсем немного времени – и вот мы наконец проехали мимо последнего дома и выехали на равнину, но мне показалось, что прошли многие и многие часы. Рольф тихонько постанывал во сне. Я время от времени наклонялся над ним, но не мог ничего поделать, кроме как лишь озабоченно смотреть на него. Я знал, что Рольф очень сильный человек. Но именно сильные люди часто превращаются в развалину, как только истощаются их жизненные силы.

Я повернулся вперед и посмотрел на миссис Уинден.

– Сколько у нас уйдет времени? – спросил я.

– Чтобы добраться до Беттихилла? – она секунду подумала. – Три часа. А то и четыре. Дорога делает большой крюк на юг, мистер Крэйвен. Правда, есть более короткий путь – прямиком через лес, однако боюсь, что из-за дождей почва сильно размякла и мы можем застрять.

Короткий путь прямиком через лес… Не знаю, почему, но при этих словах у меня возникло ощущение, что я забыл что-то очень важное. Я постарался думать о другом. В данный момент важным было то, что мы все-таки выбрались из Дернесса, а еще то, что Рольфа нужно было как можно быстрее доставить к врачу.

– Тогда мы поедем по главной дороге, – сказал Говард. – Мы не можем рисковать.

Он посмотрел на маленькую женщину, сидящую рядом с ним на козлах, каким-то странным взглядом.

– Очень любезно с вашей стороны, миссис Уинден, что вы помогаете нам, – сказал он.

– Я чувствовала себя вашей должницей, – ответила она. То, как она это сказала, заставило Говарда озадаченно нахмуриться. Он обернулся, испытывающе посмотрел на меня, а затем снова взглянул на миссис Уинден.

– Я сожалею, что из-за нас вы попали в такую ситуацию, – пробормотал он. – Я постараюсь это как-то загладить, когда здесь… все уляжется.

Миссис Уинден ничего не ответила, и у меня возникло чувство, что я совершил что-то весьма предосудительное. От того, как на меня посмотрел Говард, мне стало не по себе.

Время тянулось очень медленно. Повозка катилась по накатанной дороге, а дождь продолжал лить с монотонной однообразностью. Мне было очень холодно, и теперь, когда мои нервы мало-помалу успокоились, я почувствовал, как сильно я устал. Если бы не было так холодно, я бы тут же заснул.

Повозка взъехала на холм, обогнула одиноко стоящее почерневшее дерево, в которое когда-то, по-видимому, ударила молния, и резко остановилась: миссис Уинден натянула вожжи. Я очнулся от полусна, в котором пребывал, и встревоженно взглянул на козлы. Миссис Уинден, оглянувшись, смотрела с высоты холма назад – туда, откуда мы приехали. Несмотря на большое расстояние, пожар в порту Дернесса был виден и отсюда. Он напоминал мерцающие во мраке желтовато-красные искорки.

– Это… невозможно, – пробормотала миссис Уинден. – Почему пожар продолжается?

Она посмотрела сначала на меня, затем на Говарда и сжала губы в узкую бескровную полоску.

– Мой… мой брат находился в порту, – сказала она тихо, словно против собственной воли. – Он помогал тушить пожар. Он… он сказал, что все суда давно уже сгорели, да и от складов остались лишь руины. Но… вода все еще горит. Хотя керосин уже давным-давно должен был сгореть.

Свойственное Говарду самообладание, похоже, вдруг стало ему изменять. Он бросил быстрый взгляд на лежащую в повозке книгу.

– Это… необычный пожар, – неохотно сказал он. – Я сам не знаю, что… что там происходит, но надеюсь, он прекратится, как только мы покинем окрестности Дернесса.

– А если нет? – тихо спросила миссис Уинден.

На этот раз Говард ничего не ответил. Он резко повернул голову, взял у нее из рук вожжи и хлестнул ими лошадей. Повозка перекатилась через вершину холма и стала съезжать с него по противоположному склону. Дорога становилась все хуже. То, что на карте было обозначено как проторенная дорога, на самом деле представляло собой сплошную вереницу ухабов и впадин, по которым и в хорошую погоду днем ехать было бы сущим мучением. Теперь же – ночью и после затяжных дождей, заполнивших дорожные впадины водой, сделав их незаметными, – ехать по такой дороге было просто пыткой. Повозка все время то застревала в выбоине, то упиралась в какой-нибудь бугорок, который мы в темноте не успевали вовремя заметить. Я бы не удивился, если бы рано или поздно у повозки сломалось колесо или треснула ось. При этом лошади все время спотыкались, и скорость нашего передвижения мало-помалу снижалась.

В конце концов повозка просто остановилась, причем так резко, что я, не удержавшись, чуть было не свалился с лавки. Говард тихонько ругнулся себе под нос, спрыгнул с козел на землю и тут же ругнулся еще раз, почувствовав, что его ноги по щиколотку завязли в придорожной грязи.

– Что случилось? – спросил я.

– Мы застряли, – сердито ответил Говард. – Иди сюда и помоги мне.

Я встал, спрыгнул на землю с противоположной стороны повозки – чтобы не завязнуть, как Говард, в грязи – и осторожно обошел повозку. Лошади нервно переступали с места на место, взмахивая хвостами, а одна их них попыталась меня укусить, когда я проходил мимо.

Я подошел к Говарду. Он сидел на корточках, тихо чертыхаясь себе под нос, и, ухватившись за что-то руками, тянул изо всех сил.

– Что случилось-то? – спросил я еще раз. – Выбоина?

– Нет. Иди помоги мне.

Он слегка отодвинулся в сторону, нетерпеливо поманил меня рукой и показал на что-то темное и блестящее от влаги, опутавшее колесо.

– Что это? – удивленно спросил я. Я наклонился, ладонями вытер дождевую влагу с глаз и попытался получше рассмотреть этот предмет.

Это были корни. Корни или какие-то побеги, покрытые липкой землей и переплетенные друг с другом. С упорством, свойственным растениям, они проросли сквозь твердый грунт дороги и переплелись с другими такими же корнями, проросшими с другой стороны. Колесо под тяжестью повозки продавило часть из них, но тонкие цепкие побеги запутались в спицах и теперь удерживали колесо, как огромная многопалая рука. Я попробовал дернуть один из корней, но мне едва удалось сдвинуть его с места, не говоря уже о том, чтобы оторвать его.

Говард пробормотал что-то себе под нос – возможно, ругательство – и, достав карманный нож, начал с ожесточенным выражением лица резать корни, хотя и без особого успеха.

– Черт возьми, что это за дрянь такая? – пробормотал я. – Они какие-то необычные.

– Это растения, – неохотно ответил Говард. – Какие-то корни. Чертов дождь размыл здесь грунт. Я не удивлюсь, если и дальше вся дорога окажется в таком же состоянии.

Он снова чертыхнулся, ухватился за надрезанный корень и потянул его изо всех сил. Корень с громким щелчком разорвался, и Говард, потеряв равновесие и беспомощно взмахнув руками, повалился на спину в грязь.

Я, лишь в самый последний момент сумев подавить злорадный смех, помог ему встать на ноги, а затем молча забрал у него нож. Пока разозленный Говард почти безрезультатно пытался очистить свою одежду от грязи, я изо всех сил старался разрезать странное переплетение корней. Но сделать это оказалось практически невозможно. Корни были не толще моего мизинца, а некоторые из них – и вообще толщиной в волос, однако их было просто невероятно много. Если орудовать таким вот малюсеньким ножом, нам понадобился бы целый час, чтобы высвободить колесо. Я терялся в догадках, как за какой-то миг колесо могло так основательно запутаться в корнях. Все выглядело так, как будто корни сами обвились вокруг спиц.

Через некоторое время мои мышцы начали болеть от напряжения. Я поднялся, отдал нож сменившему меня Говарду и начал шевелить руками, чтобы расслабить свои перенапряженные мышцы. Одна из лошадей стала нервно топтаться на месте и ржать.

– Что с лошадьми? – спросил Говард, вонзая нож в массу корней. – Попробуй успокоить их, Роберт. Мне не хотелось бы, чтобы они понесли как раз в тот момент, когда мы высвободим колесо.

Я кивнул, осторожно обошел повозку и с той же осторожностью положил ладонь на ноздри одной из лошадей, пытаясь успокоить ее.

Она тут же попыталась меня укусить. В самый последний момент я успел отдернуть руку, поранившись при этом об уздечку: на тыльной стороне кисти у меня появилась длинная кровавая царапина. Поспешно отпрыгнув назад, я гневно посмотрел на лошадь и засунул руку под мышку.

– Сильно поранились? – спросила миссис Уинден.

– Нет. Хотя очень больно.

– Подойдите сюда, – сказала она. – Я взяла с собой небольшой бинт – на всякий случай.

Я заколебался, но, увидев утвердительный кивок Говарда, обогнул повозку, держась теперь подальше от лошадей, и вскарабкался на козлы к миссис Уинден.

– Покажите руку, – попросила она.

Я послушно протянул руку и на всякий случай сжал зубы. Миссис Уинден ловкими движениями очистила рану и перебинтовала руку.

– Что-то я ничего не понимаю, – сказала она. – Лошадей я взяла у одного моего родственника, и я знаю их достаточно хорошо. Они еще никогда не кусали людей.

– Они нервничают, – ответил я. – Знать бы только, почему.

Миссис Уинден туго завязала последний узелок, критически осмотрела свою работу и затем кивнула.

– Годится, – сказала она. – Когда мы приедем в Беттихилл, все же зайдите к врачу.

– Если только мы туда когда-нибудь приедем, – мрачно ответил я. – Дорога просто ужасная. Да и эти… растения… Вы не знаете, что это такое?

Она отрицательно покачала головой.

– Мы недалеко от леса, – сказала она. – Дождь, похоже, размыл почву, и корни оказались на поверхности. Хотя это все странно. Даже жутковато.

Немного помолчав, она добавила:

– Я еще никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

– Быть может, ты прекратишь болтать и спустишься сюда, чтобы мне помочь, – вмешался Говард в наш разговор.

Я вздрогнул, поблагодарил миссис Уинден, улыбнувшись ей, и, спрыгнув с повозки, поспешил на помощь Говарду.

Результаты его работы были весьма скромными. Хотя уже десятки черно-коричневых корней были перерезаны или разорваны, по сравнению с их общей массой – а они добрались уже почти до середины колеса – это было ничтожно мало.

– Даже не заметны результаты моих усилий, – пробурчал Говард. Его голос дрожал от напряжения. – Такое впечатление, что они тут же вырастают снова. Нужен нож побольше или же еще какой-нибудь большой режущий предмет. Иначе с этими…

– Сюда кто-то едет, – раздался голос миссис Уинден. Говард замолк на полуслове, испуганно поднялся на ноги и посмотрел вдоль дороги на запад.

Сквозь шум дождевых струй доносился отчетливый, иногда затихающий, звук копыт. Я хотел что-то сказать, но Говард поспешным жестом прервал меня, вытер руки о штаны и шагнул на дорогу.

Из ночного мрака вынырнули два всадника. Они сидели, низко склонившись к шеям лошадей, и были закутаны в черные блестящие непромокаемые плащи. Всадники вдруг резко остановили своих лошадей – в тот самый момент, когда я уже думал, что они вот-вот наедут на Говарда.

– Добрый вечер, господа, – сказал Говард еще до того, как кто-то из прибывших смог промолвить хотя бы слово. Я внутренне восхитился самообладанием, которое демонстрировал Говард в такой напряженный момент. Всадники все-таки прискакали из Дернесса. Я, например, очень радовался тому, что стою в тени повозки. Мои нервы не были и наполовину такими крепкими, как у Говарда.

– Вас нам прислало само небо, – продолжал он. – У нас тут возникла небольшая проблема.

Один из всадников посмотрел на него с недоверием и плохо скрываемым высокомерием.

– Проблема… – повторил он. – Похоже, ваша повозка основательно застряла.

Он тихо засмеялся, спрыгнул с седла и жестом показал своему спутнику, чтобы тот сделал то же самое.

– Так что же все-таки произошло? – спросил он после того, как они оба спешились. – Сломалась ось?

Говард отрицательно покачал головой:

– Нет. Повозка просто запуталась в каких-то корнях. Боюсь, что собственными силами нам не справиться.

Незнакомец оглядел Говарда, скорчив при этом гримасу, явно говорящую о том, насколько скептически он отнесся к физическим возможностям Говарда. Даже под просторным плащом фигура Говарда выглядела такой же тонкой, как и фигура девушки. Я уже привык к изящности его телосложения и давно не обращал на это внимания. Тому же, кто видел Говарда в первый раз, должно быть, неизбежно бросалась в глаза хрупкость его фигуры.

– Сейчас посмотрим, что тут к чему, – сказал незнакомец и бесцеремонно отстранил Говарда. Он молча присел на корточки возле колеса, пощупал руками спицы, затем почесал себе подбородок.

– Ничего себе, – пробормотал он. – Как это вы умудрились?

– Хотел бы я знать, – ответил я. – Дождь, похоже, очень сильно подмыл грунт. Остается только надеяться, что не будет еще хуже.

Незнакомец поднял глаза и испытывающе посмотрел на меня. Мое сердце забилось сильнее, но я приложил все усилия, чтобы выглядеть внешне как можно спокойнее. Даже если этот человек и видел меня в Дернессе, то вряд ли узнал бы меня сейчас. Для защиты от дождя я так низко натянул шляпу на глаза, что моего лица почти не было видно.