Текст книги "Колдун из Салема"
Автор книги: Вольфганг Хольбайн
Жанры:
Ужасы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)
По лицу Присциллы пробежала тень. Она стала похожа на человека, который сболтнул лишнее, а теперь жалеет об этом.
– Убежать отсюда, – ответила она уклончиво. – Они все заняты. Если нам повезет, они лишь с восходом солнца заметят, что нас здесь уже нет.
– Заняты? – не унимался Баннерманн. – Чем же они заняты?
Тишину ночи нарушил еще один, более громкий, удар барабана, и мне даже показалось, что я слышу пронзительный звук трубы, доносящийся откуда-то издалека. Словно в ответ на удар барабана…
Присцилла шумно вздохнула и снова попыталась высвободить свою руку. Ее взгляд был умоляющим, и я почувствовал, как в моей груди что-то легонько, но мучительно кольнуло. Все это было странно: я знаком с этой девушкой лишь несколько часов, но она стала для меня такой близкой, как будто я знал ее уже многие годы. Мне было больно видеть, что кто-то причиняет ей боль. Однако я лишь отвел взгляд и опустил голову.
– Они собираются все вместе, – сказал Баннерманн. – Не так ли? Они все идут на рыночную площадь, ведь так?
Он имел в виду, что все жители городка шли в направлении, противоположном тому, куда двигались мы. Над крышами в центре Голдспи виднелись отблески огня. Там, должно быть, пылали костры. Много костров.
Присцилла отрешенно кивнула:
– Да.
– А зачем? – спросил Баннерманн. – И к чему этот барабан? И эти костры? Для чего они?
– Я… я этого не знаю, – пролепетала Присцилла.
– Лжешь! – Баннерманн вывернул ей руку, правда, лишь чуть-чуть, чтобы причинить ей небольшую боль и тем самым показать, что ей не удастся отделаться от него обычными отговорками. Я вздрогнул. Еще немного – и я бросился бы на него с кулаками.
– Я… я точно не знаю, – пробормотала Присцилла. – Это… этим… этим барабаном они вызывают… чудовище. Но это же сейчас… невозможно. Сейчас нет полнолуния и…
– Но у них, может быть, есть для него новые жертвы, – рявкнул Баннерманн. – Ведь так? Они вызывают чудовище, чтобы совершить жертвоприношение. Или жертв несколько?
Присцилла больше ничего не отвечала и лишь изо всех сил пыталась высвободиться. Баннерманн еще крепче вцепился в нее, но тут же отпустил, когда я повернулся к нему и грубо дернул его за плечо.
– Отпустите ее, Баннерманн! – прошептал я. – От того, что вы причиняете ей боль, все равно нет никакого толку.
Баннерманн, отпустив запястье Присциллы, оттолкнул мою руку и впился в меня взглядом.
– Что-что? – резко сказал он. – Нет никакого толку? Вы что, Крэйвен, ослепли или ослабли умом от страха?
– Что… к чему вы клоните? – удивленно спросил я.
Присцилла сделала несколько шагов назад и в страхе прижалась к стене. Она смотрела то на меня, то на Баннерманна.
– К чему я клоню? – переспросил Баннерманн. Он уже и не пытался говорить тихо, наоборот, почти кричал. – К тому, о чем я уже давно догадываюсь, вы, недотепа! Почему, по-вашему, мы смогли так легко улизнуть, если этот городишко – одна большая западня?
– Потому что… потому что они…
– Потому что они заняты, – перебил меня Баннерманн. – Именно так. А сказать вам, чем? Они приносят в жертву людей. Они делают чудовищу жертвоприношения. Именно поэтому никто не обращает на нас внимания, Крэйвен. Потому что мы им в данный момент не нужны.
– Это неправда! – вырвалось у меня. – Это…
– И я скажу вам, кого они приносят в жертву, – продолжал Баннерманн. Его голос дрожал от возбуждения. – Моих матросов. Именно поэтому она и не хотела, чтобы мы пошли на берег и разыскивали их там, Крэйвен. Потому что она точно знала, что будет происходить. По крайней мере, она на это надеялась. Она предполагала, что они принесут в жертву моих матросов, а мы тем временем сможем скрыться!
– Это неправда, – сказал я. – Это…
– Тогда сами спросите эту маленькую вертихвостку! – вскипел Баннерманн.
И тут я его ударил. Я не знаю, кого это больше удивило – его или меня самого. Казалось, моя рука сама по себе сжалась в кулак и ударила его по лицу. Баннерманн отлетел назад, ударился о стену и сжал кулаки. Но он не нанес мне ответный удар, а лишь презрительно посмотрел на меня.
– Ну, теперь полегчало? – спокойно спросил он.
– Я… простите меня, – сказал я, запинаясь. – Я не хотел этого делать.
Баннерманн холодно улыбнулся:
– Да ладно. Мне не следовало так говорить. Но, тем не менее, я прав. Что скажешь?
Последняя фраза была адресована Присцилле. Девушка посмотрела на Баннерманна, несколько раз судорожно сглотнула и отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза. Ее губы дрожали.
Я шагнул к ней, взял ее пальцами за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза.
– Это правда? – спросил я.
В ее глазах, смотревших на меня, заблестели слезы.
– Да, – прошептала она. – Они вызывают чудовище только тогда, когда… у них есть для него жертва.
– Но ведь ты же говорила мне, что они делают это только в полнолуние, – недоверчиво сказал я.
Баннерманн фыркнул.
– Так сейчас как раз полнолуние, Крэйвен, или почти полнолуние. Кроме того, Донхилл не может упустить такую превосходную возможность преподнести чудовищу дополнительную жертву.
– Это неправда, – пробормотал я. – Скажи же ему, Присцилла, что все это неправда.
Присцилла всхлипнула. Ее пальцы нервно скользнули по моей груди и плечам, она взяла меня за руки. Я вздрогнул от боли. Мои обгоревшие пальцы все еще болели, а удар кулаком по лицу Баннерманна снова разбередил раны. С моих пальцев капала кровь, оставляя темные пятна на ее одежде.
– Это правда, – прошептала она.
– И ты это знала?
Она кивнула.
– Да. Я… подслушала разговор двух помощников Донхилла, когда выходила из дома, чтобы… найти плащи для вас, – сказала она, запинаясь. – Но это был мой единственный шанс, Роберт, пойми меня.
– Шанс? – гневно спросил Баннерманн. – Для кого? Ты хотела заплатить жизнями моих матросов за свою собственную свободу?
– И за нашу свободу, Баннерманн, – грубо сказал я. – Помолчите же вы, в конце-то концов!
– Он прав, – тихо сказала Присцилла. Ее голос начал дрожать, и она заплакала. – Я… я должна выбраться отсюда, Роберт. У меня была только вот эта, единственная возможность. Когда горит жертвенный огонь, все жители собираются там, у речки. Даже охранники. Мы не смогли бы уйти так далеко, если бы они все не были так заняты.
– А мы дальше и не пойдем, – гневно сказал Баннерманн.
Я отпустил плечо Присциллы, обернулся и задумчиво посмотрел на него:
– Вы намереваетесь вернуться?
– А вы нет?
– Но ведь это же самоубийство! – воскликнула Присцилла. – Вы ведь ничего не сможете сделать! Там собрались все жители поселка. Они убьют и вас, и Роберта.
– Я не оставлю своих матросов в беде, – гневно сказал Баннерманн. – И я не буду сидеть сложа руки и ждать, пока их принесут в жертву какому-то там чудовищу. Вы оба можете спасаться бегством, а я возвращаюсь.
Он повернулся и хотел немедленно бежать в центр городка, но я ухватился за его одежду и удержал его.
– Отпустите меня, Крэйвен! – сказал он сердито. – Вам не нужно идти со мной.
– Да нет, я пойду с вами, – тихо ответил я. – Но мы не можем бежать туда, сломя голову. По крайней мере в одном Присцилла права, капитан: они убьют нас еще быстрее, чем мы можем предположить, если мы попремся напролом.
Баннерманн сердито сжал губы, но все-таки умерил свой пыл и согласно кивнул, а затем спросил:
– А какой у вас план?
Я немного помолчал, затем обернулся и посмотрел на Присциллу.
– Расскажи нам, как это все обычно происходит, – обратился я к ней. – У нас есть возможность подойти к площади незамеченными?
Присцилла испуганно покачала головой.
– Ты не можешь вернуться! – сказала она, волнуясь. – Они тебя убьют, Роберт.
– Возможно, – серьезно ответил я. – Но Баннерманн прав: мы не бросим матросов в беде.
– Но что мы можем предпринять? У Донхилла в подчинении десятки людей. У нас нет никаких шансов спасти матросов.
– Я говорю не о нас, – сказал я, четко выговаривая слова. – Мы с Баннерманном пойдем туда без тебя. А ты иди дальше. Если поторопишься, то еще до рассвета выйдешь к большой дороге. А там, может, попадется попутная повозка.
– Я одна не пойду, – сказала Присцилла. – Они снова меня поймают, как это уже не раз бывало.
Она вдруг бросилась мне на грудь и отчаянно обвила мою шею руками, так крепко, что я еле мог дышать.
– Не ходи туда, Роберт! – взмолилась она. – Они тебя убьют! Другие люди уже пытались противостоять чудовищу, но все оказалось напрасно.
Я осторожно разнял ее руки, отстранил ее от себя на некоторое расстояние и попытался улыбнуться.
– У тех, других, наверное, не было таких возможностей, какие есть у меня, – сказал я тихо. – Ты ведь видела, что случилось, когда на нас напало невидимое чудовище. Я знаю, каким способом я смогу защитить нас, кроме того, у меня есть такие средства, о которых Донхилл и не подозревает.
– Но это было нечто совсем другое! – сказала Присцилла в отчаянии. – Ты сам говорил, что то существо было побеждено не твоими собственными силами. Откуда ты знаешь, что они тебе опять помогут?
– Я не знаю этого, – признался я. – Я могу только надеяться, что мой отец поможет мне и на этот раз.
– А если нет?
– Тогда, – сказал я после небольшой паузы, – тогда мы все погибнем, Присцилла.
Пока мы шли к центру города, становилось все темнее и темнее. Тучи висели над Голдспи сплошной завесой и полностью поглощали свет луны и звезд. Однако полукруглая площадь в самом центре городка была освещена почти так же ярко, как днем. По периметру этой немощеной площади были сложены костры в человеческий рост. Яркое пламя уносилось высоко в небо. Кроме того, большая часть людей, находившихся на площади, держали в руках чадящие факелы, которые давали мерцающий красноватый свет.
Это было странное зрелище. На площади собралось человек триста, если не четыреста, то есть намного больше, чем, по моим предположениям, в Голдспи могло быть жителей. Здесь стояли мужчины, женщины и даже дети. Все они были как-то странно одеты – в одинаковые простенькие коричневые плащи, такие же, как на мне, Присцилле и Баннерманне. Их лиц под натянутыми на голову капюшонами не было видно. И еще я почувствовал, что над площадью висело невидимое, но обволакивающее всех и вся облако – облако страха. Все эти люди пришли сюда не по своей воле: их сюда пригнали.
– Вот ведь звери, – простонал Баннерманн.
Я бросил на него быстрый тревожный взгляд, положил руку ему на предплечье и отрицательно покачал головой. Впрочем, я его хорошо понимал, даже очень хорошо. Жители Голдспи были на площади не одни: в центре образованного людьми в коричневых капюшонах круга находились три дощатых постамента высотой до колена. На них были установлены козлы, изготовленные из бревен в руку толщиной.
К ним были привязаны люди.
– Все здесь, – пробормотал Баннерманн. – Эти свиньи поймали всех троих. Эти проклятые…
Он замолчал.
– Успокойтесь, Баннерманн, – прошептал я. – Нам нельзя давать волю чувствам. Одна ошибка – и мы будем стоять вон там, рядом с ними.
Баннерманн посмотрел на меня. Его глаза сверкнули, но он ничего не сказал, а лишь резко отвернулся от меня и снова уставился на площадь.
Присцилла привела нас сюда окольными путями. Мы обошли рыночную площадь по широкой дуге и приблизились к ней с противоположной стороны, то есть со стороны речки, и остановились где-то шагов за тридцать от края толпы. Мы стояли в тени одного из домов, и нас почти не было видно.
Но большого толку от нашего тайного присутствия не было. Даже если бы нас было не двое, а гораздо больше, и мы оказались бы вооружены, мы все равно не смогли бы спасти несчастных матросов. Уже сам вид этой молчаливой, одетой в странную одежду массы людей разогнал во мне последние сомнения относительно правдоподобности того, о чем рассказала Присцилла. Донхилл, похоже, и в самом деле безраздельно хозяйничал в городке.
– Мне нужно какое-нибудь оружие, – пробормотал Баннерманн. – Например, винтовка.
Он обернулся к Присцилле и требовательно посмотрел на нее:
– Ты можешь достать какую-нибудь винтовку?
Присцилла с отчаянием покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Но даже если бы и могла…
– …то это все равно было бы бесполезно, – перебил я ее. – Да будьте же вы благоразумны, Баннерманн. Винтовка здесь не поможет.
– Как же тогда быть?
– Не знаю, – признался я. – Я могу разве что попытаться сдержать чудовище. Может быть, мой отец поможет мне еще разок, – я повернулся к Присцилле. – Как долго все это будет продолжаться?
– Не очень долго, – сказала она, немного подумав. – Они уже перестали бить в барабаны.
Глухой ритмичный шум, похожий на биение гигантского сердца, звучал все то время, пока мы шли сюда, но теперь он и правда стих, а я почему-то не придал этому никакого значения. Кивнув Присцилле, я повернулся в сторону площади и попытался понять, что же там происходит.
– Что-то я нигде не вижу Донхилла.
– Он появится в самый последний момент, – прошептала Присцилла. – Он сам вызовет чудовище, хотя оно уже и так направляется сюда. Я его даже чувствую.
– А откуда оно явится?
Движением головы Присцилла указала в сторону речки. На ее противоположном берегу виднелся ряд горящих факелов, мерцающий свет которых отражался в воде, из-за чего казалось, что речка наполнена кровью.
– Чудовище живет в озере Лох Шин, – пояснила Присцилла. – Но озеро соединено подземным ходом с речкой. Когда чудище слышит барабаны, оно является сюда. Это… продлится недолго.
Она сделала судорожный вдох и, запинаясь, спросила:
– Ты… ты и вправду думаешь, что сможешь его одолеть?
Я молча пожал плечами. Я так же, как и она, ничего не знал наверняка, и моя прежняя самоуверенность таяла с каждой минутой. Как только мы подошли к площади, я несколько раз попытался установить духовный контакт с моим отцом, но мои призывы остались без ответа. Да я никогда и не знал, действительно ли я смогу мысленно связаться с ним. Как, собственно, нужно вызывать дух умершего?!
Если быть честным и откровенным, я и сам не был на сто процентов уверен, что действительно видел тогда моего отца. Быть может, то была игра моего воображения, вызванная перенапряжением нервной системы.
Если это действительно так, то из-за иллюзии я теперь могу лишиться жизни…
Я отогнал эти мысли, сделал шаг назад, укрывшись поглубже в тень, и посмотрел в сторону речки. Вода была неподвижной, но мне показалось, что я уже различаю на поверхности появляющиеся волны. Мое сердце застучало быстрее.
– Я надеюсь на это, – ответил я Присцилле, хотя и с большой задержкой. – Но тебе лучше уйти отсюда, Присцилла. Независимо от того, сумею я остановить чудовище или нет, все равно находиться здесь очень опасно. Еще есть время уйти. Я прошу тебя, уходи!
– Нет, я останусь, – твердо сказала она. – Если ты остаешься, Роберт, то и я останусь.
– Очень глупо с твоей стороны, деточка, так поступать, – раздался голос позади нас. – Хотя и весьма трогательно, не так ли?
Присцилла вскрикнула от неожиданности, обернулась – и в ужасе отшатнулась.
Все произошло так быстро, что никто из нас уже ничего не смог бы сделать. Темнота вокруг нас вдруг мгновенно рассеялась от ярко пылающих факелов: прямо перед нами, словно свалившись с неба, неожиданно появилось человек десять здоровенных мужиков в темных плащах с капюшонами.
Я обернулся, но и позади нас уже стояли люди. Мы были окружены. Но я почему-то не то что не чувствовал ужаса, я даже не испугался. Еще идя сюда, я подсознательно понимал, что нас, скорее всего, здесь ждет западня. Уж больно легко мы смогли добраться до площади.
Баннерманн гневно вскрикнул, сжал кулаки и сделал было шаг вперед, но тут же остановился: один из мужчин молниеносным движением вытащил из-под плаща винтовку и нацелил ее в голову Баннерманна.
– Я на вашем месте не делал бы этого, капитан Баннерманн, – послышался спокойный голос Донхилла. – А то мне, чего доброго, еще придется вас пристрелить.
Он злобно рассмеялся, сделал шаг в нашу сторону и, остановившись, резким движением отбросил капюшон на спину. Он переводил взгляд с меня на Присциллу, а с нее на Баннерманна.
– Как чудесно, что мы снова встретились, причем так скоро, – сказал он, улыбаясь.
– Ты, проклятый убийца! – выкрикнул Баннерманн, еле сдерживаясь, чтобы не броситься на Донхилла. – Ты…
– Можете оскорблять меня, если вам от этого становится легче, капитан, – невозмутимо заявил Донхилл. – Но это ничего не изменит, можете мне поверить, – он вздохнул. – Вам следовало бы побыстрей бежать отсюда, когда была такая возможность, – послушавшись совета Присциллы. Теперь, боюсь, уже слишком поздно.
– Присцилла? – Баннерманн резко повернулся к ней. Его руки дрожали. – Так ты нас предала, ты…
– Вовсе нет, капитан, – перебил его Донхилл. – Она тут ни при чем, – он посмотрел на Присциллу и, когда обратился к ней, его голос стал строгим. – А с тобой, милочка, мы побеседуем чуть попозже. – Он опять повернулся к Баннерманну: – Она вас не предавала, капитан. Но в этом городке не происходит ничего, о чем бы я не знал. И, поверьте мне на слово, даже если бы вам все-таки удалось выбраться из Голдспи, это бы вам не помогло. У меня, знаете ли, очень длинные руки.
Лицо Баннерманна исказилось от ненависти, и лишь винтовка, нацеленная на него, сдержала его желание вцепиться в Донхилла.
– Впрочем, – продолжал, выдержав паузу, Донхилл, – нет смысла расстраиваться по поводу упущенных возможностей, не так ли? Раз уж вы снова здесь, давайте этим воспользуемся на все сто.
– Да прекратите вы, Донхилл, – тихо сказал я. – Можете нас убить, если вам так уж этого хочется, но нечего издеваться над нами.
Донхилл, нахмурив лоб, уставился на меня, как будто только что меня увидел.
– А, ну да, мистер Крэйвен! – сказал он. – Человек чести, так ведь? – он хихикнул. – А вот с умишком у вас, боюсь, плоховато. Вы что, и в самом деле думали, что сможете вдвоем противостоять мне и моим людям?
Я выдержал его взгляд, но не сказал ни слова. Донхилл злорадно улыбнулся, сделал шаг назад и махнул рукой в сторону площади, словно приглашая нас туда.
– Итак, вы явились сюда, чтобы посмотреть на троих своих друзей, – сказал он со злостью. – Что ж, не будем тянуть время, не возражаете?
Один из его людей грубо толкнул меня, посчитав, видимо, что я слишком медленно реагирую на «приглашение» Донхилла пройти на площадь. Я пошатнулся, но сумел удержаться на ногах и пошел рядом с Баннерманном вслед за Донхиллом.
Ряды стоящих на площади людей в плащах с капюшонами расступались перед нами. Хотя здесь собралась уйма народу, над толпой висела гробовая тишина. На ее фоне даже звуки наших шагов казались грохотом.
Донхилл провел нас через середину площади к трем постаментам, на которых находились матросы Баннерманна. Баннерманн застонал, увидев, как грубо были связаны его люди. Веревки буквально врезались в их кожу, оставляя кровавые рубцы. Матросы были раздеты до пояса, и на их спинах виднелись кровоподтеки: их, по-видимому, жестоко избили перед тем, как привести сюда. Один из них был без сознания.
– Ах ты, проклятый изверг! – вырвалось у Баннерманна. – Убить тебя мало за это.
Мужчина, идущий вслед за ним, поднял руку и с размаха ударил Баннерманна кулаком по затылку. Баннерманн упал на колени, лишь в последний момент успев выставить вперед руки, чтобы не шлепнуться с размаху на землю ничком, и застонал от боли.
– Не будьте смешным, – спокойно сказал Донхилл. – Это вам предстоит умереть, капитан. Но сначала вы увидите, как умирают ваши люди, – он тихонько засмеялся. – Надеюсь, вы осознаете, что вы получили редкостный шанс, капитан. Ну кому еще выпадала возможность увидеть свою смерть заранее?
– Да замолчите вы, Донхилл, в конце-то концов! – возмущенно воскликнул я.
Донхилл обернулся и посмотрел на меня. Его взгляд был полон ненависти. Но, как ни странно, никакой вспышки гнева с его стороны не последовало.
– Вы правы, Крэйвен, – сказал он. – Времени и так мало.
Он еще раз улыбнулся, комически изобразил поклон и повернулся к речке. Его руки начали медленно подниматься, ладони складывались, как для молитвы.
Но он так и не закончил это движение.
За нашей спиной раздался звонкий звук выстрела. Донхилл пошатнулся, сделал маленький неуверенный шаг в сторону, затем медленно опустился на колени. С его губ сорвался звук, похожий на стон. Он снова зашатался, медленно опустил руки и прижал их к груди. На его лице застыло выражение изумления и растерянности.
– Вы… вы остолопы, – еле выдавил он из себя. У него изо рта тоненькой блестящей струйкой потекла кровь. – Вы… проклятые… остолопы. Чудовище… уничтожит… всех вас.
Он хотел еще что-то сказать, но уже не смог. Его взор погас. Он повалился на землю уже мертвым.
Раздался второй выстрел, за ним послышался крик, словно от сильной боли. Я обернулся и увидел, что один из одетых в коричневые плащи людей как-то неестественно прямо держа спину, вышел из толпы.
Снова раздался выстрел. Человека встряхнуло, словно от удара невидимого кулака. Он упал на колени, затем снова попытался подняться. Винтовка, которую он держал в руках, выскользнула и упала на землю.
– Крэйвен! Бегите! Бегите отсюда!
Третий выстрел окончательно сбил его с ног. Он упал на спину, попытался было еще раз подняться, но уже не смог. Вдруг прогремел целый залп ружейных выстрелов. Я увидел, как с земли, слева и справа от этого человека, взвились фонтанчики пыли от ударов пуль.
Тут я очнулся от оцепенения. Одновременно с Баннерманном мы резко обернулись, я одним прыжком оказался рядом с людьми, охранявшими нас, и сбил одного из них с ног ударом кулака. Второй попытался вскинуть винтовку и прицелиться в меня, но я выбил винтовку у него из рук, саданул ему локтем в живот и, пока он падал, схватил его винтовку. Рядом со мной Баннерманн с грозным криком сбил с ног двух охранников, а у третьего выхватил винтовку и врезал ему прикладом по черепу.
Кто-то выстрелил. Пуля ударила в землю совсем рядом с моей ступней, но стрелявший так и не успел выстрелить второй раз. Баннерманн вскинул винтовку к плечу и нажал на спусковой крючок, практически не целясь. Один из людей, стоявших на другой стороне площади, вскрикнул и упал на землю.
Толпу охватила паника. Снова раздались выстрелы, но это была уже беспорядочная пальба куда попало, не представляющая для нас серьезной угрозы. Баннерманн также сделал несколько выстрелов, но я заметил, что он стрелял поверх толпы.
Площадь, казалось, захлестнул какой-то дикий хаос. Вся масса людей, которая еще минуту назад представляла собой решительно настроенное организованное войско, в считанные секунды превратилась в неуправляемое стадо. Мужчины и женщины с воплями бросились врассыпную, давя и толкая друг друга. Несколько сторонников Донхилла, попытавшихся сдержать толпу, были опрокинуты и затоптаны бегущими людьми.
Я быстро огляделся по сторонам. Те из наших охранников, до которых мы с Баннерманном еще не добрались, сами бросились наутек. Казалось, про нас совершенно забыли. Никто не обращал на нас никакого внимания.
– Баннерманн! Займитесь своими матросами! – крикнул я. – Встретимся на берегу моря!
Не дожидаясь ответа, я бросился вперед, для острастки несколько раз выстрелив на бегу. Звуки выстрелов потонули в воплях толпы, но, тем не менее, вокруг меня мгновенно образовалось свободное пространство: люди в коричневых плащах отшатнулись, испугавшись выстрелов. Никто даже и не думал оказывать мне какое-либо сопротивление.
Я подбежал к человеку, стрелявшему в Донхилла. Он был еще жив, хотя в него попало по крайней мере с десяток пуль. Его плащ стал красным от крови, но глаза были открыты, и он, похоже, узнал меня. С его губ сорвался тихий мучительный стон.
– О'Бэнион! – воскликнул я, не веря своим глазам. – Это вы?
– Я… с ним поквитался, – прошептал он. Его рука поднялась, он схватил меня за плащ, но тут же бессильно отпустил его. – Он… мертв?
– Донхилл? – спросил я. – Да. Он мертв.
Его лицо исказилось от боли, но на губах появилась довольная улыбка.
– Вот и… хорошо, – прошептал он. – Он виноват… в смерти Стива. Он… его убил.
– Не разговаривайте, О'Бэнион, – сказал я. – Вам нельзя сейчас разговаривать. Я приведу к вам врача.
– В этом… нет больше смысла, – ответил умирающий.
Его взор затуманился, а тело обмякло. Но жизнь еще теплилась в нем.
– Послушайте… меня, Крэйвен, – прошептал он. – Я должен вам… кое-что… сообщить.
– Сообщить?
– Где-то есть еще… третий маг, – пробормотал он. Его голоса уже почти не было слышно. – Вам нужно… бежать отсюда. Опасность… еще не… миновала. Где-то есть… третий маг…
– Что вы имеете в виду? – спросил я. – О чем вы говорите, О'Бэнион? Какой еще маг? Кто вам это сказал?
Но О'Бэнион уже ничего не мог ответить. Он был мертв. Несколько секунд я молча смотрел на его осунувшееся лицо. Затем я присел, протянул руку и осторожно закрыл ему глаза.
– Он мертв?
Узнав голос Присциллы, я повернулся и взглянул на нее. Я даже не заметил, как она подошла. Ее лицо было удивительно спокойным, но во взоре горел какой-то странный огонь. Быть может, она просто слегка ошалела от пережитого.
– Да, – ответил я. – Он мертв.
– Донхилл тоже, – сказала она тихо. – Я… сама в этом убедилась.
И вдруг ее самообладание изменило ей. Она пронзительно вскрикнула, упала возле меня на колени и порывисто прильнула к моей груди.
– Увези меня отсюда, Роберт! – взмолилась она. – Пожалуйста, ну пожалуйста, увези меня отсюда!
Я осторожно обнял Присциллу, погладил ее волосы и нежно поцеловал в лоб.
– Тебе больше не нужно ничего бояться, При, – прошептал я.
Вдруг на меня нахлынула волна такой всепоглощающей нежности, какой я не испытывал еще никогда в жизни.
Хотя, может быть, причиной всему был просто страх, и я прижимался к ней из-за такого же ощущения беспомощности, какое испытывала и она. Но теперь я осознавал, что люблю эту девушку. И хотя это было как-то странно, даже неправдоподобно, но, тем не менее, именно в этот момент, когда все вокруг нас погрузилось в хаос, я понял совершенно точно, что я ее люблю.
А она любит меня.
Через некоторое время Присцилла высвободилась из моих рук, вытерла рукавом слезы на своем лице и посмотрела на меня.
– Что он имел в виду? – спросила она.
– О'Бэнион?
Она кивнула:
– Он сказал: где-то есть еще третий маг.
Я помолчал, затем беспомощно пожал плечами и снова прижал ее к себе.
– Не знаю, – сказал я. – Я знаю только то, что впредь тебе уже ничего не придется бояться, любимая. Никогда. Все ужасы уже позади. Наконец-то.
Но это было неправдой.
Я осознал это в тот самый момент, когда произносил эти слова. Ужасы не закончились. И еще долго не закончатся.
Они только начинаются.
