Текст книги "В движении вечном (СИ)"
Автор книги: Владимир Колковский
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Катастрофа.
А в атомах эти силы мощнее относительно в миллиарды миллиардов раз! – и атомы при этом "благополучно здравствуют".
Так как же?
Как натянуть без притирочки наше привычно-наглядное на этот совершенно невообразимый мир? Мир, который даже математически в миллиарды миллиардов раз отличается от нашего.
В микромире материя пребывает в каком-то невообразимом с точки зрения наших привычных понятий состоянии. Это нечто среднее между волной и частицей, но среднее также в каком-то невообразимом для нас смысле. А вот чтобы "вообразить" – нужно гораздо лучше "увидеть", нужны познавательные сети с гораздо более узкой улавливающей ячейкой. Иначе говоря, нужен гораздо более высокий уровень эксперимента. Возможно, это позволит ввести какие-то более удобные величины для описания микромира, а возможно и станет окончательно ясно, почему лучше так и оставить его! – его, "старое доброе" уравнение Шредингера.
Ведь мы сейчас прекрасно знаем, почему единственно приемлемо статистически-вероятностное описание молекулярного уровня. Просто совершенно бессмысленно лезть в молекулярный броуновский хаос с более привычными наглядными механическими законами Ньютона.
А сейчас сформулируем основную идею, которую необходимо проводить в дальнейшем на протяжении всего романа.
Обозначим ее предельно четко.
Два разных уровня (по сути, два разных Мира в миниатюре) внешне могут выглядеть совершенно по-разному, математическая запись их законов может выглядеть совершенно неузнаваемо, но при этом основополагающий фундамент у них общий.
Ведь даже и в нашем привычном Мире имеется два столь же контрастных примера.
Твердое тело и волна.
Просто мы их видим глазами, мы к ним привыкли. Их колоссальное различие нас совершенно не удивляет. Но для описания движения твердых тел мы применяем законы Ньютона, а вот применение законов этих к описанию волны заведет неминуемо в непролазные дебри.
Нас спасают глаза.
Используя привычные наглядные образы, мы находим другие, более удобные подходы, вводим более удобные величины для описания (амплитуда, период, длина волны) вместо массы, импульса и т. д.
Но справедливы ли для волны законы Ньютона?
Безусловно!
Справедливы ли для твердого тела законы волны?
Безусловно!
Просто волновые эффекты для твердых тел в нашем привычном мире ничтожно малы, мы их просто не замечаем. И гениальная догадка Де-Бройля тому подтверждение.
Отсюда тот же вывод. У твердого тела и волны единый физический фундамент, но для описания их свойств математически мы находим наиболее удобное "преломление" этого фундамента. В результате этого на выходе математические описания различаются до неузнаваемости.
Вот только представим себе, что мы живем в мире исключительно твердых тел, и волн никогда не видели. А потом случайно обнаружили, но не глазами, а какими-то "привычными" приборами на основе массы и импульса. Наверняка! – наверняка бы возникли психологические трудности аналогичные нынешним, "квантово-механическим".
Или вот еще один пример.
Мир скоростей.
При движении с привычными скоростями мы используем для описания массу и импульс, как две отдельные самостоятельные величины. А вот при движении с релятивистскими (околосветовыми) скоростями у нас нет отдельно энергии импульса, обе величины естественно объединяются в одну, характеризуемую математически тензором энергии-импульса. Но ведь общие законы одни, основополагающий фундамент общий! – мир наших обычных скоростей есть только частный случай мира скоростей околосветовых.
Просто и здесь этакое своеобразное преломление единого фундамента приводит вот к такому расщеплению одной физической величины на две практически самостоятельные.
И вот сегодня, благодаря развитию научного знания, мы знаем, что никакого принципиального различия между двумя прежними принципиальными разностями материального Мира нет. По современным представлениям нет отдельно «вещество» и отдельно «поле», есть единая взаимопревращаемая субстанция. И название у этой единой субстанции имеется общее «вакуум».
И мы, опять же, видим некий основополагающий фундамент, преломление которого в нашем привычном мире приводит к расщеплению материи практически на две самостоятельные субстанции.
Единством фундамента Материального мира гениально воспользовался Поль Дирак, когда выстроил полевой квантовый лагранжиан всего лишь по аналогии с "привычным" классическим. Фактически он только добавил в него сначала квантовость ("обычным" энергии импульсу сопоставив операторный вид), а затем и релятивизм (перейдя из обычного евклидова пространства в четырехмерное пространство-время Минковского).
И что же на выходе?
А на выходе получились результаты великолепно согласующиеся с опытом! – и даже предвосхищая многие великие открытия (позитрон, античастицы и т. д. ).
Этим чудесным подтверждением единства фундамента материального Мира Дирак дал теоретикам в руки превосходный универсальнейший инструмент, благодаря которому его многочисленные последователи добрались уже и до кварков с глюонами.
* * *
Но оставим на этом физику, пусть ученые и дальше вдохновенно штурмуют глубины материи. Продолжим идею единства фундамента вширь. Предположим теперь, что вся доступная нам Реальность, Мир материальный плюс Мир духовный зиждется на некоем едином основополагающем фундаменте.
Итак, совершим дерзновенно переход мысли, перебросим воздушный мосток на невидимый призрачный берег.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЭМПИРИСТИКА ЧУВСТВ
1
Вместо приборов
В куда более привычном для нас материальном Мире есть исследовательские приборы, которые мы можем использовать как некий критерий истины в научном познании. Вначале это были естественные природные «приборы», предоставленные нам Свыше, т.е. глаза, уши, руки. Они вполне удовлетворяли нас многие тысячи лет, и лишь взрывное развитие науки в последние столетия потребовало новых и новых. Мы изобрели, изготовили научные приборы, позволившие заглянуть в окружающий Мир намного дальше, но при этом еще долгое время схема познания оставалась прежней. Сначала обнаружить, «разглядеть и ощупать», пускай теперь при помощи приборов, и только потом объяснить.
И лишь несколько столетий назад стало иначе, появились научные открытия иного рода. Вначале это были единичные открытия, их даже особо обозначили в литературном смысле, назвали открытиями на "кончике пера", и это неудивительно. Они ведь так восхищали, вдохновляя безмерно, наполняя верой в безграничные возможности разума.
Но в наше время положение вещей стало скорей обратным. В наше время уже теория сплошь и рядом опережает эксперимент. То есть, вначале мы решаем какую-то абстрактную теоретическую задачу, заглядываем "кончиком пера" на любые расстояния, на самые далекие уровни материи, и лишь потом, нимало не изумляясь при этом, находим экспериментальное подтверждение.
Почему так?
Потому что и здесь наблюдается своеобразный изворот наизнанку прежней ситуации. Теперь уже не приборы опережают существующий теоретический уровень познания, а наоборот. И происходит это потому, что в теории так плодотворно используется самое общее свойство материального Мира – единство его основополагающего фундамента. Ведь даже заглядывая на самый далекий на сегодняшний день нижний уровень материи (кварковый уровень) мы используем "привычные" для нас аналогии, резиновый жгут и струна, например.
Итак, отметим еще раз необходимое.
Единство фундамента материального Мира позвол я ет использовать самые общие законы, проводить обобщ а ющие аналогии далеко за пределами возможностей сег о дняшних пр и боров.
Но вот каких-либо материальных приборов, позволяющих заглянуть в Мир иной у нас нет. И неизвестно, появятся ли они хоть когда-либо в будущем. Но у нас есть душа и ее чувства, есть годы и жизненный опыт, есть опыт минувших столетий и руководства по жизни, записанные в Книгах.
Вот наши верные нити в Мир иной, за грани жизни нашей, исходя из чего мы поставим задачу.
Задача.
По аналогии с фундаментальными законами Мира материального сформулировать законы Мира единого.
Сформулировать законы глобального Бытия.
2
Конкретные аналогии
Конкретных аналогий в пользу единство некоего Общего основополагающего фундамента можно привести множество.
Например, мы говорили, что есть два наиболее контрастных состояния привычного Мира, твердое тело и волна. Причем выделить их в "чистом" виде невозможно. Не существует идеально твердого тела и идеально плоской волны, как не существует абсолютно черного и абсолютно белого. Можно найти близкие к крайностям примеры, но материальный Мир в целом – это бесконечное многообразие всевозможных цветов и оттенков вплоть до их полной неописуемости.
В Мире духовном также легко выделить два аналогичных контрастных состояния. Мы говорим в повседневности:
"У меня на душе мертвый штиль".
"Не волнуйтесь, пожалуйста".
И точно так же невозможны некий абсолютный душевный покой-нирвана и некое абсолютное "беспокойство". Жизнь наша в целом также представляет бесконечное разнообразие оттеночных чувств и переживаний.
Еще один пример.
В материальном Мире можно выделить две резкие крайности в развитии процессов, непрерывное течение и скачок (квантовость). Аналогичные крайности легко заметить и в Мире духовном. Периоды последовательного развития житейских событий неизбежно сменяются переломной чертой, "рубиконом", душевным стрессом, когда приходится принимать скорое поворотное решение:
Вот – новый поворот,
И мотор ревет,
Что он нам несет – пропасть или взлет,
Омут или брод?
Такая строфа из «Машины времени» приходит на память.
И совершенно верно подмечено далее. Сколько не давай себе слово, а сойти с "пути прямого" все равно придется, и не прокемаришь целую жизнь пескарем премудрым в уютной пещерке, ибо "так уж суждено". Таков общий закон этой единой Реальности.
И наш неизбежный переход в Мир иной есть также некий узловой переход, скачок базисный, а душа одно из св я зующих звеньев.
Хорошим примером резкой контрастности душевных переживаний являются столь популярные ныне "виртуальные" взаимоотношения. Вначале знакомство завязывается письменно, иногда с вдохновляющей легкостью, длится недели, месяцы. И вот, уж нет сомнений, друг другу нужны. Назревает скачок, своеобразный переход на некий новый "квантовый" уровень.
Следует обмен телефонными номерами. Захочешь ли услышать еще этот голос? Кто он (она) в разговоре обычном?
Однако и этот скачок вполне одолимый. Впереди куда поважнее. Реальная встреча. Первые секунды, первые взгляды...и есть ли хоть что-либо дальше?
Подобных примеров, пускай на чей-то взгляд и не очень серьезных, можно отыскать неисчислимое множество. Соответствующие параллели будут постоянно прослеживаться по ходу развития сюжета, однако на данный момент необходимо особо выделить две следующие самые общие закономерности, о них сейчас и поговорим особо.
3
Действие и противодействие
На предназначенном для нас уровне материального Мира (макроуровне) закон действия и противодействия прослеживается с первых мгновений жизни. Выходя из темноты на яркий свет, мы жмурим глаза; услышав ревущие звуки, затыкаем уши; ударяя кулачком почему-либо жесткому, чувствуем ответную боль.
Сформулировать научно этот закон сегодня также очень просто. Всякое воздействие одного тела на другое вызывает точно такое же по величине противодействие – это один из основополагающих законов классической физики, третий закон Ньютона.
Сложнее проследить аналогичную закономерность в Мире духовном. Как правило, нужно достичь достаточно зрелого возраста (Бродский прав, "пятьдесят" в этом смысле вполне оптимальная цифра), чтобы и здесь на каждом шагу наблюдать аналогичную ситуацию. Главная трудность здесь в том, что не измеришь, но: "Кто имеет уши да слышит!" – и понимает прекрасно, о чем идет речь. А значит и есть смысл вести разговор дальше.
На духовном уровне о законе действия и противодействия можно говорить только качественно. И для этого вполне достаточно двух категорий, хоть и неизмеримых количественно, но вполне реальных и конкретных, хорошо понятных каждому из живущих.
Это Добро и Зло.
Использование этих двух категорий позволяет предельно просто сформулировать закон действия и противодействия на духовном уровне. А именно: всякое воздействие, исходящее от нас в виде Добра или Зла, в том же виде к нам и возвращается.
Аналогия здесь полнейшая. Как любое физическое воздействие находит соответствующий отклик в окружающем материальном пространстве, точно также соответствующий отклик в сфере духовных взаимоотношений вызывают каждый наш поступок, каждое наше решение.
"...и какою мерой мерите, такою и вам будут мерить", – говорится с предельной ясностью в Святом Писании.
"Как аукнется, так и откликнется", "На чужом несчастье свое счастье не построишь", "Отольются кошке мышкины слезки", – говорит об этом с предельной ясностью и народная мудрость.
К слову, о народной мудрости.
Как она возникла? Кто говорил и когда? Кто отсеял?
Неуловимая тайна.
Та же Вселенная в том самом, загадочном смысле. В смысле полной неуловимости происхождения, и вечной жизни в дальнейшем, пока существуем в этом Мире мы.
И возникла, вроде, совершенно независимо от Святого Писания, а преломляет его с гениальной поэтической простотой и образностью так, что не выбросить, не заменить ни единого слова. Какой гениальный поэт шлифовал кропотливо веками до алмазного блеска?
И воистину сказано: "Глас народа, глас Божий".
Конечно, частенько приходится слышать:
– Столько добра сделал, а с неба за это еще ни копейки не упало.
Но об этом уже было достаточно сказано по поводу так назывемых "чудес первого рода". Ведь добро, особенно в виде холявных деньжат только поначалу может добром казаться, а вот когда прочувствуешь тыльную сторону... Нужны, нужны в этом мире деньжата, кто ж спорит! – да только и серпануть они норовят по одному весьма деликатному месту, если не тормознуть вовремя.
Кроме того, Добро ведь тоже категория относительная.
И здесь еще одна краеугольнвя аналогия с Миром материальным, в котором "все относительно". То, что для кого-то "добро" другому может совсем другим показаться. И есть ли есть добро в действиях бандита, захватчика?
Впрочем, в крайностях как раз и понятней. А как разобраться в ситуациях сложных? Как найти точки пересечения для всех сразу? – только копни здесь, как вновь замелькают сплошные неуловимости. И рассудить истинно, разобраться в них самостоятельно нет никакой возможности.
Но ведь и в сугубо материальном Мире порой взаимодействие переплетено настолько сложно с точки зрения присутствия различных сил, что невозможно рассчитать даже с помощью самого мощного компьютера. Однако процессы благополучно движутся. Движутся у нас на глазах, и согласно установленным Свыше законам.
По аналогичным законам работает и в Мире духовном абсолютный невидимый компьютер, воздающий с абсолю т ной точностью по де яниям каждому.
И потому, хотя бы, с роковой неизбежностью обречена на самоедный провал любая самая Красивая и Величественная идея, любой эксперимент бесшабашный, если только первым делом начальным необходимо "прогнать или уничтожить".
2
Единство и борьба противоположностей
"...Ты произнес свои слова так, как будто не призн а ешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр под у мать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени бывают от предметов и людей... Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии насл а ждаться голым светом?"
МИХАИЛ БУЛГАКОВ. «Мастер и Маргарита»
Закон единства и борьбы противоположностей – один из основных законов философии. Не имеет смысла распространяться о его проявлениях в нашем Мире, примеров тому достаточно в любом учебном пособии по философским наукам. В рамках же основой цели, определившейся в процессе написания данного романа, необходимо лишь сказать о следующем.
Ранее уже упоминалась принципиальная двойственность существующего Мироздания. Двойственность эта прослеживается, начиная с наивысших ступеней. Так, хоть как-то доступная нам Реальность подразделяется на Мир материальный и Мир духовный; Мир материальный на вещество и поле; вещество на твердое тело и волну. Можно продолжить и далее, упомянув, к примеру, и разделение полов.
Еще раз отметим важнейшее.
У обоих частей, иногда различимых до неузнаваемости, имеется некий единый основополагающий фундамент. Об этом говорилось ранее достаточно подробно в отношении Мира материального, пришло время сказать и о Мире духовном.
Наивысшую ступень здесь логично назвать Высшими силами, как это уже и было сделано много раз по ходу развития сюжета. Итак, название есть, но для построения дальнейшего необходимо иметь авторитетное руководство. И оно у нас тоже имеется.
Это Святое Писание.
На сегодняшний день оно является наиболее полным отображением единой Реальности, иначе глобального Бытия. Причем отображением поэтическим, и это тоже совершенно не случайно. Ведь именно поэзия, божественная и человеческая, поэзия "вечная", выкристаллизованная во времени, способна всколыхнуть душу живительным Словом, донести до нее Истину так, как это невозможно сделать чисто логически.
Настоящая поэзия с ее образностью, неуловимой для всех сразу едино, а именно для каждого в отдельности и по-своему – это ведь тоже красноречивейшее отображение нашего общего Мир во всей его переливчато-непостижимой гамме. Того Мира, в котором порой слишком многое невозможно объяснить одной только логикой.
Святое Писание разделяет Высшие силы на два противоположных начала.
Божественное и дьявольское.
Это силы Добра и Зла.
Их роли антагонистичны. Божественное начало стремится обратить душу в сторону истинных ценностей, начало дьявольское с помощью набора известных "соблазнов" подвергает душу испытаниям на протяжении нашей земной жизни.
Но наряду с диаметральной противоположностью обеих начал имеется и неразрывная связь. Как не может быть черного без белого в материальном Мире, так не может быть и Добра без Зла в Мире едином. Черное не может абсолютным скачком превратиться в белое, взаимный переход осуществляется посредством множества оттенков и неразрывно. Аналогично есть Добро и Зло в своих неабсолютных крайностях, но есть и некая переходная дистанция между ними. И также с переливчатой чередой всевозможных оттенков.
Где она, точка пересечения черного и белого?
Где она, точка пересечения Добра и Зла? Она ведь неуловима точно также, как и неуловима любая из бесчисленных точек пересечения в материальном Мире.
И потому так часто звучит в конкретном приложении, казалось бы, совершенно парадоксальное: "Благими пожеланиями вымощена дорог а в ад".
И есть ли Зло в отношении негодяя, когда нужно защитить от него ребенка?
Тысячу раз прав булгаковский Воланд. Все! – все в этом Мире, даже самое совершенное на первый взгляд, в той или иной степени отбрасывает "тени". Есть свет и есть тени, и есть этот Мир, в борьбе и единстве летящий.
Из ниоткуда...куда? – к единой таинственной Цели.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
Человек по сути своей является микроаналогом сил Высших в материальном Мире. Микроаналогом, «созданным по образу и подобию».
Соответственно, внутри каждого из нас существуют во многом независимо друг от друга два противоположных и в то же время неразрывно взаимосвязанных начала. Именно вследствие этих начал каждому из нас присуще с первых мгновений стремление к Доброму и Светлому, но наряду со всевозможными страстями и "забавами".
Соотношение этих начал весьма различается в зависимости от конкретной личности. Так, в качестве отчетливо выраженных крайностей можно взять монастырского монаха-схимника и закоренелого преступника из так называемых "беспредельщиков". Различие очевидно, но как на самом черном обязательно присутствует хоть капелька белого, так и вполне осязаемая крупица любого из начал, безусловно, присутствует и в каждом:
"...Ай да схимник! Так вот какой у тебя бесенок в сердечке сидит, Алешка Карамазов!" – одна из наиболее уместных цитат, что приходит на память по этому поводу.
К слову, раз уж зашла речь, поговорим более подробно о начале "бесовском". Здесь можно легко отметить некоторые общие свойства. Так, к примеру, вольготнее всего ему, когда ведешь образ жизни сытный и праздный. И это аксиома известная. Как только на сытный кусок хлеба появляется избыток энергии, и не знаешь, куда подевать ее с толком, как тут же начинает лукаво вязаться, показывать сладострастные рожки всевозможная бесовщина.
– С жиру ты бесишься! – не зря говорится в народе.
Бес или бесенок внутри нас, как никто в курсе всевозможных желаньиц и слабостей своего хозяина, вот уж для кого точно в душе нашей нет ничего тайного.
Вне всяких сомнений, бесы внутри нас в состоянии воздействовать на материальные процессы, пусть только и в легчайшей, незаметной глазу, неуловимой форме. И потому бутерброд всегда маслом вниз падает, и потому имеет место в жизни пресловутый закон, когда просто встают на дыбы от отчаяния те же вероятности. Слишком, слишком уж часто выпадает здесь слепая монетка одной стороной! – оттого у удивительного этого закона имеется даже и некий "научный" аналог. Это так называемый закон Мерфи.
Бесы внутри нас легко контачат между собой, направляя по необходимости в нужную сторону решения и действия своих хозяев. И потому так до нелепости часты "случайные" встречи именно с теми людьми, встречаться с которыми меньше всего хочется, встречи неотвратимые, внезапные, "лоб в лоб". А сюжеты "командировочные" и прочие подобные, в житейских анекдотах избитые, разве не в ту же тему? Можно, конечно, смеяться, подшучивать, да только слишком многим теперь не до смеху.
Но и обижаться особо не стоит, каждый делает свое дело. Никто ведь не заставляет напрямую, многое, многое мы можем, несмотря на все неуловимости. И на это нам воля, и совесть даны.
Совесть и есть начало божественное в душе нашей.
Она ведь никогда не обманет, воздавая тому, что творишь. И пусть порой берет верх начало лукавое, но время проходит, и страсти угаснут, и тогда ты услышишь из сердца оценку и суд.
ТОМ I II
КНИГА ШЕСТАЯ
ОТ ГРЕБНЯ ВОЛНЫ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
1
П ропасть
Университетская лекционная аудитория.
Просторная, с высоким потолком, с поднимающимися ступенчато, полукруго вверх сплошными письменными рядами. Одна из боковых стен крашена свежей известью; другая напротив сплошь из стекла, словно один огромный оконный проем в бетонной оштукатуренной раме. За оконным стеклом виден краешек главной улицы, плавно ступающей на выпуклый широкий мост, покрытый свежим асфальтом, антрацитно блистающий полуденным солнцем. Середина сентября на дворе, бабье лето.
– Число лямбда есть предел... е-есть предел алгебраической последовательности чи-и-сел..., – аккуратно, разборчиво расписывает Галина Максимовна темно-зеленую аудиторную доску, словами медлительно, внятно расшифровывая по ходу написанное.
Математический анализ она у них на первом курсе читает, "мат-ан" так называемый. Русые волосы в хвостик задорный резиночкой жгутовой собраны, черная юбочка чуть повыше коленок в обтяжечку, талия тонкая, девичья. На лице, конечно же, годы, а в остальном прочем все таже девчушка.
И голосочек подстать, тонкий, девичий:
– Позови-ка мне маму, деточка! – наверняка говорят незнакомцы наполовину шутливым тоном, как говорят с детьми, когда поднимает она дома телефонную трубку.
И кокетка притом, кокетка неподражаемая в каждом жесте и в каждом движении. Что интеграл самый простенький, что теоремы Коши, Вейерштрасса, что ряды Макларена, Дарбу агромадные, даже об этом как будто с улыбочкой, с неповторимой кокетливой мимикой. Будто это воздушное, солнечное, а не математика высшая: интегро-дифференциальная и всякая прочая муть.
Физика, впрочем, даже и не наука без математики. И если есть в университетах факультет чисто физический, то кандидатов и докторов наук просто не существует, а есть кандидаты и доктора наук именно физико-математических. Соответственно и у Игната с первого же семестра пошла отдельными предметами почти сплошь математика и обязательно с отдельным зачетом или экзаменом. Математическими были и две первых пары в тот самый обычный сентябрьский учебный день.
На первую пару высшую алгебру ("вышку" так называемую) Игнат просто проспал. Подобный подвиг был совершенно немыслим дома, но ведь теперь он был человек уже взрослый, вырвавшийся, наконец, из-под родительской опеки. Теперь он был студент, он жил в студенческом общежитии, и не проспать с утра на первую пару, а иногда и даже на вторую! – стало теперь для него одной из величайших и неприятнейших проблем.
Вот и сейчас вспоминались ему утренние судорожные порывы, когда уже и не спишь вроде, но еще и не проснулся задорно, окончательно. Утреннее сентябрьское солнышко слабо брезжит в оконные стекла, другие ребята дружно вскочили с кроватей, собираются наскоро, радуясь внутренне успешному преодолению собственных точно таких же мучительных мытарств. Они уже умылись холодной водой, они бодры и веселы, они глотают наспех горячий крепкий чай, бросая вскользь на него усмешливые взгляды.
– Дает приятель! – покачивает головой в изумлении рыжий вихрастый Миша, самый возрастной студент из всех четырех обитателей их маленькой комнатки. – Ясное дело и я сачковал, но чтобы вот так... Да еще на первом курсе.
– А к нам, между прочим, вчера из ректората ш-шах проверочка! – это уже Борька с ехидцей бросает, худощавый очкарик, прилежный обязательный студент.
И, выждав для большего эффекта коротенькую паузу, добавляет выразительней с той же ехидной усмешечкой:
– Говорят, теперь всем сачкам железно степуху порежут.
Леденящая тревога разрывает мгновенно душу – Игнат, конечно же, слышит, хоть и кажется безмятежно спящим. "Время, время, вставай!" – мельтешит лишь одно сквозь властительную сонную полудрему, и наряду с этим в унисон наркотический: "Сейчас, сейчас, я сейчас обязательно встану, только еще... только еще хоть минуточку!"
И вдруг снова обрыв, снова беспамятство полное, сладостное... И пробуждение снова, но теперь уже ясное, бодрое.
Яркое полуденное солнце теперь безжалостно жарит сквозь оконный проем в соседнюю стену. На внешнем подоконнике, похрустывая тонкой жестью, урча важно, похаживает толстый сизый голубь. На недалекой домовой стройке гулко бухает механический тяжкий молот, вбивая в песчаный котлован бетонные крепкие сваи. В самой же комнатке теперь тихо, безлюдно. Маленький столик посередине, на нем брошены впопыхах электрический чайник, пустые граненые стаканы. У стен три небрежно заправленные кровати, узкие, панцирные под простенькими хлопчатыми покрывалами. У входных дверей деревянный встроенный антресольный шкафчик. На нем металлическими кнопками аккуратно приколото большое плакатное фото: юная знаменитая артистка на велосипедной утренней прогулке. На ней светлая маечка, белоснежные шортики, у нее длинные густые светлые волосы; улыбаясь лучисто, она словно излучает пленительный свет, она радуется жизни безмерно.
Только вот Игнату совсем нерадостно. Утренний разговор слышится снова и снова, отдаваясь внутри леденящей тревогой: "Вот, блин, опять проспал... Абзац полный, если и впрямь из ректората проверочка!"
По-сути, только это и тревожило. Пространства линейные и векторные, ряды, матрицы, коллинеарно, компланарно – от этой дребедени нескончаемой голова пошла кругом с первой же лекции, а после того, как он еще и пропустил по безалаберности несколько, дребедень эта и вовсе превратилась в какое-то беспорядочное скопище невразумительных цифр, знаков и формул. А записывать за преподавателем чисто механически, как это делали другие студенты, Игнат считал и вовсе бессмысленным. Хоть даже Мишка рыжий (сам, между прочим, разгильдяй первостепенный, и как он только до третьего курса добрался!) по-приятельски так наставлял:
– Ты конспект по-любому пиши. Пусть и не рубишь пока ни хрена, зато в сессию мигом поймешь, что такое конспект свой родной, своим родным почерком писанный.
И не только он, другие старшекурсники в один голос так говорили. И все равно, ну никак не мог Игнат тогда понять, какой смысл за преподавателем чисто по-обезьяньи копировать, ведь по любому предмету учебников разных в университетской библиотеке вон сколько!
"В сессию мигом поймешь..." Да хоть бы дожить до нее, до этой сессии, когда только за пропуски занятий уже в деканат вызывали. Прежний, привычный по школе "рациональный подход" к учебе дал полнейший стопор с первых студенческих дней: все эти пространства и матрицы, пси, лямбда и эпсилон нарастали стремительней с каждым днем, увлекая за собой катастрофически в какую-то бездонную пропасть сплошного непонимания.
Пожалуй, только одно сейчас обнадеживало. Точно таких же ротозеев праздных да разгильдяев-прогульщиков сколько захочешь, столько и найдешь сейчас в аудитории. Вон, парень из группы, Сережка Гончар. Рядом сидит и точно также глазами по аудиторной доске, значками и цифрами сплошь расписанной, оторопело ворочает: "И о чем они здесь говорят?"
Есть, впрочем, и другие на лекции. Два десятка девчонок, умниц старательных, и еще Лебединский Андрей. Этот парнишка тоже весь во внимании, да еще подсказывать умудряется что-то преподавателю. После школы, ровесник по возрасту, однако с залысинами; в овальных очках, серьезен и вдумчив, сейчас видно, что профессор будущий.
"А вот чего я здесь высиживаю? – думалось Игнату почти с ужасом под слегка повизгивающие звуки мелка в розоватых пальчиках Галины Максимовны. – Кажись, не проверяли бы, чего зря и таскаться! Пять лекций прошло, а уже темный лес, китайская грамота. А что же тогда через три месяца будет?
И, наконец, самое главное: "Это пяток лекций прошло, а когда целиком сорок пять намотается?.. А ведь ее, дребедень эту, и сдавать уже в первую сессию!"
Три экзамена через три месяца зимой предстоит, и "мат-ан", конечно же, вне конкуренции среди них. Как одолеть его, вымучить? На сей счет у Игната сейчас и представления малейшего не было.
Хорошо, хоть со вторым экзаменом дело куда проще смотрелось. "Механика", общей физики первый раздел. Здесь и по школьным урокам было знакомо очень многое да и о лекторе, будущем экзаменаторе шла что надо молва на физфаке: мол, дяденька свойский, двоек почти не ставит. И совсем уж в отраду был третий экзамен, он казался тогда Игнату и вовсе пустяшным.
– С первого класса только и слышишь! – не раз восклицал дружок Витька в своих знаменитых "бирюзовых" рассказах.
