Текст книги ""Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Владимир Карпов

Соавторы: Александр Насибов,Николай Томан,Ростислав Самбук,Георгий Свиридов,Федор Шахмагонов,Владимир Понизовский,Владимир Рыбин,Алексей Нагорный,Евгений Чебалин,Хаджи-Мурат Мугуев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 181 (всего у книги 348 страниц)

Гитлер понял, на что намекал Канарис, взглянул на Генриха Гиммлера.

– Такой опасности нет, – сказал Гиммлер. – Я хорошо изучил этот район. Нефтепромыслы разбросаны на большой территории, вывод из строя одного не отразится на работе другого. Что касается нефтеочистительных заводов или хранилищ горючего, то и здесь, я убежден, взрыв одного из них не приведет к уничтожению прочих объектов.

– Не стану спорить. – Канарис помедлил. – Но все же боюсь, что, поступив так, мы будем бить в один барабан с русскими. – Он снова сделал паузу. – По некоторым данным, противник сам готовит уничтожение нефтяной промышленности Кавказа.

– Своей нефтяной промышленности? – переспросил Гитлер, поднявшись с кресла. – Я не ослышался?

– Нет, мой фюрер.

– Откуда такие данные?

– В районе населенного пункта Ефремово танковая армия Гудериана отбросила врага и взяла пленных. Среди них оказался некий сержант. Им заинтересовались, когда выяснилось, что он житель Баку и только на днях прибыл оттуда на фронт: абвер-офицеры имеют на этот счет особые инструкции… Установлено, что пленный работал на одном из нефтепромыслов. Он утверждает, что поступил секретный приказ подготовить к уничтожению все действующие нефтяные скважины.

– Каким образом? – Гитлер подошел к Канарису. – В скважины закладывают взрывчатку? Но это чушь!

– Этот человек был оператором нефтедобывающей бригады. Он показал: у вышек складывают в кучи комья затвердевшего бетона. Достаточно сбросить в ствол скважины десяток таких «бомб» – и она потеряна. Я консультировался у специалистов. Они подтвердили, что так может быть.

– А заводы?

– По ним у меня еще нет сведений. Абвер продолжает поиски среди пленных. Данные будут, мой фюрер.

– Где этот пленный?

– На пути в Берлин. Я затребовал его, чтобы лично допросить.

– Очень правильно: все это может быть дезинформацией. – Гитлер обернулся к руководителю СС: – Видите, как поворачивается дело?

– Люди СД в Бакинском нефтяном районе подготовили серию диверсий, но не приступили к ним, потому что еще не пришло время, – сказал Гиммлер. – Мы планируем устроить ад в топливном тылу большевиков, когда германские армии будут штурмовать Кавказ – не раньше.

– Прикажите вашей агентуре в этом районе проверить то, что мы сейчас узнали от главы абвера. Как можно быстрее, рейхсфюрер! До окончания проверки – никаких акций. – Гитлер посмотрел на Геринга. – Это относится и к авиации. Бомбите, взрывайте нефть на путях вывоза. Не трогайте промыслы и заводы!

– Понял, – сказал Геринг. – Теперь я хотел бы внести ясность в одно дело. Рейхсфюрер упомянул об агентуре СД в Баку. Что это за люди?

Гиммлер переглянулся с Гейдрихом, как бы приглашая его ответить.

– У нас там несколько диверсионно-разведывательных групп, – сказал Гейдрих.

– Так я и думал. Мы никак не избавимся от старой болезни – действовать параллельно. Абвер организует широкие операции по разложению и диверсиям на Кавказе. СД влезает в эту игру. Недостает только, чтобы свои собственные группы в этом районе создала еще и криминальная полиция. У русских есть хорошая пословица: когда много нянек, ребенок остается без присмотра.

– Что же вы предлагаете? – сказал Гитлер.

– Возглавлять работу против Кавказа должен кто-то один. Господин адмирал, согласны вы передать в СД ваши подразделения, и в первую очередь группу «Тамара»?

– Нет! – резко сказал Канарис.

– Ну, а вы, рейхсфюрер Гиммлер? Разделяете вы ту точку зрения, что все должно быть сосредоточено под одним командованием?

– Мысль верная, – ответил Гиммлер. И прибавил, стараясь, чтобы голос звучал возможно искреннее: – Мы сделаем все, как надо, если эту работу поручат СД… Как вы на это смотрите, обергруппенфюрер Гейдрих?

– Целиком согласен.

– А я против, – вдруг сказал Геринг. – К сожалению, пока СД ничего не может противопоставить такой мощной силе, как «Бранденбург-800». Господин Канарис располагает большими возможностями. Таким образом, Кавказ следует целиком поручить заботам абвера.

– Я возражаю! – воскликнул Гиммлер. – Мы затратили почти два года на подготовку этих групп. Ими руководит специально созданное отделение в шестом управлении. Система отлажена, действует хорошо.

– Вот и передайте все это абверу – группы и ваше специальное отделение. Кто, кстати, его возглавляет?

– Один из лучших работников – штандартенфюрер Теодор Тилле.

– Я знаю этого офицера, – сказал Гитлер, обращаясь к Канарису. – Вы будете довольны им.

– Так уже все решено, мой фюрер?! – воскликнул Гиммлер.

– Вопрос исчерпан, – сказал Геринг. – Фюрер устал, да и нам пора обедать.

– Господа, – сказал Гитлер, когда все поднялись с мест. – Господа, приглашаю вас поздравить главу абвера. С сегодняшнего дня он – полный адмирал.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ ГЛАВА

1

Воскресный день выдался на редкость ненастный. Теодор Тилле не выходил из дома – сидел в кабинете, углубившись в работу. Уже были сделаны записи в дневнике за вчерашний день, просмотрены газеты и почта. Он потянулся к звонку, чтобы приказать горничной приготовить завтрак, но задержал руку. Сильный порыв ветра швырнул в окно струи воды – дождь пробарабанил по стеклам, как свинцовая дробь.

Тилле встал, поглядел в парк. Мокрые деревья с голыми черными ветвями раскачивались под напором ветра. Желтая вода несла по аллее жухлые листья, обрывки бумаги. Да, с наступлением войны парк пришел в запустение…

Он поежился, попытавшись представить, что творится сейчас далеко на Востоке. Прошел к стеллажу, снял большой том военной истории. Книга пестрела иллюстрациями. Полистав ее, он нашел нужное. Цветная репродукция с картины известного художника изображала эпизод отступления Наполеона из России: усталые кони влекут по сугробам сани с закутанным в мех полководцем, а по сторонам торчат из снега шлемы гренадеров, руки со скрюченными пальцами.

Вот и теперь русские гонят от своей столицы неприятельские войска… То, что произошло под Москвой, было непостижимо. Еще месяц назад в Берлине ждали совсем иных вестей. И вдруг контрнаступление советских армий, сперва войсками двух фронтов, затем и третьего, атаки по полосе, исчисляемой не десятками – сотнями километров!

Что же это – только лишь трагический эпизод, чей-то недосмотр, просчет? А может быть, нечто более серьезное, даже необратимое?..

Вздохнув, он снова потянулся к кнопке звонка. Подумалось: удивительно устроен человек – такая беда свалилась на страну, тысячи немцев замерзают в снегах, а он через несколько минут сядет за стол в жарко натопленном доме, заткнет за воротник угол накрахмаленной салфетки…

Прогудел телефон. Он снял трубку, назвал себя.

– Здравствуйте, – сказал мужской голос. – Если вы находитесь в своем кабинете, то на столе перед вами должна лежать некая книга в зеленом переплете. Впрочем, скорее всего, она в сейфе. Откатите секцию стеллажа, возьмите ее из хранилища!

Голос умолк.

Держа трубку у уха, Тилле попытался расстегнуть пуговицу на воротнике сорочки, но пальцы плохо повиновались.

– Кто говорит?..

– Доброжелатель.

– Ваше имя! – Тилле постарался, чтобы голос звучал решительно. – Назовите себя, или я кладу трубку.

– Сделаете ошибку.

Неизвестный собеседник говорил равнодушно, вяло цедил слова. И это пугало Тилле. Невольно он коснулся рукой зеленой сафьяновой обложки дневника.

– Взяли? – продолжал голос. – Раскройте книгу на любой странице. Например, на двадцатой… Я читаю: «Четвертое июля 1939 года. Прошла неделя, как отправлено письмо с чеком на тысячу марок, то и другое от имени Андреаса. До сих пор нет результата. Значит, опять не дождусь приема. Да, этот самовлюбленный Нарцисс начисто забыл о старых партийных товарищах, которым обязан всем, чего он достиг. И такому человеку я верил!»

Тилле судорожно перевел дыхание: запись совпадала слово в слово!

– Я продолжаю, – послышалось в трубке. – Следующая страница. Здесь речь идет о беседе с… Опустим фамилию – она не для телефонного разговора. Только замечу: зачеркнута половина третьей строчки. В седьмой строке – помарка… Читать дальше?

– Откуда это у вас? – сказал Тилле и поморщился, поняв, что задал глупый вопрос.

– Передо мной столько записей, сколько страниц в вашей зеленой книге. Копии выполнены фотографическим способом. Нам надо встретиться!

– Зачем?..

– В ваших интересах не откладывать встречу. Каждый час промедления увеличивает опасность того, что записи попадут в плохие руки… Ну, вы согласны?

– Хорошо… Где и когда?

– Вспомните, где вы были вчера в семь часов вечера… Вы еще пококетничали с хорошенькой продавщицей.

Накануне Тилле заходил в большой универсальный магазин на Александерплац. Продавщица помогла выбрать галстуки по вкусу, и он сделал ей комплимент.

– Да, – сказал Тилле. – А когда?

– Немедленно… Нет, я не боюсь, что примете какие-то меры. В этом случае вы совершили бы самоубийство. Просто у меня нет другого времени. Так вы выезжаете?

– Да.

– Вы должны быть одни!

– Да.

– У вас какой автомобиль?

– ДКВ.

– Его номер, цвет кузова?

Тилле сказал.

– На месте встречи оставьте машину, сами идите в конец квартала. Если к вам не подойдут, возвращайтесь.

– Но…

– Это все! Мы и так слишком долго разговаривали. Я кладу трубку. Но перед этим хочу сказать, что вам не причинят зла. И еще: вы должны быть на месте не позже чем через сорок минут. Не опоздайте!

Кузьмин вел разговор из телефонной будки в пустынном переулке.

– Поехали отсюда, – сказал он поджидавшему у будки Энрико. – Береженого Бог бережет.

Уже в машине Энрико заметил: надо было настоять, чтобы Тилле захватил с собой дневник.

– Ни в коем случае! Смекнул бы, что нам известно далеко не все. А это уже шанс для него.

Синий «опель» катил по магистрали. Все так же хлестал дождь. «Дворники» едва справлялись с потоками воды на ветровом стекле.

– Сейчас я выйду, – сказал Кузьмич, когда подъехали к центру. – Ты больше не нужен. Через два часа позвонишь по его номеру. Скажешь: «Передайте трубку вашему гостю». Пусть знает, что я не один. Голос измени.

– Понял.

– Звони из будки, подальше от своего жилья. Я отвечу: «Да, да, слушаю». Любые другие слова в начале разговора будут означать, что возникло осложнение. Тогда всякая связь между нами прерывается. Сообщишь об этом в Центр – теперь у тебя есть возможность. Там скажут, как быть дальше. Если все пройдет хорошо, встречаемся завтра. Метро «Ноллендорфплац», в семь вечера. Буду ехать в первом вагоне, в направлении от центра города. Увидишь меня в окне, садись во второй вагон. Выходим на следующей станции. Там будет ждать грузовик почтарей.

– Все же вы сильно рискуете, – проговорил Энрико. – Этот тип большой негодяй, на всякое способен… Может, дать пистолет?

– В случае чего пистолет не поможет… Ну, я пошел!

Кузьмич тронул товарища за плечо, выбрался из машины.

Энрико глядел ему вслед: пригнувшись навстречу дождю и ветру, Кузьмич неторопливо брел по залитому водой тротуару.

2

Тилле прибыл к месту встречи через пятьдесят минут. За все это время он так и не смог собраться с мыслями. Одно было несомненно: звонивший – из группы, в которую входил Дробиш, и они действительно скопировали весь дневник. Иначе незнакомец не чувствовал бы себя так уверенно. Чего же хочет этот человек? Быть может, надеется, что он, Тилле, поможет выручить второго члена группы – радиста?..

Оставив машину у магазина, он направился к перекрестку. Мимо пробежал юноша в желтом клеенчатом плаще, за ним еще один. Далее попался худой высокий старик в сером пальто с подтеками дождя на плечах и груди. Разумеется, все это были не те. Почему-то Тилле был убежден, что увидит человека с волевым лицом и решительными движениями.

Он дошел до угла, постоял там и побрел назад.

Он приближался к своему автомобилю. Улица была безлюдна. Оглянувшись, он убедился, что позади тоже никого нет.

Может, он галлюцинировал, сидя в кабинете у телефона?

Тилле сделал еще шаг и будто наткнулся на препятствие. В ДКВ был человек!

Он заставил себя открыть дверцу автомобиля, сесть за руль. Помедлив, скосил глаза на того, кто находился рядом. Это был тот самый прохожий – старик в сером мокром пальто.

– Поезжайте, – сказал Кузьмич, глядя в ветровое стекло.

– Куда?

– У нас будет длинный разговор. Все равно куда. Может быть, к вам?

– Дом под наблюдением. – Тилле тронул автомобиль.

– Я знаю. На выезде из Берлина пересяду назад, пригнусь – меня не увидят.

– Не боитесь, что отвезу вас в полицию?

– Дорога скользкая, а вы отвлекаетесь!

Почти всю оставшуюся часть пути они молчали. У начала шоссе, ведущего к замку, Тилле остановил машину.

– Пересаживайтесь. Мы въедем прямо в гараж.

Кузьмич вспомнил рассказ Энрико о посещении Вальдхофа. Тогда Андреас тоже с ходу вкатил в гараж.

Они сидели за низким полированным столом – старик в мешковатом штатском костюме, большеглазый, с копной седых волос, обрамлявших серое худое лицо, и пятидесятилетний мужчина в военном мундире, дородный и розовощекий.

Тилле откинулся в кресле, заложил ногу за ногу. В стенах родного дома он чувствовал себя увереннее.

– О чем будет разговор? Вы утверждали, что располагаете какими-то записями… Где они?

– Поставьте себя на мое место. Возили бы вы по Берлину эти документы? Первая же облава – и фотокопии вашего дневника в руках у гестапо.

– Заботитесь о моей безопасности?

– Кровно заинтересован в этом!

– Гляжу на вас и думаю: вот человек, о котором не скажешь, что он шантажист. И тем не менее…

– Чтобы рассеять ваши сомнения, продолжу цитирование. Желаете освежить в памяти подробности музыкального вечера у Рейнгарда Гейдриха? Или ваши мысли о нем? Быть может, вспомним о другом, – скажем, о письмах Эрики Хоссбах, в частности о ее последнем послании?

Тилле потускнел. Он все так же смотрел на собеседника, но в его глазах была уже не ирония, а тревожное ожидание.

– Не беспокойтесь, – сказал Кузьмич, – Эрика жива, невредима. Кстати, ее подруга тоже.

– Их… не тронули?

– Зачем же! Они трудятся на вашу службу. Разумеется, под контролем… Да, мы проникли в ваш домашний сейф, а затем вышли на ваших людей в Баку.

– Хотите, чтобы и я работал на вас?

– После всего, что произошло под Москвой, это не такая плохая перспектива. Если германская армия встанет после подобного удара, то для того лишь, чтобы получить следующий, еще более мощный. И они будут нанесены, эти удары. Короче, самое страшное мы уже пережили. Для вас же это только начинается… Ну?

– Я должен подумать.

– Десять минут! – Кузьмин взглянул на часы. – А пока дайте ваш дневник.

– Вы сошли с ума! Где у меня гарантия…

– Слушайте! – Кузьмич сжал кулаки. – Не мы начинали эту войну. Так вот, я только лишь защищаю свой народ, близких, самого себя, черт возьми! Гарантия, сказали вы? Да вы ее держите в собственных руках. Гарантия – это ваша работа, не против своей страны, нет! Только против нынешнего режима в Германии. А он все равно обречен, этот ваш нацизм, будете вы с нами или же против нас. Но вы можете хоть как-то содействовать тому, чтобы во всем мире детей перестали пугать немцами. Ведь и у вас есть сын. Думаете ли вы о том, кем он станет, что будет у него за душой? Вам дается возможность не прятать глаза от своего парня, когда русские, англичане, американцы, французы, чехи, поляки, датчане, голландцы – когда все мы придем в Берлин и каждый взрослый немец будет держать ответ за то, что он делал во время войны!..

Тилле молчал.

Кузьмич прошел к окну, стал сбоку, зажег сигарету. Он долго курил, разглядывая залитый дождем парк.

– Возьмите!

Он повернул голову. Тилле держал в руке толстую книгу в блестящем зеленом переплете.

Вернувшись к креслу, Кузьмич взял дневник и бросил на стол. Казалось, его уже не интересует этот документ.

– На вас мундир вермахта. Почему?

– Переведен в абвер.

– Один?

– Туда передано мое отделение.

– Почему?

– Не знаю. Мне не объяснили.

– А ваши предположения?

– Не знаю, – повторил Тилле.

– Вас влили в «Бранденбург-800»? Быть может, в «Кавказский легион»?

– Этот последний является частью «Бранденбурга». Но пока мы самостоятельны.

– Кто ваш шеф?

– Эрвин Лахузен, руководитель аусланд-абвера.

– Хорошо… Как проходит по документам подруга Эрики Хоссбах?

– Ее имя Эстер Диас.

– Других имен нет?

– Думаю, нет.

– В Баку у вас только одна эта группа?

Тилле замялся.

– Говорите, ведь теперь мы союзники. – Кузьмич усмехнулся, достал новую сигарету. – А друзья должны быть откровенны.

Зазвонил телефон. Тилле взял трубку. Выслушав того, кто звонил, озадаченно поджал губы.

– Просят вас.

– Да, да, слушаю, – сказал Кузьмич в трубку. – Нет, у нас все хорошо.

Тилле принял трубку из рук гостя, механически приложил ее к уху. В телефоне звучали гудки отбоя.

– Это был один из моих людей, – сказал Кузьмич, отвечая на вопрос в глазах хозяина Вальдхофа. – Беспокоится за меня… Придет время, я познакомлю вас. Но мы отвлеклись. Так есть в Баку еще группа?

– Да. Ее возглавляет Пиффль.

– Бердт Пиффль? Мы знаем этого человека. А еще?

– Зачем спрашивать, если вам уже все известно? Проверяете мою искренность?

– Устроили же вы проверку Эстер Диас! Вот и я должен все сделать как надо.

– Есть и третья группа. Заброшена из Ирана, состоит из людей местной национальности.

Это уже была новость. Но Кузьмич никак не показал, что заинтересовался последним сообщением Тилле.

– А еще? – спросил он.

– Я сказал все.

– Ну что же, все так все. При каких обстоятельствах был убит Дробиш?

– Видимо, шел на связь.

– С кем?

– С радистом.

– Что нашли у Дробиша?

– Думаю, ничего не нашли.

– Да, это так. Иначе вам бы несдобровать, правда? – Тилле молчал. – Теперь о судьбе радиста. Что известно об этом человеке?

– Его взяли живым. Дело ведет гестапо. Это все, что я знаю. Я работал в шестом управлении. Гестапо – четвертое. Практически наши службы не связаны. Начальство, конечно, общается, мы – нет.

– Хорошо, хватит на сегодня. Напишите имена руководителей всех трех групп на Кавказе, укажите их адреса, клички.

– Но вы все уже знаете!

– Напишите, – повторил Кузьмич.

Тилле взял лист бумаги, изложил требуемое. Кузьмич следил за его рукой.

– Теперь подпись, – сказал он. – Для вас я Артур. Придумайте себе кличку.

Тилле поставил под текстом: «Курт».

– Очень хорошо, Курт. Встретимся через два-три дня. Я дам о себе знать… Кстати, мы не коснулись групп в Грозном.

– Я только начал заниматься этим районом. Там действует абвер.

– Нужны данные и об этих группах. Сделайте так, чтобы они подпали под ваше начало. Кстати, почему нефтяные центры не бомбят?

– От Лахузена я узнал, что на совещании у фюрера произошло столкновение между Герингом и Кейтелем. Геринг обвинил армию, которая в начале кампании сожгла большие запасы нефти на западе России, тогда как это горючее следовало захватить.

– Германии недостает нефти?

– Горючего всегда не хватало… Как я понимаю, принято решение бомбить и уничтожать все, что угодно, но не источники нефти. Ведь их невозможно восстановить.

– Ставка на овладение нефтяным центром России?

– Да. Но, по данным абвера, вы готовите уничтожение собственных нефтяных центров.

– Вы верите этому?

– Поверил, когда получил аналогичное сообщение от Альфы.

– Альфа?..

– Эстер Диас… Теперь-то понимаю, что это была дезинформация.

– К сожалению, нет. Такое решение существует. Ни одна тонна горючего не должна попасть в руки врага.

– У вас считаются с возможностью потерять Кавказ?

– Решение было принято до разгрома противника под Москвой, когда нам было очень трудно. Так что делайте правильные выводы.

– Да, сейчас иная обстановка…

– Итак, ваше первое задание, – планы насчет Кавказа, группы в Грозном, Майкопе… Кроме того, представляет интерес все, относящееся к «Бранденбургу-800» и легиону «Кавказ». Может случиться, что с вами свяжется мой коллега. Он скажет пароль: «Кланяется ваш добрый друг Артур». Отзыв: «Рад, что у него все в порядке». Запомнили? Ну вот, хорошо… Мы не условились насчет денег. Мы исходим из того, что работа должна оплачиваться. Тем более если она преследует благородные цели. Подумайте, назовите сумму. – Кузьмич встал, листок с записью, сделанной Тилле, вложил в его дневник.

– Хотите взять дневник? Я не дам его!

– Взамен я оставлю это. – Кузьмич положил на стол ключ от сейфа.

Тилле долго смотрел на ключ. Все еще не веря, достал из кармана связку ключей в кожаном чехольчике. Его собственный ключ был на месте.

– Как видите, мы имели возможность взять дневник, не спрашивая согласия его владельца. Потом решили, что обеими сторонами должна быть проявлена добрая воля… Дневник не может оставаться у вас.

– Я не дам его, лучше уничтожу. – Тилле вынул из дневника листок с записями. – И это не дам. Можете переписать текст. Разрешаю скопировать что угодно из дневника. Скопировать, но не больше. Потом он будет сожжен в вашем присутствии.

– Хорошо, – кивнул Кузьмич. – Понимаю ваши опасения, хотя и не разделяю их.

– Я сказал не все. Есть и другие условия. Я буду работать на вас до последнего дня войны независимо от того, как она сложится. Вы убеждены, что победят русские, – очень хорошо, в этом случае мне, как человеку, который много сделал для поражения нацизма, должно быть обеспечено соответствующее положение в послевоенной Германии. Но возможен – я бы сказал, более реален – иной финал… Это немцы находятся сейчас близ Москвы, а не русские близ Берлина. Короче, вы даете слово: если победит Германия, никто никогда не узнает о наших контактах. Со своей стороны я сделаю все, чтобы облегчить вашу участь… Почему вы улыбаетесь?

– Мы еще не договорились относительно денег.

– Да, деньги!.. Условимся так. Периодически вы делаете вклад на шифрованный счет в банк одной из нейтральных стран. Разумеется, в надежной валюте. Подойдет это вам?.. И не считайте меня циником. Мы живем во времена, когда преуспевают люди определенных принципов. Почему я должен быть исключением из общего правила?

…Кузьмич принялся за работу. В шестом часу сделал перерыв, походил по комнате.

– Что вы читаете? – спросил он Тилле, сидевшего у камина с книгой в руках.

– Берроуза. Слышали о таком?

– Автор «Тарзана»?

– Верно, он самый. У меня собрана вся серия. – Тилле показал на одну из полок стеллажа. – Очень занятно. Моим идеалом всегда был сильный человек, умеющий забраться на самую вершину, подчинить себе других, повелевать обстоятельствами.

– Гитлер из таких?

– Я бы сказал, ему повезло. – Тилле пожевал губами, недобро усмехнулся. – Ему очень повезло… Но потом он стал ошибаться…

– В чем же?

– Пренебрегает многими из тех, кто привел его к власти и сделался тем, что он есть теперь. И стоит ему покачнуться…

– Кого вы имеете в виду?

– Очень близких к нему людей. Однако обойдемся без фамилий…

И Тилле вновь взялся за книгу.

К десяти часам все было закончено.

– Сжигайте! – Кузьмич передал дневник его владельцу.

Дневник был разодран на части и брошен в камин. Бумага сгорела быстро. Но зеленый кожаный переплет еще долго корчился в огне и чадил.

– Вот и все, – мрачно сказал Тилле и помешал пепел кочергой. – Как говорили древние, quod erat faciendum [239] 239
  Что и требовалось сделать (лат.).


[Закрыть].

– Согласен, – кивнул Кузьмич. – Думаю, сделано вовремя. Иначе могло быть и так: perdito tua ex te [240] 240
  Погибель твоя от тебя самого (лат.).


[Закрыть].

– Черт возьми, большевики знают латынь?

– Знают, как видите… – Кузьмич надел пальто, взял шляпу. – Отвезите меня куда-нибудь к центру.