Текст книги "Рассказы (СИ)"

Автор книги: Владимир Елистратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 47 страниц)

Апчхи!

В далекой жаркой пустыне, среди бесконечных барханов, жил-был верблюжонок. Звали верблюжонка Тха-Тха. Это переводится с пустынно-верблюжьего языка примерно так: «Тот, кто несет свою Величественную Голову и кому в день Большого Новолуния предстоит достичь Таинственного Берега Великой Воды». Или что-то в этом духе. Дело в том, что верблюды разговаривают мало, слова в их языке короткие, но смысл в них – ужас какой глубокий и таинственный! Например, слово «апчхи» по пустынно-верблюжески значит: «Ну и ну! Вот это да! Кто бы мог подумать! Надо же! Круто, ничего не скажешь!» Или что-то в этом роде.

А чихать – верблюды не чихают. Они же в жаркой пустыне живут, там и простудиться-то негде. Если только песок в нос попадет. Ну, тогда верблюды просто фыркают («фр!») – и всё.

Ну так вот. Тха-Тха жил около одного крохотного оазиса, под названием Хи-Хи, состоящего из трех довольно чахлых пальм и одного маленького, вечно пересыхающего колодца. Жил он с дедушкой и бабушкой. А папа с мамой были вечно не дома: ходили с караванами туда-сюда по пустыне. Командировка называется.

С дедушкой и бабушкой было жить хорошо. Мудрый дедушка Кхе-Кхе (это переводится так: «Тот, слава о чьей Безграничной Мудрости достигла тридцати трех оазисов Великой Пустыни, если не считать еще одного, который занесло Грозными Зыбучими Песками в прошлый вторник»), итак мудрый дедушка Кхе-Кхе рассказывал своему любимому внуку Тха-Тха всякие пустынно-верблюжьи сказки, легенды, мифы, частушки и тому подобное.

– Бхе – бхе – хыч – хыч – ху – хры – му – хры, – рассказывал дедушка. И это означало:

– За горами, за долами, за высокими барханами находится Великая Вода. Много дней и ночей идти до нее. Не легок сей путь. Не каждый взрослый верблюд отважится преодолеть его. И ни один верблюд Великой Пустыни еще не видел Великой Воды. Не суждено и нам с бабушкой увидеть ее. Но ты, о мой прекрасный внук Тха-Тха, ты достигнешь Таинственного Берега Великой Воды и омоешь в ней свои благословенные нижние конечности, в смысле – ноги (потому что верхних у тебя нет). Ибо так велят Звезды. Воистину, да будет так!

– Апчхи! – отвечал верблюжонок. Ему ужасно хотелось первым среди верблюдов дойти до Великой Воды и обмочить, то есть омыть в ней свои эти…как их?.. нижние ноги.

И вот однажды бабушка Пху-Пху (я не буду говорить, как это переводится, а то сказка в журнале не уместится), итак, бабушка Пху-Пху, погадав на колючках (верблюды едят колючки, но и гадают на них) сказала:

– Жих – жих – чух – чух!

Перевожу:

– Пора в путь, о Юный Корабль Пустыни Тха-Тха, и да благословят тебя Звезды и Всемогущие Духи Барханов. Ну, горбатый, ни пуха тебе ни пера! Трогай!

– Апчхи! – сказал Тха-Тха, напился воды, залив себе оба горба как две огромные фляжки, и отправился в путь. Бабушка Пху-Пху, как полагается, всплакнула и помахала внучку в след веткой колючки. Потому что других веток в пустыне нет. Если не считать пальмовой. Но она высоко.

Да, долго шел по пустыне Тха-Тха. Он уже потерял счет дням и ночам. Не раз сбивался с пути Тха-Тха. И тогда помогали ему всякие звери пустыни: то тушканчик, то варанчик, то змея гюрза. Три раза попадал Тха-Тха в пустынную бурю. Пять раз чуть не засосали его зыбучие пески. Семь раз кончалась вода у Тха-Тха. И тогда, как по волшебству, набредал он на какой-нибудь оазис и вновь запасался водой. Молодец Тха-Тха! Ничего не скажешь. Я бы так не смог. По жаре, без шляпы, без мороженого, без кондиционера…

И вот уже совсем отчаялся было несчастный верблюжонок. Сел он перед большим барханом и горько заплакал:

– Хны – хны – не апчхи! – плакал Тха-Тха, и это означало:

– Плохо мое дело! Горе мне, невезуха! Не дойти мне до Великой Воды. Пропала жизнь! Зароюсь вот тут, перед барханом, в песок и умру молодым!..

И вдруг поднялся сильный ветер и сдул песок с вершины бархана, и обсыпался бархан, и увидел Тха-Тха вдалеке огромную Великую Воду. Она была от горизонта до горизонта, синяя-пресиняя! А на берегу было множество домов, деревьев, зверей, машин, зонтиков и всего такого прочего.

Тха-Тха подошел к Воде, омыл в ней что полагается и сказал:

– Апчхи!

Около Великой Воды, которую все тут называли морем, Тха-Тха прожил целую неделю. За всю жизнь столько не узнал верблюжонок, сколько узнал за эту неделю. Познакомился он с сотнями веселых зверят, научился кататься на скутере, плавать, нырять с маской, пить сок из трубочки и пускать из трубочки пузыри в сок, лепить замки из песка, играть в теннис, в прятки, в крестики-нолики и в очко, говорить «уау» («апчхи» все-таки лучше!), надувать жвачные пузыри так, чтобы они лопались и залепляли всю морду, раздавать очень сильные щелбаны и мужественно терпеть, когда бьют щелбаны тебе…Я уже не говорю, что Тха-Тха выучил почти сто считалок, имена всех покемонов (непонятно, правда, зачем) и слова песни «Нас не догонят» (довольно, надо сказать, глупые, потому что тех, кто поет эту песню, никто вроде бы догонять не собирается).

Но неделя кончилась, и пришло время возвращаться домой. Тха-Тха хотел было уже напиться воды и пуститься назад в трудный путь, но его новые друзья вежливо сказали ему:

– Ты что, больной? Ты в каком веке живешь-то? В каменном? Сейчас поедем в аэропорт. Там разберемся.

– Тебе куда? – спросил верблюжонка в аэропорте очень веселый летчик-бурундук.

– Оазис Хи-Хи, – ответил Тха-Тха.

Летчик-бурундук развернул карту, поводил по ней лапой и сказал:

– Вот он! Двадцать четыре минуты лету. Садись.

Тха-Тха забрался в вертолет, летчик-бурундук сел за штурвал, и они полетели.

Пески, пески, пески…Красиво! И все это прошел Тха-Тха! Сам! Своими четырьмя конечностями!..

Не успел Тха-Тха наглядеться в окно, как он увидел среди бесконечных песков совсем крошечные, как будто игрушечные, три пальмы, колодец и дедушку с бабушкой. Вертолет снизился и сел около оазиса, подняв пропеллером маленькую песчаную бурю.

– Апчхи! – закричал Тха-Тха. – Апчхи! Деда Кхе-Кхе! Баба Пху-Пху! Это я, Тха-Тха!

– Апчхи! – обрадовались дедушка с бабушкой и стали целовать, обнимать и всячески мусолить своего внучка. – Как ты, наш ненаглядный Тха-Тха?.. Где же ты так долго пропадал?!.

И Тха-Тха все рассказал дедушке и бабушке. Все сразу. И про то, как он шел по пустыне, и про море, и про жвачные пузыри, и про «нас не догонят», и про своих новых друзей, и про аэропорт.

– Апчхи! – только и повторяли пораженные деда с бабой.

Они сказали Огромное Спасибо летчику (по пустынно-верблюжески «спасибо» – «хи-хи-чпок»), напоили его вкусной свежей водой из колодца и вручили букет из колючек. Очень, кстати, красивый букет, и колючки – редкий вид. Хрум-Хрум называется.

И тогда летчик-бурундук сказал:

– Я через полгода прилечу и отвезу вас к морю. А то живете здесь в своем оазисе Хи-Хи, как… В общем, полетите к морю. И папа с мамой тоже полетят. Когда из командировки вернутся. Не зря же верблюжонок прошел через всю пустыню! Ну, будьте здоровы.

И летчик-вертолетчик-бурундук улетел.

А через полгода, как раз, когда вернулись из командировки папа с мамой, он снова прилетел. И посадил всю дружную верблюжью семью в вертолет, и они отправились к морю. И целую неделю отдыхали у «Великой Воды». И чуть ли не каждую секунду говорили «апчхи!» Потому что кругом было очень много нового и интересного. А все им говорили: «Будьте здоровы!»

Они и здоровы. Чего им сделается?.. И живут замечательно. И вы тоже не чихайте. И не обижайте верблюжат, дедушек и бабушек. А пап и мам – само собой разумеется. Вот и сказке конец. И хи-хи-чпок за внимание.

Великий Черепаший Поход

Жили-были на белом свете, а точнее – на одной уютной полянке с сочной травкой, три черепахи: Медлява, Неторопиша и Потихонюшка.

Медлява все делала медленно, Неторопиша – не торопясь, а Потихонюшка – потихонечку-полегонечку. Поэтому ее иногда еще звали Полегонюшка.

Жили они мирно, спокойно, никуда, как вы уже поняли, не торопились, потому что торопиться черепахам некуда: жизнь у черепах долгая, лет 100–150, не меньше. А то и 200. «Чем меньше торопишься, тем дольше живешь» – это такая черепашья пословица.

У черепах, самых древних на земле и самых мудрых животных, вообще-то много всяких древних мудрых пословиц и поговорок. Например: «Мой панцирь – моя крепость». Или: «Рожденному ползать летать ни к чему». Или: «Тише ползешь – дальше уползешь». Люди потом взяли эти пословицы и переделали на свой лад. И делают вид, что это они такие умные. Ну-ну…

Еще черепахи очень любят залезать в свой панцирь и сидеть там долго-долго. День, неделю, а то и месяц. Это у них называется «панциризация». Думать о том, о сём. А не есть и не пить черепахи могут очень долго. Одна черепаха по имени Тормозюля залезла к себе в панцирь и целых пять лет просидела без пищи! Честное слово! Научный факт. Если не верите, почитайте «Энциклопедию для детей».

Обычно перед тем, как залезть в панцирь, черепаха говорит другим черепахам: «Ну, дорогие мои пресмыкающиеся, пока. Мой панцирь – моя крепость. Ушла в себя, приду не скоро». И уходит в себя. И приходит очень не скоро. Пока все мысли не передумает.

Если бы вы знали, как я завидую черепахам! Вот бы мне такую «панциризацию». Хотя бы на месяц. У людей, конечно, тоже есть свои «панциризации». Отпуск называется. Но я уже в отпуске не был пять лет. Или шесть… Ну, это так, к слову.

И вот однажды Потихонюшка-Полегонюшка сказала подругам: «Дорогие мои Медлява и Неторопиша! Будьте здоровы. Не поминайте лихом. Пора мне сделать панциризацию. Чао, рептилии!» И залезла к себе в панцирь.

Сидела она там дней, наверное, десять, а потом вылезла и говорит:

– Долго я думала и наконец придумала: неправильно мы живем. Всё не так, ребята!

– Что не так-то? – спросила Медлява.

– Всё! Решительно всё! Уже 200 миллионов лет живем мы, черепахи, на Земле. И что интересного было в нашей жизни? Что? – спрашиваю я вас… Ничего. Поползали, травки пощипали, сделали панциризацию, опять поползали… Не жизнь, а бесполезное существование. Вон: всякие там цапли и гуси разные летают в далекие края, всякие там селедки и кильки несчастные ныряют в морские глубины, люди, обезьяны эти вчерашние, и те, на машинах и поездах катаются туда-сюда… Мы же этих лысых макак бесхвостых в 40000 раз старше. Не стыдно? Позор нам всем! Кирпичи мы на ножках. Вот мы кто. Булыжники ходячие. Камни дырявые. Тфу! Нет, больше так жить нельзя. Надо вести этот… как его… активный образ жизни.

– Как это? – спросила Неторопиша.

– А так. Надо срочно идти в Черепаший Поход! Сокращенно – ЧП!

– Куда?! – спросили хором Медлява и Неторопиша.

– Ясно куда – в далекие края, – ответила Потихонюшка. – Сокращенно ДэКа. Куда же еще ходят в походы?!..

– А где они, эти ДэКа?.. – вздохнула Медлява.

– Да везде, – сказала Потихонюшка.

– Но мы же не можем пойти «везде»… – засомневалась, тревожно оглядываясь во все стороны, Неторопиша.

– А мы во все и не пойдем, – успокоила ее Потихонюшка. – Мы знаете как пойдем?..

– Как?! – воскликнули хором растревоженные черепашки.

– Мы пойдем… Мы пойдем – навстречу солнцу. Вот как мы пойдем. Здорово я придумала?

– Ах, как заманчиво! – ахнула Неторопиша.

– Ой, как романтично! – воскликнула Медлява.

– Мы назовем наш поход: Великий Черепаший Поход Навстречу Солнцу, – объявила Потихонюшка. – Сокращенно: ВЕЧЕПОНС. И нас запишут в Великую Летопись Черепах. Сокращенно – ВЕЛИЧ!

Она ужасно любила всякие сокращения, типа МТС, НТВ, СМС, Газпром и т. п. Даже, когда какая-нибудь черепашка чихала, она говорила не «будь здорова!», а «Бэ Зэ!» Или «Бэ Зэ Дэ Че» («будь здорова, дорогая черепаха»).

– Ура! – закричали хором черепахи. – Да здравствует ВЕЧЕПОНС! Даешь ВЕЛИЧ!

Сказано – сделано. Перед «ВЕЧЕПОНСОМ» черепахи сделали маленькую двухдневную панциризацию, чтобы набраться сил.

И вот рано утром (это был понедельник), Потихонюшка, Медлява и Неторопиша двинулись в путь.

Шли они долго и, конечно, мягко говоря, не очень быстро. Ну, где-то десять метров в час. То и дело черепашки останавливались, чтобы пощипать травки, отдохнуть, поболтать о том о сём. И даже поспорить. Например, о том кто будет записан первым в Великой Летописи Черепах.

– Это я придумала поход! – пыхтела Потихонюшка. – Значит, я первая!

– Зато я старше! – фыркала Неторопиша. – Первая – я!

– Зато у меня на панцире больше квадратиков! – бурчала Медлява. – Поэтому меня – вперед!

В общем, решили они, что, когда вернутся из похода, сыграют в «камень – ножницы – бумага». Кто выиграет, тот и будет первым.

Шли они целый день. А когда солнце стало садиться, черепашки решили устроиться на ночлег. И каково же было их удивление, когда вдруг они увидели, что находятся на своей родной полянке с сочной травкой.

– Не может быть! – сказала Медлява. – Это мираж!

– Наверное, мы неправильно шли, – предположила Неторопиша.

– Я все поняла, – объявила Потихонюшка. – Мы шли навстречу солнцу. А надо идти от солнца. Вот в чем дело! Теперь мы назовем наш поход: Великий Черепаший Поход От Солнца. Сокращенно – ВЕЧЕПОТС.

Сказано – сделано. Хорошенько выспавшись, черепашки рано утром (это был вторник) пошли в свой Второй Великий Поход (сокращенно – ВВП). Шли они опять целый день. И опять – не очень быстро. И опять останавливались, кушали травку, отдыхали. Опять немножко спорили (как лучше назвать этот поход – ВЕЧЕПОТС или ВВП?). Но так и не решили. Потому что в самый разгар спора, вечером, опять очутились на своей полянке. Что за дела? Непонятно.

На следующий день, в среду, они пошли в Великий Черепаший Поход Правого Солнца (то есть – когда солнце справа). ВЕЧЕПОПС закончился всё той же полянкой. Чудеса!

В четверг черепашки пошли так, чтобы солнце было слева. Они уже даже не стали придумывать сокращенного названия для этого похода, настолько они были удивлены и озадачены. Вечером, придя на свою полянку, черепашки сели и крепко призадумались.

– Наверное, – вздохнула Потихонюшка. – Нам, черепахам, суждено еще 2000 миллионов лет сидеть на своих полянках.

– А хорошая у нас всё-таки жизнь! – вдруг сказала Медлява. – Ползаем себе по полянке, кушаем… Хорошо!

– Правильно! – поддержала Медляву Неторопиша. – Ну их, эти походы. Рожденному ползать летать ни к чему.

– Мой панцирь – мой крепость, – согласилась Потихонюшка.

– Чем меньше торопишься – тем дольше живешь, – подтвердила Медлява.

– Давайте-ка мы, подружки, панциризнемся недельки на две, – предложила Неторопиша, – А то что-то надоело путешествовать. То солнце в нос светит, то в хвостик… То правым лапам жарко, то левым… Сколько можно?

– Верно! – поддержали ее подружки. – Панциризнемся.

– Гуд бай! – сказала Неторопиша.

– Ауфидерзейн! – сказала Потихонюшка.

– До новых встреч! – сказала Медлява.

И черепашки устроили себе панциризацию. И с тех пор они больше со своей полянки никуда не уходили. Потому что ходи-не ходи – всё равно вернешься обратно.

Вы, кстати, не поняли, почему черепашки всё время возвращались на свою полянку? Я – лично – не понял. У меня в школе тройка с минусом была по географии. Ладно. Устал я писать сказку. Пойду устрою себе панциризацию на пару часиков. Чао, рептилии! Бэ Зэ!