Текст книги "Наследник (СИ)"
Автор книги: Viktoria Nikogosova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 63 страниц)
Фыркаю в ответ на его слова и стараюсь усмирить свои нервы. Ничего из ряда вон не предстоит! Нужно всего лишь пройти через шеренги Черных Фениксов, подняться на балкон, с чувством, толком и расстановкой произнести клятву – и всё! Но отчего-то ладони покрываются неприятным липким потом. Всё же это невероятно ответственный шаг, круче только клятва Главы.
Балкон выступает из Главного Корпуса, в котором базируется всё управление Штабом. Под балконом – целая площадь. Как правило, именно здесь оглашают какие-либо важные распоряжения, происходят венчания правящих чинов и приносятся ключевые для Штаба клятвы. Сегодня и мне предстоит это сделать. Клятву боевика на Инициации я давал вместе со всеми, без пафоса и балконов, в общей массе, да и зрителями были только родители новоявленных бойцов, если есть, и кураторы. А здесь публика куда более широкого формата. Не дай бог запнуться… На всю жизнь ведь запомнят.
И судя по гулу, доносящемуся с площади, там уже собрали всех, кого только можно и нельзя.
У самых дверей Каин похлопывает меня по плечу в тщетной попытке успокоить разбушевавшиеся нервы.
– Я пойду на балкон в обход. Должен буду тебя обогнать. Ты ведь знаешь, что делать.
– Да, – с напускной уверенностью в голосе говорю я. – Откроются двери, я должен пройти по площади, среди шеренг Черных Фениксов, а затем подняться на балкон и дать клятву.
– Именно, – щелкнув пальцами, он подмигивает и скрывается из виду.
Стараюсь угомонить свои нервы, пока не поздно. Я должен выглядеть спокойно и уверенно, но сердце предательски срывается на бег, колотится о грудную клетку как безумное. Спокойно, Рик. Спокойно. Пора заглушить в себе вчерашнего безалаберного мальчишку. Статус уже совсем не тот.
Двери с шумом распахиваются, и тонкая полоска света стремительно расширяется, позволяя лучам солнца полностью упасть на мой силуэт. Один сильный удар сердца, крупный вдох, до ломоты в легких, – и я победно расправляю плечи. Как подобает Наследнику.
– Смирно! – с балкона командует отец, и бойцы подразделения «Черный Феникс», снискавшие в боях немало наград, как один покорно вытягиваются по струнке, равняясь на флангового. – Для дачи клятвы Наследника вызывается Ричард Райан О’Хара, кровный Наследник Династии О’Хара!
========== 1. Под крылом Феникса (часть два) ==========
Выдох. Шаг на свет. Слепну от ярких лучей, но иду, гордо подняв голову.
Я, Ричард Райан О’Хара, клянусь…
Асфальт изрезан множеством теней, между шеренгами бойцов, стоящими лицом к лицу, остался совсем узкий проход.
…неукоснительно руководствоваться Кодексом Штаба…
Даже дети, которых привели посмотреть на Наследника и единственную за последние десятки лет подобную церемонию, притихли, глядя на меня.
…защищать интересы шпионов…
Иду, стараясь держаться максимально уверенно, хоть от давящей паники и хочется поежиться. Боюсь запнуться, боюсь упасть, неровно шагнуть. Нельзя. Я должен быть эталоном сейчас, золотым стандартом, на которого остальные будут смотреть, как на уверенное будущее.
…чтить ценности и традиции Штаба…
На лице непроницаемая уверенность, а в душе – настоящая буря. Чем ближе балкон, тем лихорадочнее я повторяю текст клятвы. Обрывки фраз крутятся в голове в хаотичном порядке. И я боюсь их спутать, когда коснусь ладонью Кодекса, когда понадобится уверенно и четко произнести всё, от самого начала и до конца.
…ценить жизни его бойцов, принимать максимально рациональные решения…
Когда я скрываюсь под тенью балкона, ощущаю, как сердце начинает трепетать еще сильнее. Оборачиваться назад нельзя, и я ставлю ногу на первую ступеньку. Тело будто ватное и отказывается слушаться, но я усилием воли и щепоткой грязных ругательств заставляю себя идти вперед.
…достойно править и стать мечом и щитом Штаба…
Большая ответственность. Слишком большая. Готов ли я к ней? Не подведу ли отца и людей? А ведь выбора нет, у отца не то что нет более достойных Наследников – у него их, кроме меня, нет вообще. А потому вся эта махина в любом случае упадет именно на мои плечи. Без права выбора и возможности отказа.
Последняя ступенька, и все слова вылетают из головы разом. Всё пространство схлопывается до одной-единственной точки: отца, держащего в руках пожелтевший от времени Кодекс Штаба. Собственное дыхание кажется громким, а пульс и вовсе оглушительным. Я подхожу ближе и в нерешительности смотрю на отца. Он демонстративно делает глубокий вдох, с едва заметной улыбкой в глазах. Внешне лицо непроницаемо, но я знаю этот взгляд. Машинально повторяю за ним.
Трэйси! Блондинку звали Трэйси! Чертовски вовремя, конечно! Видимо, от нервного напряжения мозг начал работать активнее. Только мерзость кроется в том, что я вспомнил абсолютно ненужное мне имя – и напрочь забыл, с каких слов начинается клятва Наследника. Твою мать! Паника неприятной мелкой дрожью пронзает тело.
Соберись, Рик. Это твой долг, и пора собрать волю в кулак. Едва заметно киваю себе и кладу руку на Кодекс. Отец смотрит глаза в глаза, и весь Штаб замер в гробовом молчании, ожидая слов от меня. Я – Феникс. И должен наконец выбраться из гнезда.
– Я, Ричард Райан О’Хара, клянусь, – от растерянности нет и следа, а уверенный громкий голос нарушает царящее вокруг безмолвие, – неукоснительно руководствоваться Кодексом, чтить ценности и традиции Штаба, ценить жизни его бойцов и принимать максимально рациональные решения. Достойно править в качестве законного Наследника Династии, быть милосердным к достойным и карающей дланью для провинившихся, защищать интересы шпионов Соединенных Штатов Америки, стать щитом и мечом Штаба, стоящим на страже Родины. Клянусь честью и именем Династии О’Хара.
Без малейших огрехов отчеканив слова клятвы, я опускаюсь на одно колено перед отцом. Правую руку прикладываю к груди, склонив голову в поклоне, а левую отвожу за спину.
Отец отдает Джейсону кодекс и принимает из его рук комплект именных катан. Солнечные блики искрят на полированных лезвиях, скользят по линиям тонкой гравировки, а у меня от этого зрелища перехватывает дыхание. Я должен был получить именные катаны и «глоки» еще при выпуске, но вручение оружия было решено отложить. Ведь в идеале Наследник всегда приносит клятву Штабу в тот же день, как проходит Инициацию, у меня же эти мероприятия оказались разделены годами учебы.
– Да хранит тебя Феникс, Наследник, – с нескрываемой улыбкой на лице говорит отец, жестом призывая подняться с колен.
Я встаю, и Глава вручает мне в руки катаны. Мои катаны. Облегченные и укороченные относительно своих прародительниц, но при этом не уступающие им в остроте. Мое первое боевое оружие. С благоговейным трепетом я убираю их в ножны за спиной. Следом Райан вручает мне два «глока». На корпусе каждого тонкой линией высечено «Richard Ryan O’Hara», как и на лезвиях катан. Улыбаюсь, убирая пистолеты в кобуры. Тяжесть оружия приятно ощущается на ногах и вдоль позвоночника. Личное оружие – честь, которую я теперь имею право носить при себе.
За спиной отца стоит Каин с гербом нашего рода, лежащим на его выставленных вперед руках. Он подходит ближе, и я без промедлений прикладываю стяг к губам. Вроде бы всё… Выжидающе смотрю на отца, и он одним кивком зовет меня за собой. Подходим к краю балкона, и Глава величественно опирается на парапет обеими руками, едва уловимым кивком призывая подойти ближе. Встаю рядом, и Черные Фениксы, совсем как я пару минут назад, опускаются на одно колено.
– Они выказывают свое уважение Наследнику, – спокойно поясняет отец, а затем переключает внимание на толпу, воодушевленно наблюдающую за нами. – Теперь это и твои люди тоже.
Обвожу их взглядом. Дети хлопают, а взрослые безотрывно следят за любым нашим движением. Теперь на мне лежит огромная ответственность за каждого из них. Чуть меньшая, чем на Главе и Заместителе, но всё же. К нам подходит Джейсон.
– Прошу прощения, сэр, – обращается он к отцу. – Столовая отрапортовала. У них всё готово для начала праздника.
Шокированно смотрю на Найта. Еще и праздник? Обалдеть. Впрочем, последним Наследником, дававшим клятву Штабу, был отец, и делал он это добрую четверть века назад. Неудивительно, что верхушка Штаба решила разгуляться и устроить из этого целое событие.
– Благодарю вас, – обращаясь к людям, громко говорит отец. – В столовой накрыты праздничные столы. Сегодня – официальный выходной в честь Наследника. Отдыхайте!
Толпа недолго ревет. А затем, успокоившись, потихонечку расходится по своим делам. Дополнительный выходной – это здорово, они неаверняка оценят. Отец отходит от парапета, и я следую за ним. Ким утирает слезы носовым платком. Ну что такое, опять?
– Я так тобой горжусь! – выдает она и крепко обнимает меня.
Люди внизу уже почти разошлись, а потому можно позволить себе немного вольностей. Крепко обнимаю мачеху. Она всегда такая сентиментальная и искренняя. Никакими уговорами, что нельзя себя так вести при посторонних, этого не заглушить. Постепенно она сама успокаивается и с улыбкой отстраняется от меня.
– Что дальше? – спрашиваю я, глядя на Главу. Уже даже Найт нас покинул, оказывается. Я и не заметил. – На сегодня все планы выполнены?
– Да, – торжественно подытоживает он, чуть хлопая меня по плечу. – А теперь домой, нам смотри, сколько всего отметить нужно. И твой диплом, – загибает пальцы. – И то, что он красный, и твое возвращение домой, и дачу клятвы… У, сколько поводов. А там, глядишь, еще что-нибудь вспомним.
Коротко смеюсь. Да, видимо застолье будет знатным. Ким только кивает, беря отца под руку.
– Тогда я иду переодеваться и потом приду к вам?
– О, нет-нет, – торопливо одергивает отец. – К себе ты не пойдешь, мы идем сразу к нам. Предварительно, правда, кое-куда зайдем. Каин, пожалуйста, проконтролируй то, что я просил, и по пути захвати Рику брюки и рубашку, ладно?
Нахмурив брови, пристально смотрю на отца. В смысле – к себе я не пойду? Не буду же я в форме за столом сидеть? Она, конечно, удобная, но сделана явно не для застолий. Напарник подмигивает отцу и шустро скрывается из виду. С подозрением щурюсь.
– Сдается мне, вы что-то скрываете.
– Естественно, – отмахивается отец. – Или ты хотел все сюрпризы разом? Пошли, всему свое время.
Они с Ким устремляются вперед, а я ухмыляюсь и шагаю за ними. Даже интересно теперь, что они задумали такого, что оккупировали мои покои? И Каин явно ведь в курсе. Мы идем по нескончаемым коридорам, натыкаясь на людей то тут, то там. Все, как один, отдают поклоны и поздравляют нас с отцом и Ким. А Райан, в свою очередь, светится круче свеженачищенной монетки в коллекции нумизмата. С другой стороны, это можно понять. Он наверняка горд за меня. Я ведь нигде не напортачил, что удивительно при том, насколько сильно я нервничал.
Всеобщий выходной уже погрузил Штаб в тотальное безделье. Работают только караулы, выставленные на дозорные позиции. Нельзя оставлять периметр без присмотра, какой бы ни был повод.
Мы выходим на подземную парковку Штаба. Кажется, я уже догадываюсь, каким будет первый подарок. Машина? Или же я не угадал – и Глава собрался куда-то выехать и показать подарок там? Едва ли. Он говорил, что отмечать мы будем в его покоях.
Перед нами любезно открывают отцовский бокс. Место рядом с его «мондео» всегда пустовало. Ким хоть и получила права в свое время, но практически не ездит за рулем. За пределами Штаба без отца она не бывает, а с ним ей автомобиль не нужен: он все равно всегда уперто садится в кресло водителя сам, не предоставляя никому возможности его занять. У Каина собственный бокс, и его «мустанг» стоит там.
Рядом с «фордом» Главы стоит новенькая «ламборгини сиан», перевязанная широченной красной лентой, завязанной в бант на крыше. От увиденного я буквально теряю дар речи, восхищенно обводя машину взглядом. Это… это же… Боги. Сигнализация коротко пищит, и у красотки загораются фары. От эйфории я, кажется, вот-вот лопну.
– «Ламборгини», – подытоживает отец. – Только води аккуратно, не гоняй, я тебя прошу. Она твоя. Это наш с Ким и Каином подарок за твою блестящую учебу.
Он протягивает мне ключи от авто и цепко наблюдает за реакцией. Будто в трансе забираю ключ и тупо смотрю на машину. Я мечтал о ней… Да черт с ним, не о ней, о любой ламбе, но о «сиане» даже думать не смел! Эта модель ведь совсем новая.
– Охренеть… – выдавливаю я, всё так же не в силах выйти из ступора. Видел бы ее Брендон. Оправившись от шока, я обнимаю сперва Ким, а затем и отца. – Спасибо! Обалдеть!
Пулей подлетаю к водительской двери и, бережно отодвинув с нее ленточку, открываю машину. Благородный черный металлик, как зеркало, отражает все отсветы от ламп. Дверь плавно отъезжает наверх, открывая взору роскошный салон.
Напрочь забываю о катанах и усаживаюсь в водительское сидение. Натуральная кожа. Настолько мягкая, что любой детали хочется касаться пальцами. Увлеченно разглядываю каждую кнопку.
– Заводи! – подначивает отец, и я жму кнопку автозапуска.
Благородный рык пронзает тишину бокса, и я прихожу в очередной восторг. Боже мой, можно я буду в ней жить, черт подери? Она прекрасна, как всё самое лучшее на свете вместе взятое и помноженное на саму «ламборгини». Рокот мотора и мягкая подсветка салона так и провоцируют на езду. Я бы с удовольствием ее обкатал, но произойдет это явно не сегодня. Слишком много других планов.
– Ну, ласточка, ну мы с тобой побегаем, – с широкой улыбкой оглаживаю ладонью руль. О, да… Она ведь как втопит – ни одни копы не догонят! Это просто обалденный подарок, и, держу пари, со стороны я выгляжу сейчас как ребенок, получивший долгожданную игрушку. Но, черт подери… Машина роскошна…
Вздыхаю и глушу мотор. В следующий раз, когда я тебя заведу, обещаю: мы хорошенько побегаем. Вылезаю из авто и закрываю дверь, а затем ставлю машину на сигнализацию.
– Спасибо! – вновь благодарю отца и Ким.
– Единственное, что не успели, – сделать бронировку кузова и стекол. – Внимательно слушаю Райана, кивая головой. Понял, о чем он. – Прежде чем выезжать из Штаба, обязательно исправь это. А сейчас пойдем, Ким наготовила на целый полк.
Киваю, улыбаясь до ушей, и перед самым закрытием бокса вновь недолго любуюсь своей машиной. Обалдеть. Моя… Прячу брелок сигнализации в нагрудный карман.
По пути до отцовских покоев у меня рот не закрывается от восторгов. Ну как тут замолчать, когда машина действительно зверь?! И больше всего меня удивляет, что Райан решился на эту покупку. Я склонен к лихачеству, за что нередко получал от него выволочки. Даже когда нас только начали учить, я ездил намного увереннее и резвее подавляющего большинства боевиков. А уж в Англии на «мустанге» и вовсе практиковался по максимуму, вжимая педаль буквально в пол. Благо отец об этом не знает. Иначе черта с два мне, а не «ламборгини».
Возле родной сердцу двери нас уже поджидает Каин с моими вещами в руках.
– Ну, как тебе подарок? – нетерпеливо спрашивает брат, и я расплываюсь в такой широченной улыбке, что он понимает всё без слов. – Ясно, можешь не продолжать.
Ким открывает покои, и мы входим внутрь. Здесь даже запах безумно родной и будоражащий сознание. Такой, какого нигде не встретить. Втягиваю его полной грудью и улыбаюсь, закрыв глаза. Хорошо… Дома всегда хорошо, ведь с ним тебя связывают самые теплые воспоминания.
Забираю у брата вещи и ухожу в детскую. С тех самых пор, как мы с ним разъехались по своим покоям, родители оставили всё нетронутым. Кажется, что можно закрыть глаза – и вновь оказаться беззаботным подростком, занятым тренировками и разномастными шалостями. Над двухъярусной кроватью красуется почерканная мной политическая карта мира, а над рабочим столом – исписанный донельзя план Штаба с четко проработанными шагами по захвату Куратора группы. Любили мы доставать его чрезмерным вниманием. Порой он и сам выдавал нам задания на слежку – и тут уже приходилось разрабатывать настоящий план-перехват.
Коротко смеюсь. Как же много всего в этой комнате. В этих покоях и вообще в Штабе. Каждый закоулок – родной, и, несмотря на детство, уничтоженное изнурительными тренировками, я люблю каждый поворот и коридор.
– Рик, ты идешь? Уже всё накрыто.
– Да, Ким, я сейчас!
Задумался, оттого совсем потерял счет времени. Наскоро застегиваю на себе рубашку и натягиваю брюки. Форму бережно раскладываю по нижнему ярусу кровати. Нечего валяться как попало. Это все-таки форма, а не тряпка. Выхожу из детской. Вся семья уже ждет меня в обеденной за большим столом. Меня посещает легкое дежавю. Точно так же сегодня днем я усаживался за стол с англичанами. Но если там всё было максимально холодно и отстраненно, то здесь все приличия можно отбросить в сторону. Мы семья, и, как любит говаривать Ким: «Посторонних не должно волновать то, что происходит за закрытыми дверями наших покоев».
Ким старательно раскладывает разномастные угощения по тарелкам, а отец протирает бутылочку запотевшей водки полотенцем. Да, виски, коньяки и прочая дрянь – для слабаков. Отец учился в МГУ и именно оттуда привез свою искреннюю любовь к редкому баловству этим напитком. Надо сказать, что пойло это адское. Никакого коньяка не хватит, чтобы произвести такой же убийственный эффект.
Он разливает беленькую по рюмкам, предусмотрительно наливает Ким лишь половину. Отец всегда пристально следит, сколько она пьет, и не допускает переборов. Так и выглядит любовь, верно ведь? Они вместе уже давным-давно, сколько себя помню, и попросту не могут иначе. Желание заботиться и любовь настолько укоренились в сознании, что любое их проявление уже происходит автоматически, как сама собой разумеющаяся вещь.
Ким хоть и приходится нам с Каином мачехой, но человека ближе нее, помимо отца, мне представить крайне трудно. Она всегда заботится о нас, как о родных. Словно мы ее кровные дети. Нежная и ласковая, всегда умудряется вовремя нас поддерживать, где-то амортизировать суровость отца, а где-то проявить твердость характера и подыграть Главе. Трудно представить их с отцом в отрыве друг от друга, да и от нас тоже.
– Что ж, – поднимает рюмку Райан. – Каин отстрелялся чуть раньше, а потому его диплом мы обмыли еще две недели назад. Но тем не менее. Хочу поздравить с окончанием университета вас обоих. Это важный и неизбежный жизненный этап, который вы достойно преодолели. Теперь вас ждет работа на благо Штаба и Родины. Но навыки, которые вы приобрели в университетах, время от времени будут вам полезны. За ваши успехи мы с Ким вами гордимся!
Рюмки коротко цокают друг об друга. Каин морщится, прежде чем проглотить содержимое: не очень любит водку, предпочитая ей виски или коньяк, но за неимением выбора и беленькая заходит ему вполне неплохо. Поначалу я жалел, что мы с напарником не попали в один университет. Отец отправил Девингема в Гарвард, а меня и вовсе решил послать в другую страну. И только потом я понял, в чем подвох. Каин никогда не пылал особенным интересом к учебе, и Оксфорд стал бы для него настоящим адом. Он попросту выдохся бы еще к концу первого курса и не сумел бы удержать планку диплома с отличием. А Гарвард, с его более лояльной и привычной для нас системой преподавания, оказался для него вполне сносным.
Сперва и я сам чуть не сошел с ума от объемов обучения. Пару раз доходило до того, что мне хотелось попросту собрать вещички и отчислиться. Нескончаемые пары в душных кабинетах давили беспощадным катком, а я, привыкший к постоянному движению и физической активности, тихонько умирал от скуки на последних партах. За первый месяц в университете я не держал в руках ничего тяжелее ручки и тетрадок, а потом мы скооперировались с Брендоном и начали ходить в тренажерный зал. Тогда жить стало чуточку легче.
Обратная сторона медали была в другом. Мне приходилось изо всех сил строить из себя обычного студента, не обладающего особыми физическими данными. Светить лицом на разнообразных состязаниях университетов не было ни нужды, ни желания, оттого приходилось шифроваться. Даже Рокфор удивлялся, но я уперто списывал всё на загруженность и нежелание разменивать важные пары на тренировки. В конце концов, отец отрядил меня в Оксфорд для того, чтобы из меня сделали толкового политика, а не пользовались выработанной годами тренировок силой и скоростью на бестолковых соревнованиях.
За разговорами мы теряем счет времени, и оно уже близится к почтенной отметке. Водка практически распита до дна, а вкусности почти съедены. Сознание приятно разморено, и я, откинувшись на спинку кухонного стула, неторопливо рассказываю забавные случаи из студенческой жизни. Старательно опуская подробности своих походов по девкам. Они и без меня прекрасно догадываются об этом, но озвучивать подобные тонкости незачем.
– Так, – легонько хлопнув ладонями по столу, отец косится на бутылку. – На ход ноги – и по домам. Завтра чтобы оба без опозданий в девять часов были у зала совета.
Каин кивает, зажёвывая поступившую информацию листом салата, а я внимательно смотрю на отца. Вот так сразу совет? В первый же день?
– С места в карьер?
– А почему бы и нет? Чего нежничать, клятву дал? Дал. Это теперь твоя работа, и чем быстрее начнешь, тем быстрее втянешься в процесс.
– Согласен.
Остатки водки разливаются на троих. Ким уже давно самоустранилась из этого процесса.
– За приятные жизненные сюрпризы, – толкает тост Каин и хитро косится на меня.
Опрокидываю рюмку, запиваю соком. Морщусь от неприятного привкуса, ощущая, как по гортани разливается обжигающая волна. Гадость эта их водка. Но до чего же занимательная.
– Поясни, – прошу я, подперев подбородок кулаком.
Они с отцом заговорщически переглядываются, и Глава задорно подмигивает мне.
– В покоях узнаешь. А теперь всё, кыш. До собрания надо отоспаться. Рик, форму завтра заберешь. А сейчас иди.
С подозрением сужаю глаза и смотрю на отца. Нездорово как-то они принялись меня спроваживать. Впрочем, он прав. Времени и так порядком, а завтра еще и первое в моей жизни собрание Штаба. Перед таким мероприятием хорошо бы выспаться. А то помню я рассказы Девингема: порой там бывает так «весело», что впору засыпать сидя. Но экспериментировать с терпением Райана нет никого желания.
Перед уходом вновь обнимаюсь с родителями. Дома хорошо… Но в своих покоях еще лучше.
Последовав совету отца, я не забираю вещи. Завтра, сегодня хочется только доползти до кровати и лечь спать. Силы покидают организм с невероятной скоростью. Неудивительно, впрочем. В один день перенести перелет, дать клятву и еще и пережить семейное застолье с тонной вкусностей от Ким и крепким алкоголем.
Градус всё больше и больше давит на уставшее сознание, приятно размаривая организм. Джевелс в Штабе нет, развлечений никаких и не предвидится, кроме сна, а жаль, она умеет развеять мужскую тоску. Успокойся, О’Хара, тебе бы завалиться спать сейчас без задних ног. Не до баб, однозначно. Киваю самому себе и подхожу к двери покоев. Так, главное, нормально выполнить жестовую комбинацию, а то еще не хватало, чтобы дверь попросту заблокировалась, восприняв мои попытки как неумелый взлом.
Мысли смешиваются между собой, рассеиваясь на полуслове. Замок поддается легко, и я наконец перешагиваю порог покоев. В небольшом коридорчике скидываю туфли с ног и босиком иду в спальню. Часть интерьера обновили к моему возвращению. Запах новой мебели навевает приятное чувство уюта. Уже в комнате к нему примешиваются нежные цветочные нотки. Будто в помещение внесли большой букет роз. Но откуда?..
Щелкаю выключателем и, как только свет озаряет комнату, впадаю в секундный ступор. Так вот откуда этот запах… Девушка. Отец рассказывал нам с Каином об этой традиции. Молодому, не связанному узами брака или же помолвки Наследнику могут свободно «подарить» на ночь одну из пленных. Пережиток прошлого, который до сих пор часто встречается во многих Штабах.
Худощавая, но вместе с тем изящная фигурка девушки совсем не похожа на атлетическое телосложение любой шпионки. Странно… Не информаторшу ведь отец решил под меня подложить? Да и они покрепче будут. Хрупкие руки заведены за кованую спинку кровати, вдобавок за нее же и зацеплены, иначе она бы явно не стояла в таком неудобном положении – на разведенных в стороны коленях. Плотная черная повязка на лице скрывает глаза. Интересно, какого они цвета?
Молчу, бродя по ее телу цепким взглядом. Хороша… Безумно хороша, не то что мой утренний кошмар по имени Трэйси. Роскошные локоны медными волнами покрывают всю ее узкую спину до самой талии, ниспадают на аккуратные плечи. На миг закрываю глаза. Обожаю такой типаж девушек, и тот, кто делал выбор, – очевидно попал в десяточку.
Чуть островатые колени девушки толстыми джутовыми веревками разведены в стороны. Удобства-то какие… Специально подгадывали положение, чтобы можно было справиться не развязывая? На плоском животе красуется красная шелковая лента с закрепленной на ней открыткой. Морщусь, на подсознательном уровне понимая, насколько это бездушно. Ее фактически предоставили для изнасилования, да так, словно она собственность Штаба.
Качаю головой и делаю тихий шаг вперед. Почти крадусь, старательно подавляя сбитое к чертям дыхание. Глупо отрицать, у нее отличное тело. Кружевное белье темно-зеленого цвета прекрасно сочетается с медными локонами, удачно подчеркивает светлую кожу.
Такую невозможно не хотеть, но, черт подери, я не насильник. А она едва ли отдастся добровольно.
Развязываю ленту на ее животе и читаю открытку.
«Поздравляю тебя с возвращением, сын. Это еще один твой подарок, надеюсь, она поможет скрасить твою первую ночь в Штабе. Отдыхай и помни: завтра утром она должна вернуться в камеру. Райан Реймонд О’Хара».
Поднимаю взгляд на девушку. Она молчит, поджав соблазнительно-алые губы. Красивые, в меру пухлые, и ровные-ровные, будто кто-то старательно и с любовью создавал их искусными руками. Крупная грудь нервно вздымается и опускается.
Пора заканчивать это издевательство.
Встаю на колени напротив нее. Ощутив шевеление рядом с собой, девчонка дергается в сторону, но ответом ее попытке избежать контакта служит лишь бряцание наручников о металл. Ее и без того рваное дыхание сбивается, и она, приоткрыв губы, шумно выдыхает. Аромат парфюма так близко ощущается еще ярче, жаль только, что даже этот прекрасный запах – не ее выбор.
– Пожалуйста, не надо, – доносится до ушей слабый шепот. За бессильной просьбой следует тихий всхлип.
За эти годы в Оксфорде я отвык от русского языка и услышать его сейчас никак не ожидал.
Девушка поджимает губы, подавляя очередное хныканье, а у меня, кажется, с треском рвется привычный шаблон. Шпионки – те еще гордячки, даже информаторши. И пусть эта традиция ужасна сама по себе и любому человеку невероятно сложно смириться с мыслью, что его используют для утех, как вещь, – рыдать себе не позволила бы ни одна.
Она отворачивает лицо и будто даже перестает дышать. Пытается услышать меня? Бесполезно, я ошарашен настолько, что вообще не шевелюсь. Каждое ее движение, каждый опасливый рывок в сторону выглядят настолько естественно, что только больше укрепляют ощущение странности происходящего. Ей действительно страшно. Бери себя в руки, О’Хара, нужно успокоить девчонку и, пожалуй, развязать.
Мой шумный вдох заставляет ее дернуться. Откуда она такая взялась-то только? Бережно снимаю плотную черную повязку с ее лица. От яркого света она тут же жмурится и опускает голову. Кончики кудрей соскальзывают вниз, открывая взгляду плавную линию плеч. Уймись, О’Хара, с ней тебе не светит. А жаль, что она против, черт подери…
Когда она более-менее приводит зрение в порядок, я мягко обращаю ее к себе за подбородок.
– Оу… – выдыхаю, снова не сдержавшись.
Обалдеть… Где они ее такую нашли? Большие заплаканные глаза отливают темно-изумрудным цветом. Они бездонны, черт подери. Пальцы так и замирают на ее тонком подбородке. Мы встречаемся взглядами, и я вижу, как в уголках ее глаз собираются слезы, а зрачки расширяются еще больше, практически скрывая радужку из виду. Из груди девушки вновь вырывается всхлип. Твою мать, О’Хара, ты пугаешь ее!
Она только намеревается что-то сказать, как я резко перевожу взгляд на ее подведенные алой помадой губы. Да уж… Еще никогда в жизни мне ничего не хотелось до такой степени, при условии того, что я попросту не могу это взять. Девчонка осекается на полуслове. Возьми себя в руки, Рик, она так поседеет раньше срока.
– Спокойно, – обращаюсь к ней по-русски, она, очевидно, именно из России. Вживую мне пока не доводилось сталкиваться со шпионками оттуда, и увиденное выглядит невероятно странно. Не похожа она на шпионку. На боевика так точно. – Я тебя не обижу, идет? А ты взамен пообещаешь не драться и не пытаться сбежать, хорошо?
Не хотелось бы устраивать с ней рукопашные бои на ночь глядя. Уж если и развлекаться, то явно не так. Вот только мое предложение ее ни капли не успокаивает, она всё так же дрожит, с диким страхом глядя на меня, и максимально тихо плачет. Стереотип однозначно разбит вдребезги. Такие вы, шпионки страны матрешек и вечных зим? Если это правда, то наши наглые и бесстрашные девицы вам сто очков форы дадут.
Бросаю взгляд на тумбочку и нахожу два ключа. Ага, значит, первые догадки были верны, и наручники там не одни. Тянусь к веревкам, что разводят ее стройные ноги в стороны. Вновь звяканье металла о металл доносится до ушей: опять пытается избежать моей близости. Делаю глубокий вдох.
– Не дергайся, я всего-то пытаюсь тебя развязать, – почти ворчу, строго глядя в ее огромные от страха глаза. Красивая… На такую даже просто смотреть – одно удовольствие.
Развязываю веревки, и девушка моментально сводит колени вместе. Стараюсь двигаться медленно, чтобы не пугать лишний раз. Беру с тумбочки ключи и заглядываю за спину рыженькой. Две пары. Черт, туда еще и подлезть надо умудриться, наручники застегнули аж за изголовьем, чтоб не сумела сесть. Подбираю положение не сразу. С выдумкой располагали, мать их, чтоб точно не дернулась никуда. Освобождаю тонкие запястья из стального плена.
– Ну, всё, теперь можешь сменить положение.
Она пытается двинуться, но безуспешно.
– Руки затекли…
Не, ну ведьма же натуральная… Или сирена. Кстати, есть определенное сходство с диснеевской Ариэль. Миловидное личико приятно сочетается с нежным голосом, чуть дрожащим от страха. И всё же странно, что она так испугалась меня.
Встаю перед ней и, обняв руками за талию, приподнимаю над простынёй. Неудивительно, что в таком положении у нее затекло всё, что можно. Руки безвольно опускаются вдоль тела, чуть задев меня. Усаживаю ее в изголовье, чтобы она могла опереться на спинку кровати.
Она зашуганно смотрит на меня, а я на нее – вылупился как баран на новые ворота. В упор, не отводя взгляда. Одно хорошо, хотя бы хлюпать она перестала. И что дальше с ней делать? Постепенно рыженькая приходит в себя, вяло пытаясь шевелить затекшими руками.
