Текст книги "Наследник (СИ)"
Автор книги: Viktoria Nikogosova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 63 страниц)
Не радужный расклад, как ни крути. Если мы сумеем незаметно прокрасться к лагерю, то всё пройдёт гладко, следующую вылазку с захватом можно будет спланировать и действовать более чётко, а не спонтанно бросаться на чужой штаб.
Совершаю новый оборот вокруг своей оси, краем глаза подмечаю, что дежурит уже не Митчелл, а Фред. Надо же, как сильно я закопался в свои мысли, что даже не услышал, как эти танки шуршат по песку.
Шпион периодически клонится к песку, то засыпая, то отрезвляясь ото сна. Так дело не пойдёт. Они нужны мне бодрыми и с полной боевой готовностью. Вытаскиваю свой зад из тёплого спального мешка, и по коже пробегает холодок. Надо же, здесь бывает прохладно.
Из сидячего положения Фред резко подскакивает и собирается крикнуть, очевидно, спутав меня с русским шпионом. Да, спать он хочет очень сильно, раз не узнал собственного командира.
– Ложись спать, я подежурю.
– Всё нормально, я продолжу нести вахту.
– Это не просьба, это приказ. Вы нужны отряду отдохнувшими.
– Да, сэр.
Как сделать человеку приятно? Отправить его поспать. От мысли о том, что он уютно примостится в спальнике, бодрость нахлынула на Фреда с такой силой, которая заставила его незамедлительно двинутся к пункту назначения. Отлично. Я всё равно не сплю, а вот весь мой маленький лагерь храпит во всю силу, чего стоит один Митчелл. Так и русским недолго услышать нас. Буду звать его тихоней, если он ещё хоть раз хихикнет надо мной.
Внимательно наблюдаю за всей местностью вокруг себя. Интересное дело, кто-то тут лагерь стережёт, а кто-то там кулинарные изыски Шона уплетает, во всю соблазняя очаровательного Сержанта. Как там они? Получилось ли у Каина добиться её расположения, или она останется такой же неприступной? Сколько бы она не сопротивлялась, глаза Каина могут растопить любую льдину.
Ход мыслей замедляется и на разум опускается сонливость. Глаза начинают слипаться, а на пустыню проливается утренний свет. Как на зло, мне захотелось спать именно тогда, когда нужно будить весь лагерь и выдвигаться в путь. Только я собираюсь приступить к подъёму отряда, как замечаю, что Идальго ведёт себя крайне неспокойно.
Конь стоит на небольшой холме и судорожно втягивает теплеющий от солнечных лучей воздух, тревожно вслушиваясь в гробовую тишину пустыни. Я медленно, стараясь не издавать лишних звуков крадусь к нему. Идальго встаёт на дыбы и оглашает округу диким ржанием, которого я никогда не слышал прежде.
Отбросив осторожность в сторону я подбегаю к нему, боковым зрением замечаю, что все члены лагеря вскакивают на ноги. Забежав на холм к коню, не веря собственным глазам, я замечаю пятерых русских шпионов приближающихся к нам.
Вот она, та засада, которая не давала мне покоя. И как теперь быть? Их пятеро, они бодры и готовы к нападению, а мои люди только что оправились ото сна и не в состоянии вступить во встречный бой. Кони рассёдланы, сбежать мы не сможем. Я озираюсь по сторонам в поисках путей отступления, но обнаруживаю ещё один неприятный момент. Нас окружили. Выходов нет.
– Вооружайтесь! Мы окружены. Пробиваемся в направлении нашего лагеря, они без коней, мы сможем быстро сбежать! Маргарет, сразу после прорыва садитесь на лошадь и скачите к лагерю! Дарен, в каком направлении мы должны пробиваться?
– Туда, – рукой указывает шпион. – лагерь в той стороне.
– Отлично. Митчелл, Фред, защита лагеря на нас.
– Наследник, вы должны уйти вместе с Маргарет, мы задержим их насколько это возможно.
– Нет! Наша задача дать путь отступления в первую очередь Маргарет, а затем спастись и самим, старайтесь отбиваться.
– Есть, сэр.
Только я успел раздать указания всем, как к нам подлетает первая пятёрка врагов. Митчелл и Фред яростно бросаются в бой, я, обнажив катаны, готовлюсь к атаке.
Шпионы никогда не начинают встречный бой с огнестрельного оружия. Не знаю, откуда воспитан такой садизм, но бойцам приятнее убивать противника холодным оружием, нежели просто стрелять из засады.
Звон катан, лязганье и свист лезвий, разрезающих пустынный воздух. Один из захватчиков делает выпад в мою сторону. Это первый реальный бой на катанах в моей жизни.
Я заношу оружие над головой и блокирую удар противника. Далее следует серия чередующихся комбинаций ударов в мою сторону. Он даже не даёт мне сделать выпад, мне остаётся только оборона.
Машу катанами, успешно отклоняюсь ото всех ударов и ощущаю тяжесть во всём теле. Недосып даёт о себе знать. Нащупываю брешь в тактике противника. Он чередует одни и те же удары между собой. Я блокируюсь уже в автоматическом режиме, прокручивая в голове варианты возможных ударов. Мысли лихорадочно скачут в голове, схемы и комбинации одна за другой сменяют друг друга в памяти. Что же предпринять? В мыслях всплывают тренировки с отцом, когда он учил выбивать оружие из рук противника.
Он заносит катану над моей головой и пытается вновь ударить меня уже знакомым способом. Я уворачиваюсь и, зацепив его руку, завожу её на спину. Приложив небольшое усилие, выламываю руку, и от бессилия противник теряет один клинок. Не успеваю отпустить его руку, как слышу резкий и отрывистый выдох. Враг замертво валится на землю. Митчелл пронзил его грудь острием.
В знак благодарности киваю ему головой, мне не хотелось бы убивать самому. Пронзительный свист лезвия совсем рядом со мной заставляет толпы мурашек пробежать по моему телу. Я чувствую, как кровь стучит в висках, как адреналин громовыми раскатами проходится по жилам. Я должен бороться. Обязан защитить людей, которых обрёк на смерть. У меня нет выбора, его сделали за меня.
Оборачиваюсь и вижу, как Фред отражает удары противника. Катаны лязгают, извергая в воздух искры. Русский делает выпад, и мой союзник не успевает уклониться. Оружие входит ему под ребро. Я ошарашенно смотрю на покосившегося Фреда, и решаю бросится в бой. Митчелл опережает меня и, отчаянно рыча, всаживает окровавленный металл в тело убийцы.
Это ещё не конец, их куда больше, чем пятеро. Наскоро окидываю поле боя взглядом и непроизвольно задерживаюсь на окровавленной белой форме медика. Врачи на службе штаба всегда так же одеваются в форму, чтобы обезопасить себя, но цвет их формы во всех разведках – белый.
Кровавые пятна обагрили всю форму, струйки крови бегут по чуть желтоватому песку. Безжизненные, всё ещё распахнутые в наш мир карие глаза замерли на одной точке. Женщина. В этом бессмысленном бою сверхдержав мы забываем о жизни одного хрупкого человека. Медик, не военнообязанная, не обученная, к чему её смерть? Или в пылу войны люди всё же становятся животными? Врач. А ведь Ким так же может погибнуть в одной из битв. Очевидно, отец поставил её во главе медицинского корпуса ради её безопасности, чтобы держать её под боком и защищать самому.
Всё будто в замедленной съёмке. Дарена постигла та же участь. Он не пережил первой атаки. Нас осталось только двое: я и Митчелл. Даже лошади покинули нас. Кони из резерва Штаба сбежали ещё в самом начале, позднее сбежал и Идальго. Нам остаётся только одно – стоять до последнего.
– Наследник, я прикрою, бегите. Вы должны выбраться в лагерь!
– Нет, я не брошу тебя здесь.
– Таков приказ Райана, я должен защищать Наследника.
– Мне плевать на приказы. Я вас сюда завёл, моя вина в том, что люди погибли, мне и расплачиваться за это. Мы прорвёмся вместе, если нет, то вместе погибнем. Я не буду прятаться за чужие спины.
Митчелл в замешательстве. Он знает приказ отца, и привык следовать словам Династии, но его разрывает надвое. С одной стороны приказ Райана, с другой стороны мой, и ближе всего сейчас я.
– Тогда прорываемся.
Изо всех сил мы несёмся по песку в указанном Дареном направлении. Взбираемся на небольшую песочную насыпь и лоб в лоб сходимся ещё с одной группой русских. Их так же пятеро. Сзади нас поджимает ещё один отряд, но он в два раза крупнее. Вот мы и в тупике.
Зажатые между ними, мы держим катаны в боевой готовности. Ноги и руки отказываются шевелиться, по спине ручьями течёт пот, воздух обжигает лёгкие, и я до сих пор не могу отдышаться. Молча Митчелл встаёт спиной к моей спине, лицом к отряду в десять человек, оставляя меня один к пяти с другой группой русских.
Я помню эту тактику. Отец заставлял нас с Каином отрабатывать её в тренировочных боях, как двух напарников. Так риска получить удар в спину почти нет, её прикрывает сослуживец, а ты встречаешь только фронтальные и боковые удары.
Чувствую, как прижатый к моей спине Митчелл начинает орудовать катанами. Интересный момент, он бьётся, а на меня пока лишь замахиваются и изредка делают обманные выпады. Я не выдерживаю и пытаюсь нанести удар хотя бы по одному врагу. Моя атака не оправдывается, русский отклоняет мой удар, а я настырно продолжаю наступать.
Напарник настолько увлекся атаками, что вскоре я начинаю чувствовать, как боевик отходит от моей спины. Так мы долго не протянем. Митчелл ранен, его полоснули лезвием по груди, долго он не протянет.
Двое из моей доли противников начинают неравную битву, трое отходят в сторону. Странно, почему бы им просто не покончить с нами как можно быстрее? Митчелла снова задевают катаной, он протяжно скулит и заставляет отказывающее тело отбиваться от ударов. Одним точным ударом в шею он убивает одного из моих оппонентов и я остаюсь один на один с противником. Несмотря на раны и усталость шпион уложил уже четверых русских. Они видят в нём опасность. Вскоре всё их внимание переключается на него, за исключением одного лишь бойца – моего противника.
Он достаточно резво размахивает катанами, чередуя блоки и выпады, как я не стараюсь пробиться к нему, всё безуспешно. Выход только один. Пока все заняты Митчеллом, я должен расправиться с ним, и со спины подстраховать товарища.
Противник заносит надо мной катану. Перебрав все возможные варианты, я выбираю единственно верный. Бью так, что оружие вылетает из его рук. Отлично, малая часть сделана, по венам пробегает тёплая волна удовлетворения, я смог. Нельзя упускать из рук контроль над ситуацией. Не теряя времени даром и пользуясь замешательством противника я подсекаю его ногу своей, и валю его на землю. От падения русский выпускает из рук вторую катану и остаётся безоружным.
Поднимаю оружие над своей головой. Я должен убить его. Опускаю руку и понимаю, что не могу убить безоружного человека. Не могу убить человека в принципе. Мысли скачут из угла в угол, как шальные, не желая рассаживаться по полкам сознания. Я могу. Я должен. Чёрт подери, О’Хара, тебя готовили к этому пятнадцать лет!
В голове всплывают слова отца о том, что убивать нужно только тех, кто угрожает моей жизни, что убийства всех, кто подвернётся под руку не метод разведки. Слова смешиваются между собой. Я в растерянности смотрю на него, держа лезвие катаны у его горла. Что мне делать? Он не угрожает моей жизни на данный момент. Но если дать ему оружие в руки, то он не станет раздумывать над этим, как я. Я могу, я должен, меня растили для этого.
Уговариваю сам себя, и когда решаюсь – слышу протяжный крик Митчелла. Всё кончено. Я испортил всё своей беспроглядной и бесполезной жалостью. Если бы я успел, то Митчелл возможно выжил бы. Если бы я не потащил их в пустыню, если бы думал не только о себе.
Ошарашенно смотрю на тело шпиона, распростёртое у ног поредевшей группы русских. Я сгубил их своей вылазкой. Нужно было брать большой отряд и предусмотреть возможные подвохи. Жизни всех четверых на моём счету, я убил их своей халатностью и неспособностью управлять. А что дальше? Жизни отца, Ким, Оли, Каина. Нет. Я должен сопротивляться, до последнего. До точки. Теперь я убью. Любого. Каждого. Я должен выжить.
Отвожу острие катаны от шеи русского и отхожу от него, окидывая взглядом группу. Из пятнадцати осталось восемь человек. Мои шансы мизерны.
– Давайте. Бейте! Чего вы ждёте? – кричу я на русском языке. – Добейте меня!
Они нарезают круги вокруг меня, как акулы, вокруг жертвы кораблекрушения. Как я справлюсь с ними? Никак. Хотя бы покалечу. Встаю в боевую стойку и жду выпада хотя бы от одного из них. В конечном счёте не выдерживаю и сам кидаюсь на первого попавшегося под руку шпиона. Удар, ещё удар. Сила, которой так не хватало, кажется, берётся из ниоткуда. Ярость током расходится по телу, затуманивая и рассудок в том числе. Я виноват в произошедшем, я и отвечу.
Серия ударов, надо же, они даже не вступаются за сослуживца. Устроили себе гладиаторские бои значит. Злюсь ещё больше. Они не просто меня пришьют, ещё и поиздеваются. Рычу и вновь бью оппонента. Дикость, вот что сейчас во мне бушует. Она пришла на смену ярости и страху. Я как тигр, загнанный в ловушку, зверею ещё больше и не намереваюсь отступать. Будь что будет.
Представляю, как будет винить себя Каин, когда узнает об этом, как будет убиваться отец, в том числе и из-за того, что пошёл на поводу у Найта. Что будет с Олей и Ким? Они с ума сойдут.
Странное ощущение в затылке. Я будто глохну. Не слышу ни лязганья катан, ни разговоров той части боевиков, которая заняла позицию зрителей. В глазах всё мутнеет и я осаживаюсь на землю. Что происходит? Почему всё отключается? Валюсь лицом на песок и окончательно теряю всевозможную связь с реальностью. Что это? Смерть? Если да, то почему я не чувствую боли? Всё сознание окончательно отключается от реальности и всё, что меня окружает, накрывает беспроглядная и безмолвная тьма.
Комментарий к XXXVII Глава
Заранее извиняюсь за допущенные ошибки, бета сейчас дико занята, а потому, буду весьма благодарна за помощь по средствам публичной беты ^_^
========== XXXVII Глава (часть 2-ая от лица Ольги) ==========
Всю ночь я не сплю, с завидной периодичностью тревожно распахивая глаза. Необъяснимое ощущение паники вновь накрывает меня, вырывая из сонной пелены. Отчего со мной это происходит? Странно. Усаживаюсь в кровати, отбрасывая все провальные попытки вздремнуть.
Рик, что если с ним что-то случилось? Эта мысль, взявшаяся из ниоткуда, не даёт мне покоя. Соотечественники. Опытный Алексей и Пашка. Именно они могут стать главнейшей угрозой для него. Я бы сейчас очень многое отдала за то, чтобы поговорить с одноклассником. Лично, с глазу на глаз я смогла бы убедить его не трогать Рика. Интересно, искал он меня? И занимается ли этим до сих пор?
А хочу ли я, чтобы меня нашли? Безусловно, я соскучилась по родителям, по другу, но я знаю, что последует за этим. Если я найдусь, то меня увезут в Россию без разговоров. Я не хочу домой. Мне не нужен мир, в котором нет О’Хары, а как раз таки в моей привычной жизни ему нет места. Но готова ли я отказаться от свободы и спокойствия ради него? Даже не берусь гадать, пока меня никто не нашёл, и в глубине души надеюсь, что не найдёт. В противном случае даже не знаю, как разорваться в этом выборе.
Я не смогу внушить ему силу, но дам уют и любовь, каких не сможет предоставить ни одна женщина Штаба. Мир какой шпионки будет начинаться и заканчиваться им? Ни одной, все они всё равно будут думать о заданиях, опасностях, оружии и привычных тренировках. В конце концов, Ким далека от этого, однако ей удалось обаять Главу. Надеюсь, получится и у меня, только вот моя задачка с куда большим гонором и манией независимости.
Более чем уверена, что всё это напускное. Отчего-то он старательно отклоняет все попытки пробиться вглубь его души и узнать его таким, какой он есть на самом деле. Возможно, это связано с его матерью. Неужели он действительно недолюбливает всех женщин из-за неё? Да нет, тогда он точно не оставил бы меня у себя. Это, кстати сказать, была крайне странная выходка с его стороны. Сколько бы я ни силилась размышлять, никак не могу понять его истинных мотивов. Не зная, кто я, на что я способна и что вытворила, он просто оставил меня в своих покоях.
Что-то обезоруживающее было в нём с самого начала. Этот стальной взгляд, мягкий бас, вселяющий спокойствие и огромную уверенность. В тот день я клялась себе изувечить того, кому была подарена, а как только с глаз спала повязка – тут же отказалась от этой идеи. Эти мысли растворились сами собой, под натиском его обаяния. Ведь с самых первых его слов я начала без оглядки верить, каждому из них. Никогда до этого мне не хотелось просто слушать своего мужчину. Всегда строила амбициозные планы о том, как буду выбивать из мужа равноправие, а здесь сломалась, словно щепка, от первого же: «И даже не спорь!». Слишком убедителен его, не терпящий препирательств властный тон. И он работает, пробуждая во мне послушную девчонку. Глупо, но мне это нравится, просто следовать за ним и быть опорой, пусть и сомнительной.
За своими размышлениями я даже не заметила, как все обитатели покоев пришли в движение. После помощи Ким на кухне и завтрака, готовлюсь к работе. Сегодня у меня намечена вторая схватка с бумагами врача, вчера удалось разобрать большую часть, однако предстоит приложить ещё немало труда для того, чтобы привести всё в порядок.
Как и накануне, врач немногословна и с головой погружена во всевозможные отчеты. Отца в последнее время я тоже всё чаще заставала за бумажной волокитой, нежели занятым операциями. У нас это достаточно удручающий факт, а вот в Штабе – настоящий подарок, подальше от опасностей, сидя в безопасном тёплом месте.
Мне остаётся разобрать всего две папки. Молодец, Оля! Мысленно улыбаюсь сама себе, всегда любила делать что-нибудь полезное. В покоях Рика совсем обленилась, и весь привычный функционал выпал из моей жизни, оставив после себя только бытовые проблемы. Страшно представить, сколько бумаг в кабинете Райана, если в одном из корпусов необъятного Штаба покоится столько необходимой и свежей документации.
Мои размышления прерывает мужчина в белом халате, вбежавший в кабинет Ким. Тяжело дыша, он сбивчиво что-то объясняет блондинке на английском и та, шокировано округлив глаза, буквально бросается прочь со своего места. Выглянув из двери своего кабинета, она спокойным тоном отдаёт, вероятнее всего, распоряжения, потому как вошедший лишь кивает ей в ответ, покорно сцепив ладони рук перед собой. Выслав его из кабинета, она делает короткий звонок по телефону, а затем обращается ко мне:
– Оля, из Конго прибыл раненый шпион, состояние тяжёлое, мне нужно его прооперировать. Я попрошу кого-нибудь из медперсонала, и они отведут тебя к Райану в кабинет. Одну отправить не смогу, мало ли что. Глава предупреждён и ждёт тебя.
– Хорошо, поняла.
Боец из Конго? Выходит, там всё же дошло до кровопролития? Не хочу об этом думать, не дай Бог Рику вернуться раненым. И вновь опасения накрывают меня с головой, сжимая грудную клетку, словно тисками. Надеюсь, с ним всё хорошо. Не успеваю я оправиться от мыслей, как совсем молоденькая медсестра принимается что-то тараторить на незнакомом мне языке, потупив взгляд в пол. Почему весь персонал так реагирует на меня? Я наблюдаю это уже второй день. Кивнув головой, она приглашает меня пройти за ней, и я шагаю след в след. Занимательно. Неужели это от того, что Ким таскает меня за собой? Вряд ли.
Спустя короткий промежуток времени, мы оказываемся у кабинета Главы. Девушка нерешительно стучит, и, получив строгое дозволение войти, отворяет дверь. Райана еле видно из-за огромных стопок бумаг и широкого монитора. Безразлично подняв взгляд уставших глаз на вошедшую девушку, он принимается испытующе смотреть на неё. Та, в свою очередь, сцепив руки перед собой, делает подобие небольшого поклона Шпиону. Чтобы не выглядеть странно, я пытаюсь провернуть ту же процедуру, чем вызываю у владельца кабинета нескрываемую озорную улыбку. Что его так развеселило? Я лишь хочу не выделяться и не компрометировать его и себя незнанием местного этикета. У них, видимо, положена подобная процедура с представителями Династии. После короткого кивка Райана, девушка вновь повторяет то, что сделала при входе и покидает кабинет. Ничего себе, разведчик даже не сказал ей ни слова, она поняла его с полу-жеста.
– Должен признать, то что ты пыталась сделать, вышло крайне забавно, – с улыбкой начинает разговор отец Рика.
– Видимо, здесь так положено, просто не знала, как себя повести.
– Ты права, это знак уважения к Династии и любому вышестоящему по званию. Однако, тебе его проделывать не обязательно.
– Почему?
– Видишь ли, во-первых, ты вне званий и наших рангов, ты гражданская. – Хитро прищурившись, он обращает на меня взгляд горящих весельем глаз. – А во-вторых, ты живёшь в покоях моего сына. Весь Штаб на полном серьёзе принимает тебя практически за его девушку, так что, даже если ты и решишь придерживаться этикета, то провернуть это сможешь лишь со мной, как с Главой, и с Ким, как с матерью Наследника и моей женщиной.
Буквально ощущаю, как кровь приливает к щекам. Все вокруг считают меня его девушкой? Душа буквально пищит от счастья, и только остатки трезвого разума осаживают её. Все-то считают, а вот Рик нет. Хотя, чему я удивляюсь. Как тут не считать, что у него есть пара, когда он держит у себя в покоях особу противоположного пола, выезжает с ней куда-либо из Штаба, и вот так запросто целует на взлётной полосе перед заданием? Молчу, просто не зная, что сказать.
– Не это важно, нужно придумать, чем тебя занять, – обводя взглядом масштабы бедствия, раздумывает агент.
– Я могу помочь с бумагами, у Ким я практически всё разобрала.
– Ты знаешь, я был бы очень благодарен.
– Только расскажите мне, что и куда складывать.
– Хорошо, я принесу папки, а ты пока усаживайся в любое понравившееся кресло и, ради всего святого, веди себя свободнее. Ты же не на допросе!
– Извините. – Виновато склоняю голову и спохватываюсь. Он же просил.
Прикусываю губу и смотрю на Главу.
– Хорошо, начнём сначала. – Усердно роясь в шкафу с кучей всякой всячины, говорит хозяин бардака. – Почему ты так себя ведёшь, что именно тебя смущает в моём обществе?
– Ничего, просто я не знаю, как себя вести. У нас всё понятно. Я могу обратиться к человеку по имени и отчеству, а как обращаться к вам, не знаю.
– Только не Райан Реймондович, очень тебя прошу.
Смеёмся. Это действительно звучало бы очень забавно. Умением разряжать обстановку Рик явно пошёл в отца.
– Называй меня просто Райан. Без всяких титулов и должностей, не хочу этого официоза, мне его по горло хватает от подчинённых. Чёртовы шкафы! – восклицает Глава. – Роешься в них как навозный жук, а нужное находишь на самом дне.
Он ворчит, выкладывая стопку папок на стол. Подробный экскурс в его бумаги длится долго. Здесь непочатый край работы, и я с радостью хватаюсь за неё, это отвлечёт меня от тревожных мыслей и накручивания самой себя.
Отец сероглазого усердно просматривает бумаги, оставляет на многих из них свою размашистую подпись и ставит печать, затем передавая листки мне. На предоставленном столе я уже образовала собственный фен-шуй, рассортировав документы в нужном порядке и по видам. Время от времени владелец кабинета отрывается от дел и внимательно наблюдает за моими действиями. Боже, даже не представляю, как Рик будет со всем этим справляться. Более чем уверена, что он плюнет на всё это спустя пару дней.
– У тебя здорово выходит. Журналистов учат документообороту?
– И такое было, правда, теоретически. Работе с архивами тоже учили. Это неотъемлемая часть журналистики.
– Почему именно эта профессия? Мне кажется, что ты для неё слишком скромная.
– Да, увы. Помню, как преподаватель по журналистике говорила, что я выбрала для себя не тот путь, а я расстраивалась из-за того что не хватало настырности. Я считала, что это интересно, в центре событий рассказывать людям о том, что творится вокруг.
– Журналисты, – ухмыляется Райан. – Лишь марионетки в руках правительства, не более. Ты поняла бы это позже. Всё, что есть в прессе и на телевидении редко имеет что-то общее с реальностью. И, что удивительно, правду люди воспринимают как нечто абсурдное и невозможное.
– Теперь я вижу это собственными глазами.
– Смотри, как интересно твоя жизнь повернула. Собиралась наводить глянец на уродливое нутро мира, а затем взяла и попала в самый центр, откуда видно всю грязь.
– Очень интересный поворот, – с сарказмом отвечаю я. – Когда тебя просто берут и похищают из дома, привозят неизвестно куда и начинают выпытывать то, что ты и знать-то не можешь.
– И тем не менее, это судьба, – присаживаясь на краешке стола рядом со мной, отвечает шпион. – Посмотри, сколько случайностей с тобой произошло. Сначала тебя случайно спутали со шпионкой, что само по себе является непростительной ошибкой. При том не с простым агентом, а с тем, который перешёл дорожку лично мне, раскапывая информацию на моего сына. Затем, по чистой случайности, к тебе направилась сама Ким, потому что все врачи были заняты приёмом малышей – кандидатов для обучения. Так же чистой случайностью является и то, что ты подошла по всем выдвинутым параметрам и устроила врача. Мой выбор пал на тебя так же непредсказуемо. Ну, и, пожалуй, пиком всей этой необъяснимой цепочки стало твоё снайперское попадание в дверь зала заседаний Совета и то, что Рик тебя хорошенько запомнил и решил вступиться. Признаться честно, я был в шоке от собственного ребёнка. На первых парах даже решил, что годы обучения в Оксфорде изменили его, но нет. Каким был, таким и остался. Однако, этот его поступок я, как отец, до сих пор не могу себе объяснить. Ему не чуждо благородство, подчас граничащее с дуростью, однако это было что-то из ряда вон. А значит, что мой случайный выбор, который остановился на тебе, запустил что-то ещё более интересное.
– Да, я помню тот день. – По спине невольно пробегает холодок при воспоминании о том стрессе.
– Боже, сколько обиды в этом тоне. Тебе сложно понять наши традиции, а я объясню тебе, в чём дело. Видишь ли, для нас это норма. Подобные развлечения для молодых и холостых Наследников любых стран не являются зазорными. Такие вещи происходят регулярно. В наших рядах есть девушка, которая была в длительном плену в России до того, как Алексей женился. Пару ночей она провела в его покоях.
– И много таких было в покоях Рика?
– Ты была первой. И я уверен, что последней. И ведь, в глубине души, Ольга, ты благодарна мне за это, – хитро глядя мне в глаза, констатирует боевик.
Благодарна ли? Боюсь, что скорее да, чем нет. Если бы не тот своеобразный кастинг и не Райан, то я никогда не встретила бы Рика. Я действительно рада, как последняя идиотка, что теперь в моей жизни есть он, независимо от того, каким образом это произошло. Но к чему клонит Райан? Чего он добивается от меня?
– На что вы намекаете?
– Не увиливай, ты очень умная девочка и прекрасно догадываешься, к чему я веду. Мне лишь хочется знать, что ты чувствуешь к моему сыну.
Кажется, я задыхаюсь. Куда мне деться от его расспросов и пытливого взгляда любопытных глаз? Выбежать из кабинета вряд ли получится, весь Штаб принадлежит О’Харе-старшему, и прятаться мне негде.
– Он мой друг.
– Ой, прекрати, – тоном, полным сарказма, отвечает Глава. – Просто ответь мне, он тебе нравится или нет? Обещаю, в обоих случаях ты останешься довольна.
– Весьма странный вопрос.
– Обрисую тебе перспективы. Ричард отбыл на задание к русским. Я более чем уверен, что они успеют схлестнуться лично, и Алексею выпадет то ещё удовольствие познакомиться с нашим Мистером Язвительностью. Депортировать тебя на Родину мы не могли по одной простой причине: ты была знакома с Риком и могла рассказать о нём. Теперь этот запрет отпадает сам по себе. Если ты расцениваешь моего сына не более чем, как друга, то после его возвращения мы разбегаемся. Я обещаю тебе депортацию и дальнейшую спокойную жизнь. Просто договоримся, чтобы ты благоразумно не говорила лишнего Рокоссовскому. Если же ты что-то чувствуешь к Наследнику, то я буду только рад. Видишь ли, я не молодею, рано или поздно я уступлю своё место ему. К тому моменту я хочу, чтобы рядом с ним была надёжная любящая женщина. Как отец, имею все права женить его на ком попало, но мне всё же хочется, чтобы он жил в любви. И, как ни крути, но я всё же хочу понянчить внука. Если я буду ждать, пока младший разродится, то быстрее богу душу отдам, честно.
Щёки горят огнём, уверена, что покраснела, как помидор. Это натуральный любовный заговор против Рика! Шпион внимательно изучает мою реакцию, а я не знаю, за что хвататься. Вот он, тот выбор, которого я боялась. Схитрить не выйдет. Или О’Хара, или свобода и родители. Чего я хочу сама? Мысли пролетают одна за другой, и я неосознанно выпаливаю вопрос, который мучает меня больше всего:
– Если я останусь здесь, то мои родители никогда не узнают, что я жива, и со мной всё в порядке?
– Мне расценивать это как то, что ты согласна на второй вариант? – Боже, сколько в нём хитрости? Он профессионально цепляется за слова, совсем как младший.
– Я ещё не дала ответа.
– На первых порах они не узнают. Если ты согласишься, то мы дождёмся момента, когда Рик официально перед лицом Штаба признает тебя Невестой Династии. После этого и моего одобрения, а я, считай, уже одобрил, мы оповестим твоих родителей. Дальше всё будет так, как они решат. Они смогут приезжать в гости, если изъявят отдельное желание, то поселятся в Штабе. Толковые хирурги и менеджеры по поиску кадров лишними не бывают.
– Откуда вы знаете, кто они?
– Обижаешь. Я знаю всё о каждом, кто ходит в стенах моего Штаба. Так что, ты ответишь на мой вопрос? Он тебе нравится?
Мы сможем видеться. Они даже смогут переехать сюда, если захотят. Двух зайцев одним ударом? Пожалуй, это так. Но что, если ничего не выйдет? Возможно, не стоит пробовать. А с другой стороны, опустить руки и уехать из Штаба ни с чем я всегда успею. Я обещала себе бороться за сероглазого и во что бы то не стало добиться его любви, и это прекрасный шанс. Альянс с его родственниками – это невероятная возможность достигнуть цели. Тем более, что молодой боевик здорово прислушивается к словам родителя. От этого давления со стороны его отца на мои глаза буквально накатываются слёзы бессилия и смущения. Взяв разум в кулак, смиряю свою агонию и сдавленно выдаю Главе ответ:
– Я люблю его.
– Ты видела изнанку его жизни, Оля, – абсолютно серьёзным тоном говорит Райан. – Готова ли ты отказаться от спокойствия, от нормального образа жизни, от дома, ради него? Поселиться здесь, в Штабе? Это тяжёлая моральная ноша.
Я лишь молча утвердительно качаю головой. Меня душили, били, травили морально, доводили до самоубийства. Будет ли хуже? Уверена, что будет. Но я готова к этому. Ну, или мне так хотя бы кажется. Но нравлюсь ли я ему хоть немного? Этот вопрос не даёт мне покоя.
– Но я не знаю, нравлюсь ли я ему. – Опустив глаза, растерянно разглядываю собственные руки.
