Текст книги "Наследник (СИ)"

Автор книги: Viktoria Nikogosova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 63 страниц)

– Ольга ничего не стала забирать. Совсем.

Стекаю на пол, устремляя все внимание на пса. Даже его бросила… Плюнула даже на собаку, в которой не чаяла души.

– Тимка… – поглаживаю льнущего ко мне щенка. – Тебе, очевидно, за туфли отомстили?

– Где у тебя водка?

– Не нужно. Спасибо, Каин. Оставь меня, пожалуйста.

– Рик…

– Оставь меня, – куда более жёстко, чем в первый раз, говорю я, поднимая на брата взгляд. Неужели ты не видишь, что мне нужно побыть одному.

– Хорошо, – скрепя сердце, напарник даёт добро. – Только прошу, будь на связи и не делай глупостей.

– Хватит одной…

Кивнув, Девингем скрывается за дверью, тихонько прикрывая её за собой. Хаски уже успел облизать все, что ему попалось под нос. Вот кому все равно. Он любит всех и вся, и никогда не сумеет осознать всех человеческих перипетий. Запираю дверь на замок. Все на своих местах, ровно так же, как было утром. Вещи Ольги разбросаны по стульям. Да, вчера я не думал, куда отшвыриваю тряпки в порыве страсти.

Вновь разум захлёстывает поток ненужных воспоминаний, безжалостным катком расплющивая мозги по черепной коробке. Привалившись к стене спиной, крепче прижимаю к себе Тамерлана, будто он моя единственная спасительная соломинка в этой какофонии предательства и боли. Радостный от моего внимания, он тянется к лицу мордой, успевая лизнуть меня по кончику носа. От неожиданности я смеюсь. Вот только хорошего в этом мало.

Задыхаюсь в этом хохоте, мало-помалу чувствуя, как он переходит в нечто менее приятное. Сам не замечаю, когда смех превращается в рыдания, а по лицу обжигающими каплями принимаются течь слезы. Остановись, О’Хара, как же низко ты пал. Зажимаю рот ладонью, силясь сдержать истерику, но твердости воли не хватает. Осознание собственной сломленности добивает окончательно. Я жалок настолько, что не в состоянии даже подавить эмоции.

Все удары судьбы, все тяготы и предательства я всегда старался встречать лицом к лицу, сохраняя твёрдость характера. А здесь выгорел дотла, дошёл до ручки и не могу нащупать треклятый стоп-кран. Ненавижу себя такого. Кусаю кулаки, пуще прежнего терзая раненую кожу. Не спасает. От этого становится ещё тоскливее и хуже. Взвыв, как волк одиночка, я обессиленно укладываюсь на полу и сворачиваюсь в комок. Пёс растерянно наблюдает, будто осознавая масштабы накрывшего меня цунами. Дожил, Рик. Настолько ничтожен, что тебя жалеет даже собака.

Когда я ревел в последний раз? Кажется, в далёком детстве, когда впервые хорошенько сцепился с Кайлом и получил сполна. Да, та проигранная драка казалась мне самой большой и досадной частью чуть ли не всей жизни. Реалии сменились, и я научился держать себя в руках. Вот только сейчас нет сил сжимать пальцы. Быть может, после этого мне станет легче.

Убожество сложившегося положения медленно, но верно начинает приводить меня в ярость. Всхлипы нарушают тишину все реже, а я все пламеннее начинаю ненавидеть себя за этот ход событий. Слезы текут. Кто она такая, чтобы из-за неё сносить такое унижение, пусть и за закрытой дверью? А ведь она однажды показала истинное лицо. Да, именно там, в загородном доме, когда выпачкалась в чужой крови.

“Как низко я ещё должна буду пасть?” О-о-о, кто ещё пал. Именно по её милости я опустился ниже плинтуса и как сопливая девка дал волю эмоциям. Слава Штабу, что хоть в покоях отменная шумоизоляция, и мои вопли никто не услышит. Закипаю все больше, но общий градус безумия не иссушает влажные дорожки на лице. Капли все ещё предательски текут из глаз, вопреки отсутствию всхлипов.

“Я не хочу тебя больше видеть!”… Так она сказала тогда. И это было истинно верным. Именно тогда её маска дала трещину, под гнётом по-настоящему чудовищных обстоятельств. Очередная капля разбивается о паркет, и я в немом приступе отчаянья хлюпаю ладонью по луже, как малое дитя. Я так старательно выстраивал свою реальность, черт подери, даже готов был создать с ней семью. А что она? Срам божий, надеюсь, она не забеременеет после вчерашней ночи. Спиногрыз от неё мне не нужен. Впрочем, это было бы красивой ответной местью. Господи, О’Хара, о чем ты только думаешь?

Не желаю ей мстить и видеть тоже. Ни её, ни Павла. О, клянусь, Рокоссовский, при следующей нашей встрече я непременно тебя убью. Раньше жалел ради Ольги, теперь же пощады не жди. Пес поддевает меня мордой под ладонь, и забирается под руку, послушно укладываясь рядом. На автомате начинаю поглаживать его за ухом.

– М-да, Тима. Теперь ты только мой ребёнок.

А оно мне нужно? Нет. Но и сил отдать его в псарню мне не хватит. Я не поступлю так же, как она. Не предам того, кто слепо верит. Обняв щенка покрепче, лежу на полу. Даже холод паркета не остужает разгорячённое от злости, боли и обиды тело. Закрываю глаза. Нет сил встать. Зачем? Впрочем, я знаю, как можно хотя бы попытаться заглушить внутреннюю боль.

Разбито поднимаюсь на ноги вместе с Тамерланом в руках и бреду в кабинет. Нужно забыться, отвлечься от обрывков воспоминаний. Роюсь в баре и выуживаю на свет божий бутылку водки. Да. Каин был прав. Иным образом сейчас не вытравить её из головы.

Или в покоях неимоверно душно, или же я задыхаюсь от внутренних мытарств. Подхожу к окну в спальне и открываю его настежь. Улицу уже полностью захватила ночная тьма, а жаркий дневной воздух заметно остыл, и теперь прохладными дуновениями медленно овладевает комнатой. Так легче. Опускаю Тамерлана на пол. Надо накормить этого балбеса. Он весь день голодный. Сегодня ещё и тренировка должна была быть. Гори все огнём. Пополнив миску кормом, я вновь возвращаюсь к окну. Настолько жарко и душно, что отходить от него совсем не хочется.

Усаживаюсь на широком подоконнике, вытягивая ноги. Как раз, словно специально делали замер. Откупорив бутылку, без закуски делаю пару глотков. Беленькая безжалостно обжигает рот, пламенной волной обдавая пищевод. Закрываю глаза, откинув голову на стенку. Должно полегчать. Так ведь? Глупо топить такое в водке, но иных вариантов отвлечься я просто не вижу. На трезвую все осознание даётся слишком болезненно и тяжело.

Свет уличных фонарей медленно брезжит в ночи, ярко подсвечивая аллеи парка Штаба. невольно в сознании всплывает совсем уж недавняя прогулка по владениям Келлоуэйя. Чертова русская, отпусти! Оставь меня в покое! Вновь заглатываю допинг, морщась от неприятного вкуса. Когда-нибудь, я сумею забыть. нужно напроситься в какое-нибудь задание. Там точно отвлекусь на ура. Но черт подери, кто присмотрит за мохнатой мордой? Отец не станет носиться с ним на тренировки. Чертова реальность настолько же уродлива, насколько прекрасны были фантазии о ней.

Спустя половину бутылки я уже не терзаюсь воспоминаниями. Они путаются меж собой и раз от раза смотрятся все сумбурнее. Хер с ней, О’Хара, махни рукой. Мало шалав, что ли было в твоей жизни? Шумно икнув, киваю себе головой. Да-а-а, поголовье баб в пору сравнивать с населением славного крохотного Ватикана. Быть может чуть меньше, но теперь нет препятствий для новых рекордов. Кому только они нужны, эти подвиги… В ближайшее время я к ним не готов и это факт. Размазня.

В себя меня приводит характерный звук отпирающегося замка. Какого черта? Каин пришёл меня проведать? У него оставался ключ от моих покоев. О-о, да нет, этот не синеглазый вовсе. Постарше будет. Да и само его присутствие отдаёт гнилью. Тамерлан самозабвенно надрывается, облаивая непрошенного гостя с головы до ног. Если бы не слоновья доза алкоголя, то я бы даже удивился этому явлению.

– Ты жопой что ли ключи от моих покоев штампуешь, старый хрыч? Пошёл вон, ты даже собаке моей не нравишься, а уж ему я доверяю.

В ответ на мою грубость Джейсон только улыбается. Цепкий взгляд леденящих душу глаз обводит бутылку в моей руке. Раздраконенная его визитом собака, норовит хапнуть Найта за штанину. С нескрываемым отвращением он раздражённо отмахивается ногой, чудом не задевая собаку.

– Ещё раз лягнёшь моего пса, и я убью тебя этой самой бутылкой. Какого черта ты здесь забыл и откуда у тебя ключи?

– Какие мы грозные, – будто гипнотизируя меня взглядом, он открыто вперился глаза в глаза. Сменив откровенную атаку на хитрый прищур, верховный змей ехидно продолжает разговор. – Даром, что пьян. Кто ищет, тот всегда найдет. Или твоя русская девица о такой поговорке тебе не рассказывала?

– Иди в пекло, – отворачиваюсь в окно, только я забылся. Сукин сын.

– Хороша интриганка. Даже меня облапошила. Сперва такая деловая: “В союзницы не пойду”, а потом уже раз и Райана умасливает. А на выходе? Конфетка. Даже я не подумал о таком восхитительном способе выбить тебя из колеи.

– М, а я смотрю, ты пришёл сюда дифирамбы петь? Поздно, её тут уже нет. Можешь позвонить в Россию. Глядишь вариант подкинет, как меня убрать поэффективнее, – язвлю, отпивая из горла. – а то сам ты явно не справляешься.

– Всему своё время, – его тонкие губы складываются в мерзкую ухмылку, а сам Найт облокачивается спиной о стену и скрещивает руки на груди. – Ты интересный противник, О’Хара. Как тебя не топи – ты каждый раз всплываешь.

– Без фекальных аналогий, будь добр. Я вообще-то феникс, мне и положено каждый раз возрождаться из пепла.

– В таком случае, мне, как лису, положено охотится на кур, – от его чувства собственного величия впору закатывать глаза. Кур он тут нашёл. Я рискую протрезветь от злости.

– Пасть обожжёшь. Зачем ты притащился сюда? Поковыряться в ране? Как видишь, мне уже практически плевать, так что ты опоздал. – поднимаю бутылку чуть вверх, оценивая количество оставшейся водки. Не плохо. Мне хватит.

– Было бы плевать, ты бы не хлебал в два горла, – чего он ходит вокруг и около? Сукин сын, ей богу. Фыркнув от возмущения, делаю ещё глоток и отвожу взгляд. Он прав, как же он черт подери прав. Даже после такой дозы не все равно. Пусть обида и ощущается куда легче, но все равно это не мешает ей тяготить сознание и душу.

– Я вот знаешь чего не понимаю? – устремляя взгляд на Джейсона, говорю я. – Ты каждый раз извращаешься, выдумываешь такие хитроумные ловушки, из которых реально сложно вывернуться, сохраняешь конфиденциальность и заметаешь следы, а сейчас взял, приперся и разговариваешь со мной за жизнь, будто и не хочешь убивать вовсе. Что за комедию ты ломаешь? Впрочем, уверен, что узнаю об этом, когда буду в очередной заднице.

– Рад, что тебе нравится. Правдоподобные сценарии, знаешь ли, трудновато даются.

– Так толкни меня в окно, дел-то. Чего стесняешься? Я пьян, все поверят, после такого-то события. Седьмой этаж, меня не соберут при всем желании.

– Скучно, – брезгливо морщит нос собеседник. – Да и мне это ни к чему. Все камеры Штаба видели, что я пришёл сюда. Только самая последняя не запечатлела, кто открыл замок твоей двери. Мне не нужны лишние улики. Плюс к этому, ты слишком любишь себя для того, чтобы покончить жизнь самоубийством. Неправдоподобно. Кстати, спасибо твоей рыжей сучке, именно она научила меня не расставаться с заглушкой.

– Обращайся, уверен, что она с удовольствием тебе поможет.

– Вряд ли, – сделав пару шагов к двери, он бросает на меня взгляд, чуть повернув корпус в мою сторону. – У неё другой фаворит и об этом красноречиво говорит их поцелуй перед самолётом. Хорошо отыграли, влюблённые, даже я не сразу заподозрил, что её разоблачение наигранно.

От его слов внутри меня вновь все предательски сжимается от боли, и я повержено выдыхаю. Мразь, натуральная. Опять делаю глоток.

– Пошёл вон.

– Я то уйду. Оглянись, кто остался рядом с тобой? Брат? У него новая игрушка и со временем ваши узы ослабнут. Родители? У них просто нет выбора. Джевелс, что стелилась перед тобой – предала, найдя любовь в чужих руках. Ольга… Я в восторге от неё, честно. Мастерица на все руки. Так обаять, поднять до небес и с разгона бросить вниз об землю. Подняться будет трудно и все потому, что рядом не окажется никого,– приблизившись к двери, он укладывает пальцы на ручку, поглаживая металл. – Райану была нужна от тебя семья и продолжение рода, которое ты не дал. Будь уверен, он изыщет другие варианты для тебя. Каин по уши влюблён и этого не заметит только слепой. Как только у него появится своя семья и ребёнок – ты для него отпадёшь. Одиночество, О’Хара, твой удел. Я приложу все силы к тому, чтобы избавить тебя от него.

Окончательно вызверившись от несусветного бреда, который он несёт, я делаю замах и бросаю в Найта-старшего бутылкой. Вот только он к тому моменту успевает скрыться за дверью. Стеклянная тара вдребезги разбивается о дубовую поверхность, окропляя каплями алкоголя пол. Обхватываю себя за плечи и начинаю покачиваться вперед и назад, осознавая услышанное. Нет… Это все не правда. Ключ запирает покои на замок с обратной стороны. Посмотри-ка, какие мы воспитанные.

Но ведь с Джевелс и Ольгой он прав. Столько сделал для брюнетки, защищал её как родную сестру. Да, не любил, но делал все, что было в моих силах. А каков итог? Она с Кайлом и так же как и Найты жаждет моей смерти. Вытащил её из дерьма, в коем она рисковала дрейфовать всю жизнь. Не позволил сделать из неё затравленную пешку, вдохнув уверенность и жизнь в скромную и забитую сиротку. Ничего, в качестве благодарности она приложит свою руку к твоей гибели, можешь не сомневаться, Рик.

С Олей все произошло ровно так же и даже хлеще. Потому что её-то я сумел полюбить. “Лучше бы ты дала меня задушить”… Эти слова сами собой сорвались с моего языка и были действительно искренними. Так было бы честнее с её стороны и менее болезненно для меня. Нет, я должен хотя бы физически существовать, для того чтобы Найт не получил желаемое.

Отец говорил, что моя женитьба на ком-либо вопрос решённый и если не сложится брак с русской, то он подберёт мне другую девицу. В силе ли эта угроза? Я не готов сейчас даже к фиктивному браку, слишком силён был удар. Сдохну, но на пушечный выстрел не подойду к алтарю. В гробу я его видел.

Под гнётом допинга мозги расплываются по черепной коробке, отказываясь выдавать сносные мысли. Как любопытно оно дошло, с отсрочкой. Поднимаюсь с подоконника и, пошатываясь, добираюсь до постели. Пользуясь забытьем, скидываю с себя вещи и ныряю под одеяло. Нет желания ужинать. Тимка сиротливо заглядывает на постель и чуть поскуливая, поджимает уши.

– Она больше не придёт! – раздражённо выпаливаю я, с укором глядя на питомца.

Тимка не виноват в том, что воспринимает рыжую, как мамку. Твою русскую, он кажется таким опечаленным, вся скорбь собачьего народа сконцентрировалась в его крупных серых глазах. И этим он безумно смахивает на меня самого. Свесившись с постели, я беру его к себе под бок, но это ничуть не прибавляет ему веселья.

– Загадишь простынь – я тебя убью. Спи давай, мохнатая стелька.

Устроившись поудобнее, щенок моментально проваливается в сон. Вот только мне это счастье не светит. Здравствуй, бессонница вперемешку с кошмарами. Давненько не виделись. К реальности меня возвращает безумно колоритный и яркий сон, в котором Ольга с лучистой улыбкой на лице всаживает мне катану в грудь, под восторженный взгляд влюблённых глаз Павла. Ненавижу их обоих.

Как теперь спать без неё? В объятьях зеленоглазой меня не беспокоили тревожные сновидения, но теперь и этому конец. Настолько ущербным я не чувствовал себя ещё никогда. Даже состояние овоща после пустыни ничто. Борясь с отвращением к самому себе и очередной идиотской идее, я подтягиваю Олину подушку под нос. Она все ещё хранит запах предательницы. И он необходим мне сейчас, как воздух.

Мне предстоит не просто борьба с собой. Я должен научиться жить без неё. Без той, что казалась центром мира в моих мечтах, что жестоко и бесцеремонно предала. Она сосалась с Рокоссовским возле самолёта. С этим жестоким выродком… Чем я хуже?! Что сделал не так?! Я ведь старался для неё, так, как ни для кого другого. Теперь все это не имеет значения. Счетчик сброшен на ноль, а я разбит в дребезги. Нужно собраться заново, лоскуток за лоскутком скроить себя. Нет права утратить силы. Феникс всегда возрождается из пепла, как за кромешной тьмой приходит благословенный рассвет. Осталось лишь расправить поломанные крылья.