Текст книги "Наследник (СИ)"
Автор книги: Viktoria Nikogosova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 63 страниц)
Скроив максимально деловое выражение лица, я концентрируюсь на дороге. По крайней мере пытаюсь. Что же там такое в этом пакете, а? Теперь любопытство стало одолевать ещё хлеще, словно на самом краю сознания поселился нетерпеливый чертик, настырно подогревающий интерес пламенем адским. Как хитро она все это дело обставила. Та ещё задачка и теперь всё сознание зависло где-то между коварством русских девушек и нерадивым продавцом, согласившимся продать нейтральный пакетик.
Вскоре, утешив себя мыслью о том, что я шокирую её не меньше, и тоже знатно отыгрываюсь на её пытливости, подбираюсь к якобы последней на сегодня точке. Солнце как раз любезно начинает клониться к закату, суля поистине роскошный вид. Нас встречает нанятый мной молодой фотограф.
Без лишних слов следуем за провожатым, открывающим натуральную дорогу в рай: за густыми ветками деревьев притаилось невообразимо сказочное место, ярко залитое золотом небесного светилы. Разномастные цветы ковром раскинулись в невысокой траве, а ветви деревьев, стоящих практически на самом краю обрыва образуют живописную арку, так и просящуюся на холст какого-нибудь маститого художника. Вдалеке виднеется лазурная кромка океана, жадно вбирающая в себя налитый робким румянцем солнечный диск. Идеальнее места для романтической фотосессии и не придумать.
– Мы будем фотографироваться?
– Почему бы и да? У тебя когда-нибудь была профессиональная фотосессия?
– Нет.
– Тогда наслаждайся, – приникнув практически в плотную к уху Ольги, обжигаю его своим дыханием. Прикрыв веки, она внимательно вслушивается в тон заправского искусителя и коротко улыбается.
– Замерли, идеальный кадр! – вмешивается фотограф.
– Оу, это будет занятно, – продолжаю я шёпотом, вызывая новый всплеск прерывистого дыхания у зеленоглазой.
Не ошибся в расчетах. Полностью увлекшись процессом, репортёр принимается с залихватским энтузиазмом расставлять нас в разномастные положения ради красивых кадров. В конечном счете, все мы уходим в проработку ракурсов с головой. Я то томно смотрю Ольге в глаза, то властно прижимаю к себе, то держу на руках, как маленькую девочку, а то и вовсе довольно страстно нависаю над ней, распростертой на мягкой траве.
Даже боюсь себе представить, сколько раз щёлкнул затвор фотоаппарата. У нас будет просто невероятное количество совместных снимков. Заключив, что работа с нами – чистое удовольствие, паренёк обещается скинуть все на мою гражданскую почту в течение пары часов. Пожимаю ему руку, люблю людей, в глазах которых ярким пламенем горит азарт и любовь к своему делу, это лучший тест на профпригодность.
Весь краткий путь до Форда русская без умолку рассыпается в восторгах от минувшего события. Раз она с таким восхищением восприняла все сегодняшние метки на карте, то финальное событие произведёт просто грандиозный фурор и, наконец, расставит все точки над “i”.
– Спасибо тебе! – обнимая меня, возле пассажирской двери, с невероятной искренностью в голосе, чуть не пищит от радости Ольга. – Это был замечательный день! Ты все так здорово организовал! Я приятно поражена, при том наповал.
– Рад, что тебе понравилось, – утыкаюсь в лоб рыженькой, чуть поглаживая её нос кончиком своего. – Давно хотел сделать для тебя что-нибудь приятное.
– Что-нибудь? Ты шутишь! Это не что-нибудь, это сказка!
– Сказки должны продолжаться вечно, а ты знаешь, что в определённое время Мондео превратится в тыкву.
Всхлипнув от досады, как малое дитя, она лишь кивает, смирившись с перспективой возвращения в Штаб. Приникаю к её губам, силясь иссушить горечь, посетившую любимое лицо, в сладком, словно патока, поцелуе. Напирать не хочу, не сегодня, я должен быть галантным, черт подери. По правде говоря, я бы с удовольствием плюнул на весь антураж прилизанного принца и, сорвав роскошный кринолин со своей Золушки вместе с остатками приличий и недоступности, пустился во все тяжкие. Однако, я надеюсь добраться до этого позже. Тогда и разгуляюсь.
– Вот только не помню, хоть убей, во сколько чары должны будут рассеяться. Хм… Что там говорил наш Верховный Главнокомандующий фей Штаба?
Изображаю нешуточную задумчивость. Аж даже потираю лоб, в притворных потугах вспомнить что-то невероятно важное. Робко улыбаясь в ответ, Оля смотрит на меня, чуть сощурив взгляд сияющих задором малахитов.
– Ах, ты ж, точно! – хлопнув себя по лбу, озаряюсь лисьей улыбкой и лезу в бардачок, извлекая оттуда подобие волшебной палочки. Когда я поведал Каину об этой части дня, он посмотрел на меня, по меньшей мере, как на ненормального. Насупив брови, брат старательно вникал во все сказанное, а затем мой кабинет потонул в неконтролируемом хохоте Девингема. В какой-то момент я даже надуться успел, уж куда лучше, чем пальмы калечить!
– Вот, держи. Фей никак не шёл на уговоры, и пришлось подрезать у него палочку. Жаль, но спектр возможностей у неё маленько ограничен: только на сегодняшний день распространяется.
Смеясь, принцесса бала забирает у меня магический инструмент из рук и мечтательно обводит его взглядом.
– И как ею пользоваться?
– А ты озвучь, чего хочешь от неё, и взмахни. Советую продлять тыкву, а то скукожится скоро, бедолага.
Откровенно подталкиваю её к нужному варианту и, в конечном счете, она понимает все правильно. Грациозно махнув палочкой в воздухе, Ольга поддаётся на провокацию и выдаёт желание, которое как никакое другое идеально подведёт нас к новому сюрпризу:
– Хочу, чтобы сегодняшний день не заканчивался.
Многозначительно поднимаю взгляд вверх, а затем суетливо осматриваюсь по сторонам, словно ищу что-то.
– Вот фей, засранец, не дозовёшься… – тяжело вздохнув, развожу руками я. – Придётся самому выполнять.
Запала подруги, кажется, хватит не на один день таких сюрпризов. С нескрываемым интересом она наблюдает за моей маленькой импровизацией, каждым отдельным движением и жестом, будто стараясь уловить хотя бы какой-то намёк на грядущие события. В этом и прелесть происходящего. Если до этого ей были известны точки, то сейчас у неё нет и сотой доли информации, и все мои дальнейшие шаги останутся окутанными тайной до последнего.
– Видишь ли, – вновь залезая в бардачок, продолжаю нагнетать интригу. – Своим желанием ты наколдовала себе ещё один сюрприз, но я не хочу, спалить его раньше времени. А потому придётся завязать тебе глаза. Идёт?
Недолго рыженькая разглядывает черную шёлковую повязку в моих руках, а затем, поворачивается спиной, покорно позволяя мне лишить её обзора. О, да, я хочу, чтобы она прозрела лишь в самом центре того удивительного места, которое уготовано на финал вечера. Несомненно, эффект будет что надо и оставит после себя приятное послевкусие.
Плотно завязываю широкую ленту на лице лисицы и убеждаюсь в том, что она ничего не видит. Стоя за её аккуратной спинкой, я укладываю ладони на плечи, соприкасаясь с бархатом её нежной кожи. Мой наркотик. Сейчас совсем не укладывается в голове то, как я существовал до неё. Будто не было жизни до возвращения из Оксфорда, и все прошлые события не более чем выдумка. Одарив хрупкую шейку своим горячим дыханием, я оставляю на ней легкий поцелуй, смакуя собственные ощущения, что будоражат рассудок. Даже ничего не делая, она умудряется сводить меня с ума. Инстинктивно русская оборачивает голову в мою сторону, и с её губ срывается томный выдох.
– Эту игру мы продолжим когда-нибудь позже.
Взяв её за руку, бережно веду до машины и помогаю сесть в кресло. Захлопнув пассажирскую дверь, ловлю себя на мысли, что мне хочется, черт подери, скакать от воодушевления. Главное не обгадиться с песней и признанием. Копчиком чувствую, что где-то должен быть подвох. Весь день прошёл как по маслу, осталась самая малость, где все уже зависит лишь от меня самого. Должен. Сделаю. Это куда легче, чем выводить бойцов из смертельной ловушки Громова, а потому я обязан справиться. Мужик же я, в конце концов.
Сажусь за руль, и тишина в салоне рассеивается, под влиянием мерного рокота мотора, спустя пару мгновений, к нему примешиваются тягучие нотки очередной русской песни. Укладываю Олину ладонь на рычаг переключения передач и накрываю сверху своей рукой. Хочу чувствовать её каждую секунду, словно задохнусь, если разорву контакт.
Уверенно беру курс к парку Олимп. Фицджеральд заждался поди, черт алчный. Плевать на него, не в этом главная проблема. Чем ближе мы подбираемся к цели, тем больше меня начинает накрывать лёгкий мандраж. Я никогда ничего подобного не говорил девушкам и даже не делал похожих красивых жестов. Что если что-то пойдёт не так, или она все же не захочет остаться? Что будет тогда? Мысленно осаживаю себя. Было бы неплохо получить отрезвляющую пощёчину, чтобы прийти в норму. Отставить панику, все будет идеально.
Лихорадочно прокрутив в голове, по меньшей мере, пять вариантов признания и лакирнув это тройкой мысленных повторов нужной песни, паркую авто. Ни одной машины рядом нет. Выходит, Келлоуэй все же сдержал слово и обойдётся без эксцессов и дополнительной возни. Вывожу Олю из авто и, подхватив на руки, героически тащу в самый центр парка. После наступления сумерек, каждое деревце и каждая постройка озарились светом миллионов крохотных лампочек, медленно гаснущих и вновь загорающихся в унисон. Я не был здесь в тёмное время суток и от окружающей красоты перехватывает дух.
– Попытаешься угадать где мы? – опустив Олю на землю, встаю за её спиной.
– В прошлый раз было легче, тебя подвела река. А сейчас так тихо… Лес?
– Не совсем, – чмокнув незадачливого Шерлока в макушку, одним лёгким движением стягиваю повязку с её глаз. Отхожу в сторону, позволяя ей вдоволь налюбоваться окружающей красотой.
Парк “Олимп”, принадлежащий Келлоуэю, – находка для ценителей прекрасного. Помимо невероятной красоты деревьев и клумб с разномастными экзотическими цветами, здесь можно встретить и рукотворные красоты. Изваяния богов античного пантеона, сатиров, нимф и прочей колоритной прелести гармонично дополняют собой спокойствие и величие многолетних крон, обласканных лёгким ветром. Шелестящая листва играет со светом огоньков подсветки, создавая вокруг статуй настоящий ореол таинственности, будто они сами источают сияние. В небольших прудах, к которым тяготеют изящные ветви плакучих ив, резвятся разноцветные карпы кои.
Однако, это живописное место и одухотворяющее спокойствие далеко не единственное достоинство парка бизнесмена. Здесь умудрились ужиться две кардинально разные стихии: единение с природой в тиши деревьев и безбашенный парк аттракционов, виднеющийся за массивными стволами деревьев и пышными кустиками.
Восторженно сделав один оборот, Оля не находит слов, чтобы описать всю эту красоту и молча вглядывается в мои глаза. Я специально привёл её сперва сюда. Любящая природу и живописные места, именно в этой части парка она сумеет должным образом погрузиться в атмосферу, заботливо созданную архитекторами. Каин был прав, когда советовал ухватиться за это место.
– Здесь безумно красиво… – тихим шёпотом, словно боясь нарушить первозданную тишину, восторгается Оля, и мягко прижимается к моей груди.
– Все это меркнет в моих глазах, по сравнению с тобой.
Укладываю руки на её талию, а она, взамен, лишь взметает на меня взгляд наивных изумрудов, уверовавших в сказочность происходящего. Именно такого эффекта я и хотел, погрузить её в атмосферу чего-то волшебного, кардинально отличающегося от Штаба.
– Пойдём, это ещё не всё.
За руку веду её за собой, в ту часть парка, где расположились стилизованные под античность крышесносные карусели. Почему бы и нет? Я вот не очень помню их в своём детстве. Оля, наверняка, чаще бывала на них, а потому сюрприз придётся ей по душе.
– Обалдеть!
– Нравится?
– Ты шутишь? Это все… О, Рик! Весь этот день это нечто из ряда вон! Ты… Ты такой молодец. Это просто невероятно.
– Наша задача угодить клиенту, для этого ведь и нужны волшебные палочки.
С улыбкой покачав головой, русская обвивает мою шею руками и дарит мягкий, до безумия нежный поцелуй в губы, и я плыву. Каждый раз, когда она так делает, чувствую, как задыхаюсь от любви. От желания никогда не разрывать это будоражащее соприкосновение аж захватывает дух, и сердце начинает заходиться в шальной гонке, глухо стуча в грудную клетку. Она моё все, и если её не будет рядом, то мир померкнет. Хочу, чтобы она была рядом всегда и приложу для этого все усилия.
– Где все люди? Никогда не поверю, что такой грандиозный парк может пустовать.
– Сегодня парк закрыт и безраздельно принадлежит только нам. А потому я предлагаю обкатать тут все, что можно и нельзя. Идёт?
Заговорщически хихикнув, моя пассия кивает в ответ, и мы как дети принимаемся носиться от одного аттракциона к другому. Это сумасшествие чистой воды, и минувшее давным-давно детство, вновь посещает уже абсолютно взрослых людей. Сперва начинаем с колеса обозрения и практически всю дорогу проводим в объятиях и поцелуях, напрочь позабыв о прекрасных видах окрестностей. Мы вдоволь насмотрелись во время прыжка с парашютом, оттого высота карусели кажется смехотворной.
Совершив полный оборот, практически бегом покидаем кабинку и, на Олину беду, в моё поле зрения попадают весьма экстремальные русские горки. О-о-о, да. Русские ведь любят быструю езду, да? Тащу её туда, упрашивая прокатиться хоть разок. Придирчиво она оценивает взглядом всю конструкцию, вместе с её мертвыми петлями и отвесными скатами, а затем переводит взгляд на меня.
– Ты моей смерти хочешь?
– Да ну, неужели это страшнее прыжка с борта самолёта?
– Я всегда обходила американские горки стороной, – чуть поджав губы, задумчиво заключает рыженькая.
– Стоп, почему американские? Они же русские.
– Нет.
– Да, – чуть теряюсь. Или везде свои названия? Так и должно быть?
– В России это американские горки.
– А у нас наоборот. Бог с ними, давай прокатимся. Поверь, после полёта совсем не будет страшно.
С дьявольской улыбочкой смотрю на неё, давай же, давай, переходи на сторону зла, у нас есть печенье! Вскоре она даёт мне руку и я увлекаю её в первую вагонетку. Нас накрепко пристёгивают к сидениям и, после моей отмашки, служащий парка нажимает кнопку “пуск”. Медленно, но уверенно, вагончик набирает скорость, подбираясь к резкому спуску. Глаза Оли ползут на лоб от предвкушения грядущего ужаса, а я только смеюсь в ответ, хотя у самого тоже сердечко ходит ходуном. Иногда полезно себя так закалять.
– Нет, нет-нет! – словно предвещая резкое ускорение, Ольга пищит, закрывая глаза и сильнее вцепляясь в перекладину. – Я убью тебя, когда мы спустимся.
На её предостережение отзываюсь смехом. Вот только повод для хохмы улетучивается мгновенно. Когда мы срываемся вниз с огромной высоты и начинаем резво набирать скорость, Ольга срывается на крик, а я мужаюсь из последних сил. Держись, О’Хара, это не то место, где стоит орать от бьющего набатом в висках адреналина.
Резво входим в одну мертвую петлю, а затем во вторую. Рельсы со шпалами мелькают перед глазами настолько быстро, что их даже невозможно разглядеть и вот, вагончик на последнем издыхании ползёт к очередному спуску, набирая высоту. С края взятой высоты, я замечаю, что пути перемежаются, и зазор между ними с такого расстояния кажется крохотным. Карусель вновь срывается вниз, и теперь уже орём мы оба, Ольга в принципе, а я от паники и мысли, что мы не проскочим в отведенное на манёвр пространство.
Однако, чем ближе щекочущий нервы момент, тем яснее видно, что все рассчитано вплоть до миллиметра. И вот, нарезав ещё парочку петель, зависнув на макушке одной из них и войдя в воронку, наш транспорт возвращается к старту. Мотор в груди стучит, как полоумный, отплясывая дикую помесь чечётки с танцами народов Африки. Перевожу дыхание. Чуть погодя, моё лицо озаряет улыбка, и я начинаю смеяться, как умалишенный. Черт подери, это было круто! Я бы глянул на морду Каина при первом же резком спуске.
– Класс!
Перевожу взгляд на Олю и обнаруживаю, что она моего восторга совсем не разделяет. Разозлённо она смотрит на меня, буквально испепеляя взглядом. Ох, не к добру это. Поджимаю губы, нервно кося на распорядителя аттракциона.
– Солнышко, ты чего?
– Беги, Рик… Ой, беги…
– Понял, можно меня сперва отстегнуть?
Кивнув без лишних слов, парнишка выпутывает из плена страховки сперва меня, а затем уже принимается за Ольгу. Отхожу на почтительное расстояние. Похоже, не стоило воспринимать её угрозу со смехом. Почему она не сказала, что настолько опасается этого заезда? Высвободившись из вагонетки, зеленоглазая делает пару неуверенных шагов, будто ноги не слушаются её, а затем, восстановив уверенность движений, срывается с места в погоне за мной.
Матернувшись про себя, принимаюсь удирать от неё по газону, начисто игнорируя таблички с запретом на это дело. В один из моментов теряю ее из виду, скрываясь за стволом достаточно крупной ивы. Уф, ясно, русские горки из перечня допустимых каруселей можно смело вычёркивать. Внезапно ощущаю, что кусты совсем рядом со мной приходят в движение. Даже пикнуть не успеваю, как после резкого толчка валюсь на траву. Какого чёрта?
Гордо задрав нос, Оля прижимает меня к земле, оседлав бёдра. С улыбкой истиной хищницы, воспользовавшись моим замешательством, она засовывает мои руки под свои ноги и, мёртвой хваткой сжав бёдра, натуральным образом умудряется меня обездвижить. Вот так да… Только и остаётся что глазами хлопать.
– Я сделала выводы из прошлой охоты, – игриво замечает она, опускаясь к моему лицу.
От этих её выходок у меня перехватывает дыхание, и оно окончательно сбивается, вот только теперь уже не от бега. Восхитительное ощущение её близости, сжимающих объятий стройных ножек на моих бёдрах и абсолютной беззащитности перед ней опьяняет разум. Конечно, я могу в два счета сбросить её с себя, подготовка позволяет. Но надо ли мне это? Нет, ей я готов позволить все. И я прикрываю глаза, отдавшись полной власти своей лисицы, разделив её игру. Все это нравится мне куда больше, чем какие-либо аттракционы.
– Ты быстро учишься, и иногда меня это пугает.
– О-о, – мультяшно округлив губки в считанных сантиметрах от моего лица, изумлённо протягивает она. – Твои действия тоже часто меня пугают, особенно когда я начинаю осознавать их эффект.
Склонившись к шее, кончиком носа она проводит по моей разгоряченной коже, и я шумно выдыхаю. Ей нравится дразнить меня? С каждым разом она делает это все более мастерски и сил на оборону, после таких наступлений, остаётся ничтожно мало. Если все сложится хорошо и Оля примет моё признание, то сегодня вечером у кого-то возможен секс. О, да. От этой мысли аж взгляд помутнел. Глупо скрывать, я безумно хочу её, вот только желание совсем не однобоко. Она нужна мне не только в моей постели, но и в жизни, день ото дня все больше. А потому надо держать марку. Венчает всю эту сладкую пытку лёгкий укус, оставленный на шее.
– Можно считать, что я наказан?
– Не сказала бы. Все-таки нужно было покупать другой подарок.
– Ой, ну, я исправлюсь, честно. Только отпусти меня.
Хохотнув, лисица встаёт, позволяя мне подняться на ноги. Взяв её за руку, я выруливаю на дорожки, замечая на себе неодобрительные взгляды сотрудников парка. Вот нечего так глазеть, за те деньги, что я отвалил Фицджеральду запросто сможете новый газон высадить, взамен помятому. Долго и упорно мы штурмуем оставшиеся аттракционы, а затем, я увлекаю Олю к ресторану.
Чем ближе ужин и признание, тем больше я паникую. От мысли о том, что мне придётся сказать заветные слова, и возможно услышать “нет”, дрожь проходится по телу, а остатки кислорода будто сами собой выгорают в лёгких. Спокойствие. Все вокруг уверены, что она скажет да. И я не сомневаюсь в её чувствах. Опасаюсь только того, что она не захочет всю жизнь провести в Штабе, под прицелами Найтов и прочих недоброжелателей.
Усаживаемся за стол и я укладываю свою ладонь поверх её руки. Какого черта я творю? Смахивает на попытку успокоить собственные нервы, но выходит до безумия паршиво. Беспокойство растёт с каждой секундой все больше, но я стойко борюсь с ним, не подавая вида. Возьми себя в руки, тряпка! Вдох-выдох. Чувствую себя сопливым мальчишкой, который смущается сказать «люблю». Аналогия была бы забавной, если бы не её правдивость. По факту так и есть, вот только от этого не легче.
Официант приносит нам приготовленные Шоном кулинарные изыски. Мама Мия, а украсил-то блюда как в лучших ресторанах. Нагулявшись вдоволь, Оля с завидным аппетитом принимается за ужин, а вот мне не лезет кусок в горло. Черт подери, надо было успокоительного выпить что ли? Обалдеть, отродясь за собой такой робости не помню. Вот что делает любовь, дожил, называется. Отпиваю вино из бокала, под негодующий взгляд Ольги. Что не так?
– А как мы поедем домой? Или ты собрался пьяным за руль садиться?
– Брось, вино едва ли способно помутить мой рассудок. Если все будет совсем фатально, то попросим Отца прислать свиту.
Как ни прискорбно… Я бы сейчас дорого дал за то, чтобы меня хоть капельку накрыло, всего лишь для смелости. Большего не нужно. Кивнув в ответ на мои слова, Оля переключается на восторги о сегодняшнем дне. Я ожидал, что ей все понравится, но на такой эффект не смел даже надеяться. Быть может, пора делать ответственный шаг? Наверное, да. Твою русскую мать, у меня аж ноги трястись начали. О-о-о, О’Хара, как все чертовски плохо-то с тобой, паникёр несчастный.
Из колонок льётся приятная музыка, Оля нахваливает местные блюда, а я отчаянно силюсь взять верх над своей истерикой. Быть может сделать это без лишнего пафоса, сидя за столом? Так мне будет легче, наверное… А может быть и нет. Стоп машина! Нет и точка! Не для того я старательно создавал всю эту череду роскошных событий, чтобы испортить все банальным “я тебя люблю” в перерывах между пережевыванием! Задумку надо довести до конца.
– Мне нужно кое-что уладить на кухне. Посиди немного, я скоро, хорошо?
– Хорошо, – растерянно отвечает собеседница, провожая меня взглядом.
Прохожу за кулисы небольшой сцены и делаю глубокий вдох. Да что ж ты так колотишься? Закрываю глаза и укладываю ладонь на грудь. Ужас, я даже чувствую, как сердце сходит с ума в груди, то замирая от страха, то разгоняясь до неимоверных скоростей, подобно той самой треклятой вагонетке. Беру заботливо приготовленный микрофон и отдаю диджею диск с необходимой песней. По моей отмашке он запустит трек. Выглядываю из тканевого укрытия на Олю. Нельзя надолго затягивать ожидание, оно испортит всю картинку.
– Вот и как успокоиться? – тихонько спрашиваю сам себя.
– Коньячку?
От этого вопроса стоявшего рядом парня я чудом не подскакиваю. Напоминаю себе чихуа-хуа, шарахаюсь уже от каждого непонятного шелеста, не то, что голоса.
– Лишним не будет.
Делаю несколько крупных глотков прямо из горла заботливо предоставленной бутылки. Да. С такой дозой я сохраню адекватность и стану чуточку смелее. Спустя несколько минут, киваю диджею и он запускает запись. Под вступительные аккорды я выхожу на сцену и свет прожекторов автоматически направляется на меня. Ох, ты ж, вот она, минута славы.
Во взгляде Ольги сквозит явное удивление, и она с интересом наблюдает за мной. Даже не знаю, что именно спасает меня в данной ситуации: то ли от осознания неизбежности и невозвратности момента, то ли от старого доброго коньяка, я наконец беру верх над удушающими противоречиями и, прикрыв глаза, начинаю петь.
Тихая и плавная музыка акцентирует внимание на нужных словах в тексте и я, отдавшись ей сполна, ловлю себя на том, что улыбаюсь, уже более смело глядя на Олю. Строчка за строчкой текст плавно подбирается к припеву, и я делаю шаг к ней, второй, наконец, подобравшись к столу. Словно замерев от предвкушения, русская внимательно вслушивается в каждое слово, и смотрит так открыто и с любовью, что мой голос рискует оборваться в любой момент. Но я держусь, доводя задумку до конца.
Во время достаточно бодрого припева, я вывожу Олю в центр зала и крепко обнимаю. Мы слегка покачиваемся на месте и, как только музыка заканчивается, я, отложив микрофон в сторону, накрываю алые губы любимой поцелуем. На густых ресничках замерли редкие слёзы. Только не они, им попросту не место здесь. Сегодня все кончится совсем иначе. По крайней мере я надеюсь на это.
– Малыш, я хотел тебе кое-что сказать, – тяжело дыша, под волной спирающей горло нерешительности, говорю я, не выпуская рыжеволосую из своих рук. – Только не перебивай меня, ладно?
– Ладно… – эхом вторя моим словам, она укладывает руки на мои плечи.
Вот ведь задача, когда не надо – язык как помело, а сейчас и пару предложений связать трудно. Мысленно отрезвив себя парочкой хлёстких ругательств, я делаю глубокий вдох. Пора. Хватит тянуть резину.
– Я безумно сильно тебя люблю, Оля.
Смахиваю брызнувшие из изумрудных глаз слёзы, не давая им проложить влажную дорожку по пунцовым от смущения щекам. Вновь делаю глубокий вдох, ловя себя на мысли, что стало намного легче, что теперь слова будто бы сами сплетаются в предложения, идя напрямую от сердца, зашедшегося в очередной лихой гонке.
– Ты лучшее, что когда-либо было в моей жизни. Серьёзно. Рядом с тобой мне неимоверно хорошо. Все теряет смысл, если тебя нет рядом. Я в пустыне часы считал, до возвращения домой… Потому что в Штабе была ты. Знал, что увижу тебя только вернувшись назад. Ты самая красивая, добрая, нежная, заботливая, ласковая… Черт подери, я миллион эпитетов могу подобрать, и их будет мало! Хочу всю свою жизнь провести с тобой вместе. Встречать рассветы, провожать закаты, отмерять года, да даже обзавестись Наследником! Только с тобой. Хочу сделать тебя счастливой… Все что угодно готов бросить к твоим ногам. Хочешь мир? Завтра же развяжу войну и не успокоюсь, пока не преподнесу его тебе на блюдечке. Все, что пожелаешь. – очередной вдох, как утопающий под толщей воды. – Знаю, со мной опасно, чертовы Найты, Штаб, вся эта катавасия. Она будет со мной всегда и этого не изменить. Я пойму, если ты не захочешь остаться…
Молча она зажимает мне ладошкой рот, забавно всхлипывая. Лицо её озаряет широкая улыбка и, прижавшись крепче ко мне, она говорит то, что я надеялся услышать лишь в самых смелых мечтах:
– Я тоже тебя люблю и без тебя, Штаба, всей этой вашей шпионской дребедени моя жизнь уже не будет полной. Я всегда буду рядом с тобой.
Мягко убрав её руку от своего лица, припадаю к её губам с поцелуем, будто скрепляя наши признания нерушимой печатью. Она останется… Она будет моей. Наконец эта стена молчания порушена, и я до сих пор не могу уверовать в произошедшее. Оля моя…
От чего душа начинает петь? С каким скепсисом я всегда воспринимал изречения про всяких бабочек в животе и прочую дурь. Однако теперь на себе чувствую их присутствие, будто сотни лёгких крылышек будоражат нутро, погружая его в доныне совсем неизвестные ощущения. От воодушевления хочется скакать, но выпустить из рук любимую нет сил. Дорогая и, наконец, моя.
Наш поцелуй прерывает невероятный грохот, от разрывающихся в иссиня-чёрном небе фейерверков. Утерев последние слёзы, накатившие на сентиментальную девушку, я кошусь на стоящих в стороне Шона и парня из свиты отца. Они поняли все абсолютно правильно и дополнили и без того лучший момент вечера. Огненные шапочки салютов расцветают в небе, напоминая искрящие драгоценные камни, переливающиеся тысячами разномастных оттенков. Садовая моя голова, украшение, точно же!
– У меня есть ещё один подарок.
Выуживаю из кармана пиджака коробочку и открываю, демонстрируя Ольге содержимое. На бархатной подложке красуется раскинувший крылья в стороны феникс, с крупным изумрудным взглядом, под стать хозяйке. Эскиз кулона делали с фамильного герба. Раз она моя женщина, то должна носить знак принадлежности к Династии, четко давая всем понять свой статус.
Огладив крупный кулон пальцами, русская поворачивается ко мне спиной, откидывая копну медных кудрей в сторону. Застёгиваю замок и оставляю поцелуй на её нежной шее. На моей шее… Она оборачивается ко мне лицом и под грохот последнего залпа, я вновь припадаю к мёду её уст. Теперь меня уже точно от этого не оторвать.
Насладившись очередной лаской, мы возвращаемся к ужину, за которым я рассказываю некоторые подробности подготовки сегодняшнего мероприятия. О, да, уморительных моментов там достаточно. Чего стоит только одна игра на два фронта, в ходе которой мне каждый раз приходилось придумывать просто блистательные отмазки каждому внезапному явлению, по типу новых ботинок, не подошедших Каину и прочих прелестей жизни.
Надо сказать, что Шон блестяще справился с ужином. Каждое блюдо, помимо божественного вида, наполнено просто роскошным сочетанием ингредиентов. Все просто невероятно вкусно. Не в силах отказать себе в этом удовольствии, мы набиваем животы до отказа. Обалдеть. Надо срочно разговаривать с отцом и ставить это дело на поток. Боевиков необходимо кормить достойной пищей, а не черт знает чем.
– Теперь домой?
– Да, у меня на сегодня все фокусы закончились.
– Как хорошо, что у меня есть один трюк в рукаве, – многозначительно улыбаясь, отпивает вино соблазнительница. И тут я вспоминаю про её ответное алаверды. Точно. Напрочь забыл об этом.
– Тогда нам надо домой как можно скорее.
– Не думала, что ты настолько любопытный. Рик, давай машину поведёт кто-нибудь другой? Ты выпил… Не хочу, чтобы что-нибудь случилось.
– Расслабься, все отлично. Я нормально себя чувствую. Отец не любит, когда за рулём его Форда сидят посторонние, а потому поведу сам. Если почувствую, что на сегодня с вождением лучше завязать, то обязательно уступлю руль. Идёт?
– Ладно.
Поблагодарив Шона за отменную кухню, мы уходим к Форду. Усаживаю Олю в авто, а затем оказываюсь в водительском кресле и сам. Завожу мотор, но тот, в свою очередь, отвечает мне бесплодными потугами. Какого…
– Превышена предельно допустимая концентрация уксусного альдегида в воздухе. В запуске автомобиля отказано. Управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения может навредить вашему здоровью.
Обалдевшим взглядом смотрю на бортовой компьютер Мондео.
– Охренеть, – присвистываю.
Эта падла ещё и содержание алкоголя в моём организме по воздуху определяет? Вот зачем отцу такая гадость в машине? Чтобы если что не иметь возможности сесть за руль? Бред, а если ситуация жизни и смерти и всякое такое? Интересно, а если я просто буду сидеть в машине, то она один черт не заведётся? Или у неё есть какой-то хитроумный датчик недалеко от водителя конкретно? Сколько вопросов… И ни одного вразумительного ответа.
– Даже машина и та против, – хихикает Оля.
