Текст книги "Наследник (СИ)"
Автор книги: Viktoria Nikogosova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 63 страниц)
– Хорошо, но что, если Громов тоже знает об этом полигоне? – уточняет напарник.
И всё-таки, наши с ним мысли, как всегда, сходятся. Так было всегда, одна и та же шалость всплывала в головах обоих одновременно и превращалась в одну общую безумную идею, от которой в глазах появлялся пламенный задор. Для напарников это великая ценность.
– Тогда всё плачевно.
Лейла сникает, а в мою голову приходит очередная безумная мысль.
– Дайте мне лист бумаги и карандаш, – по самые уши погружённый в свои мысли, тихо произношу я.
Молча, мы с Каином, как по команде, направляемся к письменному столу, и весь импровизированный совет Штаба следует за нами, ошарашено и безотрывно наблюдая за каждым нашим движением. Напарник выуживает из стола бумагу и карандаш, а я, положив лист перед собой, принимаюсь набрасывать на нём очертания полигона, нашего лагеря и штрихую линию джунглей слева от основной посадочной площадки.
– Лейла, где рисовать лагерь русских, приблизительно?
– Здесь.
Она указывает пальцем на воображаемую точку на бумаге, и я обвожу её. За кромкой зарослей рисую ещё один прямоугольник-полигон. Неплохая вышла карта. Осталось лишь изобразить на ней ход своих шальных мыслей. Хорошо бы суметь воплотить эти планы в жизнь, зная, как действует наркотик, я понимаю, что воображение может услужливо подбрасывать мне достаточно невыполнимые и бредовые сценарии спасения.
– Отлично, теперь, сколько часов займёт путь пешком от полигона до нас, от нас до Громова и от него до полигона напрямую? – глядя на Лейлу, уточняю расстояние, попутно нанося на свою карту стрелки от лагерей, над которыми надпишу время пути.
– Пешком от нас до полигона десять часов пути, от лагеря до русских восемнадцать часов, от них до полигона, вероятнее всего, около пятнадцати часов.
– Если пятнадцать, то они в любом случае успели оцепить основной полигон, – констатирует факт Каин.
– Именно, а значит, ломиться в лоб бесполезно, – говорю я, нанося на план численность своих войск и войск Громова. – Снова вернёмся к тому, что Наследник не дурак и людей у него не просто больше, а на сто человек больше. Это уже очень хорошая фора. Нам надо рассчитать путь до заброшенного полигона, Лейла, навскидку, ты хорошо разбираешься в географии и картографии, сколько примерно может составить путь?
– Для нас это будет часов двадцать, не меньше.
Дело дрянь, если мы пойдём к заброшенному полигону, а мы к нему пойдём, то мне всё-таки придётся задействовать вторую дозу наркотика. Я просто не имею права свалиться без сознания посреди вывода войск. Это посеет панику в моих рядах и приведёт к замешательству. Да и на плечи Каина ляжет непомерная нагрузка, ему придётся в кратчайшие сроки привести всех в чувства и заставить повиноваться себе. Абсолютно точно придётся тащить Эшли с собой, чёрт, этого я хотел бы меньше всего. Подвергать жизнь медика опасности не входило в мои планы.
– Паршиво. Прикинем силы. Вчера вечером я уже был здесь и был без сознания, так?
– Да, – отвечает друг.
– Значит, вчера вечером Громов-старший должен был выслать маленький самолёт. Он хотел сделать это для того, чтобы забрать Лёшу, его бестолкового болтливого дружка и меня. Они должны были оставить лагерь на какого-то Максима и улететь, а бойцы, в свою очередь, должны были ждать вашего прихода за мной. Таким образом, они хотели подстроить ловушку и перебить весь наш личный состав. Это им не удалось. Вот интересно, прилетят ли теперь за ними, и если да, то каким самолётом.
– Наши радары не засекли ни одного летательного судна в пределах основного полигона, – отчитывается Лейла.
– Тогда у нас два варианта. Или они полетят с заброшенного полигона, и Громов тоже о нём знает, или же они не полетят вообще. Нам нужна информация. Крысы так и остались среди них, я лишь выдал то, что их трое. Лейла, свяжись с ними как можно оперативнее и узнай, что творится в лагере русских и летит ли за ними какой-либо самолёт.
– Есть, сэр.
Шпионка принимается связываться с крысами и удаляется в более тихий край палатки. Все остальные во главе со мной внимательно вглядываются в начерченную на листке карту и, бьюсь об заклад, прокручивают разнообразные варианты вывода войск. Спустя пару минут Лейле удаётся установить связь с одним из информаторов, и она старательно выуживает всю необходимую информацию. Почему я не слышу разговора? По всей видимости, динамик выпал из уха ещё в лагере противника, или же во время моего фееричного падения с лошади. После собрания мне нужно будет срочно обзавестись им, иначе я не смогу руководить отрядом.
– Сэр, русские частично покинули лагерь, согласно словам информатора, сто боевиков, а так же медперсонал и полевая кухня остались в лагере. Они не готовились к отходу, а потому все палатки стоят на своих местах. Нам не повезло в том, что все наши крысы остались в черте штаба. Отряд в двести пятьдесят боевиков во главе с Громовым и Рокоссовским покинул лагерь. Куда они двинулись им не известно.
– Это всё?
– Нет, есть ещё одна деталь. От лагеря они ушли в двух немного разных направлениях. Разница в количестве бойцов у отрядов была разительная. Большой отряд под управлением Максима Гараева ушёл прямо, вероятнее всего, по направлению к основному полигону. Второй отряд поменьше под управлением Громова на пару с Рокоссовским отклонился от прямого курса и ушёл чуть в сторону.
Отлично, делаешь успехи, Рик, ты сумел просчитать Громова и то, что он наверняка знает о второй посадочной площадке. Дьявольски ухмыляюсь сам себе и принимаюсь рассуждать вслух:
– Значит, я угадал, Громов знает о втором полигоне и решил лично взять его под контроль, однако его терзают большие сомнения о моей осведомлённости, раз отряд был небольшой. Он знает, что нас двести с небольшим человек бойцов, все остальные люди – медперсонал, полевая кухня и конюхи. Для него как минимум логично выставить порядка двухсот человек на основной полигон в изначально выгодную позицию. Они успеют там расположиться и будут в выигрыше. Плюс ко всему, он не располагает данными о нас и не знает что у нас на уме. Выведем ли мы все войска, или из пустыни вывезут только меня и донесение. Для него мы загадка, и этим надо пользоваться. Повторюсь, он не уверен, что мы знаем о старом полигоне, значит, стоит предположить, что он взял с собой порядка пятидесяти человек и пошёл туда сам, чтобы избежать лобового столкновения, но в случае, если что-то пойдёт не так – быть в гуще событий. Я слышал об этом Гараеве, пока был в их лагере, отец Громова лично советовал сыну оставить его за главного, когда представитель Династии покинет лагерь. Значит, делаем вывод, что это весьма способный координатор и толково может провести лобовое сражение. Громов не доверит точку, в которой уверен на девяносто процентов, бог весть кому.
– Чудесно, – закатив глаза, парирует Девингем. – Но нам туда топать, как сказала Лейла, порядка двадцати часов, а наши самолёты прибудут часов через пять. Если мы все самолёты направим на полигон в джунглях – Громов подаст сигнал своим людям, и они успеют передислоцироваться к нему гораздо раньше, чем мы притащим туда свои задницы. Они-то налегке, Рик, а мы с палатками, аппаратурой, медикаментами и прочей дрянью, нагружены по самые плечи.
А ведь он прав. Уставившись в карту, я внимательно разглядываю протяжённость и наношу ещё одну линию – расстояние от одного полигона до другого. Оно составляет где-то тринадцать часов. Мы не уложимся. Лёша действительно успеет переместить их с одного места на другое, и мы всё равно сойдёмся с ними лоб в лоб. Мысли одна за другой мелькают в моей голове, и, не успев проскочить, разбиваются о сплошные противоречия. Кажется, что вариантов кроме открытой битвы, просто не существует, как вдруг я хватаюсь за последнюю безумную идею, которую подбрасывает мне шальной разум.
– Я придумал, – ошарашенно выпаливаю я, сам удивляясь своему безрассудному и опасному плану.
– Порадуй нас, – скептически отзывается Каин.
– Смотрите, – я обращаю их внимание на карту, и расплывшись в, держу пари, самой коварной улыбке, на какую только способен, начинаю с энтузиазмом излагать свой план. – Как Каин правильно заметил – Громов выдернет своих людей с основного полигона, как только увидит, что в джунглях сядет два самолёта, и один из них большой. Он решит, что мы по близости и будем вывозиться всем лагерем. В спешке он не успеет обдумать никакие варианты, свяжется с Гараевым и прикажет ему двигаться к старому полигону. Мы дадим им порядка пяти часов для отхода, пока и сами будем идти к основной посадочной точке. Как только мы прибудем туда – большой и маленький самолёты улетят к нам, оставив русских ни с чем. Там, даже если Алексей отдаст команду срочно выдвигаться к прежней точке, то они при всём желании не успеют. Сколько нам нужно на загрузку самолёта?
– Порядка часа, – практически шёпотом отзывается Лейла.
– Мы успеем загрузиться и улететь за это время.
– Гениально. Вот только ты напрочь забыл подумать о том, что они могут просто на просто убить пилотов или даже вывести оба самолёта из строя, и они не смогут прилететь к нам. Их там всё-таки пятьдесят человек. И, опять же, ты сам сказал, что Громовым был отдан приказ, согласно которому всех положено убить, а тебя взять в плен. По-моему, мы подкидываем им идеальный вариант для ловушки. Только учти, что если они это всё провернут, то, вероятнее всего, он прикажет всему остальному лагерю боевиков прибыть к полигону, они объединятся, и их будет уже не двести на одной точке и пятьдесят на другой, как ты предположил, а все триста в сборе.
И снова, чёрт подери, Девингем прав. Хорошо, а если попробовать по-другому.
– Самолёты нам всё равно придётся где-то посадить. Следуя логике Лёши, он не станет выводить самолёты из строя. Он всё в заданиях расценивает как трофеи. Готов поспорить, что наши самолёты для русских – нечто интересное, что им наверняка хотелось бы увезти к себе и рассмотреть более детально. В конце концов, это вооружение и стратегическая единица твоего врага. По крайней мере, я бы с удовольствием утащил бы себе парочку русских шпионских самолётов и разобрал бы их по винтикам. Они оставят их на ходу, полагая, что сумеют застать нас врасплох. В таком случае, мы посадим маленький самолёт на заброшенный полигон, а большой на основной, чтобы зафиксировать их отряды на своих местах. Нам придётся так же разделиться и заготовить два варианта плана. В любом случае, мы доходим до середины пути к маленькому полигону вместе, а затем действуем в зависимости от плана и того, что нам преподнесёт связь с пилотами. По первому, надеюсь, они не тронут пилотов и просто рассредоточатся вокруг самолётов так, чтобы остаться вне поля зрения и не вызвать подозрений. В подобном случае мы все двинемся к заброшенному полигону, быстренько разберёмся с маленьким отрядом Громова и перетащим большой самолёт к нам. Они не успеют предпринять меры, а мы успеем улететь. Если они всё-таки убьют пилотов, то мы активируем план «Б», согласно которому разделимся и отрядом в пятьдесят человек пойдём до заброшенного полигона, отобьём маленький самолёт, усядемся в него и полетим к большому полигону. Отряд в двести человек с момента нашего разделения двинется к основной посадочной полосе и незаметно заляжет рядом с ней. Мы прилетим туда и постараемся сократить количество русских, с воздуха. Приостановим атаку, и в наступление пойдут наши пешие силы, отобьём второй самолёт и улетим домой. Сбивать нас в воздухе они не станут, власти Австралии быстро отреагируют на это и уж точно ни мне, ни Громову несдобровать перед нашими Отцами, да и всем миром, это будет крупный политический скандал, мы оба это прекрасно понимаем.
– Но, опять же, если они не выведут из строя самолёты. Только вот что прикажешь делать, если мы придём к старому полигону, перережем отряд Громова, возьмём его в плен, и обнаружим, что наш самолёт испорчен? Второй тогда, следуя логике, будет испорчен тоже.
– Тогда мы перебьём и второй отряд русских, вновь свяжемся с Отцом и запросим ещё самолёт. Другого выбора у нас не будет, а уничтожать их проще, когда они разделены.
– Ты чёртов, мать твою, гений и садист в одном флаконе! Ты готов перерезать двести пятьдесят человек как ягнят?
– Да. Во-первых, на кону стоят жизни моих людей, я предпочитаю пустить под катану чужих бойцов, ради того, чтобы выгадать спасение для своих. В конце концов, они не жалели нас, когда мы оказались под их лагерем, и не пожалеют там на полигонах. Во-вторых, я на своей шкуре ощутил, что такое плен и пытки, Каин, и чёрта с два я вернусь туда живьём! В первый раз я не сумел убить, это сгубило моих людей и привело меня в Штаб русских, больше такой ошибки я не совершу. Жалеть в первую очередь нужно своих людей, раз они не оставляют нам выбора, то пусть будут готовы погибнуть от наших рук. Нас пятнадцать лет готовили к этому, а мы до сих пор боимся защищаться, в то время, когда нас готовы убивать как назойливых мух.
Джаспер и все остальные члены совета одобрительно улыбаются в ответ на мои слова, а Каин замирает на месте. Я понимаю его чувства. Признаться честно, вся эта бравада напускная и берёт своё начало, вероятнее всего, откуда-то извне. Самому мне до сих пор всё так же противна сама мысль об убийстве, но только сейчас я отчётливо понимаю, что иного выбора у всех нас нет. Алексей уже давно установил правила этой игры, и победитель здесь будет только один – тот, кто выживет. Им не впервой убивать, я более чем уверен, что и сам Громов убивал уже не один раз, об этом красноречиво говорит его опыт в управлении и хладнокровность, с которой он проводит пытки. Теперь этому придётся научиться и нам с Каином, как бы омерзительно это ни было.
– Другого выбора всё равно нет, – пожав плечами, друг соглашается со мной.
– Мы с Каином и Лейлой возглавим отряд в пятьдесят человек, который пойдёт к заброшенному полигону, Джаспер, вас я попрошу отвечать за всех остальных.
– Есть, Наследник.
Склонив голову набок, я удивлённо смотрю на него. Откуда такая перемена в тоне и в обращении? Он сделал это более уважительно, чем раньше и с большим подчинением, без скепсиса в голосе. Может, они перестали расценивать меня как неразумного мальчишку? Было бы хорошо.
– У кого-нибудь есть вопросы?
– Нет, сэр, – хором отвечают присутствующие.
– Отлично, в таком случае, готовьте лагерь к отходу, мы должны выдвинуться не более чем через два часа. Время и так поджимает нас по всем постам. Собрание окончено, Каин и Лейла, мне нужен новый динамик связи, свой я где-то потерял.
– Да, сэр.
Складываю лист, с наспех набросанной карандашом картой, пряча его в один из кармашков формы. Он мне пригодится. Мы все покидаем палатку, и боевики, не медля, приступают к её разбору. Спустя несколько минут, Дей приносит мне новый динамик, и я привязываю его по сети к своим наручным часам. Теперь я абсолютно точно готов к отходу.
– Не знаю, как мы выведем такую махину из пустыни, Рик. Сюда нас привезли на внедорожниках, а обратно всё это придётся тащить пешком. Люди к сражению будут измотаны.
Каин растерян, честно говоря, растерян и я. На бумаге и на словах всё выйдет очень красиво, но стоит хотя бы одной крошечной детали пойти не так, как всё рухнет. Вдруг я где-то просчитался? Что, если у Громова совсем другой план, и он предусмотрел каждую нашу лихорадочную мысль? Если всё пойдёт не так, как мы задумали, то конец у всех печален.
Обвожу взглядом лагерь и оцениваю наш багаж. Всё крайне плохо, нам не унести столько. Бедные лошади по колено вкопаются в песок с такой ношей. Нужна ли она нам, когда на кону стоят жизни? Как я раньше не подумал об этом? Ты тормоз, Рик! Шарю в своём наручном компьютере и подключаю динамик к голосовым опциям. Незамедлительно слух пронзает короткое, но громкое шипение, время учиться командовать отрядом дистанционно.
– Боевики, внимание. Ричард Райан О’Хара, – собрав всю волю в кулак и придав своему тону максимальную строгость, обращаюсь я к бойцам. – Слушайте мою команду: на лошадей навьючивать только стратегически важное техническое оснащение лагеря, медикаменты и провизию. Мебель, палатки, котлы и прочую утварь бросьте на своих местах, они нам не понадобятся.
Шпионы разом сбрасывают с коней все бесполезные причиндалы нашего лагеря и собирают с собой только самое основное. Так будет намного проще и меньше нагрузки. Напарник одобрительно кивает головой, и мы принимаемся обходить лагерь. Я должен лично проконтролировать все сборы. Когда обход личного состава окончен, все практически готовы к выходу. То, что я принял решение оставить хлам в пустыне, здорово сэкономило нам время.
– Сэр, – обращается ко мне Джаспер, – мы полностью готовы к выходу из лагеря. Люди построены и ждут вашей команды.
– Спасибо.
Что мне сказать им? Сухо повести вперёд, бросив лишь: «марш», или же как-то направить их, придать сил? Я должен что-то сделать. Отец собрал со мной в пустыню опытных бойцов, на счету которых далеко не первый десяток успешных операций. Однако, если моя оплошность заведёт их в грамотную ловушку, то никакой опыт не спасёт нас. Чёртова ответственность, а ведь дальше будет только хуже. Со временем все задания будут лишь сложнее предыдущих, а когда-нибудь мне и вовсе придётся принять управление целым Штабом, сотнями тысяч жизней. Собраться, другого выбора нет, мой настрой напрямую влияет на них.
– Бойцы, я не хочу смердеть пафосом на всю пустыню и говорить что-то о чести и долге. Всё это вы знаете и без меня – и то, что мы должны, и то, что наша честь и честь страны в руках каждого. Мы не были готовы к такому повороту событий, нас самым низким образом подвели и бросили на откуп российской разведке. Не буду тешить вас пустыми надеждами. Их больше, чем нас, и, вероятнее всего, нам предстоит крайне кровопролитная битва лоб в лоб. Лично я оказался не готов для такого задания должным образом. – Главное – вовремя признать свои ошибки, кажется, так всегда говорил Отец. – Но это не значит, что мы опустим руки и сдадимся. Я поведу вас вперёд, как смогу и как сумею из последних сил, и только вместе мы выстоим. Встаньте плечом к плечу, боевики, сегодня нам придётся пройти реки крови и не утонуть в них. Убивайте всех, кто появится на нашем пути, пощады не давать никому. Они не щадили наших братьев по оружию, не станут жалеть и нас. Исключение составляют лишь Громов и Рокоссовский, их можно только взять в плен. Русские диктуют правила этой игры, и мы принимаем их. Раз они приготовились убивать нас, то пусть ожидают и того, что мы ответим им на это, встанем спина к спине и будем биться до последнего вздоха.
Выхватываю из ножен одну катану и поднимаю её в воздух, как призыв к борьбе и единству духа шпионов. Вся та тихая паника и неуверенность, что сковывала лагерь тисками, будто отступила. Решительность, вот что я вижу теперь, когда сталкиваюсь взглядами то с одним, то с другим боевиком, стоящим в первых шеренгах. Хвала богам, кажется, я сумел настроить их на нужный лад, упадок моральных сил пагубно скажется на их способности воевать.
Как можно видеть в них лишь группу машин для убийства, которых можно разменять при надобности? Каждый из них человек, со своей историей, жизнью, возможно, даже семьёй и детьми. Наша жизнь – самая великая ценность, которая находится в наших руках. Превыше неё только семья, ради которой ты, не задумываясь, пожертвуешь собой. В этом и есть великая сила и одновременно слабость шпиона. Супруг и дети. Именно они придадут тебе сил, как никто другой. Ради них ты пойдёшь в самую безнадёжную битву и будешь всеми возможными и невозможными способами спасаться, чтобы вернуться к ним, оберегать их. Они же и станут твоим слабым местом, тем, через что можно управлять тобой. Той угрозой, на поводу которой ты пойдёшь всегда, что бы ни требовалось от тебя. Тем, ради чего ты отдашь свою жизнь. Возможно, когда-нибудь я очерствею, руки мои по плечи обагрятся несмываемой кровью других людей, и тогда я начну расценивать их лишь как боевые единицы. Сейчас это абсолютно чуждо для меня.
Отрадно то, что, загрузив лошадей провизией и электроникой, мы сможем сесть в седло и сами. Это сохранит физические силы бойцов. Люди Громова будут в куда более сносной форме, и это очередная гигантская проблема нашего положения. Убрав катану в ножны, я отдаю команду «верхом» лагерю, и все шпионы начинают рассаживаться по сёдлам. Идальго, он сумел пройти всю пустыню и самостоятельно отыскать Штаб. Поразительно для лошади. Я смотрю ему в глаза и, огладив ладонью крупную конскую морду перед поездкой, впрыгиваю в седло коня.
Время выдвигаться. Лейла воспроизводит карту пустыни в своём наручном компьютере и выстраивает кратчайший маршрут до заброшенного полигона. Молча я извлекаю из кармана листок с наброском и отдаю ей. Будет удобнее ориентироваться, если она перенесёт все наши метки на реальную поверхность. Когда кропотливый процесс подходит к концу, она возвращает мне бумажку и уверенно констатирует, что наш маршрут построен. Вновь отдаю команду боевикам через динамик и пришпориваю коня. Пойдём мы шагом, нет смысла загонять скакунов, Громова нам всё равно не обойти.
Время от времени я осаживаю Идальго и обхожу строй по кругу, призывая шпионов держаться более плотной группой. Разбредаться нам нельзя, чем кучнее мы держимся, тем тяжелее нас разделить и перебить по группам. За маршрут передвижения ответственна Лейла, на себя я взял ответственность за строй и бойцов, а за дозор оставил старшими Каина с одной стороны колонны и Джаспера с другой.
И вновь в моём динамике раздаётся короткое мерзкое шипение, а затем в канале слышится жёсткий мужской бас:
– Мистер О’Хара, сэр, Маркус Бенедикт Эванс, пилот борта за Штабным номером 1927592-92. Мой самолёт и грузовой самолёт за номером 6816267-62 в пределах Австралии. Готовы зайти на посадку.
– Приём, слышу без помех, – отзываюсь я. – Маркус, в указанных вам координатах находится пустынный полигон, туда нужно посадить грузовой самолёт. Левее указанных координат есть полоска джунглей, там есть заброшенный полигон, который много лет не используется местными властями. Маленький самолёт нужно будет посадить туда, спутники будут обозначать это место как пустой участок в зарослях.
– Понял, сэр. Грузовой самолёт ушёл на посадку в пустыню. Указанное вами место спутники обнаружили, иду на посадку туда.
– Отлично, ждите моих дальнейших указаний.
– Есть, сэр.
Намеренно умалчиваю о том, что полигоны, вероятнее всего, оцеплены. Если там стоят русские, то пилоты сообщат об этом сами, заодно используем их в качестве дистанционной разведки.
Обжигающий дневной воздух пустыни постепенно холодеет и приносит заметное облегчение и прохладу. За своими постоянными мыслями о том, что всё может оказаться вовсе не таким, как кажется, и что Громов запросто может подбросить какую-нибудь непредусмотренную нами свинью, я совсем потерял счёт времени. Сейчас на пустыню начинает опускаться густая чернильная тьма. Мы уже несколько раз организованно останавливались, чтобы напоить лошадей и утолить жажду самим.
Сонная колонна боевиков устало плетётся по пустынным пескам, клюя носом в гриву коней на ходу. После полуденного зноя благословенная прохлада здорово расслабляет организм. Каждый из них почти сутки не спал, и это убийственно сказывается на их потенциале. Спать в таком количестве мы тоже не сможем. Многие изобретательные боевики намертво привязываются верёвками к коню и засыпают прямо в седле. Застав за этим делом одного, второго, а затем уже и не первый десяток шпионов, я начинаю призывать оставшихся бодрствующих к такому же опыту. Лошадь – стадное животное и будет идти табуном за направляющим до тех пор, пока шагает хотя бы одна ведущая лошадь. Таковым станет Идальго и я.
После долгих убеждений Каин поступает точно так же, как и все остальные шпионы, затем к нему присоединяется и Лейла, предварительно передав на мой портативный компьютер свою улучшенную карту. Выставив из десяти человек дозорный караул по периметру колонны, я принимаюсь ещё чаще обходить строй и более внимательно следить за каждым. Их много, глаза разбегаются по этой сонной толпе, но огромный запас сил и бодрости позволяет мне держать всё хотя бы под видимым контролем. Я ни разу даже не зевнул, спать мне совсем не хочется.
Постоянные действия затуманивают разум, и я теряю счёт времени. Мне тяжело следить за боевиками, за маршрутом и наблюдать за пустыней, во избежание засад одновременно, но я стараюсь из последних сил. Постепенно первые кроткие лучи начинают касаться охладевшего за ночь песка и рассвет всё больше раскаляет воздух. Мы пришли к месту, где нужно решить, какого плана придерживаться, надеюсь, они не тронули пилотов, хотя это больше напоминает хрустальную мечту.
Включаю голосовую связь и за счёт динамика бужу всех до одного. Сонный Каин резко распахивает глаза и принимается озираться по сторонам. Затем, убедившись в том, что колонне ничто не угрожает, он принимается потягиваться, буквально привставая в седле. Закатываю глаза, Девингем такой Девингем. Отдаю лагерю команду остановиться, и все тормозят коней. Спешившись, шпионы поят скакунов водой и на ходу уминают сух пайки, решение в целом верное, мой желудок истошно урчит на всю округу и требует пищи. Но сейчас не до него.
– Мы уже пришли? – зевая, уточняет Лейла.
– Судя по твоей карте, да. Теперь нам нужно связаться с пилотами и понять, что делать дальше.
– Мне связаться или ты?
– Давай ты, я пока обойду лагерь, посмотрю, как боевики.
Спешиваюсь с коня, и Каин следует моему примеру. Мы вместе принимаемся просачиваться сквозь массу боевиков, усевшихся на песок и коней, жадно хватающих воду. Личный состав выглядит более отдохнувшим, чем вечером, значит, небольшой сон пошёл им на пользу. Хорошо. Я боялся, что их разморит ещё больше. Закончив свой обход, могу с удовлетворением констатировать неплохое состояние бойцов.
Вид Дей достаточно обеспокоенный, она усердно пытается докричаться до пилотов, но, видимо, тщетно. Значит, Громов хорошо засел там и сумел подобраться к самолётам так, что пилоты не успели среагировать. Выходит, что он не просто стоит на полигонах, но ещё и нашёл способ затаиться там и ждать. Предположим, на заброшенном полигоне это реально, но где в пустыне смогли спрятаться двести шпионов в чёрной форме? Загадка. На связь со мной выходил пилот маленького самолёта, что, если только он имел возможность держать с нами связь? Бред, такого не может быть, все самолёты оснащены по последнему слову техники.
Паника накатывает на меня новой волной. Что, если они сбили оба самолёта? Тоже не может быть. Зарево от подбитого большого лайнера полыхало бы на многие мили вдали, плюс произошло бы это ночью, так радиус видимости увеличивается в разы. Да и к моменту посадки мы были не на таком уж огромном расстоянии от пустынной взлётной полосы. Вероятнее всего, что русские не подходят вплотную к действующей площадке, а залегли вдалеке и лишь несколько из них подобрались к технике и убили пилота. Но ограничились ли они убийством? Что, если Каин всё-таки прав, и Алексей действительно примет решение уничтожить средства передвижения, заперев нас в пустыне ещё на несколько суток? Есть ли тогда смысл подставляться под столкновение? Не лучше ли вернуться и, используя то, что они не знают, где наш лагерь, пересидеть русских? Не будут же они вечно торчать на полигонах в таком количестве? Мы узнаем, когда они придут в лагерь, крысы сообщат, и тогда сможем махнуть к полигону. Но ведь самолёт не сможет прилететь вот так по заказу, а отстояться на других площадках в Австралии ему никто не даст, шпионскую технику не жалуют. Чёртовы мысли. Мерзкая безысходность. Ненавистная пустыня. Я запутался и не вижу ни одного выхода, который бы казался правильным. Везде есть тонны «но», и одна хлеще другой.
– Они не отвечают, – неутешительно отзывается Сержант.
– Я так и знал, русский слишком умный для такой промашки, – накаляет обстановку напарник.
– Знать бы, в целости ли самолёты, – размышляет Джаспер.
– Это можно проверить, – вклинивается Эрик. – Сэр, вам нужно связаться со Штабом, и чем скорее, тем лучше. Там могут отследить бортовые датчики. Если самолёт выведен из строя на столько, что не сможет подняться в воздух – определённые его датчики на радарах нашего центра полётов погаснут. Они будут отображаться на карте как существующие, но не боеспособные.
Меня пронзает необъяснимое чувство радости, будто я пятнадцатилетний мальчишка, только что получивший желанный гаджет в подарок. Дьявольски улыбнувшись, бросаю короткий взгляд на Каина и принимаюсь насиловать свой наручный компьютер. Отхожу на приличное расстояние, не стоит им присутствовать при этом разговоре. Мне срочно нужно связаться именно с Отцом и ни с кем другим. Только на него можно полагаться. Сейчас в Калифорнии как раз день, он сможет отозваться на звонок и поднять на уши центр полётов. По памяти за секунды я набираю заветный номер и жду, пока установится видеосвязь с Главой. Штаб отслеживает каждый персональный наручный компьютер, когда звонок дойдёт до кабинета Райана, он без труда увидит краткое резюме на звонящего. Главное, чтобы он был в своём кабинете, а не на собрании. В противном случае придётся штурмовать его мобильный или уж в совсем крайнем случае – звонить Ким. Она поднимет не то, что Штаб, а все Штаты, если это понадобится для моего спасения.
– Рик! Что случилось? – Отец рад и обеспокоен одновременно, на его лице сменяется огромная гамма эмоций, от радости того, что я жив и в состоянии стоять, до откровенного ужаса, нагоняемого моим внезапным звонком.
– У меня очень мало времени, Отец, мне нужна твоя помощь.
– Говори, я надеюсь с тобой всё в порядке?
– Не совсем, но это не важно, расскажу, когда вернусь. Вы прислали нам два самолёта, – сбивчиво и судорожно берусь объяснять Райану то, что от него требуется. – Пилоты посадили их там где я просил, теперь они не выходят на связь. Боюсь, что Громов добрался до них раньше и вывел их из строя. Эрик, наш технарь, говорит, что вы через центр управления полётами можете отследить, жизнеспособна ли данная техника. Уточни это и скажи мне, пожалуйста. Мне надо знать, куда вести людей и как действовать.
– Минутку.
Он набирает номер на стационарном телефоне и связывается с необходимым центром, требуя вывести все данные на его монитор. Меня всегда забавлял его чёткий и строгий тон в общении со всеми подчинёнными. Когда Глава таким голосом требует от тебя чего-то, держу пари, на твоей голове начинают шевелиться волосы. Мне редко выпадал шанс испробовать это на своей шкуре, да и, как ни крути, он никогда не получался и в половину таким холодным, по отношению ко мне.
