Текст книги "Наследник (СИ)"
Автор книги: Viktoria Nikogosova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 63 страниц)
– Конец света? – загружено говорю я. – Обычно электричество отключают только во время грозы.
– Мне это не нравится, – голос Ольги наполнен испугом, а сама она накрепко вцепилась в мою руку. – вдруг это не случайно?
– Брось, нас проще запереть и спалить в бане, списав все на несчастный случай, чем обесточивать особняк и информировать таким образом о чем то неладном. Возможно, подключают кого-то к общему щитку. Оставайся здесь, а я выгляну на улицу, вдруг там есть какое-то шевеление.
– Нет! Я с тобой…
– А если там опасно?
– Я дико боюсь темноты, а потому здесь для меня небезопасно в двойне и я рискую схлопотать остановку сердца от любого постороннего шума. Пожалуйста, не уходи.
– Думал, что после Кайла ты уже никаких ужастиков не испугаешься.
– Увы, ему далеко до моей бурной фантазии.
– Ладно, пошли.
Держа Ольгу за руку, я на ощупь нахожу дверь и толкаю ее. В предбаннике царит такая же чернильная тьма, на улице уже сумрак полным ходом, оттого в помещениях лишь жалкие крохи света борются с чернью. Открываю дверь бани. После полной темноты в вечернем полу-мраке глаза ориентируются куда лучше. Внимательно обвожу взглядом весь участок земли и дом. Ни одного отсвета фонарика или прочей нездоровой активности. Можно выдохнуть. Видимо обычное штатное отключение.
– Все в порядке, там никого. Давай ополаскиваться и двигать к дому. Не хочется торчать в бане, если проблемы со светом затянутся надолго.
– Как ты себе это представляешь?
– Так же, как и при свете. Я ведь рядом.
– А вдруг там будет какой-нибудь паук, или ещё что-нибудь мерзкое, а я не увижу?! Нет, я не смогу!
– Ладно, пошли вместе.
– Как вместе? – совсем потерянно спрашивает русская.
– Спокойно, в купальниках и плавках, примем душ, закутаемся в халаты и пойдём в дом.
– Ну, давай…
Найдя душевую кабину, затягиваю туда с собой Ольгу. Открываю кран и настраиваю температуру воды. Подруга по несчастью буквально не отходит от меня ни на миллиметр и не выпускает из рук. Настолько велика боязнь темноты? На самом деле, в этом нет ничего хорошего. Страхи разрушают нас, вынуждают подчиняться обстоятельствам или людям, которые окунают нас в них. С этим надо бороться.
Нашарив какой то флакон, я подношу его к носу. Да, смахивает на шампунь Оли. Прошу ее не двигаться и выливаю немного жидкости на волосы рыженькой. От моих прикосновений она чуть заметно вздрагивает, а я принимаюсь с детским восторгом размазывать косметику по волнистым локонам.
– Я могу и сама.
– А… эм… извини, я просто подумал, что было бы неудобно толкаться локтями, тем более ты предпочитаешь не разрывать физического контакта.
От этого махрового бреда я закатываю глаза, благо непроглядная тьма скроет это от Оли. Страх Господень, я уже даже не слежу за тем, какой идиотизм сочиняет мой мозг.
– Ладно, – укладывая ладони на мою талию, с ощутимой улыбкой в тоне, говорит она.
Все это принятие душа происходит неимоверно абсурдно и глупо, но черт подери, не видно же ничего. В итоге из-за страха Ольги мы практически не расставались всю дорогу. И вот, легко и непринужденно, главная скромница особняка уже трёт мне мочалкой спинку. В следующий раз, когда пойдём в баню, я специально приплачу какому-нибудь электрику за повторение этого шоу.
Внезапная вспышка больно режет глаза, мы оба невольно зажмуриваемся. Ведомый инстинктами, я хватаю зеленоглазую за руку и завожу за спину. Мало ли что. Со временем я привыкаю к свету и, щурясь, открываю веки. Все спокойно и никаких хлопков двери я не слышал. Выходит, действительно просто отключение? Это хорошо. Червячок сомнения в моей душе успокаивается и я расслабленно выдыхаю. Оно и к лучшему. Тем более скоро Каин и Лейла вернутся.
– Ну, вот, все позади.
– Да, – явное облегчение скользит в задумчивом голосе Ольги, помимо мочалки я ощущаю прикосновение ее пальцев к спине. Она проводит ими по шрамам? Скорее всего да. Их там слишком много. – Мазь не помогает…
– И не поможет. Ким сказала, что тут только пластическая операция может спасти ситуацию, но я думаю, что это лишнее.
– Я никогда не поверила бы, что Паша способен на такое.
– Как видишь, – оборачиваюсь лицом к ней и укладываю ладонь на тонкую талию, второй чуть приподнимаю подбородок раздосадованной подруги. – Выше нос, это все позади.
– Да… Выходим?
– Пожалуй, да.
Я вылезаю из кабины первым и подаю ей полотенце и халат, чтобы она могла вытереться и переодеться. Сам же я принимаюсь проводить аналогичные процедуры в предбаннике. Вешаю насквозь мокрые плавки на веревку и надеваю шорты на голый зад. Чистого белья мы с Ольгой не прихватили. Как только она облачается в халат, мы наконец уходим из бани и шагаем к дому. Интересно, как Тимка отреагировал на наше отсутствие и долгую темноту?
– Иди в комнату, как раз переоденешься, а я пока гляну что у нас с автоматами. Вдруг какой-то из них выбило от внепланового отключения.
Кивнув в ответ на мои слова, Оля удаляется вверх по лестнице, а я направляюсь в дальний угол большого коридора. Так-так-так. Вроде все в порядке и включено, а нет… Что это у нас? Один из автоматов выключен, при том достаточно малой мощности. Что на него подвязано? Ах, да, камеры наблюдения и сигнализация. Почему оказался выключен только он? Все это более чем странно. Он потребляет слишком мало мощи, чтобы вырубиться при перегрузке, отключились бы другие автоматы, с большей нагрузкой. Внезапно меня будто кипятком окатывает, он не только выключен, к нему ещё и провода обрезаны. Это явно не могло произойти случайно. Обесточить весь особняк чтобы подобраться к щитку незамеченными, избежав прицелов камер. А затем не вызывая подозрений включить все обратно, напрочь лишив отца или Каина возможности в динамике понять, что что-то пошло не так.
Ольга, я отправил ее в комнату одну… Нет! По шкуре пробегает холодок, а мышцы сковывает мелкая дрожь, некогда стоять, нужно забирать ее, Тамерлана и запасаться оружием, если ещё не поздно. Со всех ног, не издавая ни звука, перемахиваю лестницу на второй этаж. Сердце набатом колотит в груди. Она словно предчувствовала беду, а я не послушал, решив, что никто не мог так оперативно среагировать на отъезд Отца. Домчавшись до двери в свою комнату, махом открываю ее и впадаю в полный ступор.
– Тише, будь хорошим мальчиком, не шуми, а то куколке придётся не сладко.
Четверо… Мне не совладать с четырьмя бойцами сейчас. Ольга в лапах одного из них, с диким ужасом смотрит на меня. Ее руки, очевидно, скованны за спиной, а на лице красуется добротный кусок скотча. По щекам рыженькой катятся крупные слёзы, я должен что-то сделать, спасти ее.
– На колени, – держа пистолет у виска русской, говорит один из них с ощутимым немецким акцентом. Немец? Откуда? Оля пытается вырваться, кивая головой на дверь и что-то неразборчиво мыча. Я не смогу оставить ее и сбежать. Поднимаю руки в воздух и покорно опускаюсь на колени. Нечем крыть, она в их руках и поставить самое ценное под удар я не в праве.
– Цвёлф, Элф, валите его на пол и прижмите покрепче.
Выходит, тот, что держит в руках Олю, у них за главного. Паршиво. Моментально меня укладывают мордой в пол. Руки разводят в стороны и крепко вжимают в паркет. Я не сумею вывернуться из этого. Испуганно я начинаю понимать одно: это, пожалуй, финиш. Кто эти люди? Джейсон их нанял? По физической форме это явно не шпионы. Почему они так странно называли друг друга? Как узнали, что в доме только мы? В панике я совсем теряюсь. Нужно что-то делать, как-то спасаться! Хапнув меня за волосы, один из них вынуждает меня поднять взгляд на главаря. Стеная, Ольга захлебывается слезами. Нужно успокоиться. Я должен как-то выкрутиться и защитить девчонку.
– Цеин, на-ка, подержи малышку.
– С удовольствием.
Ехидно ухмыляясь, так называемый «Десятый», грубо хватает Ольгу в свои клешни, отчего та невольно приходит в ещё больший ужас. Ну, суки. Пытаюсь выдернуться, но сил мне не хватает. Чертова реабилитация. Это однозначно дело рук Найта, выродок, только он мог подобрать такой идеальный момент.
– Кто тут у нас? – держа меня за морду, елейно улыбается командующий парадом. – Догадываешься зачем мы тут?
– Лясы поточить, в противном случае не понимаю, почему я ещё жив.
– Догадливый, люблю таких. Жаль не девица, а то я бы наказал твой дерзкий рот. Впрочем, – указывает тот на Ольгу. – Могу отыграться на ней.
В бешенстве я вновь предпринимаю попытку вырваться, рыча от собственного бессилия. Вся четверка принимается бодро и отвратительно ржать надо мной.
– Тронь ее и ты труп.
– Не находишь своё положение несколько бедственным, для таких заявлений?
– Неин, хватит трепаться, вали его да давай лучше девчонкой займёмся.
– Поговори мне тут, шавка. Сам разберусь. А по поводу барышни – обломитесь. Заказчик ясно сказал, что девственность проверит и если ее там не окажется, то сами знаете, что с нами будет.
Кончики ушей будто горят, а все потроха оплавляются от настоящего цунами гнева, затапливающего сознание без малейшей жалости. Никому не позволю к ней прикоснуться. Разорву всех и каждого в клочья. Бригада карателей разочарованно вздыхает, а главарь, сильнее сжав пальцы на моих щеках, пристально вглядывается в мое лицо. Из-за спины он вытаскивает одинокую катану и кладёт её передо мной.
– Я вот все думаю… В моей практике была уйма заказных убийств, но такого демонстративного и жестокого я не совершал ещё никогда. От этого меня посещает легкий мандраж предвкушения, но не суть. Кому же ты так насолил, что тебя приказано обезглавить, да притом не абы как, а вот этой прелестью? А главное, шик то какой, голову бросить на въезде, а тушку растащить по углам. Мерзкая картинка, не находишь?
– Надеюсь, ваш клиент понимает, что рискует не досчитаться своей головы, – раздраженно цежу сквозь зубы я, параллельно взвешивая всю ситуацию в целом и продумывая варианты спасения. Пока ничего сносного в мою голову не приходит, как не прискорбно. От услышанного Ольга впала в натуральную истерику.
– Ты задолбал, Неин! Мы будем дело делать или нет?! Девица мне сейчас все ноги оттопчет!
– Замолкни и терпи. Девчонке все равно приказано смотреть, – ядовитая ухмылка посещает его лицо, и он вновь переводит на меня взгляд озверевших от жажды крови карих глаз. От этого взора у меня невольно начинает сосать под ложечкой, будто ледяные иглы вонзаются в сердце, напуская на него корку из паники и страха. И она сжимает несчастную душу, грозясь расколоться на осколки. Я должен держаться и отбросить панику. Но смогу ли я выжить? Я ещё никогда не был так близок к смерти. В лагере русских я знал, что меня не убьют, хотя бы в ближайшей перспективе, а здесь каждая минута может стать последней. Ненадолго я опускаю взгляд на катану и с изумлением отмечаю, что на ней красуется гравировка «Алексей Михайлович Громов». Что?!
Это посланники Громова?! Не может быть, он не идиот, и даже если бы они были направленны им, то сделали бы все максимально без следов. Он не глуп и так подставлять себя под гнев моего отца не стал бы. Если окажется, что Лёша причастен к моей смерти, то все страны НАТО откроют на него охоту и вряд ли он сумеет выстоять. Из жажды мести его просто убьют, вынеся приговор заочно. А вот Джейсон запросто мог провернуть что-то подобное. Ему более чем выгодно спихнуть вину на русского, с которым мы не так давно уже имели удовольствие сцепиться. Какая же он продуманная мразь, черт бы его побрал. «Девятый» поднимается с корточек и направляется к Ольге, достаточно широко улыбаясь, вот только ничего приятного этот его позитив не сулит.
– А девчонка переживает за тебя. Бедняжка, – с наигранным сожалением произносит киллер и укладывает ладонь на шею Оли, чуть сжимая пальцы. – Ну, ничего. Папочка тебя успокоит, главное смотри внимательнее.
Рыженькая не отводит от меня взгляд, а из изумрудных глаз градом катятся слезы. Ситуация дерьмовая и это факт. Немец вплотную прислоняется к ее щеке и языком слизывает ползущую вниз каплю. Я начинаю закипать. Убью тебя, тварь, чего бы мне это не стоило, пусть это даже будет мой последний поступок в жизни. Необъятная ненависть вихрем выжигает остатки благоразумия и спокойствия. Ощущаю, как мышцы, подобно тетиве, натягиваются в подготовке к очередному рывку. Ольга брезгливо и протестующе стонет, в ответ на его действия, вызывая у него ухмылку. Я тебе морду порву надвое, тварь проклятая.
– Не волнуйтесь, парни. Чтобы увидеть такую красоту и не прикоснуться, нужно быть или слепым, или кастрированным, потрогать и опробовать ее ротик нам никто не может запретить.
От услышанного объект домогательств моментально приходит в ужас и вновь предпринимает попытки выбраться. Группировка восторженно улюлюкает и принимается отпускать сальные комментарии, а из меня будто кислород вышибло.
– Насладись хоть зрелищем, – обращаясь ко мне, говорит Неин. – Боги, да она ещё и без белья.
– Не смей к ней прикасаться!
Я буквально ору, но он игнорирует это, распахивая верх халата Ольги, и поражено присвистывает, обводя ее грудь взглядом. Мразь. Осатанев до крайности и собрав все силы, я принимаюсь биться в руках двух его подельников. Ольгу накрепко зажал в руках третий соучастник, а этот выродок демонстративно лапает то, что принадлежит мне, с елейной ухмылкой наблюдая за моим бешенством. Зря ты выводишь меня из себя.
Девятый нагибается ниже и принимается блуждать по груди Ольги губами. Русская стыдливо отводит взгляд и зажмуривает глаза, чтобы не видеть происходящий ужас. Ее всхлипы и протестующие возгласы тонут в хохоте этих мерзких животных, а чистота и невинность и вовсе рискуют измараться в несмываемой грязи. Бьюсь, как затравленный зверь в клетке, но мне не хватает сил. Совсем немного. Каин, где тебя носит, черт подери!
– Хватит, пожалуй. Ставь на колени, – они опускают ее на пол. Если уж мне не хватает сил совладать с ними, то где ей тягаться? Слишком хрупкая для них. Слишком беззащитная перед такими ударами судьбы. Рычу, все так же продолжая трепыхаться, не жалея собственных сил. Ощущение бесполезности давит на меня все больше. Я настолько жалок, что не могу даже защитить ее от такого позора.
– Будь умницей, дорогая. От тебя зависит, чего он лишится в первую очередь, конечностей и будет страдать, или же головы и избежит мучений.
– Твою мать, Неин, надоел твой спектакль, давай его прибьём и потом девкой займёмся. Он уже достал выкручиваться!
– Так держи крепче!
Раздосадовавшись от ответа, «Одиннадцатый» садится на мою руку задницей, намертво прижимая ее к паркету. Сука, больно то как. Но в тоже время он даёт мне этим шагом единственный шанс на спасение. Черт, как бы мерзко не было, а придётся пользоваться. В очередном своём приступе преднамеренных конвульсий, я умудряюсь вывернуть руку ладонью вверх и накрепко хватануть этого Элфа за яйца. Мерзость какая… Со всей силой сжимаю честно схваченное в кулаке, и парень начинает орать от боли.
В агонии он соскакивает с места, освобождая мою ладонь от плена. В секунду я хватаю лежащую перед самым моим носом катану, изо всех сил цепляясь за призрачный шанс на спасение. Ольгу они не убьют и это факт. Она нужна им живой и невредимой, это играет мне на руку. Наотмашь я рублю по Цвёлфу, в последние секунды он успевает уклонить от меня корпус, но подставляет руку. Этим ударом я отрубил ему кисть и тот, завопив от боли, откатывается в сторону. Кровь хлещет из его раны и я зверею от этого запаха с примесью металла.
– Цеин, пристегни девицу куда-нибудь, займёмся ею позже.
– Ты уже никем заняться не сможешь, тварь.
Только я собираюсь двинуться в атаку, как оклемавшийся и раздраконенный моей выходкой Одиннадцатый мигом кидается на меня. Они, что, все безоружные? Запрыгнув мне на спину он выуживает из кармана нож. Нет, надо выкручиваться. Озлобленный всеми предшествующими событиями, я напоминаю себе хищника, обезумевшего от жажды убийства. С разгона я припечатываю местную панду в стену, и тот роняет нож на пол. Мысом ноги я подбрасываю потерянную вещицу в воздух и, свободной от оружия рукой, бросаю его четко в голову Двенадцатого. Прицел работает исправно, первая кровь пролита. Один убит.
Шокировано смотрю на бездыханное тело. Я… Убил? Щелчок пистолета приводит меня в чувства, словно ведро холодной воды. Неин прицеливается и, охваченный лихорадкой слишком стремительных событий, я предпринимаю очередной шаг, влекущий за собой неминуемое убийство. Дергаюсь влево, отчего Элф слетает с моей спины. Хапнув его за шиворот и поставив перед собой, я пинком отправляю его в наиболее опасного противника.
Выстрел приходится в мой живой щит, и я рад был бы облегченно вздохнуть, вот только Десятый уже успел пристегнуть Ольгу к ножке шкафа. Сидя лицом к мебели, русская старательно пытается вырваться из оков, но тщетно. Не выйдет, лишь изранит руки. В круговороте боя я совсем упустил из виду пистолет, которым был вооружён Девятый. Черт, это плохо. Слегка обескураженный падением второй противник наваливается на меня и у нумерованных назревает перевес. Они оба хорошо владеют ножами, до такой степени, что я с одной катаной успеваю лишь отбиваться.
От избытка адреналина даже не чувствую, когда обжигающее лезвие клинка проходится по моему плечу. Лишь жар текущей по руке крови информирует меня о том, что я, пусть и не серьезно, но ранен. Они зажимают меня в угол и я понимаю, что дело не пахнет ничем хорошим. Собрав в себе всю ярость и силы, отбиваю Неина ногой в сторону. От души замахнувшись, со свистом рассекаю воздух лезвием и сношу Цеину голову с плеч. Перекатываясь по паркету, она пачкает кровью пол и добирается до Оли. В ужасе зеленоглазая ещё ожесточённее пытается вырваться из пут.
Непозволительно отвлекся от процесса. Выронивший нож противник буквально испепеляет меня взглядом. Глаза его из карих превратились в два черных уголька, и он рискует прожечь ими во мне дыру насквозь. Я пропускаю удар в живот и, в секунды развернув меня резким толчком, Девятый, мощным пинком впечатывает меня головой в стену.
В глазах темнеет, а по ушным перепонкам колотит невыносимый звон. Валюсь на пол, заторможено стараясь уползти в сторону. Координация полностью убита и все, что мне остаётся, отшвырнуть катану в сторону Ольги. Она хоть как-то сможет ею оборониться, в случае чего. Будто в вакууме. До меня доходят лишь слабые отголоски криков русской. Схватив за ногу, противник подтягивает меня к себе и с жалким скрипом тела о паркет, безвольно скольжу к нему в лапы. Беспорядочно норовлю отмахнуться от него, но толку ноль. Все двоится в моей голове и я беспросветно мажу.
– Сука! Ты убил их всех! – ощущаю груз на своих бёдрах, он пытается устроиться на мне? Зачем? Ещё раз ударив меня, теперь уже затылком об пол, Неин укладывает обе руки на мою шею. – Ты сдохнешь за них! Обезглавить я всегда успею. Тварь! Ты будешь задыхаться долго!
Сдавив до предела источник кислорода, без малейших колебаний, он хладнокровно доводит меня до края жизни, откуда воочию ощущается отдающее гнилью и сырой землёй дыхание смерти. Пытаюсь разжать его пальцы, даже стараюсь скинуть его с себя, но ни что из этого не приносит плодов. Верчусь, как уж, но бессмысленность действий раскатывает меня по паркету. Это конец. Тяжёлые хрипы, вперемешку с рыданием Ольги тревожат помещение. Каин не придёт. Не успеет. А сам я не сумел.
Ощущаю, как слабеют руки, а рассудок затягивает, словно мороком. Уже не слышу ровным счетом ничего, окончательно обмякнув на полу. Организм, словно на автомате, пытается втягивать воздух, и у него это словно бы даже получается. Через жалкие крохи времени, начинаю биться в приступе невыносимого кашля. Что происходит? Перекатившись на бок, укладываю ладонь на горло и не чувствую на нём чужих рук. Куда делся Неин? Не важно. Черт подери, я рискую выплюнуть лёгкие в этом припадке. Потираю кожу на месте удушения и открываю глаза, нос к носу сталкиваясь с бездыханным немцем. Из раны в его голове на паркет медленно, тягучим ручьём стекает кровь. Он… Мертв? Но кто? Каин здесь?
Пытаюсь привстать, но тут же ощущаю ломоту, словно мозги чайной ложкой из ушей выковыривают. Боль сковывает тело, я не могу сконцентрироваться на чем-то одном и настроить резкость взгляда. Чертов удар лбом о стену. Шарю глазами по помещению, но не нахожу в нём Девингема. Но кто тогда? В поле зрения попадает замершая на месте Оля, со сжатым в руках мертвой хваткой пистолетом. Все её тело пробивает крупная дрожь, а взгляд будто остекленел. Это она стреляла. Не может быть сомнений. Больше некому. Она спасла мне жизнь, когда я уже был на грани.
Но где взяла пистолет? Видимо, умудрилась как-то дотянуться до выроненной Неином «Беретты». Перебарывая подкатывающую тошноту и нарушенную координацию, ползком добираюсь до Ольги. Забрав оружие из её рук, отстреливаю цепочку наручников от шкафа. Рыженькая даже не смотрит на меня, а из колдовских глаз капают молчаливые слезы. Она не может поверить в то, что убила? Этот ступор объясним, как и то, что она схватилась за оружие. Снимаю скотч с её лица и прижимаю к себе.
– Ты цела? Тебя не зацепило ничем? – это молчание сводит меня с ума. Она словно выгорела. Напоминая фарфоровое изваяние, спасительница побелела, словно мел. О том, что она живая напоминает лишь дрожь тела. Все остальное даже выглядит неестественно-жутким.
– Я… Я не хотела… – потрясенно произносит Оля тихим шёпотом. – Только хотела спугнуть его… Не хотела…
– Успокойся, посмотри на меня, – упорно вглядываюсь в её глаза, стараясь внушить ей мысль, будто подсовывая соломинку утопающему. – ты поступила правильно, слышишь меня? Если бы не этот выстрел, то он убил бы меня, Каина, Ким, Отца, всех! Ты бы попала к Джейсону и, в конечном счете, тоже бы умерла! Ты защищалась, только и всего, слышишь?
– Нет… Я убила… Не должна была!
Она срывается на крик, захлёбываясь в волнах накатывающей истерики. Вперемешку с трепетанием, русская принимается отпихиваться от меня. Все мои увещевания бессильны, будто бы не доходят до адресата. Я не могу успокоить её. Удерживая Олю на месте, за подбородок обращаю её лицо к себе и впиваюсь в губы крепким поцелуем. От неожиданности она теряется, и я, уложив ладони на её плечи, нашариваю необходимую точку её тела. Чуть надавливаю в нужное место, и раздавленная предшествовавшими событиями девчонка теряет связь с реальностью, проваливаясь в бессознательное состояние. Это единственный правильный вариант сейчас.
Ещё недолго я сижу в обнимку с ней, тяжело переводя дух. Боюсь обернуться и увидеть комнату в багровых тонах, опасаюсь признаться себе, что в момент боя я жаждал этого исхода, как лев, алчущий до крови антилопы. Однако, мысль о Тамерлане вынуждает меня действовать. В голове царит абсолютный хаос и я не в силах разложить мысли по полкам. На автоматизме укладываю своего стрелка на постель и обшариваю комнату. Они запихнули щенка в ящик комода, а тот и рад стараться, свернулся калачиком и уснул, уютно примостившись в простынках. Достаю его оттуда и, прижав к груди, окидываю комнату взглядом. Стены и пол щедро окроплены алым цветом. Собственно, из моего плеча тоже до сих пор сочится кровь.
От увиденного зрелища подкатывает тошнота, и я решаю уходить отсюда. Ольге тоже не стоит вновь видеть это, когда она придёт в себя. Опустив собаку на пол возле самой двери, забираю мобильник с тумбочки и подхватываю спящую на руки. Пес бодро и гордо плетётся за мной в родительскую комнату, а меня все безжалостнее накрывает осознание произошедшего. Убил, можно сказать, троих… Одного преднамеренно кинул на смерть. Двух других прикончил лично. Почему я чувствую себя так отвратительно? Словно не защищался, а уничтожал с особой жестокостью. Насколько бесцеремонной тварью нужно быть, чтобы с тщательностью истинного маньяка продумывать смерть каждого, мечтать о ней и приближать всеми силами?
Укладываю Олю на родительскую постель и набираю Каина. Сердце будто опухло в груди, и я ощущаю каждое его угнетающее трепыхание в ритме ламбады. Оно давит, то подкатываясь к горлу, то ухая вниз, словно утягивая с собой рассудок. Длинные гудки недолго отбивают звонкий ритм, и я тону в нём. Замедленным повтором совсем свежие воспоминания прокатываются перед глазами, и я даже не реагирую на порядком обеспокоенный голос брата. Он кричит, а мне на ум приходят безнадёжные стенания Оли и собственные хрипы, предсмертные возгласы всех убитых моей рукой. Выражения их лиц неизгладимым оттиском отпечатались в сознании.
Стабильность психики трещит по швам. Так и не ответив Каину, я роняю телефон на пол и застываю на месте, отчего-то вспоминая мёртвую Маргарет, распростёршуюся на раскалённом песке. Это моё будущее? Смерти направо и налево? Закрываю лицо ладонями, пытаясь угомонить расшалившуюся фантазию. Мне становится сложно дышать, лёгкие деревенеют, отказываясь пропускать через себя кислород. Хлопаю ртом, как рыба и направляюсь к выходу из дома.
Улицу уже окутала густая тьма, укрыв собой все от людских глаз. Я валюсь на землю перед въездными воротами, обуреваемый крайней степенью сумасшествия. Усаживаюсь на колени и покорно не двигаюсь с места. Отчего-то мне кажется, будто за мной наблюдают со стороны. И взгляд этот ужасом прошивает до костей, сковывая остатки разума. Зашуганно осматриваюсь по сторонам. Что происходит? Тени окутывают меня с головы до ног. Выглядит, как помешательство чистой воды, и я пугаюсь этого. Во тьме леденящими душу отсветами мелькают хищные прищуры, постепенно становясь все явственнее и ближе. Как только дистанция сокращается до минимума, на уши обрушивается волна воплей.
И даже закрытые веки не помогают избежать видений. Мне мерещится это? Все те, кто погиб по моей вине, начиная от Маргарет и заканчивая этой троицей, в дьявольском вальсе маячат перед глазами, и я на своей коже чувствую капли их крови, что мучительно медленно и мерзко стекают вниз. Зажимаю уши, но не спасает. Я совершенно точно прихожу к выводу, что эта ересь творится не наяву, а в моём расшатанном и не стабильном сознании, и без того подломленным событиями в пустыне, а теперь они и вовсе смешались в единую какофонию. Так недолго и сойти с ума.
Ото всего этого прихода меня начинает невообразимо мутить, но поделать я ничего не могу. А потому без сил валюсь лицом на землю, надеясь, что она остудит пыл разгоряченного сознания. Во всей этой вакханалии я все четче и яснее начинаю слышать своё имя. Мне кажется, будто я смотрю перед собой. А впрочем, как знать, может, я и вправду смотрю? Взгляд пуст и полностью отрешён от реальности, мне уже все равно. Я перестал реагировать на происходящее и оно потихонечку отступило.
Надо мной будто бы возвышается мужчина, с высоты своего роста снисходительно наблюдая за мной. Вновь сев на колени, я ощущаю мягкое и заботливое прикосновение к щеке, словно бы кто-то оглаживает её ладонью. Или это ветер терзает и без того ополоумевшую душу? Я устремляю взгляд вверх и вижу его, седовласого, но такого же статного и величественного, как десятилетия назад, перед смертью. Реймонд Рассел О’Хара, слывший жестоким и бескомпромиссным в своих решениях Главой, но вместе с тем бесконечно любящий и ласковый дед, души не чающий в своём неразумном внуке.
– Я умер? – абсолютно спокойно интересуюсь перспективами. Когда ещё обычно видят усопших так реалистично?
– Нет, тебе не место среди почивших О’Хара. Даже твой отец ещё не заслужил этой чести.
Борясь с дрожью в теле, я чуть облегченно выдыхаю, терзаясь крайне неприятными размышлениями о собственном состоянии. Я просто молюсь о том, чтобы это был сон. Если в реальности чердак уехал настолько далеко, то плохи мои дела.
– Знаю, о чем ты думаешь. С тобой все в порядке, рассудок помутил яд. Он не страшен и действие пройдёт.
– Почему ты здесь?
– Кто ещё будет наблюдать за вами и защищать? – властный голос предка в точности походит на тот, каким я его запомнил, и от этого на меня невольно накатывает идиотская улыбка, а из глаз выкатывается одинокая слеза, совсем как тогда у отца, возле смертного одра родителя.
– Лучше бы ты был рядом.
– Я и так всегда рядом. Ближе, чем вы с Райаном думаете, бесёнок.
В ответ на это прозвище издаю короткий смешок, ещё больше давясь слезами. Он всегда звал меня так, когда я шкодил по крупному. Его ладонь едва ощутимо треплет меня по волосам.
– Это не первый бой со смертью, который тебе предстоит выстоять. И ты должен спасти нашу семью. Сын много не знает, а ты вооружен информацией и, Штабом тебя прошу, не подставляйся под вражеский клинок. Сегодня ты был на волоске от гибели и я успел вовремя. Но я не могу разорваться надвое, хоть я и дух бесплотный.
– Ольга застрелила его.
– Откуда ей было взять силу воли на убийство? – дедушка многозначительно смотрит на меня, а затем оглядывается чуть назад. Приподняв мой подбородок вверх, он мягко улыбается. – Поднимайся с колен, О’Хара никогда на них не стояли. Напротив, твои гордые предки всегда опускали на них неверных и отсекали головы с плеч.
– Нет… Стой!
Внезапная вспышка яркого света больно режет по глазам, растворяя фантом, доселе заполнявший сознание без остатка. Ослепнув от озарения, я прикрываю глаза рукой, осознавая, что все это безобразие в стиле мечты психиатра сгинуло, вместе с рассеявшейся тьмой. Остатки агонии покинули меня, оставив лишь след в памяти.
Суетливый и испуганный голос Каина пробивается в сознание. Я ощущаю, как брат теребит меня за плечи, старательно возвращая расплывшиеся под гнётом яда мозги в черепную коробку. Мотаю головой, как после долгого сна и окончательно прихожу в себя.
– Все в порядке, – как-то уж слишком спокойно говорю я.
– Ты, ты напугал меня до потери пульса! Почему ты весь в крови?! Почему камеры не работают?! – Каин вопит, а я, как идиот, смотрю в одну точку, шокированный всеми произошедшими событиями. – Где Ольга, мать твою за ногу?!
– В комнате Отца. С ней все в порядке, просто без сознания.
– Лейла, сходи к ней, пожалуйста.
Без лишних слов сержант удаляется в дом, а брат все так же старательно норовит выудить из меня хотя бы крупицы информации. После короткого ступора, я поддаюсь на его требования. Он все равно не отстанет от меня.
– Нас пытались убить. Я более чем уверен, что Джейсон причастен. Их было четверо.
– Обалдеть, ты четверых положил?
– Не совсем, одного убила Ольга.
От души ругнувшись, Девингем прикрывает рот рукой, а затем помогает мне подняться на ноги. Словно ватные, они отказываются держать вес тела. Со временем это ощущение проходит, и я устало плетусь за напарником в дом. Вновь приходится пройти через это. Некогда уютная и родная комната превратилась в кошмар наяву. Пристально осматривая все мельчайшие детали, Каин лавирует между оружием и телами, а я обессиленно прижался к дверному косяку, сдерживая ком тошноты у горла.
