Текст книги ""Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: Алексей Ракитин,Анна Матвеева,Евгений Буянов,Алан Бейкер,Екатерина Барсова,Сергей Согрин,Павел Барчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 102 страниц)

Начало

   Двадцатые числа февраля 1959 г. Свердловск (Екатеринбург)   С Приполярного Урала вернулась группа туристов – студентов Уральского политехнического института (УПИ) под руководством четверокурсника металлургического факультета Сергея Согрина.

                                                     ***

    В те годы среди студентов УПИ были очень популярны занятия спортивным туризмом, путешествовали как зимой, так и летом, в труднодоступные и малоисследованные районы Алтая. Саян, Тянь-Шаня, Забайкалья, Урала… Популярными были и восхождения на горные вершины…

     Спортивный туризм и альпинизм были включены в спортивную классификацию с присвоением разрядов и званий вплоть до «Мастера спорта». Эти два вида входили в группу  прикладных и оборонных видов спорта, а потому поддерживались Государством и финансировались.

     Во многих институтах и предприятиях Свердловска активно работали секции туризма и альпинизма. Положительным в этой выстроенной системе был контроль за подготовкой походов и восхождений. Новичок должен был набрать определённый опыт в простых походах и восхождениях и только тогда претендовать на участие в более сложных мероприятиях.

     Так в туризме было три категории сложности. В третьей – высшей имели право участвовать туристы с многолетним опытом более простых походов. К руководителям были более высокие и жёсткие требования.

   В альпинизме существовало пять категорий сложности.

   Самовольное путешествие без проверки и разрешения было запрещено. Каждая группа должна была получить допуск на вы-ход в маршрутной комиссии и иметь «Маршрутную книжку».

    В секциях УПИ проводили серьёзные занятия по специальным программам под руководством старших товарищей, имевших инструкторскую подготовку. Участвовали в городских соревнованиях по ориентированию и технике туризма. А альпинисты – по скалолазанию.

    В праздничные дни всей секцией, а это было до ста и более человек, отправлялись в так называемые «походы выходного дня». Это сплачивало людей, лучше узнавали друг друга, и на базе этого комплектовались группы для дальних и сложных походов в зимние и летние каникулы.

    Некоторые группы ходили в походы более ли менее постоянным составом со своим лидером – руководителем. Так к зимнему сезону 1959 г. в УПИ было несколько таких групп.

    Наиболее сильных, с богатым опытом, и лидирующих в секции было две: Сергея Согрина и пятикурсника радиотехнического факультета – Игоря  Дятлова.

    Именно они претендовали на поход высшей категории в январе 1959 г.  Другие отправлялись по менее сложным марш-рутам (1-ой и 2-ой категории).

***

     С. Согрин занимался туризмом с 6-го класса школы. Побывал на Среднем, Южном и Северном Урале. Руководил зимним походом 2-й категории по Среднему Уралу (1954 год). К моменту поступления в УПИ (1955 г.) уже подходил к первому спортивному разряду по туризму.

     К 1959 г. был близок к выполнению звания «Мастер спорта» по туризму. Имел опыт участия в 1956 году в зимнем походе 3-й категории по Приполярному Уралу и в 1957 году 2-й категории тоже зимой по Северному Уралу. (Маршрут проходил почти по тем же местам, что в 1959 году планировал Игорь Дятлов). Летом 1956 года руководитель похода 3-й категории по Алтаю.

    В институте с первого курса включился и в работу альпинистской секции. Побывал на Алтае, Тянь-Шане, Кавказе. Вы-полнил 2-ой разряд и прошёл обучение в школе инструкторов  альпинизма.

    Так что у «маршрутной комиссии» не было никаких возражений на заявку осуществить сложнейший зимний поход по Приполярному Уралу с восхождением на одну из труднодоступных вершин Приполярья – Саблю, а так же на Неройку и Тельпос Из. Путешествие планировалось на 25 дней. Протяжённость около 400 км. Все ночёвки в полевых условиях в тайге и высокогорной тундре.

^{С. Согрин. 1954 г. Руководитель похода по Ср.Уралу.}

^{Сабля. Стрелкой обозначено место ночёвки перед восхождением.}

    Вторым лидером в секции был Игорь Дятлов.

^{И.Дятлов. 1958 год. Приполярный Урал.}

   Поступив в институт, он с первых дней проявил себя вдумчивым и серьёзным не только участником походов, но и лидером с организаторскими способностями. И вокруг него сформировалась группа.

    А годом раньше Игорь в составе сборной команды участвовал в зимнем походе по Приполярному Уралу. Получилось так, что в том походе три человека: П.Бартоломей, И.Дятлов и Н.Хан – оказались в экстремальной критической ситуации без палатки и другого необходимого снаряжения. Взяв на себя руководство, Игорь сумел без потерь и обморожений за несколько дней выйти на соединение с основной группой. Так что у него, как и у Сергея Согрина был достаточный опыт, чтоб заявить маршрут по Северному Уралу 3-й категории в качестве руководителя.

     Его продолжительность и сложность укладывалась в существовавшие тогда требования к маршруту 3-ей категории: не менее 16 дней, протяжённость 300 км, и прочие условия вполне соответствовали регламенту.

    После тщательной подготовки, занявшей немало времени, 23 января мы встретились на вокзале. Наши поезда уходили почти в одно время с вокзала Свердловска. Нам предстояло отправиться на Киров, Котлас в направлении Воркуты до станции Печора. Группа Игоря выезжала до Ивделя.

    Тепло распрощались, пожелали удачи и интересных приключений. И никто даже не мог предположить, что это встреча последняя и нам придётся в дебрях Северного Урала, спустя месяц, столкнуться с величайшей трагедией – потерять своих друзей и единомышленников.

   Здесь уместно уделить внимание составу наших групп и их комплектованию. Это связано с тем, что впоследствии ставились под сомнение цель и роль участия в группе С.А.Золотарёва, который не был ни студентом, ни выпускником УПИ. Его бездоказательно обвиняли в гибели группы,  обвиняли, что он агент иностранной разведки и выполнял какое-то задание.

    Потом он вдруг стал нашим сотрудником КГБ и прочая ересь. Кто это всё делал, и кому это было нужно, трудно понять. Мне думается, что это делалось преднамеренно, дабы отвлечь людей от повышенного интереса узнать истинную причину трагедии. Возможно, я и ошибаюсь.

    Как уже упоминалось, наши группы были более ли менее постоянного состава, особенно у Игоря. И уже ближе к началу похода всё равно происходили какие-то уточнения. Так в последний момент отказался П.И.Бартоломей от участия в походе в группе И.Дятлова. Не хотел пропустить предложенную интересную практику. Ныне Петр Иванович академик. Так у Дятлова возникла вакансия в группе.

    В один из дней, когда мы готовились к походу у меня дома,  появился симпатичный обаятельный мужчина среднего возраста. Из его рассказа мы поняли, что он профессиональный инструктор туризма и работает на туристских базах, в которые приезжают по профсоюзным путёвкам любители активного отдыха. Тогда такие туристские базы существовали по всей стране. Он уже имел опыт работы на Кавказе, Алтае, в Закарпатье. А сейчас заключил договор с Коуровской базой, что находилась под Свердловском. До начала сезона у него есть окно для повышения собственной квалификации и в конечном итоге выполнить нормы «Мастера спорта». На турбазе он этого сделать не мог, т.к. там практиковались походы максимум второй категории и то, если подбиралась такая группа. А на мастера ему нужны походы третьей категории. Потому он обратился в спорт-клуб УПИ. И ему подсказали, что стоит с этой просьбой встретиться с Согриным, который готовит поход на Приполярный Урал, именно нужной ему третьей категории.

     Его намерения нам были вполне понятны. Человек уже не молодой. Не вечно же ему, как мальчику, водить группы. А для служебного роста его высокая квалификация не помешает. Тогда он мог бы претендовать на роль методиста, заведующего учебным процессом, а может и директора турбазы.

   Подкупали его легкость в общении, спортивный вид. Чувствовалось, что это «свой» человек, единомышленник.

^{С.Золотарёв.}

 Мои ребята дали согласие принять его в состав нашей группы. Такой человек с опытом лишним не будет, тем более обузой.

    Ему на вид было под 40 лет. Чтоб не дистанцироваться от нас молодых и не ставить себя в роль более старшего товарища, он сказал.

  – Зовите меня просто Семён.

    Так Семён Золотарёв стал членом нашей группы и активно включился в подготовку похода. Ночевал у меня дома. А когда ушёл в поход, его небольшой чемоданчик с вещами остался у меня. Из скромности ничего о себе не рассказывал. А как оказалось и выяснилось позже, ему было чем гордиться.

    Но общаясь в институте с туристами, он узнал, что есть ещё одна группа, что собирается в поход третьей категории на Северный Урал менее протяженный и там есть свободное место. Он переговорил с Дятловым и тоже произвёл хорошее на него впечатление. Игорь не имел ничего против его участия, тем более что освободил место П.Бартоломей.

    Семён пришёл ко мне с извинением, что нарушает нашу договорённость.

  – Но пойми меня правильно, – сказал он, – мне всё равно: Приполярный это Урал или Северный. Я не был  ни там, ни там. Мне нужна третья категория маршрута, а у Дятлова он на 10 дней короче. Тогда я смогу до сезона съездить на Кавказ повидать маму.

     На том мы и расстались. Уже много лет спустя, по прошествии 50 лет, узнал более подробно о Золотарёве. Это вполне достойный и уважаемый человек, прошедший всю войну от первого до последнего дня. Отличился при форсировании Одера. Стоя по грудь в ледяной воде под огнём противника, наводил понтонную переправу для дальнейшего продвижения наступающих войск, за что награждён орденом «Красной звезды». Удостоен тремя медалями, в том числе «За оборону Сталинграда». По окончании войны учился в военно-инженерном училище. Затем после увольнения из армии поступил в Белорусский институт физической культуры.

    Семён оказался разносторонним спортсменом. Имел хорошие  достижения во многих видах спорта. О его способностях говорит и то, что он в совершенстве владел польским, белорусским и украинским языками. Знаком и с немецким.

   Предо мной интересный документ от 21. 01. 1950 г. Характеристика «на студента 4 курса Золотарёва Семёна Алексеевича, 1921 года рождения, члена ВКПб, Госстипендиата, Академическая успеваемость отличная. Обладает хорошими организационными и педагогическими качествами и навыками. Может быть рекомендован на работу преподавателем физического воспитания или на организационную работу в Комитет физической культуры и спорта, и ДСО».

    В том же 1950 году Семён закончил институт.

    По его окончании выбрал себе профессию инструктора туризма. Детские и юношеские годы, проведённые в живописных предгорьях Кавказа, определили этот выбор.

    И вот ещё один документ от 7 октября 1958 года, т.е. за три месяца до того как Семён обратился к нам. Учётная карточка старшего инструктора туризма Коуровско-Слободской турбазы  Семёна Алексеевича Золотарёва: Имеет второй спортивный разряд по туризму, член КПСС, образование высшее. В его активе 17 категорийных походов, в том числе второй категории – семь.

     Вот кем был на самом деле Семён Алексеевич Золотарёв. И порочить его светлую память никому не дано. Зачем было год назад вскрывать его могилу. Только для опровержения абсурд-ных измышлений лжесвидетелей, что в могиле какой-то двойник, а настоящий Золотарёв жив и живёт в Израиле. И опять  тот же вопрос. Кому это нужно и зачем?

    Не могу обойти стороной предположение некоторых участников дискуссии, что Золотарёв мог быть сотрудником КГБ и выполнял особое задание в группе Дятлова. Тогда почему он сначала договаривался участвовать в нашей группе? Я эту вер-сию исключаю, и родственники Семёна тоже.

    Однако… Без внимания этот штрих оставлять нельзя, хоть никак на трагедию повлиять он не мог. Надо вернуться в эпоху 50-х в нашей стране.

    Это было время всеобщей слежки, подозрительности, шпиономании. На всех граждан в КГБ было заведено досье. Как-то я узнал, что мной интересуются, где обо мне знают больше, чем я сам. Чтоб собрать такой обширный компромат никакого бы штата сотрудников не хватило. Поэтому по всей стране существовала миллионная армия осведомителей. За ними закрепилось название СЕКСОТ (секретный сотрудник). В каждом коллективе, даже самом маленьком, был такой человек. Порой коллегам его удавалось «вычислить». Никакого вознаграждения за это они не получали. Выбранного кандидата на эту роль (как правило, коммуниста) просили с пониманием отнестись к такому заданию, т.к. кругом есть затаившиеся враги, агенты, которых надо помочь выявить. Кто-то усердно выполнял это задание «партии и правительства».

    Мне самому довелось с этим столкнуться. Когда был ещё школьником, отец обнаружил у нас в доме подслушивающего «жучка». По окончании института вышел на работу. Это был небольшой отдел проектного бюро. Не более 15-ти человек. Ко мне подошла одна девушка и предупредила, чтоб я не очень откровенничал с А.Д. Она наш сексот. И действительно, А.Д. милая женщина, общительная, провоцировала на откровенные беседы. А в 70-е годы, когда по роду своей работы приходилось общаться с иностранными туристами, то меня вызвали в КГБ и предложили за ними следить и докладывать об их поведении, контактах с советскими людьми. Время было уже не столь суровое. Я не стал приходить на их вызовы, отвечать на звонки. Так от меня отстали.

    Особое внимание КГБ уделяло студенчеству, это и понятно.

Поговаривали, что в каждой учебной группе мог быть такой  человек, особенно из числа отслуживших в армии.

    А такие братства студентов, как всевозможные клубы по интересам – это контра, требующая особого внимания. Конечно же, никакой контрой мы не были. Но возможность уйти от никому не нужных собраний, демонстраций, пообщаться где-то в лесу с единомышленниками, послушать стихи запрещенного тогда Есенина, попеть песни Визбора, Окуджавы – такое было. Но и там, нет-нет появлялись под видом новичка лжетуристы, которые потом больше нигде не объявлялись. Такие были времена.

     Насколько мне довелось узнать Семёна, думаю, что сексотство это не для его характера и моральных принципов.

    Не могу не вспомнить всеобщую любимицу нашей секции Зину Колмогорову. Это был «движущий мотор», очень активная, организатор многих дел, ей всегда было дело до всего и всех, готовая  помочь любому. Её лучше знал Рудольф Седов. С ним мы вместе учились в одном классе в школе, а потом путешествовали по Северному и Приполярному Уралу. Рудик написал статью под названием «Тайна, которой не было». О ней я узнал сравнительно недавно. Оказалось, что наша оценка и взгляд на трагедию с группой Дятлова совпадают полностью.

    Седов по окончании института уехал в Магадан, и живёт там  по сей день. Мы все тогда не могли понять его решения.  Получить распределение остаться в Свердловске (мечта многих выпускников), и вдруг – Магадан. Люда Котельникова посвятила ему своё стихотворение.

 
Мой старый друг – турист Седов
Уехал в Магадан.
Он без конвоя и оков
Уехал просто сам.
И не за длинным он рублём
Умчал на край земли,
 А чтобы мы ему потом
Завидовать могли.
 

 Жизни Рудика в Магадане действительно можно позавидовать. Свои путешествия по Северо-Востоку и Камчатке он описал в многочисленных книгах, где много краеведческих исследований. Член Союза журналистов России. За свои спортивные достижения удостоен звания «Заслуженный мастер спорта». Чем-пион и многократный призёр чемпионатов СССР и России. Председатель Магаданского спортивного союза туристов. Свои путешествия совмещал с исследованием ледников Северо-Востока, о которых мало что было известно. За свои открытия стал членом Гляциологической ассоциации ИГРАН, член-корреспондент МАНЭБ. И это всё при том, что оставался инженером-технологом на Магаданском механическом заводе.

    Я не мог не отвлечь читателя от воспоминаний о своем друге. Совсем недавно после долгих лет разлуки (Магадан не Сочи), мы встретились в Москве на телешоу по дятловской тематике.

     Так что же Седов написал в своих воспоминаниях о Зине Колмогоровой.

   «Не могу не сказать о Зине Колмогоровой. Девушка, одарённая от природы красотой, душевной добротой, неутомимым характером, была находкой в туристской секции института. Она вела оргсектор – очень нелёгкую работу. К новичкам относилась как к своим детям, и для каждого находилось у неё приветливое, одобряющее слово. Она излучала положительную энергию во все стороны – такова была её натура. Побывав с ней в походе, уже не возможно было оставить туризм. Все окружающие испытывали её очарование, а я завидовал тем, кто бывал с ней в походах. Во многом благодаря ей успешно проходили наши агитпоходы, импровизированные концерты на сельской сцене. Если Зина выступала, говорила проникновенно, захватывающе, словно желая убедить закоренелых скептиков. Она хорошо училась, много читала, занималась спортом – хотела поспеть всюду. Она спешила жить. Это была удивительная девушка».

^{З.Колмогорова.}

     Годом раньше Зине не довелось попасть в команду, куда был приглашён Игорь Дятлов, на Приполярный Урал.

    И как-то на пятачке у Спортклуба, где мы собирались во время большого перерыва между лекциями, подошла ко мне Зина. Она сказала, что ей бы очень хотелось побывать на Приполярном Урале. А тут такая возможность осуществить мечту в составе нашей группы.

    Я не мог ей отказать, зная, что и ребята будут такое решение приветствовать. Через какое-то время она снова подошла грустная.

    – Я с вами не могу пойти, опаздываю на диплом… – и чуть не заплакала. Я всё понял без её доводов. Скорее всего, причина была в Игоре. Он, при всех его положительных качествах, был довольно жестким и авторитарным руководителем. Ревностно воспринимал, когда затрагивались интересы его группы. Полагаю, что он ей поставил условие: «Иди с ними, но к нам не воз-вращайся!» Если было так, то тайну эту навсегда унесла с собой Зина.

     Я до сих пор виню себя за то, что не уговорил её тогда сделать так, как ей хотелось.

Хроника событий

    Из вышесказанного следует, что Игорь Дятлов должен был из похода вернуться на 10 дней раньше нас.

    Не успел я приехать домой и разобрать рюкзак, как ко мне     прибегает возбуждённый участник моей группы Рудик Седов     (тогда редко у кого были домашние телефоны):

– Серёга! В институте паника… Не вернулся из похода Игорь!

Прошло собрание секции, скомплектованы группы для организации поисков. Тебя срочно просят приехать в институт!

    В институте на пятачке у Спортклуба не протолкнуться.

Прошло уже 60 лет с тех событий. Память не сохранила каких-то деталей и мелких подробностей, отдельных лиц участвовавших в обсуждении и принятии решений. Но значимые вехи свежи в памяти и по сей день.

   Так было принято решение выбросить в разные узловые точки маршрута Дятлова поисковые группы, которые бы установили, был ли он там. И после этого сосредоточить поиски в наиболее вероятном районе их нахождения.

    Общее руководство организационно-хозяйственной частью поисковых работ поручили полковнику военной кафедры Г.С.Артюкову. Он тут же связался с военными и попросил о помощи.

    Приказом командования округа была задействована авиация: самолёты и вертолёты, – транспорт, военные с поисковыми собаками, миноискателями, с полным обеспечением их довольствием и необходимым снаряжением.

    Из геологоразведочной экспедиции был придан радист Егор Неволин с радиооборудованием дальнего диапазона связи и пр.

    Я предложил для руководства поисковыми работами непосредственно на месте привлечь Е.П.Масленникова. Это был опытный турист, выпускник УПИ, первый мастер спорта по туризму в области. Он же возглавлял нашу областную Федерацию, и уже работал главным механиком на Верх-Исетском металлургическом заводе. Хороший организатор и руководитель.

^{Е.П.Масленников – руководитель поисков.}

 Мне довелось быть с ним знакомым ещё со школьных лет,   когда я занимался туризмом. Установились дружеские отношения, несмотря на солидную разницу в возрасте, а потом я принимал участие в общественной работе в Федерации, им руководимой.

    Мне сообщили, что он уже в курсе дела и занимается организацией поисков.

    Из числа студентов были сформированы две группы. Одну – Бориса Слобцова – высадили под вершину Отортена, вторую – Олега Гребенника – в район вершины Ойка Чакур, на которые в заявленном маршруте Дятлова планировались восхождения.

    Но оказалось, что Слобцова по ошибке высадили достаточно далеко от вершины. И он отправился на юг пересечь долину р. Лозьвы и Ауспии, чтоб попытаться обнаружить след (лыжню) группы Дятлова. По одной из этих долин Игорь должен был подняться в верховья рек, к главному водоразделу Уральского хребта.

    Но узнать был ли Дятлов на Отортене, имело ключевое значение для понимания, что делать дальше, где сосредоточить поиски на маршруте протяженностью почти в 300 км. Охватить весь маршрут поисковыми группами было просто не реально. А облёт на самолёте не дал никакого результата.

    Предлагаю решить эту задачу нашей группой. Времени на сборы нет. Надо вылетать завтра. Ребят собрать, только что вернувшихся из похода, не просто. А тут ждут уже на рюкзаках распоряжения М. Аксельрод и С.Типикин, оставшиеся в резерве.

    Потому комплектуется группа из трёх человек для повторной высадки на Отортен. Коллегиально предлагаем Моисею Аксельроду (среди друзей Моня) взять на себя обязанности руководителя, поскольку он старше нас (уже закончив УПИ, работал на заводе), а мы ещё студенты.

    На следующий день мы вылетаем с Уктусского аэропорта на двукрылке АН-2 в Ивдель. С нами ещё два незнакомых нам человека.

    Чтоб рассказ об этих днях и событиях был более убеди-тельным, достоверным и не только от моего лица, приведу воспоминания Стаса Типикина, которые он мне прислал незадолго до своей смерти.

    «В феврале 1959 г. я учился на 5-ом курсе физико-технического факультета УПИ. Игоря Дятлова знал не долго, но достаточно хорошо: приходилось вступать с ним в горячие споры в кабинете председателя Спортклуба Л.Гордо при распределении финансовых средств между турсекцией и альпинистской секцией, руководителем которой я в то время был.

    О принятом решении об организации поисковой экспедиции узнал от Моисея Аксельрода – одного из своих друзей по альпсекции и по студенческой жизни. Сергея Согрина также хорошо знал по альпсекции, как отличного спортсмена и организатора.

    Наша группа (группа Аксельрода) добиралась до Ивделя на специально выделенном самолёте с промежуточной посадкой в Артемовском».

  Посадка в Армёмовском была запланированной, т.к. два незнакомца оказались радистами, которые на радиозаводе должны были получить радиостанции для наших поисковых работ. На это ушло немало времени. Когда две радиостанции загрузили в самолёт, то показалось, что он осел под их тяжестью. Щелочные аккумуляторы к ним были огромных размеров, и с трудом их мог поднять один человек. Невольно возник вопрос. А что же мы будем делать с ними в глубоких снегах? Как переносить, когда сам чуть ли не по грудь будешь тонуть в снегах без лыж? А как на лыжах их перетаскивать? Тот, кто придумал придать нам этот груз, не представлял тех условий, в которых мы окажемся.

 Рассказ продолжит Стас.

    «Ребята-радисты (2 чел) оказались в нашей группе, очевидно, волей случая. Это были хорошие парни, но их поездка на Отортен получилась, к сожалению, бесполезной, т.к. обе рации оказались неработоспособными (не смогли установить радио-контакт ни с вертолетом, ни с самолетом, ни друг с другом).

    По прибытии  в  Ивдель  М.Аксельрод  ушёл за  указаниями  к представителю Штаба поисков и по возвращении сообщил нам план действий, включающий восхождение на Отортен. Группа пересаживается из самолета в вертолет и вылетает на Отортен.

     Радисты Ябуров и Чигвинцев находились с нами  всё  время пребывания группы в районе Отортена, но к горе с нами не ходили. Им было поручено, находясь на биваке,  установить нам надежную радиосвязь с самолетами и вертолетами, которые будут работать в районе Отортена».

 Нас очень удачно на вертолёте забросили на склоны  Отортена.  В  двух шагах от места высадки нашли место для организации лагеря. Рядом были и сухие дрова. Мы организовали лагерь. У нас был достаточно большой опыт ночёвок в зимних условиях. Моня – турист с богатым опытом, как и я. Вместе ходили в 1956 году на Приполярный  Урал зимой, а Стас уже имел 2-ой разряд по альпинизму.  Для наших радистов всё было необычно. Их даже пугала предстоящая ночёвка в снегах и на морозе. Но ребята молодые, быстро освоились и наравне с нами включились в работу по обустройству ночёвки.

    Переночевав, наша тройка отправилась к вершине. Склоны довольно пологие. Сама вершина куполообразная со скальными останцами на высшей точке.

    Снова впечатлениями делится Типикин.

  «27.02.1959 г. После рассвета, оставив радистов заниматься рациями, мы втроем отправились на лыжах к Отортену. С места бивака (он был организован на середине склона ущелья) была прекрасно видна гора и извилистое заросшее лесом ущелье в сторону горы с замёрзшим ручьём на дне. Погода была отличной, идти было легко, дорогу прокладывали там, где зарослей было меньше. Шли часа полтора. Наконец деревья стали отступать, мы вышли на открытое место и … потеряли ориентировку. Перед нами была седловина, влево и вправо от которой поднимались заснеженные склоны двух похожих друг на друга вершин. Верх их из-за перегиба склонов видно не было. Которая из них Отортен? Решили так: один из нас идёт на левую гору, второй – на правую, а третий дежурит на седловине в качестве координатора и для оказания экстренной помощи на случай нештатной ситуации. Контрольный срок возвращения на седловину – через полтора часа. Я вызвался идти на левую. Лыжные палки в руки и вверх!

        По мере подъема, когда из-за перегиба склона стали появляться скалы-останцы, я понял, что поднимаюсь на Отортен. Достигнув верха, я стал обходить останцы, разбросанные на значительной площади. Нигде никаких следов пребывания людей не было. Но ведь должен же быть тур, куда закладываются записки. Исходя из своего альпинистского опыта, мне наиболее подходящим показался один не очень высокий останец. Я подошел к нему, но сразу же понял тщетность своих намерений: стенки скалы покрыты коркой льда и валенками не за что зацепиться. А внизу у Сергея есть альпинистское снаряжение. Короче, ещё раз обойдя вершину горы и заглянув на другой (западный) склон, я посыпался вниз. И Моня и Сергей уже были на седловине, встретили меня известием, что я был на Отортене. Я рассказал им всё, что видел, и мы решили всё же добраться до тура на Отортене. Снова палки в руки и вверх! Верёвка, крючья, молоток, страховка – и Сергей, под-твердив репутацию отличного скалолаза, взобрался на останец. Вскоре он крикнул нам, что записка есть, но не Дятлова, и зачитал текст. Значит группа Дятлова сюда, до конечной точки своего маршрута, не добралась (Записку МГУ я в руках не держал и у кого она хранится, я не знаю)».

^{Скальные останцы на вершине Отортена.}

^{Февраль 2009 г. Фото С.Баталова.}

    Подняться на этот останец оказалось действительно не про-сто. На скалах прилипший метровый слой снега и льда. Никакой  надёжной опоры, всё уходит из-под ног.

    Наша основная задача установить, был ли Дятлов на вершине, была выполнена. Записка туристов МГУ была датирована летом 1956 года. Но возникли сомнения. А вдруг Дятлов не смог без специального снаряжения подняться на этот останец. Тогда должны быть где-то поблизости следы их пребывания.

«С седловины мы спустились на западную сторону Отортена, осмотрели лавинные выносы под 80-метровым обрывом, о ко-тором нам говорили на инструктаже в институте, пересекли замерзшее озерцо и в это время над нами появился самолет. Мы выложили на снегу условный сигнал «П», что поиск продолжается, а в ответ получили вымпел, что следы группы Дятлова найдены и нам следует готовиться к эвакуации.

    Мы завершили обход вокруг Отортена, вышли на свою утреннюю лыжню и ещё засветло вернулись на бивак к нашим радистам, чтобы с утра начать подготовку к встрече вертолёта».

   Хочу уточнить, что в вымпеле в находящейся там записке сообщалось, что на склоне горы 1079 обнаружена палатка. Стало ясно, что Дятлов до Отортена не дошёл. Надо было их искать на начальном участке маршрута и остальные группы снимать. Скорее всего, какая-то трагедия разыгралась в районе обнаруженной палатки. Что с ребятами? Если живы, то где? Эти мысли не давали покоя всю ночь.

 «28.02.1959 г. Утром погода отличная, морозец небольшой, поэтому решили свернуть палатки и ожидать прилета вертолета у костра. На всякий случай подготовили сигнальные костры. Время шло, а вертолет не прилетал. Видим, как вдали над Отортеном начал кружиться самолет.

    Ждём. Подошел полдень. В районе Отортена снова появился самолет. Мы решили привлечь внимание к себе, зажгли сигнальные костры, но никто на это не отреагировал. Солнце начало садиться и мы подумали, что нам предстоит еще одна ночёвка в палатках. Но тут неожиданно из-за гребешка вынырнул вертолет и из открытой двери нам стали что-то кричать и энергично махать руками, жестами требуя от нас немедленно подниматься на гребень. И мы полезли по достаточно крутому склону и глубокому снегу, задыхаясь и падая от напряжения, т.к. пришлось разгрузить наших радистов, повесив на грудь дополнительный груз в виде тяжеленных раций. В вертолет нам помогали влезть второй пилот и неизвестный нам человек, представившийся прокурором. От него мы и узнали все известные на тот момент подробности о группе Дятлова и начальных результатов поиска. Когда мы обратились к летчикам забросить нас по пути на место аварии (всего-то 10 км) на нас все замахали руками: приказ – нас только в Ивдель!!! Истинную причину этого мы узнали чуть позднее».

   В этом повествовании Стаса некоторые подробности о полётах над нами самолётов и вертолётов в тот день чуть расходятся с моими впечатлениями. Это и простительно. Тем более что они никак не влияли на ход событий. Столько лет прошло!  Память Стаса сохранила многие детали, которые не запечатлелись у меня. Но то, как мы вытаскивали никому ненужные радиостанции по крутому склону и глубокому снегу сложно забыть.

     Так мы снова оказались в Ивделе. То, о чём расскажет дальше Типикин, запомнилось мне смутно и не столь эмоционально. Скорее всего, я был занят какими-то другими делами и поручениями.

 «Когда мы высадились из вертолета в Ивделе, нас повели в гостиницу при аэродроме, где мы должны были предстать перед членами Комиссии и,  возможно (как нам сказали),  перед секретарём Обкома Партии Ештокиным (фамилия почему-то врезалась в память).  Запомнилось,  что шли мы в абсолютной темноте и только на фоне снега угадывалось,  что  вдоль  до-рожки беззвучно стоит много людей, словно в ожидании чего-то. Было на душе какое-то неприятное ощущение. В ресторане гостиницы нас хорошо встретили,  накормили, напоили соками (на Отортене ведь мы пили только растопленный снег) и затем здесь же состоялся разговор с членами Комиссии. Нас расспрашивали, мы отвечали. Было видно, что эти люди наделены большими полномочиями,  но кто они,  я так и не знаю.   Потом нас отправили спать.