Текст книги ""Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: Алексей Ракитин,Анна Матвеева,Евгений Буянов,Алан Бейкер,Екатерина Барсова,Сергей Согрин,Павел Барчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 102 страниц)

Глава 8. В лесу раздавался топор дровосека, или Об аурах «нехороших» мест

Украинский дятловед Роман Т. посоветовал мне поставить на перевале следственный эксперимент: попробовать срубить, сломать и срезать деревца – проверить, как местная растительность поддается топорику, ножу и можно ли ее ломать голыми руками.

Совет запоздал. Я прочитал его, вернувшись с перевала. Однако и без советов понимал, что надо разобраться с этим вопросом. Иногда на вид тоненькие, но очень медленно прирастающие стволы отличаются исключительно прочной древесиной. Не верите? – спуститесь во двор и попробуйте срезать ветку акации всего-то в пару пальцев толщиной. Намаетесь. И нож затупите.

И я приступил к опытам с кедровым стлаником. Но…

Но как-то неправильным показалось губить эксперимента ради крохотные и неказистые деревца. Они ведь старые, хоть и маленькие, десятилетия там стоят. Может, еще Дятлова помнят. И бойцы по характеру – сумели укорениться и выжить в месте, для деревьев вообще не пригодном. Росли всему вопреки, а тут придет Виктор Палыч и начнет резать-рубить ради подтверждения своих теорий. Ладно бы для печки или костра, без которых не остаться в живых на лютом морозе, а вот так… Неправильно это.

Короче говоря, ни одно дерево Мертвой горы в результате нашей экспедиции не погибло. Пары ветвей лишились, не без того, но жить будут.

Илл. 23. Занимаюсь ботаническими экспериментами. Щадящими методами.

И что же удалось выяснить?

А вот что: древесина у мини-кедров очень мягкая, ножу поддается легко. Заготавливать такие дрова легким туристским топориком вообще плевое дело. Зато наломать дров голыми руками не получается, по крайней мере при плюсовой температуре: ветви чрезвычайно гибкие, изгибаются под любым углом, но не ломаются. Потому что очень влажные, буквально пропитаны водой. Умозрительно можно предположить, что на морозе ветви кедров становятся более хрупкими и ломкими.

Причина повышенной влажности древесины сомнений не вызывала: по большому счету под ногами у нас было болото. Да, вот так. Обычно болота расположены в местах низменных, но иногда встречаются и такие, горные. Но о болоте стоит поговорить чуть позже, когда речь зайдет о курумниках. А пока вернемся к кедрам.

Результаты опытов заставили призадуматься. И раздумья были далеко не радужными. Версия трещала по швам.

Ведь что получается? Дрова дятловцы заготовить могли, не удаляясь от палатки на километры, а совершив относительно недалекую вылазку. Только вот топить такими дровами печку проблематично. Доводилось видеть, как ведет себя пропитанная влагой древесина в костре или печке: полено очень долго шипит, выпускает во стороны струйки пара, и лишь приличное время спустя подсыхает и неохотно вспыхивает. Если набить только влажными стволиками стланика печку, разжечь ее не получится.

Вывод простой и грустный: заготовка дров на склоне Мертвой горы смысла не имела.

* * *

Грустил я недолго. Подумал вот о чем: но ведь дятловцы собранное топливо в ход так и не пустили! Отправили двоих по дрова, поставили чурбак рядом с палаткой, чтобы порубить на нем принесенные стволики на порционные куски, помещающиеся в печку. Положили зажженный фонарик на скат палатки, чтобы работал как маяк, не позволил лесорубам заблудиться, промахнуться при возвращении мимо бивака.

И всё, больше туристы ничего не успели. Начались события, быстро отодвинувшие проблему: как натопить палатку? – на задний план.

Успели Тибо и Золотарев выполнить задание и заготовить дрова? Скорее всего, нет. В «Дороге к мертвой горе» я, пожалуй, дал маху, написав, что к началу событий у каждого было по вязанке. Потому что бесследно эти вязанки исчезнуть не могли – валялись бы, брошенные, где-то в окрестностях. Поисковики прочесывали округу частым гребнем, и до схода снега, и после, – информация о найденных вязанках дров где-нибудь, да всплыла бы. Но она не всплыла.

Могли Семен и Коля, начав работать, сообразить: стланик на дрова не годится, и не стоит терять время, его заготавливая? Ответ тот же: скорее всего, нет. Как они могли сделать такой вывод? На морозе пропитанная водой древесина теряет свою гибкость, и поди пойми, какая там у нее влажность. Пока дрова не зашипят в печке, не желая разгораться, не поймешь.

Получается, что лесорубы начали работать, но много не нарубили: максимум свалили и очистили от ветвей по паре стволинок на каждого. А потом услышали, что у палатки творится неладное, и бросили работу.

Уф-ф-ф…

Вот ведь как бывает: сам наехал на собственную версию, и сам же её от себя самого кое-как отстоял… Ну и правильно, легче будет отбиваться от оппонентов.

* * *

Покончив с ботаникой и дендрологией, я обменялся впечатлениями с Данилом. И оба сошлись во мнении: что-то здесь не так. Нехорошее место. Давит. И на психику, и чисто физически. Появляется ощущение: не для людей оно, не надо тут находиться.

И сразу, на перевале, и позже, уже на Большой земле, я пытался с этим ощущением разобраться, проанализировать его. Поскольку в злых духов тех или иных мест не верю, к прочим проявлениям потустроннего тоже отношусь скептически. Однако факт остается фактом: на склоне Мертвой горы возникает безотчетное чувство тревоги, и со временем не рассеивается, лишь крепнет.

Причин тому, как мне представляется, несколько, их можно разделить на объективные и субъективные.

Начнем с объективных.

Во-первых, на склоне Холатчахля не самая здоровая атмосфера. Речь об атмосфере в самом прямом смысле, о воздухе, которым мы дышим. Давление понижено – значит, при дыхании и мозг, и прочие органы получают меньше кислорода. Высота над уровнем моря не столь уж большая, до критических отметок, где можно загнуться без кислородной маски, еще далеко. Но все же кислорода ощутимо поменьше, чем привык получать равнинный житель. Плюс к тому повышенная влажность, спасибо горному болоту. Короче говоря, не самая полезная для организма дыхательная смесь. И он, организм, подает сигналы: что-то здесь не так, меняй-ка побыстрее локацию на более благоприятную. Это происходит на подсознательном уровне и долго не длится: организм адаптируется и перестраивается, дыхание становится глубже и чаще (опять-таки без участия сознания) – и вскоре всё приходит в норму.

Второй фактор: не самое удачное время года. Осень, природа вокруг заканчивает жизненный цикл, птицы улетели, деревья сбросили листву… в общем, тлен и умирание. Некоторые любят осень, но на меня она всегда навевает тоску. Возможно, если бы мы прибыли на перевал, как изначально планировалось, – в конце весны или начале лета, он произвел бы несколько иное впечатление: все зеленое, цветет и пахнет, птички щебечут.

А субъективная причина одна: мы с Данилом хорошо ЗНАЛИ, что здесь произошло шесть с лишним десятилетий назад, причем в подробностях дятловской трагедии оба ориентировались неплохо. Не исключено, что без этого знания место показалось бы унылым и скучным, но и только.

Хотя вопрос о том, как действует на психику аура тех мест, где трагически погибали люди, не такой уж однозначный. Разные примеры можно привести, как подтверждающие гнетущее воздействие, так и опровергающее.

Мне доводилось бывать на Кургальском полуострове (он отделяет Нарвский залив Балтийского моря от Копорской губы). Есть там т. н. Урочище смерти, где немцы в войну расстреляли множество народу, земля до сих пор так нашпигована стреляными гильзами, что работать металлоискателем нет возможности. Вот там аура так уж аура. Не просто гнетущая, там даже дышать трудновато и хочется лишь одного: побыстрее унести ноги с этого места.

С другой стороны, на Лужском рубеже и в Кингисеппском УРе происходила в войну та еще мясорубка, люди гибли в больших количествах, там до сих пор не захороненные тела в засыпанных блиндажах и траншеях находят. При этом нет той мрачной ауры, какая на Кургальском полуострове буквально вздохнуть не дает.

А Данил рассказывал, как во время своей атлантической одиссеи побывал на месте знаменитого Трафальгарского морского сражения. Моряков там погибло изрядно, но никаких эманаций не ощущалось. Море как море.

Возможно, дело все-таки не только в наших знаниях о погибших, но и в каких-то не совсем понятных характеристиках мест, где они гибли. Вопрос темный, мало изученный. Несомненно одно: на Холатчахле эта механика действует в полную силу. И мы, что называется, угодили под раздачу.

Примерно так я рассуждал, когда мы Данилом двинулись по курумникам (стоило познакомиться с ними поближе, эта природная «полоса препятствий» сыграла в трагедии немалую роль). Вроде все разложил по полочкам – а в психологии считается, что, поняв причины и природу своих страхов, избавиться от них труда не составляет. Психологам виднее, но в тот раз их формула не сработала. Перевал давил на психику все сильнее и сильнее. А затем и физические последствия проявились, ведь психосоматику никто не отменял… Правда, проявились те последствия у обоих по-своему и в разное время.

* * *

На самом деле не все в нашей экспедиции было так мрачно. Сотрудники «Дикого Севера» люди веселые, любят иногда пошутить и приколоться. Причем юмор у них своеобразный.

Например, в вертолете у нас над головами была прикреплена к стене какая-то загадочная хрень. Инструмент непонятного назначения на очень длинной рукояти, отдаленно напоминавший гибрид вил и багра.

Ил. 24. Непонятное нечто, летевшее с нами к Мертвой горе.

Заинтересовался странным предметом, стал расспрашивать. А это устройство такое спасательное, объяснили мне (не помню, Аня или Максим, вылетело из памяти). Если турист вдруг в расщелину упадет, а раньше спасателей его там голодный медведь найдет – на веревке тогда вниз не спуститься, опасно, тогда этой штукой подцепляем и вытаскиваем. Хорошая шутка. Жизнеутверждающая.

Свидетелем другого прикола я не был, о нем рассказал Юра позже, когда уже возвращались из Нягани обратно в Ёбург. Дело было так: пилоты ковырялись в двигателе, откинув кожух. Заметили, что за ними внимательно наблюдает Юра. Немедленно один из бравых вертолетчиков изобразил весьма озабоченное лицо, порылся в сумке, достал оттуда какой-то потрепанный томик (возможно, инструкцию по эксплуатации Ми-8). Полистал, стал внимательно вчитываться, причем так встал и так держал книгу, что Юре удобно было прочитать название главы, напечатанное крупным шрифтом. Называлась глава примерно так: «Экстренное устранение неисправностей в аварийных условиях», за точность не ручаюсь, но смысл именно такой. И по мере чтения лицо у пилота становилось все тревожнее и тревожнее.

В общем, приколы в духе «Страшных Соломоновых островов» – был рассказ с таким названием у Джека Лондона, в нем бывалые старожилы нагоняли страх на доверчивого туриста, пугая байками о кровожадных людоедах и прочих ужасах. Но мы все трое отсутствием чувства юмора не страдали и пугаться не стали.

* * *

По курумникам мы двинулись вдвоем с Данилом. Остальные участники экспедиции занимались в это время кто чем.

Юра, например, отправился вверх по склону к дальним останцам – там, по словам Максима, открывался замечательный вид на наш бивак, на вертолет и установленную рядом палатку. Место и впрямь было примечательное: каким-то капризом природных сил в скалах образовался естественные проем, этакая «дверь» или «окошко». И кадры, сделанные оттуда, действительно оказались удачными. А еще с Юрой произошел там странный случай… Нет, ничего сенсационного и сногсшибательного в случившемся не было, и на равнине в мирных условиях никто бы и внимания не обратил на подобное происшествие. Но мы были на перевале Дятлова, а аура там… см. выше. Поневоле обращаешь внимание на мелочи и придаешь им совсем иное значение.

Ладно, не буду нагнетать интригу. Случилось вот что.

Перед вылетом мы тщательно проверили заряд наших девайсов. И подзарядили нуждавшиеся в том. Поскольку, согласитесь, обидно добраться до Холатчахля и обнаружить там, что фотоаппарат не может делать снимки из-за севшего аккумулятора.

Так вот, Юрин планшет, под завязку заряженный, по прибытии на место как-то подозрительно быстро разрядился. Был он новый, – и аккумулятор, соответственно, тоже, и до тех пор подобных казусов с ним не происходило.

Тенденцией этот случай не стал, остался единичным эпизодом. У меня и телефон, и фотоаппарат вели себя нормально, заряд держали как обычно. И у Данила все было в порядке с техникой. Но, с другой строны, мы к тем дальним останцам не ходили…

Сам понимаю, что подобные эпизоды прямо-таки подарок для сторонников всевозможных бредовых метафизических версий. Но из песни слова не выкинешь, что было, то было.

Сам я не склонен думать, что неприятность с планшетом произошла в результате враждебных происков Сорни-Най или стала следствием каких-то аномалий Мертвой горы, геофизических либо иных. Скорее всего, всё-таки имела место техническая неполадка. Да, так совпало, что проявилась она на перевале Дятлова. Но в жизни встречаются совпадения и покруче.

Тем более что строить какие-то теории на основании одного эпизода – порочный метод исследования. Тут нужна серия экспериментов. Статистика нужна – а без нее история с планшетом Юры останется случайностью. Немного странной, учитывая место и обстоятельства, но всё же случайностью.

* * *

Снаряжение у нас было гораздо лучше дятловского. Хвастаться этим смысла нет: другая эпоха, другие технологии, да и снаряжали экспедицию не мы, а профессионалы из «Дикого Севера». Но факт констатировать можно: лучше. Гораздо.

Затевать квест по поиску топлива нужды не было: легкая и удобная, комфортабельная палатка отапливалась газовой плиткой, она же служила для приготовления пищи. Разумеется, кашеварил на ней Александр. Хотя нет, о чем это я… Кашеварили дятловские дежурные по лагерю, Александр же священнодействовал. Давал мастер-класс высокого искусства кулинарии. Хотя, возможно, любителям походной романтики все это покажется профанацией, им, возможно, милее пища с костра, слегка подгоревшая и попахивающая дымком, а после ужина, вмето десерта, – задушевные беседы и песни под гитару или мандолину…

Но мы не планировали эксперимента ради копировать дятловские трапезы. Да и гитару с собой не прихватили.

Илл. 25. Наша палатка, вид снаружи и изнутри. Не знаю, разместились бы мы в ней на ночевку вдесятером, или нет, возникни такая нужда. Не выпало оказии проверить. Но по меньшей мере пришивать ко входу простыни, как то делали дятловцы, не пришлось бы.

И мандолину с собой мы не привезли, зато спальные мешки имелись, – и вот они-то пригодились бы группе «Хибина» куда больше, чем музыкальный инструмент Рустема Слободина. (На самом деле мандолина принадлежала Кривонищенко, и позже была возвращена его родственникам. Но вез ее и играл на ней именно Рустем).

Хотя ночевку мы не планировали. Но лучше иметь и не нуждаться, чем наоборот. К любому неожиданному повороту мы были готовы. Не застала бы врасплох ни поломка вертолета, ни внезапное ухудшение погоды, ни еще какая-то экстраординарная причина, не позволяющая улететь с перевала.

У дятловцев с готовностью к неожиданностям дела обстояли гораздо печальнее… И со снаряжением тоже.

О снаряжении «Хибины» стоит поговорить еще раз, после завершения книги «Дорога к Мертвой горе» появилась кое-какая новая информация и в голову пришли новые соображения.

* * *

Здесь я должен предупредить читателей: те из них, кто прочитал «Дорогу к Мертвой горе» в полном электронном варианте, могут смело пропустить девятую и десятую главы новой книги, сразу перейдя к одиннадцатой. Упомянутые главы были написаны значительно позже завершения книги, так сказать «по вновь открывшимся обстоятельствам», и размещены в ней в виде приложения лишь оттого, что больше некуда было пристроить их в тот момент. Я сам понимал, что приложение выглядит инородно: уже после кульминации и финала вновь заводить разговор о снаряжении и тактике походов не очень здорово. Но и воткнуть в середину книги этот текст не получалось, нельзя было разрывать выстроенные в определенном порядке логические цепочки доказательств.

Короче говоря, приложение из первой книги я изъял. В «Дороге к Мертвой горе-2» оно будет уместнее.

Глава 9. Еще раз о дятловском снаряжении

В книге «Дорога к мертвой горе» высказывалась мысль, что студенты из турклуба УПИ не владели теми приемами и способами выживания в зимней тайге, которые были наработаны к тому времени людьми, профессионально занимающимися охотой. И что о снаряжении, необходимом для такого выживания, туристы представление имели смутное, заново изобретая велосипеды.

Выяснилось, что это не совсем так. Выяснилось уже после написания «Дороги к Мертвой горе» – когда в недрах книжного шкафа обнаружилась весьма потрепанная книжечка «Снаряжение и инвентарь охотника» за авторством В.Рябова, изданная в 1957 году в серии «Библиотечка начинающего охотника». Ликбез – самые азы и основы охотничьего дела.

Илл. 26. Обложка книги В. Рябова 1957 года, доказавшей: туристы вполне успешно заимствовали у охотников походное снаряжение, необходимое для выживания в зимней тайге.

Удивительное дело, но рисунки из книги Рябова вполне можно использовать в качестве иллюстративного материала, когда речь заходит о снаряжении дятловцев: в походной жизни и туристы, и охотники использовали одни и те же инструменты и инвентарь. Формально одни и те же. Дьявол кроется в деталях: в качестве снаряжения и в умении им пользоваться. И с тем, и с другим дела у дятловцев обстояли печально.

Например, топоры В.Рябов рекомендует использовать двух видов. Во-первых, легкий, при работе не утомляющий руку топорик – его можно держать под рукой в чехле, используя для возникающих в пути мелких надобностей: нарубить лапника для дневного привала и т. д. Во-вторых, большой тяжелый топор на длинном топорище – тот при движении по маршруту лежит в рюкзаке и применяется, когда для ночлега надо заготовить значительное количество дров.

Илл. 27. Охотничьи топоры из книги В. Рябова. У дятловцев, на первый взгляд, были такие же.

Дятловцами, казалось бы, взяты с собой именно такие топоры, причем даже в двойном количестве, что вполне логично: людей в группе «Хибина» хватает, и работа по заготовке дров ускорится вдвое. Но – такие, да не совсем. У дятловцев один из двух больших топоров шатался на топорище – работать им либо было нельзя вообще, либо приходилось с огромной осторожностью. Кто проверял качество снаряжения группы перед выездом из Свердловска? Руководитель похода Игорь Дятлов? Или завхоз Люда Дубинина? Или вообще никто?

Еще пример: лыжные крепления и чехлы для ботинок. Ременные крепления, что мы видим на снимках из дела дятловцев, очень похожи на те, что изображены в книге «Снаряжение и инвентарь охотника». Но качество… Крепления группы «Хибина» явно изготовлены не из «прочной сыромятной кожи», как рекомендует В.Рябов. Из кожи паршивого, прямо скажем, качества – миновал лишь первый день пути (тот, что прошли налегке по льду Лозьвы к 2-му Северному), а крепления уже «поползли», кожа растянулась, и утром туристы долго возятся, заново подгоняя их, как отметила Дубинина в личном дневнике, в записи от 28 января.

Однако в истории с плохими креплениями дятловцев обвинить нельзя: другие туристы тоже отмечали отвратительное качество лыж, выпускающихся советской промышленностью (в частности, затронул эту тему Сергей Согрин на допросе в прокуратуре).

Илл. 28. Крепления лыж и чехлы для обуви из книги В.Рябова.

А вот качество чехлов для ботинок на промышленность никак не свалить. Чехлы для группы собственноручно шила Люда Дубинина (в своем дневнике она их называет «бахилами»). Причем шьет бахилы завхоз уже в походе, во время ночевки на вокзале г. Ивдель. Отчего так поздно? Не позаботились заранее об этом элементе снаряжения? Или Люда не успела завершить дома порученную работу и доделывала ее в пути?

Ну и что же сшила Дубинина в не самых подходящих для того условиях? Нечто странное. В документах УД отмечено: найденные чехлы пошиты не из брезента, из декоративной (!) ткани, и все изорваны. Разумеется, свою главную функцию: защищать обувь от попадания снега – такие чехлы выполнить уже никак не могли, на ночевки дятловцы останавливались в мокрой обуви. Пока в палатке топилась печка, высушить лыжные ботинки проблемы не составляло. Но на что рассчитывал Дятлов, если он действительно, как утверждают, планировал две ночевки без печки при восхождении на Отортен, понять трудно.

(В уже упоминавшейся книге «Безопасность в лыжных походах» Лукоянов настойчиво рекомендует не соваться в безлесные горы при поломке или утрате примуса, необходимого, среди прочего, и для просушки обуви в отсутствие костра и печки, либо немедленно оттуда уходить – спускаться в лесную зону, где есть дрова. О том, чтобы сунуться в горы изначально без примуса, как дятловцы, речь вообще не идет.)

Похоже, шитье на вокзале было вынужденной импровизацией, загодя о чехлах никто не позаботился. Какая ткань подвернулась под руку, из той завхоз торопливо и сшила плохонькие чехлы-бахилы – хоть день-другой, да прослужат.

Илл. 29. Аналог палатки дятловцев тоже обнаруживается в книге Рябова. Причем в зимних условиях палатка отапливается жестяной печкой – все, как у группы «Хибина».

Длинная палатка, сшитая из двух «памирок», описана В.Рябовым как весьма удобная для зимних охотничьих походов. Но с палаткой все обстоит еще интереснее. Здесь заимствование элемента снаряжения произошло, так сказать, в обратном направлении: Рябов прямо пишет, что этот тип походного жилья позаимствован охотниками у альпинистов и горных туристов.

Наверное, кто раньше начал использовать, тот больше искушен в использовании, и туристы успели придумать много разных мелких усовершенствований, делающих такие палатки более комфортными и удобными в эксплуатации? Нет, с группой «Хибина» такая логика не срабатывает. И не только с ней – полученной от щедрот турклуба палаткой уже четвертый сезон активно пользовались не одни дятловцы, но и другие группы туристов УПИ, причем и для летних походов, и для зимних (оттого-то ветхий изношенный брезент постоянно рвался и нуждался в течение похода в регулярной починке).

Рябов пишет: «Чтобы во входное отверстие не проникал воздух, на нем делается тройной клапан, застегивающийся на деревянные клячики или на пуговицы».

Дятловцы этот полезный совет игнорируют или не знают о нем. Они каждый вечер заново пришивают в качестве импровизированного клапана… простыни! Ткани, применяемые для пошива постельного белья, – тонкую бязь и сатин – в походных условиях тоже можно считать декоративными. Долго бы прослужили те простыни после выхода группы из-под защиты леса в горы, открытые всем ветрам? Едва ли.

При этом Игорь Дятлов удовлетворенно констатирует в общем дневнике группы: «Полог – подвешенные простыни вполне оправдывают». Раньше он этого не знал? Даже таким примитивным, из простыней сляпанным клапаном не пользовался? Похоже на то.

Но на клапан хоть простыни догадались пустить, а другие усовершенствования палатки, описанные Рябовым и облегчающие походную жизнь, в турклубе УПИ вообще не известны. Например, карманы для одежды и легких предметов, пришитые к брезентовым стенкам: все вещи дятловцев, найденные поисковиками в палатке, лежали на полу либо в рюкзаках. «Очень практично в стенках палатки иметь вшитые кусочки прозрачного целлулоида, в которые можно видеть, что делается снаружи», – советует Рябов. Но дятловцы и этот совет игнорируют – и в нашей версии при наступлении критической ситуации кромсают брезент ножами, чтобы сделать небольшие смотровые отверстия.

Можно держать пари на что угодно: охотминимум, необходимый в те годы для вступления в охотничье общество, дятловцы не сумели бы сдать. Срезались бы на практическом зачете по матчасти.

В книге Рябова подробно описаны непременные принадлежности зимних походов – спальные мешки из разных материалов, и даже размеры для выкроек указаны для людей разного роста. Отмечено, что наиболее теплыми являются мешки на собачьем или оленьем меху, позволяющие ночевать на снегу без костра и иного источника тепла. Если же остро стоит вопрос с весом переносимого на себе снаряжения, если каждый грамм на счету – лучше шить мешки из заячьего меха, более тонкого, но очень легкого, в таком мешке не проблема скоротать ночь на открытом воздухе у нодьи. Вообще нет никакого меха? Не беда, пишет Рябов, шейте без его применения – используйте толстые шерстяные ткани, все равно теплопотери будут меньше, чем под одеялом.

Вопрос с мешками разложен по полочкам. Неизвестно, читали туристы УПИ эту книгу или же получали информацию из других источников, но мудрым советам опытных людей в большинстве своем следовали. Все группы, отправившиеся в поход зимой 1959 года, спальные мешки с собой имели. И согринцы, и блиновцы, и карелинцы. Все, кроме дятловцев. Дятлов спальные мешки отчего-то проигнорировал. Причем не в первый раз.

За два года до гибели, в феврале 1957 года, Игорь Дятлов руководил походом второй категории трудности по Северному Уралу. Среди снаряжения группы был один спальный мешок. Еще раз: ОДИН мешок на двенадцать участников. Едва ли в нем спал руководитель похода, а остальные коротали ночи под холодными одеялами, такого барства Дятлову не простили бы. Скорее, мешок предназначался для чрезвычайных ситуаций: для туриста, получившего травму или серьезно заболевшего и не способного вследствие того самостоятельно передвигаться. При эвакуации пострадавшего на сделанных из лыж салазках без мешка уже никак не обойтись, иначе неподвижный пассажир санок быстро околеет от холода.

В тот раз пронесло. Не случилось ни травм, ни болезней, ни резких падений температуры, а ночевок в горах без печки поход второй категории не предусматривал. Спальный мешок пролежал весь маршрут невостребованным. И Дятлов самонадеянно отправился в свой последний поход без этого «лишнего», по его мнению, веса. Даже единственный аварийный мешок с собой не взял.

Представим гипотетическую ситуацию: дятловцы преодолели-таки злосчастный перевал – но через пару дней, в горах, при спуске с Отортена, один из них сломал бы ногу. И что делать? Эвакуация невозможна. Сидеть на месте в холодной палатке, дожидаясь, когда выйдут контрольные сроки, когда начнут искать, отыщут и спасут? В реальности примерно так и получилось (с той лишь разницей, что спасать было уже некого), так что срок прихода помощи можно назвать уверенно: три недели. Да вот только спасатели обнаружили бы девять замерзших трупов в холодной палатке. Без топлива, с трех-четырехдневным запасом продуктов умерли бы все, голодный человек замерзает гораздо быстрее.

Есть и другой вариант выхода из нашей гипотетической беды: послать одного или двоих туристов налегке за помощью по собственной лыжне. Тогда спасатели явились бы гораздо быстрее и шанс уцелеть был бы. Но для этого гонцы должны были добраться до населенных мест, при том что им предстояла как минимум одна ночевка в тайге – без палатки, без спальных мешков и без малейшего опыта подобных ночевок. Скорее всего, вместо спасения случилось бы лишь увеличение сроков поисково-спасательной операции: пришлось бы искать один или два трупа, лежащие очень далеко от места гибели основной части группы.

Надо признать неприятную правду: группа «Хибина» была обречена погибнуть (вся либо частично) практически при любом серьезном ЧП, при любой аварийной ситуации. С таким снаряжением и таким руководителем шансов выжить имелось мало.

* * *

Раз уж разговор зашел об охоте, стоит вспомнить самый главный охотничий аксессуар, который отчего-то не взяла с собой группа Дятлова: ружье. В то время у туристов УПИ было весьма распространенной практикой брать с собой охотничье оружие в места дикие и малонаселенные.

Причем речь не только о самообороне. Далеко не у каждого туриста хватит духа выстрелить в человека, даже проявляющего агрессивные намерения (хотя сам факт наличия у группы оружия наверняка служил сдерживающим фактором для агрессивных чужаков). Ружья и патроны туристы брали с собой для использования по прямому назначению – для охоты. Добытая дичь позволяла пройти более длинный маршрут, не перегружая рюкзаки продуктами. С той же целью в летних походах активно практиковалась рыбалка.

Пример: поход группы Карелина по Саянам летом 1958 года. Список снаряжения из плана похода внушает уважение. Кроме двух единиц огнестрельного оружия, Карелин планировал взять с собой и лески с крючками, и спиннинг, и даже бредень. А бредень, если кто не знает, это достаточно громоздкая и тяжелая снасть, но при этом весьма уловистая. Видно, что тургруппа всерьез собралась опираться на местные ресурсы – не просто забросить для развлечения удочку в речку, протекающую рядом с привалом.

Илл. 30. Лист из плана похода группы Карелина. Кроме ружья и рыболовных снастей, планируется взять с собой даже нарезной карабин! Охота охотой, но любые агрессивные чужаки, пусть и вооруженные, трижды бы подумали: стоит ли связываться с такими туристами?

Другой пример, хронологически и географически более близкий к дятловцам и их последнему походу: группа Блинова, до поселка Вижай ехавшая вместе с «Хибиной».

У Блинова тоже имелось с собой ружье. Осторожный Юдин пишет в общем дневнике группы обтекаемо: «Ехали вместе с группой Блинова. У них Ольва для охоты и прочие принадлежности», – но речь, разумеется, о ружье. «Прочие принадлежности» для добычи птиц и зверей (капканы, силки, ловушки) требуют для успешного их применения задержаться на одном месте хотя бы на два-три дня, что нереально для турпохода.

Возможно, Юдин так смутно выразился из-за того, что ружье у Блинова имелось, а охотничьего билета не было, и охота получалась не совсем законной. Дело в том, что в 50-е годы оборот охотничьего оружия не был обставлен таким количеством запретов и формальностей, как в наши дни или в позднесоветские времена. Не требовалось вступать в охотобщество, обучаться обращению с оружием на курсах, проходить медицинское освидетельствование с отдельными справками от нарколога и психиатра. Достаточно было получить бумагу от участкового милиционера: дескать, непогашенных судимостей не имеет, в быту характеризуется положительно, к пьяным дебошам не склонен – и всё, приходи и покупай ружье. При этом простенькие одностволки, «берданки» и «фроловки», стоили очень дешево и были доступны даже студентам с их скромными доходами.

В общем, группа Блинова выступила в поход с ружьем – в то же время и практически по тем же местам, что и дятловцы. И никакие неприятности с блиновцами не случались. Группа Дятлова выступила безоружной. И в рамках нашей версии этот факт напрямую связан с гибелью туристов: будь у них ружье, все могло повернуться иначе.