Текст книги "Психология свободы"

Автор книги: Виктор Ткачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

 

Так что, пока идёт убирание психостаза, текучка жизни может быть и дезординарной – со всякими там экивоками. Вспоминаю своё белорусское детство. Ежели кто из нас-пацанят закатывал «слепую» истерику, ему говорили: «Танцуешь гиндрики». То бишь гиндрикуешь. Вот истерику второго уровня – бессистемную и неконкретную, направленную во все стороны, то есть именно «слепую», ежели образно говорить, – мы в тексте и называли гиндрикованием. В такой истерике человек демонстрирует себе лишь саму возможность в этой жизни защищаться, и тем берёт лишь медитативный минимум – в опоре на эту демонстрацию. Минимум в лице лишь сглаживания распирающих его психореакций. Негативного толка.

 

Пару слов к вопросу психотехформы медитаций. Их две возможных: отрешаемость и собираемость. Когда внутренне собираешься, то результат субъективно предстаёт взнимаемостью над бытовухой и иже с нею, а когда отрешаешься, то – погружением в чистые глубины себя. И чем глубже, тем больше давление на тебя того, от чего отрешился. То есть «отставленных на потом» жизненных моментов. Ведь «погружение в себя» – лишь за счёт отрешаемости от всё большего количества таких моментов. А тем самым – и «масса» их больше, соответственно способная и больше на тебя «давить» – как целое. В общем, от большего отрешаешься, а потому и ближе к себе-истинному подкапываешься, а тем и больший пласт себя-неистинного «сверху» отавляешь.

Когда же собираешься, тем взнимаясь над своей бытовухой, то субъективные ощущения другие. Тогда чем выше, тем сильней натягивается и тянет вниз как бы некая резинка. В которую незаметно – по мере твоей собираемости в себе – превращалось то, из чего себя вынал. Что оставлял, собираясь обратно в сгусток из своей растёкшести по жизненному материалу.

 

Так что психовляпался и медитируешься – вовсю и  всячески. К примеру, на базе следующих соображений. Жизнь-то моя, поэтому я в ней начаьник! Если в ней что происходит плохого, то это от меня – в конечном счёте, ну а с тем, что от себя самого – всегда разберёшься, ежели отлынивать себе не дашь. Ибо разборка такая – фактически договариваемость с самим собой, а с самим собой всегда можно договориться, если не валять дурака.

 

Наполнение первого пункта «четверика»? Множественное! Ведь уговаривать себя, достигая с собой в себе консенсуса, можно весьма по-разному.

Например, может «стоять на вооружении» такое правило: захотел – откинул! Касательно мысли, или желания, или ещё чего из наполнения внутреннего мира. Просто откинуть, позволяя себе не оправдываться! Тут неявно пользуешься тем, что ты – заведомо последняя инстанция принятия решений, а посему чтó бы ни сказал, так и будет. Если не начнёшь сам с собой валять дурака. Сам себя окорачивая – в несоображаемости, что этого можно не делать.

А вот совсем другое по «фактуре». Вспоминаешь себя как «плотные оболочки», – ну, факт своей как души выступаемости ими, – и высвободительно перетряхиваешься как они. Тем повыталкивав из себя (как их) лишнее.

Или вот элемент наполнения, заключающийся в рекомендации. Рекомендации «не забывать очередной раз вспомнить» известное изречение: «С нами бог – кто же против нас?!» Которое может срабатывать по первому пункту точно так же, как и по остальным трём.

 

Ну и, в писаниях о режиме силы остаётся дать лишь памятку. В основе её – следующее психоединообразие: есть психонабранность, и есть постоянное её изживание четвериком. Всё происходящее с любым из нас – сводится именно к этому. Ну, в смысле, прежде всего оно – э́то. А «четверик», кто забыл, это наш «фирменный» психотехнабор из четырёх пунктов.

Четвериком текуще борешься и с неспецифической, и со специфической психонабранностью, но тут знать, что «хозяин» из них – неспецифическая, так что если ей удалось оспецифичиться, то заниматься той спецификой сколько-то надо, придётся, – однако в перманентном понимании, что надо бы такого поменьше: это отвлекаловка от занимаемости неспецификой – как тем, что за спецификой стоит.

И у психики тогда тенденция – западать в какую-нибудь однý картинку оспецифиченности. Которая может годами тебя мучить, возникая снова и снова. Накатав в тебе дорожку. Так что здесь помнить: все «картинки» весьма условны, и по большому счёту отображают то лишь, что неспецифической психонабранности обязательнго надо как-то выразиться. Для того и служат.

Далее. По излишней психонабранности самопринимаешься. Ну, специально принимаешь себя с нею. Достаточно соглашаясь с тем, что она у тебя есть. Что в тебя пролезла. Только с этим возможно подключить к ней «четверик». С тем что он, по большому счёту, суть применяемость чего угодно, лишь бы психонабранность в результате того исчезала. Наша саморазвернувшесть к такóй применяемости!

Но дози́рованная самопринимаемость по психонабранности! При полной ведь не будет движения вперёд – по её ликвидации. Если совсем свою набранность не принимаешь – не можешь с ней бороться, но и когда принимаешь полностью – не можешь бороться тоже! В первом случае – чисто технически не удаётся борьбу себе устроить: ведь пока она не дала результатов, к набранности надо иметь терпёж – в качестве элемента дела борьбы, – а его-то как раз совсем и нет, терпежа-то, отчего дело борьбы и стоит. Полный нетерпёж попросту не даёт борьбу нáчать! Так что по отношению к ней – получаешься в положении «хочешь но не можешь».  Во втором же случае развивается обратное – положение «можешь но не хочешь». А результат оба раза один! Нулевой.

Плюс психонабранность наша самодовлеет, оттого изживание её – в ответ тоже должно быть у тебя самодовлеющим.

Ну и – базовое внутреннее действо при психоперегрузе. Им попросту берёшь себе свободу от дел – реагируя на обнаруженный факт закритической их в лице жизни набравшести. Это в дополнение к первому уровню такой свободы. Когда наводил её себе из общих соображений. Ну, через формулу: «всё – факультатив!» Вытекающий из твоей – как принципа! – возможности совсем ничего не делать. Которая хочешь не хочешь, а всегда при тебе. Да ещё тут и свобода от действий, возможная к взятию из психотехнического интереса. Дескать, чтó будет, ежели все их «взять да прекратить»? Чем испытать такое хуже, нежели какое-нибудь из бесчисленных действий, тебя пока занимающих! Так и срабатывает.

И в конечном счёте, всё сводится фактически к посылке: если можешь – имéй хорошее самочувствование! Без увиливания сказав себе, что если не имеешь, так значит не можешь. То есть сознательно отметаются заведомо все – искусственного происхождения – порчи вида ССП. Надýманные, то есть, порчи. Происходящие по-дурости, как это принято в просторечьи выражаться.

 

24. На режиме силы ты вполне озвученно пребываешь один на один с истерогеном. Но этому может предшествовать неозвученное такое пребывание. Оно ведь что? Излишне психонагрузившись, сначала пребываешь в инфантильном требовании, чтоб жизнь сама тебе дала «особое место» – как место, где нет жизненных изменений и тем ты можешь внутренне отдохнуть, не нагружаясь дополнительными психореакциями – как реакциями на те изменения. Но жизнь всё не даёт и не даёт такого мифического места, так что наконец сам его себе берёшь: любое подвернувшееся реальное – назначаешь таковым. Так сказать, особое с натяжкой! Специально производимая смысловая натяжка места – в его недотягиваемости до особого. На эту недотягиваемость пеняет истероген, её именем не позволяя тебе – как работающей психике – отдыхать, а ты всё равно отдыхаешь, сколько получается в неспециальной отметаемости тех пеняний. То есть неозвученно для себя, но напрямую противостоишь истерогену.

И вдруг кто не понял, так для надёжности подчёркиваем: просто отдохнуть – это ликвидировать физическую усталость, которая прежде всего усталость мышечная, у нас же речь была об отдыхаемости психикой. Когда ничто из жизни не заморочивает и не тревожит. Такую отдыхаемость безотчётно ещё называют внутренней отдыхаемостью, в отличие от отдыхаемости телесной. 

 

«Особое место» как место, а шире сказать – жизнеимеемость, в которой подсознанка согласна дать «добро» на внутреннее расслабление, – это ведь ещё не всё! В нём ведь ещё надо так вот расслабляться, то бишь внутренне отдыхать, а это некая длящесть, происходит не сразу. Потому, отдохнул так или нет – надо бывает себе определять, а в это определяние норовит истероген подмешиваться. При том что только отдохнувшего себя (не мышечно, а внутренне, не забывать) считаешь готовым «жить по-полной».

 

Перепоём. Поимевшесть особого места – это  ещё не всё! В нём ведь ещё надо отдыхать – в смысле психоразгружаться, – а это некая длящесть, происходит не враз. И в эту длящесть способен подмешаться истероген. И отдохнул или нет – ещё надо себе определить, коль шёл поставляющий отдых процесс, и в это определяние тоже норовит истероген подмешиваться. При том что только отдохнувшего себя считаешь готовым «жить по-полной».

То есть, не способен истероген отмени́ть у тебя особое место, так хоть в твоё испóльзование оного примешивается. И всё равно внутренний отдых портит!

 

 

Четвёртый пункт четверика, наш пресловутый, – то неспециальное устремление себя к нирване. Нирванирование явочным порядком! Мы уже это заявляли, в одной из возможных смыслоформ, и вот ещё раз заявляем. В силу важности этой психотехпосылки.

 

Самоотдавшесть четвёртому пункту четверика означает, что все действия у тебя теперь условны, а значит неважны́. В том числе и внутренние, типа подумать о чём-то – как тоже ведь действие. Вот чем – как смыслом – надо самопроникаться! Тем неся себе первый уровень внутренней свободы. Который в чём? А что на ступень меньше возиться надо – во внутренней своей обслуге дел. То есть скрупулёзность подхода – в решаемости, быть делу или не быть, – на ступень теперь меньше. Как и сродство к самоукору из-за того, что «не то» действие настало,  или же «то» не настало. Действительно, зачем корить себя не шибко важным?! Каждый скажет: незачем! Всем тем как психику и начинаешь ощущать себя более высвобожденным. А жизнь превращается в экспромт неважности! Ну, вырисовку эксклюзивной линии неважных с собой происходящестей.

В общем, ясно. В психоплане становишься амбивалентным, что и являет первый уровень психосвободы. Тáк получается сказать, ежели уж совсем научно выражаться.

 

Употребление «четверика» – это намеренное психоотступление! И чтоб психоотступ получился, требуется перестать упускать из виду жизненачало – как начало залезаемости в жизнепсихообразования.

Непрерываясь восходишь к своему психоначалу, так оказываешься способен всё в психике «держать на одной доске». В смысле нивелировки всех наличных психообразований. Ведь наводясь в какой-нибудь особой ситуации, психообразование «по праву происхождения» незаметно в преимуществе – перед своими «товарками», на предмет налички. И начав поступаться психообразованиями, ты им поступишься в последнюю очередь. Не вдаваясь даже, почему! Начав же актуализи́ровать полузабытые психообразования, ты его актуализуешь первым. Вот, а тут вдруг все психообразования – получаются родом из однóй ситуации: твоя начавшесть жить как такая ситуация. Откуда и заведомо равные их у тебя права! Среди психообразований – заведомо ни «крестьян», ни «дворян»: у всех «просто произошедшесть от того, что начал жить».

И как срабатывает эта «однодосковость» психообразований? Ну, при ней повышенная психонеспецифика самопроявительно всё равно норовит в жизненные смыслоспецифики превратиться, но не западает, однако, на что-то одно из них, то есть проявляемость её спонтанно всё ротируется, и это большое облегчение. Нет постоянных навязчивостей, сейчас одна, а там незаметно другой сменяется! Если же не «однодосковость», то порочно большое сродство к реагированию (как та самая «повышенная психонеспецифика») норовит заняться прежде тем психообразованием, у которого больше прав: онó вспоминается раньше прочих – из забытых, егó актуализуешь первым – из бывших неактуальными на сменившийся момент. А вспомнившись или актуализовавшись, непрерывно потом поддерживается: так сказать, перевспоминается и переактуализуется. Вот вам и сверхнавязчивость!

Так что повышенная психомасса, и ты её нивелируешь. А затем – группировать её в блоки. Всю её, исчерпывающе! Это из-за её повышенности, чтоб в ней тебе не потеряться – как активному началу. Группируешь, и она вроде как уменьшается! И с блоками – как сборами относительных однотипностей, – далее только  и работать, присаживая их и тем всю ту массу как целое.

А в дополненье ко всему тому, неплохо бы, преодолевая помехи от истерогена, сообразить и ещё одну вещь,. Соображённость такая: ежели сподобиться довольствоваться малым, то современная организованность жизни на планете – предстаёт тебе «жизнью в раю». В смысле, что без особых затрат есть что поесть, и где поспать. А значит – бытово свободен! Тем имея вакансию для совершенства духа. Так что бери да и совершенствуй!  Надо только сподобиться настоять, преодолевая смысловое давление истерогена, на такой себе соображённости имеемого «рая».

 

Четвёртый четверика – это самодовлеющая твоя противостоящесть самодовлеющим твоим деланиям. Заведомо всем: внешним и внутренним, смыслооспецифиченным и смыслонеоспецифиченным. Противостоящесть, обязанная «пересамодовлеть» их. Настрополённость влезать в делания – глáвное делание из смыслонеоспецифиченных. Вот в неё самодовление противостоящести в конечном счёте и упирается! Настрополённость ввергает тебя во всё новые и новые действия, так противостоянка, в своём самодовлении, не должна от того унывать: дескать, так пока и должно быть, – и оставляя тебя в тех действиях, насколько не сумела «забрать обратно», должна не забывать продолжить распускать самý настрополёнку.

 

Смыслопосылки истерогена – самодовлеющи и безусловны. В этом их сила, но их и слабость! Сила оттого, что на лóгику им оглядываться не надо: знай себе присутствуй, что называется. Сколько урвалось силы на присутствие, столько и используется, ни на что не разменивается! Слабость же – в боязни демаскировки: безусловность их присутствия работает как щит, не позволяя тебе обратить вниманье на него, то присутствие. Или сказать, не позволяя просто прийти тебе в голову мысли – о возможности позаниматься тем присутствием: рассмотреть на правомочность и всё такое. Но стоит сообразить, что щит этот есть, как он исчезает! Логическая слабость (ну, недостаточность) посылки истерогена тут же оказывается наглядной, и тебе становится смешно – как это такая фигня могла в тебе посметь «качать права»! Тем болей, что в большинстве случаев посылка не несёт даже и слабой логики, а стало быть откровéнно самодовлеет. И по обнажёнке её – тебе ещё смешнее.

 

Непринципиальность нумерации у пунктов четверика. Казалось бы, чем актуальней пункт, тем меньший номер ему присваивай. И за первым номером подавай самый актуальный. Однако актуальность – не сама ведь по себе, а обязательно для кого-то. Для вашей психики может быть важней одно в четверике, для моей – другое! Да и удного и того же человека: в один жизнепериод важней будет вон тот пункт – из четырёх наличных, – а в другой – вот этот. Ибо состояние психики поменялось. Так что пункты четверика у нас – пронумеровались стохастично.

 

25. «Отставленная жизнь» – то попросту обещание себе справиться с психогнётом по исполнении некоего жизненного условия. Начать справляться с ним – против нынешней недостаточной справляемости. Вот и всё.

 

Ну и «вот тогда заживём!» как базовая обещалка себе при СОЖе – это в подразумевание полноценной справляемости с психогнётом, не то что сейчас. Именно такая справляемость имеется в виду – как манилка, позволяющая терпеть нынешнюю несправляемость.

 

Пока терпеть несостыковки с жизнью, откладывая из-за них занятия, ради которых стоит жить. То есть терплю потому именно, что «пока»! Вот вам сущность любого СОЖа.

 

СОЖ бывает с откладкой по времени, месту и сразу по месту и времени. Ежели по времени, то ясно, что просто откладываешь на будущее, не придавая значения месту; ежели по месту, то адресуешь «неподдельную» жизнь не тому месту, где живёшь ныне: мол, готов так жить хоть сейчас, но не в этом засраном месте; и ежели по месту и времени, то и место наличное отвергаешь, но и на представляемом новом месте готов «зажить лучше» не прямо сейчас.

 

«Должны дать!» – инфантильный акт сродни СОЖу. Ну, то есть, предъявляемость себе такой смыслопосылки, подразумевающей самоприход к тебе хороших жизнеусловий, в коих ныне закритически остро нуждаешься, есть инфантилизм. Из-за коего не пытаешься улучшить психосостояние в наличных жизнеусловиях.

 

А СОЖ – продукт истерогена, стремящегося не подпустить к себе. То есть реализующего самосохранительные стремления.

 

Это мы фактически открыли важный пункт. Самозащита у истерогена!

 

Истероген – как твоя невольная самопротивопоставленность – целенаправленно способствует твоей оставаемости при СОЖе. Ведь пребывать в СОЖе – значит не атаковать истероген, маринуя свой психоперегруз. Фактически э́то! Истерогену же только того и надо!

 

Так что СОЖ, синдром отложенной жизни. В смысле, откладывается так называемая настоящая жизнь. Которая полноценная, без твоих самоограничиваний именем чего бы то ни было. Ограничений себя в том, для чего как раз предназначена жизнь. Согласно нашему подспудному её пониманию.

 

Возможен и СОЖ на основе понятия нирваны: мол, вот потом  достигну нирваны, тогда и отдохну и правильно поживу, за всё нынешнее отквитавшись, тем самым сейчас можно и потерпеть. Вот так!

Меж тем, нирвана надоест и из неё всё равно вылезешь, то есть жизнепостоянка – это как раз постнирваничность, а потому последнюю – в лице жизненной сиюналичности – и надо иметь внутренне комфортно, по максимальной своей к тому возможности. Другими словами, сколько способен (психотехнически!) быть свободным – здесь и сейчас – от психогнёта, столько и будь, не держи его глупо именем будущей от него свободы (которую, мол, вполне психотехнически способен себе организовать). Нет уж, если способен, так и организовывай! Постоянно. А не организовал-таки, так это несмотря ни на что значит, что не способен! Такая вот раскладка. Во всяком случае, что касается негативного психогнёта.

 

А ещё возможен и СОЖ на базе саморефлексии. Мол, не всё в себе понял, так что надо повременить жить «на полную катушку», и ещё с собой поразбираться, а когда закончу, тогда и...

Не до конца себя узнал, а в частности, значит, не всё и о том, как надо убирать психогнёт, – посему, мол, пусть пока побудет...

Жить по-полной начать, когда всё в себе пойму и тем ко всему буду готовым, – вот так, мол…

 

Для чего поднимается вопрос СОЖа? Чтобы активизироваться в борьбе с психогнётом! В силу большей её осознающести в себе – после поднятости того вопроса. Борьба с психогнётом как процесс поставки себе большей внутренней свободы!

 

Внутреннюю (ну, внутрипсихийную) свободу надо специально брать самому, а не возьмёшь – так её и нету. Такая вот психометодистская действенная незатейливость! Брать, отказываясь от тех прошлых действий, что привели – своими результатами – к нынешней несвободе и её удерживают. Брать, проникая (ну, распространяясь) с этим своим отказом в своё (как частновоплощёнки Брахмы) прошлое безбрежное бытие заведомо настолько, сколько надо, чтобы нынешней свободе ничего не мешало. Ничего из прошлого её не ущемляло. А лучше сказать – не ущемляло и́менем прошлого. Тут работает такой приём: дескать, прошлое бытие безбрежно, а посему и плутать по нему не надо – от мешающих нынешней свободе действий там отказываешься заведомо. То есть, где бы они в толще прошлого твоего бытия ни залегали, обязаны распуститься – без особой ныне вникаемости, где именно залегают. Тут только надо иметь в виду всю́ свою прошлобытийную толщу – в её безбрежности.

 

Но главная статья борьбы с психогнётом – это специальные (ну, ответные) защитные действия. Являющие у нас собой медитирование естественного типа. Речь о пси́хозащищённости – через подразумевание своих защитных действий, на текущий период технически возможных, тебе для себя доступных. В большинстве случаев хватает лишь такого подразумевания, без физического присутствия тех защитных действий.

 

Вопрос борьбы с психогнётом – он естественным образом увязан с вопросом развлекаловки по жизни. Ибо зачем бороться и психовысвобождаться, ежели результат того – потом ни на что толковое не тратишь?! Так что развлекаловка, или шире сказать – заполнение психовысвобожденного себя. Теóрия этого дела.

 

Добыча навыков, знаний (о себе и мире, хотя – впрочем – это единый конгломерат), ну и свершений на внешней базе (когда свершения на внутренней – это как раз навыки, и́х заполучившесть), – такáя вот примечательная развлекаловка в качестве сути жизни.

 

И Природа – механизм, и ты сам – психомеханизм, – вот и развлекайся – постижкой и коррекцией работы этих механизмов. При том не забывая, что психомеханизм ты, подключённый к Природе.

 

Оно ведь тут что? Когда излишне возбуждён, всякая жизнемелочёвка перманентно отвлекает от действительно достойных по жизни занятий. Ну, то есть, в ущерб им ею́ увлекаешься.

 

26. Внутренняя невмещённость в жизнь. Слишком много – и многого! – хотение, слишком многим себя считаешь по качествам (мол, я то-то и то-то, я такой-то и такой-то!), и из того, чтó жизнь по своей скудости даёт, оказываешься вынужденным быть залезшим во внутренние реакции, направленные на исправление той данности до вида, соответствующего этим твоим «взятостям себе» по поводу жизни: вот суммарно такие реакции и являют феномен твоей внутренней невмещённости в жизнь. Тогда что? А убирáние в себе-психике того, что порождает внутренние реакции. То бишь ту «слишком многим себя считаемость по качествам».

 

Внутренняя вмещённость в жизнь напрямую связана с понятием самозадаваемости. Самозадаваемость! Самозадаёшься не так! Задаёшь себя не тем, каким надо – согласно сложившимся жизненным обстоятельствам.

Оно в жизни как? Можно обстоятельства под себя, а можно себя под обстоятельства! И если второе, так тоже ничего: дескать, перезадам себя, когда ситуация сойдёт на нет.

Так что под новые жизнеобстоятельства – возможно менять самозадавшесть. Дескать, ничего зазорного! Потом самоперезадамся до чего получше. Поблагороднее!

А есть и более изящный психовариант того же. Застигли тяжёлые жизненные обстоятельства? Выход предъявляешь себе прост: «никак пока не самозадаваться!» Принципиально самонезаданный, спокойно проходишь через любые жизнеобстоятельства. И волки сыты, и овцы целы: никак не самозадан, это значит и обстоятельства не насилуешь собой, и себя не насилуешь обстоятельствами.

Нет, вообщé самонезаданным быть не можешь – жизнь остановится. Посему «никак не самозадаваться» – фактически оказывается лишь неимеемостью статических самозаданностей. Только динамические, непрерывно текущие! Всецело, значит, подлаживающиеся под наличный момент, – поскольку вырабатывались в нём именно, а не до него, как статические. На каждый момент  – эксклюзивно самозадаёшься! Автоматически создаётся неповторимо-индивидуальная самозадавшесть, необходимая и достаточная для психокомфортного прохода обстоятельств, складывающих тот момент. А проходит он, исчезает и та твоя к нему самозадавшесть, освобождая сферу самозаданности для хозяйничанья там нового момента. И так далее.

 

Специальное преследование внутренней вмещённости в жизнь – это и оказывается преодолённостью СОВа, ежели становится перманентным.

 

Внутренняя вмещённость в жизнь как психотранспарант!

Вменяемость себе такой вмещённости как императив!

Императив такой автоматически оказывается медитацией.

Являет собой один из видов целевого психомонизма.

Непредельносоображенческий целевой психомонизм.

 

Всеохватный смыслопосыл «мне ничего не надо делать!»

Как ещё один вид целевого психомонизма.

Предельносоображенческий целевой психомонизм.

Не нуждается в выступаемости императивом.

Так как у него – естественная первичность всему, только её сообрази!

 

Психомонизм как единообразная психовидимость.

Для себя сводишь психику лишь к чему-то одному.

Ну, понятийно сводишь себя как психику лишь к чему-то одному.

Ну, самовосприниматийно сводишься как психика к чему-то одному.

К одной из возможных предельносмысловых неспецифик.

И с  нею потом всё время и тягаешься.

 

Список возможных психомонизмов:

Всё – делания (ну, это непрерывно «рикошетом» соображается от формулы «мне ничего не надо делать!», имманентно у каждого из нас наличной, если ты её по-глупости не затушёвываешь)

Всё – увлекаемость жизнью (ну, делать чтобы делать!     то есть всё жизненаличное – через голое непрерывное его самодовление, тем непрерывно же и открытое к тому, чтобы ему не быть – коль ничем кроме себя не обосновано!)

Всё – набранность (ну, психонабранность). Или другой вариант звучания: жизнь лишь как моя психонабираемость. Или ещё: я как психонабранность своя! Где-то больше, где-то меньше в том явная.

Всё – внутренняя невмещённость в жизнь! Расшевеливайся внутри да вмещайся, отряхивая лишнее. Психорасшевеливаемость!

Всё – самопрограммация. Ну, я как она прежде всего прочего. А потом уже как всё остальное, чем там ещё могу себе являться.

Всё – психогнёт. Ну, всё жизнеимеемое – óн.

 

И всё же, самый крайний психомонизм переносит смыслопосылка: «в этой жизни я – прежде всего самопрограммация!» Ну, перманентно надставляющееся думание. Когда не просто чтоб думать, а думать, о чём тебе ещё подумать – к тому что уже думается. И в том же духе можно и дальше в себе надставляться, в чём и фокус! Принципиальная неограничка мыслительной надставляемости – важная вещь, ведь решать для себя, как поступать по жизни, прежде всего значит мыслить. Обдумывать! Вот и решаешь, о чём будешь решать. И чтó будешь решать – в порядке этой решаемости о чём решать. Неограниченная надставительная крутость, посредством коей удаётся обходить истероген – в его перманентной подмешиваемости в обдумки такого сорта. Он подмешался в производящую решение обдумку, а ты обдумывательно надставился, и нет уже того подмеса в том производстве! Он внизу, то есть «утонул» в тебе. Так что только не ленись самонадставляться – когда по-важному что обмысливаешь, – да имей на надставки силу.

Нет, психомонизмы всé крайние по смыслу. Просто каждый по-своему! То есть что? Стоит говорить о ли́ниях психомонизации. Ну, подходах к себе как психике с целью унификации её содержимого. Они возможны многие и разные, неизменно одно: линия заканчивается психомонизмом – как смыслом, крайнее которого на ней не бывает. А сравнивать такие крайности друг с другом… можно, но результат весьма индивидуален: одна кому-то спосóбна показаться крутой, другому же не шибко. То есть «крутость» – вот правильное здесь слово, при сравнивании! Все психомонизмы – крайности по-своему, и как раз эти их «посвойности» и сравниваем друг с другом. Что до моего взгляда, то сей наш монизм, на базе понятия самопрограммации, наиболее конструктивен – как крайность среди крайностей. А посему и претендент на главную «крутость».

 

27. Все разработанные психотехнические посылки, взаимоперекрывающеся действующие во мне, я условно называл нуль-схемой. Поскольку как совокупь – они бесспорно являют именно «схему», однако положив работать в тебе сразу всем им, никогда оттого сказать уже точно не можешь, какая из них больше работает на берущийся временной момент, – то есть ползуче происходит неспециальное обнуление – их приложенности в тебе, откуда и «нуль» в обозначеньи схемы.

Ещё раз. Как-то там соотносящиеся меж собой пункты с психотехническими предложениями – безусловно схема. А перманентно онуляющаяся их рабочая перекрытость – бесспорно должна символизироваться нулём.

Тот наказ работать сразу всем посылкам – это начáло нуль-схемы. Ты тем частично в себе отпускаешь каждую из них – в невольности того. Но невольно наводится именно частичность, отчего и говорим лишь о начале. От которого напрашивается отпустить – в их смыслах – все разработки и полностью: пусть работают «как хотят». Что есть реализуемость психотехпринципа: «знать о себе как психике что-либо лишь в форме нарочной забытости – после узнанности и пробной поиспользовавшести», – лишь тогда знание не мешает работать знаемому.

Постигаешь себя как психику, постигаешь, смыслограни саморазобравшести тем накапливаются, накапливаются, начинают выпирать своей массой и мешать тебе по ним (смыслáм их!) саморазрабатываться, – вот невзначай оттого и сваливаешься в себе на нуль-схему. Тáк это обычно у подвижника бывает!

И этакая вот «дикая» ставшесть на нуль-схему – это неспециальная как раз и реализуемость «узнать чтобы намеренно потом забыть». Неспециальная (а потому могущая тогда и не заметиться!) реализуемость жизнеакта с таким смыслом – как базового психоподхода, основного нужного психотехнического акта. Долгожданная невзначай таки начавшесть «забывания» –  от жизнеполосы безудержного о себе-психике «узнавания». Всё болей позволяющая беспрепятственно срабатывать узнанному.

 

Нуль-схема – это прежде прочего стояние на бытовом медитировании. Фактическая на негó безограничительная ставшесть! По-возможности неспециальная – дабы само себе оно не мешало. Прежде всего этим выступает нуль-схема. В смысле что с э́того начинается. А там уж дальше – как придётся.

 

Весьма полезно, чтобы в нуль-схеме был «накрученный» пункт, слагаемый рядом общемедитати́вных подпунктов. Скажем, следующих: