355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Ткачёв » Психология свободы » Текст книги (страница 22)
Психология свободы
  • Текст добавлен: 11 марта 2018, 16:30

Текст книги "Психология свободы"


Автор книги: Виктор Ткачёв


Жанры:

   

Психология

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

 

На нулевом же этапе, – ну, исходном к этому всему, – убаюкивал себя через «дадут!», подразумевавшего более щадящие условия жизни, нежели наличные. Тем преспокойно допускал психозакидоны, даже если силовал не допустить: а, мол, такой уж пока жизнепериод, а потом – в лучших условиях – сами пропадут. И техническая возможность не допустить – неизменно зря простаивала.

 

На нулевом этапе, в общем, психорасклад порочен. И порочность его в следующем.

Во-первых, из-за внутренней перепнутости ты психоинертен – что называется, запавший на тот узор психореакций, что уже есть. В первую очередь просто оттого, что он есть! И чуть изменись твоя внешнесть, тем требуя изменения узора реакций, как ты в невольном непринимании – того изменения.

А во-вторых, наличный узор внутренних реакций у психоперегруженного – всегда характеризуется излишне большим количеством тех реакций, при излишне большой их силе. То есть он – всегда тяжелонесомый узор, и потому мало совместим с новыми внутренними реакциями. Ну, дополнительно напрашивающимися – к уже наличным. Это тóже заставляет непринимать очередную – в чём-то – изменёнку внешнести. Ведь она, изменёнка та, требует реагирования, а начинается оно с выстраивания внутренней реакции. Которая потом перейдёт во внешнюю, если перейдёт.

В итоге возникает сильное непринимание – на любую попытку внешнести измениться, в достаточной для тебя заметности той попытки. И чтобы его унять, – ну, прекратить или хоть присадить как свою внутреннюю реакцию, – оказывается нужной истерика. В самом деле, непринимание ведь это – тоже внутренняя реакция, а на них – новые – у тебя зуб, тем начинаешь непринимать и это своё непринимание, а там и непринимание непринимания, так вот получившееся, и в том же духе пошло всё нарастать снежным комом, так что неизбежно срываешься на крик – в порядке внешней разрядки этой пластующейся непринимательности. То есть истерикуешь!

 

Истероген – это психоперетяжелённость в её противопоставленности тебе. Тебе в тебе! Фоновый психоконгломерат, знаменующий твою перетяжелёнку. Составленный целым рядом излишних психореакций, раньше уже описанных нами.

Ну а гиндрикоген – значит рождающий гиндрики. Как сразу вытекает из этого составного слова. Гиндрики же – то «глухая» степень истерикования, когда «танцуешь», но без надежды полностью оттанцевать – те внутренние реакции, в коих зашкалил по направленью к чему-то зацепившему из внешнести. Зацепившему и тем их у тебя спровоцировавшему. В обычной же истерике – ещё как раз надеешься «оттанцевать»! Поснимать в себе те внутренние реакции – демонстрирующими самозащиту действиями. Отчего она – штука менее «глухая».

 

И истерика, между прочим, это активное «дикое» медитирование!

 

Бывает усугублённый истероген, который не даёт даже соображать, что есть у тебя кармальная жизнепостоянка! То есть начинать идти к ней не даёт!

Этакий расклад предлагается осóбо иметь в виду, с «железным» при том пониманием: увеличение – через голову истерогена! – абстрактности подхода к жизни, начинаешь находить себя в жизнепостоянке. Ибо достигаешь столь абстрактной трактовки имеемой жизненной совокупи, что теряется принципиальная возможность её улучшения. В том смысле, что любые возможные к производству улучшения – не способны изменить для тебя стáтус той совокупи, защищаемой от того своей высокой абстрактностью. То есть что? Остаются только непринципиальные улучшения, которые тебе тут не нужны, поскольку сути жизнеимеемого не меняют. И, получается, что имеешь, то и будешь иметь, – вот тебе и жизнепостоянка. Своим у тебя фактом позволяющая не морочить голову видом жизни. Что очень важно и чего не имеет обычный человек.

 

16. Ну хорошо, осознал закритичность психоперегруза, среагировал на неё – начавшестью тотально от него отбрыкиваться, путём заведомой прекращаемости своих жизненных деланий, – и в результате таки психовысвободился. А побыв психовысвобожденным, постепенно психикою и отдохнул. Если можно так выразиться! Отдохнул, тем всем оказавшись на старом, доперегрузном уровне, когда психика нагружена, но не закритично, и потому вполне терпимо. Ну и хорошо, однако дальше что? Опять повышенно психонагружаться, что называется «спеша жить»? Пока незаметно опять в закритичный перегруз не влезешь? Тем болей, что внутренняя дорога к тому накатана? Тáк получается?

Что же, где-то так! Так в том смысле, что можно и второй раз «наступить на те же грабли». Однако считай себя извлёкшим урок – из первого раза, – и больше не наступай.

И в чём тогда «ненаступаемость»? А в самострахующей разбившести жизненных дел на эшелоны. Первый, второй и так далее.  Эшелоны субъективной у тебя важности (а тем и нужности!) дел. И вытекающей из неё их срочности.

Собственно, масса возможных действий у тебя на эшелоны ужé поделена, – так сказать, само давно свершилось, – и остаётся лишь сообразить, как именно поделена. Покопать и докопаться! И сообразив, не допускать потом искусственного эшелонирования, когда отработанный настоя́щий эшелон дел – надуманно дополняется искусственным того же ранга, так что фактически перечёркивается эта достигнутая его отработанность. Как попеределавшесть тобою дел, его составлявших. В качестве замыслов в него объединявшихся.

Плюс следить, чтоб из эшелонов с бóльшими номерами – дела не лезли в эшелоны с меньшими: с подачи истерогена, по типу «под шумок». Вовремя обнаруживать такое дело и окорачивать его: дескать, у тебя, дорогое, не тот класс, не можешь много требовать – в ответ на своё отсутствие или неполноту присутствия

Дела первого эшелона есть всё то, для чего, в своём подспудном понимании того, ты себя предназначаешь в этой жизни. То есть, именем чего её затеял! Чем больше откладываешь такие дела, тем более несостоявшимся себя находишь, всё увеличивая массу внутреннего должествования – как негативного психогнёта. Можно называть такие дела знаковыми.

Дела второго эшелона – на ступень всегда легче отложить. Ну, решиться на такое. И на ступень имеешь меньшее сродство – внутренне должествовать себя к ним. А к делам третьего – ещё на ступень. И так далее.

Едем дальше. Отказаться от жизнепредназначёнки – где-то значит отказаться от самой жизни! В смысле что отказ, однако «фигурный». От жизни откáзываешься, но на фоне её себе оставляемости! Тем получается жизнь лишь как факультатив. Заведомый! И имеемость жизни такою – открывшесть себе нулевого эшелона дел.

То есть что? Нулевой эшелон дел – это одно лишь дело, да и то неофициальное. Как бы отсутствующее! Поскольку само себя подсиживает! Зато оно «макро». Макродело держания всех дел – у себя внутри – отпущенными! В состоянии отпущенности собою – их как целого. Но одно лишь это, в смысле что отпущенность, но без отталкиваемости!

И что получается? Что каждое из твоих дел и есть для тебя, и нет его. Как субъектность ещё являешься себе им, да только в минимальной – из психовозможных – реализуемости понятия «себе чем-то являться».

Скажем и в другом ключе. Как свои внутренние (ну, мотивационные) настрополённости на что-то из жизни – дела все неустанно держишь могущими и не быть, тобой не совершаться. А это значит, что неустанно подразумеваешь их у себя по большому счёту отсутними! То есть, ежели какое и делается, так официально предстаёт неделающимся-таки – в перманентной подходящести к нему по этому именно счёту. В помеченности этим счётом – неделающееся, несмотря что таки делается.

Итак, каждое из дел – как могущее и не делаться. Из чего имеешь право всегда брать, что его как раз не нáдо делать. Чем получается простая «арифметика»: коль ничего не надо делать, значит всё, что угодно, можно начинáть делать – ничто внутри конкурентно тому не мешает. В мотивационной, то есть, сфере. Или сказать – сфере намереваний и задаваемостей себе. Этакая внутренняя раскрепощённость на тебя нисходит! От которой самопредстаёшься феерично. Первое время, пока пообвыкнешь.

 

Если у тебя предназначёнка жизни – разобраться с жизнью, то при жизни как факультативе – в наличке согласившесть в первом приближеньи удовольствоваться лишь интуитивным знанием. Того, чтó она для нас такое, жизнь-то, и «с чем её едят». Интуиция это знает, а уж там дальше, в порядке факультатива, будешь это знанье и осознóвывать.

 

Так что нарочная факультизация жизни. И наиболее естественный вариант такой нарочности, когда в выступаемости душой – вспоминаешь нéжизнь. В фоне такой вспомненности – жизнь сама видится тем, чего могло бы и не быть. Откуда то, что она есть, автоматически факультатив. Со всеми составительными частностями. Живение как отправление факультатива! Которому имманентна твоя внутренняя свобода.

Но этакая свобода может возникать и без нарочной факультизации жизни. То есть ненарочно. Как разгребёшь дела первого эшелона, то есть предназначёнку жизни исполнишь, так само появляется по поводу жизни чувство, наполняющий смысл которого передают слова известной песни. Вот они: «а хоть куда, а хоть в десант, такое звание – курсант!» То есть сваливается на тебя бесшабашность, подразумевающая поведенческую свободу! Ещё бы нет, ведь исполнил то, что тебя томило, стало быть томление должно уйти, а ничто не томит, значит ко всему открыт. Откуда в общем вывод, что исполнять жизнепредназначёнку – психополезно. Каждому стоит рекомендовать себе такое. Даже при наведённости режима жизни как факультатива. Ибо тот жизнефакультатив – фактически дублируется! Оказываешься при двойном факультативе жизни, так сказать. Ведь ничто не томит, стало быть ничто в тебе не требует себя делать, а это явочным порядком и есть факультати́вная твоя подсоединённость к сфере дел. По фактуре, так сказать, сей жизнефакультатив иной, нежили наш изначальный, базирующийся на «воспоминаниях души», – так что друг друга они дополняют, а нам такое лишь на пользу.

 

Итак, накидываешься на жизнепредназначёнку, а там по-разному: скажем, увлекáешься занимаемостью ею, отступаешь от жизни как изначального факультатива, это скорей всего, – но кто-нибудь способен и без такой отступаемости жизнепредназначенье исполнять. Главное, чтоб до конца его довесть! А доведёшь, так наступает психорежим, могущий быть обозначенным «жизнь как двойной факультатив». Дескать, вот это вот сакраментальное поперенаделывал, и то, что осталось тем от жизни – уж точно факультатив. То бишь необязательность. На то вот и разбирался со сколь-нибудь имеющим право претендовать на обязательность! Примерно тáк всё подспудно находить начинаешь. В такóм смысле подспудом видишь – себя в жизни, а жизнь в себе.

 

И последнее тут. Как всё это конкретно у автора? Ну, для меня первый эшелон дел – реализация двух взаимообратных осознаваний: что такое жизнь в тебе, и что такое ты в жизни. Дела, в общем, по добыче таких осознанностей, вылившиеся в эту книгу. Своим фактом столбящую исполненность моей именно жизнепредназначёнки. Главного её пласта, во всяком случае.

 

Остаётся повторить, что отработкой жизнепредназначёнки – обычно нам излишне увлекаться. Оно ведь и интересно, и внутреннюю свободу обещает – своей завершёнкой. Так что работаешь – в незаметности – излишне интенсивно, оттого психонапряги каждый день до нуля не возвращаются, отчего суммарный психонапряг – всё увеличивается. И вот заканчиваешь период реализации предназначёнки жизни, впервой за долгое время трезво на себя смотришь, готовый вести себя «как надо», однако поздновато, ты – уже достаточно выражено психоперегруженный. То бишь – в неспецифичносмыслово направленном психонапряге. Как порочно-интенсивной включённости вообще на жизнь, а не на какие-то там её частности. Э́то прежде прочего. А уж вдобавок и излишек частных внутренних реакций – как следствие излишне интенсивной к ним включённости. Частновытекающей из завышенной включённости «вообще на жизнь».

Но жизнепредназначёнка таки выполнена, и никто, дескать, того у тебя не отнимет, – вот и возбуждаешься, внутренне вздымаясь на этой предъявленной себе инфе. То есть, несмотря на психоперегруз, что называется законно впадаешь в эйфорию – подобающую знаменательному событию. Так сказать, естественно молодцеватая реакция! В которой – однако и увы! – есть и порочная составляющая, то бишь частично это вы́чурная эйфория, из-за «приложенности руки» психоперетяжелёнки к эйфоризации. Ну, к трактовке факта разобравшести с жизнепредназначёнкой.

На волне этой вычурности подлазишь к себе с мотивами такого типа: мол, я теперь супер, так что в жизнь и неадекватность допустить можно себе позволить – выдержит, ведь она теперь жизнь супера. И неадекватности тем допускаются, то есть начинаешь куролесить! Способный застревать в куролесном периоде неопределённо долго.

Допускаются. Чего-то надуманно опасаешься (ерунды какой-то, то есть, – не стóящей того), чего-то искусственно хочешь (то есть вы́чурное хотение, того что обычно не хотел, сколько помнится), индифферентное вдруг находишь нужным, – ну и прочее в том же духе, и что-то от этого всего прорывается и во внешнее поведение, как внутренние реакции умудряясь навесть и внешнюю, вылиться в неё: вот совершать такую внешнюю реакцию – как раз и значит куролесить.

И это всё вместо того, чтоб излишний психонагруз такой описанный эйфорийный (в общем-то естественный, в смысле что простимый – в силу «благородности характера» его возникаемости!) попросту отыгрывать, да разводить дела в используемости того, добытостью чего оказалась исполненность жизнепредназначёнки. Иначе ведь – зачем было её исполнять?

Отыграть вполне светит! В становлении себя на следующие соображения. Дескать, первый эшелон дел-то закончился, а это значит, что всё теперь в жизни идёт лишь вторым эшелоном, то есть по большому счёту – идёт неважным. Да и по простому счёту, то бишь бытовому, а не общежизнеподходному, проходит чем-то мáловажным, или сказать – малозначимым, коль принадлежит лишь второму эшелону дел, а значимый-то первый! И тем самым у порочной жизненастрополённости, что от психоперегруза, нет почвы под ногами – на предмет проявляемости в неадекватностях: любая готовящаяся неадекватность поведения – наперёд готова к отставке из-за маловажности её смысла. Малой его жизневажности, которая от малой важности теперь тебе любого своего поведения! Малозначимости его для тебя – в его рабочем выходе. Который в лице наводимых поведением свершённостей.

Что ж, коль светит отыграть – значит светит! Начинаешь отыгрывать! Включая соображённую «наперёдготовность к отставке» заведомо всех жизненеадекватностей! Что прежде прочего оказывается роспуском смысловых обоснованностей – у работающих неадекватностей. Какими они успели обзавестись – при твоей попустиловке. Успели взять за щит, что-нибудь типа той заблудшей эйфорийной логики, которую мы упоминали: что «супер может себе позволить и малоадекватности, иначе какой он супер!» Такие логики распускаются. И что оказывается? Что неадекватности продолжают возникать – вне какой-либо логики, просто самодовлейно. Вот так штука! Самодовление наводилок куролешения!

Итак, и на возникшем фоне – заведомой малозначимости всякого поведения – в поведенческие-то неадекватности – как поставщики в жизнь чего-то –залезаешь-таки: уже чисто в самодовлении того, знаменующем что повышенная твоя реагентная готовность – как излишнепсихонабранность – находит себе выражение несмотря ни на что. На то она и закритичность у повышенности, чтоб внутренний расклад оказывался тем, что если не найдёт готовность себе «слив», так ты лопнешь.

И тут надо ещё спросить, почему залезается именно в неадекватности? Ну или в мáлоадекватности, в порядке-то выражаемости себя у повышенной реагировательной готовности? Почему они́ от неё конструируются и выдаются, а не что-либо адекватное? Потому что ежели реагировать только адекватно, то реакций попросту не будет – в жизни ведь всё в порядке, и оттого не на что отвечать ими. А прореагированности-ответы меж тем нужны – как разрядка-выход для реагентной сверхготовности, тобой пока владеющей.

А самодовлеюще – значит никак не обосновываясь. Или сказать – ничем кроме себя не обосновываясь. Возникаю потому что возникаю! Такое даже можно назвать и логикой – логикой в предельно упрощённом варианте.

В общем, расклад ясен. Неадекватности самодовлейно возникают, чисто в проявительность невольного излишка твоей включённости к внутреннему реагированию, нужному для самой жизни. А со стороны тебя как нé-невольности – ответное самодовление реакции их распускаемости в себе, тех возникаемостей. Заведомость таковой распускаловки, причём самодовлеющая, – вот в чём непрерывно выражена тогда твоя возможность произвольно реагировать! Причём распускаловка самá в своей заведомости самодовлеет, если можно так сказать, – то есть тебе и тратиться не надо, а всё в силу непрерываемой упираемости распускаловки во «всего ненужность» – как соображёнку по поводу жизни.

Так что два таких взаимообратных самодовления! И суть в том, чтоб второму из них – всё время чуток перекрывать по силе первое. Тогда то первое со временем сойдёт на нет.

То есть что? Излишняя выраженность внутренних прореагированностей, ну и излишняя их массовость, – эти два излишка нужны, пока изживается реагентная сверхготовность: ведь именно в них она находит выход, ими себе его берёт, а без давания ей выхода – в себе не сможешь с ней работать, на предмет её убратия. Это как забуянивший в конюшне конь: чтоб его из неё вывести, приходится сколько-то ему позволить прыгать и скакать – в ходе выведения, иначе он просто не пойдёт. И выведение не состоится! Будет возможным только как вынос, а это уже совсем другая опера.

Так что, брать наконец адекватный пост-жизнепредназначенческий период! Который без жизненеадекватностей. Вместо неадекватного подобного периода, который как раз с жизненеадекватностями. Такая вот забавная словесная эквилибристика, если не грустить о том, чтó за ней стоит!

Адекватность периода тем выраженней, чем болей изжита реагентная сверхготовность. Или сказать – повышенная включённость твоя к жизни. Так тут мóжно сказать, ежели изъясняться на ступень неспецифичней. Повышенность такой включённости надо из себя вывести, как того буяна из конюшни! Выводя через непрерывную опираемость на соображённость «факультативности теперь чего бы то ни было из жизни». К факультативному ведь нéт нужды повышенно быть готовым – на предмет его производства.

 

Итак, пока принимать факт невольной у себя возникаемости жизненеадекватностей. На базе того выстраивая особое внутреннее поведение – этакой изменчиво-текущей принимаемости неадекватностей как возни́кшестей. Иначе сказать – текущей эксклюзивной их принимаемости! Ну, то есть, в фоне принятости фáкта возникаемости неадекватностей – имеешь внутреннее право каждый раз принять те из возникших, что тебе удóбно принять, а в компенсацию того, что приниманье то состоялось вынужденно, перманентно находить и такие из возникших, которые удобно как раз уже непри́нять, и тем изживать отставляемостью – до усыханья их в тебе, с тем что принятые – изживаются удовлетворяющим их смысл поведением: изжитостью неадекватности оказывается полная удовлетворёнка воплощённой в ней жизненной требуемости.

 

Итак, куролесишь. То есть оказываешься при невольных жизненеадекватностях, в смеси с полуневольными. И это надо пока принимать! Эту постоянную их возникаемость, от пролезаемостей в тебя на них намереваемостей. Задýмок их. Пролезаемость ту – сколько-то принимать, чтобы оказываться способным подступаться к ней – с уничтожительным намерением.

То есть что? Парадоксальность психоустроения: чтобы избавиться от чего-то, надо сколько-то его у себя принимать. Просто эта «сколько-то принимаемость» позволяет взяться за него, чтоб выбросить. Захватить его, без захвата-то не выбросишь! А то подумайте сами: если что-то, из жизни вычлененное, да так выражено у вас отвергается, что не в силах вы к нему и притронуться – мол, противно мне это, – то как же его возьмёте – чтобы от себя отбросить?! Парадоксально получается неотбрасывающимся!

Так что пролезаемость в тебя неадекватных внутренних реакций на жизнь – необходимо и достаточно тобою принимается. Специáльно настаиваешь на необходимом уровне принимания, если иначе не получается! Чтобы мочь с этими реакциями текущее разбираться, из них вылезать. В общем, необходимовыраженно принимаешь то, что ты перевозбуждён, и неоправданно плодишь внутренние реакции. Ну, а достáточность принимаемости того же, что это здесь такое? Это вот что. Если закритично нечто принять, то не сможешь его отбросить. Фигурально говоря, взявшись за него для броска, так и будешь его держащим, не отбрасывающим. Так что надо это нечто где-то и непринимать! Тем оказываясь способным отбрасывать. Ну, изживать. Отсюда ограниченность разводимой принималовки. Разводишь приниманье и неприниманье сразу – навстречу друг другу, пока не соприкоснутся, а соприкоснувшесть их – сигнал начать работу – над тем принимаемым-непринимаемым агентом.

Это что касалось силы принимания своих жизненных неадекватностей. А есть ещё и принимательный охват их. Если он полный, так только и будешь занят, что вознёй с неадекватностями. А нормально жить когда?! Если же он нулевой, то «светить» тебе начинает полное игнорирование своих неадекватностей, отчего их невольная масса тебя постепенно задавит. Так что и ненормально пожить бывает необходимо.

 

Итак, перегрузка психики из-за активной твоей побывшести в периоде отработки жизнепредназначёнки. И из-за этой перегрузки – куролешение, несмотря на успешный результат того периода. В отдельных случаях бывает возможным даже говорить о явлении лавинообрáзного самодовления припсихоперегрузочных внутренних реакций! Что ж, постепенную отыгрательную от сего самораскручиваемость – мы вот выше и описали.

 

Ладно. Главное выйти в себе на то, что всё теперь не имеет значения – в силу выполненности жизнепредназначения. Даже в рифму получилось! Это выход в противовес истерогену. Который будет отступать, цепляясь здесь за каждый нюанс смысла, чтобы его исказить и тем хотя бы задержать выход, если уж не сделать невозможным. А после выхода – второй этап противовеса: из всенеимеемости значения развивается посылка, что тогда и в готовности делательной особо быть тебе не надо (коли особо не к чему стремиться – из-за его уже неважности). Умозаключение простейшее, но истероген давит, чтобы оно в тебе не родилось, так что смысл этот не столько создаёшь, сколько из себя выдавливаешь – в противовес. Но вот «выдавил», готово! Нéт особого смысла устремляться – отвергательно или притягательно по отношенью к чему бы то ни было. Ну, резко на ступень уменьшился такой смысл! И тогда даже обычная делательная готовность не нужна, не говоря о наличной – у тебя пока, в качестве части психоперегруза – сверхготовности. И тем последняя должна постепенно распускаться. Сдуваться – аки резиновый воздушный шарик с дыркой.

 

Так что выполнил жизнепредназначёнку и имеешь «никто это добытое не отнимет, и вот им по жизни уж я раскручусь!» Однако... не «раскручиваешься». Или вяло. Ибо тут необходимость специально ещё сообразить, что добытое имеешь не просто, а с повышенной психонабранностью. Пролезшей в ходе добывания! И «раскручиваться» приходится фактически с помехой. Внутренней! Так что «раскрутиться» можешь только с постоянной поправкой на её присутствие. Только тогдá получится! Как-то кособоко, но всё же. А не получалось как раз из-за игнорирования создавшейся «внештатности» – игнорирования её на волне эйфории от достигнутости жизненной предназначёнки. Да и порочная психонабранность прилагала тут руку, эту игнорацию специально инспирируя: таким образом она самоподдерживалась, ведь игнорируя её, ты тем её – среди прочего – и не убираешь, а значит она в тебе остаётся, что ей только и надо.

 

17. Психоявление твоей залезаемости в долг самому себе. Возникает когда продолжаешь тянуть дело, не имея уже на него внутренней силы, отчего заставля́ешь себя его делать – только на этой базе может оно тогда ещё тянуться.

Заставлять себя также приходится, когда тянешь дело против необходимости делать тогда же другое дело. Равно как и против своего общего несогласия тянуть – по моральным или каким-нибудь иным веским соображениям. То есть это случай самозаставляемости, когда по неким сверхсоображениям делаешь дело, которое тебе не просто как-либо не подходит, а не подходит согласно самой твоей ментальности.

А сверхсоображениям – это как? Ну, к примеру, считаешь нечто неправильным, но делаешь в угоду очень весомым обстоятельствам. Тут их дезординарная весомость и выступает сверхсоображением. В том числе могущим быть и неосознающимся – в этой его «сверхности». Но осознаётся или нет, а в любом разе становишься «самому себе должен»! И тем болей так получается, когда то нечто, которое делаешь, не просто считаешь неправильным, а считаешь неправедным!          

Плюс возможно и обратное: нечто из жизни смыслово находишь не имеющим – в силу обстоятельств – права быть, однако делаешь его в угоду своему императивному желанию. Которое от того, что ментальность твоя «вот такая, а не вот этакая». Императивы такой природы – тоже сверхсоображения.

 

Итак, долг самому себе. Долг такой выражается во внутреннем феномене самонепослушания. И не допускать феномен – возможно лишь искренней аннуляцией тех психонеправильно вёвшихся своих дел. Аннуляция же – через отказ от их плодов.

Самонепослушание – это когда сам хочешь нечто делать, и сам же его себе запрещаешь. Раздвоение в себе! Как реверс прошлого раздваивания. Попранная в былом часть тебя мстит в тебе за себя ныне! Мол, ты меня тогда не послушался, а теперь вот я за то тебя не буду слушаться! Попрал же ты её, как ясно, склонившестью-таки своей тогда к одному делу против другого, а она представительствовала как раз то другое.

Короче, пропалóе дело, как это принято выражаться. И спасение в отказываемости равно от каждого из дел, составлявших «вилку», породившую твой долг самому себе. Сказать глубинней, отказываешься от обоих своих делопородительных стремлений, ту «вилку» составлявших.  

 

Психостаз – переполненность психореакциями. До нахождения себя неспособным удержать хотя бы на одну больше. Или удерживать те что есть, но ставшими хоть чуть сильнее. Ведь переполненность реакциями – то в смысле не только их количества, но и силы.

Психореакции, или сказать более бытовó – психопоползновения. Чувства, мотивы и притязания – типичные наполнители множества психореакций. Но не только, есть психопоползновения и понеспецифичней. И вот, каковы твои психореакции, таковым себя и чувствуешь. Хорош их набор – хорошо себя чувствуешь, плох – самочувствование плохое.

Сферу чувств и мотивов полезно понимать как ССП – сферу самопредставания. То бишь как то, чем и каким ты предстаёшь самому себе! То есть хорошее или плохое самочувствование – это хорошее или плохое самопредставание. Так корректней!

Итак, психоперетяжелённость может быть развита до уровня психостаза. Из коего автоматически вытекает твой хронический припадок. Типа истеричного. Имеешь перманентное гиндрикование: между всплесками ослабленное вплоть до «лишь включённости» твоей на него, но тем не менее наличное.

Не силуешь до конца отыграть (истериковкой) угнетающие и нагружающие психореакции, так что уж и не надеешься на это, и держишься лишь на включённости на отыгровку. В отталкиваемости от её факта позволяя себе брать минимально приемлемое самочувствование. Дескать, не просто так же она есть, включённость эта, что-то же мне всё-таки обещает, коли есть! А самочувствование – это обстановка в сфере чувств. Уж повторимся! А то ведь есть ещё понятие самочувствия – в смысле набора ощущений от тела, в их сопутной оценённости плохими иль хорошими. Такую вот раздифференцировку принимаем для текста.

Итак, самочувствование – в смысле расклада в сфере чувств и мотивов, каким он предстаёт, когда оборачиваешься на свою психику, а самочувствие – в смысле расклада телесных ощущений, слитого с оценённостью его в чувствах. Ну, с раскладом чувств, по поводу него неизбежно возникающих.

 

Гиндрикование и истерикование? Да попросту несистемно снимаешь излишние внутренние реакции! Вовне направленным удовлетворяющим их действом – как действом, поставляющим требуемое ими. Но специфическим: удовлетворяешь лишь намёками на удовлетворение! Удовлетворятельная символика в лице того действа! Демонстрация возможности поставки требуемого, но ещё не сама поставка.

Так что, это получается несистемное (сумбурное) естественное медитирование. Поскольку снятие психогруза – это медитирование, а снятие его удовлетворением требований к внешнести, в нём содержащихся, суть естественное медитирование. Ну, медитирование естественного вида. Это с тем, что И в данном случае удовлетворение поставляется через твои действия – необходимой и достаточной степени развёрнутости. Никому и ничему на откуп не отдаётся.

 

Истероген – конгломерат психообразований, в отталкиваемости от внешнести время от времени раскручивающихся в тебе до истерик.

 

У каждого из нас – свой уровень привычной отыгровки. Ну такой, дальше коей не идёшь, принимая за своеобразную норму. У одних сей уровень высок, у других низок, это весьма индивидуально. И желательно находиться в стане тех, у кого как раз высок! Что вполне возможно после этих строк: у многих низок потому лишь, что не осознают глупость такой привычки, а не из-за нехватки сил держать высокий.

 

Эквиваленты понятия «самочувствование»: психоформа – в лице тебя, психорасклад – в лице твоей у себя имеемости, ну и третий – конкретика самопредставаемости.

И в этом контексте истерика – попросту отыгрывается приемлемый психорасклад. Что без излишне гнетущих и «грузящих» внутренних реакций.

 

Описывавшийся нулевой этап противостоянья психоперетяжу – то этап жизни с психоперетяжем, не соображающимся как объект убираемости. Отчего и борьба с ним – лишь на базальном уровне по выраженности. Наивозможно низком, то есть. Осуществляется за счёт лишь спонтанных психопоползновений. Несистемных, фрагментарных, апериодичных. В общем, «диких», как по-простому принято говаривать. Отсюда и наинижайший результат.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю