Текст книги "Психология свободы"

Автор книги: Виктор Ткачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Что же, в незаметности да, находит. Но именно что в незаметности! Оттого зарываемся. И тоже в незаметности!

Зарываемся. Отрываемся от факультативности жизнепроявлений! Ну, от знания (в непрерывной подразумеваемости!) факта необязательности любого из них – для тебя в порядке жизни. Принявшись жить, через ряд смысловых надставок забываешь, что в жизнепроявления влезаешь лишь в порядке датия выхода накопившейся психоэнергии, – и тем хотя бы некоторые жизнепроявления умудряются стать у тебя самоценными. А значит, способными тебя шантажировать, и тем самым – способными порождать негативный психогнёт! Надставочно к себе – оборачиваться в тебе им.

4. Негативный психогнёт? Ну, предварительно всё надо разделить на «психогнёт вообще» и «собственно психогнёт». Последний – в смысле негативных испытываний. В лице, например, чувства помехи или чувства озабоченности. Тогда как первый – в смысле испытываний любых. У этих типов психогнёта – неперемежаемо разная насыщенность. То есть, на ступень она меньше – у одного сравнительно с другим. А именно, у первого. Второй же ещё можно назвать и психогнётом негативным. В автоматической подразумеваемости тем и позитивного психогнёта. В лице своих интересуемостей, обещающих приятности возжеланий и прочих позитивных чувств. А тако же любви, радости, наслаждения и прочих приятных эмоций. И даже в лице просто «голого» удовольствия – как психообразования из дочувственной сферы.

То есть что? Приятные эмоции, чувства и психообразования дочувственной сферы, а также другие возможные наполнители понятия «позитивный психогнёт», – они психогнётом выступают лишь из-за подлежности понятию «психогнёт вообще». Ведь, припомним, заведомо любое испытывание – психонагрузка, а значит – гнёт для психики. И потому никакое из жизнепроявлений, в какие влазишь, не может быть избавлено от статуса психогнёта. Оттого-то и всё перечисленное приятное – психогнёт. Но только оттого! Тогда как перечислявшееся неприятное, – ну помехи, озабоченности, и иже с ними, – гнетут тебя как «ходячую психику» и в выступаемости психогнётом вообще, и в воплощение своей неприятности. То есть типа вдвойне!

 

Так что жизненый психогнёт – наша самоугнетаемость именем жизни. Или сказать – нагружаемость психики в отталкиваемости от жизненаполнения. На психику, условно говоря, давящая.

И негативный психогнёт – отдельная тут статья. Ежели негативно «грузишься» в отталкиваемости от частей жизни, то это обычно-негативная психотекучка, но если «грузишься», отталкиваясь от жизни как целого, то дело уже – знай! – идёт к суициду.

Ну, понятно: жизнь не нравится уже как таковая, как цéлое уже угнетает, – где же такому выходу тут не замаячить – как принципу?! Особливо, если потерял надежду – как целое жизнь свою выправить, чтоб нравилась.

5. И напоследок вот ещё что. Общий жизненный психогнёт бывает повышенный (ну, высокий психогнётный фон – выше средней самоугнетённость в виду жизни), а всё равно такой человек лезет в испытывания, то есть дальше самонагружается! Это не что иное, как пошедшая вразнос психосамоугнетённость.

А что до жизни как целого, то она как целое – психогнёт, предельно неспецифический по смысловому содержанию.

 

Да, и забылось сказаться в своё время. Тексты о гнётных происхождениях – читать надо в форме «примеривания на себя». То бишь отыскивая в себе – как олицетворённой психике – вводящиеся текстом психоотношения. Ну, психомоменты. Разбор любого их них делается нами лишь для задатия направления – вашему психоанализу. С которым вы к себе неявно подступаете, берясь за подобный нашему текст. И которым сможете просечь в себе гораздо больше, чем нами написано, если не будете лениться.

Для чего не лениться просекать? Да чтобы изжить в себе объект просекания, конечно! Изжить через понятость условий его существования в вас (что требует на ступень меньших затрат «энергии души», чем изживание без понятости). Изжить – пусть не сразу, но хоть в конечном счёте! Все психотеоретизации разводятся нами в книге исключительно для этого. Нет, и в порядке возможного вклада в психологическую науку – тоже, но багаж такой науки сам по себе ничего не значит, если чему-либо не служит, а служить в конечном счёте он должен только этому – изживанью психогнёта. Остальные служения его или вспомогательны к сему, или стратегически бессмысленны. То есть бессмысленны с точки зрения сакраментальной стратегии появления вас человеком в этой жизни. Скрытой пока для большинства нынешних людей – на то она и сакраментальная.

 

6. Производные от психоструктуры – в виду изменчивой жизни

 

1. Структура психики порождает – задеваемая средой! – внутренние реакции.  Как психореакции определённого вида – среди вообще возможных. Из-за структуры психонастрополяешься компенсировать, так или иначе нейтрализовать те её задеваемости.

То есть, психореакции как набираемости психообразований, смыслозадающих реагирование на жизнь в её изменившести. Реагирование от фона психоструктуры – в её индивидуальной твоей конкретике.

Перечислим такие психореакции. Ну, эти наши внутренние реакции на внешнее. Ими будут притязание, непринимание, опаска и озабоченность.

Внешние же реакции – это наши ансамбли развёрнуто-моторных актов над элементами окружающей среды, преследующие определённую цель – в лице избирательного состояния тех элементов.

А совсем точно, то надо говорить об ансамблях мотоактов над элементами внешнести. Когда степень развёрнутости (или сказать – несвёрнутости, неинтериоризированности) у каждого акта – необходима и достаточна, как говорят математики. То есть такова, какой требует тип элемента внешнести, что обрабатывается актом. Не меньше – ибо нельзя, но и не больше – ибо зачем.

В общем, внешняя реакция – это компенсируешь задевания среды, а внутренняя – лишь примериваешься компенсировать. Среды в смысле того, что тогда держишь за своё окружение.

 

2. Так что собирательное название – внутренние реакции. Внутренне – в себе! – среагировал, в окружении же своём действий – по канве этой среагированности – пока не предпринимаешь. То есть внутренняя реакция – это, фактически, намеченность необходимой и достаточной внешней реакции. Намеченность в той или иной степени смыслооспецифичивания.

То есть среагировать в себе – значит определиться в затрагиваемости – окружением! – твоих жизнеустановлений, найти и смыслово задать необходимые действия – по нейтрализации той затрагиваемости, и намеренчески на те действия устремиться – в той или иной возможной смыслоформе. Естественно, всё это в тебе «висит и давит», то есть автоматически оказывается психогнётом – позитивного или негативного вида, в зависимости от приятности или неприятности тех нейтрализующих действий. Например, связанности или несвязанности их с физиологическим удовольствием. А также обещаемости или необещаемости быть лёгким (и тем где-то приятным!) трудом. Когда обещаемый тяжёлый труд, обычно угрожающий простой неприятностью ощущений, способен перейти к угрозе и физиологическим неудовольствием – в лице переутомления и боли.

Или подойти с другой стороны – в этой нашей определяемости, что есть психогнёт позитивный, а что – негативный. При позитивном непринимательность ситуации только намечательная. Не столько не принимается некая жизненная данность, сколько желается на её месте другая, в той желаемости неспециально оказываясь нежелаемостью первой. Чисто по совместительству! Так сказать, непроизносимая нежелаемость, самой по себе отсутствующая.

Например, давновато не трахался, имея к тому привычку. Пока это «не» – не гнетёт, но трахаться уж вполне хочется, что на близкое будущее и намечается, в какой-либо психоформе того. Более или менее смыслоконкретной, более или менее насыщенной, больше или меньше подразумевающей будущие действия – в твоём жизнеокруженьи как их поле. Таким вот манером намечается, и тем начинаешь пребывать во внутренней реакции. Это говоря вообще, а конкретнее, то во внутренней реакции возжелания. Начинаешь пребывать, однако намеченность та – хочешь не хочешь, а нагружает психику, тем её и угнетая. Только что в позитивном окрасе, в подразумеваемости той нагрузкой физиологического удовольствия как своего результата. Удовольствия эякуляции. Такая подразумеваемость здáбривает угнетаемость, делая её позитивной.

То есть что? Не трахался ты не так дáвне, и самим по себе это тут не мешает. Не подмешивается. А вот если трахался достаточно давнó, то начинает подмешиваться! И чем давнее, тем больше. Ситуация активно отвергается – во всяческой демонстрации себе её непригодности, производимой через апелляцию к неудовольствию, – и подразумеваемость будущего эякуляционного удовольствия – всего того уже не компенсирует. Чем психика и выступает негативно угнетённой. А внутреннюю реакцию такую – называем неприниманием.

Так что всё дело – в мере отвергания. Не даром же люди порой говорят о приятных заботах! Как правило, то озабоченность неприятна, подразумевая необходимость деловой мороки, которую лучше бы не иметь. И пребывать в озабоченности, как внутренней реакци, значит пребывать в психогнёте лёгкого негативного вида. Но когда – по тем или иным причинам – ты соглáсен на деловую мороку, чем ситуация её необходимости отвергается лишь символически, то у тебя – не неприятная забота. По крайней мере! Негативность у психогнёта упраздняется, причины же того упраздняющего согласия могут быть самые разные: или обещается, опять-таки, какое-либо физиологическое удовольствие (хорошо покушать, скажем), или от той деловой мороки «светит» тебе какая-то социальная приятность – скажем, известным станешь. И далее в том же духе.

Что же до непринимания, то это заметная и частая внутренняя реакция. Подразумевающая и принимание – как специальную твою в себе производящесть, противоположно направленную. В которой важной отдельной частностью подвизуется ещё сáмопринимание.

 

Есть даже смысл ввести составное понятие – сфера внутренних реакций. Подспудные установки к жизни (ну, по поводу её – в частях и как целого), общие устремления – в отталкиваемости от таких установок, глубинно-умственные идентификации ощущенчески воспринятого, решения по ним – в виду установок и в русле устремлённостей, и наконец намерения по решениям – всё это градации внутренних реакций наших. Где каждая следующая градация – задаёт более внешнюю подсферу этой нашей оговариваемой сферы.

 

3. И под конец разговора о внутренних реакциях и гнёте – пришла пора ознакомиться с одним особенным внутренним актом. Который каждым – в личном подспуде – повально осуществляется. Но из-за подспудности – никем толком не осознаётся. Это акт самоотдавания.  Ну, пси́хосамоотдавания. Или сказать – психосамоподмена. Как считание себя возможным не быть самим собой – ради бытия вот той конкретикой из жизнепроявительной массы.

Другими словами, отдаёшь себя переносить какому-либо жизнепроявлению. Жизнесоставительному элементу. То есть прежде прочего – своему действию, поскольку именно с действий начинается жизнь. То переносящее действие или «голо», или в лице сделанного и поддерживаемого образа, или мысль какая-то конкретная, – да мало ли чем там ещё наполняется наша жизнь – за счёт наших стараний. Как чистая субъектность отдаёшься переносу э́тим, вместо чтоб переноситься самим собою. Отлыниваешь – переносить себя строго самим собой! В пользу переноса сделанностями из себя! С тем только, что делание из себя – жизнетворящее, а не какое-либо другое. То есть которым погружаешь себя в суперфеномен жизни. Жизни как физического бытия. Оно же бытие во плоти. Как суперфеномен, потому что подобия для пары ему – нет.

Подчеркнём уже сквозившее. То означенное наше «не бытие самим собой» как «бытие не самим собой» – не выступает никогда отвлечённым. А только конкретным, обязательно как наведённость через какую-либо жизнепроявительную конкретику. Отражает, значит, ту общефилософскую посылку, что содержание не бывает самим по себе, всегда «содержась» в какой-либо форме. Без переносчика в лице её – нет его.

Второе подчёркивание. Возможны рáзные модификации «сделанного» своего бытия – вместо бытия истинного. Ну того, которое как-либо производить – никому из нас не надо: оно у каждого и так есть, то бишь ему имманентно. Так что разные модификации, но здесь у нас выбранная одна: вместо себя – жизненное бытие своё. Прежде прочего выступающее пси́хикой жизни. Или сказать – психикой существования. Существования как физической формы бытия. Тут положительная обратная связь: модификация бытия, в которую как субъектность «западаешь», требует вполне определённой психики, а психика та – норовит обусловить именно ту модификацию. Так что и не скажешь, кто из них двоих – раньше и главней. Как нельзя определиться с этим касательно курицы и яйца.

Итак, самоотдавания наши – незаметно адресуемые, так что ими – как совокупью – оказался каждый из нас именно в физической форме бытия.

Отметим также, что самоотдавание как внутренний акт слоисто. По крайней мере, у него два слоя: влезание в готовность к бытию не самим собой, то есть поимение преддверия к нему, и оконкречивание той готовности, или сказать – опредмечивание, позволение ей принять форму.

Да, и о самоотдавании есть ещё смысл сказать и так: просто внутридушевный разворот того, как ты уступаешь себя собственному делу. Мы в этой жизни прямо-таки слеплены из таких уступаний!

Ладно, всё вроде ясно. Как субъектность подспудно отказываешься от чистоты в себе – ради того, чтоб во что-то жи́зненное превратиться. На сием сакраментальном внутреннем акте – всё в жизни этой у нас замешано! Даром что того не осознаёт большинство людей – это надо шибко попотеть, в самоанализе и психоотдифференцировках, чтобы вычленить в себе такое. Сакраментальный акт, и как психика – от начала жизни мы каждый и выстраиваемся его посредством. Посредством его неустанного наведения и эксплуатации, этого внутреннего своего акта. Именно он, то есть, прежде всего олицетворяет делание из себя наше то, что разворачивает нам существование. Всóвывает нас в него! Прозелит подвижничества должен пытаться в себе этот акт психоотдифференцировать. То есть пытаться выйти в себе на него. На него как таковой! Первейшая для начинающего задача.

 

7. Структура психики – добавочное изложение

 

1. Вторым после собственности элементом, задающим структуру психике, является притязание. И то, и другое есть некая назначенность, вменённость себе наша. Вменённости! От осознаваемых до подсознательных. Но притязание являет собой меньшую градацию – на предмет подмешанности к назначенности чувства. Или лучше сказать – на предмет замеса назначенности в чувство. То есть, чувство притязания на ступень менее выражено, нежели чуство собственности, в общем для обоих чувственном роде. Или сказать, собственничать в отношении чего-то – суть на ступень насыщенней, нежели лишь притязать на него.

И есть тут ещё третий случай – так сказать гóлая назначенность себе. Чего-то во внешнем – в специально оговоренной касаемости собой того чего-то. Во внешнем же сообразно тому, чтó в тот период вменяешь себе находить собой, а чтó – своим внешним. То есть ты и твоё внешнее как взаимопара – не обязательно твоё живое тело и окружающий его мир предметов. Вот другая пара «себя» и «внешнего»: ты как анализирующее собственные чувства начало, и сами эти чувства в их множестве.

Так что «голая» назначенность себе. Как взятость на щит избирательности вообще без какой бы то ни было окрашенности чувством. Таких-то как раз больше всего – во всём множестве наших себе назначенностей. Они преследуют всевозможные удобства. Вы никогда не задумывались, почему, например, ставите кровать свою в этом углу, а не в том (избирательность!), и прочее тому подобное творите? Если, задумавшись, не находите видимого ответа (только искреннего, а не «притянутого за уши» рассудком), знайте, что это попросту сработала некая достаточно глубинная – и «голая» – ваша себе назначен-ность. Такие назначенности реализуют массу жизненных преследований. Сколько требуется одних лишь избирательностей, что поддерживают жизнь! К примеру, вменённость себе дышать вместо чтоб не дышать! У каждого такие подсознательные назначенности составляют бесконечное множество, вычленяйте их в себе сами.

Главное отмеченность, что они составляют собой структурированность (а не сплошноту!) психики каждого из нас, то есть являют выстроенность из психики некого узора. А значит, являют собой и потенциальный объект ликвидации, ибо любой узор можно стереть. Зачем? А назначенность себе надо нести, это психогруз, подвижник же ищет состояние психики, свободное от всякого груза, отсюда и ориентация на такое «стирание». Что же касается избирательностей, принадлежащих классу необходимого для поддержки жизни, то у себя их ненарушенность атакующим внешним можно обеспечить и без «тяжёлых» подсознательных назначенностей. Обременяющих вменённостей себе бороться против нарушений. Но это уже «высший пилотаж» психотехники, и автор упоминает здесь такое лишь авансом.

 

2. Итак, психика структурирована. В лице свода наших назначенностей себе – более или менее глубинных. Являющих «взятости на щит» вычлененных нами во внешнем (или сконструированных на его базе) избирательностей.

И выше мы всё говорили о верхушке структуры. Верхушки из наших назначаемостей себе по поводу жизни. Пребывающих в трёх градациях психовыраженности: собственности, притязания и «голые» назначенности. А вокруг них – уж дале круговерть обеспечительных (к ним) психореакций. Ну, то есть, касающиеся внешнести твои назначенности себе – на внешнесть смыслово накладываются, как на нечто сплошное в смысловом отношении, а тем автоматически выконтращивается сеть приниманий и неприниманий – как психореакций. Чем «сплошняк» тот фортит (своим наличным состояньем) твоим избранностям по поводу него, то принимается, а чем не фортит – к тому непринимáтельно прикладываешься.  В общем, что-то из него видится нýжным оставить, что-то – возмóжным к оставляемости, а что-то и вовсе – невозмóжным к ней. Так что надо его ликвидировать, если оно есть, и обще конфронтировать с ним, ежели его пока нет.

Плюс над сетью неприниманий – пласт обеспечительного к ним реагирования. Из опасок, «голых» отслеживаний и тому подобного как уже того, посредством чего непринимания реализуются. Текучка их осущетвляемости, так сказать!

Всё зависит от индивида. Один и тот же смысл, созданный в отношении жизни, у разных индивидов способен проходить в разном психоструктурном статусе. У вас он может быть ещё только «голой» назначенностью себе, а у меня – уже проходить в качестве собственности. К примеру, в статусе с-собственности у большинства взрослых проходит та избранность из общественной жизни, чтоб при встрече  с ними младший здоровался первым. За исключением допускаемых ими особых случаев, разумеется. Которые с-собственность эту только подтверждают, как всякое исключение подтверждает правило. Но у некоторого числа взрослых, неуверенно чувствующих себя по жизни, такое может быть лишь подсознательным притязанием, а не с-собственностью. Притязанием, которое они агрессивно пытаются реализовать на младшем поколении. А некоторое – небольшое – число взрослых имеет философский склад подсознания (если можно так выразиться!), и на первенство то им вообще в значительной степени плевать. Так что заданность его – проходит у них по наименьшей градации психовыраженности. Проходит лишь голой подсознательной вменённостью жизни. И это я не говорю уж о подвижниках, у которых подобная вменённость жизни вообще отсутствует.

Голая назначенность себе – наименее насыщенный элемент из составляющих психоструктуру. Это назначенность лишь самого по себе смысла, вычлененного в виду внешнего, и больше ничего. Притязание же – на ступень более насыщенная задаваемость смысла. Помимо прямой назначенности, смысл сопряжённо соотнесён с прочими имеющимися назначенностями. Со многими из них, по крайней мере. В результате этот смысл становится как бы врощен в огульное тело твоих себе назначенностей, откуда ясно, что в случае попираемости – твоим внешним сего смысла – бороться против той попираемости будет не только он сам как назначенность, но и все назначенности, что так или иначе задеваются в силу налички  их связи с этой попираемой назначенностью. Так что притязанье оказывается следующей градацией нашей задаваемости себе.

 

3. Взять приводившийся пример с упреждающим здоровканьем, так фактом непожелавшести младшего первым здороваться – с притязающим на то тобою, оказывается сопутно задетой куча подсознательных назначенностей – твоих себе тех, что определяют твоё положение в обществе. А также твою выглядящесть пред самим собой. Ну то, чем ты пред самим собой для себя в своём подсознательном понимании выступаешь.

Это мы разбираем чтó? А насыщение нашей задаваемости себе! И прошли уже две его градации. А третьей будет субъективная собственность – как такая задаваемость. Тут присутствует твоя как субъектности распространившесть (в психо-плане) на прецедентно определяющийся в виду внешнего смысл, так что ты для себя как бы становишься им, а он, соответственно, неявно для тебя как бы тобою. Из чего вытекает, что попираемость этого смысла является тебе попираемостью тебя самого, и потому сопротивляться тому ты будешь ещё сильнее, чем если бы этот смысл проходил у тебя в психике через подсознательное притязание.

Подчёркиваем. Вступая в собственнические отношения с внешнестью, выбранный элемент её превращаешь в себя, что есть самое сильное – в смысле возможного для нас внутреннего хода – при впутывании себя в сеть своих жизненых назначенностей.

То ещё сказать, что вообще с-собственности допускаем в себя самые причудливые. Вплоть до а-ля патологических. В последние внутренне напряжённые натуры прямо-таки западают. И много вычурных, надуманных как смыслы с-собственностей у индивидов детско-юношеского возраста, которым потакают домашние. Во-первых, особь такого возраста вообще ещё психически слаба и неустойчива, и ей естественно искать во вне себе опоры, психокостыли. Ими и выступают нахватываемые во внешнем (первым уровнем которого является семейный быт) с-собственности. У мальца, скажем, легко способна образоваться с-собственность на то, чтоб мать ставила ему стакан кефира на ночь. Или обязательно чтоб приходили все желать ему спокойной ночи. и прочее в дом же духе. Нарушение любого подобного смысла вызывает у него невольную реакцию внутреннего протеста, и бурную, несмотря что подросток вполне тогда понимает незначительность проступка членов семьи – в параллельной рассудочной берущести их неугодного поступка самим по себе, вне контекста. Автору это хорошо знакомо, некоторый период детства он в элементах сам был таким ребёнком...

Итак, не нахватываться – подобно ребёнку! – таких «костылей», несмотря что среда твоя позволяет, потворствуя им. Или даже к ним тебя откровенно провоцирует. Не наватываться, дабы не зависеть психикой от среды, – всё равно ведь она перестанет позволять «костылями» пользоваться, можете в том не сомневаться.

 

4. «Голая» назначенность себе – это подразумеваешь для себя что-то, и обычно – глубоко в уме. То бишь как смысл она – плод глубинной мышленческости. Подразумевание наше себе, глубинно-мышленчески выражающееся! А подразумевание есть некая статическая умозаключённость, то бишь непрерывно переумозаключающееся – как то же самое в его смысловом отношении – нечто. Удерживаешь умозаключённость непрерывным переумозаключением,  что и называем подразумеванием.

Тут дело в том, что понимание смысла может существовать только в виде длящести. Оно как? Ты новый смысл находишь, промыслив связь между двумя другими какими-то смыслами, о чём и говорится, что произведено умозаключение. Но чтобы найденное понималось, его, что называется, надо находить снова и снова. Снова и снова тот сысл умозаключать, что и делаешь, хотя и не развёрнуто, как вначале, первый раз, а только намечательно. Вот этакий квази-статически существующий смысл и будем понимать как подразумевание (чего-то в порядке мышления). То есть мышленческое подразумевание как непрерывающееся намечательное промысливание того, что уже промыслилось, по намеченной самым первым ходом мысли к нему, этому «тому», колее.

 

Ну a решившесть – в порядке обдумывания – чему-то в жизни быть так, а не иначе, это уже направленная наша сделанность из себя – по канве какого-то умозаключения. Ею то умозаключение, как зовущеть к чему-то из внешнести, в его смысле у тебя специально утверждается, тем самым «берясь на изготовку».

 

8. Добавочное чтение по разделу – для ухвативших его суть

 

Тот ты, который живёт (ну, производит действо под названьем «жизнь»!), есть единственное в суперфеномене жизни, что никогда не составляет внешнести. А вот любой элемент, составляющий феномен твоей живущести, потенциально есть часть твоей внешнести. Потенциально! То есть пока включаешь его в себя, – ну, в незаметности себе – слит с ним как субъектность, – то он не внешнесть, но, в принципе, его вполне можешь в себе вычленить, и автоматически к тому он и станет частью твоей внешнести.

Внешнесть – всё на что можешь обратить внимание! То есть обращение такое – автоматически ему подлежное выносит в статус элемента внешнести.

 

Испытывать можно всё, что ни составляет собою жизнь. Буквально всё! Нет такого, чтоб оно было в жизни, а ты в принципе не был способен его испытать. Этому нашему действу – испытывать! – подлежно заведомо всякое жизненаполнение.

Можем испытывать ощущения и чувства, или ситуации и положения, или себя в ситуациях либо положениях, и так далее до бесконечности. Буквально до бесконечности! Пожалуйста вам ещё, если мало: наблюдения, постижения, достижения, или удовольствия и неудовольствия, – всё это тоже возможно испытать.

 

Узоры испытываний. Предрасположенность к узорам – тем или иным. Сменные моды на узоры – в социумах. На каждый конкретный микропериод социума – мода на испытывания определённого рода. А моды различны от социума к социуму, от места к месту, от эпохи к эпохе. И чем более индивид социализован, тем болей как психика выстроен подобными модами. Теми из них, какие его по жизни настигли.

 

Подходить более системно, то испытывания можно разделить на позитивные и негативные. Просторечней выразиться, на приятные и неприятные. Неприятные – это, в частности, испытывания любых неприятных чувств. Например, ваши опасаемости чего-то. Приятные же испытывания бывают четырёх родов: экстазные, трансовые, атараксические и нирванические.

Впрочем, стилизация есть стилизация: жизнь её постоянно попирает. Как и здесь у нас: постоянно встречаются испытывания, могущие быть отнесены сразу к нескольким родам. По крайней мере, сразу к двум. Наиболее часто, это испытывания экстазно-трансовые.

Экстазные – это испытывания интенсифицированности приятности. Чем бóльшую такую интенсифицированность испытывание в себе несёт, тем более оно экстазно.

Например, экстазным будет испытывание любой из телесных функций, по телоустроению увязанных с удовольствием. Скажем, жевание и проглатывание пищи, а потом испытывание «сытого желудка». Или, скажем, эякуляция.

Экстазными также оказываются испытывания всевозможных творческих актов. Например, нахождение нового в порядке достаточно интенсивного размышления. Скажем, необычной теории или неожиданного решения. Или нового в порядке напевания либо наигрывания. Скажем, новой мелодии или хотя бы оранжировки.

Испытывания творческих актов – это испытывания из разряда позитивных. А экстаз можно получить и в порядке негативных испытываний! Перенесение последних – преодоление себя, обычно выступающее у личности некой абстрактной приятностью. Которую тоже – в принципе! – можно интенсифицировать до экстаза.

Трансовые – новизна, необычность и жизнерасширительность в одном пакете. Да к испытыванию такого трансового наполнения – прибавляется ещё и испытывание жизненных достижений, добытых трансом. Всё вместе и даёт испытывательный эффект.

Так что, новые жизнесостояния, жизнеположения, психосамоявленности, – вот что оборачивается трансом. Ну, испытывается под знаком транса.

Атараксические – это отдыхательные, ежели выражаться попроще. Испытывания отряхнувшести с себя надоевших испытываний! В частности, утомивших.

И экстазными они, такие-то «отряхивательные» испытывания, заодно бывают как высвобожденности от анти-экстазных испытываний. Типа утомлявших. Не говоря уже о негативных.

Вообще атараксия – это состояние приятной отрешённости мудреца. Достаточно познавшего жизнь, чтобы это состоянье получить. В себе его неспециально тем познаньем вызвав! Понятие атараксии было в ходу у античных философов. Чем предрасполагает взять его маркёром. Маркёром отдыхательного медитирования! В смысле медитирования, приносящего локальное внутреннее отдохновение. Которое неизбежно испы́тываешь, коль уж оно есть.

Ну и нирванические испытывания – как тотально-атараксические. Присовокупившесть к последним тотальности привносит им новое – повышающее! – качество. Испытывание знания, что будешь в отдыхательности идти до конца, на уже достигнутое в ней наводит некий усугубляющий флёр.

 

От удовольствий и развлечений – устают тоже люди. Говорят же порой о себе: я устал от развлечений! То есть – устал от позитивного психогнёта, именно это тут в подспуде.  

 

Ось «развлекательность – отдыхательность» – она как неизбежное к возникаемости в виду поля испытываний. В силу принципиальной выступаемости любой из испытываемостей «психогнётом вообще».

 

Каков ты, такова и твоя воплощёнка в жизнь – по её характеру! С тем что действует и равносильное обратное: какова твоя жизневоплощёнка, таков и сáм ты! Ну, каковой – по виду и характеру – создалась она, таков и сам ты будешь – по своей сути. Другими словами, ты влияешь на воплощёнку, а воплощёнка – рáвно и не меньше! – на тебя. Такая вот двуликая психотехническая реалия! Именно она велит тебе, чтоб в этой жизни быть, что называется, хорошим: ежели того не будет, значит умудришься ты себя испортить, жизневоплощаясь. Влезши в неприятный – в конечном счёте! – характер испытываний, другим концом оборачивающийся твоей себя портящестью. Вот цена бытия в этой жизни плохим!