Текст книги "Психология свободы"

Автор книги: Виктор Ткачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

                                               В. Ткачёв

                                   ПСИХОЛОГИЯ  СВОБОДЫ

                                            

 

 

 

 

 

 

 

Психосамоугнетаемость у человека – в книге её подробный разбор. Обосновывающий полную свободу от психогнёта – как маячащую в конечном счёте цель.

                                                ОГЛАВЛЕНИЕ

 

Разделы и подразделы                                                                       Страницы

 

1. ВВОДНЫЙ  РАЗДЕЛ                                                                             4

 

2. НЕОБХОДИМЫЕ 

ФИЗИОЛОГО-ФИЛОСОФСКИЕ НАМЕТКИ                                     39

 

3. ОСНОВЫ  ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ

ПСИХОМЕХАНИЗМЕННОСТИ                                                         42

 

1. Психостановление человека в онтогенезе                                        42

 

2. Психотеория мышления                                                                   44

 

3. Понятие о личности                                                                          55

 

4. Понятие о рассудке                                                                           60

 

5. Понятие о психике                                                                            62

 

6. Завершение теории внутренних феноменов                                     72

 

4. СТРУКТУРА

ЖИЗНЕСОСТАВИТЕЛЬНОЙ  ПСИХИКИ                                         75

 

1. Общее понятие о структуре психики                                                76

 

2. Компоновка у структуры психики                                                    76

 

3. Психоарматура жизни                                                                       79

 

4. Корень у психоструктуры                                                                  81

 

5. Сопутственное понятие психогнёта                                                   91

 

6. Производные от психоструктуры – в виду изменчивой жизни         94

 

7. Структура психики – добавочное изложение                                    97

 

8. Добавочное чтение по разделу – для ухвативших его суть              100

 

5. ТЕОРИЯ  ЧУВСТВ,  ИЛИ  ОБРИСОВКА  ПСИХИКИ

НА  ВЫСШЕМ  ЯРУСЕ  ЕЁ  СТРУКТУРЫ                                         105

 

1. Чувство как психоконструкция                                                          105

 

2. Интерес и возжелание, притязание и обладание                                107

 

3. Непринимания и озабоченности, помехоиспытывания и опаски       117

   

4. Прочие наполнители бесконечного множества чувств                      119

 

5. Добавки по разделу и соотнесенья подразделов                                 124

 

6. ПЕРЕТЯЖЕЛЁННОСТЬ  ПСИХИКИ                                                167

 

1. Психоперегруз                                                                                     167

 

2. Истероген – квинтэссенция психогнёта                                              173

 

3. Изживание психоперетяжелёнки, или борьба с психогнётом             174

 

4. Текст для врубившихся – в основные понятья по разделу                  178

 

7. ВВЕДЕНИЕ  В  ПОНЯТИЕ

ЛИЧНОЙ  МЕДИТАТИВНОСТИ                                                                273

 

8. СПИСОК  ПСИХОКАТЕГОРИЙ,  НЕОЛОГИЗМОВ

И  «ШТУЧНЫХ»  ПОНЯТИЙ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ

В  ТЕКСТЕ                                                                                                      283

 

                                                                                                                                               От фаната – фанатам!

 

1. ВВОДНЫЙ  РАЗДЕЛ

 

1. Задача – рассказать читателю о нём самом. Насколько он, я и прочие люди – представляем собой одно и то же. Вот этот «общий знаменатель» и является объектом исследования.

2. Сперва тут такая заявка: каждый из нас говорит о себе "я". Начиная с трёх лет – возраста, когда осваивается человеком эта категория, становится под силу. Так вот, говорить-то говорят, но неинтуитивно мыслят при этом каждый своё. Соответственно уровню общей развитости личной. Пребывая в большей или меньшей иллюзивности на счёт себя. Эволюция человеческой личности – последовательная избавляемость от иллюзивности в самовоспринимании.

3. А вообще по теме – когда достаточно далеко в неё заходишь – писать приходится о чрезвычайно простых вещах. О чём-то из наиболее цельного, неделимого, неконгломератного, что есть в нас. Оговорить такие вещи чрезвычайно трудно. Сложность оговаривания простого – широко известный элемент диалектической устроенности мира.

Чрезвычайной простоте этих вещей сопутствует ещё и запредельная близость их  каждому  из нас. А потому маловозможность к рассмотрению. Это опять-таки известная из диалектики посылка: очень близкое так же трудно рассмотреть, как и очень далёкое.

Но, подчёркиваю, и рассматриваем, и оговориваем, всему наперекор. Потому просто, что ничего другого не остаётся, коль заявка сделана. Рассчитываем на то, что рассмотрится и выговорится принципиально к тому у нас возможное. Ну, а что в принципе к тому у людей не возможно – не будем о нём жалеть, ежели оно есть!

В нашем случае речь идёт о так называемом умозрительном рассмотрении. Ведь объект рассмотрения – сам как психика. А такие вещи просто глазами не увидишь. Затруднительно вообще обозначить орган чувств, посредством которого происходит такое рассматривание. Просто за счёт очень и очень многого в тебе реализуется психо-физиологическая отдифференцировка – вот вам и умозрительная рассмотенность. Эта книга и есть плод, – а можно сказать и свод, – таких последовательных самоотдифференцировок автора. Вычленить и вынести одну какую-либо свою психочасть по отношению к другой, которой ты в тот момент олицетворяешься, и тем получить возможность описать первую, – вот и всё. Нет ничего проще и нет ничего сложнее, одновременно. А свою часть – то имеется в виду часть себя как субъектности. И тáк уже пора сказать – в порядке эквивалентности понятию психики.

Итак, отдифференцировки в себе как психике – да собой как психикой, в самом общем плане будь сказано.

Если процесс принципиально подвержен несовершенству, это не значит, что не надо его вообще проводить. Можно проводить, оговорив несовершенства. Что и делаем. В отношении процессов рассмотрения себя и выговаривания рассмотренного.  Оговоренность их несовершенств позволяет делать к ним известную поправку! Позволяет каждому, кто знакомится с наработанной кем-то рассмотренностью-выговоренностью. Пусть на базе поправки создаёт в себе нечто более истинное! Оттого становящееся всё менее произносимым, с тем чтобы в конечном счёте стать непроизносимым вовсе.

Итак, мешающая близость объекта рассмотрения и трудность выговаривания рассмотренного из-за его простоты. Для примера: очень трудно оговорить другому (да и себе тоже), почему 2 ´ 2 = 4, – даже если вы это постигли. Приходится разрабатывать специальный категориальный аппарат. С такими трудностями сталкивается всякая метанаука – как наука о какой-либо обычной науке. Например, метаматематика – как наука, изучающая математику. Метанауке приходится разбирать и оговаривать сами простые основания соответственной науки-объекта. Которые у последней, к их простоте, сплошь и рядом бывают ещё и неявны. Как следствие, неизбежны разработки и введение более высокоуровневых понятий, нежели самое абстрактное в науке-объекте. Так называемых логических типов, по крайней мере на единицу (ступень) более высоких, нежели самый высокий из использующихся в объектной науке.

Категория «логический тип» тут взята из теории логических типов Бертрана Рассела. И об метанауках – хоть вскользь, но надо было. Создавание нами самопостигнутостей, как надстраивающийся процесс, уж очень подобно вызреванию метанауки в самой себе.

Что ещё добавить? Рассматриваем себя и выговариваем рассмотренное, но вот уж более, чем ко всему остальному, касательно этого уместно известное античное высказывание: «мысль изреченная есть ложь». То бишь, любое изречение есть стилизация, а значит – конструктивно непреодолимое упрощение объекта, и тем самым – до определёной степени ложь, только что невольная. И уж тем более таковой «ложью» выступает изрекание нáшего объекта – в силу его имманентных особенностей. Но тут уж приходится выбирать: либо отчасти неизбежно лгать, но доводить всё ж до сведения хоть что-то, либо «оставаться честным», но зато держать прозелитов в неведении. Что выбрал автор – ясно.

Это что касается выговариваемости рассмотренного. Но не забывать ещё саму саморассматриваемость. Само производство тех заявленных психоотдифференцировок личных. Которые вначале возникают неким непроизнесённым внутренним конгломератом – так сказать, «голой» постигнутостью, а её затем уже приходится облекать в понятия (соотнося как неизвестное с рядом известных вещей). То бишь выговаривать, а в аналогии будь сказано – одевать. Такая выговоренность – как костюм на теле той твоей «голой постигнутости»: до определённой степени скрадывает формы и пропорции того тела, но в чём-то важном – как раз подчёркивает их.

Производство самоотдифференцировок тем успешней, чем выше то, что можно назвать чувствуемостью себя. Ну, чем больше ваша сродственность к саморефлексии. Тут читатель может сказать, что, мол, зачем ты говоришь нам это, в конце концов всё это авторская техническая кухня – чувствуй себе себя сколько угодно, а нас знакомь только с результатами. Но в том и суть, что та «кухня» необходима читателю тоже: пусть не в той, что у автора, степени, но всё-таки. То есть провозглашается необходимою активная роль читателя в работе с подобными текстами (ну, текстами о нём самом). Означающая, что без зачаточной (хотя бы) степени самоотдифференцировок в процессе чтения – читать не имеет смысла. Да и просто невозможно, будет восприниматься всё лишь как набор слов. Так что если вы дошли хотя бы до этих – не далёких от начала трактата – слов, и они слились для вас хоть в какую-то связность, вы нечаянно стали полноправным психотехником. Даже если не знали доселе такого слова! То есть, эти тексты в самости по себе – в некотором смысле ничто, они лишь активируют и запускают ваше саморассмотрение. Ну и направляют, конечно, и упорядочивают его, но оно именно что ваше.

Означенная «ничтовость» суть особенность всех психотехнических текстов. Уместна аналогия с трансформатором. Подобный текст суть трансформатор, первичная обмотка которого есть автор текста, вторичная – читатель. Ток в первичной – упоминавшиеся «голые» самопостигнутости, психоотдифференцировки автора; ток во вторичной – они же в их возникнутости на счёт себя у читателя, с тем что возникают на базе конструкции этого текста – по мере прочтения его. Первичная и вторичная обмотки никак электрически, то есть проводами, не связаны, то бишь вторичная полностью самостоятельна, независима от первичной – последняя может лишь индуцировать, возбуждать в ней самостоятельный ток, но никак не напрямую вводить его в неё. Ясно, что у читателя возникнет нечто не совсем такое, что было у автора, – то неизбежные для всякого трансформатора потери. Чем совершенней текст, тем выше коэффициент полезного действия трансформатора в этой аналогии. То бишь, тем более близкие к оригиналу психоотдифференцировки такой текст способен возбудить у читателя, при прочих равных.

В общем, это мы всё заняты тем, что оговариваем, как и обещали, несовершенства затеи в виде подобного трактата. И видим, что наличествуют два производящих потери порога: порог облачения автором своих психоотдифференцировок в «одежду» выговоренности – какую ещё сошьёшь (!), – и порог составляемости читателем – по этой одежде – представления о «теле» отдифференцировки (пресловутое умение получить по костюму представление о теле того, кто тот костюм носит).

Ну и вернёмся к тому, с чего начали. К той части самопостигания, что ещё до выговаривания бывает. То бишь – к «голому» самоотдифференцировыванию. Тут приходится думать, что есть некая закритическая плотносбитость психики. Нечто, от чего как олицетворённая психика в самом принципе не можешь уже в себе дистанциироваться. А значит – и рассмотреть. Выражаясь в ключе былых эпох, скажем: это та божественная часть, что есть в тебе. Ты, что называется, обречён всегда быть ею. Ну, в смысле, быть ею всегда только прямо, никак и никоим образом не противопоставляясь. Весь же остальной ты – лишь психонадстройка над нею, частью этой. Если уместно её так обзывать. Она ведь если и часть, то часть изначальная. Просто истинный ты, до конца истинный. Ты как психика в конечной инстанции. А в таковом – понятие части уж где-то растворяется... Итак, выходим в конечном счёте на нечто, что в психике в самом уже принципе не подлежит отдифференцировке. Всё остальное подлежит – отдифференцированность его суть лишь дериват психосилы, которую ты задействовал в саморефлексии. Не можешь отдифференцироваться – прибавь этой силы, и сможешь! Так что не спеши никогда говорить себе, что достиг уж той изначальной своей психочасти: эта «достигнутость» может быть лишь следствием недостающести брошенной на дело силы. Незамечаемой недостающести!

Ну, а зачем вообще самоотдифференцировки? То ясно: чтобы избавиться от лишнего в себе, в конечном счёте. В смысле, что они помогают такой избавляемости, ежели не начинают в вас самодовлеть.

Можно, конечно, и без такой помощи, – психотехника позволяет и так, и этак. Но поначалу – такое просто глупо: указанная избавляемость тогда – не тот прцесс, в котором позволительно пренебрегать хоть чем-то. На более поздних стадиях – другое дело, для некоторых без той помощи даже быстрее будет. Однако и на ранних пребывать без неё иногда бывает нужно – это когда самоотдифференцировки незаметно начали в вас самодовлеть. Тогда пользоваться ими – просто большее зло, нежели не пользоваться. Ибо неизбежно будут незаметно увлекать в сторону от психосамоочищаемости! Чтоб ситуации такой не возникало, перманентно не давайте себе вывалиться из непридавания психоотдифференцировкам самостоятельного жизнезначения (из такой своей внутренней позиции). А то рискуете утонуть в микрокосме занимаемости ими.

4. Вообще сказать, в психотехнике мало системности! В отражение того, что её мало в самом том объекте, которым психотехника занята, как любая механика бывает занята подлежным ей механизмом, – психике человека. Человека как души в её организованности в некий механизм, ежели выражаться с частичным привлечением старинных категорий.

Если хотите, психотехника в воплощение такого отражения вообще не системна. Что, впрочем, означает её предельную системность. Ибо ещё философы античности знали, что «всё – это ничего». Тут психика, а с ней и психотехника, являют собой воплощение диалектической противоречивости мироустроения так же, как и все прочие – вычленяемые в порядке разбора того устроения – объекты. Вот одна из возможных смысломаркировок такой противоречивости: в психотехнике – всё важно и всё неважно одновременно. То имманента её, что она всегда всё позволяет всяко. Пока для вас это всего лишь философская посылка, а придёт время, и поймёте, что посылка эта есть, хотите вы того иль нет, ваша оголтелая внутренняя практика. В психике всё, в смысле вычлененных элементов, перемежается, происходит постоянно наложение (суперпозиция), всякий элемент является в то же время чем-то ещё другим. То есть психика – навроде гелевой системы, где самовычленяющиеся мицеллы причудливо перемежаются, несмотря на вычлененность, или, сказать иначе, причудливо вкладываются друг в друга. Такова уж манера того, как человек в качестве души строит себя в этой жизни.

Отсюда и невольная манера изложения – относительно независимыми пунктами, где какой-нибудь последующий преспокойно может возвращаться к содержанию бывшего более или менее раньше его. Тут на главы текст разбить удастся только приблизительно. Это будут лишь относительные главы! Так сказать, преимущественные. Что ж, всё правильно, ведь задача стоит ввести человека в психотехнику, а оно совершенно затруднительно сказать, где и на чём этакий ввод начинается, и на чём кончается. Это подобно введению в целый мир некий, а всякий мир, когда ты вне его, относительно тебя ни конца ни начала, как то пресловутое кольцо из песни, не имеет.

«Как хоти, так и верти!» – вот вам вся ваша психостность в её сути. Ежели обозначать ту суть кратко, в девизе. Какая уж тут может быть устойчивая системность! К происходящему в лице психики – системность-то возможно приложить заведомо любую, да только имманентно к тому – сразу проступает возможность следуемости психики другой разворотной системе, вплоть что и противной к той приложенной.

5. Я мог бы сразу сказать конечный результат строго субъективных изысканий о самом себе: человек в лице этой живости своей есть своебразная ступа делаемости им чего-то из себя, себя как некой изначально невидимой субстанции; ступа, в которой толкутся (перекрываясь, налагаясь, смешиваясь, соотносясь, объединяясь в конгломераты и обратно распадаясь) его уже наличные сделанности из себя, а также следы распавшихся. Где подобной «сделанностью из себя» может быть всё, что угодно, – из в принципе способного быть вычлененным в нашей жизни касательно нас некою отдельностью. Вот, в сущности, и всё! Но много ли это скажет неподготовленному читателю? Так что необходимость для него – сперва заиметь множественные психотехнические наработки, а только уж затем давать себе ответы на вопросы предельного уровня (типа вопроса, на который мы только что отвечали).        

Как уже где-то ясно читателю, книгой этой провозглашается не просто рассматривание всего в феномене человека, а рассматривание того нарочито с точки зрения предельного субъективизма. Предельно возможного! Почему так? Да потому что твоя субъектность – это единственное, от чего тебе некуда деться в этой жизни! Как следствие, пусть не совсем явное, тогда получается: любое обращение к жизни – фактически обращение к себе. В частности, любое рассмотрение жизни – всегда фактически рассмотрение себя. Причём оказывающееся всецело изнутренним саморассмотрением. Рассмотрение себя строго изнутри! Ибо тот ты, которого способен увидеть извне, заведомо есть элемент жизни, на который ещё можешь сократить. Ну, от которого ещё можешь отделаться – действом в опоре на свою противопоставленность ему, обязуемую быть той извнешнестью взгляда (без противопоставленности такого взгляда ведь не получилось бы). То же, от чего отделаться так уже нельзя, обязано быть в тебе сугубо внутренним – оттого и отделаться тебе не получается, что оно именно таково (отделаться от такового – фактически отделаться от жизни как целого, а она у тебя обязана здесь быть – просто по условиям задачи).

Итак, куда бы и на что бы ни смотрел, в лице того на первом плане неизбежно видишь самого себя, только что не понимаешь этого. Таковое «всефонирующее самовидение» – по природе своей есть всецело изнýтреннее видение твоё, потому-то и способно фонировать всё. Хитрость та, что к себе как постоянному фону – каждый привыкает, незаметно сокращая на него все «картинки» своей жизни. Только и всего!

Однако совсем другое дело, когда смотришь на жизнь уже в осознанности этакой «неогибаемости в лице себя», только что обрисованной нами. Тогда видишь, в общем, что и раньше, но по-другому, поскольку та «сидящая в глазах» изнутреннесть тебя – как-то уже привечается как трансформирующий «картинку» фон (а не фон «сокращённый», как раньше). Пусть трансформирует он в какой-то непонятной неуловимости, но трансформирует! Конструкция же, воплощающая такое видение, логически напрашивается на истину в последней инстанции. Не путать: не на непреложную истину, а просто на истину, истинней которой не может у человека уже быть, какая бы она ни была.

Продолжая в том же русле, методологически провозглашаем: никакого извне в отношении себя! Всякое извне тут – неизбежно лишь иллюзия, которую неявно сам  себе вменяешь. Никаких «извне» к себе самому! Картинка от любого извне тут – лишь заморока, в которую сам себя неявно вводишь. В которую незаметно залезаешь психикой. Нет, пусть субъектность в лице меня или вас рассматривает сама себя строго изнутри. Этим она ничего не теряет, лишь избавляется от неявных посредников – маскирующих, искажающих, извращающих, а порой и вовсе ложных, – посредников, которых по недоумию привлекала всяк раз, когда обращалась к себе. Ну, может быть посредник между мной и вами. Здесь же речь о посреднике между мной и мной. Если можно так выразиться! Подобная тавтологизированная выразившесть обнажает всю глупость такового посредничества. Начать же смотреть так, как нами провозглашалось, и конструкция своей субъектности видится неприкрытой, а не завуалированной посредниками, как это у людей обычно. Итак, поход к такой возможной конструкции, какой бы она ни получалась, – жутко интересно!

Ну, а так называемый объективный взгляд на себя-человека? Смыслоразворачивание его как конструкции от физической и физиологической наук? Его что, отменяем? Да нет, но только помнить, что сколько ни выстраивай его, он, будучи вроде взглядом вашим на себя со стороны (на себя как не на себя, так сказать, а на кого-то другого), всё равно остаётся лишь вашей выхваченностью некой грани собственной субъектности, – только что лихо закрученной грани. То получается грань, извернувшаяся до самопротивопоставленности! Эта извороченность её – частяком субъектности полезна, но сводить самоувиденность лишь к одной этой грани – не стоит. Ведь она – фактически лишний довесок, как мы уже показали. Меж тем, монополия этой грани в самовидении человека – как раз определяющий элемент нынешней планетарной культуры.

6. Теперь об этом же, но в плане практического жизнеповедения. Тут получается, что наша книга являет ориентированность человека на предельную занятость самим собой (полная отдача самого себя себе!) – это ради достижения в себе ещё не достигнутых рубежей. Да-да, субъект ведь – в лице каждого из нас – в психонутре выступает неким полем, в котором ему возможно передвигаться. В принципе, это интуитивно чувствует каждый. И вот хитрость: так предельно отдавшись себе, в себе растворяешься, тем переставая себя замечать, что означает полную слитость с жизнью и мирозданьем.

Дальше. Пусть провозглашённым образом всё ж выстроена конструкция человеческой субъектности –  как некоего устройства. Так она замкнутой сама на себя неизбежно оказывается! Когда строится конструкция того, кроме чего ничего больше в самом принципе нет, то ничем другим оказаться она не может – только замкнутостью на себя самоё. Это всё мы говорим для создания подходящего ментального фона. Просто читателю здесь надо проникаться понятием микрокосма. Который по определению  есть замкнутая на саму себя конструкция. И как категория давно и хорошо разработан в философии и её фактических приложениях типа теории множеств. Понимать микрокосмы в вопросе самопостигания оказывается едва ль не самым актуальным, коль как субъектность – ты себе неизбежно микрокосм.

Но зачем это вообще надо, постигать себя-субъектность как некую существующую конструкцию? А вот это вам скажет любой механик. Разобрав устройство предъявленного механизма, можешь судить и о его предназначенности, и каким ему быть для лучшего следования ей. То есть самопостиганием выходим на ориентиры, к которым надо каждому из нас стремиться – надо просто потому, что это обусловливается самим твоим устроением, онó тебя к тому предрасполагает. Ключом, к примеру, отвинчивают гайки, а не забивают гвозди. Вот понять, что ты, скажем, ключ и предназначен для гаек, а не гвоздей, подобно молотку, и есть стоящая перед каждым человеком задача. И задача стóящая.

Взять конкретного человека, так жизнь его – как физическое бытие – есть суперфеномен, который он наблюдает. То есть феномен, элементом коего являетесь и вы сами, несмотря что он развёрнут относительно вас (что подразумевает ваше в него невхождение). Такой вот «хитрый» феномен!

Итак, каждый – в суперфеномене жизни. Какие составляющие у последнего вы способны рассмотреть? Ну, прежде всего – что вы самоявлены в некий психомеханизм, психомеханизм определённой конструкции, а наличие этого механизма неразрывно связяно с вашим физическим телом. Дериват оно тела или всего лишь спутник – неясно, но пока вы живы – связано с ним. Или лучше даже сказать – слито. Вот что видится, если выражать корректно. Ну и поскольку разбор функций тела человека осуществляет физиология, то в силу обозначенной слитости подходяще будет говорить о человеке как физио-психо-механизме. С пониманием, что это где-то лишнее: физио-взгляд человека на себя – как физиологическая им себя обрисованность (ну, видение им себя в качестве «картинки» от физиологической науки) – есть его крайне самопротивопоставившийся психовзгляд. Так сказать, психовзгляд, развернувшийся в обратную сторону! Ибо, как уже было показано, от предваряющей срабатываемости психики своей – нам никак не отвертеться, на что бы и как бы ни смотрели. Так что любая рассмотренность – будет всегда своепсиховзглянутостью, по самому большому счёту если брать. И в том числе – физиологическая рассмотренность.

Тут надо недвусмысленно расставить акценты. Что с одной стороны, а что с другой стороны. С позиции физиологии – психика у человека есть производное его физиоистики. Физиоистики как той совокупной телесной процессности, которой занимается физиология. Но любое возможное физиологическое доказательство сего – может быть логически заставленным срабатывать в противоположном русле (на предмет, что физиоистика есть производность психики). К примеру, если человека лобэктомировать, то бишь вырезать лобные доли головного мозга, он становится асоциален. То есть налицо явный психосдвиг от физиовоздействия, и значит – физиоистика первична? По этой логике – да, но ведь уместно и следующее построение: оказавшись в суперфеномене жизни и в порядке него развиваясь, что неявно оказывается развиваемостью в рýсле его, субъектность последовательно выстраивала себе физтелесные опоры в нём, и лиши её какой-либо из этих опор – она естественно будет давать определённый сбой. Вот и всё! Так что можно лишь сказать, что с физтелесной определённостью связана определённость психомеханизма, который вас при теле олицетворяет. А какая из определённостей первична, это при наших средствах есть вопрос праздный (в смысле что бесполезный). Только сам факт взаимоувязанности таких определённостей имели мы в виду, когда говорили о слитости представительствующего вас психомеханизма с вашим телом. И больше ничего! Калечишь тело – в определённой соотнесённости калечится и этот механизм. Из чего по законам логики вовсе не следует, что не будет тела, не будет и такого механизма. Что исчезнет, то есть, реализовавшаяся чрез то тело человеческая субъектность. И хорошо, что логика этого не требует. Потому что очень уж много накопилось косвенных указок на то, что субъектность человека в принципе реализуется и без тела. Указки да – все косвенные, но из самых разных областей жизни и множественные, так что берут разнородностью и массой, сдабривающих косвенность неким дополнительным качеством...

Теперь пойдём в другую сторону: калечишь психику человека – аукается на его теле (раньше прочего – на телесной внутреннести), из чего тоже не следует непреложной посылка, что «убери психику из тела, и оно рассыплется». И тоже хорошо, что логика нас так думать непреложно не вынуждает, ибо накопилось в медицине много случаев, когда электроэнцефалограф чертит прямую линию (феномен психики, то есть, у человека уже вроде как отсутствует), а тело его живёт себе на аппарате искусственного дыхания (в смысле, что не разлагается, как труп).        

Наговоренное проторило уже определённое русло. В наличии этой проторённости определимся по заглавному, так сказать, понятию – живости человека. Под живостью человека будем просто понимать имение им как психикою дела с физикой. Завязанность на неё. Не меньше, но и не больше. Это та степень корректности, которую русло заставляет нас выдать. 

7. Но что, однако, наговоренное нами означает в философском смысле? И прежде всего, та наша вменявшесть человеку «строгой изнутреннести» себярассмотрения – в качестве того, на что он принципиально обречён? Означает провозгласившесть нами чего-то, могущего быть обозначенным как корректный солипсизм. Что нет никого и ничего в суперфеномене твоей жизни, кроме как тебя одного, ежели по самому большому счёту, – этакое утверждает солипсизм, ежели интерпретировать его посылки в духе и категориях нашего текста. Для солипсиста все замечаемые им объекты – однозначно лишь порождения его внутреннего мира. Так оно или нет – это ещё вопрос, а вот что всё жизненаличное, в том числе и ты сам, каким уж ты там для себя предстаёшь, прежде прочего всецело есть следствие твоего восприятия – это бесспорно. Сия бесспорность и составляет корректный солипсизм.

Только «под горячую руку» не спутать: не бытие наличного жизненаполнения есть означенное следствие, а лишь выступаемость того наполнения твоею явью. Это в качестве первого – предельно корректного – шага. А уж в качестве второго шага, отступая от корректного солипсизма, тут вроде не нарушает законов логики и следующее: по самому крайнему счёту, так ничего в этой жизни нет в смысле яви, кроме тебя, неподвластного никакому собственному восприятию, и самого того восприятия, в неподвластности самому себе (в силу производности его от «тебя, неподвластного собственному восприятию»!) работающего фиксатором всего ему подвластного. Вроде бесспорно, потому что всё остальное, в его бытии для тебя по жизни явью, производно от этих двух.