Текст книги "Психология свободы"

Автор книги: Виктор Ткачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Другими словами, истероген на белое по жизни – говорит «чёрное», и требует, чтобы вы это мнение взяли за своё. Со всем вытекающим неадекватным поведением – вокруг того белого. Плюс требование подслащает: мол, это последняя уступка будет – твоя мне, а дальше сможешь наличную жизнь считать приемлемой. То есть негнетущей.

Здесь «белое» – приемлемый элемент наличного жизнерасклада, а «чёрное» – неприемлемый, требующий работы над ним. Вот с ним, мол, поработай, и сможешь считать жизнерасклад – как целое – приемлемым. Тáк обещает истероген! Но нет: отбелишь –  той работой – такое чёрное, а внутренняя ситуация очерняемости белого – остаётся, поскольку не изжит истероген. Остаётся и обязательно приведёт к усмотренью чёрного элемента – в неизбежно успевшем хоть слегка измениться (из-за хода времени) жизнераскладе. «Я пред тобою честен, – заявит истероген, – в наличествовавшем жизнераскладе больше не усматриваю неприемлемого, но... он ведь из-за времени изменился, жизнерасклад  тот, а касательно любого нового я тебе ничего не обещал.»

 

Истероген противостоит тебе самодовлеюще, а ты, который в себе без него, должен самодовлеть ответно – ему навстречу! И соблюдая это, неспециально оказываешься в самодовлеющей своей противостоянке ему. Другой картинки не дано, всё из-за определяюшего этого свойства истерогена – самодовлеть в тебе.

 

В конце концов придётся сообразить для себя, что не «великий» ты или «малый», а попросту не важно какой. То есть сообразившесть необходимости принципиальной пока уклоняемости от решённости в себе этого вопроса. Дабы пошла полноценным потоком развлекательность – отдыхательность. Которая есть неогибаемый воплотитель жизни. Нет закрепощающей назначенности себе конкретного размера своей «великости», так она автоматически всяк раз берётся тою, которой нет несоответствий – в твоих тогдашних жизненых реалиях. А значит, и не портящей развлекательность – выступаемостью против таких несоответствий.

Здесь оно что? Чтобы развлекаловка-отдыхаловка шла неущемляемым потоком, необходимо внутренне вмещаться в жизнь, вот разборка с собственной «великостью», так или иначе бытующей у нас в подсознанке, и есть заглавный шаг организации такой вмещаемости. Свою внутреннюю разбухшесть утрясаешь, прежде прочего. Внутреннюю – в смысле разбухшести мотивационной, а не внутрителесной.

И не забывать: «развлекаловка» здесь – во всепроникающем в жизнь смысле. А не то лишь, чтоб сходить на какие танцульки!  Например поработать – тоже значит развлечься, в широком подходе к этому слову. Тóже значит, если только работать непринудительно.

 

Из-за истерогена – и излишне большого фона с-собственностей под ним – увлекает по жизни всякая фигня, перманентно забирая тебя от толковой развлекательности. Фигня как зряшные статьи жизненаполнения, обычно замешенные на людях.

И почему всё так? А отрешаешься слабо от обыденной жизни. В смысле откладывания забот и прочих жизнезаморочек. Или отставления их в сторону.

Заодно и психотрансформируешься слабо. В смысле отказа от былых – излишне напрягавшиих – дел. Как косвенных породителей этих нынешних забот. Ведь из-за былых напрягов ты – ныне недостаточно функционален, откуда жизненные несостыковки, которые невольно озабочивают.

А ещё – недостаточно уменьшаешь фон с-собственностей, притязаний и заносчивых самоидентификаций (типа «я – великий!»).

 

В общем, по рáзным жизненным поводам возникает у нас негативная психонабранность, и в рáзное складывается. У меня, например, из-за младенческого дифтерита (ну, психонабранности из-за него) внутренняя вмещённость в жизнь стала невозможной при кармальных жизнеимеемостях, – только и всего. Это значит – вдруг перестать быть вписанным в карму! Такой вот кошмарик наяву!

 

 

Разгрузочные психомонизмы – базовый инструмент борьбы с психоперетяжем. И поскольку режим силы – квитэссенция этой борьбы, то психомонизмы прежде всего ему и адресуются.

Сконструировать психомонизм возможно всякий. Однако главным из всех представляется  тот, что «мне ничего не надо делать!». Как наиболее прямой психомонизм, где-то наинепосредственнейший, – на мой субъективный взгляд. А потому и считаю его бáзовым для режима силы. Так сказать, главным ответом на перетяжелённость жизнью!

Жизнь, напоминаю, так или иначе лишь делания наши, многократно надставляющиеся одни над другими. И перетяжелился жизнью – значит излишне нагрузил себя делами! Вот и настрополяйся ничего не делать, в самодовлении того. Всё глубже и глубже – в себя как психику – распространяя это «ничего». Резон у самодовления  неделательности непрестанно подпитывая фактом жизнеперетяжелёнки.

 

Добывание бытовой смедитированности – это следующее: 1. настоящие защитные действия, или сказать – прямые; 2. самозащитные уклонения, или сказать – непрямые защитные действия; 3. истерикования – как символические защитные действия; 4. гиндрикования – как тоже символические, но на ступень более общего плана; ими завершаем перечисление медитирования внешним путём; 5. медитирование внутренним путём: a. «взятость в приём» вопиющей психонабранности (когда из факта той её вопиющести – органически вытекает твоё защитное требование, чтоб ничего делательного себе больше не задавать, отменяя и назадававшееся); b. применение психоформулы «на исходные!» – как более неспециальная форма «взятости в приём»; c. отказ заведомо от всех былых своих дел, высвобождающий от порождённой ими психонабранности, и производимый через психоформулу «считать что ничего не делал от начала жизни!», – такое как совсем неспециальная (а потому профилактически всегда так или иначе и присутствующая!) форма всё того же «взятия в приём»; 6. то, что оккультисты называют благодатью, – тоже может срабатывать; это когда что-то позитивное самó в жизнь приходит, без самозащитных затрат с твоей стороны – что физических, что трансцендентальных (ежели ты шаман или волхв и тем способен и таки́м способом влиять на жизнь); 7. намеренное возвращение в остающееся кармальное (вперемежку с улучшанием кармы) как наперёд не оговоренное употребление сразу всех перечисленных пунктов: фактически имеется в виду наконец нагнетаемая специáльная нейтрализуемость – всё тянущейся и тянущейся из прошлого скачкообразной невместившести в наличную карму.

Так что жизнь как психотехническая конкретика, одеваемая на «каркас» из всех возможных линий добываемости бытовой смедитированности. Параллельных линий. Каждая из коих – отдельный психотехнический тип той добываемости. Только что мы их прикидочно перечислили.

В перечисленном нашли место и реализовки психотехнического типа «за счёт среды через себя». А заодно и типа «за счёт себя внешним путём». Включая символические варианты обоих – в лице истерикования и гиндрикования. Имею в виду первые четыре пункта. Это уж к слову.

 

При реализации четвёртого пункта четверика получается, что принципиально стоишь на неточности знания, что делать, в смысле чем заняться. Плюс чем ни занимаешься, оно, не забывать, неизменно у тебя как условность лишь – в фоне такой «неточной знаемости что делать».

Так потому, что ведь исходишь из фона аннулированности дел, оттого о любом выглядывающем из аннуляции деле обязательно и думается, а не продолжать ли и в связи с ним аннуляцию. Вот вам и неопределёнка!

А с другой стороны, если дело таки отобрано – производиться (это в силу наличия психоинерции былой былого образа жизни, излишне насилуя которую – насилуешь себя), и тем производится, то по большому счёту оно всё равно как бы отсутствует – в силу заведомости аннуляции дел, и тем самым – условность; любые возможные дела наперёд проходят лишь как будущие условности.

Это фоновый психонастрой – заведомо аннулировать дела. Становится возможным как среагированность на свою затяжелившесть психообслугой дел. Когда достаточно настрадаешься от подобной внутренней затяжелёнки.

Дела ведь, чтобы они у тебя были, надо себе задавать. И удерживать непрерывно такие заданности. А это всё пихотруд! И значит психотраты.

Да ещё и реакции на ход дел. Ну, на их разворачиваемость. Которая может быть плохой, а может быть хорошей. И тем требует за собой контроля. Что тоже психотраты.

Плюс что-то там неизбежно испытываешь по поводу своих дел. На то ведь они и свои! Это чужие мало трогают, а по поводу своих невольно возникают какие-то чувства. То есть ещё один вид психореакций – в общей массе в связи с делами. И список можно продолжить, а всё вместе – выше как раз и назвали психообслугой. Психообслугой дел. Которой – как целым – вполне возможно затяжелиться. Являя себе психоперегруз.

Так что конкретная неочерченность знания – о ещё нужных-таки делах. И связанная с ней лишь услóвность нужности всякого ведомого дела! Ежели – так вот по-сказанному – пребываешь в фоне заведомой у себя отказки от дел. Вынужденный к ней из-за них своим психоперегрузом.

То есть что? Ты попросту не даёшь себе точно очерчивать «всё же нужные» дела, коль любое из них – по большому счёту пока не нужно, из-за заведомой-то отказанности от дел. Плюс определять себе, чем заниматься, это ведь тоже дело, а мы – во внутренней позиции аннуляции дел, не забывайте. Отчего определять и не настроены, и «текуще допутимые» дела и от этого тоже толком не заявлены, тем давая тебе пребывать при постоянной возможности от любого из них сачкануть.

 

Четвёртый четверика – это явочным порядком нирвана. Ну, явочным порядком осуществляющийся ход к ней. Вот что открывается, однако, ежели вдуматься! И это вам не хрен собачий!

 

Правило неотдаляемости закритически от нирваны – вот всё, что нужно в жизни. Случайно не перейти линию такой перманентной неотдалённости!

 

И вот, закритично высокая психоперетяжелённость, о которой мы всё время говорили, как раз и есть невзначай перейдённость такой линии. И четвёртый пункт четверика, включившись, являет невзначай перейдённость её обратно.

 

А чисто явочным порядком ещё тó должно получаться, что четвёртый четверика – прежде прочего срабатывает против истерических и гиндриковочных состояний.

 

Пока психонабранность толком не убрана – действиями по четвёртому пункту четверика, – то бывает у нас сумбурно в занятостях, а соответственно и на предмет мест, которые для жизни надо занимать. И сумбурно – тут важное слово! В частности, некоторые из твоих делательных себе заданностей, от коих четвёртый пункт освободил уж был твоё настоящее, возвращаются обратно! В смысле что незаметно берёшь, и себе их обратно возвращаешь.

 

Так что сброшенность своих психонастроек – как внутренний фон для разбираемости с невзначай возникшей закритически большой психонабранностью. А не сбросишь – не разберёшься, потому что навозникавшие эти настройки как раз к ней и привели.

Часть таких настроек можно и перечислить, чтоб понятней было. Например, как настройка – взявшесть себе плодов всех былых своих дел, что неспециально (или сказать – незаметно) узаконивают факт тех дел, а тем – и всю излишнюю психонабранность, почерпнутую в порядке реализации тех дел. Ну, всякие внутренние перенапряги, возникавшие из-за несовсем правильного ведения тех дел. Или навозникавшие тогда же установки на жизнь, облегчавшие те дела, но вообще мешающие толковой жизни. Например, приучившесть (в ходе неких из тех прошлых дел) излишне эмоционально подходить к жизни. И прочее в дом же духе.  

Ещё настройка. В лице определившести себе сонма дел – для заполнения текущести и ближней перспективы. А ведь какими бы хорошими ни мыслились эти дела, при психоперегрузе они пока не нужны.

Ну и навозникавшие в былом – под те прошлые дела, плодами коих ноне пользуешься – всякие лишние с-собственности, которые – в сумме – тоже есть одна из психонастроек. В виду наличного жизнерасклада нагружающая зряшными психореакциями.

 

При психоперегрузе жизнь – как «ступа» излишних набранностей, которую непрестанно «толчёшь». Текучка жизни такóго вида! И четвёртый пункт четверика подключается именно к «ступе» – в лице её среза на момент подключения.

 

В порядке четвёртого пункта четверика – ничего не надо делать! Именно в силу того, что он является реакцией на критический излишек психонабранности, которая – любая! – ведь есть делание. Вот так.

Однако что-то и дéлать надо! Для давания разрядки ещё таки не убранной психонабранности. И вот что именно – то перманентная тут неопределёнка, до определённой степени.

А кроме того, ещё и психоэнергетика требует выхода (или сказать – перманентной разрядки), и разряд такой – не только в производстве отдыхательности. Такова уж конструкция жизни, что тут и другие возможности! Так что надо реализовать баланс – с некоторой неизбежной тут неопределёнкой, но неизменно в установке превалирования отдыхательности – из-за выступаемости психоперегруза перетяжелёнкой деланиями.

И так сказать ядрó психоперегруза – истероген. Можно его понимать как неспецифическую негативную психонабранность, которая жаждет оспецифичиться – за счёт материала жизни. Так или иначе являет собой готовность прицепиться к жизненаполнению. Объявив его отдельный элемент требующим корректитрующей реакции. Или произведя что-либо другое над тем элементом. Что бы ни, лишь бы! Например, произведёт над ним предрасполагающее к чему-то умозаключение. К чему-то излишнему. К какой-нибудь заморочке. Есть готовность заморочиваться по жизни – неизбежно заморочки и наступают. Хоть в самой захудалой форме. Понимать что живёшь пока с этим.

В общем, психоперегруз. В лице, прежде всего, неспецифической психонабранности. Как предрасположившести себя к психонегативу. С вменённостью ему прорезываться в виду изменчивости жизни. И базовый методический момент – в полной мере принять, что придётся пожить таким, пока из себя того не выкорчуешь. А то норовишь затребовать таких условий жизни, в коих эта хрень в тебе «сама исчезнет», либо получить у жизни хоть компенсацию – за присутствие в тебе той хрени.

Подчеркнём ещё раз. Не просто неспецифическая психонабранность, а и негативная при том! Частью и самой по себе, а частью – из-за самопризванности порождать психонегатив, на материале жизни. По поводам всяческих жизненных происходящестей. И по ней, по этакой неспецифике в себе, необходимо достаточно самоприниматься! С пониманием, что она самозащищается, прежде прочего оспецифичиваясь в требованиях жизнеусловий, при коих, мол, она «сама исчезнет». И тут всё бы хорошо, да жизнеусловия требует фактически нереальные – на предмет их нами для себя добытия.

 

21. Авторитет неудобств, заставляя отказаться от цепляемости к ним, тем неспециально обнажает в тебе «цеплялку» – негативную неспецифическую набранность.

 

Так что неспецифически психонахватываемся, и дале оперируем тем, чем там жизнь у нас наполнена. Неизбежно оспецифичивая в операциях ту свою нахватанность.

Возможна удовлетворённая оспецифиченность неспецифической психонабранности, и неудовлетворённая. И при выскоченности из кармы из-за психосрыва – как раз бывает неудовлетворённая: неспецифический психонегатив возникает столь мощным, что оспецифичивается в требования, невозможные к удовлетворению располагаемыми по карме средствами.

Что тогда? А воплощённые в оспецифиченностях требования к жизни – в их невыаолненности ею – берут у ней компенсацию: каждое заменяет себя рядом других требований, которые мóгут быть выполнены. В силу своей лишь условной связанности с «обиженным» требованием. Или сказать – символической. И оказываешься «распявшим себя жизнью» – нескончаемо загружен выполнением всей этой «требовательной символики», да поддержанием выполненностей. Так что тебя мало на что по жизни остаётся. Просто истероген стеснения не знает, тем норовя предъявить к исполнению именно такóй объём символики. Ну, при коем тебя – по-сказанному – «мало на что останется».

В жизненной конкретике это может быть так. Неспецифический психонегатив оспецифичивается в требование не попадать боле в свою квартиру. Ну, не появляться там – в силу, мол, того-то и того-то. Такое выаолнить ты реально не можешь, и таки появляешься. Жить ведь где-то надо, а денег на другое жильё нет – карма такая. Так что появляешься! В отместку заставляя себя по возможности ни к чему там не прикасаться – из предметов интерьера, не контактировать с соседями, ну и прочее в том же духе – дабы символизировать себе, что тебя в той квартире как бы и нет.

А если – нечаянно! – к чему-то «излишне» притронешься, то в ответ – второй этап символики: мыть руки, дабы «забрать назад» ту лишнюю притронутость.

Это мы описали один из вероятных вариантов, а вообще число их, возможных, бесконечно. В сообразности месту, времени и обстоятельствам.

А недостаёт символики – для удовлетворения «обиженного» требования, так в ход добавочно идут истерики и гиндрикования. Вынужденным оказываешься ещё и к ним – как средствам медитации. Время от времени. 

 

К нашему счастью, возможна ситуация авторитета неудобств. Когда последних – в увязанности с требованием отсутствия – по жизни так много, что подсознательно уже не чаешь – компенсировать символикой себе их всех неотсутствие. Даже с привлечением однонаправленных истерик! Не чаешь это, и тем представляется бессмысленным – требовать отсутствия неудобств. Не получáется слать такое требование – в фон их заведомой неистребимости! А дальше включается то, что подобные требования отсутствий – от неспецифической жизнемотивной набранности. В них она как раз оспецифичивалась. Закрывая ими себя от тебя, как завесой. И тут оказывается обнажённой, лишившись – через обессмысление – той завесы. И тебе ничего не остаётся, как работать именно с ней, по возможности её в себе присаживая. Вместо нескончаемой работы в русле психореакций, которые она тебе подсовывала – в них оспецифичиваясь и ими от тебя закрываясь.

И ещё. Эта наша неспецифическая негативная психонабравшесть, выступающая психонегативом уже хотя бы потому, что она – психоизлишек, в порождённых ею жизнереакциях (ну тех, в которые ты из-за неё впал) видит оправдание своего присутствия. Мол, есть ведь эта вот жизнереакция, а чтобы она была, я́ должна быть. А тут – авторитет присутности неудобств обессмыслил жизнереакции их устранения, от неспецифической психонабранности как раз проистекавшие. Так что последней получается нечем самооправдываться – на предмет присутствия.

А о жизнереакциях речь шла в смысле реакций на жизнь. Прореагированностей на неё – в какой-то её грани. Это мы уж для непонятливых, чтоб не было кривотолков.

 

Так что порочная неспецифическая психонабранность, обозначающаяся у нас, как истероген. Тут иметь в виду, что оспецифичивание у ней может быть любое. Обычно – в требование отсутствия даже мелких жизненных изменений.  На то ведь он и жизнестаз (из-за перегруженной психики), чтоб не терпеть по жизни именно изменений. Но, повторяем, обычно такое, а вообще – любое! Отталкиваясь от неизбежных жизненных перемен, или сказать – пристраиваясь к ним, истероген способен развиться в любую психореакцию, и если она – психомотив, то и последний, в свою очередь, может оказаться заведомо любым по смыслу. Самым неожиданным и диким! Вот к этому и быть готовым, коль уж вляпался – допустил в психике истероген. Быть к этому готовым – в своей стоящести на единственно адекватной психопозиции. Психопозиции самодовлеющей несмешиваемости с «продукцией» истерогена.

 

Итак, блок неспецифических (ну, общеустановочных) психореакций, являющий собой негативный характер самой твоей включённости к жизни. Называем его истерогеном – по виду той жизненной активности, к которой он обычно приводит. Имя той активности – истерика.

 

22. Так что внутренняя реакция. Как наша делательная среагировавшесть (или сказать – реагируемость делами) на что-то из внешнести, и лишь внутри себя. То бишь только намечательно – через внутренние, внешне не выражающиеся действия. Ну, например, вместо переноса стакана с одного места на другое рукой – можно лишь пронамереваться сделать это, производя (или сказать – перенося) намерение микродвижением руки, за счёт зачаточной сократительности её мышц. Что тоже ведь некое делание в связи со стаканом – как элементом внешнести, – однако делание лишь внутреннее. Сам же перенос стакана (за счёт развёрнутой сократительности поперечно-полосатых мышц руки) – тут как раз внешняя реакция. Того же содержания.

Так что внешняя реакция. Как делательностная среагировавшесть на что-то во внешнести, предельно внешне выражающаяся. Тем являясь переконфигурацией тех элементов внешнести, из-за которых сыр-бор. Типа упоминавшихся стаканов. Но правильно понять! Предельно внешне выражающаяся – это не в смысле, что предельно из возможного. Нет, просто настолько, сколько надо по сути реакции, – однако не меньше! А если таки меньше, то это уже будет некая реакционная свёрнутость – от сути, и подпадёт под понятие внутренней реакции. Ну, а если наоборот, – больше? Что же, тогда это будет попросту другая внешняя реакция. Внешняя реакция с другой сутью.

Стоит подчеркнуть, что подспудные идентификации, а тем более таковые же самоидентификации наши, суть именно внутренние реакции, как о них выше и говорилось. А то имеется соблазн их к таковым не причислять! Любая из идентифицированностей внешнести (а у последней – без счёта граней, и каждая подлежит идентификации, ежели с ней столкнёшься) просто по фáкту оказывается нашей самонаправляемостью на определённый класс внешних реакций – в исключаемость остальных классов. Ну, определив нечто из внешнего как стул, тем во множестве возможных своих действий фактически (или сказать – неспециально) отсекаешь действия, возможные к совершаемости со столом, дверью и прочим в комнате, чем непроявленно и зачинаешь – можно считать! – те намеченные именно стулом свои внешние реакции. Ещё бы нет, ведь коль отмечаешь, значит где-то уже начинаешь, – иначе попросту бы не отмечал. Но именно, что лишь «где-то», то бишь это сáмое начало. Начало начала, если можно так сказать! Что не умаляет его, тем не меней, как именно начало.

Так что «начало начала», тем самым – внешне не проявляющеся, но это – тоже реагирование, недаром же вводили понятие внутренней реакции – как того, что упирает во внешнюю. То есть «вообще реакция» на какой-то элемент внешнести – равняется внутренней реакции на него, сложенной с вытекающей из неё внешней реакцией, до поры виртуальной.

 

 

Достижение чего-то жизненного – как форма испытывания. Наиболее неспецифическая. Или сказать – наинеспецифичная!

 

Удовольствие – в братии хотимого. Или сказать – в достижении его. Удовольствие достижения!

 

Сам процесс братия задуманного – удовольствие! Следовательно, может быть любая искусственная задуманность: лишь бы была, да получить удовольствие под её братие! То есть открывается возможность игр, откуда и присутственность у людей их великого множества. 

 

Ну и какой при всём при этом конечный вывод? А то, что по самому большому счёту, так оправдаться жизнь может только самодовлением. Жить чтобы играть? Да, возможно такое! Но... а играть зачем? А чтобы играть! Самодовленье действия, с конечным его выходом на жизнь! И вместо «играть» – могло бы преспокойно быть и что угодно другое делательное: в первом приближении, захоти мы того, оно жизнь точно так же оправдывало бы, но в конечном счёте – нет, упирая её в его самодовление. Тем фактически оставляя наедине с самоё собой. Когда жизни ничего не остаётся, как и оправдываться лишь собою. Жить чтобы жить, да и вся недолга!

 

 

Есть одно общее психотехническое правило. Ничего не ставить впереди себя, что называется! Себя как олицетворённой психообслуги жизни. Как самопрограммационного начала! Если ничего так не поставленно, ты неспециально и перманентно в готовности жить «с чистого листа». А посему не «грузишься» наличной обстановкой, какой бы она ни была, – причём не грузишься ненарочно, без специальных на то затрат.

 

Психоперетяжелённость – то просто ипостась излишней увлечённости жизнью!

 

К четвёртому пункту четверика – ещё дотычит вот что. Из-за психоперетяжелёнки – надо не делать, но не делая – отдыхаешь (или лучше сказать – отходишь от психонабранностей) и получается нáдо делать, иначе куда себя девать! Вот в таком перманенте и висишь, толком не могя двинуться ни в одну из двух поименованных сторон.

Тут нужда вовремя вспомнить, что «девать» себя возможно на делание ничегонеделания. Девать себя – это, фактически, употреблять свою психоэнергию! И ничегонеделание – как особое дело! – вполне её на себя и оттягивает, тем как психику, однако, тебя нисколько не нагружая. То есть работает своеобразным громоотводом!

И уж имея его на подстраховке, в вытекающей успокоенности дополнительно соображаешь, что отдохнувшести как денег – много не бывает! Другими словами, руководствуемость принципом, что луше перезадержаться в отдыхе от дел, чем преждевременно к ним от отдыха вернуться. То есть, и «громоотвод» можно не использовать: знай отдыхай себе, выискивая да выискивая, чего бы это ещё в себе перестать делать, а там оно самó всё определится.

 

Делать ведь ничего не надо – из-за повышенности психогнёта, – но отмечать себе гнёт (да и составлять его, дó того!) – тоже дело, значит и этого не надо! В сути четвёртого пункта четверика – именно к такому в конечном счёте приходишь! Досообразив. И отмечать себе гнёт – это фактически признавать, его как возникший. Так что не отмечаешь, а тем ненарочно и не признаёшь, в смысле что само оно получается, что не признал, – вот гнёт и исчезает, не получая в тебе закрепленья.

 

В психонабранность – как в воровскую шайку: вход рупь, а выход – два! Как душа влезаешь в «плотные оболочки» – то один уровень такого «входа», а поимел – живя – истероген, так это уже второй его уровень – больший.

 

23. А изменение понимать как жизненную произошедшесть, которая нуждается в ответной реакции. Реакциями же своими ты перегружен – из-за повышенной реагентности, в которую нечаянно залез, – так что ещё одна к уже наличным – тебе заведомо не нужна. То бишь наперёд остро отвергается.

Тем и получается, что психостаз, как психоперегруз наивысшей стадии, это постоянная пребываемость твоя в жизнепретензии «никаких изменений!» Причём невóльная.

Так что изменённость жизни в какой-то локали, стóящая твоего ответа. Находишь себя нуждающимся в корректировки жизни – из-за той её изменённости. Тут хитрость та, что в определяемости, нуждаешься-таки иль нет, из-за всё той же повышенной своей реагентности обычно склоняешься как раз к нуждающести. Ведь реагентность требует реакций, а нуждаемость в них это требование как раз удовлетворяет.

Реагируя на перегруженность психики, из-за связанной с ней нефункциональности обычно впадаешь в мотив «мне должны дать!». То есть в инфантильное требование, чтоб сама пришла обстановка, где жизнеизменений нет. И тогда можно будет «отдохнуть» – освободиться от гипрернастроенности на реакции, ноне тобой невольно владеющей. Поскольку реакции – своим наличием – её притягивают, а тут их нет – ибо нет требующих их изменений жизни, и значит притягивать нечему.

Сказать иначе, действует порочный круг, когда настроенность на испускание реакций есть потому, что имеются реакции, а имеются они оттого, что есть на них твоя настроенность. И вот когда «дадут», этот круг разорвётся, и тем можно будет из него выйти. Из себя постепенно «вымыв».

Из-за невольной настрополённости на реакции – склонен во всякой жизненной ерунде усматривать нужду в реакции. Ибо усматривание нужды – самó реакция, а ты как раз к реакциям склонен! Понимать такое значит признать, что тебе не угодишь обстановкой: даже в самой рафинированной и незатрагивающей – найдёшь к чему придраться. Ибо настрóен найти. Как там в известной песне поётся? «Кто ищет – тот всегда найдёт!» Так что остаётся не ждать, когда «дадут», и вымывать из себя повышенную реагентность на жизнь. Путём параллельного изживая в себе – как психике – взаимообусловливающихся её составляющих, той реагентности, – неспецифическую и специфическую.

 

Внутренняя вмещённость в жизнь: приемлемый уровень внутренних реакций на внешний мир. По изыскиваемым в нём поводам. А внутренних – то в смысле намечательных. Лишь оговаривающих твои отношения с внешним, а не исполнительных. Уровень же – в смысле величины и количества.

 

Избыток прореагированности на составляющие жизни. Вот что такое психоперегруз. Венчается оформленностью в разлитое непринимание наличных жизнеэлементов. Или сказать – диффузное. Которое «глухое», смутное, но с обычной выделенностью (из сложившегося жизнерасклада) чего-то одного – уже для óстрого его непринимания. Пребываешь стойко запавшим в незавуалированную непринималовку этого чего-то! А умудришься высвободить его из-под непринимания, как последнее тут же прицепляется к чему-то другому из жизни. Потому что оно тогда у тебя – типа общий психонастрой! Как вода находит щель для вытекания, так психоперегруз находит непринималовку для выражаемости себя. 

 

Перевозбудившесть жизнью как психоявление, сопряжённое с психоперегрузом. Слишком интенсивны и широки неспецифические психореакции – как реакции жизненной предрасполагаемости. Отчего и западаешь в перегружающий широкий спектр специфических психореакций. То есть оказываешься излишне сильно и широко прореагировавшим на жизнь – в её изменчивости, требующей реакций.

 

 

Укрепляясь в подвижничестве, укрепляешься и в стремлении быть «вольным человеком». И если подвижником себя уже нахóдишь, значит находишь и вольным. Но как быть, ежели успеваешь хватануть психопривесок – пока идёшь к такой самонаходимости? Привеском, кто забыл, мы называли нечаянную психосамодогрузившесть – от обычного перегруза до необычного, оборачивающегося психостазом той или иной степени полноты. И как тогда быть? А не мудрствуй, продолжая считать себя человеком вольным, только что с испóрченною тем привеском вольностью. Психомеханостно пока-испóрченный «вольный человек» – вот кто ты для себя тогда! И чтоб нормально жить, эту испорченность надо принимать – в необходимой достаточности. Тут хитрость та, что принимать испорченность – не значит принимать психопривесок! Для её принятия – достаточно принять лишь факт и причину психоперетяжа, а это не означает ещё принятия его самого. И тем получается с ним работать на предмет убратия – в отталкиваемости от неприятия. А помимо такой работы, в поправке на «испорченность» можно – в психоплане у себя – допускать экивоки. Хоть бы и истерики! Пожалуйста, лишь бы самопредставание приемлемое добывалось.