Текст книги "Психология свободы"

Автор книги: Виктор Ткачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

И психоперетяж на таком этапе – обычно доросший аж до уровня психостаза. Когда для каждого возможны два режима: с подчинённым психостазом, и с неподчинённым. Оно ведь что? Если среда тебя задевает на фоне психостаза, возникает психоприпадок. Ведь задетость требует дополнительных – к наличным – внутренних реакций, а в психостазе их лишних не терпишь. Ну, закритично сильно не желаешь: зачем тебе, перегруженному, дополнительный груз! И вот когда психостаз – подчинённого типа, неизменны полноценные отыгровки – вызывавших припадок ситуаций. Отыгрываем истерикой или субистерикой. Достигая приемлемого психорасклада.

Тут надо сказать, что истерика – это спонтанный набор самозащитных демонстраций, облегчающий принимание последней по счёту психореакции, «переливающей через край» в наличном психостазе – как уже набравшести психореакций «под самую завязку». Эта последняя – необходима из-за новой атаки внешнего, в противовес той атаке. То есть внешнее тебя чем-то затронуло, невольно возникает в ответ у тебя реакция непринимания затрагивающего начала, а ты их можешь  нести в себе (и принимать!) только сто, реакций-то подобных, эта же последняя – сто первая. Фигурально говоря.

И дальше. Стоит различать простую истерику и истерический припадок. В типовой истерике при начале уверен, что отыграешь задетость тебя средой. Впадение же в припадок этим похвастать не может. Фаталистически не веришь в отыгровку, и орёшь просто потому, что не можешь не орать. И не скакать. И вот неподчинённый психостаз – как раз когда отыграть до конца истерикой не в силах, причём такое – неизменно. А потому – «висишь» по жизни на хроническом «скакании» (то есть перманентной самозащитной демонстрации в «стёртой» форме; латентный припадок, то есть, всё время наличный). Базовую отыгровку тут даёт сама включённость на отыграние. Но только базовую, минимальную.

Так что постоянное гиндрикование, между всплесками ослабленное вплоть до «лишь включённости» твоей на него, но тем не менее наличное

Неизменно не можешь (не силуешь!) до конца отыгрывать раздражающие ситуации, тем на то уж не надеешься и держишься лишь на самой включённости на отыгровку. Где «держаться» – это в смысле обеспечки (взятия себе) по-возможности приемлемого самочувствования. Самопредстатия поближе к нормальному.

И немного предметней – о защитных поведенческих демонстрациях. Более или менее беспорядочные демонстративные действия защитного характера! Как венец нашей реакции на ставшесть внешнести закритично неприемлемой – какой-то её частью. Фишка та, что доводим эту реакцию до символической своей победы: над тем, против чего она была направлена, из-за чего возникла. То есть получается смедитированность естественного типа – за счёт поведенческой самозащитной демонстрации. Сказать шире – удовлетворятельной демонстрации, то бишь несущей удовлетворение. То или другое, в зависимости, как уж там и чем тебя среда затронула. В случае необходимости именно защиты от неё, чéм обычно выгорает воспользоваться? Да криком там и тому подобным всем, что способно демонстрировать наше несогласие как с самой защитой, – ну, её необходимостью, – так и с тем, против чего она направлена. То есть крик и его поведенческие эквиваленты – прежде прочего тут позволяют удовлетворяюще побыть в непринимательности нужды защищаться: мол, она не должна была вообще возникать! А попутно и как защита работают – затронувший агент пугают. Коль уж, мол,он есть таки, и девать его тем некуда. В общем, двунаправленное удовлетворяющее датие хода непринимательности. Пусть  хоть символическое, лишь демонстрационное, но уже и такое сколько-то удовлетворяет – за несогласностью твоей на настоящее, несимволичное. Излишне признающее необходимость защищаться, которую не принимаешь.

То есть что? Начинаем истериковать, чтоб согласиться с небходимой внутренней работой – в новой защитной реакции, а согласившись – истериковать продолжаем: чтоб достичь субъективной своей победы в той реакции.

 

18. Так что три возможных психорежима, при психоперегрузе-то. Охарактеризуем их, резюмируя и в чём-то ещё дописывая.

 

Первым идёт режим слабости, когда втуне согласен не жить по-настоящему, то есть на всё возможное способным, а жить во всяческих самоограничиваниях, перманентно наводящихся от психоперегруза. Или сказать – из-за него. Инспирирующихся истерогеном, то есть. Согласен жить, им как требованиям следуя и перенося то следование как жизненагрузку. И всё именем лучшего времени, когда этого не будет. В будущем, мол, и возможно в другом месте.

И иметь в виду, что это откладывание «на потом» жизни по-настоящему, наличное при режиме слабости, наводится не без «помощи» истерогена. То есть и тут он прилагает руку, причём пораньше прочих её прилагаемостей. Ну, ординарных. Наводящих жизнепритязания, мало адекватные твоей личности.

Так, далее. С чего начинается режим слабости? А с того, что в фоне истерогена оказываешься выскоченным из кармы! Ну, в своих поползновениях невмещающимся в неё. Обычно так.

Но возможен и усугублённый вариант: оказываешься выскоченным из жизни. В саму эту жизнь свою – как целое – внутренне невмещающимся! В знаемую жизнь как средоточие многих – для людей возможных – карм.

И вариант, ещё более усугублённый: как душа виртуально выскочен из самих своих «плотных» оболочек. Оболочек этих как средоточия мнóгих возможных жизней – помимо той, какую для себя знаешь. Жизней с напрочь иными вводными! Такими, в фоне коих жизнь царём против жизни нищим – лишь лёгкая сменённость вводных. И вот выскоченность из оболочек, когда фактически ещё в них, но внутренний настрой – их нисколько не терпеть. Это самое худшее – из получающегося из-за истерогена.

Подробней разберём первый вариант – выскоченность из кармы. К примеру, по карме ты родился в рабочей семье – со скромным достатком и всё такое, – отсюда и твоя дальнейшая жизнь – в её виде. И вот при истерогене оказывается, что с тем, что жизненно получалось у тебя из таких исходных, ты не в состоянии удерживать приемлемую психоформу. Ну, сносно самопредставаться как психика. Приемлемое самочувствование иметь. Там, не хватает денег для этого, и тому подобное. В том смысле, что был бы ты в денежном  отношении на более высоком уровне, чем есть, то купил бы квартиру, где никто не мешает, и всё такое прочее, и тем бы пришёл в себя. Вот что тебе видится! И зря, потому как все эти «деньги другого уровня» – то не твоя карма. А иная. Несоответствие твоей карме! И фактом необходимости тебе означает, что в силу развившести в себе истерогена – ты как раз из своей кармы выскочил. Истерогéн тебя из неё вытолкнул! И «затолкаться обратно» возможно только через ужатие в себе истерогена.

 

С режимом слабости разобрались – как первым режимом. А вторым идёт режим промежуточный, когда жить не по-настоящему уж не согласен, сообразив по-настоящему жить и с неким психоперегрузом. В нагружающем следовании тому, что от него в жизнь поступает.

То есть, терпеть ограниченный психоперегруз ещё согласен – самопринимаешься по нему как себе, – но уж не согласен под маркой этого откладывать «житьё по-настоящему». Которое на всю катушку, говоря по-простонародному. Без добровольного закрывания себе горизонтов именем чего бы то ни было.

 

На промежуточном режиме что? Да самопринимаешься – в некой части истерогена как неудобного себя, в плату за что требуется от него распуститься – в остающейся своей части. И если он идёт на «сделку» (заставился-таки), то и наступает промежуточный режим.

В общем, недостаёт внутренней силы полностью убрать в себе истероген, но достаёт её принять его – в попутной насколько-то укороченности. Вот что такое промежуточный режим.

В том, насколько не силуешь убрать, подхватываешь истероген в себе, тем делая как бы отсутствующим. Ведь подконтрольное присутствие чего-то – где-то уже его отсутствие!

Это облегчающая хитрость, что в некой части принимаешь в себе истероген – в его текущих поползновениях. И зная за собой ту часть, автоматически идентифицируешь лишь приткнутость себя в жизни – как нечто имеемое. Лишь приткнутость, а не полноправную жизнь, поскольку «сам у себя путаешься под ногами» – в силу невольной время от времени выступаемости истерогеном.    Приткнутость ведь психорежим, в коем на ступень осажены соображения, что жизнь тебе что-то должна обеспечивать. То есть притязаний меньше, и значит легче достигать естественной смедитировки.

Итак, в некой части принимаешь в себе истероген – в его текущих поползновениях, которые тем самым заранее (ну, наперёд) соглашаешься отыгрывать: отчасти «лёжкой» на гиндриках, которой как возможности даёшь постоянно «маячить на горизонте» – припасаемым на крайний случай фоном, а отчасти отыстериковками – когда невольно не наводится основная отыгровка. Которая в давании удовлетворения проистекающим от истерогена жизнемотивам. Пусть они и заморочки! То есть – отыгровка путём достигания естественной смедитировки. Ну, путём поставки смедитированности естественного типа. Улаживание всякой ситуации удовлетворением создающего её своего невольного требования. Ведь когда через удовлетворение что-либо в себе нами снимается, так то и есть медитирование естественного типа, как читатель должен помнить.

Например, истероген требует, чтоб не мешала громкая музыка от соседа. Так берёшь и уходишь на улицу! Чем требование истерогена и удовлетворяешь. На улице ведь той музыки не слышно! Но удовлетворяемость эта – за счёт своих удобств, путём поступаемости ими. То есть «за свой счёт», как принято о подобном обобщающе говаривать! На что пойти обычно нелегко, даром что это технически удóбный путь удовлетворяния. Тут-то и приходит на помощь «лишь примкнутость» к жизни. Притязаний тогда к последней – на ступень меньше обычного, и так вот сказанно «самоужиматься» как раз получается. В результате «и волки сыты, и овцы целы».

Это всё можно назвать неполноценной естественной смедитировкой. Полноценная же – когда успешно заставляешь соседа выключить музыку. То есть смедитировка, которую достигаешь с непоступаемостью своими удобствами! Промежуточный режим и её подразумевает – на предкрайний случай, когда от неполноценной будет становиться невтерпёж (несмотря на приткнутость), а истериковать тоже надоело. Оно ведь подряд и множественно употреблять неполноценную, так факт приткнутости начинает срабатывать вяло! Предкрайним же случай назвали потому, что на крáйний маячит фон возможного гиндрикования.

 

То ещё, что факт налички психоперетяжа обобщаешь: дескать, с ним я не готов на полноценное имение жизни. Ну, чтобы без скидок обладать ею. Быть при неусечённых требованиях к ней. И тем самым – гожусь только к ней приткнуться! Дескать, «рылом не вышел» пока на иное.

В общем, при психоперегрузе честно находишь себя неполноценным, а тем самым годным лишь на приткнутость к жизни, а не жизнь. Вот тáк разводить подсознательную логику1

Психоперетяжелён? Значит, не «играть в жизнь» по полной, а то унесёт чёрт-те куда (из-за перетяжелёнки ведь плохо переключаешься – с одного психомотива на другой, и зациклившись на какой-то один, можешь зайти в нём до полной неадекватки). Так что – присаженная «игра в жизнь», вот что должен осознать для себя психоперегруженный! Тем становясь «лишь приткнутым к жизни», а значит и меньше требующим от неё быть удобной, в числе прочего. Причём не просто меньше, а речь об уменьшённости на принципиальную ступень.

И вообще, ежели назвались «профессиональным йогом», то для вас достáточно быть лишь приткнутым к жизни. Достаточно – для знающего связь жизни с нирваной, сообразившего увязанность её с ней. Это уже даже вне зависимости от психоперегруза!

В силу важности сказанного – пройдёмся по второму кругу. Что надо? Да сообразить, что из-за истерогена ты – в повышенных требованиях к жизни! Что периодические его поползновения складываются в завышенный требовательный фон – на предмет удобств и прочих тебе «даваемостей» жизнью. Откуда адекватная реакция – нейтрализовать такой фон. А иначе, так и будешь «тупо стучаться» в ту жизнь, которой иметь не в силах. Так что нейтрализовать, и сделать это можно, убрав у фона «почву под ногами»: честно начать находить себя лишь приткнутым к жизни. В фоне своей «лишь приткутости» требовать от жизни мелочных угод находится неадекватным – до смешного.

Ещё раз. Оно ведь что? Необходимо сознáтельно прореагировать на факт своей перетяжелённости! Обычно как? Подспудно зная её за собою, реагируем на неё в духе слабости, вменяя жизни повышенно угождать нам. Тут-то и «прокалываемся» – жизнь ведь того делать «и не думает»!

Это что касается подспудной прореагированности. Ну «дикой», которая у каждого сама возникает, стоит ему излишне психонагрузиться. Осознав же все эти дела, имеем возможность пролреагировать единственно правильно – в духе силы. Дескать, я психотехнически испорченый – при этой жизни, и значит, как неполноценный имею право её лишь касаться. Тем оказываясь в куче к ней скидок! Буду без скидок к ней обладать ею, когда выправлюсь, то есть став полноценным. А пока, понимая жизнь как велосипед, а себя – как вынужденно-неловкого велосипедиста, мало чего имею право требовать – от сего «велосипеда» из того, чтó он в принципе способен велосипедисту обеспечить – в смысле сдобренности эксплуатации. Находится реальным лишь при ушибах и натёртостях велосипедом добыть себе все возможные велосвершения.

То есть? Обрисованной реакцией ты мало что не требуешь от жизни повышенно угождать тебе, так ещё и позволяешь угождать пониженно! Что оказывается вполне адекватным: из-за психоперегруза ты инертен, мало что делаешь по обслуге жизни, и она оказывается неудобна – как механизм, над коим не совершают положенных регламентных работ. Но ты для себя – ведь «лишь приткнут» к жизни, а потому недодавания ею удобств – тебя как бы не касаются…

Другой, значит, уровень жизненных припусков: они у тебя на ступень больше. На ступень больше позволяешь быть тому, чему в принципе люди быть у себя не позволяют. Считая неудобством – в отталкиваемости от характерной для общества притязательности к виду жизни. Впитав эту притязательность себе в подспуд. А ты её изменил, по описанной психосхеме! Сделал более удобной для жизни как поиска и преследования свершений. Менее оттягивающей на себя – в пользу тех искомых свершений. При истерогене лишь таким ты и сможешь жить по-настоящему – без заведомой (в подспуде) ограниченности себя в жизненных стремлениях.

 

Такой вот предстаёт промежуточный режим. Второй по счёту. Где третьим, наконец, идёт режим силы, когда по психоперегрузу самопринимаешься, но с перманентно-установленностью уменьшáть самопринимательно в нём покрываемое  – до схожденья психоперегруза тем на нет.

Начинать же покрывать самоприниманием всё меньший объём психоперегруза как себя – это когда в некой его части он принимается как то, что есть, но перестаёт приниматься как то, чему быть дальше. А если не принимать и как то, что есть, то не сможешь с ним работать на предмет ликвидации. Распускания его в себе. Психорассеяния. Будешь в глухом безотчётном требовании, чтоб он сам исчез. А он тебе тогда исчезнет, держи карман пошире!

Режим силы прежде прочего предстаёт тем, что уже неприкрыто от себя оказываешься уткнут в тягаемость с истерогеном – как некую непрерываемость. Обнаруживаешь себя в позиции своеобразного психомонизма: вся жизнь как отжим в себе истерогена – в ответ на жатие его на тебя. Выражающееся в сменной наводимости порочных психореакций. Вздорных, надуманных, вычурных. В общем, малоадекватных наличному моменту.

Истероген нигдé житья не даст (пока сам не возьмёшь!) – вóт предельная жизнепостоянка у закритично психоперегруженного. Так сказать, постоянка типа жизнеположение! Постоянное жизненное положение, или сказать – постоянный крупный момент жизнерасклада, на который внутренне и «ложишься» как на то, в чём живёшь. Наконец отвлекающе не мороча себе голову, что будет ещё что-то другое и, мол, надо подождать, и вместо того по-полной достигая жизнепредназначенного, каким ты его пока понимаешь. Именно эта жизнепостоянка окончательно оформляется у нас на режиме силы.

Психорасклад у всех людей такой: некуда деваться от чего-то, значит оно – жизнепостоянка; пусть вынужденная, но постоянка; а уж постоянка принимается автоматически, чем бы ни была! Поскольку каждый в психобазе своей настроен на её приятие. По той причине, что не принимать жизнепостоянок – фактически непринимать саму жизнь, чего каждый живущий аксиоматично избегает.

Из сказанного вытекает, что как-либо опостояненная жизнь – сразу становится если и не нормальной, то уж принормаленной. То бишь тем, где «разгуляюсь я на воле». И усугублённый истероген – типа знает это! А значит делает всё, чтобы в наличной жизни ты не утвердился в какой бы то ни было постоянке.

Так что, обрисовалась «вышедшесть один на один с истерогеном». Она есть то, что неизбежно у тебя оборачивается облагораживанием своей самопрограммации. Чем больше потеснишь истероген в себе и тем её облагородишь (ибо именно в самопрограммирование наше он – своими посылками – подмешивается, ежели «смотреть в корень»!), тем красивей (ну, совершенней) окажется у тебя жизнь как некая сделанность из развлекательности и отдыхательности. Попросту самó получается, что изживанием психоперегруза совершенствуешь ось «развлекательность – отдыхательность» – в её предстающести твоей жизнью. В её текущей наполнительности, составляющей жизнь.

 

Противостоять истерогену один на один – хорошо что это ясно! Выход на открытую тягаемость с ним – как критерий режима силы. Но тягаться – значит чем-то крыть! И чем же? А употребляя психомонизм, истероген – в его текущей выражаемости – неспециально «растворяющий». Например видение себя «колонной» психикики, «загнивающую» верхушку которой периодично усекаешь. Где другая форма этого же монизма – ты для себя как «психопоток от изначальности». С которым имеешь право разобраться как угодно: берётся ведь всё «от изначальности», когда «психопотока жизни» не было, а был лишь один ты, готóвый в него влезть, так что нынешнему виду потока не к чему – на предмет сохраняемости – апеллировать, настолько глубоко ты под него «подкопался».

 

Ещё раз, о понимании себя колонной психики. Неплохо бы даже умозрительно видеть – себя как такую «колонну»! Её как набор психообразований, надстраивающихся – условно вверх – одно над другим. И так до вершины, где верхний участок олицетворяет сиюминутную твою психодеятельность – в её результатах. На месте вершина не стоит, как должно быть ясно. То есть «колонна» ундулирует своей длиной! И подключаясь к ней как себе (так сказать, как она становясь собой!), ты можешь сколь угодно её укорачивать – имеешь право, коль обратился к ней не как-нибудь, а «как к себе». Можешь укорачивать, тем психорастворяя среди прочего и проявительности истерогена.

 

Даже на режиме силы где-то соглашаешься с перетяжем: дескать, пока что – и неопределённо долго – так оно и будет во мне как психике из-за него что-нибудь да выпирать. Постоянно умудряясь по какой-нибудь жизнестатье оборачиваться психогнётом. То есть наперёд знаешь и соглашаешься, что придётся психотратиться на изживание, – так существовать на ступень оказывается легче.

В общем, затравочное принимание перегруза! Образно говоря позволяющее «к нему подойти и притронуться», тем на ступень облегчая с ним борьбу. 

 

Соображаешь себя как «психопоток от начала». И себя как его – зрить «не в продольном, а в поперечном направлении». Говоря по аналогии с высказыванием Лютера о том, как бог «зрит» время. Вот и вся методика – психомонистическая, для режима силы.

 

Дескать, заведомо всё (в смысле психообразований) у меня в психике мной «подвешено». Держится, то есть, в подвешенном состоянии – без самостоятельной опоры, лишь в факультативной опоре на меня. Вóт базовый психометодистский смысл для режима силы.

 

Ещё раз. Режим заведомо всего в себе «подвешенности». В себе как психике – всех заведомо психообразований! Именно таким режимом обязан становиться у нас режим силы, если хочет соответствовать своему названию.

 

И уяснить главное: занимаетесь саморефлексией – хотя бы в форме чтения этой книги, – так это для чего? Да чтобы в жизни всё было классностью! Ну, психоклассностью. Чтобы сама жи́знь была такой классностью – в принципиальной неуточняемости, как именно и в лице чего конкретножизненного это будет. Соображаешь такое, а там лишь остаётся для себя найти, что саморефлексивный выход уже достаточный, и тем ту классность взять. Без претензий просто начать реализовать, как уж там ни будет получаться.

 

На режиме силы делают тебя сильнее такие представления. Жизнь – сон души. Тем самым все существа, не исключая тебя самого, есть лишь её проекции. Типа образы, в сей сон спроецированные – тобою как душой. И тот телесный ты, каким себя видишь и знаешь, есть просто самая близкая тебе – из всех – проекция.

Такие воззрения предрасполагают не зацикливаться на себе-живущем – как неявной своей проекции. Поскольку прочие люди – здесь тоже твои проекции, и от этой «твойности» автоматически имеют некие права – пред тобою. В том смысле, что помещал их в сей свой «сон», значит должен где-то с ними и считаться.

Иной может сказать: я помещал их туда, специально чтобы с ними не считаться. Над ними как «проекциями» – собою как «проекцией» превалировать! Что же, пожалуйста, но коль всё же ты их помещáл, то тем и будешь с ними всё равно считаться – только на ступень неявней, так сказать «считаться в несчитаемости».

И вообще, понятие «сон» неразрывно ведь связано с понятием невсамделишности, откуда вытекает глупость западать на любую из «проекций» в нём – больше некого «здорового» уровня. Больше чем соответствует игре, в которую неизбежно превращает жизнь такая вот её невсамделишность.

Плюс ещё тут соображения. Коль уж ты типа сон, то и жить интересами себя как «сна», а не себя как одной из наводимых собой в него «проекций». Отчего на ступень легче оказывается противостоять – блокировке психоперегрузом медитирований. Инструментального, отдыхательного и нирванического. Поскольку блокирующая – к ним – роль перегруза на ступень больше тогда обнажена. В психорежиме нашей разделяемости таких вот – более зрелых своих – интересов. Более глубинных. Более запрятанных.

Просто интересы «сна» – заведомо последняя инстанция, отчего перегрузу и не удаётся никаких соображений им в текучке противопоставить.

Сказать иначе, они нечто сакраментальное, с имманентной охватываемостью в жизни всего, заведомо ко всему из жизни восходящестью, – так что если уж такой интерес оформился, ему ничего равнозначного возникнуть заведомо же не может.

Так что истерогену ничего не остаётся, как лишь подключаться в твоё блюдение этих интересов. Ухудшать качество этого блюдения, подкидывая в него неадекватные смыслопосылки. Но тут уж на страже рассудок! Ведь оно что? Ежели любые другие интересы неадекватности в себе допускают, то интересы «сна» – нет. Поскольку они – самые общие. А лучше сказать – самые предельные. Любой другой интерес может оправдательно подразумевать, что знаменуемую им неадекватность – где-то там компенсируют другие разворачивающиеся интересы, равные ему или «старшие по званию». У интересов же «сна» таковых нет, оттого и оправдываться пред собой им нечем. Нечем оправдывать себя-кривых! Так что обнажи рассудок в их текучке неадекватность, – а он это исправно делает для любого интереса, – как текучка такая автоматически останавливается – соображением просто неимеемости права её терпеть.

Или всё же идёт – в понимаемости той психослабостью, которая пока в интересах «сна». Например, дабы на месте её не допустилось чего худшего. Место это занимает пока она – попавшись «под руку» в цейтноте. Но занимаемость эта её – имманентно подконтрольная, то есть с неуничтожимой обратной связью, отчего не может стать самодовлеющей. То есть ведущей тебя – вместо чтоб вестись тобой. Не может, а потому нестрашная.

Так что «сон» с привеском в лице психоперегруза – вот что ты теперь у себя такое! Мощный образ – в разворачиваемой режимом силы борьбе.

В общем, что фактически всем этим наговоренным получается? Да постоянно подразумевая жизнь у себя как некое имеемое целое, неспециально тем не даёшь себе логически сужаться в жизневедческом отношении. Оттого как бы сами и отставляются – в твоей текучке самопрограммации – проникающие туда от истерогена глупости.

 

При психоперегрузе мы инерционны в жизнемотивах – в очередной проявившийся норовим буквально «запасть». То есть переключаемость мотивов по жизни плохая! В силу этого тóже напрашивается «лишь приткнутость» к жизни. Ну, с бычной оглядкой западать в жизнемотивы противопоказано – унесёт в тартарары, и необходимо с двойной оглядкой, и когда начинаешь с двойной, то и обнаруживаешь себя фактически лишь «в приткнутости». Оказываешься в чём-то вроде её эквивалента! Так что прежде остальных – чисто техни́ческие соображения с нею быть заставляют, к ней подталкивая. Ну, психотехнические, – пока в наличке психоперегруз. Такóе резюме.

И поскольку психоперегруз не сразу исчезает и на режиме силы, то и последний не лишён нужды в «лишь приткнутости». Пусть лишь какой-никакой, не «полнометражной», но всё-таки. В этом он перемежается с промежуточным режимом. То есть три выделенных режима – стилизация, а в реальной психотехнике всё несколько расплывчатей.

 

И ещё одна логика, способная наводить на «лишь приткнутость». Психоперегружен – значит неполноценен! Пусть лишь строго для себя, но тем не меней, – если быть с самим собою честным. Тáк должно мыслиться! И далее: неполноценный на то и неполноценный, чтобы не мочь иметь полноценную жизнь. А будешь пытаться иметь, в оставаемости неполноценным, так тебе же хуже! Окажется она ещё неполноценней, чем была! Так что соображай это да подхватывай неполноценную, в смысле жития в некой самоотстранённости от жизни.

 

В общем, перетяжелил психику – значит удобно стать на целый шаг от жизни самоотстранённым, и пресловутое «хотеть чего хочешь» – только через «призму» этого. Иначе не шибко выгорает!

И тут не забывать: «хотеть чего хочешь» – смысловой маркёр жизни по-настоящему. В просторечьи именно так выражается возможная чегоугодность, жизнь без заведомых (наперёд присущих) самоограничиваний. И именно такою жизнью жить – для нас подспудно означает жить по-настоящему, можете мне поверить! Так что, жить по-настоящему – жить в изначальной самовседозволенности, с тем что если чего не хочешь, то это всецело от тебя-недавнего: прямо сейчас взвесил и отставил, а не отставил из-за наличной к тому заведомости.

 

Один из главных приёмов истерогена – усекаемость твоего жизненного кругозора. Специально не даёт ему истероген быть полным! Причём постоянно! С подачи истерогена сужаешь свой жизнеохват – увеличивается значимость остающегося в зоне внимания. В частности, былых с тобой негативных происходившестей! А чтоб они не ушли из внимания, истероген дополнитьельно позаботится.

Сказанное понятно: чем меньше о себе имеешь в виду всякой всячины, чем больше «парциальное давление» жизнемоментов, не исчезнувших из вида. Вот конкретный пример. С целью помочь – вникаешь в жизнеобстоятельства пяти человек. Получается вникнуть настолько-то. Двоим из них вдруг помогли, и тебе осталось только трое: автоматически получается вникать в их жизни бóльше.       Ибо вниманье у тебя распылено тогда мéньше. Меж тремя объектами – вместо пяти.

Сказать иначе, вниманье меньше члéнится. А потому меньше и рассредотачивается. А больше сосредоточено на объекте – больше и получается в него вникать.

Вот другой пример. Если у вас пять детей, то «парциальное давление» каждого ребёнка в вас – одна пятая. А если трое, то одна третья. Что больше одной пятой. То есть каждый из трёх – вам дороже каждого из пяти! При потере его – теряете целую треть, а не пятую часть.

Сказать в другом ключе, близость с каждым из трёх – автоматически получается больше, чем с каждым из пяти. При прочих равных, конечно. И потому больше, что внимания, отпущенного на детей, каждому из трёх их достаётся больше, чем каждому из пяти. 

Так что получается, что только о дурном былом и помнишь, полузабыв о хорошем. Ибо истероген переодически тебе подкидывает мысли именно о дурном, а ты, как олицетворённая произвольность, клюёшь. И в зоне внимáния мало жизненаполнительных смыслов, ибо с подачи истерогена ты поотставлял многие, – так что и отвлечь тебя нечему. Отчего и терзаешься той былой дуростью повышенно.

Режим силы – самое время с этим потягаться! Непрерывно чтоб стоять на всéх своих жизнепеременных и жизнепостоянных, а не лишь на части их – в угоду истерогену. Жизнепостоянные – это что с тобой по жизни напроисходило. Пораженья и победы. А жизнепеременные – это что от жизни хочешь. И напроисходившее – по возможности лишь как канва событий, ибо трактовка их – штука субъективная и сменная. Это я о пораженьях и победах.

 

Так что над собой (и с собой!) активно в виду жизни начать работать, – в э́том режим силы.

И первым  в этой работе, как ни странно, незабываемость налички у себя жизнеизвинительного момента. Дескать, коли психоперетяжелён, то нечего себя особо и корить – за «не то» и «не так» происходящее в жизни. И уж тем более – за этак напроисходившее в ней. Факт психоперетяжа тут всё извиняет! Понимаешь себя в этакой внутренней шмульности, когда сам себе внутри мешаешь, –  откуда и ждать ничего шибко правильного не приходится.

Ещё раз. Совсем не кориться нельзя, ибо будет и дальше всё идти «не так», но и осóбо кориться – неадекватность. Уж по крайней мере на прóшлые не-так-напроисходившести можно махнуть рукой! То есть до конца отпустить себя в них, полностью перестав вязаться во внутренние реакции их именем.