Текст книги "Психология свободы"

Автор книги: Виктор Ткачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

 

Позитивный же гнёт является нам в лице чувств, связанных с удовольствием. Ну, испытывание их оказывается таки́м типом нашей самоугнетаемости.

Какие чувства «замешаны» на удовольствии? А например интерес, и ещё более неприкрыто – возжелание. Ищешь, удовлетворяя интерес, или задействуешь приятные телесные функции, удовлетворяя возжелание. Что за функции? А например, приём пищи. Или эякулирование. Поиск того, что интересно, тоже приятность, только менее насыщенного типа. То есть что? А влезаешь в заданности себе. Того что отсутствует в тогданаличной твоей внешнести. Начинаешь находить себя чего-то лишённым, а затем по этому чему-то формируешь заданность. Самозадаёшься по нему! В той или иной степени выраженности. Интересоваться им – меньшая степень, возжелать его – бóльшая. И вот, отсутствие того, по чему самозадался, неприятно, однако братие его – как приближение присутствия – уже приятность. И поскольку всегда можно найти себя уже берущим (ведь любóе статус-кво можно объявить началом: мол, начинаю брать с такого вот дальнего рубежа), то наличка чувства из позитивно-гнётной половины всегда и оказывается приятностью.

В общем, борьба с неприятным как приятность, – вот стержень психомеханики плзитивно-гнётных чувств. Неудовлетворённость от неимеемости, которой «светит» удовлетворённость от имеемости, – вот что такое и интерес, и возжелание, ежели обрисовать их обезличенно. А «светит» в смысловой восходимости твоей к своим возможностям – действием влиять на внешнесть. Как уж там их, возможности те, понимает тогда у тебя подсознанка!

Неудовлетворённость по прецеденту, но с обоснованно предвкушающейся удовлетворённостью по нему – в той перспективе, до которой ты согласен ждать.

Неудовлетворённость, обязательно покрытая удовлетворённостью, испытываемой «передним числом». Такое испытывание создаётся подразумеванием той удовлетворённости, подразумеванием, в праве которого быть – ты в закритической степени уверен. Но годные для одного основания быть уверенным – не подходят для кого другого и, соответственно, при тех же жизненных обстоятельствах интерес или возжелание у него не образуются. В частности, внутренне более робкие люди – при прочих равных суть и менее интересующиеся жизненными происходящестями, и менее пылкие по жизненным поводам. Нежели люди, внутренне более смелые. Где пылкость по жизнеповодам – это психотекучка с большей подмешанностью возжеланий.

Плюс подразумеваемая удовлетворённость – бывает вдобавок и промоделирована. За счёт сферы намерений. Чем означенная «покрытость» неудовлетворённости удовлетворённостью – оказывается до степени слитости их в нечто третье, не являющееся ни первой, ни второй. Вот это «третье» прежде всего и работает – в образующести у нас интересов, возжеланий и прочей позитивной гнётности как чувств.

 

Так что механизм наводимости – позитивного и негативного гнётов. Или сказать – два гнётопородительных момента в нашей психомеханике, один из коих оборачивается нам чем-либо позитивногнётным, второй же – негативногнётным. Эти моменты уместно соотнести.

Тут что? Вычленяешь ведь из внешнего объект, да внутренне (ну, намечательно) вступаешь с ним в контакт. И вот если окрас контакта – отвергательный, то вступившесть та оказывается психогнётом негативным, а если притягательный – то позитивным.

А далее всё замешивается на принципе, что если нечто специально притягиваешь к себе, то смыслово дополняющее его с противной стороны – неспециально от себя отталкиваешь. Ну, самó так получается, что отталкиваешь, – в силу обязательности второй стороны у медали, которую берёшь в руки.

И как ясно, то же в другую сторону: если что-то отталкиваешь, то тем получаешься и притягивающим – противоположное ему по смыслу. То бишь производство притягивания – оборотная сторона производства отталкивания, а производство отталкивания – оборотная сторона производства притягивания. Так потому, что занимаешься всегда объéктом, и вот если некий объект берёшь, то тем берёшь и дырку от него – в огульном поле смысла. Причём «дырка» та – как некий уж другой объект, противно-дополнительный по смыслу к взятому. И хочешь не хочешь, а должен на неё реагировать – коль она есть. Коль уж «в привесок» взята как объект – к искомо взятому объекту! И если к тому взятому – неким образом относишься, то к дырке от него – обязан относиться противным образом. Побочно утверждая тем своё отношенье к взятому. Вот так оно и получается, что позитивный психогнёт фонится негативным, а негативный – позитивным.

Взять тут возжелание – как яркий представитель позитивного гнёта. Возжелание что? Это внутренняя реакция специального притягивания приятного элемента внешнести. То есть физиологически сдобренного. И вот эта реакция незаметно – «тёмной» своей стороной – выступает отталкиванием ситуации неиспытывания той приятности. То есть присутствует неспециальное и латентное непринимание – ситуации неиспытывания. «Подмагничивающее» нашу внутреннюю отданность себя ситуации испытывания. ’

Сказать иначе, ситуация испытывания подпирáется непроявленным неприниманием – отсутствия испытываемого. Как минимум, а как максимум – это может быть уж и непроявленный допуск.

Это всё здорово напоминает загрядотряды – из практики второй мировой войны. Позади выходящей на боевую позицию части – ставился так называемый заградительный отряд, из войск особого назначения. На всякий случай, чтобы та часть не побежала в бою. По бегущим назад – загрядотряд открывал огонь, из латентности становясь проявленностью, и заставлял бегущих вернуться на позицию. Так и при каждом возжелании: если ты в нём устанешь и попытаешься от него в себе отказаться, в поддержание составлявшихся им поползновений автоматически проявляется непринимание, маячившее у него «за спиной», – непринимание с противным желавшемуся объектом.

И выступающие негативным гнётом внутренние реакции – тоже «подмагничиваются». Непроявленной позитивно-дополнительной реакцией. То есть реакцией из наполнения позитивного гнёта.

Если такую особенность своей человеческой психомеханики знать, то возможно по  личному произволу сменять у себя допуски на возжелания. Во всяком случае, со временем, по мере тренируемости во внутреннем поведении – по этой  линии. Вместо внутреннего  отталкивания того, чего по наличной внешней ситуации не хочешь, попросту начинаешь внутренне притягивать  ситуацию, в которой отсутствует это нехотимое. Как тό её притягивать, чего хочешь, то бишь как хотимое. Оно ведь хотеть чего-то – при прочих равных нам внутри удобней, чем чего-то не хотеть. Тáк скажем! Вот подвижник подобные смены вовсю и использует.

Общая направленность его поведенческой реакции в той внешней ситуации остаётся прежней. А именно, нечто конкретное касательно себя не иметь, – как то и задавалось допуском. Однако внутренний окрас той заданности сменяется на противный: отталкивание имеемого, как психонегатив, сменяется на притягивание его отсутствия, как психопозитив. Тем самым давая облегчение: во-первых, как уже указывалось, нести поведенческий позитив вместо негатива на ступень удобней (как говорится, лучше что-то делать в своё удовольствие, чем его же делать в своё неудовольствие), а во-вторых, срабатывает тот нюанс, что противоположный – суть прежде прочего другой, то бишь во внешнем выражении продолжая в сущности то же, внутренне по-другому на это организуешься, фактически заполучая такое же облегчение, какое бывает по смене надоевшего – и тем повышенно утомляющего – дела на какое-то другое. Каждый ведь знает, что по смене той работаешь не слабее, чем до неё, но субъективно всё предстаёт чем-то более лёгким.

Отчего уместны замены и позитивных гнётностей на взаимо-дополнительные негативные. В смысле, если надоело возжелать что-то долго не дающееся в руки, то становится внутренне легче отвергать наличное неимение возжелаемого, чем продолжать возжелать это неимеемое.

 

Поконкретней, чтó такое возжелание? Психонацеленность на испытывание чего-то приятного, вот что оно такое! Приятного согласно нашему физио-устроению: каких-либо вкусовых ощущений, или ощущений от раздражаемости половой телесной части, и в том же духе прочего. И нацеленность на такое – это мотонамеченность внешней реакции, реакцией же выступает поглощение вкусной еды – ежели возжеланье было пищевым. Плюс нацеленность, как внутренняя реакция, тут в смычке с внутренней реакцией притягивания – нами себе из среды тех элементов, контакт с коими как раз и даст испытывание, на которое нацелен. То есть смычка с острой пронамеревавшестью – взять те элементы! Кои в лице вкусной еды – в примере с пищевым возжеланием. А заодно и воображаешь ощущенческую часть будущего испытывания. Ну того, на которое нацелился! Ощущенчески себе имитируешь поглощенье пищи – в случае возжелания обеда. Что означает предвкушать тот обед. Как это принято выражаться.

Такой вот внутренний конгломерат. Сначала намеренье изыскать и притянуть – соответственные элементы внешнести, затем мотонамеченность положенного контакта с ними: мышечно контакт неразвёрнуто проигрываешь, что фактически есть некая уже начавшесть его – имитацией моторной части испытывания, и наконец – воображённая ощущенческая часть того испытывания, то есть его предвкушение. Одно к другому последовательно пристраивается, и единым внутренним конгломератом в нас наличествует. Являя нам наше возжеланье. Крайняя степень коего – вожделение.

 

А суть отвлечённого допуска можно передать ещё вот как. Ежели в жизни, да не исключена напрочь некая ситуация, то атрибутивно к тому – ты при вероятности её настатия, большей или меньшей. Всегда при какой-то её вероятности, просто так мир устроен! Откуда в любой момент – одно из двух: ты или в самой той ситуации, или в её возможности как ситуации уже другой, хотя и смежной. И ежели брать ситуации неприéмлемые, то тут получается и собака зарыта! Неприемлемая – при праве отмечаться допуском, была бы достáточно неприемлемой. Так что при этом праве и вероятность настатия неприемлемой ситуации – как неприемлемая ситуация! Вероятность такая всегда есть, имея возможность уходить в бесконечность в своей малости. И всегда её, как неприемлемость, усмотреть можно достáточной для допуска – подобрались бы только нужные свойства, у тебя как психоиндивида. Чем допуск, как психореакция, и получается способным быть, что называется, на ровном месте! И если способность эту свою реализует, то и оказывается отвлечённым допуском. С большей или меньшей степенью отвлечения. И чем больше эта степень, тем «ровней» то место, где отвлечённый допуск возникает. То есть он допуск, приходящий как бы сам по себе – фактически, просто из самой возможности в жизни для тебя допуска, Из самой чреватости жизни допусками.

Так что отвлечённый допуск – как допуск самодовлеющего происхождения. Базирующийся на том, что жизненная ситуация, в которой – согласно строю своих внутренних взятостей себе  – ты не в силах не испытывать допуск,  по большому счёту всегда может быть идентифицирована как сиюналичная. Другими словами, в любой наличной ситуации можно усмотреть повод для какого-то допуска, – была бы лишь достаточной твоя жизненная реактивность. Заставящая тебя взять к рассмотрению нереальные вероятия чего-либо неприемлемого.

К примеру, ты по жизни – напрочь неприемлешь свою телесную находимость в заразных местах. Тогда в обычной житейской ситуации – в лице своей зашедшести в магазин и находящести там, невольно берёшь себе право видеть то, что охранники тебя с кем-то спутают, задержат, сдадут в милицию, и ты окажешься в грязной камере предварительного заключенія. Вероятность такого мизерная, но ведь есть, что ты невольно и используешь!

То есть что? А то, что ежели ты – закритично брезглив, то «милицейскую» ту вероятность начинаешь находить достаточной для учитывания на практике, и учитывание то означает, что пребывалка в магазине ужé являет имение дела с грязью – так сказать, олицетворяет встречу с ней на дальних её рубежах. Описанная возможность грязи – как в неком смысле тоже грязь! В отражение чего и начинаешь испытывать бледный слепок с того допуска, который в той камере милицейской был бы для тебя характерным.

Сказать простонародней, если чего-то уж очень боишься, то находишь, что оно в достаточном принципе ужé есть – даже там, где его практически нет. Вóт что срабатывает.

 

Так что психогнёт – его оказалось возможным классифицировать. Да ещё и по нескольким направлениям! То бишь он, как психотеоретизационная абстракция, взял да и выступил допускающим такое. А мы происпользовали этот допуск.

Сначала гнёт разбили на негативный и позитивный. А добавить сюда ещё промежуточный и нейтральный, то всё вместе составит одну линию. Вторую же

линию – даёт переклассификация гнётопроявлений по уровням выраженности. В их гнётном качестве. Уровни уместно выделить первый, второй, третий и четвёртый. А есть ещё и третья линия. Составляемая специфическим гнётом и гнётом неспецифическим. О коих мы немало наговорили, так что доразбирать не будем.

В порядке же доразбора первой линии – коснёмся понятия промежуточного гнёта. Гнётные образования, его составляющие, нами уже приводились. Это внутреннее должествование, долг, забота и озабоченность. Две разные по сути пары, но одинаково подвизуются в районе границы – меж позитивным и негативным гнётом. Граничный класс! Способны являться как в ипостаси гнётопозитива, так и в ипостаси гнётонегатива. В отражение того, что все приграничные жители ведут хозяйство на две стороны. Оно тут как? Вне связи с тем, на что направлены да чему служат, все эти образования негативны. Когда строго сами по себе! Но на практике так не бывает, и ежели работают на откровенный жизнепозитив, то в целом их испытывание таки и оказывается приятностью. Пускай и не всякий раз. Суммационная приятность!  Недаром же в просторечьи есть такое понятие, как приятный долг. Да и «приятная забота». Например, предстоит желанная свадьба, и тем стоит перед тобой ряд проблем, которые тебя соответственно и заботят. То есть где-то тяготят! Но решаемость их – в русле откровенного жизнепозитива, то есть как часть занимаемости чем-то приятным, от которой не отделяется. И тем как негатив фонируется и «растворяется» в позитиве, – слегка его приуменьшая, но в целом-то оставляя. Ты попросту принимáешь те все свои заботы, отталкиваясь от позитивного жизненного подпотока, в котором пребываешь. Инициируешь себя им – на их приятие. Специально или неспециально, в незаметности себе, но соглашáешься на их присутствие как негатива, из-за чего их у тебя вроде как и не становится.

Но с другой стороны, заботы бывают порой весьма неприятны, – каждый такое легко вспомнит из личной жизни. Это когда жизнепозитив их не «отмазывает». Или «отмазывает» недостаточно. Не говоря уже о том, когда они откровенно работают на жизненегатив, дополнительно насыщая собой его русло.

Нейтральный же гнёт составляют наши замыслы и заданности себе. То бишь замысливанием чего-либо, как и задаваемостью себе его, себя нейтральным образом мы угнетаем. Это для маркировки будь сказано. А так в психодеятельности можно вычленить и другие подобные образования.

Если ты что-либо замыслил, значит хочешь не хочешь, а «поставил пред собой», и тем самым как минимум имеешь предзадачей. Предзадача как неузакóненная задача! Именно в этом скрытая подоплёка замысливания. Ну, то есть, обычно нам не шибко явная. Заданность же себе – это поимевшесть задачи узаконенной. Или сказать – узаконенное поимение задачи. Вот и вся разница. Замысел как невыраженная заданность себе, а заданность себе – как усугубившийся замысел.

И теперь дальше. Такая или этакая по психофактуре, но задача требует выполненности. Вот эта имманентная ей требуюшесть и составляет специфический гнёт. Так сказать, собою нам его являет. То есть замысел или заданность – специфический гнёт нейтрального вида! С тем что есть ещё специфический гнёт негативного вида. Воплощаемый специфично-гнётной составляющей непринимания, для примера будь сказано. Позитивно же гнётные образования вообщé не имеют специфично-гнётной составляющей. А только неспецифичную. Которую ничуть не хуже в себе несут и нейтральногнётные психообразования, и психообразования негативногнётные. Ну и межуточногнётные тоже, как можно сообразить хотя бы из того, что предстают-то они или позитивногнётными, или негативногнётными. То есть неспецифичногнётность – как принцип вездесуща среди психообразований, просим не забывать.

И конечно, всё это весьма относительно. Образования типа замыслов – нетральногнётны лишь самими по себе, в строгости того. А так-то – тоже работают или на жизнепозитив, или на жизненегатив, и от них бы могли «окрашиваться», как то делают долг и забота, и значит – пребывать в классе промежуточного гнёта. Но всё ж не пребывают, составляя-таки отдельный класс, – поскольку на ступень легче отделяются от подрусла жизни, в котором подвизуются. На ступень легче, нежели то бывает у забот. Всегда на ступень меньше в него вросши, а потому и менее им «красятся», – так что при желаньи всегда получается видеть их собственный психоокрас.

 

Так что типовая психораскладка. Повторим её компактно, какой у нас в тексте вырисовалась.

Сначала назначнности себе по жизни. Постепенно сформированный их багаж. Голых, плюс которые в лице притязаний, и ещё в виде взятостей себе, то есть собственнических. Все они избранности – в общей массе того, чем жизнь себя тебе являет. Что-то частное из неё выделяешь, его себе назначаешь, и другим концом это оказывается твоим первотребованием. Которое латентно, ежели непосредственно прилежащая жизнь – ту твою избранность в себе содéржит. А ежели нет, тем тебя её лишая, то первотребование из латентного становится проявленным.

Оно ведь что? Наличные назначенности «висят» в тебе не просто так, а в непрерывной смыслоналагаемости – на текущий жизнерасклад. Перманентно сменяющийся – от одного настоящего момента к другому. Жизнерасклад настоящего момента – это и есть непосредственно прилежащая жизнь. Не равная всéй жизни, в смысле всему в жизни возможному. Нет, всегда она лишь часть возможного! На наличный момент – ты или в Москве, или в Париже, но не в обоих местах тех сразу. И ежели ты в Москве, то Париж для тебя – опосредованно прилежащая жизнь. Опосредуется самолётом, которым ты можешь туда попасть.

Итак, непосредственно прилежащая жизнь попирает твои избранности. Хоть какие-нибудь. Все, как правило, у вас содержать в себе она не может, – ежели вы не «продвинутый» подвижник. И что тогда? А отсутствующие назначености себе, да в их смысловой наложенности на жизнерасклад настоящего момента – автоматически выконтращивают дополнительные жизненадобности: того, посредством чего в последующих жизнераскладах появятся избранности, нетерпимые ныне в их отсутственности. И жизненадобности эти утверждаются затем трояко. Или сказать, настáивается на них трояко. Одним из трёх путей задаёшь себе их. Бывает что через чувство. Бывает только через ощущения. То есть ощущéнческая жизненная надобность! Она как то, во что напрямую утыкаешься от жизнеощущений, наличных в настоящем моменте. Чисто явочным порядком присутствует в их массе! И наконец, третьей тут по счёту – чисто логическая жизненная надобность. Как наименее насыщенная в их роде.

Например, немытое тело чешется и всё такое. Налицо ощущенческий набор-комплекс, просто упирáющий в то, посредством чего возможно не быть с чешущейся кожей. Настаивая на присутствующей в подспуде избранности – быть с нечешущейся кожей. Такой кожей как частью нормальной телесной самоявленности. За счёт чего кожа перестанет тут чесаться? За счёт чешущих её телодвижений или её очистки! Во что ощушения чесотки и упирают – безо всякой рассудительности. Это пример вторóго пути наведенья надобности, из трёх перечисленных.

Однако для мытья необходимо мыло. Во всяком случае, далеко не лишне. И вы можете ещё не быть немытым до степени чешушейся кожи. Но помните, как такое бывало, и знаете, что и ещё будет. В результате вы – при чисто логической жизненадобности: сходить в магазин за мылом. То бишь наведена здесь надобность третьим путём.

И наводимость первым путём. В качестве последнего психоэтапа. Когда что-то мешает сходить в магазин. Как и помыться или хотя бы почесаться – если уже та степень немытости, что кожа чешется. Тогда-то – для перешиба помехи – и усиляется надобность чувством. Актуальное требование становится и чувственным требованием! То есть реализуется и через чувства, а не только ощущенческим зовом или рассудительной утыкаемостью.

Скажем, возникает чувство помехи, провоцируя притязание помеху изжить, а там уж появляется чувство занятости тем изживанием, да сплюсованное с задором и прочими способствующими делу чувствами. В результате таки идёте в магазин и запасаетесь мылом. А так бы, без всего этого добавочного внутри себя, не пошли бы.

Так что внутренний феномен чýвственно наводимой надобности. То есть преследуемой посредством чувств. И какие из них мы тут наперечисляли, то лишь «шуба» вокруг ядра. Коим выступает начальное чувство – в лице удовлетворённости или неудовлетворённости. Они как предельно неспецифическое в сфере чувств, оттого и выгорает им бывать тем, с чего всё у нас начинается. Равно как и чем всё заканчивается. В нашей чувственной деятельности.

Когда требовани комплекса чувств сиютекуще выполняется, они упираются все – ну, окáзываются упёрты! – в удовлетворённость, а когда не выполняются, то в неудовлетворённость.

То есть что? Ощущенческая жизненная надобность с чисто логической жизненной надобностью – тоже внутренние феномены. Только обычно более ранние – в сравнении с чувственно наводимой надобностью. И когда среда надобностям этим не способствует – в реализации, первым к ним – для усиления – подмешивается именно чувство неудовлетворённости. Причём к ощущенческой жизненной надобности – неизмено оно примешивается на ступень боле выраженным в своём роде, нежели подмешивающееся к чисто логической надобности.

То же и с чувством удовлетворённости, когда надобности того и другого типа – в режиме беспомехной обеспечиваемости. То есть поставке надобности способствует и удовлетворённость как чувство, если правильно и вовремя к делам той поставки примешана.

Чувственно наводимую надобность не стоит путать с самим чувством надобности, обычно бывающем при заданности – или даже замысле – как чувствах. Оно ведь что? Ежели на фоне наличного жизнерасклада, да выконтращивается чисто логическая жизненная надобность, то обычная её тенденция – доразвиваться до зáданности надобного, заданности такой как отдельного чувства. Тогда как чувственно наводимая надобность – лишь на базе чувств возможный привесок к той чисто логической жизненной надобности.

Чисто логическую жизненную надобность ещё стоит сравнить с ощущенческой. В первой реализуется всем известная рассудительная логика. Но можно говорить и о прессованной умозаключительности ощущений, также разворачивающей некую логику. В том смысле, что когда-то они, ныне используемые ощущения, конструировались да осваивались как таковые, как сам принцип. На что использовались текущие умозаключения тебя-тогдашнего. Вот они ужато и запечатлены в конструкциях твоих нынешних ощущенческих гештальтов. Насколько те умозаключения вообще возможно назвать умозаключениями: то ведь когда было, ты тогда и человеком-то ещё не фигурировал.

 

И коль вычленили неудовлетворённость – как начальное чувство, – то напрашивается соотнести её с неприниманием. Ведь сразу просматривается их увязанность! Неудовлетворённость уместно посчитать непроявленной формой непринимания. Когда последнее смысленно ещё не оформилось, но непринимательная подключённость к жизни – уже имеется. Непринимание, лишь заявляющее жизни свой принцип, так сказать! Обезличенное, ещё не дорвавшееся до конкретносмысловой связи с нею.

И можно подать тут всё и в другом ракурсе. Неудовлетворённость как чувство – это специальная демонстрация себе, что у тебя чего-то нет. Непринимание же – специальная демонстрация себе неподходящести того, чтó именно есть. И вот если чего-то нет, так есть то, что его нет, того чего-то! И можно демонстрировать себе неподходящесть сей налички. Что и означает: имея неудовлетворённость, тем автоматически имеешь и непринимательность, и наоборот.

И подобным отношением связаны и члены дополняющей пары – удовлетворённость и принимание.

 

Равно стоит соотнести заданность и непринимание. Хотя бы из-за того, что в конечном-то счёте каждый – лишь сонм заданностей себе, в виду внешнести его выработавшихся. На базе неё наработанных! Во всяком случае, всё так в однóм из «конечных счётов». Если их несколько параллельных, касательно-то человека. Посему соотносим и видим: всякая заданность – как зовущесть к чему-то, – непроявленно содержит непринимание всего остального. Ещё раз: самозадавшесть наша чем-то – другим концом латентная непринимательность всего остального! Был бы полностью доволен тем что есть, просто не смог тбы задать себе ничего нового. Из-за неспособности нáчать задавать! В силу необразовки психотехнической к тому возможности.

Так что двигаться к тому, чего не имеешь, – а именно это предполагает собой всякая заданность, – возможно лишь на гребне где-то несогласия с уже имеемым. Не упираешься «задом» в такое несогласие – не тянешься вперёд! Это не то чтобы специальное несогласие, присутствует лишь «второй стороной у медали», – но тем не меней присутствует. Ибо никакая медаль невозможна без обратной стороны. И заданность как «медаль из психоматериала» – не исключение.

 

Выскажем также, чтó представляет собой принимание – в психомеханостном отношении. Брать по самому большому счёту, так это особая сделанность из себя наша. Некая твоя слепленность из себя как субъектности. Твоё адресное изделие из психоматериала, коим для себя в последней инстанции выступаешь.

Оно тут ведь что? Вообще есть твоя, как субъектности, воплотившесть себя физикой, и выступает она неким сонмом твоих сделанностей из себя. И вот в русле этого сонма – как субъектность из себя ещё изготовляешь разрушéние нескольких былых своих изготовок, слагающихся ныне в твоё непринимание чего-то из жизни, более или менее определённого. Изготовляешь именно из себя – за неимением иного «материала». Всем тем объект, коего касалось «демонтируемое» непринимание, становится нейтральным. И касательно его такого – ещё одним актом «делаемости из себя» получается легко создать его и принятость. Выстроить-выдать по нему психореакцию принимания!

Так обычно. Но вообще, то объект может оставаться и непринимающимся – когда начинаешь выстраивать его принятость. В результате оказываешься разом и принимающим, и непринимающим его. Ундулируя психикой туда – обратно с некой частотой. Такое, впрочем, как правило недолго: непринимание с приниманием постоянно тут «кидаются» друг на друга, так что диким образом создаётся некий консенсус, в конце концов начинающий являть что-то одно из двух.

Также сделанности из себя, составляющие непринимание, не обязательно должны именно разрушаться: могут просто компенсироваться – добавочными к ним выстроенностями. Нарочным изыском чувственных и мысленных прикидок, меняющих расклад.

Так что принимание. И психообразование, и психореакция в его лице. Можно сказать, психореакция, венчающаяся психообразованием. Как особой твоей сделанностью из себя, в смысле феномена оказывающейся твоей с самим собой согласившестью – находить такой-то объект «законным» жизнепроявлением. То бишь имеющим право, чтоб против него не выступали.

Уговоренность себя надеть на него такой статус! Статус неогибаемого проявления жизни по отношенью к человеку. То бишь проявления такого, без имения коего – никому нельзя прожить. И уж во всяком случае – тебе. Из чего оно хорошее, даже если плохое...

 

Так что психомеханика чувств – такáя сейчас тема. И главное, что надо уразуметь по ней: всякое чувство строится, специально выстраивается, – и только тогда у нас бывает. С определённой долей условности, в этом выстраивании четыре ступени.

Сначала как? Чисто за счёт ощущений наводится то, что можно назвать проточувством. Квази-умозаключенческим путём возбуждается некая – к чему-то зовущая – логика, и эта возбуждённость – проточувством и оказывается. Дело в том, что чувство – как разговорное понятие, – есть надставленность над ощущением как разговорным понятием. То есть неявно подразумевается как то, что бывает в психике пóсле ощущений. И это «после» начинается с того, что простые ощущения – автоматически наложены друг на друга. В их множестве, определяемом наличным моментом. Ты их ведь тогда все срáзу имеешь, вот в силу этой «сразовости» – они и контрастируют. А значит – соотносятся. Неспециально! Соотнесённость явочным порядком – из-за присутствия общим целым.

Так что соотнесённость ощущений – в лице того, что есть меж ними контраст, и ты при нём находишься. Но ощущаем – значит квази-умозаключаем! То есть соотнесённость ощущений – соотнесённость квази-умозаключенческих смыслов! Как «пониманий допониматийного уровня»! Плюс соотнесённость – это выстроенность линии, а линия – это уже ведущесть к чему-то, и где-то к нему и зов. Так что на каждый момент – какое-то количество ощущений, как контрастная сумма тебя куда-то зовущих, и зов этот как раз и воплощает проточувство. Проточувство как контрастно-составное ощущение, вот что в наличке! Квазипониматийные смыслы в лице ощущений, в каком-то количестве на каждый момент, в своей массе выконтращивают некую смысловую «дырку», которую и прочим на понятие проточувства.

Проточувство трудно в себе просечь. Примерно как просекать блик фонарика на стенке, когда на неё светит прожектор. Вместо прожектора – мысли, намерения и мотивы, которые невольно на проточувство навешиваем, превращая его в психокомплекс. Сразу, стоит только проточувству тому появиться! Так что способно оно для нас лишь смутно промаячить – глубинным в психике мерцанием. И наименее смутно – в так называемом чувстве голода. Ибо последнее всецéло строится на контрасте. В смысле что начальная контрастность проточувства, как плод первой ступени чувствопостроения, последующими ступенями лишь насыщается, а не тушуется и затеняется, как «сплошь и рядом» бывает при образовке других чувств.