Текст книги "Гроза над Миром"

Автор книги: Венедикт Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)

И тут заговорили орудия броненосца, расстреливая удаляющиеся суда. Арни жив! Это его решительный почерк боя. Он, Тойво Тон, обманут. Наверное, план провалился в самом начале и Арни, пылая местью, обернул весь его замысел против него. Ведь не увидел же он на палубе "Громовержца" ни одного знакомого лица! И палубные орудия его были расчехлены! Слепец, слепец, он не увидел этого. Впрочем, нет, откуда же взялась та, сжавшая грудь тревога?

Волна была небольшая и не мешала плыть. Красное солнце сплющилось, коснувшись горизонта, над ним висели сиреневые тучи. Тойво выбрался на берег. Он громко стонал, скидывая обгорелые лохмотья рубахи. Расстегнул кисет на поясе, вынул крошечный металлический цилиндр, отвинтил крышечку. Белый шарик быстро растаял во рту, обдав язык терпкой прохладой. Через десять минут боль уйдет, вернуться, приумножившись, силы. Сгорят за один день несколько будущих лет жизни. Но Великий чистильщик не собирается жить долго. Первым делом, вернуться обратно в Тир. Не вышло завладеть "Громовержцем" – остается его уничтожить.

За то время, что он добирался до берега, уцелевшая часть его флотилии устремилась к выходу из залива. Броненосец развернулся, нагнал их и учинил настоящее побоище. Тойво видел непрекращающиеся вспышки его орудий и задавался вопросом, каков же боезапас у этого чудовища?

Тойво где шел, где бежал по каменистому берегу, представлявшему собой древний лавовый поток. Розовый в закатном свете виднелся вдали за Тиром конус потухшего вулкана. А в вечернем воздухе раскатывался низкий, вибрирующий звук – эстафета продолжала действовать. "Способные носить оружие, к бою!" Оружие в Тире носят все. Даже немногочисленные женщины. Урсула тоже.

"Громовержец" возвратился в залив и шел теперь к Тиру. Тойво все время видел его силуэт справа от себя. Видели ли с его борта крошечную фигурку бегущего человека? Вряд ли. У них другие заботы. Успеть нанести удар раньше, чем цели укроет ночь.

Со стороны Тира нарастала канонада. Вокруг "Громовержца", а он уже ушел вперед, вырастали и тут же опадали миниатюрные издали, столбики воды. Тойво скрипнул зубами: этому зверю все нипочем. Нет в Тире подходящего калибра на эту броню. Ни у кого нет. Он со злорадством вспомнил Вагу. Вот кому пришлось стирать штаны.

"Громовержец" открыл огонь. Тойво видел впереди Тир, город невелик, но прекрасен – его город. Над пристанью взметнулись султаны огня и дыма, донесся отдаленный грохот. Огненные пчелы вылетали с борта атакующего корабля и жалили город. Солнце село и в сумерках отчетливо виднелись несколько больших пожаров. И методично работал главный калибр – башенные орудия "Громовержца". Городские здания при попадании снарядов словно взрывались изнутри. Когда же наступит ночь?

Артиллеристы Тира прекратили огонь, чтобы не демаскировать свои батареи вспышками выстрелов. Пуски ракет с "Громовержца" стали реже, возможно его канониры уже испытывали трудности с прицеливанием. Зато палубные орудия его стали беспорядочно засыпать Тир по навесным траекториям зажигательными снарядами. Горящими метеорами падали они на город. Резкий сухой удар выстрела, свист, в темнеющем небе разгорается несущий адскую жару цветок.

Тойво мчался по улице, перепрыгивая через лежащие трупы и обломки зданий. Ночь пришла, но не укрыла обреченный город своим спасительным черным покрывалом. Светло было, как при полной Обо. Сильный пожар занимался на восточной окраине Тира. Из горла Тойво вырвалось рычание.

Озарилось. Ударило. Тойво бросился наземь как раз вовремя. Взрывной волной снесло верхний деревянный этаж дома напротив. Крутящийся в воздухе обломок доски вонзился в землю рядом с его головой. Тойво напрягся, хотел вскочить. И вдруг ночь превратилась в день.

Он ничего не слышал. Мог только видеть. Далеко. Здания впереди бесследно исчезли. И там, где раньше стояли артиллерийские склады, вспухали кроваво-дымные клубы. Конец. Снесено полгорода, не меньше. Тойво поднялся и направился, равнодушный к жизни и смерти, туда, где был его дом.

Остался фундамент и части двух смежных стен первого этажа. В развалинах кипело пламя, не подойти. Жаром стягивало кожу лица, потрескивали, готовые вспыхнуть, волосы. Дани, Ян, Урсула. Память. Зачеркнуть. Но есть еще долг, который следует уплатить.

Он беспрепятственно вернулся в порт. Обстрел прекратился, видно на "Громовержце" с полным основанием сочли свои цели достигнутыми. Пробираясь к бункеру, Тойво встретил лишь одного уцелевшего. Человек брел, придерживая висевшую, как плеть, руку. Издали увидел еще двоих, бегущих. На мертвых не обращал внимания, поглощенный одной единственной мыслью.

Бункер не пострадал. Выстроенный в стороне от гавани, перекрытый сверху трехметровым слоем камня и земли. Вход тщательно замаскирован, на стальной двери сейфовый цифровой замок.

1366613666

Все в порядке. Тускло светятся стены, он подождал, пока привыкнут глаза. Впереди плещется вода, полукруглый зев тоннеля жадно открыт. На стапеле застыло черное сигарообразное тело – таких торпед у него имелось две, но год назад пришлось потратить одну на "Дракона". Хороший флагман был у Ваги. Они так и не поняли, что произошло. Еще бы, два центнера взрывчатки. Железный корпус "Громовержца" лопнет, как гнилой орех. Наверняка сдетонирует боезапас. И те, кто разрушил его город, исчезнут во вспышке адского пламени. Тойво жалел лишь о том, что они не успеют осознать свою смерть.

Проскользнул в узкий люк, лег на место пилота. Вот уж не думал, что самому придется. Тщательно завернул болты – герметизация должна быть полной. Манометр. Перископ. Осторожно надавил ногой педаль подачи воздуха. Легкая дрожь – бурлит вода в хвостовой части торпеды. Легкое движение рук, картинка в окулярах перископа медленно повернулась. Вход в тоннель. Вперед.

Торпеду плавно качнуло на волне, когда короткий тоннель остался позади. Перископ выше. Зарево Тира. Поворот. Море. Звезды. Темный силуэт. Малый ход. Волна небольшая. Прибавить мощности и станет легче держать курс. Вдавил педаль до отказа, давая сжатому воздуху свободу раскручивать винт. Силуэт "Громовержца" – в перекрестьи прицела. Осталось не больше минуты. Он не мог видеть свою торпеду со стороны, но знал, что идет точно в цель.

Тир смотрел множеством огненных глаз из пропитанной густым запахом гари ночи. Пожары будут бушевать, пока не оставят после себя жирную черную копоть на дымящейся земле. Такова участь многих городов, чьим строительным материалом является в основном дерево.

– Уйдите с палубы, Наоми! Неровен час...

Поняла Файда с полуслова, махнула рукой.

– Нет, уже все...

Она ощущала себя, корабль и экипаж единым целым. И горящий город, и бледную Минну высоко в небе. И, разворачивающийся ей навстречу по темному зеркалу моря, идеально прямой фосфоресцирующий след. Сердце зацепил тонкий невидимый коготь.

Наоми дико завизжала, вытянув руку в направлении летящей к ним по воде смерти. Вслед за ее воплем ударили выстрелы: один... второй... След торпеды был отчетливо виден, артиллеристы не брали точный прицел, а старались "насажать" на ее пути побольше разрывов. Она все ближе...

Наоми подняла глаза к небу. Сейчас все кончится. Останется только этот миг: ночь, звезды, пожары на берегу, верные друзья... Хорошо, что это произойдет сейчас, когда душа еще не остыла от горячки боя. "Где ты и что с тобой, Пини... Прости меня".

Секунды текли. Она все еще живет?

В потусторонний мир он не верил, а потому решил, что жив. Он лежал на правом боку, руки скованы сзади. Пошевелился на жестком ложе. Последнее, что помнил: растущий навстречу черный силуэт "Громовержца"...

В тесной каюте рядом с ним стоят двое. Молчать. Заморгал, глаза слезятся, черт... Женщина! Одета по-мужски: мятые штаны, рубаха, короткие сапоги. У пояса револьвер – современное оружие, такое носят только командиры. Вошли еще двое.

– Кто это, можете сказать? – ее глубокий голос понравился Тойво.

– Это хозяин Тира – Тойво Тон.

– Я не ошиблась.

Изумление его было так велико, что он забыл о данном себе обещании:

– Где... Арни?..

– Где ему быть? Как вы думаете? – бросила ему в лицо.

Прикрыл глаза, открыл снова. Бред?

– Кто ты?

Она усмехнулась с такой затаенной злостью, что подумалось: не все так просто с этой красоткой. Впрочем, на его вкус она не слишком хороша: "широкоглазая" и узкий подбородок, а губ "слишком много". Возможно, она немного выше его ростом, но Тойво, сам небольшой, любил женщин покрупнее. Как Урсула. Остальные годились лишь...

– Я та, за кем вы охотились в Вагноке. За Пини и мной.

Вспомнил. Он тогда вернулся назад и даже догадался, каким путем они ушли. Это все она.

В голове прояснилось, звон в ушах затих.

– Объясни. Коротко. Потом убей... Но, знать хочу. Любопытный.

– Я здесь случайно. Подруга Арни.

Сложил кусочки мозаики. Случайно. Арни. Подруга. Месть.

– Теперь ты – главная.

Она покосилась на одного из своих спутников.

– Файд, второй помощник, принял командование. Все ваши люди казнены. Еще хотите спрашивать? Торпеду вашу переломило близким разрывом, и боеголовка ушла на дно, не взорвавшись. Вас мы выудили. Вы нас чуть не убили. Я уже прощалась.

– Тебе везет. А мне нет. Мое время ушло и взамен я никого не оставлю. Сегодня погибли моя жена и двое сыновей. Убей меня.

Она сгорбилась, обхватив себя руками.

– Кто я такая, чтобы судить? Пусть они с вами разбираются, – кивнула на спутников, – Вы на их командира руку подняли.

Файд сказал негромко, остальным двоим:

– Выведите его на палубу и расстреляйте.

Его подняли, поставили на ноги. Похоже, ждали ее слова, но она отмалчивалась. Подтолкнули к выходу. А он хотел знать кое-что еще. Глупо.

– Твое имя...

Заметно удивилась:

– Вы, правда, любопытный. Наоми Вартан.

– Наоми Вартан. Выслушай, прежде чем уйду. Ты ошибаешься или лукавишь, отказываясь судить. Ведь ты же приговорила Тир. И я ошибся, сказав, что не имею последователя. Моя миссия закончена. Я – только предтеча и теперь ты уничтожаешь меня. Потому что Великий чистильщик мира – это ты. Прощай.

Отвернулся гордо, успев заметить, как потрясли ее его слова.

За кормой маячил похожий на белое облачко у горизонта конус Тирхольма.

– Денис гарантирует, что мы дойдем до Ганы. Понимаете, после спуска на воду корабль не прошел в должном объеме ходовые испытания...

– Не понимаю, Файд! Никогда больше не терзайте меня техническими подробностями. Мы идем в Гану, затем в Норденк. Это возможно? Да или нет? Говорить правду мне – безопасно. Я еще никого за это не убила.

– Экономичным ходом – да. До Ганы.

– Опять? Как сказать по-человечески?

– На треть меньше максимального. Отсюда поправьте все сроки.

Мрачно отметила, что Файд абсолютно прав. Настроение было отвратительное. Утром, одеваясь, глянула на себя в зеркало: краше в гроб кладут.

– Согласна, Файд. И измените распорядок боевых дежурств, чтобы дать больше отдыха экипажу. В ближайшие двое суток угроз нам не видно.

– Да. Разрозненные остатки флота чистильщиков без Тойво Тона – ничто. Им уже не подняться... Скажите, Наоми...

– Я слушаю.

– Мне показалось: вы готовы были его пощадить? Извините, пожалуйста, но все же вы – женщина... Он произвел на вас впечатление?

– Он... Файд, я не до конца в себе разобралась. Смотрю на него, как на человека, почти гениального. Даже без "почти". Для него оказалось лучше умереть. С таким талантом невозможно жить – настолько он велик и зловреден. Но, рада, что не я решила его судьбу. Малодушна, да?

Вздохнула, вбирая в себя утреннюю чистоту и свежесть. Очиститься, освободиться от кошмара последних суток. Подняла голову, и лицо ее исказилось.

– Мы забыли... Да уберите же, наконец, эту гадость!

Хвост из тринадцати черных лент – вымпел чистильщиков полоскался на утреннем ветру.

Четыре шага от двери, поворот, четыре шага... Стены каюты смыкаются вокруг, душат. Издали победа над Тиром выглядела красочным фейерверком на черном бархате неба. И больше ничего. Спокойно спи, призраки не придут в твой сон.

Спокойно? Жуткие язвы ожогов на спине Тойво, его сузившиеся до размеров булавочной головки черные точки зрачков. "Жена и двое сыновей". Были дети Тойво Тона взрослыми? Скорее нет. Что-то дрогнуло в нем, когда о них говорил. Израненный, обессиленный, потерявший все, стал человеком-торпедой. Последний удар его воли и мужества не достиг цели и Тойво со спокойным достоинством принял смерть.

Сможет ли она держаться так же, когда придет ее час? И так же оправдаться перед собой, как удалось ему? Потянулась к переговорнику, позвала:

– Файд!

Когда он пришел, отвела взгляд.

– Можете не пить со мной, вам не ко времени. Просто пригубите. И посидите рядом.

Она говорила что-то еще, изливая свои ужас и боль, пока алкоголь не взял верх. Слабое утешение. Ни одна проблема наутро не исчезнет, все останется в том же виде и придется решать заново. Файд осторожно уложил ее на постель, снял с ног сапожки, она еще уловила это, погружаясь в туман опьянения. Уже не видела, не сознавала в забытьи, что он все еще рядом, тихо гладит ее пушистые темные волосы. Когда она задышала ровно, он встал и ушел.

И была ночь, и было утро. И ясное небо дня с белыми островами облаков. Недалеко, невидимый за горизонтом, лежал берег с его селами и деревнями. Все чаще встречались в море лодки, и рыбаки испуганно провожали взглядом низкий грозный силуэт неторопливо идущего корабля.

И сменялись дни красочными декорациями закатов вокруг "Громовержца" и весть бежала впереди него.

Сквозь опущенные шторы палату Арни наполнял рассеянный свет полудня... Шеф заметно исхудал, но глядел бодро: в глазах злость, зубы наготове. Левую руку заложил за голову, правая в повязке, лежала свободно.

– Сделали разрез – выпустить всякую дрянь, – он скривился, – Ты даже не представляешь, что эти говнюки потом сотворили...

Я перебил.

– Проверенный метод лечения, Наоми. Личинки падальной мухи промывают в дезинфицирующем растворе и сажают на марлю, которой покрывают открытую рану. Сверху – повязка. Через сутки меняют. Гной и омертвелые ткани вычищает абсолютно. Вам спасли руку, Арни.

– Зверски чешется, – пожаловался, – Ты, Рон, умеешь обыденно излагать самые отвратные вещи.

Наоми отнеслась ко всему спокойно.

– Остроумный способ. Заживление должно быть очень быстрым.

– Он известен вам?

– Слышала где-то, – небрежно пожала плечами.

Черные брюки, алый жилет в сочетании с ослепительно белой блузкой – ворот расстегнут. Новые же, черной кожи сапожки со шнуровкой, чисто вымытые волосы блестят, юное лицо умыто светом – она была убийственно хороша. Я с трудом отводил взгляд, а Арни так просто ел ее глазами.

– Не чаял увидеть тебя. Сам, во-первых, едва не врезал дуба. А когда ты ушла в Тир с этой бандой кретинов... Могла бы переждать, поболтаться ввиду Ганы несколько дней.

Наоми, примостясь в ногах Арни на краешке постели, кротко отмалчивалась. Посматривала искоса то на меня, то на Арни. Я заерзал в плетеном кресле, оно жалобно скрипнуло. Семь дней прошло с памятной ночи, когда я расстался с Наоми. Корабль все это время бесцельно шляющийся по морю, деморализованный экипаж... Конец всегда один. И я и Арни это отлично понимали. Наоми тоже. И она видела, что мы это понимаем. И видела, что мы видим, что она видит...

– Полнейшая виктория! – заключил Арни. Восславим того, кто там, наверху, за нами смотрит. Тебе дважды выпал фантастический выигрыш. Дала просраться Ваге, затем урыла Тойво Тона. Главная его ошибка – что он решил захомутать "Громовержец". Но... я не догадывался о таком оружии – живых торпедах. Большая угроза. Теперь ясно, что случилось с "Драконом". Безумно рад тебя видеть, Наоми. Безумно. До потери пульса! Теперь я не страшусь тебя лишиться – таких авантюр больше не будет. Через три дня я окончательно встану на ноги.

У меня отлегло от сердца. Арни вновь берет дело в свои крепкие руки. Наоми все также сидела на краю постели, покачивая ногой.

– Но я не отдам тебе "Громовержец".

Меня оглушили эти негромко сказанные слова. Я вновь вернулся памятью к недавним событиям. Уже на пятый день моего пребывания в Гане, когда определилось окончательно, что Арни выкарабкается, до нас стали доходить смутные слухи. О "Громовержце" до той поры известий не было – исчез бесследно. И тут мы узнаем, что жители близлежащих к Тиру деревень слышали напоминающие отдаленный гром раскаты, некоторым довелось увидеть отблески пожара на облаках у горизонта. Затем пошли вести о стальном корабле, держащем курс на Гану.

А потом отчаянные, разрозненные нападения немногочисленных сил чистильщиков, быстро отбитые. Против обыкновения, чистильщики сдавались в плен! Пленные сообщали вовсе невероятное. Тир полностью разрушен, его вождь погиб. Тело Тойво Тона, выброшенное на берег, опознано уцелевшими соратниками.

Вчерашним утром я был разбужен хозяином небольшой гостиницы, где остановился.

– Господин Гаяр, – крикнул тот взволнованно, – "Громовержец" входит в порт! Поднял сигнал: "иду с миром".

Я выскочил, одеваясь на ходу, хорошо – в брюки успел запрыгнуть. Горожане толпами валили в порт, все хотели увидеть победителей Тира. Посмотреть было на что. Блеск брони в расходящемся утреннем тумане, гордый стяг Арни, свободные от вахты члены команды выстроены на палубе. Просто одетый невысокий человек с рукой, вскинутой в победном жесте. Утренний бриз треплет его волосы, на лице открытая радостная улыбка. Всеобщий вздох изумления. Военный гений, сокрушивший многолетнего безжалостного врага, перед которым спасовал великий Вага Картиг женщина. Она молода и очень хороша собой. И я радостно ору ей во всеобщем гаме:

– Наоми!!

Она видит меня. Поднимает над головой сомкнутые руки. Когда прибывает конная полиция, и, наведя относительный порядок, оттесняет толпу, Наоми сходит на берег в окружении охраны из членов экипажа. Жестом останавливает пытающихся помешать мне. Секунда и я сжимаю ее в объятиях, впервые губы ее касаются моих! Целую ее жадно, она отстраняется, смеясь:

– Рон! Я вернулась, как обещала!

Совет именитых граждан Ганы устроил в честь Наоми прием. За два часа до назначенного времени она заявилась в самый дорогой из магазинов модной одежды. Нравы Ганы не так строги к женскому костюму и Наоми сполна утолила свою страсть к своеобразной манере одеваться. Меня она потащила с собой, я и не думал отказываться. Вдоволь насладился ее видом перед зеркалами, когда она подбирала обнову. Отвергнув очередной вариант, она скрывалась за занавесью, и только тихий шорох подсказывал мне, как освобождается от покровов ее дивное тело. Наконец, она сделала выбор и тут же пожелала остаться в новом костюме. Прежний моряцкий, изрядно потертый, бережно свернув, уложила в сумку.

– Каждому – свое время. В том я воюю. А в этом... тоже воюю, но по-другому!

– Наоми, вы знаете, что я вас люблю?

– Знаю. Глупо, конечно. Все женщины одинаковы.

Я не преминул возразить.

– Вы, Наоми, не правы. И сами знаете, что не правы. Просто остужаете мой неуместный пыл. Не бойтесь. Вы ничего мне не должны, а я ничего от вас не требую. Но восхищаться вами мне не запретите.

– Вы льстец, Рон. Пойдемте, нас ждут.

Прием проходил в круглом зале Совета. Высокие сводчатые окна, круглое окно в центре купола, золото, хрусталь. Воплощение богатства и могущества торговых кланов Ганы. Наоми была в ударе и обаяла всех. Пожилой глава Совета обратил к ней несколько ласковых слов, она отвечала в том духе, что счастлива находиться в Гане, культурном и торговом центре Мира и безмерно рада, что ей удалось избавить Гану от давнего врага всех добропорядочных людей.

При всем при том, я заметил, пила она очень мало, только пригубливала. Губы ее смеялись, а глаза внимательно и цепко наблюдали за окружающими. Как-то незаметно она свела разговор к тому, что любой подвиг несет в самом себе награду совершившему его. Но... когда люди желают осязаемо вознаградить рисковавших ради них жизнью, то грешно отвергать их чистосердечный порыв. По мнению Наоми, благодарность ганцев пропорциональна толщине их кошельков и четыреста тысяч реалов город не разорят.

В заключение Наоми призналась в своей горячей любви к ним, заверила, что не пожалеет сил и защитит полюбившуюся ей Гану от любых поползновений, буде таковые возникнут когда-либо впредь. Короче, когда мы покидали радушных хозяев, в кармане Наоми лежал чек на сто тысяч. Еще столько же наличными доставили на борт "Громовержца" через час.

Ночевать Наоми резонно решила на борту корабля. Она уже знала от меня, что Арни поправляется, и попросила передать привет накануне личной встречи. Я поднялся вместе с нею на борт "Громовержца", где был радушно встречен Файдом и ребятами из команды. Мы пили чай в каюте Арни, я тогда воспринял, как должное, что Наоми по хозяйски расположилась здесь. Пересчитав доставленные деньги, довольно заключила:

– Есть чем платить жалование. А чек погасим в Норденке, в банке Магистрата.

Я уже успел перевести дух, но не устал дивиться.

– Как вам все удается?

– А? Да так же, как в Тире. Одно тянет за собой другое, главное, не останавливаться. Вроде как сбегаешь по крутому склону. Чуть замешкаешься, сломаешь шею. А чек-то подписал сам глава Совета – это дорогого стоит.

– Он к вам неровно дышит, как погляжу...

– Тут много всякого намешано. И страх, ведь что сделали мы с Тиром, и далеко идущий расчет: придавить Вагу, погрозить Норденку. Ну, и это, конечно... Я, в таком случае, стану самой высокооплачиваемой проституткой Ганы.

Она встала, дав понять, что хочет остаться одна.

– Можете переночевать в своей каюте, Рон. Там все, как прежде, ничего не тронуто.

Я извинился, сославшись на дела в городе и, коротко попрощавшись, ушел. О, мои тайные мечты!

...И сейчас с той же милой непреклонностью, с какой она держалась на Совете, Наоми ставила на место Арни! Я, не стыжусь признаться, растерялся, не зная, как предотвратить надвигающийся взрыв. Грудь Арни приподнялась.

– Всегда пожалуйста... – он еще держал себя в руках, – Можешь оставаться на "Громовержце" сколько вздумаешь. Я сам хочу иметь тебя рядом. Но – это не игры, а война. Я за тебя боюсь. Так брось дурочку строить и жди меня на берегу.

Наоми демонстративно его игнорировала, обращаясь ко мне.

– Видите, Рон, он мне не доверяет! Я для него – такое же дерьмо, как остальные. Нет ему ровни! Куда мне... Что я, что коврик под ногами – без разницы! – повернулась к Арни, – Я пошутила. Забирай свою цацку. Ноги моей больше не будет на "Громовержце".

Арни нервно улыбался, явно не умея найти верный тон. До него медленно доходило очевидное: на деле, кроме Наоми у него никого и ничего не осталось. Что на счету? Авария на подходе к Вагноку, да ужасный просчет при подборе экипажа. Теперь он теряет Наоми – женщину, каких поискать, а это, добавлю от себя, для него удар особенно страшный. И заметьте себе, какое у нее "приданое"! Две фантастические победы. Пусть удача Наоми – дело случая. Пусть. Но кости легли именно так. Боготворимая экипажем, с кучей денег в карманах...

Наоми продолжала гнуть свою линию.

– Судовую казну я сдам сегодня. Тряпки, что себе купила, оставлю тоже. Можно загнать в полцены. Разницу зачтете, как оплату услуг корабельной шлюхи.

Она сорвалась с места и пулей вылетела вон, не забыв покрепче хлопнуть дверью. Мы с Арни переглянулись. Минутой позже я осторожно выглянул из палаты. Наоми неподвижно стояла у окна в конце коридора, спиной ко мне. Я вернулся к Арни.

– Разбирайтесь сами.

Он с мрачным видом встал, я помог ему набросить на плечи халат.

– Спрячьте гордость в карман, коль не хотите поставить крест на вашем романе. Наоми не из тех, кто легко уступит.

Арни огрызнулся:

– Сам глаз положил? Если увижу хоть...

– Некогда будет. Я позабочусь, чтоб вам заранее прописали ударную дозу слабительного, – моя отповедь заставила его улыбнуться.

– Не провожайте. Пожелайте удачи.

"Если женщина не права – первым делом проси у нее прощенья".

Они вернулись притихшие, у Наоми глаза были на мокром месте.

– Ложись, – она снова примостилась на краешке постели рядом с Арни. – Ты говорил...

– У тебя большой некомплект экипажа. Пусть Файд подберет людей, и сама присмотрись к каждому. Денису скажи: нужна защита от газовой атаки. Дыхательные маски пусть закажет в Норденке.

– Поняла, – кротко согласилась Наоми, глаза ее блестели, она не отрывала взгляда от Арни.

Он шевельнулся, желая встать.

– Подожди... – ткнула его легонько кулаком в грудь.

Не спеша, расшнуровала и стащила с ног свою новую обувку. Затем встала и начала раздеваться.

– Вы давно хотите курить, Рон, – это мне.

Усмехнулась.

– Полчаса сюда нельзя – больной принимает процедуры.

Я затворил за ними дверь. Толстые доски не попускали звуков. Стоял, дымил сигаретой. И ненавидел их обоих...

Она тихо выскользнула из-за двери, осторожно взяла меня под руку. Мы молча спустились по широкой лестнице к ожидавшему нас кабриолету. Наоми отказалась от охраны из команды, предпочтя отряд ганской конной полиции, предоставленный в ее распоряжение Советом. Больше того, запретила команде сходить на берег. Недовольство погасила незатейливым обращением к экипажу:

– Братья мои! Нас слишком мало и каждый человек на счету. Если разбредемся по Гане в поисках отдыха, то некому станет присмотреть за нашей чудесной машиной. Я тоже не шастаю по Гане без дела. По приходу в Норденк на каждого будет жалование в тысячу реалов – я вышибла оплату нашей работы из ихнего Совета.

– Братья мои. Если кто не станет меня слушаться, то докажет этим только свою трусость. Ведь я не могу силой заставить вас повиноваться мне. На "Громовержце" нет карцера, кандалов и плетей для ослушников. Да и не обучалась я палаческому ремеслу...

Файд каждому нашел работу, чтобы ребята не скучали без дела. "Громовержец" вычищенный и выдраенный блестел, что новая сковорода. Можно вить из людей веревки, если ты молода и красива. А у Наоми, к тому же оказался на редкость хорошо подвешенный язык.

Примерно таким путем текли мои мысли под мерное цоканье копыт. Меня грело теплое плечо Наоми. По пути она взяла целую пачку газет у разносчика, не побрезговав и пятидневным старьем. Я удивился, как она читает. Взгляд пробегает страницу сверху слева и вниз направо. После чего мятый лист отшвыривается на пол под сиденье. Только один, прошлых дней, выпуск задержался в ее руке. Я не утерпел:

– Позвольте.

"...Наш корр. в Вагноке. Дочери первого адмирала удалось бежать с ударного корабля мятежников "Громовержца". Очевидцы сообщили, что вчерашним вечером, донельзя обессиленная Пенелопа Картиг добралась вплавь до причалов Вагнока..."

Наоми уже дремала, тихо посапывая носом, и проснулась только, когда мы прибыли на причал. Отпустила охрану, сказав офицеру, что на сегодня они ей больше не нужны. Пригласила меня отужинать и остаток дня я скоротал на "Громовержце". Я ждал удобного момента, и он настал, когда мы остались с нею наедине в командирской каюте.

– Вы хорошо провернули и это дело, Наоми. Прикарманили корабль...

– Командует Файд, – отрезала сухо, – Арни скоро отправляется на север наводить порядок, пока Вага не прибрал весь Остров к рукам. А я остаюсь на хозяйстве.

Вздохнула устало.

– Как мне все надоело, Рон. Скорее бы покончить с этим, – зевнула, – Вы не сердитесь на меня?

Я мысленно пожал плечами. С детства не отличаюсь целомудрием, меня смутить трудно. Но ее бесстыдство временами коробило. Она даже не таила от меня свою игру с Арни. Чем дальше, тем меньше мне нравилась ситуация. И, в то же время, я искал любых поводов оставаться подольше в ее обществе. Дурак. Такой диагноз я себе поставил.

Взял ее ладони в свои, как делал уже не раз, она вздохнула. Завел ей руки за спину, крепко сжав запястья, и повалил на диван.

Я не ожидал, что она окажется такой сильной! Горячая, гибкая, она вывернулась из моих объятий. Ребро ее ладони уперлось мне в горло.

– Рон! Не хочу быть с вами грубой!

– Извините... – постарался унять сердцебиение, – Я не владею собой, Наоми. Извините.

Оставалось только торопливо, пряча неловкость, проститься и уйти. Она остановила меня взглядом.

– Рон, не обижайтесь. Вы нравитесь мне. В другое время с удовольствием с вами трахнулась бы. А сейчас... лишние сложности ни к чему. Поняли? Теперь давайте выметайтесь, не стойте надолбой. В ближайшее время – вы мне не нужны. Счастливо.

Вот все ее напутствие. Я шагал по ночным улицам, моросил мелкий дождь, шурша по моему зонту. Редкие фонари указывали мне путь, мостовая блестела под ними. Назавтра я узнал, что той же ночью "Громовержец" снялся с якоря и ушел в Норденк.

12. СЕСТРЫ ПО КРОВИ

Пообедав, Вага пошел к себе. Делать ничего не хотелось. Да и не надо ничего делать. Дать ситуации развиться и стать понятной. А там и его депрессия пройдет, и он сможет вновь с ходу включиться в игру. Такое уже бывало с ним раньше, и он тогда поступал также. Не спешить.

В дверь резко стукнули. Бренда. Она не спрашивает подобным образом разрешения войти, а просто дает понять, что это она. Вошла уверенно, по хозяйски вальяжно расселась на груде подушек.

– Хмур и печален, – это вместо приветствия.

– Как видишь. Дай-ка, думаю, присяду, подумаю, – присутствие Бренды, как всегда, успокаивало.

– Хорошо, что ты уже способен думать. Пини – так заболела от горя. Когда ты явился чуть живой. Благодари Джено с его парнями...

День, когда "Громовержец" в пять минут пустил на дно три его лучших корабля, мог стать последним днем власти Ваги. Найдись человек, заявляющий "я знаю, что делать, я исправлю положение" и все решилось бы однозначно. Но Габ, хороший моряк, да тугодум – упустил удобный момент. Остальные тоже оказались жидковаты. Запомнить: Джено, видно, не строит для себя сейчас далеко идущих планов. И, когда первый адмирал Вагариус Картиг вышел вечером в большую трапезную, как всегда невозмутимый, соратники молча склонили головы. Никто не позволил себе ни малейшей критики его действий. Только дочери не увидел он за столом. Пини заперлась у себя, не желая ни с кем разговаривать.

– А подумать есть над чем. Ты слушаешь меня, Вага? Вернее, о ком.

Он отмолчался и Бренда резко ударила ребром ладони по ни в чем не повинной подушке.

– Наоми.

Молчанием своим он предлагал Бренде продолжать.

– Она все еще в таких пределах, где мы можем ее достать. Мне нужно твое слово, одно: "да" и десяток людей. И ты получишь ее голову, чего бы это мне ни стоило. В спирту, в стеклянной колбе – до конца жизни сможешь любоваться. Наоми вправду хороша, теперь я понимаю. Характерная, своеобразная красота, достойная сохранения...

– Нет.

– Ты становишься сентиментальным.

– Я думаю...

– Ты это уже говорил.

– Нам полезно ее приручить.

– Уже попробовал. Результат, прости меня, ошеломляет. Скажу больше – я испугана, Вага.