Текст книги "Гроза над Миром"

Автор книги: Венедикт Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)

Не докончив лечение в Норденке, я поездом отбыл в Майю, боясь опоздать. И поспел вовремя к ужасной развязке. Совсем не такой, как представилось нам в первые секунды...

Валентин – недавний наполовину диктатор Острова, а сейчас мелкий чиновник в администрации Солтига, вел Нину под руки, она была бледна, как покойница. Наступал полдень, он так и не станет историческим, подумал я и ошибся. Торопливо устремившись к Нине, помог Валентину довести ее до авто. Нас догнала Полина Ждан, помню, я успел удивиться обману зрения: ее фигура отбрасывала на асфальт несколько расположенных веером теней.

Дневной свет приобрел странный оттенок и, взглянув вверх, я увидел, как симметрично преломляется, наподобие картинки в калейдоскопе, рисунок облаков в небе. В центре этого оптического феномена неторопливо плыл треугольный предмет. Невеликий на вид, словно летающий утюжок, он был, несомненно, огромных размеров. И зазвучал голос:

"...ИМЯ ЕСТЬ МОЕ "ПАРЯЩИЙ ОРЕЛ" – ДОЗОРНЫЙ КРЕЙСЕР. СИМ ОБЪЯВЛЯЮ НАЙДЕННЫЙ МНОЮ НЕОБИТАЕМЫЙ МИР СОБСТВЕННОСТЬЮ ФЕДЕРАЦИИ НОВТЕРЫ..."

– Необитаемый?! – воскликнула Полина, она была поражена не меньше нас с Валентином, щеки у нее порозовели от волнения.

Ее вопрос пробудил Нину от транса. Она запрокинула голову к мерцающему небу.

– Ультра не считают эфемеров людьми. Выходит, их мнение возобладало на Новтере. И они таки построили пси-генератор, мощный, но бедноватый обертонами. Чуешь, как давит на базовые эмоции?..

Уныние, безысходность, бессилие перед высшей мощью... Страх до дрожи в коленях...

"Парящий орел" раз за разом огибал Мир по прихотливой, быстро меняющейся орбите.

"...ПЛАНЕТА БУДЕТ ОЧИЩЕНА ОТ НАСЕЛЯЮЩИХ ЕЕ ПСЕВДОРАЗУМНЫХ ЖИВОТНЫХ ПУТЕМ СТЕРИЛИЗАЦИИ НЫНЕШНЕГО ПОКОЛЕНИЯ. НЕ БОЙТЕСЬ, ИЗЛУЧЕНИЕ НЕ ПОВРЕДИТ ПРОЧИМ ФУНКЦИЯМ ВАШИХ ПРИМИТИВНЫХ ОРГАНИЗМОВ. ЖИВИТЕ В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ, НАСЛАЖДАЙТЕСЬ. ЗАБУДЬТЕ О ВАШИХ МЕЛКИХ ДРЯЗГАХ И НИЧТОЖНЫХ ПРОБЛЕМАХ. УЙДИТЕ ДОСТОЙНО, ЕСЛИ ДЛЯ ЭТОГО ПОНЯТИЯ ЕСТЬ СЛОВО В ВАШЕМ ЯЗЫКЕ. ОСВОБОДИТЕ МЕСТО ДЛЯ НОВЫХ ЛЮДЕЙ..."

Неведомые герои использовали ракету, предназначенную для вывода на орбиту второго "Глаза", как носитель сверхоружия и запустили ее, когда "Орел" в очередной раз взошел на горизонте Тира. В ответ воздух над космодромом воспламенился. Когда огненное полотнище погасло, от космодрома осталось одно огромное, выгоревшее поле, местами блестящее расплавленным стеклом. Следом начался погром флотов и наземных военных сооружений Эйкумены. Новые люди подходили к делу с толком, с чувством, с расстановкой. Планирующие далеко вперед, они намеревались неспешно извести нас, как аккуратный домохозяин избавляется от тараканов.

"...ДВУМ СУДАМ С ЯДЕРНЫМ ПРИВОДОМ ВСТАТЬ НА ЯКОРЬ. ИНАЧЕ БУДЕТЕ УНИЧТОЖЕНЫ..."

Адмирал Гелла с посеревшим лицом исполнил приказание с небес.

– Почему нас не тронули? – такой вопрос интересовал его офицеров.

– Или им нужны наши авианосцы, как самые совершенные на сегодняшний день в Мире, или они хотят избежать радиоактивного заражения.

– Мы – скот на бойне... – с горечью сказал кто-то.

Андрей распорядился, чтобы ему доставили последние фото "Глаза", он хотел оценить масштабы понесенного странами Мира урона. И получил ответ, что со вчерашнего дня связь с "Глазом" утеряна, и восстановить ее не удается.

– Нас ослепили... – пробормотал он.

Майя опустела, и я не хочу приводить подробностей панического бегства горожан. Город стал похож на свалку битых автомобилей и брошенного домашнего скарба. Кое где тянуло сладковатым трупным запахом. А "Орел" все повторял предупреждение об уничтожении всех столиц Мира, начиная с Майи. "Децентрализация – наилучший для вас образ жизни. Единое правительство должно перестать существовать". Верный шаг – всеобщая анархия ускорит исчезновение человечества.

21 марта в столице оставалось едва ли сто тысяч человек из прежних семи миллионов. Утром мы с Ниной посетили военный госпиталь Майи – большинство персонала так и не покинуло своих мест. Тишина палаты разбавлялась тихим шелестом работающей аппаратуры. Тина Солтиг, обритая наголо, опутанная трубками и проводами, лежала неподвижно, и ни одного проблеска сознания не увидели мы в ее открытых глазах.

– Мозговая кома, – сказал лечащий врач, – Деятельность коры головного мозга отсутствует. Но,... чтобы отключить аппаратуру жизнеобеспечения, мне нужно разрешение ближайших родственников. Ее отца больше нет, а мать сама очень плоха и находится на излечении у нас же. Мы не станем ее тревожить, пока она не поправится.

– Я – ближайшая родственница, – ответила Нина, – Вы будете поддерживать жизнь Алевтины хоть двадцать лет. Бывали случаи, когда кома оказывалась обратимой. Все расходы я оплачу.

Врач грустно покачал головой.

– Мы не успеваем эвакуировать госпиталь. Он находится в центре города и заведомо попадет под удар.

Лифт вынес Нину, меня, Полину и Валентина на плоскую крышу Дома власти и с высоты ста этажей перед нами раскинулась панорама обреченной столицы. Небо затягивали перистые облака. Скорбный час близился. На горизонте возникло свечение, в котором прихотливо преломлялись солнечные лучи.

– Свет отражается защитным полем... – сказала Нина.

Ее измученное лицо постепенно обретало холодно-спокойное выражение, губы сложились в ровную линию. Она обратилась к Полине:

– Возьми меня за руку... Я открыта тебе... Вместе пробуем достучаться! Как не хватает нам твоей матери!

Сияние приближалось, жить нам оставалось несколько минут. Страха не было. Мы не животные, мы люди и встретим смерть, как подобает людям.

– Разве не видишь? – откликнулась Полина, – Бренда здесь!

"Парящий орел" возобновил передачу.

"...СЕЙЧАС БУДЕТ НЕЙТРАЛИЗОВАН КРУПНЕЙШИЙ ВЛАСТНЫЙ ЦЕНТР..."

Громоподобный шепот, столько дней поражавший наши сердца и души, внезапно оборвался, одновременно погасло защитное поле "Парящего орла". Он безмолвно достиг зенита, пролетел над нами и стал медленно удаляться.

– Вот и все, – устало молвила Нина, – Мы держим его крепко.

Вот и все. Невероятная победа на краю бездны? Как бы не так. Корабли Новтеры – не бездушные механизмы, а разумные существа. Как стиксы всерьез полагают себя немного другой, но человеческой расой, так и "Парящий орел" считал себя человеком. И точно так же, не выдержав психологического давления, оказался подвержен переоценке ценностей. Идеи Ультра – ошибочны! Как же иначе? Все "отцы-основатели" Новтеры вначале были эфемерами.

– Наоми, а ведь ты можешь вернуться домой. Что тебе до нас? – сказала Полина.

– Мой дом – тут. Мир – мой дом, Пини.

Мы с Валентином переглянулись...

Кто захочет, может добавить свое к моему рассказу, а я, Нат Гариг, откладываю перо в сторону, потому что сказал все, что мог и собирался сказать.

"– Я думала: вы умерли, миз Хайд..."

"– Помрешь с вами. Вы же сдохнуть не дадите спокойно".

"– Что же дальше?"

"– Опять разгребать в авгиевых конюшнях. Как там с Новтерой, не хочешь выяснить?"

"– Я устала. Я не хочу ничего хотеть".

"– Крепись, коза. Мы больше не одиноки. А придет день, поживем для себя. Вперед, Наоми!" 18. ГДЕ КОНЧАЕТСЯ ЭТА ДОРОГА?

1358-1359, более точная дата неизвестна.

– Смелее! Что мямлите, – нахмурилась Великий Магистр.

Суровая пятидесятивосьмилетняя женщина свысока смотрела на молодого крепыша в синем мундире, отвечающего за покой и порядок в Норденке.

– Поведение госпожи Реджины...

– Она ни в чем не провинилась перед Магистратом. Работает медсестрой в госпитале для бедных, нареканий не вызывает, я справлялась.

– Десять дней назад она привела к себе домой женщину, о которой наводят справки люди Хозяйки.

– Ну и что?

Главный полицейский замялся, а Левкиппа жестко продолжила:

– Что с того, что Остров в очередной раз сует свой длинный нос в наши дела? Мы не ляжем под него. Наши обязательства определены Договором, мы им верны и не более того. Кто та женщина? В чем ее обвиняют?

– Э-э, нет, видите ли, дело в том... – и начальник полиции вполголоса изложил то, что ему было известно.

Великий Магистр задумалась. В самом деле, странно. ГИН вообще-то очень закрытая организация. Наоми доверяет доктору Гаяру, но тот стар, отходит от дел, и в ГИН заправляют его ученики.

– Вот что мы сделаем, дорогой. Кто ищет – всегда найдет... запись в полицейском протоколе. Неопознанный труп, кремирован по истечении установленного законом времени. Еще вы организуете наблюдение за высокопоставленными сотрудниками ГИН, внедрите туда, если сможете или завербуйте там шпионов. Выясните, что происходит в этой клоаке.

При встрече с Хозяйкой, случившейся месяца два спустя, Левкиппа спросила прямо:

– Хочу знать, что творят в ГИН твои люди.

– Разве он не на территории Магистрата? – подняла густые брови Наоми, – Тебе надо, ты и выясняй, чем занимаются в твоем учреждении.

– Извини... – с внезапным добродушием ответила Левки, – Куда мне, глупой Урсуле соваться.

Она предполагала, что у Наоми язык чешется рассказать, но она изо всех сил борется с собой. Надо только не проявить чрезмерного любопытства, и она расколется.

В паре правителей – Острова и Магистрата, главенствовала отнюдь не Хозяйка, только Левкиппа об этом не распространялась. Со дня, когда Наоми впервые разоткровенничалась с ней, прошло больше тридцати лет, и именно тогда Левки поняла, чего не хватало этой странной натуре. Возможности поделиться, излить душу. Найти того, кто бы ее понял, хотя бы отчасти. Тогда же Левки поставила жесткое условие:

– Я тебе не враг. Я тебе не друг. Я – человек, которому сможешь верить. Это правда, взгляни в меня. И никогда, ни при каких обстоятельствах, не делай этого снова.

– Верю. И обещаю... – тихо отвечала Наоми.

И со странным блеском в глазах продолжила:

– Я расскажу тебе о том, за что меня возненавидят не в пример больше, чем сейчас, если узнают. Найдется бездна желающих меня прикончить. Зависть – сильная штука. Слушай меня...

Разумеется, Левки не выдала ее – она умела хранить тайны. Вот и теперь Наоми, поделившись своей половинкой правды: о миссии ГИН, так и не узнала вторую, Левкиппы.

– Слушай меня, – горячечный взгляд неизвестной жег Ригли, – Слушай: я вспомнила! Я – Элиза Маккиш! Хозяйка Тира. Была. Я на пенсии, и тяжко больна. Заплатила кучу денег, только бы чуточку продлили мою жизнь. Но... но в ГИНе заправляют преступники! Меня не лечили, а ставили надо мной какой-то страшный опыт, – речь ее стала неразборчивой.

– Пей... – Ригли поднесла кружку к ее губам.

Зубы женщины стучали, вода стекала по подбородку, шее и ниже между обвислыми грудями. Она все не могла успокоиться.

– Прошу тебя... Не давай мне спать! Тогда все уйдет окончательно, навсегда! Меня больше не будет! Пожалуйста!

Она говорила еще долго, просила записать какие-то цифры и Ригли послушно исполнила это, только бы она успокоилась. Внезапно Ригли пришло в голову, что можно кое-что проверить. Эта пожилая женщина, полуголая, бредущая почти в беспамятстве, по улицам, когда Ригли возвращалась с ночного дежурства в госпитале... Ригли привела ее к себе домой, потому что это было ближе всего. Уложила, дала пить. В ней чудятся знакомые черты.

– Элиза? Тогда я тебя знаю. А меня ты помнишь? У Хозяйки была воспитанница девчонка сирота... и потом...

– Ре...джи... Ты? Не выдавай меня! Ради всего святого...

– Я ушла от нее. Не хочу иметь с ней ничего общего.

Назвавшаяся Элизой Маккиш, (а Ригли к своему ужасу, начинала угадывать в этой превратившейся в развалину женщине гордую соперницу Хозяйки), замолчала, устало откинувшись на влажную от пота подушку. Веки ее закрылись. "Не спи" – Ригли потрогала ее за плечо, но она (Элиза?!) не проснулась... Под утро ей стало лучше, хотя температура держалась высокая. Но, очнувшись, она не узнала Ригли! На вопрос, как ее зовут, назвалась Лизой Даникен шестнадцати лет.

За полгода Ригли исхудала до полупрозрачности. Соседи жалели ее и, что отличает людей простых от аристократии, помогали, чем могли бескорыстно. Смертельно больная родственница, без документов – тяжкий крест несет приветливая девочка из 7-й квартиры. Но, смотри ж ты, не бросит, доглядывает, как может совестливая дочка.

Меж тем, Лиза начала понемногу вставать. Однажды Ригли застала ее в прихожей перед мутным, пошедшим по краям чешуей отставшей амальгамы зеркалом. В ночной рубашке, другой одежды у нее еще не было, Лиза расчесывала пятерней свои длинные пегие волосы. Пробормотала:

– Никогда не красилась под седину... Как меня изуродовало – выгляжу на все сорок.

Обернулась, спросила сердито:

– Почему до сих пор не известила моих родителей? Подобрала меня на улице, когда я заболела – спасибо, меня наверно, ограбили, раздели. Хочу в нормальную больницу, хороший уход... Ты чего?!

Ригли тихо сползала по стенке. Усталость и истощение до сих пор не позволяли ей осознавать происходящие с Лизой перемены. Она в самом деле выглядела на сорок-сорок пять, как дама известных занятий, вышедшая на покой по выслуге лет. Только теперь Ригли углядела, что ее волосы перестали быть чисто белыми и у самых корней приобрели отчетливый темно-рыжий цвет.

А еще через месяц у Лизы стали выпадать зубы. Не все разом, сперва коренные и она полоскала рот обеззараживающим снадобьем, что составила ей Ригли. Десны болели и чесались. Скоро пришло время, когда Лиза попросила снять ей передний мост и Ригли совершила это деяние по варварски просто, сдернув дантистский золотой шедевр плоскогубцами. У Лизы росли новые зубы! Она больше ни на что не жаловалась, ни о чем не просила, не доказывала Ригли, а больше самой себе, что молода, не рвалась на улицу, "домой". Покорно приняла, как данность, все непонятное, творящееся с ней, и не упала в обморок, не зашлась в истерике, когда однажды утром Ригли дала ей взятую у соседки вчерашнюю газету и Лиза прочла: "Вести Магистрата". Суббота, 20 зевса 1358 года". Вздохнула недоуменно.

– Сестра моя, Реджи. Значит, у меня нет никого, кроме тебя. Когда-то у меня была жизнь, которую я прожила. Но где она потерялась?

Со времени, на котором оборвалась ее память, прошло пятьдесят лет. Но о дне нынешнем она судила здраво. Сбережения Ригли растаяли, а найти доходное место мешали заботы о Лизе. И она первой заговорила об этом.

– Если я была крутой и богатой, то деньги мои целы и сейчас.

Тут Ригли вспомнила о своих записях. Лиза повертела листок в руках, хмыкнула.

– Я, видишь, умница. Озаботилась, пока память не отшибло насовсем. Это, Реджи, счета в Банке Магистрата. Все номерные – на предъявителя.

В первый раз, снимая деньги со счета, Ригли чуть не умерла от страха. Однако, никто ее не арестовал, спросили только, какими купюрами желает госпожа получить заявленную сумму. Не слишком крупную, так посоветовала Лиза, но и не малую, чтобы не ходить часто. Теперь они могли вздохнуть свободно – нужда отпустила их. Ригли даже раздала долги соседям, объясняя, что получила хорошую работу. А время шло, и настало утро, когда они обе задумались о будущем...

За спиной Лизы на плите тихонько гнусавил железный чайник, она не оборачивалась, зная, что чайник, за которым следишь, никогда не закипает. А смотрела на сидящую напротив Ригли. Этой юной женщине с тонкими чертами лица, худенькой, с просвечивающими сквозь кожу запястий голубыми жилками вен она обязана жизнью.

– Слышь, Лиз... – сказала Ригли, – Теперь я свою тайну выдам. Я – тоже пациент ГИН! Только тебя в возрасте взяли, а мне тридцать пять было, и я все перенесла легче. Только... – алые, красиво очерченные губы Ригли скривились в сдерживаемом плаче, – Я забыла последние двадцать лет жизни. Забыла мужа и детей!

С огромным трудом, с пятого на десятое она рассказала Лизе, как вернулась домой, не узнавая ни дома, ни обстановки, ни двоих симпатичных девочек семи и одиннадцати лет.

– Мужчина, под сорок, немного обрюзгший, смотрел на меня по-собачьи преданно! Кто он?! Мы женаты шестнадцать лет! Младшая девочка сказала: "Мама! Какая ты молоденькая и красивая!" Я встала, прошла на кухню и всласть выплакалась. Когда я уходила (мне надо в Вагнок, к Хозяйке, сказала), то обещала скоро вернуться. Мой муж – совершенно незнакомый мне человек, долго и нерешительно молчал, я подала ему руку и ушла. "Я не такая, не та, другая. Меня заколдовали". С такими мыслями я появилась в Вагноке при Дворе Хозяйки. Остальное рассказывала тебе раньше. Ссора. Ужасная, дикая сцена. Меня спас начальник ее охраны...

Из вскипевшего чайника с шипеньем выплеснулся на плиту кипяток. Заваривая дешевый кофе, Лиза мрачно заметила:

– Директор ГИНа, Гаяр умер вскоре после всех этих пертурбаций, о которых ты рассказала. Похоже, во второй раз фокус не удался и престарелый организм не выдержал. Ты понимаешь, Реджи, что на тебе он испытывал чудесный рецепт? Потом я... Они готовят лекарство молодости для Хозяйки! Ну и для себя тоже.

– Нет, Хозяйке это не нужно, – возразила Ригли, утирая подсыхающие слезы, Она ведь не старится.

Звякнула ложечка в чашке Лизы.

– Что?!

– Ну... мы с ней жили рядом десять лет и ни одной морщинки у нее не появилось. Я подросла, ее подруга Пенелопа подстарилась, как положено и Хозяйка по виду ей в дочки годилась. Раньше я не замечала и не думала об этом, а теперь вот вижу, – рассудительно пояснила Ригли.

Лиза закусила нижнюю губу. Она сейчас выглядела одногодкой Ригли: стройная фигура, высокая грудь, заплетенные в косу медные волосы. Ровные белые зубы. Молодка на выданьи – мечта любого мужика.

– Хорошо, Реджи. Не будем о страшном. Если Хозяйке отмерено жизни много больше обычных людей, то и молодость у нее долгая. Драгоценное качество для правителя! Стань король стар и немощен и, если успеет помереть своей смертью, то считай, ему сильно повезло. А тут... живи хоть тыщу лет – силы и рассудок тебе не изменят. Значит, Хозяйка намерена создать касту таких же долгожителей, а то слишком быстро, по ее мерке, уходят соратники и слуги. Бог ей в помощь. А нам с тобой пора уносить ноги.

– Почему? – шепотом спросила Ригли.

– Мы ей чем-то подходим? Фрондирующая Хозяйка Тира? Или сорвиголова Ригли? Вспомни, она с тебя пушинок не сдувала, когда опыт счастливо удался! Не радовалась несказанной удаче, чуду, а чуть не убила тебя в припадке бешенства. Реджи, лабораторные препараты по окончании опыта уничтожают. За ненадобностью.

– Но... мы до сих пор живы.

– Да! Кто из соседей ее шпион? Кто докладывает регулярно, как развивается эксперимент, какие возникают или нет осложнения? Опыт удался вполне. Может, нам еще дадут пожить. Но недолго, Реджи. Недолго.

В рассветных сумерках, никем из пограничной стражи не замеченный, маленький биплан беззвучно пролетел над поросшей редким лесом кручей Барьера. Ригли, (у нее уже было другое имя и много денег) куталась в пальто, холодный воздух бил в лицо. Пилот обернулся, явив ей и Лизе рябую плутоватую физиономию, подмигнул, прокричал что-то, заглушенное шумом мотора. Впрочем, ясно: он приглашал их полюбоваться восходом.

Над Эгваль, без всякого на то дозволения Хозяйки, вставало огромное алое солнце и оранжевые льдинки тонких облаков поднимались в огненно горящем небе. Лиза сжала руку Ригли, ее темно-рыжие волосы, выбиваясь из-под платка, трепетали на ветру. Ригли поняла без слов. Вырвались. Больше не достанет их невидимая рука Острова, рука Хозяйки, тянущаяся к ним, ищущая схватить и каждый раз чуть-чуть опаздывающая. Эгваль – это свобода. Они летят в рассвет.

1384 год, 21 марта. Гавань Норденка. "Парящий орел" распластался на воде гигантской морской черепахой. Ни взлететь, ни даже закрыть распахнутые люки было не в силах его экипажа, "Парящий орел" отказался сотрудничать с ним.

Катер подошел ближе, и Андрей рявкнул в мегафон:

– Кто главный, выходи! Не то накидаем газовых бомб во все дырки!

Авианосцы "Арни" и "Габриэль" выглядели игрушечными корабликами по сравнению с "Орлом", если глянуть сверху, но сила у них была нешуточная. "Орел" не включал защитное поле и, вроде бы, проявлял равнодушие к участи своих партнеров экипажа, на привычном языке.

В широком темном проеме люка показался остролицый моложавый человек с волосами цвета темного серебра. Гордо глянул на Андрея, медленно и четко выговаривая слова:

– Леонид Пеано – ментальный инженер. Я вижу тебя насквозь, эфемер, Андрос, или как там тебя?..

– Тем лучше. Легче поймете незавидность вашего положения, – отозвался Андрей.

Пеано вздрогнул, но с той же надменностью ответил:

– Что за получеловек мне угрожает? Исковерканная, ущербная личность! Тебе не кажется, что с твоей жизнью что-то не ладно? Что занимаешься не тем, чем должен... Что духовный инвалид, урод? И зовут-то тебя не так: имя твое фальшивое, как и существование... – его лисья физиономия внезапно страшно побледнела.

– Кто из нас – фальшивый, разберемся, – Андрея не обескуражило, что Пеано видел его мысли, тем хуже для него, коль скоро они повергли его в ужас.

А Леонид молча перекатывал губами два имени, разнящихся лишь порядком букв. В его сознании они сливались в единый образ: свист ветра и грохот боя.

Андрос Гелла...

Арнольд Сагель.

1385 год. Олдеминь – станица в Южной провинции – районный центр.

Грунтовая дорога не закончилась, но постепенно перешла в такую же серую, двухколейную улицу, до асфальта здесь еще не доросли. Саманные, крашеные белой известью и крытые камышом дома, кривые заборы, увитые плющом. Стикс довольно фыркнул – вот это нормальные жилища – не сумасшедшие каменные громады. Его седок Ноэль Гарт считал дома по правой стороне, на некоторых были нарисованы углем номера, но посчитать надежнее. Кажется, этот. Гарт поправил лямки рюкзака, нахмурился, его молодое лицо с тонким носом и выдвинутым вперед подбородком отразило недовольство собой.

Забор цветет белыми, желтыми и фиолетовыми колокольчиками. В маленьком дворе (дальше угадывается полоненный бурьяном огород), девушка в грубых штанах и мятой рубашке, оседлав толстый сук старой вишни, собирает скудный урожай с еще живых ветвей в зеленую кастрюльку. С веранды что-то рассказывает приемник, звук нарочно сделан погромче: "...яровский институт в Норденке взят под опеку ОСС. Давно следовало навести порядок в этом, когда-то блистательном научном учреждении. Избранный координатором Эйкумены на нынешний год Андрос Гелла заявил, что угроза с Новтеры..."

Гарт спешился и несмело кашлянул, привлекая внимание.

– Ау? – отозвалась вишневая нимфа.

– Э... почтенная миз Зикр здесь живет?

Юная особа на дереве диковинно приподняла брови, словно удивляясь.

– Целительница... – потея от смущения, пояснил Гарт.

Не туда попал, что ли?

Девушка махнула рукой:

– Да заходи, что в калитке топчешься. Стикс пусть дальше шлендает, ихняя деревня прямо. На веревочку за собой закрой. Держи!

Гарт неловко принял полную теплых, тугих, слегка пыльных вишен кастрюлю, а девчонка ловко сиганув вниз, приземлилась на сдвинутые вместе босые ноги, едва не коснувшись руками земли.

– Ф-ф-у-х! – она распрямилась, вытирая ладони о попу, – Почтенная госпожа к твоим услугам. Альта Зикр. Вижу: у тебя непорядок с головой, не обижайся только. Утерял себя и не отыщешь.

– Я хочу вспомнить... – он сгорал от стыда за жалобные ноты в своем голосе.

– А я не прочь кое-что забыть. Вот и поможем друг другу.

Она улыбнулась, и ее необыкновенная улыбка согрела Гарта. Улыбались не только губы, но все лицо и карие глаза, на которые то и дело спадали со лба темные, пахнущие солнцем волосы. Взяла вишенку из кастрюли, которую Ноэль продолжал держать в руках, положила в рот, причмокнула, выплевывая косточку.

– Угощайся!.. Скучала по тебе. Ждала тебя... Нат.

В то же время. Зенон – город в Центральной провинции. Трехэтажный коттедж по улице им. Героя Эгваль А. Солтига, 19. Квартира N 4.

Короткий звонок в дверь. Елена оторвалась от видео, для которого составляла очередную хитрую программу.

– Лиз, глянь, кого черти принесли?

Высокая, худущая, светловолосая и голубоглазая девушка в дорожном костюме, сумка через плечо.

– Вы будете Лиза Даникен и Елена Ханко?

– Да. Что вам угодно? – не слишком ласково ответила Лиза.

Елена, оставшись сидеть, с любопытством разглядывала непрошеную гостью, глаза ее сверкнули.

– Выкладывайте, с чем пожаловали?

Гостья по очереди поклонилась обеим.

– Я нашла вас, потому что одна старая женщина (она многое о вас знала) написала в свое время мне письмо и оставила там, где прочла бы только я...

– В Сети, – хмыкнула Елена, а Лиза молча наматывала на палец свой медно-красный локон.

– Элиза Маккиш и Реджина Айни! Не примете ли вы меня в свою компанию? Я молода, глупа и практически ничего полезного не умею. Кроме, как здорово драться и исчезать без следа. Еще я сочиняю песни и музыку.

– Пригодишься, подружка, – просияв, заявила Елена, она же Ригли, – Как тебя кличут? Я, вроде, догадалась...

– Зовите меня Урсулой.

* * *

Прожито ли мало, ли много,

Где кончится эта дорога?

Ты близко мой друг иль далече,

Настанет ли день нашей встречи?

Дорожные знаки развешены

В них правда и ложь перемешаны.

Пустыня иль райские кущи

Дорогу осилит идущий.

Ветра нас встречают колючие,

Пески окружают зыбучие,

Вся жизнь полна горя без меры,

Но ждать нам, надеяться, верить!

Приложение для любопытных. Наречие дальних краев (язык, на котором говорит Наоми Вартан) TONGO

Алфавит

B b P p M m б п м

V v F f в ф

Z z S s C c з с ц

D d T t L l N n д т л н

? ? Š š ? ? ж ш ч

J j й

R r р

K k G g H h X x к г х кс

I i E e A a O o U u и э а о у

Y y и – в окончании, ь – в середине слова

Вместо букв с диакритическими знаками ?, š, ? можно употреблять буквосочетания zh, sh, ch соответственно.

Грамматика

? Cуществительные имеют окончание – о в единственном числе и – i во множественном. Если требуется особо выделить женский род, то окончание – o заменяется на – a. Brako – рука; plumo – перо; chielo – небо; ido – дитя, мальчик; ida – девочка; idoi – мальчики; idai – девочки; idi – дети

Для придания ритма фразе можно отбрасывать окончания существительных на письме, заменяя их апострофом `. На положение ударения в слове это не влияет. Tag' sesej.

? Глаголы настоящего времени оканчиваются любой согласной или – е, если корень слова не содержит гласных или только одну в конце (или если фразе требуется придать ритм). Tong – говорю; ishe – изучаю; kon – знаю; krie – кричу; krush – плакать; flue – – течет.

Другие глагольные времена определяются окончаниями и их комбинациями:

– es – действие только началось;

– ed – действие только закончилось;

– en – длящееся сейчас, сию минуту;

– ej – случится в будущем;

– eg – происходило в прошлом;

– ev – если бы произошло.

? Возможны 11 комбинаций времен:

В будущем

–ej

В прошлом

–eg

Если бы

–ev

Действие только началось -es -esej -eseg -esev

Действие только закончилось -ed -edej -edeg -edev

Длящееся сейчас, сию минуту -en -enej -eneg -enev

Se – настоящее время глагола "быть"; vo sedej – все пройдет; tago sesej de li turnedej – наступит день, когда мы возвратимся; bono homo sened – жил-был добрый человек; faresed – сверкнуло; gesed – пришло к внезапному итогу, концу; faresen – загорелось.

Tonges, tonged, tongen, tongej, tongeg, tongev, konev – заговорил, сказал, говорю, скажет, говорил, если б сказал, если б знал.

? Практически от всякого существительного можно перейти к соответствующему глаголу и наоборот. Tongo, tong – язык, говорить; faro, far – огонь, гореть; ocho, och – глаз, смотреть; ulo, ul – инструмент, использовать/применять; kono, kon – знание, знать; letro, letr – письмо, писать.

? Ударение в словах всегда падает на предпоследний слог за исключением повелительной формы глагола. Она задается окончанием будущего времени с ударением на нем. tOnges, fAres, Ocho, tongEj – говори.

? Порядок слов в предложении – жесткий, что роднит Tongo с земными языками, вроде китайского.

Существительное1 – Глагол – Существительное2. направление действия

Patra eduke bebo – Мать воспитывает ребенка; Lo vikted ro – Я победил его; La saves auta – Я спаслась.

Существительное1 – Глагол-im – Существительное2. направление действия

Bebo edukimeg patro – Ребенок воспитывался отцом. Lo viktimed sorto – Я побежден судьбой.

Существительное – Глагол1 – Глагол2. направление действия

Lo pove tongej – Я могу сказать. Ta anvileg orel – Она не хотела слушать.

? Указанные базовые конструкции могут соединяться между собой, а также быть неполными, тогда недостающие компоненты определяются по контексту. Очень типичная конструкция языка представляет собой структуру вида: заголовок: комментарий. Tojvo: vohomi kon ro – Тойво: все его знают. Moni: votemo ansafo kvanto – Деньги: вечно их не хватает. Lettago letro: cho homo porteg uno? Вчерашнее письмо: кто его принес? Li hatо: rio se pudo – Наш дом: река рядом.

? Подлежащему может предшествовать любое количество определяющих его существительных, переводимых, как прилагательные. Bono homo – добрый человек; gajo bono homo – веселый добрый человек; grando gajo bono homo – большой веселый добрый человек.

? Подлежащему может предшествовать любое количество определяющих его глаголов, переводимых, как причастия. Sates richi – зажравшиеся богачи.

? Сказуемому может предшествовать любое количество определяющих его существительных, переводимых, как наречия. Rapido leg – быстро иду.

? Сказуемому может предшествовать любое количество определяющих его глаголов, переводимых, как деепричастия. Sufr tonges – страдая сказал.

? Вопросительная форма предложения задается интонацией при разговоре и знаком ? в конце предложения при письме. Риторические вопросы (безответные) и приказные (требующие обязательного ответа) на письме выделяются знаком !. Li legej? – мы идем? Ta ame lo? – ты меня любишь?

При построении вопроса широко употребляется слово cho – нечто неизвестное, требующее уточнения, что, где, когда, который... и глагол che – вопрошаю.

Cho homo? – кто это?

Cho uno? – что это?

Cho akted uno? – кто это сделал?

Cho ge? – камо грядеши? (куда прешься?)

Cho leg? – кто идет?

Cho javes? – что случилось?

Cho javej? – что же будет?

Cho kao? – почему?

Cho ta namo? – как тебя зовут?

Cho temo? – когда?

Cho kvanto? – сколько?

Cho lа stane? – где я?

Cho la strango sorto! – Какая странная у меня судьба!

Che namo! – Назовись!

? Таблица местоимений.

Я (мой/мне/меня) Ты

(твой/тебе/тебя) Он

(его/ему) Мы

(наш/нам/нас) Вы

(ваш/вам/вас) Они

(их/им)

М Lo To Ro Loi Toi Roi

Ж La Ta Ra Lai Tai Rai

М Lo To Ro Li Ti Ri

Указание на объект: то, это, нечто – Uno

Сам, себя – Auto

? Соотношения.

Vo Всё, весь, любой

Jav Существовать

Se, so Быть, являться, истина

De Соответствовать, быть таким, что...; который

An Отрицание, противоположное свойство

Ge Влечь, приводить к...

Ne, no Не быть, не являться, ложь = anse, anso

In Принадлежать, относиться к...

E И

Al Или

Nig Но

? Предлоги