Текст книги "Гроза над Миром"

Автор книги: Венедикт Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

Недалеко (в историческом масштабе) время, когда лишенная извечного противника, чье присутствие скрепляло ее воедино, Эгваль рассыплется, разорванная на части центробежными тенденциями. Тогда снова наступит наш час! Верьте мне, я не ошибаюсь. Но... не радуюсь грядущей беде, что постигнет великую страну... Потому что не только Остров живет в моем сердце. Да! Я люблю Эгваль! Люблю эту землю, этих людей. Открою секрет: мне приходилось жить в Эгваль под чужим именем... когда я была помоложе. Они такие разные – уютный мир Острова и безбрежье Эгваль. И... такие похожие. Уверена: ненависть, пролегшая меж нашими народами – не вечна. Пройдет пятнадцать лет и все забудется. Забудется нынешняя правительственная чехарда в Майе и горечь ночей оккупированного Вагнока. Забудутся имена сегодняшних властителей. Буду забыта и я – так надо, так должно, так я хочу.

Я не вернусь в политическую жизнь. Все, что мне нужно – это покой и мечты. О свершенном и не сбывшемся, о том, свидетельницей чего я была, и чего я так и не дождалась... Если же найдется личность, способная остановить надвигающийся распад, и вновь начать собирать земли Мира в одну процветающую державу, включая Эгваль, Остров и многочисленные протектораты запада – честь и хвала такому человеку! Придет ли он – не знаю. А я – покидаю вас. Пусть останутся с вами надежда и вера. Светлого вам пути!

Камера отодвинулась, показывая, как Хозяйка с трудом встала, опираясь на подлокотники кресла, отпустила дрожащие руки, готовая, чуть что снова схватиться за опору, выждала секунду и тень удовлетворенной усмешки пробежала по ее губам. "Еще держусь на ногах, смотрите-ка". Превозмогая себя, приветственно подняла руку, туго обтянутую черной перчаткой, Полине показалось, что она ощутила горячий взор из-под темных очков, скрывающих глаза Хозяйки. И грянул гимн Острова, музыка шла без слов и, пока она длилась, Хозяйка стояла так же неподвижно, как памятник убитому ею когда-то Ури Ураниану.

Послушать воскресшую Хозяйку собралась изрядная толпа, на Полину с ее телохранителями никто не обращал внимания, и она стала потихоньку выбираться из толчеи. Вернувшись в Дом власти, она, красная от злости, быстро прошла к себе о том, что это бывший кабинет Солтига, она предпочитала не вспоминать. Пощелкала селекторными переключателями, требуя к себе Нину, вот сейчас, немедленно... Набычившись, выслушала виноватые ответы, что Нины нет ни в квартире, что отвели ей на четвертом этаже, ни в любом другом закоулке Дома власти, куда могли (хотя бы в принципе) ее допустить.

В сполохах северного сияния океан казался черным, мелкие белые льдины с шорохом разбивались о корпуса авианосцев и следовавших за ними кораблей охранения. Слева у горизонта тускло светилась белая полоса – вечные льды. Ни Минны ни Обо на небе не было, как не было и солнца. Созвездие двух сестер стояло в зените.

Андрей в своей каюте привольно разлегся на кровати, переделанной под его нестандартный рост. На спинке кресла аккуратно развешен недавно пошитый адмиральский китель. Но адмирал Гелла не спал, найдя себе занятие поинтересней. Он прилежно изучал взятый в корабельной библиотеке учебник новейшей истории.

– Что такое? Расстрелять меня собрались? Не могли до утра подождать, разбудили из-за такой ерунды! – Ар Солтиг поскреб отросшую за ночь на щеках щетину и приготовился пульнуть в начальника тюрьмы очередной героической остротой. Но сердце у него упало.

Через мгновение он приободрился – палачи обычно смотрят не так, его шестое чувство подсказало, что тюремщики сами испуганы. Что-то у новых властей не заладилось, об этом он догадался сразу же, как навсегда замолчало в его камере видео.

– Одевайтесь быстрее! – сказал начальник тюрьмы и добавил, – Пожалуйста.

Его везли под строгой охраной, вокруг мельтешили мигалки и пульсирующе завывали сирены – колонна неслась по шоссе на хорошей скорости – ну и дела! Явно, что-то стряслось. Молодой человек из ОСС представился помощником президента.

– То есть меня? – ухмыльнулся Солтиг.

Юноша слегка стушевался, но апломба у него не убавилось.

– После скоропостижной кончины Бруно функции президента исполняет миз Ждан.

– Угу-м... – Солтиг подавил в себе изумление, – Что ж привлекло ее к моей персоне сейчас? Не хватает крепкого мужского плеча для опоры? Так я готов снова принять тяжкий груз на свою широкую спину. А миз Ждан – премногая благодарность и прежний пост. Идет?

– От вас требуется официальный отказ от должности. Вы его подпишите и вас оставят в покое. Сочиняйте мемуары и не суйтесь больше в политику.

Как в игре в го, Солтиг решил "пропустить ход" и отмолчался. Через десять минут колонна начала тормозить, и вскоре все машины встали. "Странно, мы еще никуда не приехали".

– Приехали! Выходите!

Дверь грубо распахнули, и Солтиг увидел вооруженных людей в масках, бронежилетах. Их было много, очень много. Намного больше, чем тюремных охранников. Тот, кто открыл дверь автомобиля, стянул с головы маску, его физиономия оказалась Солтигу хорошо знакома. Его главный телохранитель. Приятная встреча. И слова-то какие хорошие:

– Господин Президент! Вы свободны. Мы доставим вас в Бету, в безопасное место, откуда организуем ваше обращение к народу. Прошу вас пересесть в бронеход.

– Первым делом, организуйте мне расческу и бритву. А в бронеходе я прятаться не стану. Сделать надо вот что...

Полине нужно было за ночь:

1) окончательно выверить список членов нового правительства, на две трети состоящего из бывших министров Солтига;

2) оповестить депутатов о созыве внеочередной сессии Конгресса, и где посулами, где угрозами, но добиться кворума;

3) выучить сочиненную помощником речь, чтобы триумфально произнести ее утром перед слугами народа;

4) навести на себя марафет, чтобы предстать перед ними не огородным пугалом и не стряпухой только что от плиты;

5) под утро доставят Солтига, уговорить этого большого мальчика, что его игре пришел конец, и ничего ужасного в подобном повороте обстоятельств нет;

6) и, Дева Мария знает, что еще...

Вместо этого она, предупредив, чтобы не беспокоили до четырех утра – будет-де работать всю ночь, спустилась в лифте в подземный гараж, откуда ее, сидящую в белом "Павере", подъемник вознес к служебному выходу. Слегка удивленный часовой отдал ей честь, Полина небрежно ответила. "Забудь", – сказала ему мысленно. Моросил легкий дождь, ночное шоссе серебрилось под фарами. В приемнике громко пищало – радиомаяк в авто Нины слал предательский сигнал, оповещая о местонахождении беглянки. Громкость сигнала не росла – Нина, не взирая на темень, выжимала из своего авто максимум возможного. "Пора", – решила Полина, "Не бегать же за ней всю ночь".

Тронула тумблер на рулевом колесе, с антенны на крыше полетел радиосигнал. Уловленный датчиком в авто Нины, он заставил сработать реле, выключающее зажигание.

Ты прошла пяток верст по бездорожью и донельзя вымоталась. Раньше такого с тобой не случалось. Распустила себя, потеряла форму... Задыхаясь останавливаешься, брыкаешься, стараясь стряхнуть с босых ног огромные комья налипшей грязи и, наконец, счищаешь их руками. Как от кандалов избавилась. Холодно, рассвет близок, по небу мчатся серые клочья туч, то и дело начинает моросить дождь. Твоя курточка не по погоде, дорогая. Живей двигайся. А ну, давай, пошла!

Цепляешься за шаткий плетень, под руками крошатся бурые прошлогодние стебли подсолнечника. Встать, дрянь... Шагать. Белеют штукатуркой кривоватые стены домов. Черный Овраг – покинутый хутор. Остов "Небесного стикса" как скелет динозавра. Деревянный дом, второй этаж сильно поврежден. Следы пожара. Пусто. Голо. Скорей туда, подняться наверх. Нет, сначала, отдышаться. Что такое? А... белый "Павер". Полюшка уже здесь.

Отдаленный, все усиливающийся грохот и треск... жуткого вида мотоцикл, оседланный двумя зверского вида девчонками в кожаных куртках, резко останавливается рядом.

– Долго ж вы добирались. Я ждать устала, – говоришь им.

Полина осторожно спускалась по хлипким остаткам лестницы, прижимая к груди маленький саквояж. "Insulo Maora mao" написано на нем. Собственность Хозяйки Острова. Некий драгоценный груз, доставленный подводной лодкой в Тир беглыми эльберовцами. Очевидно, отдан Нине престарелым авантюристом Гаригом уже на борту "НС". Она спрятала его на чердаке между крышей и несущей балкой – глупое укрытие, но среди пожара и смерти ей некогда было найти лучшее. Размышления Полины прервались самым банальным образом – треском обрушившихся под ногами ступенек, но падать было уже невысоко и не больно. Поднявшись на ноги, она встретила насмешливый взгляд Нины. Рядом с ней стояли, в напряженном ожидании еще две женщины, сног до голвы затянутые в кожу, обе вооруженные "Мини-Крамерами".

– Познакомься с Таис и Анной, – сказала Нина, – И давай сюда мою вещь.

Полина отдала ей саквояж и угрюмо проследовала под дулами автоматов к автомобилю. Нина собиралась сесть за руль и Полина горестно заметила:

– Ну уж машина-то – моя.

– Ты устала, я поведу.

Глубинный смысл ее слов был совсем другой. "Ты заигралась, запуталась во власти. Отдай ее мне".

Полина помедлила.

– Скажи мне только, что я тебе сделала? За что... ты меня так ненавидишь?

Нина откровенно удивилась, но Полина перебила готовые сорваться с ее языка оправдания.

– Мне тяжело, трудно, плохо! Того и гляди, все рухнет. А ты подножки подставляешь. Я же встречала Хозяйку! Давно. Она не могла через столько лет остаться все той же пожилой шваброй, а превратилась бы в полную развалину. И что я увидела!? Три слоя штукатурки на морде? Руки в перчатках? Черные очки? Все, чтобы скрыть возраст. Скрыть, что это не старуха, а молодая женщина, играющая старуху. Зачем? Зачем ты это сделала?.. Что вы с Ивом задумали? Почему сеете смуту?

Таис и Анна, повинуясь незаметному знаку Нины, схватили Полину и стали выворачивать ей руки за спину. А Нина назидательно ответила:

– Чужое брать нехорошо, – (Снова потаенный смысл), – Раз. Сейчас поедешь со мной – я вывожу тебя из игры. Два. Так надо, после поймешь. Ты очень упряма, дорогая, и можешь наломать дров. Я никак не ожидала, что взлетишь так высоко. Горжусь тобой. Но, милая, ты неопытна, а я – профессионал.

Внезапно у ног Полины из земли вырвался столб пламени, и обе уголовницы с воплями отшатнулись, обронив автоматы. Полина безжалостно вырубила обеих и вплотную занялась Ниной. Та, в отличие от сообщниц, не вполне поддалась внушению – огонь существовал лишь в воображении Полины, но все же шарахнулась – инстинкты сознательному управлению не поддаются. Полина и ее отправила наземь – отдыхать. Мигом подобрала брошенное оружие, прыгнула в авто и, была такова.

Мельком, в зеркале заднего вида: Нина, корячась, с невероятным трудом встает на четвереньки, виден саквояжик, раньше прикрытый ее телом... Ох-хо-хо... Тайна, покрытая мраком. Что же спрятала там Хозяйка? Полина бешено гнала авто обратно в Майю. Надо успеть. Успеть. Город близко. Впереди на дороге пробка. Что за столпотворение?

Ар Солтиг ехал стоя в открытом автомобиле и утренний ветер трепал его знаменитый чуб. Привлеченные грохотом бронеходов, сбегались любопытные горожане. А над улицей царил, поднятый в специально оборудованной люльке оператор видео, выбирая ракурсы, создающие впечатление многотысячного скопления народа, и стоящий рядом с ним комментатор, умело захлебываясь от восторга, кричал в микрофон:

– Вся Майя, вся наша славная столица вышла сейчас на улицы встречать своего Президента!

05.02.1384 10:30 Ив. Новости

Мыльный пузырь лопнул. Крах мятежа Бруно.

Флот адмирала Геллы, обогнув северную полярную шапку, вошел в территориальные воды Норденка.

– Сам я практически не пью, по меркам среднего эгвальца, – сказал Гелла Солтигу, – Но скупердяйничать не стану. Пусть ваши люди хорошо отдохнут.

– Ловко вы дельце-то обтяпали, – похвалил Солтиг, искоса оглядывая обстановку адмиральской каюты, где принимал его Андрей. Солтига изрядно утомил перелет, но он решил не откладывать переговоры и сразу принял предложение Андрея поговорить наедине. Каков негодяй... какой же талантливый негодяй, этот Гелла! Есть в нем что-то... нестандартное. Даже комплекция – вымахал, верзила, стоять рядом с ним – невыгодная позиция. И в себе он какой-то непонятный, сразу не просчитывается. Кто-то назвал его безумцем – если так, то безумец гениальный.

– Мое условие – автономия Острова под эгидой Эгваль, – ново (и скоро) испеченный адмирал не мешкая, брал быка за рога.

– А вы – его правитель...

– Почему нет? – хладнокровно отвечал Андрей.

– Потому. Такой человек, как вы, обязательно потянет одеяло на себя. Мало нам было Хозяйки...

Солтиг внезапно помрачнел и умолк. Гелла терпеливо ждал.

– ...Главковерх. Идет? – внезапно предложил Солтиг.

– Чем это отличается от Верховного координатора? По сути? Учитывая мой скверный, как вы заметили, характер? – съехидничал Андрей.

Все козыри были сейчас у него на руках. Еще один удар и притихшие до поры восточные провинции воспрянут духом. Их умиротворение займет лет десять, и остаток жизни Солтиг потратит на то, чтобы его пиррова победа над Островом не превратилась окончательно в поражение. Андрей это видит и на этом играет. Намекнул, что не исчерпал своих запасов сверхоружия и без колебаний воспользуется им. Блеф? По прикидкам Солтига у Геллы вполне могло оставаться один-два заряда.

– Вы не поняли. Главковерх Эгваль.

Единственный вариант. Гелла станет заинтересован в укреплении Эгваль.

– Согласен, если пойму, что достанется вам, – улыбнулся Андрей.

– Я не буду занимать никакого официального поста.

Созидатель Эгваль как великой державы. Победитель Острова. До самой своей смерти Солтиг пребудет высшим авторитетом в обществе и государстве.

Он обмялся с Геллой рукопожатиями – кризис успешно разрешен. Только настроение у Солтига было гаже некуда. Не оттого ли, что первым, кого он увидел на борту, был не Андрос Гелла, а та, кого хотел видеть меньше всего? Он тогда вяло поздоровался с ней:

– Приветствую тебя, Глория...

А она усмехнулась сочувственно:

– Не узнал. Никогда не узнавал меня, ни тогда, ни теперь. Вспоминай. Меня зовут Тонка Аркато. Собираешься съездить на Остров? Передай привет нашему бывшему дому...

Он сохранил Северину Тома в должности комиссара Вагнока и эта сухонькая старушонка, (в благодарность, что ли?) вызвалась быть его гидом по "Гнезду Ваги" – неуклюжей формы трехэтажному зданию. Маскировочные сети, скрывавшие его от наблюдения с воздуха, давно были убраны.

Солтиг вполуха слушал ее пояснения.

– ...Здесь располагались комнаты наложниц. Вот – моя. Третья налево – Наоми. Желаете посмотреть?

Он вздрогнул.

– Что? А... да...

Пятьдесят лет назад это считалось роскошными покоями, а сейчас сошло бы за номер в гостинице средней степени захудалости. Но... здесь чисто, пыль вытирают регулярно. Халат, небрежно брошенный на спинку кресла – не может быть, чтобы это была ее одежда. Очевидно, подделка под старину. Для создания соответствующего настроения у посетителей. На столе лежит маленькое овальное зеркало в красновато-желтой металлической рамке – тоже имитация? Солтиг осторожно взял его, ощутил в руке полновесную тяжесть золота.

– У Хозяйки остались наследники? В смысле: кровные родственники? – вопросом своим он застал госпожу Северину врасплох.

Она пожевала тонкими, бескровными губами... Сказала нехотя:

– Был сын. Мальчик умер...

– А Хозяйка? Тоже умерла?

Не дожидаясь ответа, резко повернулся и пошел к выходу. Кир Маут умер. Его мать жива. А комиссар Вагнока плетет кружево из правды и лжи, не подозревая, что обмануть Ара Солтига невозможно.

Она догнала его под аркой главного входа, сколько прыти в этих старых костях!

– Я чем-то обидела вас? Простите!

– Это вы меня простите. Я временами – человек со странностями.

Они прошли по запущенному саду, мимо странного надгробия. Кто такая Дениза, кто помнит ее? Солтиг распрощался с Севериной Тома по возможности тепло, она нерешительно спросила:

– Куда вы теперь? Домой в Майю?

– У меня осталось время. Посмотрю Виольский водопад.

– О, там снова есть, на что смотреть, – эхом отозвалась Тома.

При каждом шаге деревянная поверхность моста слабо вибрировала. Он приказал себе не думать о бездне под этими тонкими дощечками. Слева, совсем близко кипящая Виола и грохочущий водный обрыв, справа – далекая спокойная синь моря. Хлипкий висячий мостик соединяет две высокие скалы, триста метров туда и столько же назад – прогулка для любителей острых ощущений. Короткий путь по сравнению с полной шириной водопада – два километра. Но ему хватило и этого. Ар Солтиг не пройдя ста шагов, понял, какую глупость сотворил. Он – властитель Эйкумены, не сможет сделать такой простой вещи: пройтись, не спеша до конца моста, постоять минуту-другую, любуясь бешенством стихии и вернуться. Это – не для него!

С трудом подавил желание встать на четвереньки и ползти обратно. Хорош он будет в глазах приближенных, от сопровождения которых яростно отказался. Они, растерянные, напуганные его внезапной вспышкой, ждут, не догадываясь о беде, не зная, что надо спешить на помощь. Как насмешливо смотрит в лицо солнце! Как велико расстояние между вертикальными тросами, держащими на весу мост! Один неверный шаг и скользнешь между ними в пропасть. Как мерзок и враждебен ветер, несущий облака водяной пыли. Доски впереди мокры, скользки от влаги. Ар Солтиг застонал и сделал еще один шаг вперед.

Он промок насквозь, продрог, но дошел едва до середины. Ему не превозмочь себя. Не преодолеть... Мост впереди исчезал в водяном тумане, становился призрачным, переставал существовать... Путь в бесконечность. Так выглядит смерть? Надо идти... Впереди показалась смутная фигура. Ветер на время стих, и он смог рассмотреть того, кто ждал его здесь, на краю бездны. Услышал зов:

– Иди ко мне! Это я!

Тело Нины облегала удивительная одежда, отливающая металлическим блеском, но на вид тонкая и мягкая. На правом бедре болтался кургузый пистолет, незнакомой модели... Волосы на голове Нины слиплись, она помотала головой, стряхивая с глаз мокрые пряди. И, кривя губы в жалком подобии улыбки, с каким-то странным отчаянием повторила:

– Это я...

У Солтига потянуло кожу на скулах, так случалось в молодости, когда он был замкнутым и нервным подростком. В такие минуты он мог говорить с трудом, сквозь непроизвольно сжатые зубы. Старая болезнь вернулась? Ладони начали неметь, в них появился зуд, мурашки побежали от кистей рук до локтей. Порыв ветра принес новое облако брызг, накрывшее их обоих, и холодный душ оказался спасением. Еле шевеля языком, Солтиг выдавил:

– Что... вам... от меня нужно ... миз Вартан?..

15. ЛЯГУШКА В МОЛОКЕ

Наоми проснулась от резкого приступа дурноты. Подышала ртом, вроде отпустило... И накатило снова. Что с ней? Стены каюты мягко осветились, раз она проснулась, но Малыш не подавал голоса. Опять нашло... О-о-о, хватит! Внезапно уяснила, что корабль с огромной, намного выше обычной, скоростью скользит по измерениям и компенсаторное поле не успевает подстроится. От этого ее и выворачивает наизнанку.

– Ма... лыш... – слабо позвала она и ей послышался его ответ.

– Ульт...

И вселенная объяла ее. Не осталось ничего, кроме инея звезд на черном снегу космоса. И огромной планеты, поделенной океаном и сушей, наподобие символа иньянь. И невидимого кокона силового поля, защищающего ее, Наоми, шокированную и недоумевающую, от всего этого ужаса. Малыш бросил ее?!

Она звала его, кричала и плакала. А планета впереди росла, вспухала чудовищным шаром. Устав отчаиваться, Наоми, затаив дыхание, всматривалась в горящие перед ее лицом цифры – система управления аварийной посадкой принялась выдавать данные. Диаметр планеты – 17825 км, ускорение силы тяжести – 9.52 метра в секунду за секунду... Там было много чего еще: температурный профиль, состав атмосферы... десятичные знаки в числах перевертывались по мере уточнения параметров. Плотность атмосферы – 1.55 стандартной и в ней присутствует кислород – продукт растительной жизни. Там где есть растения, почему бы ни оказаться и животным? Но система выдала вовсе ошеломительный результат. На поверхности суши обнаружены во множестве регулярные образования, идентифицированные, как скопления жилищ. Их размеры и конфигурация аналогичны строениям, извечно возводимым Homo sapiens recent. Другими словами, на планете есть селения и города, такие, какими бы их выстроил современный человек.

Тревожное гудение и желтые всполохи – энергия из кокона уходит быстрее, чем нужно для безопасной посадки. И непонятно, как поступить. У Наоми нет с собой ничего такого, что можно выбросить, существенно уменьшив массу, которую кокон должен бережно донести до поверхности. Времени остается все меньше... Библиотека!

Всхлипывая, она долго следила, как сияющий овоид – отпочковавшийся от кокона сгусток поля уносит бесценное сокровище, доверенное ей Наставником Ватанабо. Сияние росло, вытягивалось огненной полосой, где она оборвется? Под ним суша, но белесый простор океана уже близок... Полоса перестала двигаться и начала медленно меркнуть. "Запомни место, Наоми. И помни, пока жива", – обращение к самой себе, как к постороннему человеку, успокоило. Такому простому и действенному приему ее научил Ватанабо. Она страшно подвела его, не выполнила поручение, но надежда поправить дело сохраняется. А теперь пора позаботиться о себе. Что у тебя осталось, Наоми?

Оказалось, что до слез мало. Универсальный костюм и бластик школьного образца. Насчет выпить и чего-нибудь съесть, так ты, Наоми, собиралась позавтракать на Унионе. А очутилась здесь. И этот оборот вокруг планеты последний и завершится в море, как ни старайся. Наоми приказала системе варьировать смещение орбиты в поперечной плоскости, и оказалось, что удается попасть на самый краешек клочка суши рядом с огромным (от полюса до полюса) и единственным на планете материком. Торопливо облачилась в метаморф, очень вовремя, на гашение инерции тратились последние капли энергии, кокон истаивал, слышалось шипенье – это внутреннее давление уравнивалось с забортным и у Наоми заложило уши. Вдруг кокон исчез совсем, и Наоми с воплем полетела в темную воду внизу. Дура! Надо было закрыть голову! Волнение на море приличное...

Вынырнула, кашляя и отплевываясь, теперь метаморф укрыл ее голову. Не теряйся, Наоми, ты в безопасности... Позади нее заходило солнце этой системы, впереди должна лежать суша, но ее Наоми не видела. Сейчас! Счастье, что на ней метаморф. Но, не следует бездумно расточать энергию универсального костюма. Успела увидеть впереди черную полоску берега, и ладно. Давай, работай лапками. Несмотря на помощь метаморфа, Наоми выбилась из сил, пока добралась до берега. Долго лежала, отдыхая, а волны позади с грохотом накатывались на берег. От непривычно высокого давления воздуха побаливала голова.

"Если бы меня унесло в открытый океан, хрен бы я долго прожила. Хоть и в метаморфе". Осознание того, что только что избежала смерти, потрясло ее, заставило забыть об усталости. Что толку валяться на морском бережку? Она хочет есть. Еще больше хочет пить. Метаморф – не скафандр с системой жизнеобеспечения и неприкосновенным запасом воды и питательных таблеток. Он – одежда, поддерживающая влаго и воздухообмен и сохраняющее гигиену тела. Еще он – костыль для слабого и усталого.

Солнце уже зашло, когда Наоми включила аграв. Пусть он непомерно жрет энергию, но сейчас без него нельзя. Гляди в оба, Наоми. Гляди вперед. Пока люди не легли спать, в их домах горит свет, так было, так есть, так будет всегда. Человек – дневное животное и боится темноты. Россыпь огней внизу она увидела через полтора часа бреющего беззвучного полета. Ура! Теперь вниз. Когда ноги увязли по щиколотку в мягком, жирном черноземе, она вынуждена была включить форс-режим, так ей было нехорошо. Полночь. Звезды. Степь. Луна... Две луны всходили на горизонте, в их свете Наоми увидела поодаль группу домов. Дотащилась до них, плохо соображая, куда идет. Споткнулась о низкое каменное сооружение, от него пахло водой. Как до нее добраться? Легко сообразила, что это "колодец" очень похожий на те, какие видела в учебных фильмах по истории Терры. Металлическую емкость надо опустить вниз, разматывая цепь с вала. Она выпила воды сколько смогла, и побрела дальше...

Проснулась не от солнечного света, а от чужого взгляда. Над ней удивленно склонились двое мужчин. По типу, одежде они подходили под категорию "земледельцы", но... Наоми не сразу поняла, что ее в них пугает. Точнее, в одном из них. Он болен? Обыкновенное, загорелое, немного продолговатое лицо выглядит ужасно оттого, что кожа на нем обвисла, испещрена бороздами и складками. Через секунду в ее голове всплыло редко употребляющееся слово: agato. Старик. Почему она ожидала чего-то другого? Разве Новые люди – единственные в своем роде? Если, каким-то чудом обнаружилась еще одна обитаемая планета, то ее населяют эфемеры те, кто рождаются, чтобы прожить совсем короткую жизнь – только успеть завести потомство. Половина этой жизни – постепенное умирание, так называемая старость. И умрешь не по своему желанию, когда получишь от жизни все, что хотел, а когда внезапно откажет полуразрушенный, гниющий заживо организм.

Эфемеры. Она должна их жалеть. Вместо этого Наоми ощутила легкую тошноту. Презрение мешалось в ней с отвращением. "Как можно жить, с сознанием неизбежности смерти? Почему такие вообще живут?" Надо скорее выбираться из этого, наверняка подобного Терре, ужасного места. Только поесть чего-нибудь, восстановить силы. В метаморф встроен субэфирный передатчик и ее просьба о помощи будет принята на Новтере и Унионе в то же мгновение, как она включит аварийную связь. Не надо даже тратить время на знакомство с этими недолюдьми. Она, дура набитая, могла вызвать помощь еще вчера и сейчас не поздно исправить свою ошибку. Наоми поспешно велела метаморфу установить связь с Кевином Ватанабо. И метаморф ответил: "Signalo anetenden".

Такого не могло быть. Метаморф не портится, в нем никогда ничего не ломается. Он либо работает, либо его можно выбросить. Метаморф Наоми работал. И говорил, что связь установить невозможно, потому что сигнал не проходит сквозь многомерный субэфир. "Anpov se!.." Не может быть...

Совершенно убитая случившимся, Наоми послушно встала и пошла за двумя эфемерами, даже не задумываясь, куда ее ведут, и что ждет ее дальше.

Куры хотят есть, независимо от того, какого ты сама мнения на этот счет. Корову доят вот так... и сесть на скамеечку рядом с ней надо вот здесь. "Еще раз опрокинешь бидон – отобью тебе все руки", – сказала недавно Ханна. Лампа не повиснет в воздухе, если ты отпустишь ее. Стекло тогда разбилось. Страшно подумать, что было бы, если б разлился керосин и, не погас, по счастью, фитиль. Пожар – это страшно, об этом хорошо помнили бока Наоми, по которым прошлась скалка Ханны.

На деле, Ханна вовсе не изверг. Трудолюбивая, приветливая женщина. Приглядись. Лицо у нее полное, щеки округлые, подбородок слегка обвис. Под глазами складочки. В этом увядании есть своеобразная красота, только надо ее понять. Ханна будет становиться все старше... Наоми представила, что это она Ханна и сердце екнуло. Сколько мне осталось? Лет двадцать? Чтобы легче вжиться в эту мысль, Наоми вообразила, что приговорена к смерти и через двадцать лет за ней придет экзекутор – злая женщина с секирой в руке. Прикажет встать на колени, наклонить голову... А до этого времени надо жить и стараться, чтобы дни не проходили впустую. Родить и вырастить детей, управляться с ними, хозяйством и мужем – ну и бестолочи, эти мужики, Наоми полностью была согласна в этом с Ханной. Может быть, увидеть внуков. И уйти, зная, что после тебя останется новая жизнь, которой дала начало ты.

А пока – жизнь продолжается. И надо учить уму-разуму безграмотную девочку, занесенную в наши места непонятным ветром. Хорошо – соображает она быстро, особенно, если вбивать ей знания через мягкое место. И лентяйка изрядная, не заставишь помои вынести, чтобы не заартачилась...

Наоми улыбнулась своим мыслям. Она постепенно избавлялась от отвращения к эфемерам. С молодыми это легко – они практически ничем не отличаются от ее соплеменников. "Старые"... вот проблема. Они вызывали у нее двойственное чувство – неприязнь и, (странно!) почтение. Наоми недоумевала, пока не вспомнила, как красят Наставники свои волосы в серебристый цвет. Это – окраска под так называемую "седину" – обесцвечивание волос с возрастом, характерное для эфемеров. Значит, врожденный инстинкт уважения к возрасту сохранен и у Новых людей? Не так глубоко переделали свою природу отцы-основатели. Прожитые годы это накопленный опыт, мудрость. Лишенные внешних проявлений возраста, Новые люди восполняют это искусственно, имитируя проявления "старости". Парадокс, над которым стоит подумать. Наоми отставила ведро в сторону и отошла к давно облюбованному месту у забора, где удобно присесть на глубоко вросший в землю обрубок ствола гории.

– Куды пошла?! – раздался возглас Ханны, – Вот я тебе по горбяге-то дам!

– Когда ты родилась? – спросила Ханна.

Хм, думай Наоми, только недолго. Любой человек в здравом уме знает, как его зовут, и когда он родился.

– 1 января 1305 года...

– Ох, ты! В Новый год тебе – двадцать один. Станешь взрослая девочка.

Наоми научилась хорошо понимать Ханну и знала, что она расспрашивает не из праздного любопытства, а из желания сделать приятное. Ее день рождения будут отмечать наравне с другими членами семьи.

Так и случилось. И было весело, и Наоми расчувствовалась, аж глаза оказались "на мокром месте". Примитивные люди, а как легко об этом забыть. Ханна и Теодор – следы возраста на их лицах больше не пугали Наоми, а молодой Марк – просто загляденье. Очень легко вообразить его своим товарищем по Школе. Как говорил Наставник Ватанабо? "У тебя задатки ментального инженера". Тогда Наоми стал ясен смысл тестов и упражнений, которыми мучили ее последний школьный год. Но Кевин ошибся. Нет у Наоми таланта. Ее глаза встретились с глазами Марка. Он стесняется своего интереса к ней. Сегодня он преодолеет робость и назначит ей свидание. Он хочет ее.

"Не так. Я его хочу".

...Их ночь на свежем воздухе за старой конюшней была не единственной. Они любили друг друга много раз на протяжении года. Однажды Марк полюбопытствовал, откуда ты, Наоми? Издалека – все, что могла она ответить.

– Сеятель поработал на славу. Населенные места разбросаны по всему Миру, отозвался на ее путаное объяснение Марк.

Так Наоми впервые познакомилась с культом Сеятеля, и ее удивление быстро сменилось восторгом. Первая (неудачная), вековой давности попытка достичь звезд стала хрестоматийным примером – эфемеры не в состоянии решить подобную задачу. Проект "Аванта" бесславно провалился. Одно время были популярны фантазии на тему, какая печальная судьба постигла гигантские корабли-колонии. Теперь Наоми знала, что, по крайней мере, один из них уцелел, странным образом перескочив через пропасть в пространстве, в корне поменявшую вид звездного неба. Сотни, если не тысячи световых лет. В небе Мира (так называлась и планета и ее единственный материк), Наоми не узнавала ни одной знакомой звезды. И... сопоставив известные из учебников даты с летоисчислением Мира, пришла к выводу, что корабль достиг цели на 1225 лет раньше старта!