Текст книги "Гроза над Миром"

Автор книги: Венедикт Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)

Ли Венедикт
Гроза над Миром

Венедикт Ли

Гроза над Миром

Чтобы познать то, чего вы не знаете,

Вам нужно идти по дороге невежества.

Чтобы достичь того, чего у вас нет,

Вам нужно идти по дороге отречения.

Чтобы стать не тем, кем вы были,

Вам нужно идти по пути, на котором

вас нет.

Т. Эллиот

Часть I.

Авантюристка 1. ЧУЖЕСТРАНКА

Новых граций привели поздно, когда флуоресцентное освещение зала стало постепенно ослабевать. Короткие туники белыми пятнами светились в полутьме.

Вага заворочался на подушках, перемещая свое тяжелое тело в новую позу. Два часа – и станет совсем темно, только и спать. Он затаенно вздохнул. Годы... Как-то молодой Арни, его второй адмирал, съехидничал, мол, твои наложницы, что солдаты в униформе. Он попытался ему объяснить, в чем тут суть, но Арни просто не понял.

Девушки, их было шестеро, выглядели, в общем, как обычно. Две, еще совсем девочки, с любопытством оглядывались. Остальные вели себя сдержанно. Внимание Ваги вдруг привлекла одна из них.

Среднего роста, с шапкой темных, почти черных волос, он никогда не видел таких у коренных жителей Острова. В отличие от остальных, руки ее были скручены за спиной, рот залеплен пластырем.

Удивленный Вага подал знак. Странную девушку подвели к нему. Она споткнулась, сделав слишком широкий шаг – ноги ее соединяла мелкозвенная цепь. Вага услышал тихий шепот помощника и удивленно поднял брови.

– Еле справились? Насмешил...

– Подойди ближе, девушка, – он поманил ее пальцем.

– Освободи ей рот, – сказал помощнику.

Девушка облизала губы. Темные глаза ее неотступно глядели на Вагу.

– Если кто из моих людей тебя обидел – я прошу за них прощения. Будь моей гостьей.

– Вы всегда приводите гостей силой? – он впервые услышал ее низкий, чуть хрипловатый голос. Вага засмеялся.

– Если не хочешь гостить у меня, я тебя отпущу!

Темноволосая недоверчиво покачала головой. Потом решилась:

– Отпустите.

Вага поднял руку. Двое из охраны подхватили девушку под руки и оттащили на середину зала. Одна из плит пола медленно сдвинулась в сторону, открыв квадратное отверстие. Ноги девушки болтались над зияющей черной пустотой. Очень далекий, послышался внизу плеск волн. Кто-то из пленниц дико завизжал. Вага встал, не спеша подошел к темноволосой, вгляделся пристально в ее побелевшее лицо.

– Сейчас тебя отпустят. Даже если плаваешь так же хорошо, как дерешься, с этой высоты падать все равно, что на землю. Разобьешься в лепешку. А я успею сосчитать до семи, пока ты летишь.

– Я... рада... быть твоей гостьей... Вага, – выдавила темноволосая.

Он кивнул, улыбаясь не лицом, а в мыслях. Случай оказался легче, чем он ожидал.

– Хорошие девушки, – сказал помощнику, снова устраиваясь на подушках.

– Продайте их в Гану. А эту я оставлю себе.

– Вага..., – предостерегающе начал помощник. Вага поморщился. Не безумная же она. И вряд ли способна сейчас на глупости.

Люк закрылся. Темноволосую освободили от оков, подвели к ложу Ваги. Он приветливо указал на подушки рядом.

– Садись. И выпей это, – он отхлебнул из чаши глоток и протянул ее девушке. Та уселась на подушки, скрестив ноги. Обеими руками приняла чашу, поднесла к губам.

– Ты должна научиться, девочка, принимать жизнь такой, какова она есть. Знай – не все зависит от тебя. Когда-нибудь поймешь это, и станет легче жить. Радуйся малому. Жива, невредима – это так хорошо!

Он помолчал. Девушка уже осушила чашу. "Быстро управилась. Даже не поморщилась". Руки ее перестали дрожать. Она подняла голову. Вага снова почувствовал ее изучающий взгляд.

– Да вы – философ. А зависит от меня хоть что-нибудь? И как я это проверю, не лишившись сперва головы?

– Я подскажу. Будь только терпеливой, мудрой, прощай людям их ошибки. А то трое моих людей до сих пор чувствуют себя плохо. "Дебилы косожопые".

– Я... постараюсь..., – она выговаривала слова с каким-то странным акцентом, иногда неправильно ставила ударения или ошибалась в окончаниях.

– Ты не из наших мест, – начал Вага утвердительно, а закончил вопросом:

– Откуда ты и как тебя зовут?

– Наоми... Наоми Вартан. Я с другого края Мира.

Да, бытуют легенды о тех, кто пересек Мир. Это, почти невозможное предприятие, изредка удается. Кто-то рассказывал ему (как давно это было?), что самый безопасный путь не через дикие земли Эгваль, а выше – к Норденку. Лучше ощутить дыхание вечных холодов Севера, но не забираться вглубь материка. Но, чтобы женщина... Кто еще был с ней?

– Кто еще был с тобой? И как вы шли? Северный путь безопаснее, так мне говорили.

– Напрямик. Но я осталась одна.

Ваге показалось, что он ослышался. Впрочем... Он пригляделся к ней. Лет двадцати. Темная копна небрежно подрезанных волос увенчивает круглую голову. Высокие скулы. Лицо с широко поставленными карими глазами кажется треугольным, сужаясь к маленькому, твердо очерченному подбородку. Прямой нос, полные губы. Сложена хорошо. Судя по всему, здорова. Сильна, это он знает. И, вдобавок, уже здорово пьяна, вот и несет чепуху.

На щеках Наоми появился румянец. Она провела рукой по густым волосам, встряхнула головой.

– Мы рыбаки. Все побережье – рыбацкие деревни.

Она очертила пальцем в воздухе полукруг и продолжала:

– Чтобы пересечь океан, при хорошем ветре, потребовалось сорок дней или около того. Только мы не собирались этого делать. Шторм. И ветер мешал повернуть обратно...

Она замолчала.

– Когда это случилось, – мягко спросил Вага.

– Два года...

Он представил себе лодку под парусом, низкое небо, проливной дождь, качающиеся вокруг холмы волн. И путь в неизвестность. И все хотели жить... Он решил больше не расспрашивать. Как бы там ни было, она выжила, и, стало быть, права. Двух лет ей хватило, чтобы натурализоваться. По крайней мере, изъясняется она вполне вразумительно.

– Скажи что-нибудь на своем языке, – вдруг попросил он.

Наоми повиновалась. Среди мягких звуков незнакомой речи Вага расслышал свое имя.

– Переведи. Впрочем, нет... Не надо.

– Вдруг я сказала, то, что вам не понравиться, и вы боитесь рассердиться! она улыбнулась. Вага против воли, улыбнулся в ответ. "Что-то я расклеился. Будто сам пьян в стельку, а не она. Дикарка..." В груди разливалось приятное тепло.

– Ты устала. Сейчас тебя проводят отдыхать. Женщины любят красивые вещицы. Что тебе подарить?

Наоми улыбнулась еще шире. "Какое приятное у нее лицо".

– Маленькое зеркало. Вот такое, – она показала жестом, что зеркало должно умещаться в ладони.

Он молча взглянул на помощника. Тот все слышал и понимающе кивнул. Минуло не больше пяти минут, как желание Наоми исполнилось. Наоми поднесла к лицу овальное зеркальце в золотой рамке, но, казалось, не вглядывалась в отражение, а просто любовалась подарком. Вдруг лицо ее застыло.

Вага так и не поймал момент, когда она подалась вперед, вытянув руки. От сильного толчка в грудь он опрокинулся навзничь. Звук, как от лопнувшей струны, свист, удар воздуха в лицо и еще один удар, глухой, мягкий. Все произошло сразу. Послышался чей-то хрип.

Вага перекатился на живот. Сердце оглушительно билось, в то же время мысли в голове вспыхивали четкие, ясные. Он почувствовал прилив сил. Подняв голову, увидел своего помощника. Разинутый рот, выкатившиеся глаза. В груди торчит хвост короткой стальной стрелы. Колени раненого подогнулись, и он повалился набок. Из спины выглядывал окровавленный наконечник.

В дальнем конце зала слышалась возня, вскрики. Вага приподнялся. Наоми лежала рядом, не поднимая головы.

– Живым! – заревел он. Живым брать!!

Вокруг его ложа полукругом выстроилась охрана со щитами. "Ублюдки. Много мне проку от них..." Он тронул Наоми за плечо.

– Вставай.

– Уже кончилось? – она села, судорожно вздохнув.

– Кончилось. Сейчас приведут этого... – Вага грязно выругался.

– Ты увидела его в зеркале?

Наоми кивнула. Он не стал спрашивать, зачем ей было спасать его. Наверное, и сама не знает. Небось, жалеет уже, что не сообразила промедлить. Лучше принять все, как есть. Повезло.

Старшину телохранителей Вага выслушал молча, только все больше темнело его лицо. Резко повернулся и пошел к выходу. Часть охраны последовала за ним. Скорченное тело помощника осталось лежать на полу.

Наоми почувствовала, как ее поддерживают под руки. Она потом не могла точно вспомнить: кажется, Вага шел рядом и кто-то из охраны... Затем Вага удалился, его тяжелые шаги затихли в глубине коридора. Пожилая женщина ввела ее в комнату, показала, где лечь. Наоми заснула раньше, чем голова ее коснулась подушки.

Проснулась она поздно. Солнечный свет заливал большую комнату сквозь три высоких окна. Она огляделась, и ей захотелось озадаченно присвистнуть. Вот, значит, как... Назвать ее покои роскошными, значило бы ничего не сказать. "Мне это просто кажется. Я ведь раньше не видала ничего подобного".

Стены обиты голубым шелком с ритмично повторяющимся замысловатым узором. Паркетный, красного дерева пол в центре комнаты скрыт толстым, вишневого цвета ковром. На единого стиля мебели: объемистом платяном шкафу позади постели, двух креслах, шкафчике в изголовье, диване напротив окон, овальном столике – лежит печать добротности и основательности. В углу у окна стоит музыкальный инструмент – гибрид клавесина с органчиком, а большущее зеркало на стене (сколько же оно стоит?!) отражает всю обстановку, удваивая видимый объем помещения. Крепкий хозяин Вага.

Наоми встала, шлепая босыми ступнями, подошла к окну. Подняла раму, поежилась от ворвавшейся в комнату струи утреннего, пахнущего морем воздуха. Внизу как на ладони раскинулся Вагнок. За двадцать лет правления Ваги город из пиратской базы превратился в крупнейший центр контрабандной торговли. Справа виднелся синий краешек бухты, покрытый белыми лепестками парусов.

Услышав шаги, Наоми обернулась. Светловолосая девушка, по одежде и прическе в ней угадывалась служанка, стояла у входа.

– Госпожа, ванна готова!

Пока три служанки, две молоденькие и одна пожилая (в ней Наоми узнала вчерашнюю провожатую) купали, причесывали и всячески наводили на нее глянец, новоявленная госпожа пребывала в глубокой задумчивости. Наконец, ухоженная, одетая, Наоми увидела себя в зеркале.

"Да. Впала в милость, можно сказать. И суток не прошло. Похоже, шею себе сверну тоже очень скоро... Что за вышивка на тунике? Вроде буквы "В". Она невесело улыбнулась и обернулась к терпеливо ожидавшей пожилой женщине.

И в этот раз та оказалась ее провожатой. В малой трапезной были только Вага и атлетически сложенный молодой мужчина. Чеканные черты немного нервного лица, русые волосы собраны сзади в короткий хвост... Наоми невольно залюбовалась скульптурной линией его плеч.

– Можешь идти, Дина, – сказал Вага и кивнув в сторону своего спутника, представил:

– Мой второй адмирал Арни.

Наоми промедлила, не зная, как дальше себя вести. Дина ушла. Но тут Вага избавил от затруднений:

– Садись. Ешь, пей. На нас не обращай внимания.

И повернулся к Арни:

– Твой ход.

Наоми не заставила себя упрашивать. Волчий голод, охвативший ее при виде накрытого низкого стола, напомнил, что почти сутки во рту не было ни крошки. Некоторое время она молча расправлялась с завтраком. Вага не поворачивал головы. Арни пару раз бросил на нее насмешливый взгляд и только.

Переведя, наконец, дух, не в силах больше проглотить ни кусочка, Наоми молча сидела, постепенно заинтересовываясь занятием двух мужчин. Ей была знакома эта игра. Правильной формы белые и черные камешки постепенно покрывали квадратную доску сложным узором.

Меж тем она прислушивалась к разговору. Говорил Арни, да так, словно Наоми вообще здесь не было.

– Вага, все твои в униформе, как солдаты... Постельной армии. Нагишом смотрелись бы лучше.

Вага беззлобно отозвался:

– Эта одежда не скрывает, а подчеркивает фигуру. Оставляя при этом простор для фантазии. А потом я свои догадки проверяю, на досуге.

– Будто не знаешь, что найдешь, – хохотнул Арни.

– В девушках нет зависти из-за нарядов, – продолжал Вага, – И, вообще, я прикажу просверлить в стене женской купальни дырочку для тебя. Посмотришь и увидишь, что как раз голые бабы – все одинаковы.

– Ладно тебе. Здесь у тебя все в порядке, а остальное из рук валиться. Охрана твоя спит стоя. Убийца неизвестно как проникает в неприступную крепость. И, выстрелив, не спеша перерезает себе горло, чтобы ты не задал ему нескромных вопросов. И погибает Гант! Лучше мне было оставить его при себе, а не отдавать тебе помощником.

– Мальчик мой, я все забываю спросить, не твоих ли это рук дело, – усмехнулся Вага. Арни спокойно выдержал его взгляд, улыбнувшись в ответ:

– Я бы сработал лучше. Но мне – ни к чему. Лет через пять ты отойдешь от дел, а я как раз к тому времени наберусь ума, чтобы быть в состоянии их принять.

– Надеюсь.

Скоро Наоми убедилась, что Арни выигрывает. Его черные камни теснили белые камни Ваги. Несколько раз тот вовсе пропускал свой ход. Если Арни займет вот этот пункт... и этот... Хотя, что-то не так. Затем до нее дошло, что такие – с виду победные ходы, ничего хорошего Арни не сулят. Вот он взял очередной камень. Наоми чуть слышно вздохнула, увидев, как сделан роковой ход.

Арни, не поворачивая головы, сказал:

– Вага, твоя заморская шлюха мешает мне играть.

– А по стенке жук ползет – громко топает, тоже мешает, – лениво отозвался Вага, глаза его недобро сузились.

– Играть уметь надо, – он поставил камень.

– А ты все хапаешь, да крепости строишь. Территория моя меньше, а зона влияния больше. И я в момент выстрою в ней все, что надо, – он сгреб черные камни с доски.

– Считаем?

Арни со вздохом согласился.

– У меня сто одиннадцать, все ж больше, чем в прошлый раз.

– Сто четыре, – тихо сказала Наоми.

Лицо Арни гневно исказилось.

– Заткнись!

Он замахнулся на нее. Наоми быстро встала, отступила назад.

– Вага! Я не случайно просила тогда зеркало. Твой помощник так и пялился в угол зала, все ждал чего-то. Последнюю минуту он за твоей спиной стоял, как приклеенный. Стрелок брал прицел по его белому шарфу – хорошо видно в сумерках.

Арни вскочил, опрокинув доску. Камни, белые и черные, рассыпались по ковру.

– И подарил помощника мне ты – тихий голос Ваги прозвучал неожиданно страшно. Маленький игломет казался игрушкой в его ладони.

– Очень слабый спуск. Не дрыгайся – сдохнешь.

Арни прошипел:

– У меня – половина флота! Они восстанут, если убьешь меня!

Вага, похоже, решение принял заранее. И не замедлил с ответом.

– Ты прав, гаденыш. Сейчас охрана проводит тебя до порта. Отправляйся к своему флоту. Север – твой. Посиди там, поостынь. И не вздумай играть на моей половине. Пошел вон!

Арни постоял несколько секунд, как в столбняке, затем, ни на кого не глядя, быстро вышел.

– Сучий потрох, – пробурчал Вага, опустил игломет и со вздохом поднялся.

Теперь Наоми вспомнила точно. Да, это он провожал ее вчера после покушения. Точно также возвышалась над нею его седая голова. Грубое, с резкими складками у губ лицо. Нос с горбинкой начинается почти ото лба. "Он похож на пожилого деревенского кузнеца. Силы уже не те, но все еще помнят, какая тяжелая у него рука".

Внимательно поглядев на свою гостью-пленницу, Вага повернулся к большой морской раковине на стене. "Могла бы сразу понять, что это – не украшение..." Отдав несколько коротких приказаний, Вага вновь обернулся к ней.

– Сейчас придет Пини, она будет служить тебе постоянно. Для начала покажет, где можно ходить свободно. И..., впрочем, остальное тебе, женщине, не интересно.

Он замолчал и, после паузы, с неожиданной мягкостью добавил:

– Я вовсе не считаю тебя дурой...

– Столько лет прошло... Я теперь – больше, чем удачливый пират. Крупные набеги прекратились давно. И мне платят за то, что я не даю грабить другим. Не всем это нравится. Арни из таких. Они не понимают, как можно добывать деньги иначе, чем силой вытряхивая их из чужих карманов...

Наоми осторожно спросила:

– Вы давно ждали неприятностей?

Вага не успел ответить. В дверях появилась одна из двух молодых служанок, что были у Наоми утром. Эту она назвала про себя: "та, что побольше". На полголовы выше Наоми, овальное лицо, соломенного цвета волосы расчесаны на прямой пробор. Вполне заурядная внешность. Служанка улыбнулась Наоми, как старой знакомой и лицо ее сразу как бы осветилось. Тут было и почтение и, скрытое глубоко, почти обожание и, в то же время, некое покровительство, как со стороны старшей подруги.

– Звал меня, отец?

– Пини! Я отучу тебя переспрашивать, как только найду ремень, которым порол тебя в детстве. А пока, брысь отсюда. Обе. Я устал.

– Он все время разный, – пожаловалась Наоми, – Никак не могу приноровиться. Вчера я, прости меня, Пини, решила, что он – старый, жирный паук, которого скоро...

– Сожрут молодые, – подхватила Пини, – Элегантно выражаешься!

– Я же попросила прощенья!

– Положим, отец вовсе не жирный, – продолжала Пини, – И я не обижаюсь на твои слова. Сегодня ты увидала его с другой стороны и это сбило тебя с толку. Это ж со смеху помереть, какая стала у тебя физиономия, когда ты поняла, что тебе служит его дочь!.. Отец говорит, не умеешь служить – не сможешь приказывать.

Они шли по главному коридору. Часовые в боковых проходах молча приветствовали, то ли одну Пини, то ли их обеих – Наоми не вдавалась в детали.

– А потом он извинился за оговорку... И даже поговорил по человечески, не как вчера.

– Но не обманывайся, Наоми. Иначе тяжко тебе придется...

Комната на третьем этаже выходила узкими окнами на юго-запад. Наоми удивилась метровой толщине стен, обращенных к морю. Настоящая крепость. Свинцовые рамы с мутно-зелеными стеклами сейчас были открыты, и Наоми увидела с высоты в сто человеческих ростов поразительную картину.

Слева от почти абсолютно правильного круга Большой бухты лежал порт. Корабли у причалов, торчащие мачты, муравьиные фигурки людей, еле слышные на таком расстоянии звуки – кипение незнакомой, малопонятной ей жизни... Затем берег круто поднимался и, в высшей точке над огромным синим кругом моря, в парящем на неприступной высоте дворце-крепости сейчас была заперта она, Наоми. Оба берега, где покрытые растительностью, где чернеющие голым камнем, сперва широко расступающиеся, крабьими клешнями сходились вдали на горизонте, и только узкий промежуток между ними открывал выход в море. "Какая дикая красота... И вижу я отсюда километров на шестьдесят..."

Пини тихо стояла рядом.

– Смотри! – вдруг встрепенулась она. Трехмачтовик с удлиненным корпусом направлялся к далекому выходу в открытый океан, по пути одеваясь парусами. Вот уже целое белое облако их скрыло корпус. Оно все дальше... дальше...

Наоми обернулась, пристально взглянула на подругу.

– Экс-любимец твоего папаши. Не смог убить его одного – теперь попытается прикончить нас всех.

Пини натянуто улыбнулась.

– Не осмелится. Никто не устоял у отца на дороге. Он...

– Да! Упрямый, гордый, жестокий! Но – меру знает, надеюсь. А Арни... Мне становится страшно, когда о нем думаю.

2. ГНЕЗДО ВАГИ

С первых дней Наоми убедилась, что пользуется относительной свободой только в пределах дворца. Желания ее, впрочем, весьма скромные, вроде обеда у себя в одиночестве – исполнялись немедленно. Охрана, завидев, почтительно приветствовала, а в числе служанок была и дочь повелителя. Но первая же попытка хотя бы выйти в сад, окружавший дворец с трех сторон (четвертой было море) натолкнулась на вежливое, но твердое "нет".

Тюрьма. Клетка с золотыми прутьями. Наоми не позволила себе впасть в уныние или бессильную ярость. Хватит того, что уже случилось. А пока лучше узнать, насколько возможно, внутреннее устройство дворца.

Ее неотлучной спутницей и провожатой по путанице этажей, коридоров и комнат в те дни стала Пини. Особенно поразил Наоми лифт, связывающий "Гнездо" Ваги с подножием утеса, на котором оно стояло. Они с Пини втиснулись в цилиндрическую тесную кабинку и Наоми только и успела схватиться за поручень.

Желудок подпрыгнул к горлу, она ощутила кошмарное состояние безостановочного падения. Через мгновение тяжесть вернулась с нарастающей силой. Казалось, могучая ладонь великана выталкивает ее вверх. Она согнула ноги в коленях, готовясь к сильному удару, но остановка оказалась неожиданно мягкой. Послышалось шипение стравливаемого воздуха.

– Выходи, – засмеялась Пини, – Ну и вид у тебя!

Она, как могла, объяснила, что лифт движется в шахте наподобие поршня, сжимая под собой воздух. Излишек выходит через клапан в основании шахты. Все так рассчитано, что лифт останавливается мягко, как падает перышко.

– Если только затычка не вылетит, – Наоми уже могла шутить.

– И вообще, куда ты меня затащила?

Они оказались в обширном помещении со сводчатым потолком. В разные стороны вели коридоры, вырубленные в скальной породе. Пини показывала:

– В мастерские... Это к библиотеке... А это – выход в город. Ну, не в сам город...

– Ты сказала к библиотеке?

– Ну да, – Пини удивленно подняла брови, – Чего ты взвилась, книжку никогда не видела, что ли? Так я покажу тебе. Там есть такие, что никто прочесть не может. "Старые знания", слышала, небось?

– Нет. Я ведь такая дура необразованная, мне даже стыдно.

–А мне, – Пини взяла ее за руку, – Мне ты кажешься очень умной, Наоми.

Ее голос понизился до шепота:

– Иногда я думаю, что ты в чем-то превосходишь моего отца.

– Мы будем здесь смотреть? – Наоми предпочла переменить тему разговора, – И ты не назвала, что там за той мощной решеткой?

– В другой раз, – Пини увлекла ее обратно к лифту.

– А что, взлетим так же, как упали?

У Пини дрогнули уголки губ:

– Если хочешь.

Они снова оказались в тесноте лифта. Наоми положила руки на бедра Пини, готовая крепко обнять ее, когда великанская ладонь подбросит их наверх. Глухой вздох воздуха и плавный, незаметный подъем! Наоми подняла голову, встретившись взглядом со своей странной служанкой. Пини смотрела тепло и чуть насмешливо.

Губы их почти соприкасались. Наоми запрокинула голову. Закрыла глаза, чувствуя, как по телу словно разливается жидкий огонь. "Пенелопа Картиг – ты единственная здесь, кто по настоящему любит меня. Помоги же мне. Мне одиноко, мне страшно..." Пини мягко, осторожно привлекла ее к себе.

Лифт уже остановился, но Наоми не заметила этого. Она исступленно отвечала на ласки Пини, чувствуя, как исчезает все вокруг, исчезает весь мир с его страхом и болью, и остаются только они двое. Как единое существо, как продолжение друг друга.

Когда они вдвоем вернулись в ее комнату, Наоми поняла, что их довольно долгого отсутствия никто не заметил. "Или не обратили внимание. Раз я с Пини значит порядок..."

– Хочешь ванну? – Пини вновь вошла в роль служанки. – Я займусь.

Она вышла, вскоре послышался шум воды. Наоми сбросила сандалии, потянула, развязывая, поясок туники. Нагая, стала посреди комнаты. Воздух из открытого окна ласкал кожу. Наоми глубоко вздохнула, потянулась. Краем глаза заметила, как в большом зеркале появилось и отражение Пини.

– Наоми... Ты знаешь, у тебя – обалденная фигура!

– Спасибо, – Наоми себе втайне призналась, что ей приятен восторг Пини, – А я восхищаюсь тобой. Я все-таки – недомерок.

– Ты?! – возмутилась Пини. У тебя с ростом все в порядке – это я немного пошла в отца. Вот он то – верзила.

Наоми не смогла сдержать улыбку.

– Он далеко не красавец, а вот ты... Не прибедняйся, и дай мне полюбоваться! – Она подошла к Пини, вложила ее руки в свои. Пини высвободила руку, поднесла к застежке на груди. Наоми тем временем разомкнула бронзовую пряжку на ее поясе. Когда на Пини из одежды остался один румянец на щеках, Наоми повернулась к зеркалу:

– Полюбуйся. Мы с тобой – прекрасная пара!

И, повинуясь внезапной догадке, легонько ткнула Пини пальцем в голый живот:

– Признайся, несчастная! Ты нарочно перекрыла подпор воздуха лифту, чтобы я уписалась?

Героическое усилие Пини удержать каменное выражение лица закончилось шумным фырканьем. Она согнулась пополам от смеха.

– Про...сти! Ты не поверишь... Здоровенные мужики орут благим матом...

– Значит, я выдержала экзамен и... – Наоми тоже не могла больше удержаться, заражаясь весельем от Пини. Минуту обе хохотали, как безумные, пытаясь успокоиться и, взглянув друг на друга, вновь разражались смехом. Наконец, Пини смогла вздохнуть:

– Ф-ф-у, сейчас помру... Наоми... Когда ты сказала... У тебя тон был точь-в-точь, как у отца!

Взглянула внимательно.

– Ты вроде сказала, что я красивая... Это правда?

– Да, Пини. А для меня ты – лучше всех... Пини... Пини... – она потянулась к ней, закрыв глаза, тяжело дыша.

И Пини обняла ее и молча опрокинула на ковер...

В один из последующих дней Наоми выпала самостоятельная прогулка по Гнезду. Пини поехала в город и обещала вернуться после обеда. Она сказала это Наоми и, взглянув внимательно, молча коснулась ладонью ее щеки.

Наоми осталась одна. Усевшись в кресло у среднего окна, она вглядывалась в знакомую уже панораму Вагнока, синеву моря за ним, постепенно светлеющую вдали и сливающегося с голубизной неба. Шок первых дней прошел. Осталось что-то вроде смутной печали, некое сожаление, быть может, об упущенных шансах. Но что она не сделала из того, что могла? Наоми не знала.

Она встала, подняла раму. Этим путем не убежишь. Снаружи стальные тонкие вертикальные прутья преграждают путь любителям лазать в окна. Вот если выбить один из прутьев, то с ее комплекцией можно попробовать протиснуться. Она представила себя застрявшей на высоте семи метров над землей – голова и руки внутри, ноги болтаются снаружи, и усмехнулась. "Ладно. Пошли осматривать достопримечательности. Вперед, Наоми".

Все оказывалось очень просто. Путь свободен везде, где нет охраны. Наоми могла бродить по коридорам и общим комнатам хоть день напролет, не вызывая ничьих нареканий, разве что бросит кто любопытный взгляд. Она прошлась по главному коридору, запоминая боковые входы, которые охранялись. Молодому часовому, у лестницы наверх в конце коридора, помахала рукой. Тот привычно равнодушно отсалютовал.

"Я тоже персона. Женщина Ваги!" С этой мыслью она спустилась по неохраняемой боковой лестнице и оказалась в длинном полуподвальном помещении. Сквозь ряд мутных окон вверху справа лился желтоватый свет. Часть левой стены занимало собранное из полированных металлических пластин зеркало. Скамьи у стен. Нечто вроде турника. Еще какие-то приспособления. Тренировочный зал?

Эту догадку подтверждало занятие стоящей спиной к Наоми плотного сложения женщины. Она метала ножи в дальнюю, противоположную входу стену. Свист. Удар входящего в деревянный щит лезвия. Свист... Удар...

На женщине была лишь короткая кожаная юбка. Голые плечи блестели от пота. Но она неутомимо продолжала свое занятие. Вот она взяла в руку сразу несколько ножей. Взмах руки и... В центр каждой из шести нарисованных на щите мишеней вошел нож. Наоми перевела дыхание. Женщина резко обернулась. Круглолицая, коротко стриженая, глаза так и буравят непрошеную гостью...

– А, это ты, – Она говорила так, будто знает Наоми уже давно. – Я – Бренда. Ты должна со мной дружить.

– Почему? – у Наоми внезапно похолодело между лопатками.

– Потому, – Бренда подошла к ней и Наоми ощутила резкий запах пота. Взгляд новой знакомой не сулил ничего хорошего. На два пальца выше Наоми, сложения она была просто богатырского. Под кожей упруго перекатывались округлые мускулы. Она презрительно сощурилась.

– Потому, что при случае, от меня будет зависеть, как тебе умереть. Легко и быстро или...

Наоми оборвала ее.

– Вы палач? Так приговор мне никто не выносил.

Бренда ухмыльнулась:

– Я же сказала "при случае". А пока посмотрим, чего ты стоишь.

Голос ее стал резким.

– Иди! – Она больно схватила Наоми за плечи, развернула лицом к стене с мишенями. От толчка в спину Наоми чуть не упала.

– Иди!

Медленно, ощущая себя, как в дурном сне, Наоми подошла к деревянной, израненной ударами ножей и стальных, коротких стрел стене. И обернулась, почувствовав на себе взгляд Бренды. Та примеривала в руке нож.

– Стой спокойно! Не дергайся!

Удар. Нож вонзился в стену над ее головой. Наоми зажмурилась. Удар. Этот еще ближе. Удар. Чуть зацепило волосы. Удар. Сбоку. Удар. Удар. У ног. Удар. Удар, удар, удар... Она вдруг ощутила душевный подъем, почти восторг. Собственное тело казалось невесомым, ощущение времени исчезло... Удар. Тишина.

– Нормально.

Это голос Бренды. Вот она, совсем рядом.

– Осторожно!

Бренда придержала ей голову, не давая повернуть.

– Выходи вперед! Вот так... Теперь можешь посмотреть.

Бог ты мой! Вся стенка утыкана, только контур виден, где она стояла.

Голова чуть кружилась, но была ясной. Больше всего Наоми интересовало – это затея самой Бренды, или ее продолжают испытывать? Скоро она узнает.

– А вы не боялись пришпилить меня случайно? Чуть мимо и одной наложницей меньше, – и, поймав хмурый взгляд Бренды, попыталась подойти по-другому:

– Как вы чувствуете, куда идет нож?

Бренда оживилась:

– Нож – продолжение моей руки. А рукой я всегда достану, куда хочу. Не ошибусь, – она нацелилась в Наоми сложенными щепотью пальцами.

Наоми кошачьим движением увернулась.

– У меня тоже реакция! Только похуже стала. Можно, я буду приходить сюда разминаться? И научите меня метать ножи!

Бренда глянула оценивающе.

– Хитренькая. Порезвиться – заходи. А ножики... – она погрозила с пальцем с обкусанным ногтем, – Кто ж тебе даст!

Наоми глядела ей прямо в глаза. И тут же быстрым движением выдернула один из ножей из стены. Успела почувствовать в руке успокаивающую тяжесть стали. Как вдруг дыхание перехватило, в глазах поплыло. Звякнул выпавший из руки нож. Не в силах удержаться на ослабевших ногах, она сползала на пол, цепляясь за Бренду. Услышала ее свистящий шепот:

– Только попробуй снова. Голову оторву!

– Я только... – она глотнула воздух.

– Дыши глубже, сука!

– ...Только показать хотела...

Потом Бренда выговаривала ей размеренно и четко.

– Никогда так больше не делай. Со мной твои номера не пройдут. Помни, – и с ехидством передразнила: Тоже мне, реакция! Вот я тебе ничего не повредила. Почему? Схватила сразу, что ты не всерьез, а выпендриваешся.

Наоми сделала еще несколько глубоких вдохов. Да, потроха целы, похоже. Тихо сказала, чувствуя, как обретает, кажется, ключи к этой странной натуре:

– Спасибо...

Бренда впервые выказала удивление.

– За трепку ты первая, кто благодарит.

– За то, что не убили.

С этого дня она приходила в "топталку", как называлось это помещение, каждый день. Заставала там Бренду, иногда в компании молодых охранников. Наоми никто не выпроваживал, делали вид, что не замечают. А она, пристроившись в углу, смотрела, как Бренда швыряет здоровых молодых мужчин. Ловила изредка брошенный в ее сторону взгляд, чуть приметно улыбалась в ответ. Не задерживаясь долго, уходила.