Текст книги "Гроза над Миром"

Автор книги: Венедикт Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 46 страниц)

Старый стикс смотрел, как прощаются мужчина и женщина. Странные они – люди. Не понимают друг друга и самих себя. А иногда с ними происходят странные вещи, как с этими самцом и самкой. Он знал запах обоих. Баюн, а на языке людей стикса звали именно так, развеселился оттого, что никто не угадывал в Полине и Андрее его прежних знакомцев.

Тусклым утром, через восемь часов полета (чрезвычайный и полномочный посланец ОСС все время безбожно дрых), самолет-амфибия сел на воду, и, оставляя пенный след, подрулил к одному из двух "гулящих" авианосцев Острова. С борта "Арнольда Сагеля" спустился подъемник и вознес Андрея на обширную, как городская площадь палубу. Старательно демонстрируя воинскую выправку, Андрей предстал пред мутными от многодневного пьянства очами адмирала Деверо.

И сразу понял, что влип.

Восьмигранная комната со стеклянными (пуленепробиваемыми!) стенами позволяла обозреть Марион. Узкий скалистый серп "лезвием" на восток, в его северной, более широкой части, там, где полагалось быть ручке, располагался штаб. Кубической формы бетонную громаду венчал упомянутый, насквозь прозрачный наблюдательный пункт. Строения военного городка тянулись вдоль "серпа" до его середины, и заканчивались зданием тюрьмы, в которой на сегодняшний день томились только двое заключенных. Точнее, один. Одна.

– Пусть Антония будет со мной. Или отправляйте обратно! – резко ответила Нина Эбнеру Селкирку.

Смуглолицый и статный, с белоснежной короткой бородкой, в неизменном синем берете морского десантника, но при том в гражданском костюме, командор Селкирк выглядел моложе своих шестидесяти девяти лет.

– Вам нравится здесь? – он с улыбкой игнорировал ее возмущение.

– Да! Не ваш унылый город и вонючий порт, а это...

Она обвела вокруг рукой, показывая на окружающую безмолвную синь Великого океана.

– В нем главное – не сила и мощь, а великий покой.

– Для вас сейчас это очень важно. Я, честно, волновался, глядя на вас...

Видеокамеры передавали изображение из помещений тюрьмы в офис Селкирка, и он сполна мог насладиться зрелищем Нины во всех возможных видах и ракурсах, включая непристойные. Так он ей и объяснил.

– Я – не стеснительная, – отмахнулась Нина. – Выкладывайте: что с этого буду иметь?

– У меня строгий приказ: ликвидировать вас и вашу товарку при малейшем подозрении, что вас попытаются освободить. Весьма прискорбно, но произойдет это в ближайшее время.

– Освобождение или?.. – Нина выразительно чиркнула себя пальцем по горлу.

– То самое "или". Вам не спастись. Однако, пока вы хорошо ко мне относитесь, развлекаете умной беседой...

– Этот сюжет мне что-то напоминает. Согласна. Антония – рядом. Кому-то я должна плакаться в жилетку.

– Да будет так. Разрешите поцеловать вашу прелестную ручку.

Он протянул руку с массивным золотым перстнем на среднем пальце, сжал пальчики Нины, и она почувствовала легкий укол. Ладонь сразу захолодило, потом по ней разлилась жуткая боль, поднялась до плеча, охватила тело. Горестно всхлипнув, Нина повалилась под ноги Эбнеру. Он смотрел, как она хрипит и корчится, потом перевел взор на далекий горизонт, где бесконечность неба сходилась с бесконечностью воды.

– Я – Бог посреди Океана...

Астер перевернулся на спину, раскинув руки, подставив лицо дождю... Проклятье! В небе сверкнуло, но за грохотом грома он продолжал слышать отдающийся по воде звук мотора. Он увидел темный борт лодки и громоздкую фигуру в непромокаемом плаще, ухватился за протянутую руку. Трепыхаться нет смысла. Попался. Тяжело перевалился через борт, и теперь разглядел своего ловца...

– Чтоб ты сто лет жил и двести ползал... Я чуть не утоп со страху!

Ив радостно загоготал и распахнул плащ, делясь им с Астером.

– Тебе не жарко? Депутат Астер любит купаться в бурю и полночь!

– Спасибо за помощь. Не ждал. Тебя не засекли?

– Все прокуплено вдоль и поперек. Завтра еще объявят амнистию – новая власть из кожи вон лезет, понравиться народу... ты мог бы не спешить.

– Не верю им. Ты их недооцениваешь. Бруно – мастер выкручивать яйца. Недовольных, вроде нас с тобой, шлепнут или сгноят в застенках. Массы притихнут... Сверхдиктатура на тысячу лет...

– Не в такой громадной стране, как Эгваль, пророк ты полуголый! Считай меня чокнутым, но я просек, где закавыка. В сказках "Тонгани" говорится, что диктатуры Терры погибли с развитием систем связи – тотальная цензура стала невозможной. Я сравнил хронологию мифа с действительностью. Вышло, что наша Сеть возникла на полста лет раньше. Известия приходят практически мгновенно, в отличие от войск. Достаточно объявить, что ты не Главковерх, а х...й на палочке, выпустить на экраны Генерального прокурора, бешено вращающего глазами, брызгая слюной, рассказывающего о коррупции власть предержащих... Эгваль – это тебе не Остров, Айвен!

Ив нес жизнерадостную чепуху, не выпуская руль из рук. Астер мрачно наслаждался стремительным движением по бурлящей реке под ночным грозовым небом. Остров! Остров... Нина...

– Она на Марионе, Ив?

С Ива слетела напускная веселость.

– Не дай Бог, хоть волоску упасть с ее головы. Моя бабка была из Горных людей, она научила меня не прощать.

В блеске молний сверкнули белки его глаз, оскаленные зубы.

– Свинорылые из ОСС не сознают мою силу! Принадлежащая мне свободная пресса... Одно мое слово и ты увидишь, Айвен, их путь на Голгофу!

"С Деверо невозможно договариваться, он здесь – никто", – Андрей невозмутимо поглощал завтрак, которым его потчевали в кают-компании. Высшее военно-морское офицерство Острова в количестве десяти штук (э-э, человек), сурово взирало на эмиссара ОСС. Исключая Деверо, который, болезненно морщась, тер левой рукой грудь, а правой вливал в себя одну стопку водки за другой.

Андрей пригубил свой стакан. Встал.

– Господа! Позиция руководства Эгваль неизменна, не обращайте внимания на кадровые перестановки, – он тонко усмехнулся, – Ваше искреннее желание продаться – оценено. Сто тысяч плюс зачисление в штат ВМС Эгваль. Затем – почетная отставка и приличная пенсия.

– МИЛЛИАРД!!! – Деверо потянул на себя скатерть, пытаясь встать, посуда с грохотом посыпалась на пол, – Миллиард за два ключа к Океану!

Андрей скосил глаз на вице-адмирала Рамира – скелетообразного старика, мундир на котором болтался, как на вешалке. Глаза Рамира фанатично горели – сейчас произойдет то, чего Андрей опасался с самого начала. Деверо будет убит, вместе с ним прикончат его, Андрея, и переговоры с Эгваль станут невозможными. Больше половины присутствующих здесь поддерживают вице-адмирала, либо сочувствуют ему. Верят, что борьба не кончена, еще не все козыри на столе!

– Мой тост за... – элементарный прием, когда все следят за твоей правой рукой, левой он нащупал в кармане пистолет, и выстрелил, не вынимая его. Деверо, уже мертвый, с маленькой дырочкой в груди, сел мимо стула... – За погибель предательства. Светлого пути, господа!

И деловито добавил, наблюдая во всех девяти обращенных к нему лицах смесь растерянности и экстаза:

– Майор эльберо – Андрос Гелла, к вашим услугам. Привел в исполнение приговор ее высочества.

– Вы... видели ее? Она жива? – тонким голосом, задыхаясь, крикнул Рамир.

– Последнее указание – то, которое я выполнил. Последние слова: "Не теряйте надежды", – вдохновенно фантазировал Андрей, – Никто из нас не видел ее мертвой.

– Мы идем на Остров! Обрушимся на врага всей мощью... Вышвырнем эгвальских подонков! – слова Рамира потонули в восторженных криках.

"Ну, навертел, ну навертел – на вертел его!" – внутренний голос Андрея потешался над результатом его попытки выйти сухим из воды. Бедная Полюшка, такого облома она не предвидела!

– Есть лучший план, – Андрей несколькими словами обрисовал свой взгляд на ситуацию, – И сделать надо быстро!

– Не получится... – пыл Рамира угас, – У кораблей охранения скорость меньше.

– Черт с ними, пусть останутся позади! – слова соскакивали с языка Андрея как бы сами собой, – Забудьте ваши прописи, адмирал. Пришло время дерзать.

Рамир проглотил наживку, что называется, с крючком. И то, что Андрей опустил приставку "вице" перед его званием. В благодарность покровительственно смерил Андрея взглядом (скрипнули позвонки в его тонкой шее):

– Неплохой из вас стратег, майор. Откуда такой взялись?

Андрей молча наклонил голову, принимая комплимент.

"Из лесу вышел".

Боль ушла так же внезапно, как наступила. Нина провела дрожащей рукой по лбу, на пальцах осталась влага. Селкирк аккуратно пошевелил ее, лежащую на полу, носком ботинка.

– Блаженство – это отсутствие мучений. Алкалоид расщепляется в крови за три минуты. Сейчас вам хорошо.

Он наклонился над ней и стал снимать с нее тюремную одежду...

...Аркато услышала противный щелчок автоматически открывшегося замка на двери, со стоном встала и вышла в маленький "предбанник", где в раздаточном окне уже дожидался пластиковый лоток с незатейливым, но сытным завтраком – на одного человека. Затравленно крикнула, ни к кому не обращаясь:

– Куда вы ее дели, сволочи?

Отсюда было два выхода: один – во внутренний двор, второй – туда, где вчера пропала Нина, подчинившись зову из динамика в потолке. Сейчас путь был закрыт, Антония напрасно дергала металлическую дверь. Прерывисто зажужжал зуммер и через минуту лоток с кормежкой исчез, провалившись куда-то вниз. Сосать лапу до обеда... Но Антонии было все равно.

Громкий скрип, лязг... Аркато застыла, не в силах сделать шаг. Предупреждающий звук зуммера – замок скоро защелкнется.

Рванулась:

– Подожди, я иду!

Там ждет смерть? Пусть. Еще одних суток в одиночестве она не вынесет.

...Вулканические газы, тысячу лет назад не нашедшие выхода, расперли лавовую шапку изнутри и она застыла, образовав в своих недрах пещеру удивительной красоты. Неправильной формы каменные колонны – тоже творение природы, а не рук человеческих, подпирали высокие своды. Здесь было и небольшое озеро с пресной водой и глубиной в центральной своей части в четыре человеческих роста. Умело скрытые лампы электрического освещения разливали повсюду мягкий свет, стены пещеры искрились под ним. Только шкафоподобный терминал со множеством тумблеров и индикаторов, метрового диаметра круглым радарным экраном и змеящимися толстыми кабелями, уходившими под землю, разрушал целостное впечатление от убежища новоявленного Али-бабы.

– Я – Бог посреди Великого океана!

Слова трескучим эхом вернулись к Селкирку, и он наслаждался их звучанием, сидючи в кресле-качалке, сплетенном из мягкой алюминиевой проволоки. Голая Нина скорчилась у его ног.

– Садист вонючий... – негромко сказала Аркато.

– Ай-ай-ай, как мы невежливы, – ухмыльнулся Эбнер, – Разнервничались, уставши с дороги? Как добрались? Здесь не заблудишься. Дорожка – только вперед. Но, вы, кажется, сказали какое-то грубое слово?

– Извинись... – тускло сказала Нина, – Не зли его.

– Молодцом! За ночь я хорошо воспитал вашу строптивую подопечную, госпожа Аркато. У меня множество средств... обучения.

– Извинись, – повторила Нина.

Аркато потрясенно пробормотала какие-то слова, благосклонно принятые Селкирком.

– Люблю, когда женщина нагая, а я одет, – доброжелательно поделился он с Аркато, – А еще, люблю смотреть на лесбиянок. Вы, случайно, не...

Антония отшатнулась.

– А будет оригинально: старая и молодая...

– Невмоготу, дайте мне отдохнуть, Эбнер... – подала голос Нина.

Эбнер с готовностью вскочил и, приподняв, усадил Нину на свое место.

– Тебе удобно, дорогая? Может, развернуть к воде? Посмотришь, как раздевается и купается твоя старшая подруга. Я же люблю смотреть на радар. Неподвижные метки – корабли на рейде, вот: "Ури" – большущая блямба. А в этом секторе – двойка пилотов возвращается из разведки. Луч обходит круг за четыре секунды завлекательная картинка, а?

– Случись бой – вы в безопасности... – вставила Антония.

– Как вы стараетесь меня куснуть! Здесь – резервный пульт управления, и я не выпускаю ситуацию из рук даже в часы отдыха. А бой... С кем? Марион недосягаем. И меня не свергнуть, как злополучного Солтига – на его место желающих много, а сюда...

– Ариэль свергнут?! – у Аркато подпрыгнуло сердце.

– "Передал полномочия директору ОСС", – понимайте, как хотите. Очевидно, захваченный им пирог хотят кушать другие... Не тревожьтесь. Вы здесь, со мной.

Он наступал на Аркато, заставляя ее пятиться к воде.

– Откройте свою увядшую прелесть... Что делает с женским телом беспощадное время...

На экране за его спиной, кружащийся зеленый луч выхватил новую точку, затем еще одну и еще... Обомлев, Антония смотрела, как несметный рой заполнил четверть круга, треть, половину... Он надвигался с востока.

Под ее взглядом Селкирк резко обернулся, его челюсть отвисла. То, что наружные наблюдатели до сих пор не объявили тревогу, доказывало, до какой степени они ошеломлены. Двести самолетов: бомбардировщиков и торпедоносцев разом атаковали Марион – недоступный за безбрежным океанским простором, лежащий в двадцати тысячах километров от ближайшей земли.

Эбнер ринулся к терминалу, но не успел сделать и двух шагов, как радарная картинка схлопнулась в мерцающую зеленую звезду в центре черного круга. Не веря себе, командор перебирал тумблеры омертвевшего пульта... Нина, поникшая в его любимом кресле, вдруг встала, тихо подошла к Эбнеру сзади и, аккуратно примерившись, стукнула ребром ладони по шее. И крепко оседлала упавшего командора, что-то делая с его правой рукой. Эбнер пошевелился, недоуменно закатив глаза, и вдруг выгнулся в судороге, пронзительно взвыл и затих, вывернув голову с нелепо торчащей белой бородкой.

– Сердце не выдержало, – сказала Нина. – Отлились кошке мышкины слезы. Я не права?

– Нао... Господи! Я снова путаю тебя с ней! Зову тебя "Наоми". Прости...

– Зови, как удобно, – равнодушно сказала Нина, вставая, – Хоть горшком. Где моя одежка? Ф-фу... до сих пор колени слабые.

Нину слегка водило в стороны и Аркато пришлось помочь ей одеться.

– Он тебя отравил?.. спросила с испугом.

– Яд – не смертельный, вообще-то. Стародавняя шутка... Что дальше-то делать будем? Если охрана хватится Эбнера, нам долго не жить.

"Преторианцы" Селкирка, державшие в повиновении Марион, хватились богоподобного командора через час, но проникнуть в убежище не смогли, натолкнувшись на наглухо заблокированные двери. "Заперся гнида, пока остальные гибнут!? Тогда и мы рванем когти, благо, есть куда..." Самолеты с символикой Острова на крыльях не трогали поселение, а обрушили удар на корабли в гавани. Оказалось, ее мелководность – не защита. Предполагалось, что сброшенная с самолета торпеда, погрузившись по инерции, на глубину в двадцать пять метров, должна неизбежно врезаться в дно. Но торпеды Острова имели на корпусе поплавки, не дававшие им нырять так глубоко.

"Ури Ураниан" медленно оседал в воду, на верхней палубе продолжался пожар. Остальные суда оказались в ловушке – тонущий гигантский авианосец закупорил им выход в открытое море. Волна за волной накатывались на Марион самолеты и, отбомбившись, отстрелив торпеды, возвращались обратно, в сторону восхода, а на смену им подходили новые. Паники среди военных и немногочисленного гражданского населения Мариона не было, на краю света не поселится малодушный – но царил упорядоченный ужас. Под конец было принято единственно правильное решение. Марион – перевалочный пункт, снабжающий горючим корабли, идущие через Великий океан. Авианосцы врага не должны воспользоваться запасами Мариона. Без горючего они здесь и останутся пожинать плоды своей пирровой победы.

Бесстрастные объективы "Глаза" зафиксировали с орбиты странное явление – как будто ожил древний вулкан – на голубом фоне океана от черной точки Мариона на сотни километров протянулся темный шлейф. А для жителей Мариона настала ночь среди бела дня, сквозь жирный дым не видать стало солнца.

Пока рвались и полыхали резервуары с нефтью, маленькая подводная лодка высадила на берегу десятерых командос. Они беспрепятственно проникли в автоматизированную до абсурда тюрьму и обнаружили единственную в ней жилую камеру пустой.

– "Отчего я такая несчастная, нелепая дура?!"

Полина с ненавистью хлопнула по клавише "Стоп" и Хозяин Тира замер на экране видео с открытым ртом. Серо-стального цвета костюм очень шел к его благородной седине и аристократически бледной физиономия с впалыми щеками. Над его головой улыбалась с портрета Элиза Маккиш – это имя вновь почиталось в Тире. Верный ее памяти, Натаниэль Гариг поклялся отстоять Тир вновь, теперь уже от натиска Эгваль. Прекраснодушные заявления Бруно о конце войны осуществить оказалось непросто. К этому времени ударные группировки Эгваль почти замкнули вокруг города кольцо окружения – прикажете все бросить на полпути? Тогда армия окончательно взбунтуется: мало того, что заставляют умирать после победы над Островом, так и жертвы, понесенные под Тиром, окажутся напрасны? Бруно предложил Гаригу почетную формальную капитуляцию: мы скажем, что тебя победили, а ты нам подыграй. Ущемление прав Тира будет минимальным, и его Хозяин сохранит свою власть.

Что вы думаете, ответил Гариг? Этот отрывок Полина прокручивала в десятый раз.

– С потерей Мариона Эгваль лишилась своей длинной руки. Под Тиром мы переломаем ее глиняные ноги.

Марион пал, разрушенный флотом Деверо! Что случилось? Почему адмирал-конформист переменил давно взлелеянное решение продаться? Где Андрей? Что с ним? Полине пришло в голову, что причиной ужасающего поворота событий мог стать именно он. Флегматичный внешне и авантюрист по натуре, он способен на подвиг, хочешь, ставь в кавычки это слово, хочешь, нет. Его вмешательство в отлаженный процесс капитуляции остатков флота Острова, могло привести к какому угодно результату. Жив ли Андрей? Не сложил ли башку в начавшейся заварухе? Что дальше? И почему чем тщательней выкраивает план Полина, тем непригляднее оказывается его изнанка?

Бруно настойчиво требовал от Полины отчета в действиях, но был, как всегда, мягок и сердечен. В ответ Полина заблокировала канал связи, и адресованные ей депеши нового Главковерха автоматически заворачивались обратно. С неведомым до того злорадством, Полина представила выражение его лица – Бруно стал порядком ее раздражать.

Самолеты давно опущены лифтами в ангар и палуба, огромная, как три стадиона, пуста. Нет, неверно – на ней стоят двое: мужчина и женщина. Под их ногами гладкая стальная поверхность, а сверху небо, укутанное ровным, без морщин и складок покрывалом туч. Лишь у горизонта видна светлая полоса и садящееся в океан солнце, обрезанное сверху, выглядит огромной малиновой чашей.

– Я очень тебе благодарна... – говорит Нина Андрею.

...Они тогда с Аркато закрыли "парадный" вход в убежище Селкирка, до упора закрутили рукоятки засовов и, тоскливо переглянувшись, согласились ждать развития событий. Бежать? Куда? Под огонь и бомбежку? Аркато взвизгнула от неожиданности, когда со стороны тоннеля, соединяющего "пещеру Али-бабы" с их недавней тюрьмой, раздался голос Андрея:

– Хватит прохлаждаться, девушки!

Он подхватил на руки Нину, негромко скомандовав одному из своих людей оказать такую же услугу Аркато. Хитрец, приятное оставил себе...

На обратном пути никто не напал на них, не подстерег, не подкараулил в засаде, у защитников Мариона хватало других забот. День снаружи был ржав и темен от дыма грандиозного пожара. Вскоре они добрались до берега, где над водой возвышалась рубка миниатюрной подводной лодки.

– Карета подана! – ухмыльнулся Андрей, – В тесноте, да не в обиде.

Через два часа игрушечная подлодка всплыла неподалеку от авианосца "Арнольд Сагель", а еще через двенадцать минут была поднята краном на его борт. Аркато уложили в каюте отдыхать, а Нина воспротивилась, пожелав всенепременно поговорить с Андреем "за жизнь и за всю фигню".

...Солнце, на две трети погрузившись в океан, становится похоже на чашу перевернутую, а Нина терпеливо ждет от Андрея признания в любви.

– Ты мне ничего не должна, – холодно говорит Андрей. Он не забыл ее отповеди после съемок "Ангела". Любовница Ива не пожелала размениваться на какого-то лесника. Их кратковременная близость была прихотью Ива, ради смелых кадров, ради успеха фильма. Страсть Нины была игрой, а жаркие слова любви – текстом роли.

Нина осторожно берет его под руку.

– Надеялась, что-то для тебя значу. А ты лишний раз взглянуть не хочешь.

– Пустая трата времени. Я тебе не интересен.

– Глупости. Просто – боишься. Что посмеюсь, обману. Может быть. Но что-то останется? Хорошее запомнится, плохое забудется.

– Я помню...

– Что ты помнишь?– внезапно настораживается Нина. В ее глазах непонятное ожидание, так она глядела на Андрея во время съемок дурацкого фильма, так заронила в его душу глупую надежду.

– ...Я помню, что я – мазохист. Но не до такой же степени. У нас с тобой ничего не выйдет. Измучимся и разбежимся врозь, ненавидя друг друга.

От разочарования Нина чуть не плачет.

– Мы были близки. Помнишь?

– Твоя профессия требует жертв.

Нина отталкивает от себя Андрея, это выглядит смешно – слишком разнятся весовые категории.

– Ну и проваливай. Будто вспоминаешь какую-то другую жизнь, иную судьбу и сверяешь с ней себя нынешнего. Дурак. Я стою перед тобой, живая женщина, не призрак из памяти... Или ты Полину боишься?!

– Хватит, – глухо говорит Андрей, – Перестань меня мучить. У меня нелады с головой, наверняка, тебе рассказали. Амнезия. Мы разве встречались раньше? Так ты тогда малышкой была...

Нина долго и потерянно молчит. Андрей осторожно обнимает ее.

– Глупостей наговорил, прости.

– Чего там, – отмахивается Нина, – На радостях в постель к нему запросилась. А меня по мордасам, по мордасам... Идем отсюда, мне здесь надоело... Меня к Аркато подселят или отдельно?

Андрей провожает Нину до отведенной ей каюты.

– Тебе никогда не казалось, что твоя жизнь – была? -спрашивает она на прощанье.

– Нет. А вот ты перепутала себя со своей героиней...

Разговор обрывается, потому что Андрея зовут. Беда. Внезапно и тяжко заболел вице-адмирал Рамир. Нина остается одна, разбирает постель, начинает раздеваться. Хмурится, усаживается полуголая. Вскакивает, одевается снова. Бессонница. Жужжит зуммер, Нина идет открывать, видит младшего офицера.

– Миз Вандерхузе, следуйте за мной.

Офицер провел Нину в каюту вице-адмирала. Рамир лежал в постели, с пепельно-серым лицом, рядом стояли несколько высших офицеров и Андрей. Старый моряк был в сознании, веки его приподнялись, и Нина подошла ближе, подчинясь его властному взгляду. Прошептала:

– Вы поправитесь...

– Нет, – ответил он, – Я сделал в жизни все, что хотел. Сколько ни живи, пройденный путь всегда выглядит одинаково длинным. Не плачь обо мне... – и, обращаясь к остальным, – Андрос Гелла заменит меня. У него есть то, что мы утратили – дух, воля к борьбе...

Он устало замолчал и в тишине раздался строгий, торжественный голос Нины:

– Гедеон Рамир! Вы честно исполнили свой долг. Мы чтим ваше имя.

На глазах Рамира показались слезы, губы его шевельнулись в последний раз:

– Антегри...

Нина попросила Андрея проводить ее обратно, по пути он сердито молчал. Когда они остались наедине, Нина спросила с невинным видом:

– Ты смотришь так, словно хочешь меня избить.

– Зачем ты устроила этот спектакль? – Андрея охватила ярость, – Что ты о себе мнишь? Здесь не съемочная студия!

– Тот человек умер счастливым – разве не это главное?

– Хочешь покрасоваться на самом верху?

Нина плюхнулась навзничь на постель.

– На старинных парусниках, на носу устанавливали деревянную скульптуру женщины. Богиня удачи. Покровительница корабля. Я, хоть не деревянная, но с ролью справлюсь. Всем вам нужно на кого-то молиться.

Андрея внезапно разобрал смех.

– Не деревянная, но в голове у тебя опилки, точно.

– Я серьезно. Могу исполнять представительские функции. Озвучивать приятным, хорошо поставленным голосом ваши истертые лозунги. И фасад у меня ничего, с души не воротит. Только маньяки, вроде тебя – брезгуют. Может, Аркато тебе подойдет?

Андрей встал на колени рядом с ней так, что его губы оказались над губами Нины. Поцелуй был очень долгим, когда они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали.

– И... всё-о-о?.. – наконец, недовольно протянула Нина, – А как насчет любви, горячей-прегорячей?

На ней был тот же тюремный комбинезон, только спорот "дьявольский" номер руками Аркато. Андрей провел руками по талии и бедрам Нины, отыскивая застежку, его ладони при этом описали две восхитительные симметричные кривые. Нина перехватила его руку.

– Подожди... Расстегивается здесь и здесь... Теперь вытряхивай меня...

Она выгнулась, Андрей приподнял ее за талию, комбинезон ее расползся вверх и вниз, оголив плоский твердый живот. Нина задвигала бедрами, вынимая ноги из штанин, Андрей коснулся губами густой поросли на ее лобке, пальцы Нины взъерошили ему волосы. Она всхлипнула, тихо застонала... Резко поднялась и стала лихорадочно расстегивать на Андрее рубашку, между делом несколько раз быстро и нежно поцеловав его в губы.

Когда оба остались нагими, Нина увлекла Андрея на пол, на мягкий ковер. Быстро проговорила:

– Никто меня не любит ... не понимает...

Жаркое единение, сплетенье рук, ног, исступленное проникновенье друг в друга... Блаженная усталость и полудрема... Рука Нины покоилась на груди Андрея, она успокоено дышала, и следом за нею он погрузился в короткий, глубокий сон.

Посмеиваясь про себя, окрыленный, Андрей вошел в адмиральскую (его!) каюту. Светло, просторно, роскошно. Позолоченный переговорник (ха!). Руководи, Андрос. У тебя в подчинении два раза по пять с половиной – одиннадцать тысяч человек. Свалившаяся на него огромная ответственность нисколько Андрея не пугала – он знал, что говорить и делать. Обернулся на чей-то внимательный взгляд.

Адмирал Сагель сурово глядел с портрета. Внешностью Андрей немного походил на него, но не возрастом, выглядя даже моложе своих тридцати восьми.

– Привет, старик, – сказал Андрей, – Не обижаешься, что я взялся доделывать то, чего ты не успел?

Пожилой адмирал все так же молча взирал на него. Андрей включил переговорник, общий вызов коммодора к личному составу соединения.

– Здесь флагман, адмирал Гелла. "Арни" и "Габриэль" – слушай. К пилотам и команде. Сердечно благодарю вас за победную кампанию против базы Марион. Мы идем курсом вест к Эгваль, и разгромим ее восточное побережье. Хозяйка Острова – на борту.

Что нужно воинам, кроме недавней победы? Твердый голос командира, обещающего новую. Сытный ужин и чарка вина. Идея или личность, за которую не стыдно умереть. И добротное оружие, вроде двух атомных авианосцев, несущих их сейчас к берегам Эгваль. 10. УБЕЙТЕ Н.В.!

Губернатор провинции Суор (в местном говоре: Суолг) был молод, черноволос, симпатичен и говорлив не в меру, раздражая тем, что ни одной фразы не успевал договорить до конца. Но, когда распахнулась дверь тюремной камеры, у него не нашлось подходящих слов, чтобы достойно встретить свою участь. В том, что его расстреляют, сомнений не было – опустошенная казна и разоренное бесстыдными поборами население взывали об отмщении...

Вошедшая в сопровождении нескольких военных молодая женщина показалась губернатору смутно знакомой, но вспомнить ее сразу он не смог. Угадав его затруднение, она коротко представилась:

– Вандерхузе. Я объясню вам новую ситуацию.

Он выслушал ее, онемев, а когда обрел дар речи, смог только поддакивать:

– Да... Да. Да! Нет! Нет. Нет... Конечно! Конечно! Конечно!

– Да здравствует свобода! Долой тиранию! – эти слова он уже бодро прокричал на митинге, наспех организованном, но неплохо срежиссированном – Нина приложила к сему свою маленькую, крепкую ручку. Она учуяла слабое место нового режима стремление упорядочить всё и вся – людям проще общаться со взяточниками из администрации, чем с новоявленными "меченосцами" из ОСС, втискивающими жизнь в прокрустово ложе идеализированных схем. От указа Бруно об упорядочении налогообложения пострадали в основном мелкие лавочники, а не воротилы теневой торговли.

Подошла очередь Нины сказать что-нибудь бессмысленное и вдохновляющее, и операторы местной студии видео пустили картинку в эфир. Упорство, с каким Нина продолжала носить свой мышино-серый комбинезон, (Аркато подогнала его ей по фигуре, а на месте страшного номера вышила инициалы "Н.В."), вознаградилось вид у нее получился эффектный

– Здравствуйте, мои дорогие! Я – ваша Нина, снова с вами. И снова иду в бой за вас и ради вас умру!..

Удачно вмонтированные кадры двух авианосцев у побережья, гордо реющие в небе самолеты, истребитель в непередаваемо красивом развороте... Как бы случайные блики скрывают символику Острова на его крыльях. Нинка крупным планом, шевелюра встрепана, глаза горят сумасшедшим и притягательным огнем.

– Все указы самозванцев из ОСС объявляю недействительными. Вы не будете платить дурацкую вмененную подать! Единственная и желанная моя цель – вернуть закон и порядок в нашу благословенную страну! Единственное мое намерение восстановить у власти президента Ариэля Солтига!

Митинг закончился, накричавшиеся и нааплодировавшиеся люди торопливо расходились по своим делам. Нина, чмокнув в щеку счастливо растерянного губернатора ("Меньше воруй", – шепнула ему на ушко), сбежала с ораторского помоста, бросив рабочим:

– Разбирайте декорацию!

Ее ждал автомобиль. Теперь в порт, на катер... и на "Габриэль", надо бывать на обоих своих кораблях. Нина села на заднее сиденье, втиснувшись между двумя телохранителями, третий сел рядом с водителем, закрыв ей, к черту, весь обзор.

– Сдвиньте тент! – нервно крикнула Нина и успокоилась только, когда увидела наверху летящие кроны деревьев, обступавших обочину дороги. День чист и светел. Все хорошо?..

"Клаустрофобией страдаю, что ли..." Закрыла глаза, откинув голову на мягкую спинку сиденья, вздрогнув, очнулась от секундного забытья. Самолет с короткими, как обрубленными крыльями, надвигался сверху прямо на нее.

– Не наш!! – взвизгнула Нина, ударяя кулачком в спину впередисидящего.

Водитель резко притормозил, и первая бомба легла позади. А Нина уперлась руками,... вскочила на сиденье, переступила на плечи телохранителя слева (как странно замедлило свой ход время!) и, подняв руки над головой, "рыбкой" выбросилась на дорогу. Кувыркнулась, вскочила и стремглав бросилась в придорожные заросли. За ее спиной громыхнуло снова, что-то большое пролетело над рухнувшей ничком Ниной и тяжко хлопнулось в кусты – колесо автомобиля, на котором она только что с ветерком ехала. Рев самолетного мотора нарастал, послышались резкие хлопки пушечной стрельбы. Сверху посыпались срезанные очередью ветки, упавший сук больно ушиб плечо. Нина сообразила, что пилот наверняка увидел, куда она скрылась, и, подвывая от животного ужаса, поползла на четвереньках в глубь чащи.