Текст книги "Мираж"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Это случается не только с нами, – парировал Чип. Вспомните недавнюю историю с «Нью-Йорк таймс мэгэзин». Она опубликовала заведомую фальшивку своего стрингера, который будто бы участвовал в одном из боевых рейдов «красных кхмеров». Оказалось, что он все это выдумал, не выезжая из Испании.

«Лучше бы он об этом молчал», – подумал Маккормик, но ничего сказать не успел, ибо вмешался корреспондент.

– А мне казалось, что это тоже ваша работа на кризисные районы. По крайней мере, стрингер, которому наши ребята устроили допрос с пристрастием, упорно молчит о том, кто его надоумил состряпать этот материал.

– Не будем считаться, – сказал Чип, – но, если говорить честно, доверие к прессе падает повсеместно. Уж, конечно, вовсе не мы заставляли Джанет Кук из «Вашингтон пост» придумывать ее «эмоциональный репортаж» о восьмилетнем наркомане, за что она получила премию Пулитцера. Наркомана не было – премия была.

– Что и говорить, – поддержал Вирджила рыжеватый. – Если в фильме «Вся королевская рать» нас показывали героями, то недавно я посмотрел другую ленту – «Без злого умысла». Нас уже выставляют людьми беспощадными и безответственными.

– Наверное, в этом тоже был «злой умысел русских», проникших в Голливуд, – с нескрываемой насмешкой буркнул француз. – Но об этом в ваших предупреждениях о советской пропаганде ничего не говорится.

Чип чувствовал себя не в своей тарелке. Он видел, что люди, вроде бы с интересом воспринявшие его появление, почему-то встретили его призывы в штыки. Многие уже вовсе не участвовали в беседе, сгрудились возле бара. Чип вышел на кухню попросить у хозяйки еще чашечку кофе.

В коридоре его поймал парень в очках.

– Не обижайтесь, мистер Чип, – тихо сказал он ему. – Критическое восприятие любого проекта – это прерогатива свободной прессы. Парни не очень любят, когда на них так явно давит одно из правительственных ведомств. Они сопротивляются, хотя будут делать все так, как от них требуется. Уж мы-то с вами это знаем.

– Насколько я понял, Вирджил, вашему проекту более всего необходима не столько официальная информация, доступная всем, сколько приватные сведения, в том числе слухи, инсинуации в местном обществе, просто сплетни и анекдоты, – спросил Чипа один из американцев, когда тот вернулся в комнату. – Уж тут-то вопросов, пожалуй, нет. На брифингах в посольстве нам ясно дают понять, что достаточно только ссылки на «иностранных наблюдателей в СССР», а еще лучше на какого-нибудь продавца сосисок, и можно выдавать любую абракадабру. Так сказать, полная свобода действий с подстройкой под анонимный источник…

– Это те симптомы, по которым можно судить о назревающих тенденциях и прогнозировать их развитие, – ответил за него Дик, – кто сам тянется к вам как к представителям свободной прессы.

– Конечно! – подхватил Чип. – Скажем, внезапный звонок, просьба о встрече…

Все мгновенно оживились.

– Звонят, просят… К нам в «Нью-Йорк таймс» бывает, что звонят, особенно те, кто в конфликте с властями или желает эмигрировать. И попробуй им отказать, объяснив, что это не входит в миссию корреспондента. Начнется такое! Любо-дорого послушать русскую матерщину, но не в таких же объемах?..

– Я уже знаю всех зверушек в часах на театре кукол. И они меня – тоже. Звонящие к нам предпочитают почему-то встречаться только там. Словно мы тоже марионетки из этого театра, – перебил немец.

– А главное, – продолжал американец, – мы здорово рискуем. Не раз случалось, что вызывал на встречу какой-нибудь сумасшедший, одержимый идефиксом. Однажды меня буквально терроризировала одна мисс, научная сотрудница. Она изобрела способ забеременеть по телефону. А поскольку ее научное открытие в Союзе не патентуют, конечно же из-за интриг, она хотела во что бы то ни стало передать через меня свою идею на Запад. За существенное, естественно, вознаграждение. Я хотел было закончить разговор, чтобы она не забеременела от меня…

Смех остановил рассказчика. Когда снова стихло, кто-то спросил:

– И как вы выкрутились, мистер гинеколог?

– Единственно, что я мог сделать, так это адресовать ее к моим коллегам в Ассошиэйтед Пресс. Она поверила, что идея их обязательно заинтересует, ибо они исключительно на этом специализируются…

В новой волне хохота он закончил:

– Сейчас я с удовольствием наблюдаю, как она терроризирует моих конкурентов.

Чип понял, что серьезного разговора не получится. Каждый, как сказал Дик, выпендривался перед коллегами.

Два-три часа они еще оставались здесь, хотя Чип понимал, что попусту теряет время.

Когда они с Маккормиком спускались в лифте, Чип спросил Дика, где он видел того малого в очках. Лицо было знакомо.

– Наверное, на «ферме»…

– В Кэмп-Пири? – переспросил Чип. – Надо же!

Он вспомнил фразу, которую ему шепнул в коридоре этот малый. О прерогативе свободной прессы, ее сопротивлении давлению правительственных ведомств и готовности тем не менее сделать все так, как от нее требуют.

Этот малый, подумал Чип, слово в слово повторил его ключевую мысль из лекции, которую он три года тому назад читал оперативным сотрудникам ЦРУ в школе переподготовки близ Уильямсбурга, в штате Вирджиния, известной под кодовым названием «ферма».

«Быстро же он освоился, этот теленок, – подумал Вирджил. – Уже бодается, как настоящий породистый бычок, вскормленный на газетно-журнальной ниве. И выросший у хорошего «фермера»…»

МАККОРМИК с удивлением перечитал краткий и пока непонятный ему текст телеграммы из штаб-квартиры. Она пришла почему-то за подписью Роберта Гамбино, начальника Управления безопасности ЦРУ.

«Майклу. Только лично.

Обеспечьте непременный вылет из Москвы Вирджила Чипа с той же миссией по линии прикрытия непосредственно в Дели. Об исполнении доложите лично мне. О дате его вылета ориентируем нашу точку в Дели».

Дик покрутил телеграмму в руках, словно от этого на обратной стороне мог появиться какой-то скрытый текст с пояснениями, недоуменно фыркнул и вложил телеграмму в папку неотложных дел.

Первое, о чем подумалось, так это о планах Чипа, который хотел по окончании срочной командировки в Москве взять хотя бы недельный отпуск и побывать в Сан-Франциско у журналиста, на которого работала Джудит. А теперь вместо этого ему предстоит забираться в Индию. Приказ будет ему не по душе.

«Значит, недовольство затронет его, – думал Дик, а ему не хотелось, чтобы старая дружба омрачалась пусть даже такими мелочами. – Но объявлять о принятом решении все-таки придется», – поморщился Маккормик.

Но почему Чипом интересуется Гамбино? Дику внезапно стало не по себе. Управление безопасности не было в особой чести у зарубежных сотрудников разведки, но его откровенно побаивались. Стоит тому вдруг заподозрить кого-то, и можно ставить крест на карьере. Хребет, правда, не переломают, но нервы потреплют. Сам не будешь ведать, откуда вдруг навалилось столько несчастий и неприятностей. Доказывать, что ты не верблюд. Бедняга Вирджил, и помочь-то ему нечем.

Дик вдруг насторожился. Снова достал телеграмму, перечитал. Адресована лично ему. Все это слишком конфиденциально, подумал Маккормик; он понимал, что между строк скрыто нечто серьезное. Шеф не стал бы выходить напрямую. Все бы шло обычным общим каналом.

Эта странная гибель Джудит. И вообще, как он не понял, что Чип порядком изменился. Из распахнутого парня, каким его знал Дик, получилось нечто застегнутое на все пуговицы. Даже в общении с ним. И не пьет. Как теперь представлялось Дику, в высказываниях Чипа здесь тоже была какая-то раздвоенность.

«Сам тоже хорош! – разозлился он на себя. – «Старый приятель», «дружище», «старина»… Растрепался, разоткровенничался… Некому, видите ли, душу излить. Вот и вылил. Ушат на себя. Начнут теперь его таскать – меня не пожалеет. Первым назовет, чтобы отмыться. Да еще прибавит кое-что от себя. Так сказать, по старой дружбе… Надо что-то придумать», – решил Маккормик.

Два дня у него ушло на оформление документов. И когда уже билет на имя Чипа был у него в руках, Маккормик поздно вечером позвонил Вирджилу в номер гостиницы.

– Слушай, – расстроенным голосом произнес он, – есть указание тебе срочно вылететь в Дели.

– Чего-чего?

– В Дели, говорю.

– Что я там потерял?

– С той же миссией от УМС. Остальное – на месте.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Билет уже у меня. Все формальности согласованы. Можешь зайти к ним в консульство, поставят визу. Что-нибудь тебе в дорогу купить? Сувениры, матрешку!

– Все верно, за дурную весть всегда наказывали гонца.

– Извини, дружище, я не хотел.

– Чего уж там, я понимаю.

Положив трубку, Дик с раздражением бросил:

– Тоже мне, Чайльд Гарольд нашелся!

Он открыл сейф, достал личный шифроблокнот и, немного повертев в руках авторучку, стал писать:

«Джеймсу. Только лично!

Человек улетает сегодня.

Конфиденциально для вашего сведения: относительно известного вам проекта по линии прикрытия настроен весьма скептически. Имеет и высказывает идеи, которые могут негативно сказаться на его реализации. Краткую стенограмму его высказываний на этот счет вышлю почтой. Майкл».

Дик внимательно перечитал написанное. Хотел было вычеркнуть последнюю фразу, но передумал. Ничего, стенограмму он подготовит. Игра стоит свеч.

В тот день, когда он провожал Чипа в аэропорт, дружески балагурил, всучив ему все же коробку с матрешками, телеграмма ушла в Лэнгли.

САМОЛЕТ ПОДНЯЛСЯ в воздух. Дик с облегчением вздохнул и привычной дорогой направился в бар. Тот случай, когда страхование жизни исключительно добровольное. И заказал сок.

Чип открыл глаза, когда самолет уже начал заходить на посадку. Состояние, в котором он пребывал, было трудно назвать сном, скорее всего – забытье. Пребывая в дремоте, подсознательно он продолжал фиксировать движения пассажиров и стюардессы по салону, отдельные обрывки фраз, чей-то смех. Равнодушно отметил, как ему показалось, неестественный восторг канадца, изумленного видом гималайских вершин. Он впал в дремоту, из которой его вывел глубокий вираж самолета.

Трудно было вообразить, глядя сверху на скопление одноэтажных, казалось, глинобитных строений, что это столица древней, сказочной Индии… Легкий толчок, в реверсивном режиме взревели двигатели, притормаживая лайнер.

Вчера, прощаясь с ним в Шереметьево, Дик заметил:

– В Дели о твоем приезде знают и в посольстве, и в представительстве УМС. Встретят тебя как турецкого пашу или как самого Дж. Ф. К.[19]19
  Дж. Ф. К. – Джон Фитцджеральд Кеннеди.


[Закрыть]

– Не возражаю, – отреагировал Чип. – Только без Ли Харви Освальда.

Дик имел в виду сердечность, с которой встречали за границей Джона Кеннеди, а получился мрачный каламбур. И позже, вплоть до сухого, почти официального рукопожатия у стойки таможни, оба хранили неловкое молчание. Чип полагал, что он брякнул какую-то бестактность, обидев Дика, который, видимо, немало сделал, чтобы его миссия в Индии была яркой и, главное, недолгой. Дик был смущен и поставлен в тупик этой репликой. У него возникло подозрение, что Чип начинает догадываться об операции, которую какой-то зубоскал в Лэнгли окрестил «Челночный веер». Так они и расстались.

У стойки иммиграционной службы Чип сразу выделил американца, который явно кого-то ожидал. Его глаза бегло переходили с одного входившего пассажира на другого. Можно было держать пари один против тысячи, что встречают его. Действительно: их глаза встретились, лицо американца у стойки дрогнуло, то ли в кивке, то ли в поклоне, губы сжались в подобие улыбки, и он быстрым, уверенным шагом пошел навстречу Чипу.

«Профессионал!» – отметил уважительно Вирджил и тоже улыбнулся встречавшему.

РОБЕРТ МАКЛАФЛИН, советник представительства УМС по связи с общественностью, перспективный сотрудник делийской резидентуры ЦРУ, плохо спал в ту ночь. Не помогало и снотворное. Не потому, что он боялся проспать и не успеть к самолету, которым прибывала важная птица из штаб-квартиры УМС. Его беспокоило другое: он так и не определил, какой тон избрать в отношениях с этой «птицей». Когда телетайпистка принесла телеграмму, извещающую о приезде некоего Вирджила Чипа, Роберту все было понятно: руководство из Вашингтона инспектирует работу периферии. Но затем началось непонятное.

Утром срочно вызвали в посольство. Посол Бэрнс в течение часа убеждал Маклафлина в «чрезвычайной важности миссии мистера Чипа», необходимости не только показать работу, но и «условия, в которых мы здесь живем», страну в целом. И закончил монолог фразой: «Чем дольше у нас пробудет мистер Чип, тем лучше для нас и для Вашингтона. Вам понятно?» Роберт сделал вид, что ему все понятно.

«Второй звонок» прозвучал в кабинете у резидента ЦРУ Бертрама Дана, который без околичностей сообщил Маклафлину: на него возложена ответственность за успех «миссии мистера Чипа». Эта миссия имеет не только (Роберт понял, что не столько) пропагандистский характер, сколько контрразведывательный. Речь, мол, идет о разоблачении «крота» – глубоко законспирированного агента противника в штаб-квартире ЦРУ.

Анализируя эти две беседы, Роберт понял, что, с одной стороны, посол, видимо, не в курсе истинных целей «миссии мистера Чипа», но догадывается о ее исключительном характере. С другой стороны, шеф намекнул о выявлении внедренного агента русских. Интересно: то ли Чип приедет, чтобы внести ясность и извлечь «крота» из норы, то ли мистера Чипа сослали подальше от Вашингтона, в Индию, чтобы и здесь, и в округе Колумбия одновременно провести оперативно-следственные мероприятия, которые поставили бы на мистере Чипе крест?

«А что, если он из ФБР?» – подумал Маклафлин, подъезжая к перекрестку на Гургаон-роуд. Он так и не решил эту головоломку, когда быстрым и уверенным шагом пошел навстречу Чипу.

Формальности ограничивались тем, что Маклафлин коротко бросил таможеннику: «Этот господин со мной» и индиец незамедлительно кивнул. «Шевроле» покинул пределы аэропорта и покатил в город. После суеты и гама аэровокзала Чип, откинувшись на заднем сиденье, отдыхал. Роберт молча вел машину.

«Изысканный костюм, крепкая шея, уверенность в себе, коммуникабельность – типичный парень из Вест-Пойнта»[20]20
  Военная академия.


[Закрыть], – подумал Вирджил.

– Ты, пожалуй, не спал из-за меня всю ночь? – бросил он, чтобы нарушить молчание.

– Почему? – мгновенно среагировал Роберт. – Ах да, я нередко бываю здесь по утрам, чтобы выдать звонок своим людям из автомата. В городе чертовски мало телефонов: лишь на заправочных станциях, в ресторанах да отелях. Начинаешь звонить, так обязательно подходит «бой», официант, либо швейцар с длинными ушами. Вот и поработай в этой стране.

– Да, это не старая добрая Европа, одно слово – Азия.

– Что и говорить. С агентами встречаться и то негде: пяток отелей с приличными ресторанами, пара клубов – и все. Тут своя специфика – приходится больше работать в открытую: в резиденциях на приемах, в культурных центрах, Американской библиотеке. Или уезжаем за город, там есть хорошие гостиничные коттеджи. А ночью поедешь тайник изымать, лезешь рукой в какую-нибудь щель и думаешь, а вдруг там змея, скорпион или еще какая-либо гадость, не дай бог!

– Слышал я эти байки, – оборвал его Чип, – лихорадка, проказа, змеи, которые плюют ядом на пятьдесят метров. Стоит нам уехать за границу, как мы начинаем плакаться, преувеличивать трудности бытия, чтобы подчеркнуть свою собственную значимость. Не так ли?

Роберт хмыкнул вместо ответа, решая, отвечать ли на резкость резкостью. Промолчал, но потом не выдержал:

– Нет. Посмотри на эти улицы, на движение: тут и велосипедисты, и моторикши, и пешеходы с замедленной реакцией, а в старом Дели еще и священные коровы, которые почему-то любят отдыхать именно на проезжей части. Попробуй тут оторваться от наблюдения.

– А что, индийцы «работают» за вами?

– Конечно, и притом весьма недурно. Выезжаешь ночью – за тобой пристраиваются огоньки авто, сделал два-три круга – не отстают. Тогда сходишь с маршрута, заезжаешь к кому-либо из коллег или в «Оберой». Только облюбуешь тихую улочку для встреч, смотришь – через неделю там уже сидит какой-то индиец – торговец тремя бананами. Только найдешь удобный проезд, на котором легко выявить наблюдение, как в следующий раз наткнешься там на глубокий ров либо вкопанные столбы – не проехать. В общем, не дают скучать.

– Куда мы едем?

В голосе Чипа Маклафлин почувствовал официальные нотки и сухо ответил:

– Господин посол ждет вас, сэр.

И «шевроле» бесшумно вкатил на территорию посольства.

Посол Бэрнс был сама любезность. Крепкое рукопожатие, широкий жест, приглашающий к столу, подчеркнутое внимание и готовность выслушать гостя из Вашингтона.

– Мистер Чип, я приветствую вас на этом островке американской территории. Располагайтесь. Мы в общих чертах извещены о вашей миссии и готовы оказать вам полное содействие. Надеюсь, пребывание в этом жарком климате, в этой еще развивающейся стране оставит у вас хорошие впечатления. Сейчас приятный период года, не жарко, на рынке обилие восточных плодов. В общем, чем могу служить?

«Его распирает любопытство, – подумал Вирджил, – с чем и зачем я прибыл в Дели, но он не знает, как к этому подступиться. Что ж, не будем играть в прятки».

– Господин посол, насколько я понял в Вашингтоне, цель моей поездки – ознакомиться на местах с тем, как реализуются мероприятия известного вам «Проекта «Истина», насколько в этом плане эффективна деятельность представительства УМС, какие имеются проблемы, если они имеются, падают ли материалы нашего агентства на благодатную почву, в частности в Индии, что следует предпринять для более глубокого проникновения в сердца и умы индийцев.

– Понятно, мистер Чип. Вопрос, безусловно, важный: в наш ядерный век Америка не может позволить кому-то господствовать и в области идеологии. Наступательный характер данного проекта весьма актуален, и можете передать в Вашингтоне, мы понимаем ответственность задач, возложенных президентом Рейганом на нас. Сделаем все, что будет в наших силах. Эту битву с русскими в области идеологии мы должны выиграть. Мы полагаем…

«Если его не перебить, он так и не остановится», – подумал Вирджил.

– Господин посол, насколько обстановка в стране способствует нашей деятельности?

– Видите ли, обстановка меняется в благоприятную сторону. Эксперимент моего предшественника, Роберта Гохина, с Джаната парти не оправдал наших надежд. Сейчас у власти вновь Индира Ганди, страна берет заем у Международного валютного фонда, что накладывает на нее определенные обязательства и, если хотите, ограничения. Соответственно наши позиции, несомненно, укрепляются. Теперь, прежде чем что-то предпринять против нас, власти должны трижды подумать, чтобы не усугублять свое и без того сложное финансовое положение. Так что ваша миссия проходит в благоприятной обстановке.

– Я полагаю… – Вирджил чуть помедлил, – что пяти дней будет достаточно для ознакомления с обстановкой в Американском центре.

– Мистер Чип, вы меня обижаете. Быть моим гостем и в день приезда думать об отъезде? Нет, мы вас так просто не отпустим. Во-первых, знакомство с Дели, затем поездка в Бомбей, Мадрас и Калькутту. Когда еще доведется там побывать? К тому же вы должны уехать отсюда с большим багажом, ведь это экзотическая страна…

– О покупках я как-то не задумывался.

– Я имел в виду другой багаж: идеи, предложения, оценки и мнения, которые будут по достоинству оценены в Вашингтоне. Давайте вопрос о дате вашего отъезда оставим открытым. А когда вы скажете, как Фауст: «Мгновение – остановись!» – так мы тотчас доставим вас к ближайшему самолету. Идет?

– Согласен. – Чип пока не видел альтернативы.

– Вот и хорошо. – Посол встал. – Все вопросы решайте с Робертом Маклафлином. Умная голова. И не забудьте: сегодня вечером в своей резиденции я даю прием в вашу честь.

Бэрнс какое-то время смотрел на закрывшуюся за Чипом дверь, потом вызвал помощника и продиктовал короткую телеграмму, которую просил зашифровать личным кодом: «Человек здесь. Порядок. Бэрнс».

БЕРТРАМ ДАН, РЕЗИДЕНТ ЦРУ в Дели и по совместительству атташе политического отдела посольства, смотрел на лежащие перед ним шифротелеграммы. За тридцать лет работы в ЦРУ он многое повидал и ко многому привык. В разведку он попал сразу же после окончания университета в Западной Вирджинии. Мало что он понимал в сложных интригах и перипетиях заграничной службы, когда получил первое назначение в Пакистан как сотрудник Тренировочного центра армии США. Затем Непал, операции по переброске оружия в Тибет, вербовка китайцев. Все шло как нельзя лучше, как вдруг непальцы попросили, чтобы он, Бертрам, без шума покинул пределы горного королевства. Работал в Афганистане, Индии, Эфиопии. Становился мудрее, хитрее, увереннее в себе. И вот теперь он уже резидент в Дели. В переездах как-то незаметно подросли дочь и сыновья, сам уже отпраздновал пятидесятилетие.

Кто-то из сверстников процветает в бизнесе, другие подались в политику, а примерно треть сошла с дистанции, ушла, как говорится, в мир иной, а он, как вечный странник, верен своей тропе. Бертрам поймал себя на мысли, что говорит о себе в третьем лице. «Первые признаки старости», – подумал он.

Дан еще раз пробежал глазами телеграммы с грифом «Космик» – высшая степень секретности, не полагаясь по привычке на то, что написано в них, а постигая смысл междустрочий. То, что телеграммы были подписаны шефом внешней контрразведки ЦРУ, уже настораживало, хотя тексты депеш на первый взгляд казались весьма рутинными. В первой шеф извещал, что прибудет его доверенное лицо – Вирджил Чип, сотрудник УМС по прикрытию, и просил оказать содействие его миссии. Во второй – Дан понимающе усмехнулся – содержались призывы беречь жизнь В. Чипа, которой угрожало, казалось, все: от климатических условий до экстремистов, от автомобильных катастроф до несчастного случая на охоте. Поэтому Дану предписывалось лично контролировать все шаги, действия, намерения Чипа и держать в курсе Вашингтон. В третьей указывалось: после успешного завершения «миссии мистера Чипа» ему надлежало вылететь в Пакистан, а Бертраму лично проследить за отбытием высокого гостя. Но Чип должен был узнать об этом в день отлета.

Дан откинулся в кресле, открыл коробочку тонизирующих таблеток «Окаса», которые, если верить индийцам, не только сохраняют, но и повышают энергию. Он принял за правило дважды в сутки принимать покрытые серебром таблетки.

– Берт, – голос Маклафлина в трубке звучал очень громко, – мистер Чип ждет аудиенции.

– Хорошо, заходите оба минут через пять.

Дан собрал телеграммы в папку и расчистил стол.

– Мистер Чип, – начал он, медленно подбирая слова, – я разделяю мнение Бэрнса о важности вашей миссии. Здесь мы с пониманием встретили новый проект президента Рейгана и уже кое-что сделали – может быть, мало, но судить не нам, а вам. «Проект «Истина», как мы здесь понимаем, это атака на русских на фронте, где они успешно сражаются. Пропагандистская шумиха меня интересует меньше всего. От вас я жду рекомендаций, советов и предложений, – естественно, после того, как вы ознакомитесь с состоянием дел. В битве за умы людей, в частности индийцев, мы пока в обороне. Русские пока нас переигрывают.

Другая сторона дела… – Дан выдержал короткую паузу, подчеркивая важность того, что он намерен изложить, – нам нужна помощь в реализации некоторых разработок. И вообще, хорошо бы посмотреть свежим взглядом на механику наших действий. Если надо – поправить нас, подсказать лучшие варианты исполнения. С вашим опытом работы…

– Послушайте, Дан, – вырвалось у Вирджила, – об этом в Вашингтоне не было и речи. Откуда у меня полномочия лезть в вашу кухню? Советы, предложения – вы сами здесь спецы. Что может посоветовать человек, впервые прибывший в страну, да и то всего на неделю? Спасибо на добром слове, но откровенно говоря, у меня нет желания копаться в грязном белье или судить ваших подопечных. И не просите.

– Это не моя просьба, – спокойно ответил Бертрам, открыл папку и протянул Вирджилу первую телеграмму: – Убедитесь сами.

Чип, пробегая глазами текст депеши, машинально спросил:

– А что в двух остальных?

– Разное, – сухо ответил резидент и захлопнул папку.

– Хорошо. Считайте меня в своем распоряжении.

– Ну нет. Я не могу вам приказывать. Скажем так: мы – коллеги. И вместе будем разгребать авгиевы конюшни. Идет?

– С чего начнем?

– Об этом мы еще успеем поговорить. Вам сейчас надо отдохнуть с дороги, а вечером – прошу ко мне. Андрэ сгорает от нетерпения увидеть важного гостя из Вашингтона и немного посплетничать.

– Бэрнс уже ангажировал мистера Чипа на вечер, – заметил Маклафлин.

– Разве? – Дан очень натурально изумился. – Ну что ж, тогда встретимся у этого важного и болтливого павиана. А вообще, Чип, мы считаем своим долгом показать вам Индию. Интересная страна. А ведь когда-то Черчилль предлагал марокканскому королю обменять ее на один только город Марракеш. Я не был в Марракеше, но, зная Индию, посоветовал бы никогда не менять ее даже на рай небесный. Прав был Джавахарлал Неру, когда на реплику, что Индия, мол, бедная страна, ответил: «Индия – богатая страна, это индийский народ беден». И не спешите вы в этот заваленный официальными бумажками Вашингтон. Успеете. После Индии я работал в Эфиопии и, знаете, скучал по Дели. Посмотрите Дели, побывайте в Бомбее…

– Потом в Мадрасе и Калькутте… – прервал монолог Дана Вирджил.

– Бэрнс уже советовал Чипу побывать там, – среагировал Маклафлин.

– Да-да, хорошо, я не прощаюсь. До вечера. До вечера, Чип, – повторил он. – Вы останетесь довольны этой поездкой… Да и в Вашингтоне тоже, – закончил он фразу, когда собеседники были уже за дверью.

Потом вызвал главного шифровальщика и продиктовал короткую телеграмму:

«Операция «Челночный веер». Человек здесь. Все хорошо. Дан».

ЧИПА ПОСЕЛИЛИ В ОТЕЛЕ «Оберой». «Чудесная кухня, отличный бассейн, – рассказывал ему Маклафлин, – номера с кондиционерами, фешенебельный район, отличное обслуживание, прекрасные магазины». Два дня назад, обсуждая с резидентом варианты, куда поселить Вирджила, они перебрали все приличные отели и остановились на «Оберое». Роберт предложил «Ашоку» или «Маурию», поближе к посольству. «А кто нам обеспечит контроль его номера?» – спросил резидент. Возразить было нечего. Установить подслушивающие устройства мог только один человек. Им был менеджер отеля «Оберой» Рей. Ранее он служил в бюро по регистрации иностранцев, тогда-то на него и вышли американцы. Рей считался ценным агентом и обычно был на связи у резидентов. Потом индийцы, видимо, что-то узнали (об этом в Лэнгли докладывать не стали), и Рей лишился тепленького местечка в бюро.

Когда же он всплыл в качестве менеджера «Обероя», возникло подозрение: не является ли он двойным агентом? А если так, то на кого он больше работает? Бывший резидент Муллиган решил, что отказываться от услуг Рея все же нельзя. Дан был в курсе событий, считал Рея подставкой, но, имея за плечами «добро» Муллигана, продолжал встречаться с менеджером, полагая, что в случае каких-либо осложнений он всегда сможет подставить под удар своего предшественника.

По пути в отель Роберт предложил Чипу немного посмотреть столицу. Они проехали по Саут-авеню мимо резиденций парламентариев, обогнули президентский дворец, выскочили к зданию индийского парламента, затем на Радж патх к зданию Верховного суда Индии и по Матхура-роуд подъехали к «Оберою».

– Ты показываешь мне город или проверяешься? – нарушил молчание Вирджил. Роберт определенно ему нравился.

– Я еще не решил. А ты как думаешь? – поддержал шутку Маклафлин.

– Так ведь для индийцев я темная лошадка. Это шеф вас так приучил?

– Бертрам толковый парень. Нет, не потому, что он шеф. Под ним ходить можно. Требовательный, жесткий, когда надо, но и милосердный, когда можно. Заядлый охотник. Он тебя обязательно позовет пострелять уток на озерах Харианы или в заповедник, тут, недалеко от Гургаонома. Поохотиться на павлинов. Охота на них, правда, запрещена, но Дану все нипочем. Азарт! Однажды возвращается он домой с двумя павлинами в багажнике, и вдруг в какой-то деревне бдительные индийцы перегораживают ему дорогу, окружают машину, требуют открыть багажник и показать, не везет ли он тушки этих благородных птичек.

– Что же, Дан не мог проскочить мимо? Не стали же бы они лезть ему под колеса?

– Стали бы, и еще как стали бы. – Роберт обернулся к Вирджилу. – Вера у индийцев такая, что, умирая, они действительно уходят в лучший мир. У них нет страха перед смертью. Для нас это – символ небытия, для них смерть – освобождение от бремени бытия, переход в светлый мир, без забот и огорчений.

– Так как же Дан выкрутился?

– Как всегда – блестяще. Сначала он поразил их великолепным знанием хинди. Потом стал рассказывать какую-то древнеиндийскую притчу, из которой следовало, что жителям деревни надлежало сменить гнев на рассудительность, ибо первое застилает глаза, а второе несет успокоение души. Спустя полчаса, когда он сам предложил собравшимся открыть багажник, чтобы те убедились в чистоте его намерений, селяне наотрез отказались и пожелали шефу счастливой дороги.

– Опять байки.

– Почему? Бертрам сам рассказывал. Кстати, вот и отель «Оберой», оазис уюта, покоя, отдохновения и прочая, и прочая.

– Тебе бы работать в рекламном агентстве – мигом стал бы миллионером, ну а меня бы взял в менеджеры по связи с общественностью.

– Ну если бы за тебя поручился сам президент, тогда бы подумал.

– Тщеславие тебя погубит, Маклафлин.

Оба рассмеялись.

Номер, как и весь отель, Чипу понравился: чисто, прохладно, уютно и роскошно. Оставшись один, Вирджил подошел к окну. Внизу голубой чашей плескался бассейн. Постояльцы лежали в шезлонгах, плавали в изумрудной воде, потягивали прохладительные напитки под тентом. «Клуб здоровья», – прочитал Вирджил на стеклянных дверях.

«Хорошие парни, – подумал он о Роберте и Бертраме. – Устроить такой рай – чем не Багамы? Поработаю с ними в одной упряжке, дней десять, пожалуй, это займет. Тем более что Лэнгли просит».

За спиной Чипа раздалось легкое покашливание. Чип обернулся.

– Мистер Чип, от имени администрации отеля позвольте приветствовать вас. Каждый наш гость – это не просто клиент, а друг «Обероя», мы стараемся предупредить его каждый шаг, угадать и удовлетворить даже его капризы. Моя фамилия Рей, я здешний управляющий.

Худощавая фигура, уверенность в себе, деловитость, открытое лицо, тонкие, ухоженные усики – все выдавало в индийце военного.

– Генерал в отставке?

– О нет, что вы, сэр! Выше майора не поднялся. Проклятая язва.

– Штабист?

– Почти, сэр. Интендантская служба. Это, сэр, как каста. Интендантом родился, интендантом и помрешь. Дети и внуки – все по одной тропе… Доволен ли сэр номером, обстановкой, видом из окна? Может быть, сменить цвет покрывала или принести дополнительное одеяло, плед? Ночью, сэр, весьма прохладно.