Текст книги "Мираж"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

«…Придется, видимо, отказаться от услуг рекламной фирмы «Интора» как прикрытия для бюро анкетирования РСЕ—РС в Вене. Недавно шеф бюро Гельмут Айгнер, представь себе, потребовал семьсот пятьдесят шиллингов за каждую анкету. Ведь это чистый грабеж! Максимум, что мы можем предложить, – пятьсот, и ни шиллинга больше…»

Неожиданно голоса оборвались, и в уши ударил надрывный сигнал зуммера.

– Да выключи, наконец!.. – закричал он технику. – Что это у тебя? – спросил он потом, без всякого интереса.

– Зуммер нашего трансмиттера в Плайя де Пальс, Испания.

– Регулярно они так позванивают?

– Я здесь третий год – такого не помню. Тем более что они «выстрелили» суммарной мощностью всех передатчиков…

– Ты уверен?

– Вот запись в журнале.

– Когда был дан сигнал?

– Здесь записано: двадцать первого февраля в двадцать один сорок.

Смутная догадка подняла Каммингса с кресла.

– Длительность сигнала?

– Пять минут.

– Ты представляешь, что́ это значит?..

РИЧАРД ДОСТАЛ ИЗ СТОЛА испещренный лучами лист – плод его аналитических рассуждений в ту бессонную ночь. Что же получается? Злоумышленник проникает в складское помещение, похищает мину, устанавливает часовой механизм на 21.45, закладывает ее, затем сам растворяется в ночной тьме Английского парка, а его сподвижники, пробравшись на пункт РС в далекой Испании, посылают суммарной мощностью всех передатчиков сигнал, по которому часовой механизм срабатывает. Бред какой-то! Может быть, турок вообще ни при чем? Спустился в подвал, осматривал трубы, сочленения, случайно обнаружил мину, перепугался и в страхе воспользовался первым же окном, чтобы унести ноги? Тогда возникает вопрос: кто заложил мину? «Крот»? А роль турка? Отвлекающий маневр? Ведь появился же он в те часы. Значит, «крот» что-то связывал с ним. Что именно? Пока одни вопросы. Каммингс чувствовал, что разгадка где-то близко, он ходит вокруг нее, топчется на одном месте, но ему недостает лишь одного существенного звена. Что упустил из виду Надсмотрщик? И до чего еще не докопался Бульдозер?

Суммарная мощность передатчиков. Суммарная. Сообщений о вторжении посторонних на объекты РСЕ—РС не поступало. Значит, суммарный сигнал подали свои либо «крот», сидящий в Плайя де Пальс.

Может быть, случайность? Ошибка? Кто-то из техников случайно нажал не на те кнопки? Ну что ж, начнем с другого конца, с далекого Плайя де Пальс в Испании.

Привычно потянулся к интеркому, чтобы попросить Ирми забронировать одно место на вечерний рейс, улетающий в Барселону, но что-то его остановило. Начнутся недоуменные вопросы, пойдут слухи. Билет можно взять самому. Посмотрим, кто в Плайя де Пальс санкционировал работу передатчиков суммарной мощностью и для чего.

А собственно, когда, в каких случаях используется этот режим? Во время бедствий? Землетрясений? Нападения? Он толком и не знал. С кем бы проконсультироваться? В списке для предстоящих бесед с сотрудниками первым у Ричарда стоял Джон Лодейзин.

«Очень умный, хитрый и опасный человек, имеющий влиятельных друзей в Вашингтоне, мстительный по натуре. Одно время работал в штаб-квартире НАТО в Эвере», – вспомнил Ричард донесение одного агента. С ним нужно будет поосторожнее.

Лодейзина он застал за изучением макета «Исследовательского бюллетеня», еженедельника, распространяемого на РСЕ—РС центральным отделом новостей.

– Погоди, – бросил Джон Каммингсу и схватился за телефонную трубку: – Слушайте, давайте на развороте дадим последнее предписание из Вашингтона. Да-да, насчет книг. Так и дадим, что администрация Рейгана усматривает наличие коммунистических идей и антиамериканизма в таких романах, как «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, «Убить пересмешника» Харпер Ли, «Том Сойер» Марка Твена. Мы предписываем всем национальным редакциям РСЕ—РС больше не цитировать и не ссылаться на эти произведения, а библиотекам на всех подразделениях объекта срочно изъять эти книги из обращения… Да, это пойдет. Надо быстрее реагировать на распоряжения СМР. Ладно. – И Каммингсу: – Чем могу быть полезен?

– Устал чертовски. – Ричард опустился в кресло и закрыл глаза. Он решил с самого начала взять доверительно-самобичующий тон, единственно, пожалуй, возможный, чтобы вытянуть Лодейзина на откровенность. – Гоняюсь за призраком, и все без толку, хоть вой…

– Вид у тебя неважнецкий, – поддался Джон.

– Ну! Те звонят, эти требуют: где? что нового? когда будет результат? А я блуждаю, как в лабиринте. Столько ходов, столько версий, а где тот, единственный?.. Отупел бесповоротно. Сейчас бы так и заснул в этом кресле. – Ричард заерзал в кресле, делая вид, что устраивается поудобнее, чтобы вздремнуть. По сочувствующему, участливому взгляду Джона он видел, что пока не переигрывает. – Старая развалина. Ни одной обнадеживающей версии. И ты знаешь, в чем главная трудность для меня? Новый я здесь человек, не успел войти в курс всего, а тут такое громыхнуло. На одних оконных стеклах разорится наша радиостанция. Так вот, многого я еще не знаю, не понимаю. Задаю себе тысячу вопросов, а, быть может, на них уже давно ответы есть. А я кручусь, маюсь, трачу энергию… Слушай, может, перекусим где-нибудь поблизости? Я угощаю. Надо бы снять напряжение. Как, идет?

– А что, очень нужно? – Лодейзин явно иронизировал. – Господин Каммингс, наша резидентура здесь получила указание оказывать вам всемерную помощь. Так что я к вашим услугам. Махнем в «Голубой дом», там солидная публика.

– Согласен. На твоей машине: так устал, что даже за руль нет сил держаться.

– Вы хотите незаметно улизнуть с объекта? – Джон «просчитывал» все хитрости Каммингса.

– О чем ты? Не понимаю. Посмотри, как трясутся клешни. – Ричард закрыл глаза и вытянул руки вперед.

Спектакль был продолжен в отдельном кабинете гостиничного ресторана «Голубой дом».

– Ты представляешь, Джон, – начал Ричард издалека, – полгода назад у меня была альтернатива: либо возглавить «бункер» на РСЕ—РС, либо занять место Макса Ралиса при штаб-квартире НАТО в Эвере. Меня пленил Мюнхен. Но после этого дьявольского взрыва я все чаще подумываю: не сделал ли я ошибки, отказавшись от Бельгии?

– Прости, Ричард, но информационно-пропагандистская служба НАТО – это не для тебя. Здесь ты на месте, а там… Таи нужно постоянно держать нос по ветру и крутиться. При штабе идеологической службы в Эвере аккредитованы представители радиостанций, вещающих на Восточную Европу. Постоянные брифинги, передача инструкций, указаний, а то и готовых материалов для их «продвижения» на Восток. Плюс непростые взаимоотношения внутри НАТО между Европой и США, особая позиция Франции, Греции. Нет, Ричард, там больше шансов попасть не в такт.

– Ну и как относятся к представителям РСЕ—РС в Эвере?

– Как к пасынкам. За нами стоит Америка, поэтому и вынуждены терпеть ради «солидарности». Но попытки Вашингтона перевалить на плечи Западной Европы финансирование РСЕ—РС не встречают особого энтузиазма у европейцев. Вашингтон не раз старался убедить европейских партнеров, что РСЕ—РС по сути своей, мол, идеологический рупор НАТО, действующий в постоянном контакте с его соответствующими пропагандистскими органами. Результат? – Джон безнадежно махнул рукой.

Каммингс вспомнил нравоучения Фольмана в отношении статьи уголовного кодекса ФРГ: «Мы каждого из вас или почти каждого с полным основанием упрячем за решетку на два года». Ричард чувствовал, что задел за живое Лодейзина, и теперь ему оставалось наводящими вопросами тонко направлять Джона.

– Может, европейцы не видят проку в нас?

– Только слепой не видит. Действующие на РСЕ—РС нелегальные каналы получения политической и военной информации позволяют существенно дополнять данные центральной разведки, дают нашим аналитикам возможность вырабатывать достоверные оценки и прогнозы развития обстановки в странах Восточной Европы. А обмен этой информацией между союзниками по НАТО – это что, мало? Я уже не говорю о роли РСЕ—РС в чрезвычайных обстоятельствах, таких, как вооруженный конфликт в Европе, напряженная обстановка в соцстранах. Вспомни наши передачи во время «венгерских событий» и в «пражскую весну». Все это им прекрасно известно, да с «Планом по Европе» знаком каждый член НАТО.

– Ты имеешь в виду военный план ЕКОП-пять Д – единый комплексный оперативный план ядерного нападения на СССР. Я о нем слышал. «План по Европе» – это продукт НАТО. Наши действия и акции союзников на случай военного конфликта в Западной Европе. Что особенного в этом европейском армагеддоне?

– Если ядерный конфликт разразится в Европе, вероятнее всего, он начнется с территории ФРГ. Допустим, что войска Варшавского Договора пересекли границу ФРГ. Будет ли у нас время, чтобы демонтировать ракетные установки, очистить склады, погрузить содержимое и вывезти? Нет. Будет ли у нас время, чтобы собрать Совет НАТО и дискутировать на тему: можно или нельзя воспользоваться ядерный оружием да потом еще обратиться к правительству Западной Германии за разрешением нанести ядерные удары по выборочным целям? Здесь соберется бундестаг, будет решать, да?.. Нет, не будет у нас такого времени. Поэтому «План по Европе» наделяет военных в НАТО правом нажать на кнопки в случае конфликта и безо всяких политических консультаций с союзниками. И нравится им это или нет, но решать вопрос будет не бундестаг, не Европейский парламент, а главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе – американский генерал.

– Но территория ФРГ… Это же не пустыня! Тут плотность населения настолько велика, что использование ядерного оружия неизбежно приведет к гибели сотен тысяч… Тем более какой смысл наносить ядерные удары по собственным складам боеголовок или химического оружия?

– Ты хочешь, чтобы этот арсенал достался русским в в качестве трофея? Знаешь, назови меня циником, но те немцы, что исчезнут в огне, не будут знать, погибли ли они от ракет русских или им не повезло и они оказались в «уязвимой зоне», стали жертвами, предусмотренными «Планом по Европе».

– Будем надеяться, что такого не случится. С «Планом по Европе» в НАТО явно переусердствовали. Бить по своим…

– Да, тот самый ЕКОП-пять Д.

– Недальновидная политика. Я бы посоветовал «медным каскам» и в Пентагоне, и в Эвере почитать Нострадамуса. Там, кстати, и сценарий третьей мировой бойни.

– Напиши президенту. Пусть почитает на ночь вместо библии.

– Джон, тут не до шуток. А что отводит нам «План по Европе»?

– Разумеется… Начнем с чрезвычайных обстоятельств. Допустим, волнения в соцстранах. Тогда по особому распоряжению НАТО либо Пентагона все передатчики РСЕ—РС в Мюнхене, Португалии и Испании включаются на полную мощность для ведения специальных «ударных передач». А в случае необходимости в наше распоряжение поступают даже трансмиттеры «Голоса Америки» и ряд военных радиостанций. Суммарная мощность позволит нам преодолеть работу тридцати двух тысяч глушителей и пробиться к тем, кто хочет нас услышать.

– «Ударные передачи»?

– В них включаются материалы, рассчитанные на радикальное обострение общественных противоречий, на порождение паники, на усиление брожения в соцстранах. В общем, специальные операции. Как говорится в новом уставе ЦРУ…

– Это действия, – подхватил Ричард, – проводимые в поддержку целей государственной внешней политики, которые планируются и выполняются таким образом, что роль правительства США не видна и публично не признается.

– Да, Ричард. Ты понимаешь неплохо.

– Спасибо, Джон. А в случае боевых действий как обеспечивается выход в эфир суммарной мощностью? По указанию НАТО или Пентагона?

– Не совсем в лоб. Передатчики РСЕ—РС, где бы они ни находились, становятся звеном системы оповещения НАТО, дублируют распоряжения главнокомандующего объединенными вооруженными силами, в том числе и приказы о нанесении ядерных ударов. Вначале передаем сигнал «Ред хоутел уан», предписывающий готовность номер один всем на пусковых площадках и барражирующим в воздухе бомбардировщикам, затем – предупреждение «Стэйт скарлет ту», ну а после сигнала «Блю дот Ромео» ракеты устремляются к целям. Как сказано в «Плане по Европе», команды о нанесении ударов передаются всеми доступными средствами, значит, и нашими.

– РСЕ—РС в Мюнхене случайно не находится в «уязвимой зоне»? – машинально вырвалось у Ричарда, прежде чем он осознал зловещий смысл своего вопроса.

Джон тоже, видимо, об этом не задумывался. Они молча смотрели друг другу в глаза, оба пораженные простым и очевидным ответом на этот вопрос. Лодейзин первым отвел глаза в сторону.

– Ну ты, наверное, знаешь, что в случае конфликта предусматривается эвакуация в США всех американских граждан, работающих на РСЕ—РС. Если будет невозможно вести передачи из Мюнхена, включим в работу запасной радиоцентр в США, который до поры до времени держит для нас законсервированным Пентагон.

– А эмигранты, архивы, документы ЦРУ: досье, агентура, связники – это куда? Или ты хочешь, чтобы все это досталось русским в качестве трофея? – Ричард повторил вопрос, заданный ему ранее Лодейзином.

– Тебя волнует судьба «нафталинников» и прочего сброда? – Лодейзин продолжал смотреть куда-то в сторону. – Не беспокойся. О них позаботятся. Ни один из них не попадет в плен. Материалы и документы тоже. Ты слышал что-либо об Абердинском полигоне в Мэриленде? «Лаборатория ограниченной войны»? Психотронное оружие?

– Откровенно говоря, не доводилось. – Каммингс силился вспомнить, где-то он видел этот адрес, и совсем недавно. «Мэриленд… Ящики! Ящики на складах в подвалах РСЕ—РС, «дезодораторы, улучшающие состав воздуха в помещении». Прижимистый кладовщик…» – Нет, не доводилось. Это для меня китайская грамота.

– Всякое оружие, Ричард, имеет своего генерала или адмирала. Адмирал Хаймэн Риковер протолкнул ядерную подводную лодку, генерал Кэртис Лимэй – стратегический бомбардировщик, адмирал Нимиц глотку рвал за авианосец, генерал Паттон отстаивал танки. Генерал психохимической войны – это Уильям Кризи. Этот – за отравляющее вещество, известное в НАТО как ЕА-три тысячи сто шестьдесят семь. Бесцветное, бездымное. Поначалу жертвы, вдохнувшие его, ничего не чувствуют. Слабые неприятные ощущения, легкий шум в ушах, потение, небольшая дрожь. Потом люди теряют рассудок. И в экстазе начинают исполнять что-то вроде пляски святого Витта…

– Хватит, Джон. У меня и так натянуты нервы.

– Представь себе: военное противоборство в Европе, на РСЕ—РС среди эмигрантов паника или бунт. Этот сброд становится неуправляемым. Легкая доза ЕА-три тысячи сто шестьдесят семь… Нет, дело не в том, чтобы убивать, хотя без жертв, видимо, не обойдется. Просто парализовать их волю, на время лишить разума, после чего их можно, как овечек, переправить в другой город… Прости, Ричард, но мне надо быть на радиостанции. – Джон бросил на стол деньги. – Предпочитаю по-немецки: каждый платит за себя.

КАММИНГС остался один. Попытался осмыслить разговор, но то ли от выпитого, то ли от усталости очень плохо соображал. Он посмотрел на часы: пора в аэропорт, так, чего доброго, упустишь последний рейс на Барселону.

«Ладно, будет о чем подумать в самолете…»

«Вы верите в приметы или вещие сны? – припомнились ему слова Ирми, когда в салоне самолета он решал, куда бы сесть. – Если в «Боинг-семьсот тридцать семь» твое место в хвосте самолета, то непременно останешься жив даже в самой невероятной катастрофе». Каммингс грузно опустился на сиденье в конце салона и мгновенно заснул.

В Мадридском аэропорту Ричард прошел в зал для транзитных пассажиров.

– Солнечная Испания приветствует господина Каммингса!

Этот голос мог принадлежать только одному человеку – Уильяму Чамберсу, с которым Ричард когда-то учился на курсах переподготовки.

– Билл! О бог! Откуда?.. – Каммингс хотел спросить, откуда Чамберс узнал о его прилете, но что-то его остановило. Все равно он услышал бы в ответ хорошо продуманную легенду.

– Если ты имеешь в виду аэропорт, то случайно. Провожал нашего Дина Хэнсона. Парень не выдержал пробега. Дошел до белой горячки. Беспробудные запои, пришлось отправить досрочно. Что касается Мадрида, то позвольте представиться: начальник службы безопасности посольства к вашим услугам.

Они прошли в бар. Уильям заказал для приятеля и для себя ликер.

– И много у тебя динов хэнсонов? – начал Каммингс, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Американская колония здесь – сорок тысяч человек. Люди разбросаны по всей стране. От станций слежения в Сеуте, Мелилье и на Тенерифе на юге до Барселоны на востоке. Сотни местных граждан работают на наших объектах. Для слежки используем целый легион кубинских эмигрантов, выходцев из Пуэрто-Рико и Филиппин. Публика разношерстная. А сколько здесь профашистских тайных организаций и союзов! Каждый день приходят сообщения. Если сутки прошли без происшествий, считай, что наградили. Сейчас у меня головная боль, и виною один тут из резидентуры. Мартин Купер. Да-да, тот самый, перевели из Пакистана. Сюда прибыл в одно время с твоим тезкой Ричардом Кинсманом. Так вот, этот Купер после четырнадцати лет супружеской жизни бросает жену с малолетними детьми и ударяется в разгул. Американки, испанки, пуэрториканки – все подряд. Я беседовал с его женой Джин Бентли. «Подонок! – кричит. – Если бы у меня был пистолет, я бы разрядила в него всю обойму!» Действительно, этот Купер – штучка. Отец у него офицер ВМС США в отставке. Не знаю уж, какой там чин, но Мартин слишком высокого мнения о себе, самолюбив, обидчив, на всех смотрит свысока. Чувствую – это очередной дин хэнсон.

– Странно, Билли. Я слышал, Испания – самая привлекательная страна для людей нашей профессии. Попасть сюда нелегко, можно сказать, очередь. А тут такое…

– Чего-чего, а работы у нас хватает. Правительство готовится к вступлению страны в НАТО. Возрастает наше влияние на политику Мадрида, возрастает роль ЦРУ. Представляешь, какие ставки! Вот наш резидент Рональд Эстес и ломает голову над тем, насколько далеко он может пойти в принятии решений. Кроме НАТО цель миссии Эстеса – создание помех в работе советских представителей.

– Каторжный труд, – посочувствовал Ричард.

– Это точно. Ты бы посмотрел на нашу резидентуру, на посольство. Как шутят в Мадриде, это самое охраняемое здание во всей Испании. Телекамеры внутри и снаружи, металлодетекторы на входе и бронированные двери, открывающиеся с помощью кодированной пластинки-пропуска. Днем и ночью работаем при искусственном освещении и принудительной вентиляции. Могильный склеп, а не резидентура.

«Плакаться начал, – подумал Ричард, – как им всем трудно живется в этой обласканной богом стране».

– Билли, зато какой оперативный простор!

– Ты прав, Ричард. Здесь для нас Клондайк. Левые газетчики окрестили деятельность наших спецслужб как раковую опухоль, распространившуюся на всю европейскую территорию. Для меня это лучший комплимент. В некоторых министерствах, экономических институтах, прессе – везде наши люди. А сколько под глубоким прикрытием? Например, Селлер Нэрри, наша Мата Хари, невинный преподаватель английского языка в институте «Католико де артес э индустриас», или Лэсри Пиер, солидный директор крупной коммерческой и посреднической фирмы «Трансафрика». То же самое – в фирме «Континенталь де импортасьон». Рональд Кейтон – под «крышей» министерства авиации США. Наш ветеран Эдвард Крейслер, «тихий американец» венгерского происхождения, двадцать лет в ЦРУ, держит два выставочных зала на улицах Серрано и Эрмосилья. Плюс он же председатель попечительского совета англо-американского госпиталя, он же один из немногих людей в Испании, ставший кавалером ордена Изабеллы Католической. Таким людям поручено проникать в среду деятелей искусства и литературы, вербовать там агентов.

– После всего, что я услышал, Билл, Мюнхен мне кажется глухой провинцией нашей разведки. – Ричард подлил масла в огонь.

– Г-м-м, а местная печать? Более сорока испанских журналистов сотрудничают с нами. Резидентура имеет, по крайней мере, по одному информатору в каждой влиятельной газете, журнале или радиостанции. Некоторые журналы и газеты полностью контролируются нами. Полетишь в самолете – полистай их. Апарасию Педро Гомес, Марин Паскуаль, Аугусто Ассиа Бартоломе Мортаса, Хосе Мария Гомес-Саломе, свободный журналист Висенте Галлего, корреспондент «Вашингтон пост» Мигель Акока делают все, что мы им заказываем. Ты слышал об Институте международных проблем? Немного? Так вот, крестным отцом его был Вернон Уолтерс – помнишь, он числился заместителем директора ЦРУ? В этот институт входят многие испанские военные, политические деятели, бизнесмены и журналисты. Это тоже один из рычагов влияния на местную печать, канал для продвижения наших материалов, идей, оценок. А какой там вербовочный контингент! Только забрасывай сети и лови агентов косяками. Все наши парни, кто работал через Институт международных проблем, – и Гай Фермер, и Гарольд Баум, и Роберт Плоуткин, и даже Аллен Смит – пополнили сеть информаторов, расширили наши каналы влияния. С одной стороны, чтобы ускорить вступление Испании в НАТО, наш Альберт Сассевиль, встречается с испанскими военачальниками и экспертами «в области обороны ведущих партий: убеждает, доказывает, соблазняет перспективами. А с другой – какой-нибудь корреспондент из Эй-би-си или из ЭФЭ запускает очередной материал: пугает «советской военной угрозой», террором или анархией и подсказывает выход из грозящей ситуации: только под опекой НАТО, под крылышком Америки Испанию ждет стабильность и процветание… Ты почему не пьешь?

– Заслушался тебя.

– Не льсти. Тебе не нравится ликер? Послушай красивую легенду. Когда война, неурожаи и эпидемия чумы свирепствовали в пятнадцатом веке в Ломбардии, Бернардино Луини, известный в то время художник школы Леонардо да Винчи, расписывал стены в храме Санта-Мария-дель-Грация в местечке Саронно. Хозяйкой гостиницы, где обитал живописец, была молодая вдова дивной красоты, мать младенца и девочки-подростка. Молодая вдова позировала художнику для образа мадонны, а с младенца живописец писал святого дитя для фрески «Рождение Христа». Наступило рождество, и хозяйка гостиницы решила отблагодарить маэстро, который ее обессмертил. Женщина она была бедная и нашла единственный способ выразить свою благодарность – угостить его ликером. Молодая вдова взяла абрикосовые косточки, которые собрала ее дочь, и положила их настаиваться в коньяк. В результате получился янтарный, ароматный ликер, носящий до сегодняшнего дня название…

– «Амаретто ди Саронно», – подхватил Ричард.

– Правильно.

Ричард пригубил бокал. Горьковатый привкус абрикосовых косточек…

– Билл, ты знаешь, я скептик по натуре. Тебя послушать – так вы всесильны, всемогущи, а газеты и журналы пестрят разоблачениями деятельности ЦРУ. Что-то не так.

– Сложная страна. Гордый, независимый народ, большая тяга к демократии, богатое историческое прошлое. – Чамберс явно отрабатывал «ход назад». – Все не так просто. Во время последнего визита Каспара Уайнбергера мы дали указание допускать на пресс-конференции или для интервью с министром обороны только журналистов – членов Института международных проблем. Разразился крупный скандал. Еле утрясли. Провалы? Тоже бывают. Хавьер Рунерес, секретарь по международным связям Союза демократического центра Испании, ценный был агент. Его похитила сепаратистская организация басков ЭТА. На допросах в «народной тюрьме» он и признался, что работает на нас, какие имел задания и с кем встречался. А недавно местная полиция поймала с поличным Джино Росси, итальянского бизнесмена. Парень с помощью техники вел в гостинице подслушивание телефонных переговоров одного важного француза. Щекотливое дело. Ты прав, Ричард, всякое бывает. В общем, пятьдесят на пятьдесят.

– Это, пожалуй, ближе к истине.

– Но учти, Ричард, удачная работа в Испании гарантирует в будущем резиденту ЦРУ или его заместителю высокий пост в Лэнгли и безвыездную работу в США.

– Ладно, уговорил. Вернусь в Мюнхен, буду проситься в Мадрид. Возьмешь? Своим заместителем…

– Только за ящик «Амаретто ди Саронно». Не люблю конкурентов. Ты же сразу начнешь на пятки наступать.

– Тебе наступишь. Как же!

– Я все, Ричард, о себе. Ну а вы там, на РСЕ—РС? Тоже, наверное, масштабы, ведь центр Европы…

– У нас специфика. Резидентура в стане эмиграции либо эмиграция в стане ЦРУ. Второе вернее. Нет, Билл, это не Испания. Все мелко.

Чамберс истолковал лаконизм Каммингса как проявление осторожности.

– Ты прости, Ричард, я тут разболтался. В резидентуре с кем поговоришь? Все официальные, деловые. А мы все-таки однокашники.

– Не надо лишних слов, Билл. Ты меня знаешь. Прости, но объявили мой рейс.

– Ты летишь в Барселону? Надолго?

– Рутинная инспекция. Вхожу в курс дела. Надо побывать на нашем объекте в Плайя де Пальс. Двух дней мне будет достаточно.

– Хочешь, я позвоню шефу подрезидентуры в Барселоне? Тимоти Григгс – отличный парень. Окончил Мадридский университет, работал в Анкаре, Буэнос-Айресе. Страну и обычаи знает блестяще. Он тебе понравится.

– Спасибо. И помни, Билл, если я приеду в Испанию, в моем багаже ты найдешь ящик того чудного нектара.

– Не торопись. Где ты его возьмешь?

– Смотаюсь в Саронно. Поклонюсь мадонне, – может, отпустит из старых запасов… Пока.

Они расстались тепло. Насколько тепло могут расстаться два опытных сотрудника службы безопасности ЦРУ…

ВОЛНЫ мелкими барашками приближались к берегу и беззвучно растворялись в песке. Рыбацкие шхуны на горизонте, тихоходные круизные лайнеры. Мачты антенн РС, уходящие далеко в море. Залив Эстартит, Средиземноморье, Плайя де Пальс… Каммингс в смятении медленно брел по пляжу, утопая ногами в песке. Тимоти Григгс и заместитель директора РС в Испании Антонио Рейгоса Ариас, кубинский эмигрант, – каждый по-своему понимал состояние Ричарда. Они следовали на почтительном расстоянии. Полчаса назад Каммингс сделал открытие, которое просто ошеломило его, и он поделился им с Тимоти Григгсом.

Нет, никакие террористы не нападали на радиостанцию. Все было гораздо проще, обыденнее. В 21.00 в тот самый злополучный день через американский центр коммуникаций в Сантос-дель-Умоса на РС из Пентагона поступил кодированный сигнал «Ред хоутел уан». Действуя в соответствии с инструкциями, дежурный смены достал из сейфа особый пакет на случай чрезвычайных обстоятельств и вскрыл конверт № 1. Там указывалось, что по второму сигналу следует вскрыть пакет № 2. В 21.20 прошел второй сигнал – «Стэйт скарлет ту». Во втором конверте предписывалось включить четыре передатчика суммарной мощностью и в 21.40 передать зуммерный сигнал в направлении юго-востока, что дежурный смены и сделал. Все его действия были зафиксированы в журнале. Даже тот факт, что особый пакет поступил на РС в декабре 1980 года.

Взбивая ногами песок, Ричард мучительно размышлял.

«Какое-то наваждение. Только подберешь ключ к одной двери, смотришь, а за ней – вторая… Стоит ли перепроверять у дежурного по Пентагону, не было ли там ошибки в использовании кода, пароля сигналов связи? Значит, свои… Зачем? Может быть, «медные каски» просто проявили свою прыть, не согласовали ни с кем? Или Пентагон устроил проверку линии связи, а какой-то «крот», например сидящий «наверху», узнал об этом и воспользовался ситуацией? Невероятно, но как вариант для окончательного вывода о результатах расследования – не так уж плохо. Пусть в Вашингтоне ломают голову над этим кроссвордом. В Мюнхене дам официальный ход делу, представлю все факты, документы. Найдут «крота» – не забудут, с чьей подачи все началось. Не найдут – пусть накажут выскочек из Пентагона. Это ход. Хороший ход…»

Он несколько повеселел:

– Тимоти, не пора ли нам в обратный путь? Мне, пожалуй, здесь больше делать нечего. Сеньор Ариас, вернется из командировки директор РС – передайте Полу Норту, что я остался доволен мерами безопасности и четкой организацией работы персонала. В Мюнхене непременно отмечу эти моменты в своем докладе.

– Может быть, сеньор Каммингс останется пообедать с нами? Настоящая кубинская кухня: коктейль из креветок, черные бобы…

– Спасибо, сеньор Ариас. Я хотел бы поспеть к вечернему самолету.

Когда они выехали на автостраду, Григгс не выдержал:

– И почему только ты отказался от обеда? Черные бобы – мечта!

– Не люблю, когда мне кто-то хочет почесать спину в надежде, что в ответ я тоже поскребу по его лопаткам. Обычное отношение к проверяющим. На РСЕ—РС тоже так. Приезжает инспекционная комиссия. День покрутятся с руководством: коктейли, ужины, после чего мы их отправляем на неделю в Альпы на отдых, и все это за счет бюджета РСЕ—РС, за счет американского налогоплательщика. В заключение – пышный прием в гостинице «Хилтон». Перед отъездом у трапа самолета комиссия получает от нашего руководства «необходимые материалы» для подготовки отчета о якобы проведенной проверке и с сознанием исполненного долга возвращается в США. Комиссия довольна, наше руководство довольно. Все хорошо, все прекрасно.

– Барселона хоть и провинция, но тоже лакомый кусочек. Настоящая Мекка для проверяющих, инспектирующих, контролирующих. Рядом остров Майорка, мировой курорт, рай для толстосумов, а у нас там бунгало – вроде бы для встреч с ценной агентурой. Кстати, последним проверяющим был у нас Мелвин Ледбеттер, полковник из военной разведки. Пришлось покрутиться. Как-никак, а шеф отдела безопасности военно-советнической миссии в Мадриде ДЖЮСМГ/МААГ. Потом мы его свозили на остров Майорка. Рай на земле.

– Полковник из РУМО? Когда он приезжал?

– В декабре, на рождество, как помню. А что? А-а… Особый пакет поступил на объект в Плайя де Пальс в декабре. Вполне возможно… Даже наверняка. Но подожди, Ричард, почему ты связываешь этот сигнал именно со взрывом на РСЕ—РС? Что, если зуммер был предназначен для кого-то здесь, в Испании? Что произошло через день после этого сигнала?

– Партийный форум в Москве.

– А здесь, в Испании? Попытка военного переворота в Мадриде. То ли фарс, то ли реальная попытка. Почему ты исключаешь вероятность того, что это был звонок для путчистов? Условный, обговоренный заранее?

– Еще одна дверь…

– Какая дверь?

– Не обращай внимания.

– Ну, а как все-таки насчет рая на земле? Напоминаю, Ричард, это остров Майорка.

– Ты к чему клонишь?

– Вчера туда выехал мой работник, Джозеф Фернандес…

– И ты послал парня, чтобы он приготовил для нас с тобой рай в шалаше?

– Ну почему? Там у него встреча с Робертом Чэноном. Есть такой: генеральный директор Инстапринта. Надежный человек. Ну и насчет шалаша ты прав тоже, – признался Григгс. – Посмотри, Ричард, в зеркало. Тебе действительно надо отдохнуть. Пару дней, а?

– Чесать спину я тебе не буду, не надейся, – пробурчал, сдаваясь, Каммингс.