Текст книги "Мираж"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Часть вторая
ПОГОДА НА ЗАВТРА

ТУМАН НАД ЗАЛИВОМ Сан-Франциско рассеивался…

К окну своего номера на втором этаже гостиницы «Вагабонд» подошел мужчина и посмотрел на улицу. Он увидел, как от бензоколонки «Тексако» отъехал старый «фольксваген». По противоположной стороне улицы начала неспешную прогулку проститутка: тридцать метров вверх по улице и тридцать метров вниз. У подъезда гостиницы стояли две машины такси.

Мужчина повернулся от окна и начал переодеваться. Пиджак, белую рубашку, галстук и брюки он повесил на спинку стула. Надел темно-синие вельветовые джинсы, черную майку с нагрудным карманом, на котором был нарисован маленький крокодильчик, разевавший пасть, темно-синюю, под цвет брюк, нейлоновую куртку. Потом из объемистого чемодана достал пару новых черных сапог.

На столике лежали бумажник, пачка сигарет, зажигалка, стояла бутылка с апельсиновым соком. Бумажник он засунул в задний правый карман брюк, вытащил сигарету из пачки «Бенсон и Хеджес», закурил и после этого положил ее в карман на майке. Зажигалку – в карман куртки. Налил полстакана сока, быстро выпил и вышел из номера.

– Я буду через час. Станут звонить – так и передайте, – стряхнув пепел в девственно-чистую пепельницу на конторке, сказал он портье.

– Извините, ваше имя Вирджил?.. – начал клерк.

– Да, Вирджил Чип.

– Я передам.

Водители такси, официанты, бармены, клерки в гостиницах могут без дополнительной подготовки работать психологами. В «Вагабонде» тоже плохих «психологов» не держали: клерк, час назад выдавший ключи новому постояльцу, видел его в костюме и сразу понял, что гость из тех, кто не делает особой чести владельцам отелей, но принадлежит к числу людей, которые никогда не доставляют обслуживающему персоналу никаких неприятностей, умеют платить по счетам и давать чаевые. «Вирджил Чип», – повторил он про себя и успел рассмотреть и новые ковбойские сапоги с квадратными носками, резко поднявшиеся в цене, когда в них стал появляться президент Рональд Рейган, и маленького крокодильчика – знак фирмы «Изод Лакосте». Без крокодильчика майка стоила бы раза в четыре дешевле.

Вирджил Чип вышел на улицу и повернул направо. Всякий раз, бывая в Сан-Франциско – а это случалось нечасто, – он обязательно ходил на Рыбачью пристань в ресторан «Фиш Гротто». Чип остановился купить «Сан-Франциско кроникл», опустил деньги, нажал рычаг автомата и вытащил газету. Тут он почувствовал толчок в бок и выронил газету на асфальт.

– Извините, извините. – Рыжий мальчишка лет пятнадцати смотрел на него испуганными глазами, и, как показалось Чипу, в них блестели слезы.

– Я случайно. – Мальчишка оглянулся назад.

Чип посмотрел вслед за ним и увидел трех парней постарше, стоявших на тротуаре. Они ржали, а один еще и грозил рыжему кулаком.

– Чем ты их обидел? – Чип догадывался, каким будет ответ.

– Я… Они… Десять долларов… – Рыжий не хотел смотреть Чипу в лицо и нагнулся за газетой, валявшейся на асфальте. – Извините, это ваша… Я побегу…

– Погоди. Конечно, не ты у них, а они у тебя отобрали десятку, так?

Рыжий кивнул головой.

Робин Гуд всегда нравился Вирджилу Чипу, хотя недостатков у благородного разбойника тоже хватало – с его точки зрения. Отнимать деньги у богатых, чтобы раздавать бедным – глупость. Но просто защищать обиженных – неплохо. Если есть такая возможность.

Чип посмотрел на улицу: пусто. Те трое, рыжий и Чип. Проезжающие машины не в счет.

– Пойдем, познакомимся. – Чип подтолкнул опешившего рыжего к трем его обидчикам. – Пойдем.

Вблизи Чип рассмотрел каждого. «Номер один» – сутулый парень под метр девяносто. Не он. «Номер два» – блондин с челкой, закрывающей лоб, в майке с короткими рукавами, не прикрывающими его зачаточных бицепсов. Слабак. Третий – он. Коротко подстриженный, шрам на лбу.

Все это Вирджил Чип «просчитал» за долю секунды и, подойдя к троице, смотрел только на «номер три».

– Ну как же это?.. – Чип специально произнес эти слова, произнес спокойно, зная, что они подействуют на группу. – Разве так можно?

«Номер три» сунул руки в карманы.

– А что?.. Это братишка твой? – спросил.

– Братишка, – Чип начал игру, зная, чем она кончится. И тогда, когда он этого захочет. – Вот дал ему пятнадцать долларов и попросил принести виски и пива. Но ведь он у нас еще недотепа, хорошо, хоть вы помогли.

– Пятнадцать? – Тот, в черной коже, улыбнулся. – Твой брат – вор. Пятерку он пропил по дороге, а нам в кредит дал только десятку.

– Бывает, – тихо произнес Чип. – Теперь мне все понятно. Придется дать ему еще пятнадцать. Выпить-то надо. Душа горит.

– Лучше пятнадцать нам. – Крепыш засунул руки в карманы. – У нас сохраннее будет. Только вот чековой книжки мы не выдаем.

Чип быстро посмотрел влево: те двое стояли в метре от него «Они не в счет». Чип теперь видел, как крепыш вытащил руки из карманов – правую украшал блестящий кастет.

– Пора делать взносы.

– Пора, – произнес Чип, не двигаясь с места, пока крепыш не сделал два шага к нему.

Прозевав удар ниже пояса, крепыш, не выпуская кастета, свалился на четвереньки.

Чип сделал шаг вправо и повернулся к тем двоим. Сутулый бросился на него, а длинноволосый рванулся, чтобы зайти к Чипу за спину.

Вирджил Чип, дожив до тридцати четырех лет, давно научился в нужный момент сохранять холодный расчет.

Его руки уже «довернули» ногу, выброшенную сутулым ему в лицо, закрутили тело парня, нога нанесла удар – чересчур сильный, потому что противник молча рухнул плашмя на тротуар.

Уход в сторону – поворот. Полусогнутая рука Чипа отвела зажатый в кулаке длинноволосого нож. Это – левая. А правая пошла в живот парню. Он охнул, выронил нож и согнулся.

Всё.

– Вкладчики хотят получить наличными. – Голос Чипа был совершенно ровным. – Сюда!

Рыжий неуверенно подошел.

– Итак, у тебя были десять долларов. Где они?

– Эти отняли.

– Я знаю. Они возвратят. Только мы люди честные и не станем требовать процентов: они не успели нарасти.

Чип повернулся к крепышу, который прислонился к фонарному столбу и держался руками за живот.

– Что, деньги под рубахой?

– С-сейчас… – Парень полез в карман и вытащил несколько купюр.

– Остальные можешь раздать тем, у кого ты взял взаймы раньше. – Чип снял с его руки две пятерки и вручил рыжему. – Ваше состояние спасено, господин Вандербильт!

– Вы полицейский? – вместо благодарности вдруг спросил рыжий.

– «Коп», а кто же еще, скотина? – неожиданно забормотал длинноволосый.

– Не надо. Не надо. Хватит! – Рыжий заметил взгляд Чипа.

«Да, хватит. Все окончено, – подумал Чип. – Робин Гуда сегодня больше не будет».

– Пойдем, – сказал он рыжему. – Я на Рыбачью пристань, а ты?

– Собрался к приятелю, хотел купить пива.

– Теперь купишь. Нам по пути?

– Ага. Можно, я угощу вас пивом? – Так, очень неуклюже, он пытался отблагодарить Чипа за спасение десятки.

– Пивом – нет. Апельсиновым соком – да, и то в следующий раз.

– Вы что, не пьете пива? Боитесь растолстеть?

– Может быть. Я совсем не пью алкогольных напитков. Но призывов вступать в общество трезвости тоже не декларирую.

Рыжий помолчал, а затем без всякого перехода опять спросил:

– Так, значит, вы полицейский?

– Ну да, – не сопротивлялся Чип. – Офицер.

В глазах рыжего только полицейские могли защищать попранную справедливость. Пусть верит. Чип никогда не сумел бы объяснить, почему он, не «коп», вдруг вступился за рыжего. Сказать, что изредка такое накатывает, – подумает, что псих.

– Лихо вы их! – восхитился рыжий.

– Лихо – это ты, – отрезал Чип. – Взял и отдал десятку. Чего же сплоховал?

– Жить хочется, – безо всякой иронии произнес рыжий.

– Жить всем хочется, – подтвердил Чип. – Только им хочется жить за чужой счет. Смотри, вот магазин.

Рыжий протянул ему руку:

– Спасибо вам. Меня зовут Джерри. Может, и я вам когда-нибудь помогу.

– Меня зовут Вирджил Чип, и я впредь постараюсь обходить рыжих стороной. Так где искать тебя в трудную минуту?

– А на Рыбачьей пристани, я там после школы всегда крабов ловлю.

– Ну, привет. До встречи!

– До свидания! – Рыжий повернулся и вошел в ярко освещенный магазин, торгующий 24 часа в сутки, а Чип направился в ресторан «Фиш Гротто».

«Жить всем хочется, – вспомнил Чип, расплачиваясь за съеденных устриц и «краба с расколотым панцирем», как значилось в меню. – Крабы не способны мыслить философскими категориями, но все равно они пытаются ухватить рыбака за палец, когда их вытаскивают на берег. А рыжий, – значит, он устрица. Сомкнул створки и думает, что находится в полной безопасности».

В ГОСТИНИЦУ Чип возвратился через час десять минут – драка не была учтена в его маршруте.

– Вам звонили, мистер Чип. – Клерк подал ему листок. – Через полчаса после того, как вы ушли, ну а потом еще через полчаса – вы ведь немного задержались…

Чип кивнул, положил две долларовые бумажки на конторку, взял записку и поднялся в номер. В номере он снял сапоги, куртку и развернул записку: «Александр Ситон».

Он едва протянул руку к телефону, как тот зазвонил.

– Слушаю вас.

– Вирджил?

– Да.

– Это Александр, здравствуй!

Чип налил свободной рукой сока в стакан, сделал глоток и поставил стакан обратно на столик.

– Здравствуй, Ал. Чем могу? Я ведь с сегодняшнего утра в отпуске. Ты-то знаешь об этом.

– Знаю. Но меня просили… Я звонил тебе два раза…

– Да, мне передали. Что-нибудь срочное?

– Вирджил, понимаешь, меня просили… Извини. Меня просили, как твоего друга… Сегодня утром в Канзас-Сити убита твоя сестра Джудит…

Как-то неловко повернувшись, Чип смахнул со столика стакан и пепельницу с окурками.

– Ты говоришь…

«А руки не трясутся», – вдруг подумал он, когда вытаскивал сигарету и прикуривал от зажигалки.

– Ал!

– Ее нашли утром на обочине шоссе возле Оверленд-парка, это маленький пригород Канзас-Сити. Ножевое ранение.

– У тебя есть свой человек в Канзас-Сити?

– Записывай: Гарольд О’Брайен, телефон…

– Сейчас. – Чип коряво вывел номер телефона на коробке от сигарет. – Я буду тебе звонить. Потом.

– Я понимаю. Прими мои…

Чип повесил трубку, сжал виски и уставился в темно-зеленый ковер, на котором рядом с осколками стакана валялись окурки и пепел.

«И пепел, – подумал он. – Все, что остается от людей после того, как они уходят из жизни. Или после того, как их убивают. Пепел одинаков…»

Он снял трубку и позвонил клерку гостиницы.

– Мне нужно такси до аэропорта. И счет. Я уезжаю.

– Да, все будет готово через десять минут, мистер Чип.

Джудит работала в Сан-Франциско. Когда он собрался сюда в отпуск, позвонил ей, ему ответили, что она улетела на несколько дней в Канзас-Сити. И вот… Он уже не увидит ее больше живой. Никогда.

Он опять переоделся в костюм, побросал свои прогулочные принадлежности в чемодан и спустился вниз.

– Такси ждет. Счет, пожалуйста. – Клерк понимал: что-то произошло. Случилось что-то такое, о чем дисциплинированный служащий хорошей гостиницы не должен спрашивать своего гостя. – Мы будем рады видеть вас вновь, мистер Чип.

Чип взглянул на клерка, и тот увидел: у гостя дергается веко левого глаза.

Чип положил деньги на конторку:

– До свидания.

Через сорок минут он был в аэропорту. Еще через двадцать минут сидел в «Боинг-727», отлетавшем на Канзас-Сити. Билетов в отделение для курящих уже не было, и он согласился на место в салоне, где сидят люди, не выносящие запаха сигаретного дыма.

Он пристегнулся ремнем, как только занял свое место, не дожидаясь напоминания на световом табло, и отвернулся к иллюминатору. Бетонные плиты, аэродромные служащие, неспешно разгуливающие вокруг самолета…

– Ваше место вот здесь. – Стюардесса показала толстой женщине средних лет на кресло в ряду, где уже сидел Вирджил.

Та уселась у прохода, оставив между собой и Чипом незанятое место. Поставила на колени сумочку, вытащила пузырек с таблетками и проглотила одну из них. Потом проделала все в обратной последовательности: закрыла пузырек, положила в сумку, сумку поставила себе на колени. И только после этого повернулась к Чипу:

– Сан-Франциско – это так прекрасно!

Вирджил успел разглядеть у нее на блузке значок-жетон с надписью: «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско». И сразу оценил ситуацию: «Отпуск в Калифорнии впервые – если заговорить, то уже беседовать до Канзаса…»

– Вы правы. Извините, но мне нужно поработать. – Демонстративно достал «атташе-кейс», вытащил папку с бумагой и авторучку.

Дама среагировала и тут же повернулась к соседу, от которого ее отделял проход между кресел:

– Извините, вы тоже были в отпуске?

Тот попался:

– Да, и Сан-Франциско – лучший город из тех, которые я когда-либо видел.

После этого речь дамы превратилась в журчание ручья.

Чип вывел на чистом листе бумаги: «Джудит» – и задумался. Он пребывал в полной уверенности, что много знал о сестре. Что он знал?..

В «ПРЕКРАСНОМ Сан-Франциско» по телефону говорили о Вирджиле Чипе. Как только тот заказал такси до аэродрома, клерк вызвал машину и позвонил еще раз:

– Билл, это я.

– Новости?

В этот момент в холл «Вагабонда» ввалилась группа итальянских туристов – номера были заказаны, отель был готов их принять, и клерк уже ничего не мог сказать своему собеседнику.

– Я перезвоню… Синьорины и синьоры, мы рады видеть вас, пожалуйста, располагайтесь. – Он указал на кресла в холле и раздал карточки, которые гости принялись усердно заполнять. Быстро раздал ключи итальянцам и опять взялся за телефон.

На лестнице послышались шаги. Лицо клерка излучало благодушие, пока Вирджил Чип расплачивался и отдавал ключ от номера.

Снова Билл услышал голос клерка в телефонной трубке только через двадцать минут:

– Да, новости. Он собрал вещички и уехал.

– Давно?!

– Минут пять.

– Будем считать, что в этом месяце ты не получишь от нас доплаты за вредность работы.

– Послушай, Билл…

Когда человек на другом конце провода бросил трубку, то можно в сердцах швырнуть и трубку своего телефона. Но клерк положил ее аккуратно.

– …Билл? Это Джейк.

– Звонишь из самолета? Там поставили таксофон? Что, в конце концов, происходит, – может, мне кто-нибудь объяснит?

– Билл, пьяный идиот влетел в мою машину, а моя машина…

– Так что, машина ФБР не может доехать до аэродрома с разбитым багажником?

– … а моя машина от удара воткнулась в грузовик. Радиатор потек, полиция будет минут через пять, у них дальше на шоссе большой «завал». Ведь не могу я бросить нашу «тачку» на дороге вместе с ее радиотелефоном.

– …Гордон, это Билл. У тебя в аэропорту есть человек, который может улететь ближайшим рейсом в Канзас-Сити и подержать на короткой привязи одного отпускника?

– Спрашиваешь! Имя, фамилия, приметы.

– Ты мне лучше скажи, когда ближайший рейс на Канзас-Сити? Любой авиакомпании!

– Так, посмотрим… Вот, через полчаса. «Рисуй» человека.

– А когда улетел предыдущий самолет?

– Смотрим, погоди… Взлетел минуту и – для точности – сорок секунд назад.

– До свидания, Гордон. Отбой.

Билл откинулся в кресле и выпил давно остывший в пластмассовом стаканчике кофе.

Завтра он услышит любимую фразу шефа: «Надо либо работать, либо работать, но в другом месте: вышибалой в заведении «Живой секс».

«Вышибалой там работать неплохо, – подумал Билл, – да только пойди устройся после Федерального бюро расследований…» Он все время порывался сказать об этом своему начальнику, но вовремя себя сдерживал.

Билл развернул кресло к столику с пишущей машинкой и принялся печатать:

«Согласно полученному приказанию за Вирджилом Чипом, сотрудником Управления по международным связям, прибывшим в Сан-Франциско, с момента прилета и до появления в гостинице «Вагабонд» было установлено наружное наблюдение. После получения багажа В. Ч. никому не звонил и ни с кем в аэропорту не беседовал».

Поставив здесь точку, Билл призадумался. Глупо. Кому он мог звонить и с кем беседовать по душам в аэропорту?.. Они хотят бумагу «по всей форме», они получат ее. Кто «они», Билл знал. Бумага от его непосредственного начальника сразу же пойдет еще выше, а потом к коллегам в Вашингтоне. Этот В. Ч. ФБР, собственно, не интересует…

«Наружное наблюдение было снято после его прибытия в гостиницу. Как и предполагалось, В. Ч. отправился на Рыбачью пристань. Согласно полученным указаниям его спровоцировали на драку неподалеку от «Вагабонда».

И кто мог знать, размышлял Билл, что он заступится за этого рыжего? Все равно ребята бы с ним заговорили и провели работу. Каждому по пятьдесят долларов – они в восторге были. Только ведь не подозревали, что таких, как они, Вирджил Чип может положить с десяток. Ну конечно, они-то думали попугать, «пощекотать» и поставить пару синяков до того, как из-за угла выйдет полицейский.

«В ресторане «Фиш Гротто» к нему подсел наш сотрудник, выдававший себя за агента похоронного бюро, подвыпившего после работы, и стал предлагать услуги фирмы».

– А он и вправду был пьян, – вслух сказал Билл. – В этот образ вжиться нетрудно.

«После этого В. Ч. вернулся в гостиницу, о чем нас известил Утконос. Я позвонил в Вашингтон, и через минуту В. Ч. получил известие. Вопреки предполагавшейся схеме, согласно которой В. Ч. ночует в гостинице, а полиция входит к нему с обыском по доносу – торговля наркотиками, – объект вызвал такси и сразу уехал в аэропорт».

Написание отчета застопорилось. Билл покрутился в кресле и схватился за телефон.

– Гордон?

– Да что случилось, Билл, в конце-то концов! Не делай из меня идиота, оставь это моей жене!

– Извини. – Билл редко говорил это подчиненным и знал, что на них это слово действует. – Проверь, нет ли среди экипажа того самолета, который мы упустили, какой-нибудь знакомой тебе стюардессы? Только не говори «сейчас посмотрим» – должен же ты что-нибудь просто помнить.

– Помню. Есть. – Гордон сказал это довольно развязно, и Билл, внедривший когда-то этого мускулистого красавца в аэропорт, сразу все понял.

– Вот и хорошо. Она ведь наш человек?

– «Мой», «наш» – все равно, не так ли?

– Тогда немедленно сделай так, чтобы на борт самолета отбили РД. На ее имя. «Рисую» приметы…

Положив трубку, Билл повернулся к машинке и набросился на клавиатуру:

«В связи с тем что рейс В. Ч. на Канзас-Сити отправлялся полупустым, я решил поручить наблюдение в самолете нашему внештатному агенту… – он снова повернулся в кресле, – по кличке Реактивная, месяц назад давшей подписку о добровольном сотрудничестве с нами. Ее отчет будет представлен мною завтра».

– …Гордон?

– Все о’кэй, он летит.

– Ты прекрасен, только вот когда она вернется, пусть зайдет ко мне.

Не дожидаясь ответа, Билл положил трубку. «Да и места вышибал в салонах все заняты», – подумал он.

СТЮАРДЕССА УЖЕ РАЗДАЛА пассажирам напитки, соответствующие их вкусам и желаниям. Поклонница «прекрасного Сан-Франциско» выпила немного виски с содовой и теперь еще возбужденнее доказывала тупо кивавшему соседу, что другого такого города нет во всем мире.

– Я, правда, побывала еще только в Канаде, но все равно скажу вам…

– Извините, мэм. – Сосед невежливо прервал ее, встал со своего места и торопливо зашагал по направлению к хвосту самолета.

«Не иначе, пошел просить парашют», – прикинул Чип и тут же закрыл глаза.

И вовремя, потому как неугомонная туристка сделала глоток из стаканчика и повернулась к нему. Чип чувствовал ее взгляд и старательно изображал уставшего человека, погруженного в сон.

Неожиданно он почувствовал на себе другой взгляд. Чип на мгновение приоткрыл глаза и увидел стюардессу. Она стояла у входа в салон и пристально его изучала.

«Не просто так», – решил Чип, потому что стюардесса, застигнутая врасплох, не улыбнулась, не стала, как поступил бы, скажем, он на ее месте, заботливо изучать и других пассажиров, а резко повернулась и ушла.

Открытое наружное наблюдение для оказания психологического давления на объект. Чип знал, как это делается. Теперь события всего дня выстроились в одну цепочку. «Хвост» от аэропорта Сан-Франциско до гостиницы. Чип не хотел в это верить, но теперь не верить было просто глупо. А драка? Не вписывается. Похоронное бюро? Если да, то неплохо. Стюардесса?

Папка с чистыми листами бумаги, которую он все еще держал на коленях, выскользнула на пол. Он подобрал ее и увидел на первом листе имя: «Джудит».

…ОН ЗАКАНЧИВАЛ УНИВЕРСИТЕТ, а Джудит только перешла на второй курс, когда погибли их родители. Смерть отца и матери была нелепой.

Они поехали на рыбалку на выходные и разбились на машине, возвращаясь в город в воскресенье. Где-то на обратном пути машина ткнулась на проселке в камень. Легкий удар. Камень попал точно в штуцер тормозного шланга левого переднего колеса и сплющил его. Отец выехал на шоссе, разгонялся и притормаживал, лавируя в потоке двигавшихся к городу автомобилей. Тормозная жидкость уже не поступала из шланга обратно. Зато при каждом нажатии педали тормоза в шланг попадало несколько капель. Стала шуршать о тормозной диск колодка, но динамики стереомагнитофона в машине заглушали все иные звуки. Они переезжали через мост, когда колесо заклинило и машину выбросило вниз, через ограждение…

У Джудит остался в жизни любимый брат, у Вирджила – любимая сестра. Они знали, что такое встречается редко. Смерть родителей заставили брата и сестру держаться вместе. Но после окончания школы сестры и братья разбегаются по жизни. Бегут, не задумываясь, и потом лишь изредка поздравляют друг друга по почте.

Джудит принадлежала к числу тех людей, которые не станут при людях пробовать на зуб серебряный доллар, чтобы проверить, фальшивый он или нет. Девяносто девять процентов всех остальных «всеамериканских ценностей» она воспринимала недоверчиво и скептически. Джудит искала ответы.

Война во Вьетнаме – почему?

Почему во Вьетнаме гибнут ее сверстники, а ее друзья по университету идут на демонстрации протеста и сжигают призывные повестки?

В богатой стране не хватает денег на всех – почему?

Почему есть голодные дети и ограничивающие себя в еде пожилые миллионеры?

Вопросы, которые она пыталась задавать Вирджилу, были самые примитивные. Брат всегда уходил от этих бесед, и дело кончалось тем, что они шли в гости к кому-либо из друзей или поужинать в недорогой ресторан.

Но беда была в том, что, не получая ответов от брата, Джудит пыталась «докопаться до истины» сама. К концу первого курса Джек Питерсон, которому она долго хотела объясниться в любви, но так и не решилась, посоветовал ей:

– Ты «покраснела». Не нужно, Джудит, на тебя уже косятся. Лучше расспрашивай всех своих приятелей об успехах бейсбольной университетской команды.

Она все поняла.

Джудит слово в слово пересказала брату советы Питерсона. Тогда и состоялся их первый и последний в жизни серьезный разговор.

– Чего ты хочешь? – спрашивал брат. – Не знаешь. Ты хочешь быть умнее других? А они, значит, глупцы? Тебе плохо живется? Другим ведь родители не оставили наследства. Что, в конце концов, тебя мучает? Желаешь переписать конституцию? Чтобы бедные были богатыми, а богатые – бедными? Или все были богатыми?..

Вирджил помнил, как она начала плакать. Но он хотел довести разговор до конца.

– В чем истина, сестренка? В том, что мы живем, учимся, будем работать. Так поступят наши дети и внуки. На все вопросы уже есть ответы. Не спрашивай меня – какие. Ты сама знаешь. Не ищи новых.

Джудит вытерла слезы и ушла к себе в комнату. Вирджил крикнул ей вслед:

– Я уехал на секцию каратэ, потом зайду к приятелям! Может, сегодня не вернусь.

Вернулся он действительно только на следующий день вечером. Дома никого не было. У телефона в холле лежала записка:

«Дорогой брат! Конечно, ты прав. Ты всегда прав. Именно поэтому я уехала из дому. Поступлю в другой университет и не буду задавать вопросов. Или не поступлю – не знаю. Когда устроюсь и все для себя решу, напишу письмо и приглашу в гости.

Целую тебя, Джудит.

P. S. Всегда помни: на все вопросы уже есть ответы!»

…ВИРДЖИЛ ЧИП встал с кресла, извинился перед ошалевшей туристкой и направился прямо к блондинке-стюардессе, вновь появившейся в салоне.

– Извините, – обратился он к ней, – не досталось билета в салон для курящих. Посмотрите, нет ли там свободного местечка.

– Да, сэр, подождите. – Она повернулась и ушла. Через минуту вернулась сияющая:

– Что называется, «по вашему заказу»! Пожалуйста!

Вирджил пошел за ней.

– Вы знаете, я сама иногда курю, когда разволнуюсь, поэтому так хорошо понимаю ваши страдания. – Она остановилась и повернулась к нему лицом.

Чип не успел среагировать и налетел на нее.

– Извините, извините, пожалуйста, – пробормотал он.

Она вновь улыбнулась:

– Как раз этот салон обслуживаю я, так что, если хотите выпить, я вам сейчас принесу.

– Не хочу. – Чип тоже умел профессионально улыбаться, той самой улыбкой, которая давно уже именуется «улыбкой работника по связям с общественностью». А зубы у него были идеальные.

– Сюда, пожалуйста. – Она указала ему на свободное кресло. – У вас остались вещи в том салоне?

– «Атташе-кейс».

– Сейчас принесу.

И она удалилась, попутно забрав у кого-то из пассажиров пустой стакан.

– Ваш?

– Очень любезно с вашей стороны.

Чип поставил портфель на пол и полез в нагрудный карман рубашки за сигаретами. Он почему-то долго не мог вытащить пачку и все это время демонстрировал стюардессе запястье правой руки с браслетом, на пластинке которого было выдавлено: «Вирджил Чип».

– Отдыхайте, господин Чип, – произнесла она, опять улыбнулась и ушла.

Чип улыбнулся ей вслед. Она была – впрочем, как и большинство стюардесс компании «Транс уорлд эрлайнс» – очень и очень симпатичной. И даже в своей форменной белой рубашке без единого, разумеется, пятнышка и черной форменной юбке она выглядела так, будто только что привела себя в порядок и готова встретить поклонника. Единственный ее недостаток, подумал Чип, – это то, что следила она совершенно непрофессионально. Ей лет 25—26, прикинул Чип. Научат. Было бы желание, а оно у нее, видимо, есть.

Когда стюардесса исчезла, Чип снова открыл портфель. Он достал лист, на котором крупно вывел имя сестры, но засунул этот лист обратно в портфель. Вместо этого вытащил свежий номер «Вашингтон пост», который он успел купить перед отлетом, откинул спинку кресла и принялся читать. С первой полосой газеты, то есть с «главными новостями», он управился в течение минуты. А дальше он перелистывал газету еще быстрее. Ему не терпелось добраться до спортивного раздела и, хотя он редко признавал это, улыбнуться над комиксами. Он почти дошел до раздела «Спорт», собрался было перелистнуть страницу, как вдруг увидел статью, в которую была вверстана знакомая ему фотография. Под ней подпись: «Директор УМС Чарльз З. Уик».

Чип вспомнил, как в добрые старые времена его пригласил к себе Инмэн, заместитель директора ЦРУ, и сказал: «Нам нужны толковые люди под «крышей» Управления по международным связям. Думаю, что место для вас подойдет. Согласие Чарльза Уика имеется. Что скажете?» Все, что требовалось, Чип сказал. Контора на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне, хотя и выглядела снаружи как обычное канцелярское заведение серого цвета, давала Чипу простор для творческого маневра и немалую прибавку в доходе.

Уик оказался приятным начальником. Он, правда, демонстрировал «дальтонизм», различая лишь белое и черное, но зато горел желанием возродить «старое, крепкое управление». Кадровая политика Уика изрядно лихорадила сотрудников, вызывала приглушенное недовольство на «Голосе Америки», куда он сунул Николайдеса, взбалмошного администратора-маккартиста. Иногда недовольство выплескивалось наружу: многие журналисты противились возрождению «агрессивного тона», но Уик давил авторитетом и дружбой с президентом. Разве не он собрал кучу денег на предвыборную кампанию Рейгана, а затем устроил пышные торжества в период инаугурации? Ничуть не смущаясь, он пользовался благами, на которые вроде бы претендовать не мог. Летал только в «первом классе». Отмычка «я личный друг президента Рональда» открывала ему все двери.

Единственное, что его смущало, так это близкое сходство аббревиатуры УМС с ЦРУ. В УМС, бывало, звонили: «Это Ай-си-эй? Здесь принимают разведсводки?» Или: «Вам не нужны убийцы-наемники?» Когда это доходило до Уика, он начинал метать громы и молнии.

В дела же Чипа он почти не вмешивался. Он знал, кто такой Чип и что ему нужно. А Вирджил тоже у него кое-чему научился. Пробивая свои идеи, он многозначительно бросал: «С Чарли все о’кей, согласовано». Или: «Уик в курсе. Более того, просит посодействовать». И многие люди в УМС, норой недоумевая, но помалкивая, добросовестно выполняли поручения разведки, исходившие от «личного друга директора Чарльза», который, в свою очередь, был «личным другом»… Т-с-с!

Чип ухватил главное у своего шефа – напористость.

«Так о чем же идет речь в статье?» – вернулся к газете Чип. «Вашингтон пост» напечатала правила, которые составили сотрудники УМС для общения со своим новым директором. Список этот назывался «Делать – не делать». Вирджил Чип, хотя и участвовал в составлении списка, заинтересовался: что раскопал репортер «Вашингтон пост»? Ведь список был составлен, разумеется, «для внутреннего пользования».

«Сделайте так, чтобы охрана в посольствах или других учреждениях никогда не спрашивала у него удостоверения личности. Чарльз Уик ожидает, что все приготовления и уведомления уже были сделаны и он должен проходить мимо сотрудников охраны совершенно спокойно, а охранники должны знать, кто он».

Ну да, вспомнил Чип, это было, когда двое ребят у входа в американское посольство где-то в Европе «тормознули» Уика и долго теребили его удостоверение. Они не только не знали Чарльза Уика, они не знали даже, что такое УМС. Откуда им, этим беднягам, было помнить, что Чарльз Уик именуется не иначе как «личный друг президента»? Эти ребятишки считали, что они привели Рональда Рейгана в Белый дом – как миллионы избирателей в 50 штатах, голосовавших за него. На самом деле, объяснил Чарльз Уик, «это я сделал так, что президент был избран». Точнее, что президентом был избран Рональд Рейган, жена которого дружила с женой мистера Уика вот уже на протяжении 25 лет. Ну да ладно, теперь охрана всех посольств может пропустить любого человека, если он представится Чарльзом Уиком, усмехнулся Чип.

«А вот это предложил я, – сказал себе Чип.

«Телеграммы и меморандумы, которые представляются директору УМС, должны быть размечены фломастером-маркером желтого цвета».

Тут Чип отвернул лацкан пиджака и посмотрел, есть ли у него с собой его любимый желтый фломастер. Фломастер, как всегда, был на месте.

Плохо, подумал Чип, что в списке «Чего не делать» есть указание: «Не курить в его кабинете».

Большую часть фактов из личной и служебной жизни директора «Вашингтон пост» преподносила как мини-сенсацию. Директор любит летать только в «первом классе», шьет костюмы только в знаменитом лондонском ателье, директор очень обожает рекламу. Буквально всем ответственным в бюро по прокату машин, представителям авиакомпаний и владельцам гостиниц сотрудники, сопровождавшие Уика в поездке, по его указанию должны были доверительно сообщить: «Это близкий друг господина Рональда Рейгана».