Текст книги "Мираж"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

нести ответственность за внутреннюю безопасность на объекте;

обеспечивать безопасность лиц, тайно поддерживающих контакты с РСЕ—РС, в период их пребывания на объекте;

контролировать проводимые в жизнь меры безопасности (физическая охрана);

осуществлять проверку благонадежности новых сотрудников;

хранить материалы с грифом «Особые указания» (результаты изучения подозрительных сотрудников, списки сотрудников национальных редакций, которые подлежат немедленному интернированию, изоляции в случае возникновения опасности вооруженного конфликта в Западной Европе);

обеспечить тесное сотрудничество с генеральным консульством США в Мюнхене по вопросам, входящим в компетенцию директора.

Тон инструкции импонировал Каммингсу. Щекотало самолюбие гордое ощущение своей власти, пусть тайной, незаметной, над людьми, снующими по бесконечным коридорам этого муравейника. Но как-то не соответствовали этому «могуществу» подвальные помещения службы безопасности, которые Ричард в первые же дни окрестил «бункером». Подвал давил на него, он как бы подчеркивал никчемность, ничтожество его подразделения по сравнению с радиовещательными службами, оккупировавшими верхние этажи здания. Вот уже четвертый месяц он спускается по лестнице вниз и все не может отделаться от ощущения, что опускается в преисподнюю. Три составляющих анфиладу кабинета, в которые можно попасть только через холл, где восседает руководитель секции охраны Роберт Панковиц. Помещения, оборудованные сигнализацией, с массивными сейфами для хранения особо секретных документов, оружия.

Сами обитатели «бункера» являли собой образец профессионализма и деловитости. Команда в целом понравилась Ричарду: каждый досконально знал свой участок.

Рудольф Штраус бегло владеет английским, французским, итальянским и венгерским языками, а посему устанавливает широкие контакты с туристами из стран Восточной Европы, ведет среди них поиск потенциальных информаторов для РСЕ—РС, осуществляет их вербовку, ведает вопросами конспиративного размещения и обеспечения информаторов во время их длительного пребывания в Мюнхене, организует рассылку пропагандистских материалов в страны Восточной Европы.

Курт Шмидт, бывший комиссар уголовной полиции, выполняет конфиденциальные поручения Ричарда, а также поддерживает тесные связи с местными полицейскими службами и участками, охраняет информаторов радиостанции во время их пребывания в Мюнхене, «работает» с водителями межгосударственных трансперевозок, проводниками международных вагонов и пилотами «Люфтганзы», регулярно посещающими столицы восточноевропейских государств, создает каналы доставки материалов «самиздата» на радиостанцию.

И наконец, Роберт Панковиц. Кадровый сотрудник ЦРУ, участник войны в Корее, на плечах которого – охрана территории и здания объекта. Он умел появляться в самое неожиданное время и в самых неожиданных местах и тем держал подчиненных в вечном напряжении. По его настоянию каждые полчаса стали проводиться контрольные обходы объекта, с обязательным появлением служащего охраны на контрольных точках маршрута. Были также установлены технические средства для подачи сигнала тревоги, налажена прямая связь с полицай-президиумом Мюнхена на Эттштрассе, 2.

Итак, команда в целом понравилась Ричарду. В «целом» – потому что была еще одна особа в кабинете № 33, которая числилась его помощником по административным вопросам. «Женщина на корабле – жди беды, женщина в бункере – еще хуже», – отметил про себя Каммингс. Мимо Ирмгард Петенридер ни один сотрудник не мог пройти, не поглядев ей вслед. Энергичная, деловая, но через минуту готовая взорваться смехом – чистый бес в юбке. С первых же дней их отношения стали подавать признаки «служебного романа». В ее присутствии Ричард хмурился, стараясь быть более строгим, официальным, но от этого выглядел более смешным и беспомощным, вызывая колкие шутки или подчеркнуто участливые ремарки Ирми. Окрепший с годами вирус подозрительности напомнил о себе: не продиктовано ли внимание Ирмгард к нему интересами Управления безопасности ЦРУ? Но с каждым месяцем вирус ослабевал, и Бульдозеру стало льстить внимание молодой женщины. И вот вчера они «объяснились», если можно назвать объяснением диалог, полный двусмысленностей, недоговоренностей, намеков и явных, ошеломляющих откровений…

– Вы верите в приметы или вещие сны? – Он и не заметил, когда эта Ирми впорхнула в его кабинет.

– Я верю в дружбу между мужчиной и женщиной, – сделал он первый ход.

– Вот как? Нет, я серьезно спрашиваю…

– Ну, если серьезно, то какие у нас сегодня заявки на посещение радиостанции?

– Заявки? – Ирми была явно обескуражена неожиданным поворотом разговора. С минуту она помолчала и вдруг выпалила: – А вы знаете, как вас прозвали наши «нафталинники»?

– Кто-кто?

– Ну эти, дряхлеющие аборигены радиостанции, вечные эмигранты.

– Интересно, как же? – спросил он без особого энтузиазма в голосе. Вирус подозрительности предупредил: если она сейчас скажет «Бульдозер», значит, это точно человек Гамбино.

– А вот как: Надсмотрщик.

– Что-что? – Бдительный вирус, посрамленный, забился куда-то вглубь. – Какой же я?..

– Самый настоящий надсмотрщик, который, правда, ничего не видит и не замечает вокруг.

Его задели за живое.

– Если уж на то пошло, дорогая, у вас тоже есть недурственное прозвище.

– У меня? Это уже что-то новенькое.

– Да, представьте себе.

– Что-нибудь пошлое, наверное. Что еще могут придумать наши сексуально озабоченные макаки?

– Почему пошлое? – Ричард тянул время, лихорадочно придумывая нечто сногсшибательное, но приличное. – Не знаю, как это точно будет по-немецки… но что-то вроде… Жаркие Губы.

– О-ля-ля! Фантазеры! – Она искоса посмотрела на него. – И вы тоже так считаете?

– Что именно? – Ричард прикинулся простаком.

– Ну, насчет… губ.

– Не знаю, просто не знаю. Как говорят на Востоке, чтобы узнать вкус груши, нужно ее скушать.

– Так в чем дело?

– Ирми!

– Да, мистер Каммингс. – Ирмгард улыбалась.

– Может быть, завтра поужинаем в отеле на Оккамштрассе? Часиков в семь? Идет?

– Не думаю, что в это время года там подают на десерт вкусные груши, господин Каммингс. – Оба возбужденно засмеялись. – Ну что-нибудь придумаем. Да, Дик? До завтра, Дик. Значит, в семь? – Она с победоносным видом выпорхнула из кабинета.

Вот почему сегодня, 21 февраля, в субботу, когда в здании, кроме дежурной смены, никого нет, Ричард после полудня заговорщически уединился в своем «бункере». Жене Эвелин рассказал наспех придуманную историю о мрачных террористах, замышляющих недоброе против радиостанции, сослался на срочность дел и просил не ждать к ужину. История выглядела вполне правдоподобно. Газеты были полны тревожных сообщений: взрывы у американских казарм, нападение на машину американского генерала, выстрелы в дискотеке для американских солдат. Добрая Эвелин, привыкшая за эти годы к неожиданным исчезновениям Ричарда из дома, не выразила неудовольствия, хотя они собирались в этот день с детьми посетить Баварский национальный музей, а потом посидеть где-нибудь в гаштете. Эвелин вообще с утра сегодня была настолько внимательной и нежной, что он подумал: не подсказывает ли ей что-то женская интуиция?

– Будь благоразумен, дорогой, – сказала она почему-то на прощание, и он готов был держать пари, что грустные предчувствия одолевают рано поседевшую женщину.

– Ну конечно, о чем ты говоришь, дорогая? – буркнул он наигранно безмятежным тоном и поспешил удалиться.

Ричард рассеянно просматривал какие-то бумаги, делал заметки, пытался даже сесть за деловое письмо своему коллеге Вальтеру Кэмпбеллу из центра ЦРУ во Франкфурте-на-Майне, с которым до недавнего времени делил ответственность за состояние безопасности во всех американских учреждениях и на объектах в Западной Германии. Письмо не получалось, и Каммингс ловил себя на мысли о том, что все чаще посматривает на часы.

16.00. Заступает вторая смена дежурного персонала. Как медленно тянется время! Как тогда, в Иране.

ОБ ЭТОМ ПЕРИОДЕ своей жизни Ричард не любит вспоминать.

Рождество 1975 года он отмечал в Иране в качестве сотрудника сверхсекретного «Подразделения-5», затерявшегося в громадном аппарате американских военных советников при генштабе армии шаха.

Вылетая в Тегеран, Каммингс имел самое отдаленное представление как о месте своего назначения, так и о своих обязанностях. Очень немногое удалось вытянуть из Чарльза Мэрфи, прилетевшего из Ирана в отпуск. Мэрфи он знал еще по Западному Берлину, где они оба делали первые шаги в разведке. Оказалось, что «Подразделение-5» – это созданный в 1956 году отдел радиоэлектронной разведки США, нацеленный на территорию русских. В переписке он проходит под названием «Группа поддержки исследований», располагает двумя филиалами в непосредственной близости у советской границы, в городках Бешахре и Кучане. Возглавляет подразделение ветеран ЦРУ Натсиос Николас Эндрю, человек острый, колкий – с ним ладить будет непросто. Зато главный резидент Артур Каллахан – «редкий умница», простой, доступный человек, пользуется расположением у посла Хелмса, а жена Артура, ливанка по происхождению, – обаятельная, общительная женщина, центр внимания всей американской колонии в Тегеране.

Дальше из Мэрфи полились посольские сплетни, которые Ричард тактично прервал:

– Чем же я могу быть полезен электронной разведке?

Чарльз посмотрел на него, как на школьника, и назидательно процитировал положение какой-то известной ему инструкции:

– «Подразделение осуществляет руководство работой филиалов ЕТЮ-2 и ЕТЮ-3, ведает материально-техническим обеспечением, обрабатывает поступающую из филиалов информацию, поддерживает контакты с местными спецслужбами». Понятно? Дел хватает. Тут и агентурная работа, засылка в СССР наших людей, и опрос прибывших оттуда иранцев, использование туристов и каналов частного выезда. Тесный контакт с САВАК, посещение тюрем, допросы там перебежчиков и прочих носителей информации. Черную работу делает САВАК, а ты только снимаешь сливки. Уловил?

Тегеран был так далеко, что Ричард пропустил мимо ушей последние слова Мэрфи, но потом, в Иране, он часто вспоминал этот разговор.

Для связи с таинственным «Подразделением-5» в Вашингтоне ему дали телефон 88-23-70. Ричард, сойдя с трапа самолета, прямо в аэропорту набрал этот номер с легким чувством волнения и любопытства. Ответила телефонистка, видимо из местных, но на хорошем английском.

– Назовите себя, сэр, – начала она.

– Ричард Каммингс. Простите, с кем имею честь говорить? Туда ли я попал?

– Кто вас интересует, сэр? – Вопросы Каммингса остались без ответа.

– Чарльз Мэрфи, – ответил он первое, что пришло в голову, хотя Мэрфи в это время безмятежно плескался где-то у берегов штата Флорида.

– По какому вопросу, сэр?

Это уже походило на допрос.

– Сугубо личному, мадам, – решил съязвить он.

– Сообщите ваш телефон, – невозмутимо продолжала телефонистка, – через пять – десять минут вам перезвонят.

«Неплохо зашифровались, о позвонившем узнают все, а абонент упирается в стену вежливости», – подумал он и, не отвечая, повесил трубку.

– Господин Каммингс спешит к месту своего назначения?

Ричард обернулся: крепыш с широкой улыбкой и короткой стрижкой а-ля Лэнгли насмешливо смотрел из-под рыжих бровей.

– Извините, с кем имею честь?..

– Рингленд. Питер Рингленд, атташе, заместитель заведующего консульским отделом посольства США в этой чудной стране. Уполномочен встретить мистера Каммингса и сопроводить. Ваш багаж? Сюда, пожалуйста.

Он повел Каммингса к машине, и, покуда они петляли по улочкам незнакомого Ричарду города, направляясь в центр, к посольству на улице Тахте-Джамшид, пока они торчали у кабинета № 114, ожидая приема у офицера безопасности, а затем ждали, когда наконец появится Джозеф Долански, помощник резидента по связи с «Подразделением-5», и позже, когда они катили на север, выбираясь из города, Рингленд без устали вводил новичка в курс местных событий. Питер явно хотел понравиться.

– В Иране сейчас, представляешь, постоянно находится около шести тысяч американцев и членов их семей. В стране ведут дела сотня с лишним наших торгово-промышленных фирм, больше десятка церквей, школы и клубы, а благотворительных организаций просто не счесть.

Ричард неопределенно хмыкнул, что можно было бы понять как выражение удивления.

– Тебе повезло, – Питер перешел на доверительный тон, – будешь принадлежать к здешней американской элите. Все сотрудники АРМИШ/МААГ и ГЕНМИШ – так именуются военносоветнические миссии при иранских сухопутных, морских силах и жандармерии – находятся в привилегированном положении, пользуются правами экстерриториальности, проживают в фешенебельном районе Салтанат Абад, где чудный микроклимат, свободно посещают клубы, рестораны, бары, кабаре. Завидую… Мусульманская страна. Вроде бы и дружественная, но на наши вольности местные косятся. Живем, мол, не по корану.

– Ну а «Подразделение-пять»?

– В свое время узнаешь, – попытался уйти от вопроса Рингленд, но потом не удержался: – Объекты ваши построены надежно Организацией американских военных инженеров Персидского залива. По технической части тесное взаимодействие с фирмами «Филко Форд» и «Маркони», у которых чудные радарно-мониторные станции. Ну а в нашем, оперативном, смысле это – агентурная разведка против русских: изъятие советских документов у эмигрантов, прибывших из России на жительства в Иран, получение от них информации, различных адресов, которые могли бы для нас представить интерес, короче – работа с людьми… Без САВАК тут не обойтись…

– Что они понимают в нашем деле?

– Как сказать?.. САВАК, я тебе скажу, представляет собой хорошо организованную и достаточно эффективную службу. Тут тебе и опытные, и преданные режиму кадры, солидная техническая база, разветвленная сеть информаторов. В общем, наша школа и наш опыт. Правда, жестковаты они, коварны и безжалостны. Пытки и устранение неугодных или подозреваемых в антишахской деятельности в порядке вещей. Тебе еще предстоит увидеть, что они вытворяют в тюрьмах. Гестапо бледнеет…

Ричард насторожился. Опять речь о тюрьмах. Неужели ему придется заниматься столь грязным делом? Когда они подъехали к развилке Салтанатабадской дороги с Ниарваранским шоссе, он увидел особняки, огороженные колючей проволокой, вышки охраны. Ему показалось, что он добровольно въезжает в тюрьму.

После шумной, беззаботной Европы, после чопорного Бонна будни сотрудника «Подразделения-5» казались одним остановившимся днем. Быстро прошел восторг от восточной экзотики, опостылели одни и те же лица в американском клубе и культурном центре. Жизнь, казалось, приостановила свой бег.

САВАК, подобно гигантскому спруту, сковал всю общественную жизнь страны, проник во все ее поры. Любые вопросы решались быстро, жестоко и тайно. Ричард стал частым гостем в застенках САВАК. До него дошел смысл издевательски возвышенных кличек самых изощренных пыток: «летучий голландец», «молодой бамбук», «кондиционер». В последнем случае человеку загонялся в прямую кишку кусок сухого льда и сокращающиеся от холода мышцы доводили его до безумия.

Если же человек упорствовал, Каммингс сам зверел, срывался, кричал: «Сделайте ему «кондиционер», черт побери!» И смотрел на себя со стороны: неужели это он, Ричард, интеллигент, цвет американской нации, заботливый отец? Мясник. Дерьмо. Может, это кошмарный сон?

Ночью его преследовали крики и стоны замученных. Но, когда он утром открывал глаза, кошмар не исчезал: у ворот его поджидал джип с сотрудниками САВАК. «Какой-то заколдованный круг», – бормотал он, поспешно одеваясь. Именно в Иране седина опалила его волосы.

Редкие поездки в прикаспийский городишко Бешахр или в приграничный с Туркменистаном Кучан, где находились филиалы «Подразделения-5», вносили хоть какое-то разнообразие. Возле Кучана, в местечке Кабкан, на горе Ала-Акбар, стояли антенны радиоэлектронной разведки ЕТЮ-3, прощупывающие территорию Средней Азии. В Бешахре – такой же пункт ЕТЮ-2, замаскированный под «метеорологическое училище». «Метеорологи» шарили по всему Закавказью. Полученные сообщения доставлялись в Тегеран для обработки и анализа. Связь с Лэнгли и АНБ – через систему спутников. Хотя по джентльменскому соглашению это и не полагалось, пункт в Бешахре регулярно прослушивал телефонные разговоры, ведущиеся из шахского дворца, а также переговоры САВАК по всей стране. «Большой брат» должен все знать…

«Хозяйство» Каммингса находилось по дороге из Бешахра в Шахи. Здесь, на берегу Каспия, была построена тщательно замаскированная база для нескольких подводных лодок-малюток, доставленных сюда из южных портов Ирана. К базе подходила узкоколейка, имелись собственный аэродром и электростанция. Подводные лодки использовались для переброски агентов в Закавказье или Туркменистан и для их возвращения. Это была чистая работа, и Ричард все чаще находил предлоги, чтобы выехать на периферию.

В июле он вдруг засобирался в Бешахр. Так начался конец его иранских кошмаров. В аэропорту в ожидании самолета он направился к стойке. Взял бутылочку кока-колы и прямо из горлышка начал пить. Вдруг он почувствовал (или ему показалось), как чья-то рука залезла к нему в задний карман брюк в поисках бумажника. В отражении стекол Каммингс увидел молодого иранца, с деланно-безразличным видом смотрящего куда-то в сторону. Ричард незаметным движением перехватил кисть воришки и стал подчеркнуто медленно цедить «колу». Иранец пытался вырваться, сначала незаметно для окружающих, потом все явственнее, но Каммингс только сильнее сжимал свои пальцы. Ярость закипела в нем. Монотонная жизнь, полгода ночных кошмаров – все вдруг сфокусировалось именно в этом иранце. Так они платят ему за все пережитое здесь! И тем медленнее он цедил напиток.

Иранец начал всхлипывать, потом тихо молить:

– Моя рука, сэр. Моя рука…

Снующие по аэропорту пассажиры не замечали драматизма ситуации. Ричард допил напиток, поставил бутылку на стойку.

– Твоя рука, говоришь? – процедил он сквозь зубы, не поворачивая головы. Резким, натренированным движением Каммингс потянул иранца на себя, взял кисть на излом я ударом колена с хрустом переломил, как камышовую трость, тонкую руку юноши. Молча зашагал прочь и только у выхода заметил черное пятно крови на брюках.

Через полчаса он стоял у трапа самолета, когда вдруг всей спиной ощутил холодок неведомой и неотвратимой опасности. Обернулся. Мгновенно оценил ситуацию. Два открытых джипа, стремительно въезжающих через боковые ворота на рулежную полосу… Молодчики… Человек десять… Автоматы наперевес. Это за ним. Неужели так быстро сработали? Жандармерия или САВАК? На мгновение ему показалось, что все вокруг замерло, остановилось, как в немой сцене: джипы, и галдящие пассажиры, и снующий вокруг самолета технический персонал. Животный страх сковал даже слух.

И когда он услышал вой сирены и увидел влетевший вслед за джипами знакомый голубой «датсун» резидента Артура Каллахана, Ричард не знал, наяву ли это или ему чудится. Пронзительно воя, «датсун» обогнал молодчиков из САВАК и заскрипел тормозами у трапа.

– Быстро в машину! – Каллахан явно нервничал.

Они сорвались с места и отъехали к ангарам. Джипы преследовали их, но почтительно остановились метрах в двадцати, демонстрируя свое зловещее присутствие.

– Влип ты, дружище! – начал Каллахан. – И нас поставил в неловкое положение. Что произошло?

Каммингс быстро пересказал ему свою историю.

– Тебе показалось. Нервы. Ты знаешь, кому переломал кости? – Артур помедлил и тяжело вздохнул. – Иранец оказался близким родственником заместителя шефа САВАК генерала Парвиза. Генерал в бешенстве. Сказал, что, если мы не уберем тебя из страны, он и ломаного цента не даст за твою жизнь. Грозится доложить обо всем шаху, а Пехлеви покровительствует юноше. Представляешь?..

– Эвелин… Дети…

– Рингленд поехал за ними. Полетите военным самолетом. Вещи упакуем и перешлем позже. Надо выбираться тебе. А мы здесь как-нибудь все утрясем. Хелмс поехал к Парвизу. Счет за лечение пострадавшего… – Артур помедлил, подбирая слова, – мы тебе перешлем. Оплатишь. А вот и Питер. Из машины не выходи. Я не знаю, какие у этих из джипа инструкции насчет тебя…

Сидя в самолете, Ричард смотрел из иллюминатора на окружающий мир, который еще два часа назад был его повседневной жизнью. Джипы торчали здесь же. Его лицо буравили ненавидящие черные глаза и дула автоматов. Как медленно тянется время! Скорей бы взлет! И только когда самолет взмыл вверх, он перевел дыхание. Все мрачное и тяжелое осталось позади.

– К черту, всех к черту, – бормотал он.

Нет, не любил Каммингс вспоминать об этом периоде даже в кругу близких друзей. И чего это он сегодня вдруг разворошил былое? Ах да, медленно тянется время. 17.20. Сейчас, наверное, Ирми нежится в ванной или торчит в салоне красоты, чтобы сразить его дивной прической.

Он достал папку с последними сообщениями внутренних информаторов и углубился в чтение. Внутренних агентов сотрудники Каммингса принимали в старом здании на Арабеллаштрассе, где на втором этаже, непосредственно под Школой экономики, были оборудованы девять комнат со звуконепроницаемыми стенами и дверьми. С высокопоставленными информаторами сам Ричард встречался в отеле «Хилтон».

Итак, информаторы сигнализировали:

«Среди сотрудников радиостанции царит нервозная обстановка, вызванная нехваткой финансовых средств и распространившимися слухами о предстоящих увольнениях и переводе в США лиц, имеющих американское гражданство. Дело дошло до угроз объявить забастовку. На территории РС появились листовки. В течение дня их трижды снимали, но опять кто-то вывешивал…»

Серьезный сигнал, надо будет дотошно разобраться, отметил Ричард.

«Обращаю внимание мистера Каммингса, – писал каллиграфическим почерком один из «нафталинников», – на последний доклад Главного счетного управления США, подготовленный для слушания в конгрессе. В нем строго отмечено, что в адрес радиостанции в течение года было направлено 335 докладных записок (почти по штуке ежедневно), в которых обращалось внимание на наличие в передачах ложной информации, провокационных заявлений, призывов к дезертирству и просто клеветы и скандальных слухов. Положение дел до сих пор не исправлено.

Хаймен Буш берет взятки с каждой операции по приобретению имущества для РСЕ—РС. Сотрудники в кулуарах говорят, что Буш получает «приварок» даже от арендатора столовой на территории объекта.

Сотрудники национальных редакций, за немногим исключением, не смогли влиться в западногерманское общество. Основное место в их личной жизни занимает работа на РСЕ—РС и контакты – только с коллегами по станциям, так как немцы принимают нас за людей второго сорта, не выше «гастарбайтеров». Радиостанция – своеобразный остров в западногерманском обществе. Да и сами сотрудники расколоты на соперничающие и даже враждующие три фракции: сионисты – типа Махлиса, Клянера, Гоффмана и прочих, затем русофилы – это Леви, Перри, Брайен, и, наконец, «военная группировка» – Джон Лодейзин, Ниссман и Редлих».

Пессимист явный. По ночам наверняка плачется в подушку или изводит жену, что она во всем виновата. Ричард помедлил и написал на полях:

«Рудольфу Штраусу. Стоит ли иметь дело с таким человеком?»

Скучное чтиво… Он перевернул сразу несколько страниц, открыл раздел «По кадровому составу». Информаторы кляузничали друг на друга и на каждого, кто попадал в их поле зрения. Характеристики были убийственные. Били наотмашь в тайной погоне за лучшей должностью, за благосклонным отношением администрации, в страстном рвении доказать свою лояльность.

«Натали Урбанская, склочная женщина, склонна к шантажу, на РС пользуется репутацией дамы легкого поведения, занимается спекуляцией, не брезгует мелкими кражами в магазинах Мюнхена, собирала среди сотрудников деньги на строительство православного собора в Иерусалиме, часть денег прикарманила…»

«Лев Ройтман, бывший адвокат киевской коллегии адвокатов, исключен из коллегии за склонение потерпевшей (изнасилование) к отказу от дачи показаний. Спекулировал в Австрии иконами и сигаретами, в Шенау развелся о женой, оставил ее с ребенком, женился на американке Шелон Голлер, которая и устроила его на РС. Тип сомнительной репутации…»

«Владимир Матусевич, информатор Джона Лодейзина, склочный характер, инициатор конфликтов, был понижен в должности, патологический трус, сексуально озабочен (мечтает о половых сношениях с несовершеннолетними), дома содержит большую коллекцию порнографии…»

«Молли Гордина-Риффель, под рабочим столиком на РС держит коврик в виде советского флага и каждое утро демонстративно вытирает о него ноги…»

«Рахиль Федосеева, весьма активна в кулуарах РС, собирает все слухи, пользуется репутацией сплетницы, вечный инициатор конфликтов, на этой почве проиграла судебный процесс, выплачивает понесенные издержки в сумме 40 000 западногерманских марок, ее муж нажил много врагов на радиостанции…»

«Юлия Вишневская, участница альманаха «Демократические альтернативы», труслива, завистлива, легко идет на установление интимных отношений, по собственной инициативе разыскивает агентов КГБ на РС…»

«Вадим Белоцерковский, авторитетом не пользуется, постоянный предмет насмешек, неуживчив, злопамятен, инициатор конфликтов и источник национальной розни…»

Ричард еще раз зевнул. Скучища какая! Нет, сегодня определенно не работается. К черту все! Он захлопнул сейф. Посмотрел на часы: 18.10. Закурил трубку. Интересно, Ирми тоже ждет встречи с таким же нетерпением?

Вскоре он уже шагал по аллеям Английского парка. Вся природа, казалось ему, ликовала в предчувствии романтического свидания. Он сдерживал себя, чтобы не ускорять шаги. Он, видимо, все же опрометчиво поступил, когда предложил Ирми для рандеву «Хоутел-пеншн ОККАМ». Гостиница была местом тайных встреч с зарубежной агентурой, связниками РСЕ—РС. Легкий должностной проступок? Пожалуй, никто и не узнает. Ирми будет молчать. Владелец отеля Роше, человек надежный, давно с ними связан. Хотя кто знает, кто здесь на кого работает? На ЦРУ, БНД…

Входя в холл гостиницы, он все еще был в сомнении и раздумьях, но, когда увидел в фойе Ирми, манящим и дерзким взглядом взирающую на него, весь мир с его тяготами и заботами, подозрениями и погоней за чем-то неведомым вдруг куда-то исчез и стало легко и просто…

…Чертог гостиничного номера, дыхание ласковой женщины, оберегающее их счастье покрывало ночи. Время остановилось, радостно замерло… Каммингс потянулся к-торшеру.

– Не надо, милый. Не включай. Мне так хорошо.

Он на ощупь нашел трубку. Закурил.

– Почему я тебя раньше не знала, милый? А? Ты такой… сильный… благородный… чистый и – работаешь на РС, в этом затхлом клоповнике. Почему?

– Дорогая, радио будит воображение.

– Хм, «будит», уж куда там… А Ти-Ви? – Она говорила отрывочными фразами, как во сне.

– Телевидение тоже будит воображение, но в пределах тридцати двух дюймов по диагонали.

– Все шутишь… Ты знаешь, что установили французы?

– Ну?

– Человек, уходя в отпуск, только на восьмой день начинает по-настоящему отдыхать, отрешившись от служебных забот… Когда же он возвращается после отпуска, только через месяц восстанавливает былую деловую активность…

– Что из этого следует?

– А то, господин Каммингс, что бог создал человека для отдыха, а не для работы. Согласен?

– Не дури, бесенок.

– Обзываешься? Надсмотрщик!

– Ладно, ладно, сдаюсь.

– Там, на столике, остался кофе. Не вставай, я сейчас принесу.

– Кофе уже остыл.

– Ну и что?

– Дорогая, пить холодный кофе – все равно что целоваться с дурой.

– Ну я же не дура. Или дура? – Ирми легонько колотила его по ребрам.

Ричарда разбирал смех.

– Ирми, дорогая, ну перестань, не переношу щекотки. Ну хватит…

Резкий звонок телефона. Повторяющиеся надрывные сигналы. Они оба в оцепенении смотрели на аппарат. Ричард включил свет: 22.00. Снял трубку.

– Господин Каммингс? Говорит Фольман, политический отдел прокуратуры Мюнхена.

Странно, с чего это он так официален? С Фольманом Ричард часто встречался по делам службы, и они были на «ты».

– Слушаю, коллега Фольман. – Ричард попытался смягчить официальный тон чиновника. – Я здесь… работаю… встречаюсь с человеком…

– Понимаю, коллега Каммингс.

В этом «понимаю» Ричард почувствовал и насмешку, и иронию. Фольман не только знал, где он находился, но и прекрасно осведомлен – с кем. Построил логическую цепочку: хозяин отеля Роше – Фольман. Четко взаимодействуют! Да и этот номер, видимо, они прослушивают. Интересно, как давно?

– Понимаю, коллега Каммингс, – повторил Фольман, – но должен вас и вашего собеседника огорчить…

– Что случилось? В Мюнхене приземлились инопланетяне? Или Иисус Христос позвонил в полицай-президиум?

– Гораздо хуже. Четверть часа назад на радиостанции произошел взрыв. Вы понимаете? Имеются пострадавшие. По оценке моих людей, там было не менее десяти килограммов пластиковой взрывчатки. Есть опасения, что и в другом крыле, возможно, заложен такой же сюрприз… Вы меня слышите? Почему молчите? – И видимо, поняв состояние Ричарда, Фольман смягчился: – Желаю быстрого и успешного расследования, мистер Каммингс.

Каммингс импульсивно рванулся к двери.

– Куда? В таком виде? – Голос Ирми остановил его.

Ричарда охватила ярость оттого, что эта хохотушка – свидетель его растерянности и беспомощности. Наконец он выбежал на улицу. Ни одной, как назло, машины. Ричард нырнул во тьму Английского парка и побежал сколько было сил. Как изменилась вдруг вся природа! Все выглядело враждебным и таинственным. За каждым поворотом могли оказаться злоумышленники.

«Глупо получилось. Это тебе расплата за рандеву, за любовные утехи в «Хоутел-пеншн ОККАМ». Как все глупо!» – распекал он себя.

Первое, что увидел Ричард, – машины «Скорой помощи», кордон сотрудников баварской полиции, поблескивающие маски пожарников, В левом крыле, примыкающем к парку, зияла дыра, как будто сквозь здание прошел танк. Висели балки, горели провода, из развороченных труб то ли водопровода, то ли канализации шла вода. В воздухе пахло нечистотами и гарью.

«Затхлый клоповник», – вспомнил он. С удовлетворением отметил, что вся его команда в сборе. Навстречу шел Курт Шмидт с шефом полицейского участка Северный Мюнхен – Швабинг.

– Картина получается такая, – коротко доложил Шмидт. – Взрывом уничтожена телефонная станция и сильно повреждено чешское отделение редакции. В момент взрыва там находились редактор Рудольф Скукалец, его секретарша Марин Пульда и диктор Йозеф Анталиц. Всего в здании, мы установили, было человек тридцать. Вторая смена. Серьезные ранения получила секретарша Скукальца, но ее жизнь вне опасности. Ранена также сотрудница телефонной станции Рут Эберло.