Текст книги "Мираж"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Ерунда! В восемьдесят первом году Джек прекрасно инспирировал «ливийский заговор». Слушай: весной того года появляется, конечно же в «Вашингтон пост», статья за подписью Джека: «ЦРУ хочет убрать Муаммара Каддафи. Остановите ЦРУ!» На следующий день – еще статья. Сразу же опровержение Лэнгли: мы даже не знаем, где находится Ливия. Для чего? О чем речь? Кто? Куда? А восьмого октября Джек сообщает в «Нью-Йорк пост», что Каддафи, по сведениям Агентства национальной безопасности, планирует убийство Рональда Рейгана. Вот так вот! И даже отправил к нам группу террористов. Тринадцатого октября Джек в «Вашингтон пост»: «Ливийский диктатор наметил себе высокую жертву – Рональда Рейгана. Он признался в этом в беседе по телефону с эфиопским диктатором Менгисту Хайле Мариамом в августе». Пятого ноября ливийцы сообщили – наши готовят военные маневры вблизи ливийских границ и нападение на Ливию. Можно оправдать свои действия, разве нет?

Андерсон сказал «а», до конца алфавита дошли все остальные: Майк Гетлер, Джеймс Маккарти… Но Эй-би-си сделала телеинтервью с Каддафи – в декабре. Ты помнишь?

– Не очень, а что?

– Я записал его на пленку, дам тебе послушать, а пока пойду сварю кофе. А выпить?

– Я давно решил быть как Джек Андерсон. Если ты настаиваешь, я послушаю интервью и буду готов пересказать его тебе, хотя не вижу в этом большого смысла. Тебе надо собраться с мыслями? – Тон Чипа был жестким.

Розендейл опешил:

– Какими мыслями?

– Кофе – это хорошо, – куда мягче ответил Чип, и Розендейл мгновенно выскочил на кухню.

Чип включил магнитофон. Розендейлу нужна передышка, пусть успокоится.

– БЛАГОДАРЮ ВАС, ПОЛКОВНИК, за то, что вы пригласили нас сюда. Думаю, вам отлично известно, что говорят о вас в Соединенных Штатах. Правительство утверждает, что в его распоряжении имеются материалы, подтверждающие, что вы посылали в США лиц со специальным заданием убить президента Рейгана и других высокопоставленных лиц. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Нас крайне удивляет это известие, и мы видим в нем один из элементов террористической политики администрации Рейгана, направленной против нас. У нас уже нет терпения выслушивать подобные обвинения. Если у американской администрации имеются какие-то доказательства, мы хотели бы увидеть их, чтобы узнать, что это за люди, которые за нашей спиной, за спиной ливийского народа задумали подобное преступление. Мы против убийства кого-либо! С другой стороны, мы готовы сражаться против американских войск, посягающих на наши границы, потому что Америка захватывает нашу, арабскую, землю. Но не в нашем характере кого-либо убивать. Это не наш стиль. Это стиль Америки. Это она готова убить меня, отравить меня. Попытки в подобном духе предпринимались американской администрацией уже неоднократно.

– Вы хотите сказать, полковник, что американцы на самом деле пытались убить вас?

– Да, я уверен в этом. Весь мир уверен в этом. Это правда, и это обернулось проблемой для американского правительства, для ЦРУ.

– Полковник Каддафи, если сообщения о ливийском заговоре против президента США не соответствуют истине, почему, по-вашему, Соединенные Штаты выдвигают против вас подобные обвинения?

– Потому что мы отказываемся склонить голову перед Америкой, отказываемся подчиниться господству Америки, стать ее рабами. Мы хотим быть свободной, неприсоединившейся страной. Америке не по нутру такие люди вообще. Америка хочет обеспечить себе господство над всем миром и всех людей делит либо на врагов Америки, либо на своих рабов, а мы отказываемся быть рабами. Я считаю, что за многими обвинениями против нас кроется сионистская пропаганда. Америка прислушивается к сообщениям из любого источника, если они направлены против ливийского народа. Пусть же США предъявят доказательства – если они у них есть, – мы хотим видеть людей, которые замышляют убить Рейгана. Мы хотим знать, кто их послал. Выяснить это обязаны все.

– Господин полковник, вы уже несколько раз раньше говорили мне, что заинтересованы в установлении нормальных отношений с Соединенными Штатами, и все же эти отношения продолжают ухудшаться. Чем это объясняется?

– Да, мы по-прежнему заинтересованы в том, чтобы иметь хорошие отношения и с Соединенными Штатами, и со всеми другими странами мира. Но Америка отказывается от нормализации отношений.

– Готовы ли вы нормализовать дипломатические отношения?

– Да, мы готовы установить нормальные отношения с Америкой, как и со всеми другими странами мира.

– Готовы ли вы начать переговоры с Соединенными Штатами, разговаривать с американскими должностными лицами?

– Мы готовы обсудить с ними любой вопрос.

– Не встревожили ли вас совместные американо-египетские маневры, военные учения в Египте, которые состоялись недавно?

– Конечно, это насторожило все арабские народы. Мы рассматриваем их не как учения, а как подготовку к агрессии против арабских государств.

– Как вы думаете, почему, по-вашему, Соединенные Штаты оказывают на вас такой нажим?

– Чего тут думать? Это всем ясно! Они с каждым днем становятся наглее в военном, экономическом, психологическом плане – это политика терроризма, направленная против нас. Но мы сыты по горло этой террористической политикой. Мы дадим ей отпор. Все народы, сталкивающиеся с нажимом, с терроризмом США в странах арабского мира, дадут ей отпор.

– Очень хорошо, сэр, но как все это изменить? Как улучшить отношения между вашей страной и Соединенными Штатами?

– Вряд ли мы сможем что-либо изменить, пока американский народ не избавится от Рейгана.

– Значит, вы предлагаете американскому народу избавиться от него, избавиться от Рейгана, но избавиться мирным путем, с помощью выборов? Вы ведь не имеете в виду, что его следует убить?

– Нет, я не имею в виду убийство. Это не мое дело. Я говорю в политическом плане.

– Несмотря на натянутые отношения между нашими странами, в Соединенных Штатах живут и учатся сотни ливийских студентов. Собираетесь ли вы отозвать их домой?

– То, что они находятся там, только свидетельствует о нашей доброй воле в отношении Америки. К сожалению, ЦРУ оказывает на них нажим, пытаясь завербовать часть их в качестве своих агентов. ЦРУ удалось завербовать около тридцати ливийских студентов в Америке, и некоторые фальсифицированные сведения исходят от них.

– Вы хотите сказать, что некоторые ливийские студенты стали агентами США?

– Да, мы уверены в этом.

– Если бы вы могли сейчас поговорить с президентом Рейганом, что бы вы ему сказали?

– Я вынужден был бы сказать ему: в чем дело? Почему вы проводите террористическую политику против нас, против народа Ливии? Мы – маленькая страна, которая хочет быть свободной, неприсоединившейся, заняться своим развитием. Но США ополчились на нас.

– Итак, вы ждете, чтобы правительство США дало вам доказательство существования заговора с целью убийства президента Рейгана, чтобы в свою очередь доказать, что такого заговора со стороны Ливии не существует?

– Мы готовы ознакомиться с результатами расследования, изучить доказательства, потому что мы уверены, что не посылали никого для убийства Рейгана или кого-либо еще. Мы хотим разоблачить эту большую ложь. И в конце концов, я хочу снова подчеркнуть то, что я уже говорил выше, а именно: нам, как стране, как гражданам, надоела террористическая политика, направленная против нас, и мы должны принять свои меры…»

Магнитофон замолчал, и Чип, посмотрев на часы, остановил ленту. Розендейл тут же крикнул из кухни:

– Иду!

Чашки с кофе он поставил на тот же стул, и Чип профессионально отметил: от него уже «несет». «И хорошо, пусть расслабится…»

– В интервью ведь все понятно. – Розендейл тараторил еще быстрее и путаннее, вновь уткнувшись в раскрытую папку. – Но ведь в декабре появились сведения о пяти, потом десяти террористах, уже разгуливающих по стране. Дело дошло до совещаний в Белом доме, обсуждения карательных мер и интервью с Рейганом. Он лихо отбрил репортеров, сказав, что ничего и никого не боится… Джек уже подкинул новую идею – покушавшийся на президента Хинкли стрелял по указанию иранских террористов, которые, как и ливийские… И так далее.

Я не знаю, кто пишет им сценарии в Лэнгли, но писать они умеют. Ведь только в январе директор ФБР Вебстер облегчил свою совесть, сообщив, что бюро никогда не подтверждало сведений о террористах. Июль – январь. Хватит, чтобы вытереть об Ливию ноги?.. Джек прекрасен, он честен. Через несколько дней после Вебстера пишет статью, где говорит: да, мол, была вероятность заговора. Мол, кто-то что-то слышал… Я не я, и собака не моя. Лихо! ЦРУ просчиталось, пусть соображает лучше…

– Ну и что? Что ты мне хочешь сказать? – Чип пожал плечами.

– А только то, что сказал. И еще: в самом конце января президент во время пресс-конференции вновь рассуждает о террористах… Мало? Сегодня он пишет о Ливане. В марте, когда союзники готовили нападение, Джек сообщил, что в Южном Ливане состоялся съезд международных террористов. Ну конечно, заправляли всем палестинцы…

«Самое время», – решил Чип. И вежливо спросил:

– Я не совсем понимаю тебя. Я пришел поговорить о сестре, а не об Андерсоне.

– Но ведь ты спросил меня о ЦРУ и журналистах, вот поэтому я и решил… И еще. Для справки. Кто такой Джек? Свой путь к вершинам журналистики он начал у Дрю Пирсона, которого еще президент Франклин Рузвельт называл «хроническим лгуном». После двадцати лет практики у этого дезинформатора Андерсон занял пост своего шефа и сразу же оболгал тогдашнего помощника президента Рамсфельда, который позднее стал министром обороны. Он обвинил его в расхищении государственных пособий. Рамсфельд тогда был на мушке у ЦРУ. Но не вышло. Когда Джека уличили во лжи, он публично покаялся и признал, что это была фальшивка. Так он избежал суда. Через три года он опять униженно просил прощения за вранье. На этот раз уже у сенатора Иглтона, которого так же беззастенчиво оболгал. Случайно? Черта с два! В мае семьдесят четвертого года бывший директор ЦРУ Колби в специальном письме благодарил Джека от имени разведки за «недавнее сотрудничество». Вот весь твой Андерсон. Чего тогда считать мелких сошек?

– Ты так ставишь вопрос? Мало гнева и презрения, Кевин, в твоей инаугурационной речи.

– Что? – Розендейл, подносивший чашку ко рту, дернулся и залил свои белоснежные брюки. – Вирджил, я просто устал доказывать всем одно и то же. Если бы в Лэнгли выдавали каждому «своему» журналисту по одному только цветочку в знак благодарности, Вашингтон и Нью-Йорк давно превратились бы в клумбы. Не считая того, что корзины с цветами пришлось бы под благовидным предлогом в большом количестве отправлять за границу.

– Прекрасный образ. – Чип говорил совершенно серьезно. – Зачем он пропадает зря? Возьми и напиши, не носи кукиш в кармане. Журналистская братия присосалась хуже пиявок к нашей разведке, чтобы разжиреть от славы и денег. ЦРУ обойдется и без вас!

– Вирджил…

– Я не за тем пришел к тебе. Еще раз объясню: мне нужно знать, кто убил мою сестру? Не как убил и не как ты носил траур. За что ее убили? За то, что она знала о твоих дружках?

– Что ты! Разве тебе не сказали, что этот убийца был наркоманом?

– Тупо! Убил наркоман, который тут же решил покончить с собой? Его совесть замучила, Кевин? И погибшего инспектора тоже? Ты ведь все знаешь? О собранной Джудит информации известно было только тебе. Только с тобой одним она делилась своим сокровенным – считала тебя единомышленником! С кем делился ты?! Будущие андерсоны решили, что еще не время афишировать их фантастическую осведомленность? Ну, что?

– Вирджил, мне нечего сказать! – Оказывается, крик у Розендейла был очень пронзительным.

– Кто они? В письме только инициалы! – Чип вскочил на ноги и наклонился над хозяином квартиры.

– Вирджил, я журналист либеральных взглядов, я никогда бы…

– Ты Хокни! По долгу службы ты сегодня делаешь карьеру на либеральных заметульках, потом выбьешься в когорту всесильных критиканов и заменишь Андерсона… Ты уже видишь себя на его месте? Зачем мы в Лэнгли берем на прокорм такую мразь!

– Мы? Вирджил…

От резкого удара Розендейл свалился на пол лицом вниз. Кресло грохнулось на него.

Когда он поднял лицо, Чип увидел кровь, струившуюся из нижней губы Розендейла. Не вытирая ее, Розендейл четко и медленно произнес:

– Так ты хочешь узнать, кто убил великого борца за справедливость, твою истеричную сестру, любознательную Джудит? Мы! Ты искал убийцу? Не там, сходи в Лэнгли, спроси исполнителей.

Чипа начало трясти.

– Ходи по коридорам и ори: «Кто убил сестру сотрудника ЦРУ за то, что она собрала компрометирующую ЦРУ информацию?! Кто?..»

Чип ринулся к двери. Его догнал крик:

– Ты ищешь истину?! Тогда лучше посмотри в зеркало!!! Провал в Мозамбике, в Никарагуа! Наших парней высылают из Дели! Клегг арестован! Кто виноват? Ты! Ты! Ты – «крот»!

ВИРДЖИЛ ЧИП СТОЯЛ у подъезда, откуда он выскочил, чуть не сбив привратника. Привратник теперь смотрел через окно на странного человека в отлично сшитом костюме. Человек озирался по сторонам и пытался что-то достать из кармана. Наконец вытащил сигареты и тут же уронил пачку… Закрыл лицо руками, зашатался и упал навзничь.

«Надо вызвать «скорую», – прикинул привратник, еще раз посмотрев на элегантно одетого человека, валявшегося у ступенек, и пошел звонить.

Еще одним человеком в доме, который набирал телефонный номер в этот момент, оказался Кевин Розендейл. Дождавшись, пока на другом конце провода ответили, он произнес:

– Говорит Лохматый! Он был и ушел. Абсолютно невменяем, на грани припадка. Действия непредсказуемы.

После этого отправился в ванную комнату, чтобы смыть кровь с лица. Он снял рубашку и долго смотрел на себя в зеркало…

«Скорая помощь» подъехала к дому через десять минут. Вирджил Чип все так же безжизненно лежал на земле, а привратник, давно уже потерявший интерес к происшествиям любого сорта и усвоивший первейшую заповедь благоразумного человека – «не вмешиваться», равнодушно созерцал его через стекло.

Одновременно с каретой «скорой» у подъезда остановился темно-синий «блейзер», автомобиль повышенной проходимости с толстыми, как у грузовика, колесами.

Из «скорой» вылезли санитары с медицинскими сумками и подошли к Чипу. Пока один, пожилой, измерял давление, второй, что помоложе, ловко достал шприц, наполнил его и сделал укол в вену. Тот, который закончил измерять давление, что-то сказал, и его партнер по бригаде еще раз наполнил шприц. Процедура повторилась.

Привратник заметил, что водитель и пассажир «блейзера» с интересом следят за происходящим. Увидев, что водитель вытащил откуда-то микрофон и поднес его ко рту, привратник быстро ретировался со своего наблюдательного пункта, и все дальнейшее происходило без его пассивного участия.

Один из санитаров подтащил к Чипу свернутые носилки. Вдвоем они развернули их и принялись укладывать тело.

Человек, сидевший за рулем «блейзера», спрятал микрофон и подтолкнул своего спутника. Тот выскочил из машины и подлетел к санитарам, прежде чем они успели сделать первый шаг с носилками.

– Что вы кололи ему?

– Героин. – Санитар постарше, несший носилки спереди, попытался обойти долговязого парня в джинсовом костюме.

– Я спрашиваю вас серьезно. Я…

– А я серьезно отвечаю вам, сэр: не мешайте, человеку очень и очень плохо, надо спешить.

– Подождите. – Долговязый вытащил из кармана джинсовой куртки удостоверение и показал первому санитару. – Что вы ему кололи?

– Первый укол – камфара, второй – седуксен, давление у него «в небесах». Что вы хотели еще знать, сэр?

– Больше ничего. Несите его в ту машину. – И парень кивнул на «блейзер». – Машина большая, он поместится на заднем сиденье.

– Думаю, – извиняющимся тоном произнес санитар, – что его перво-наперво надо показать врачу. Мы же не врачи, мы подмастерья. А если он у вас умрет?

– Мы как раз и повезем его в больницу. Давайте быстрее.

– Сэр, мы не знаем, где ваша больница. Может, мы положим его в «скорую» и поедем за вами? Так будет надежнее.

– Хорошо, что вы не знаете. Плохо, что хотите узнать. – Порыв ветра отогнул левую полу джинсовой куртки, и санитар увидел на плече у парня тонкий ремешок, который шел под мышку.

– Пошли. – Санитар развернул носилки в сторону «блейзера».

Когда Чипа, не подававшего признаков жизни, положили плашмя на заднее сиденье и закрыли дверь, первый санитар, вместо того чтобы идти к карете «скорой», решил поинтересоваться, как выглядит «вездеход» сзади.

– Можешь не смотреть. – Долговязый уже сидел на переднем сиденье и произнес это через открытое окно. – Номер штата Флорида. Разве мы не похожи на уроженцев Майами?

«Блейзер» неспешно отъехал от тротуара и на первом же перекрестке повернул направо.

– Что он тебе сказал? Откуда он? – наконец-то выговорил второй санитар, делавший Чипу уколы.

– Он – директор психиатрической больницы, а это их пациент.

– Тимоти, а зачем ты осматривал машину?

– Она мне очень понравилась, такую нечасто встретишь.

– Точно, Тимоти. Вот если я когда накоплю…

Тот, которого называли Тимоти, резко повернулся:

– Давай лучше молчать. Во-первых, это был ложный вызов. Человек просто надрался, как свинья, и решил отдохнуть на асфальте. Во-вторых, нас будет спрашивать шофер, и мы ответим ему то же самое и добавим: случайно проезжали его друзья на машине твоей мечты и подобрали его. «Ха-ха-ха! С кем не бывает, простите его…» Мы простили и уехали.

– Но ведь ты говорил о психиатрической больнице. Парень разве не псих? Зря я колол ему седуксен?

– У него нервный кризис, и он вовсе не псих. Пока… Я надеюсь, что ты ничего не понял и будешь молчать.

– Я и вправду ничего не понял, Тимоти.

В КРОШЕЧНОМ КАБИНЕТЕ, одна из стен которого была окном в операционную, сидели двое. Оба в голубых халатах. На толстеньком мужчине, время от времени наблюдавшем за медсестрами в операционной, халат был застегнут на все пуговицы. Его долговязый собеседник не утруждал себя – просто накинул халат на потертый джинсовый костюм.

– Вам не впервой, док. Мы хотели, чтобы вы опробовали на нем препарат «Истина», который развязывает язык, но посоветовались и решили, что уже все знаем. Чего он нам еще там скажет? Но другим он не должен говорить ничего, правильно, док?

– После лоботомии он, – «док» повернулся и посмотрел на человека, лежащего на операционном столе, – будет чистым листом бумаги. Он будет счастлив и начнет писать свою биографию сначала.

– Вы лирик, док! – Парень захихикал. – Куда уж нам, оперативникам!

«Док» был явно польщен столь неуклюжей лестью.

– Я осчастливил многих людей, которые обращались к вам в Лэнгли с просьбой позволить им начать жить сначала, и лоботомия для меня проще удаления аппендицита.

Парень было заржал, но, встретив осуждающий взгляд «дока», тут же затих.

На интеркоме мигнула лампочка. «Док» нажал клавишу.

– Профессор, все готово, можно начинать.

– Иду. Но сначала принесите мне костюм.

– Хорошо.

Через минуту в кабинет без стука вошла медсестра с небольшой сумкой.

– Поставьте здесь. И начинайте анестезию.

Когда медсестра вышла, долговязый раскрыл сумку.

– Сигареты… зажигалка… ключи… мелочь… носовой платок… расческа… желтый фломастер-маркер… «Паркер»… А вот здесь – бумажник.

Он достал его из сумки и раскрыл:

– Паспорт, кредитная карточка «Дайнерс клаб», карточка «Америкэн экспресс», водительское удостоверение… Так. Письмо. Деньги… Сколько тут? Сотен пять, наверное…

– Мне пора. – «Док» встал с кресла.

– Погодите, самое интересное! Удостоверение Управления по международным связям!

Собеседник долговязого пожал плечами:

– Ничего интересного не вижу. Он начинает новую жизнь, и ему не нужен ни один из этих документов.

– А вот этот, док, тем более. Он просто недействителен, потому что УМС вновь переименовали в ЮСИА!

– Есть много недействительных документов. Хотите, напрягу память? «Ни одно учреждение в системе разведывательных органов не должно организовывать, заключать контрактов или само проводить научные исследования, связанные с проведением экспериментов на людях, за исключением тех случаев, когда они действуют в соответствии с указаниями, сделанными министерством здравоохранения и социальных служб. Согласие человека, на котором проводятся опыты, должно быть документально оформлено, как того требуют эти указания».

– Вы голова, док, поверьте! Заверяю вас. Но у нас все в порядке. Во-первых, мы проводим не какие-то опыты, а давно отработанную операцию. Во-вторых, человек, который на операционном столе, молчит, а разве это не знак согласия?..

– Я в этом не сомневался. Кстати, где наш «новый человек» начнет свою биографию?

– Здесь же, в Сан-Франциско. Туристы на Рыбачьей пристани любят чудаков: музыкантов, художников… И сумасшедших.

– До свидания. Мне действительно пора. – Не протягивая собеседнику руки, «док» вышел из кабинета.

– МИСТЕР ЧИП! МИСТЕР ЧИП! – Рыжий подросток мчался с пирса навстречу медленно бредущему мужчине. – Мистер Чип, вы что, не слышите?

Когда мальчишка подбежал к мужчине шагов на десять, тот поднял глаза на него и улыбнулся. Мальчишка попятился.

– Мистер Чип, вы не узнаете? Рыжий Джерри, которому вы спасли десять долларов? Я вам обещал апельсиновый сок при следующей встрече, сейчас я сбегаю в магазин, подождите!.. – Джерри говорил все тише и тише, конец фразы он произнес еле слышным шепотом. – Что с вами, мистер Чип? Вы больны?

Мужчина улыбнулся и заговорил:

– Вас зовут Вирджил Чип, юноша? Я рад познакомиться. Меня зовут… Забыл. А, вспомнил.

Он посмотрел на лацкан своего пиджака. Джерри увидел два жетона-значка, приколотых один над другим. На верхнем было написано «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско», а на втором – «Награда чертовски хорошему парню».

– Я – чертовски хороший парень. Очень рад видеть вас, мистер Чип. – И шагнул навстречу Джерри.

Рыбаки, ловившие крабов на пирсе, оглянулись, услышав крики, и увидели, как рыжий подросток рванулся прочь с пирса.

Вытаскивая сетку с запутавшимся в ней крабом, рыбак обратился к соседу:

– Хороший парень, этот Джерри. Сколько уже лет сидит здесь рядом с нами и зарабатывает для семьи этой дурацкой ловлей. Жалко, если с ним что-то случилось.

– Да, – ответил сосед, сделав маленький глоток из банки с пивом, – Джерри – умница. Ты знаешь, чего он мне вчера сказал? Хочу, говорит, стать известным журналистом, когда вырасту, таким же, как… Вот незадача, дождь пошел, а у меня нет зонта!

АЛЕКСАНДР СИТОН СТОЯЛ у телекса Ассошиэйтед Пресс, который точно так же, как и стол, был обязательным набором в его кабинете в ЮСИА. С большой скоростью, но очень грамотно, телекс гнал «пустышки».

«Муниципальные власти Измира объявили, что владельцев общественных туалетов в этом городе будут штрафовать в размере от 6 до 60 долларов в случае антисанитарного состояния их заведений. Пресс-служба муниципалитета…»

Ситон посмотрел в окно и не увидел там, как всегда, ничего интересного. Вновь взял телексную ленту. Начали передавать погоду:

«Монреаль – от 2 до 12 градусов тепла, ясно. Москва – от 8 до 10 градусов тепла, облачно. Нассау – от 22 до 28 градусов тепла, облачно. Нью-Дели – от 18 до 32 градусов тепла, ясно… Сан-Франциско – от 15 до 18 градусов тепла, дождь…»

Ситон решил дождаться конца сообщения и сорвать длинный и никому не нужный кусок ленты, уже выползшей из телекса. Наконец сводка кончилась. Телекс отбил:

«Конец. 16.06 по Гринвичу, 26.X.82».

Ситон оторвал ленту и швырнул ее в мусорную корзину.