Текст книги "Эксперимент (СИ)"
Автор книги: Валерия Нелидина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 59 страниц)
Левиафан напролом, продираясь сквозь к тернии к звездам, без жалости и сожаления к себе, почти нашел этот тайник. Он уже стукнул в дверь, за которой находится «Я». Но вот вопрос: а оно ему зачем? Что получает человек, разбив чье-то самолюбие, эго? Эстетическое и моральное удовольствие? Или это сильная и совершенно не нужная демонстрация характеров, которая обычно приводит к глобальной не совместимости. А раз он уже ломится в дверь, за которой стоит драгоценный сундук с эго, то рано или поздно дверь откроется, и эго убьют. А что происходит, когда эго не ранено, а когда оно мертво, убито, его вообще нет? Нет больше и его хозяина.
Лилит их отношения напоминали армию, где все время идет подавление чей-то личности, чьего-то достоинства и характера. Но она слишком любила свое «Я», чтобы так просто открыть дверь и позволить его уничтожить.
– Hallo, Sebastian… – Он набрал номер своего немецкого друга. – Wiegeht’sdir? – Левиафан включил громкую связь и развалился в кресле.1919
– Привет, Себастьян, – Как твои дела?
[Закрыть]
– Recht gut. Danke. Was gibt’s?2020
– Неплохо. Спасибо. Что нового?
– Я хочу убить ее. Я так устал. Так больше не может продолжаться.
–Что ты несешь? Ты не можешь так поступить! Она должна жить!
– У меня сил больше нет.
– Господи, да что она сделала?
– Как обычно. Она хочет прибить меня. Нет никакого спасения. Никакой надежды. Я влюблен в нее. Да, влюблен. Это ужасно и так больше не может продолжаться. Ужас! Я убью ее.
– Успокойся, друг мой! Ты с ума сошел? И оставь ее в покое!
– Нет, просто хочу, чтобы она умерла.
– Что? Красивейшая женщина – то, что ты всегда хотел! И сейчас у тебя это есть…Кто-то идет.
– Хорошо, тогда…
– Нет-нет, не волнуйся. Это моя ассистентка. Она не знает английский, так что можем продолжить наш разговор. Да я просто не готов отпустить тебя в таком состоянии. Даже представить себе не могу, что ты можешь натворить в таком настроении. Так что, продолжим разговор!
[Закрыть]
– Ich will sie ermorden…Ich bin so müde. Es konnte so nicht weiterlaufen.
– Was meinst du? Das kannst du nicht Machen! Sie soll leben!
– Ich kann es nun nicht mehr
– Mein Gott, was ist denn da passiert?
– Wie üblich. Sie will mich umbringen. Kein Rettungsmittel. Keine Hoffnung. Ich bin in sie verliebt . Ja. Ich bin. Das ist ja schlimm, so geht es doch nicht. Es ist schrecklich. Ich töte sie
– Ruhig, mein Freund! – призвалСебастьян. – Bist du verrückt ? Und nun laß sie in Ruhe.
– Nein. Aber ich will sie sterben. – УсталоответилЛевиафан, прикуриваяочереднуюсигарету.
– Was? Die schöneste Frau! Das ist, was du schon immer wolltest! Jetzt hast du sie! Warte, jemand geht…
– Ok dann…
– No, no, don’t worry. That’s my assistant and she doesn’t know English. We can keep talking. I just don’t want you to let go being in such a depressed mood. I’m thinking of what you may do and…no, keep talking now!
– Okay, okay, – рассмеялсяЛевиафан. – I’m always glad to have a talk to you. What things are you speaking about that I may do? I don’t want her to live that’s all. I don’t want to bring her back. I don’t want her to touchme. To kiss me. Tospeaktome!
Голос Левиафана дрожал. Наверное, впервые в жизни эта дрожь, глотающая слезы отчаяния и боли, была вызвана женщиной. Ему было стыдно это признавать, но Себастьяну он мог довериться.
– What does she do? Can you describe what exactly she does? What makes you be so upset and hopeless? I no longer know you…
– She is…a child of Hell, having nothing human. I created her. I fell in love with her face, figure. I have never in my life been able to imagine any other sort of love until I’ve got acquaintance with her. Not with her face. With her! Her character and soul, if she has anything of that!.. I feel devastated…
– Where’s she now?
– In a cell.
– Where? Are you out of your mind? What’s she doing there?
– Realizing her right to be having rehabilitation curse.
– Get her out of there! Now!
– No. I won’t. – Левиафанаотвернулсякокну. – I’m going to get over with her absence.
– Crazyman! – Себастьян кричал в трубку. – You will be sorry for this. You will be!
– Maybe. But now I don’t want her…
– Call me back when you get her out. I wanna listen to your apologizes and sufferings about your being in love with her and how dare you bring her to a cell. I know and you know that whatever happens but you will get her out of the cell, embracing and kissing, worship her beauty and caressing against her perfect body…2121
– Хорошо, хорошо. – Я всегда рад поболтать с тобой. Как ты думаешь, что я могу с ней сделать особенного? Я просто не хочу, чтобы она жила и все. Я не хочу возвращать ее. Я не хочу, чтобы она прикасалась ко мне. Не хочу ее поцелуев. Не хочу слышать ее голос!
– Что она такого делает? Можешь рассказать мне, что именно она делает? Что произвело на тебя такое впечатление, что я перестал тебя узнавать?
– Она… исчадье ада, в котором нет ничего человеческого. Я создал ее. Я влюбился в ее лицо и фигуру. Я никогда в жизни до сего дня не могу представить себе существование такой любви, до тех пор пока не познакомился с ней. Именно с ней с ее характером и душой, если таковые имеется вообще, а не с ее лицом. А сейчас я чувствую себя опустошённым…
– Где она сейчас?
– В камере.
– Где? Ты что, с ума сошел? Что она там делает?
– Осуществляет свое право на получение реабилитационной помощи.
– Вытащи ее оттуда. Сейчас же!
– Вот уж нет! Я собираюсь смирится с тем, что ее больше не будет в моей жизни.
– Сумасшедший мужик! Ты сам потом пожалеешь об этом. Пожалеешь!
– Возможно. Но сейчас я не хочу ее…
– Перезвони мне, когда ты все-таки заберешь ее домой. Я хочу услышать, как ты извиняешься и страдаешь, потому что влюблен в нее и в ее бытие, о твой наглости, бросить ее в тюрьму. Я знаю и ты знаешь, что, чтобы не случилось, но ты все равно ее вытащишь оттуда, будешь обнимать и целовать, боготворя ее красоту, лаская ее совершенное тело…
[Закрыть]
Нервы вампира не выдержали и он бросил трубку, жадно облизывая клыки и губы…
– Мисс! – обратился к ней дежурный. – За вас внесли залог.
Лилит встала с пола и посмотрела на него таким взглядом, что ему захотелось сбежать.
Она вышла на улицу, и свежий, прохладный воздух тут же ворвался в ноздри, причиняя легкую, приятную, покалывающую боль. Взгляд пал на блестящую инфинити, рядом с которой стоял вампир, и на его лице как всегда была довольная улыбка. Он разглядывал грязные сосульки вместо волос, пыльные и черные пятна на одежде. В его ноздри ворвался запах крови, и он сразу же целиком окинул взглядом девушку, увидел сбитые костяшки на руке и улыбнулся еще шире.
Лилит потрясывалась от холода, но шла, уверено и бодро и, подойдя к вампиру, она замахнулась и отвесила такую звонку оплеуху, что у нее даже руку свело от боли. Левиафан застыл, разглядывая асфальт, ожесточенно борясь с собой, чтобы не свернуть ей шею.
– Это все, что я могу сказать тебе! Ты не оставил мне сил придумать что-нибудь изысканное и подходящее для тебя. Сказать тебе, что я ненавижу тебя, это равносильно признанию в любви! Я сейчас очень жалею, что у меня в руках нет ничего острого, мне так хочется что-нибудь вонзить тебе вот сюда! – Лилит ткнула пальцем ему в центр лба, между бровей. – Ты истрепал мне все нервы! Нет, я жалею, что у меня нет в руках бензина со спичками, я бы с великим удовольствием отправила тебя к твоему несчастному дружку Мормо! Таким тварям, как вы, нет места среди людей! Мы живые, у нас бьются сердца, гоняют кровь, мы умеем чувствовать, а вы? Куски льда, желающие насытиться чужой кровью, нашей кровью! В вас нет ни жалости, ни любви, одно лишь жалкое желание уничтожить, показать свое превосходство над человеческой расой! Надо мной в частности! А знаешь, видимо я, юродивый человечишка, чем-то зацепила тебя, что-то нажала, или дернула какой-то рычажок, раз я еще до сих пор живая, а ты еще до сих пор скачешь вокруг меня, как раненый конек и пытаешься что-то доказать мне, растирая при этом меня в порошок, как личность! Но у тебя ничего не выйдет! У меня достаточно сил, чтобы противостоять тебе… Да и вообще, мне это зачем? По-моему я тебе по телефону сказала, чтобы ты отправлялся к черту! – Лилит залепила ему еще одну пощечину и ударила ногой машину, затем развернулась и пошла по дорожке, напевая себе под нос песенку.
Левиафан, мягко говоря, был шокирован поведением девушки. В нем вскипела такая куча эмоций и чувств, что он сам ударил по машине. Лилит вздрогнула от звука и обернулась назад, и глаза встретились с черными, бездонными глазами, в центре которых кипела красная магма. Левиафан схватил ее за плечи, слегка тряханув и подтащил к себе, крепко обняв. Он глубоко дышал, явно стараясь связать себя морально по рукам, чтобы не причинить ей никакой физической боли.
– Я имею право на слово, но на всякий случай, мне придется тебя зафиксировать, чтобы ты больше не лупила меня по лицу. – Прошептал он ей в самое ухо, крепко прижав к груди и разглядывая даль. – Ты чертов вирус, Лилит! Ты чертов, хренов вирус, жрущий меня всего, понимаешь, всего? И каждый раз, когда я нахожу какое-то решение, противоядие против тебя, ты берешь и мутируешь, приобретая другие формы, штаммы, качества и свойства. И я, как ученый-самоучка ищу, снова исследую, выискивая бесполезное лекарство. Вы живые, с чувствами? Да вы прогнившие трупы, хуже любого вампира, в вас куча трупного яда, который впрыскивается в кожу с идиотским вирусом вроде тебя, и все! Все, дальше ничего нет! Ты знаешь, как я сам бы хотел избавиться от тебя? Знаешь, сколько раз я хотел убить тебя, и сколько раз я пытался это сделать? Знаешь, сколько раз я хотел уйти? Хоть это и не в моем стиле, я никогда не убегаю от проблем, потому что им наплевать, они найдут тебя в любом случае. Знаешь, сколько раз я хотел отойти куда-нибудь на минутку и не вернуться никогда? Знаешь, сколько раз я пытался любить других женщин? Но я не могу ничего сделать, потому что по моим иссохшим венам скачет твой чертов вирус, неизлечимый, непобедимый, настоящая, черт, загадка для ученых! И ты смеешь говорить мне такие вещи, которые ты сейчас сказала? То есть окажись я на твоем месте, было бы все нормально, да просто идеально. Но вот не задача, я не на твоем месте! А ты как всегда не в лучшем положении. Каждая твоя идиотская ловушка и западня, заканчивается тем, что ты сама практически оказываешься в ней, а винишь потом меня! Ты когда-нибудь вообще сама бываешь виновата, или у тебя постоянно кто-то виноват, но только не ты?
– Я… – пискнула Лилит.
– ЗАМОЛЧИ! – он прижал ее еще сильнее. – Замолчи, слышишь, замолчи! И никогда больше не открывай рот! Я не хочу тебя слышать, чувствовать, я вообще не хочу тебя. Я просто хочу, чтобы ты стояла в доме, как третья пальма, красивая, безмолвная и вечная. Как бы я хотел уничтожить тебя, сохранив твое лицо и тело, знаешь, как чучело… Замолчи, Лилит… прекрати пищать, иначе я тебя придушу. Со стороны это выглядит, как будто мы просто обнимаемся и никто ничего не заметит. А если даже и заметит, то все равно пройдет мимо, потому что вы, люди, настолько чувствительны, у вас есть сердца и они гоняют кровь…и вы теплые, но вам настолько наплевать друг на друга! Так что помоги сама себе, просто ЗА-МОЛ-ЧИ!
Лилит и вправду становилось труднее дышать, и она решила перестать пищать и дергаться, ибо с каждым ее движением и писком, разъяренный вампир прижимал ее к себе все сильнее и сильнее. Но в ее венах уже бегали счастливые нотки, потому что он разозлился, потому что все, что он сказал, он чувствует, и ему тоже больно от своей слабости и нерешительности. И все это успокаивало Лилит. Ее успокаивало то, что ей не одной плохо.
Вообще когда кто-то еще страдает наравне с кем-то, сразу становится как-то легче, чувство одиночества куда-то пропадает, и не так плохо становится на самом деле. Человечество любит страдать вместе, оно даже иногда забывает, что страдает. Поэтому слово «конец света» особо-то никого не пугает, подыхать сразу, вместе, со всем миром – прекрасно, главное вместе. А иногда настигает сильнейшее разочарование, ведь кому-то может, везет больше. Падает самолет, кто-то сидит и в ужасе думает «я сейчас умру», а потом видит вокруг себя еще человек сто двадцать, и они все тоже умрут, и кто-то из-за этого себя чувствует уже лучше. Но настоящая беда случается тогда, когда кто-то умирает, а кто-то берет и выживает, или кого-то врачи собирают по кусочкам, а кто-то всего лишь царапину йодом мажет. А изначально умереть должны были все. Ну что поделать, если люди любят делиться друг с другом только говном. Подыхать – так вместе, а получать огромный мешок денег – так это «я один справлюсь». И так как Левиафан наслаждался явно не денежным мешком, а скорее мешком с фекалиями, которыми также наслаждалась Лилит, ей стало намного легче внутри.
– Мы едем домой, и там поговорим! И лучше не перечь мне! – прошептала он ей на ухо, подтащил к машине, заснул на сиденье и сел за руль.
– Лилит! – взглянул он на нее.
– Отстань от меня! Правда, Левиафан, отстань… Пожалуйста, отстань… – она не выдержала и зарыдала, закрыв лицо руками.
Вампир отвел глаза в сторону и решил смотреть на дорогу, которая на него никак не реагирует, молчит и не рыдает. Если Лилит успокаивалась за счет истерики, то Левиафан наоборот злился еще больше. Он несся на всех парах, скрипя зубами, пытаясь отвлечь себя от этих хлюпающих и вздыхающих звуков. Но все было бесполезно. Хоть Лилит и рыдала тихо, потому что она не нуждалась в лишнем внимании, Левиафан все равно все слышал так, как будто в мире больше не было ни одного другого звука, кроме слез.
– Хватит! – крикнул он, ударив по рулю, оскаливая длинные, острые зубы, и почти прокусил нижнюю губу. – Хватит этих вздохов, хватит этих слез! Ты сделана изо лжи, Лилит! Я не верю тебе ни на грамм и не желаю слушать эти всхлипывания.
Она резко обернулась к нему, затем открыла бардачок, и все что там было, полетело в вампира. Он что-то кричал, она кричала тоже, и никто не мог остановиться. В салоне машины блуждали две ненависти, которые душили друг друга голыми руками, но убить не могли, так как ненависть действительно бессмертна.
21
Как только машина остановилась у дома, Лилит выскочила из нее и побежала в ванную, смывать грязь и злость. Левиафан небрежно припарковался и неспешно побрел в дом. Он решил отправиться в другую комнату и полюбоваться на чудесный потолок.
В тот момент они видеть друг друга не хотели, боясь навредить кому-нибудь каким-то дивным образом.
День тем временем клонился к вечеру. Погода мрачнела к приходу ночи, небо покрывалось черными тучами, не пуская желтую луну. Вдалеке поблескивала молния, но ветер дул в противоположную сторону, и вроде как бы не собирался нести еще и грозу, хотя и надо было. Конец октября все-таки, возможно, что эта гроза могла быть последней в этой осени.
Лилит досушила волосы и начала красится. Ей совсем не хотелось оставаться наедине с Левиафаном, и плюс, она ненавидела его больше чем кого-либо, так же как и он ее. О совместном вечере и разговора быть не могло. Вот только вампир думал, что они будут в одном доме, но в разных комнатах, в то время как Лилит думала, что она не может находиться с ним даже в одном доме, боясь сжечь его. Поэтому она решила уехать, отдохнуть в каком-нибудь клубе и сделать вид, что Левиафана не существует.
К девяти часам вечера она взяла деньги, села в машину и уехала. Левиафан услышал звук двигателя и усмехнулся, он-то лучше всех знал, куда бы Лилит не уехала, она вернется, потому что ненавидеть и любить можно только находясь рядом друг с другом.
Лилит не стала далеко уезжать, она просто доехала чуть ли не до первого бара и вошла внутрь. Девушка взяла себе выпивку, грузно хлопнулась на стул прямо у бара и начала глушить алкоголь, рассматривая воспоминания и борясь с ненавистью.
Бармен иногда посматривал на нее сочувствующими глазами. По тому, как она сидела было видно, что ей плохо, как никогда еще не было плохо.
Через какое-то время рядом на стуле оказался миловидный молодой человек, лет тридцати. Он также пил крепкое пиво и поглядывал на девушку. Не стесняясь, он заворожено смотрел, на каждое движение девушки. Как тяжелый взгляд изумрудных глаз истошно смотрел прямо перед собой, и иногда тяжелые веки, обрамленные пушистыми ресницами, закрывались, скрывая тоску. А когда они снова открывались, то казалось, что на стол вот-вот упадет слеза. Коричневые тонкие брови принимали жалобный, иногда страдальческий вид, и над ними появлялась пара морщинок.
С каждой минутой мужчине становилось все тяжелее и тяжелее оторвать от нее взгляд, и со временем Лилит заметила этот взгляд. Она развернулась к нему и настойчиво взглянула.
– Я могу чем-то помочь? – спросила она, сама не ожидая от себя такого вопроса.
– Можешь! – улыбнулся он. – Скажи мне, я тут немного запутался! Ты грустная или, может, пьяненькая?
– У меня все вместе… – Усмехнулась Лилит, обращая взор к бокалу.
– Может я смогу помочь? – улыбнулся он. – Дамиан!
– Лилит! – она пожала протянутую руку и хотела убрать свою, но он сжал ее чуть посильнее, не отрываясь рассматривая зеленые глаза.
– Раньше никогда не видела столь прекрасную девушку.
– Надеюсь, ты не думаешь, что это хороший знак! – улыбнулась Лилит, аккуратно вытаскивая свою руку из его.
– Почему? – удивился он.
– Потому, что я довольно страшна, уродина душою! – Лилит тоже решила вести разговор, как на духу.
– Ну, этим ты не выделилась! – рассмеялся Дамиан. – Мы все не идеальны, особенно внутри. Внутреннюю сторону человека никто не видит, кроме него самого, иногда он и сам ее не видит. Да и кому какое дело, что у тебя там внутри? Мне лично никакого! Я вижу красоту и она мне нравится. Если бы я на тебе собирался жениться, тогда мне бы стоило посмотреть на твою душу. А для совместного распития алкоголя в баре, я думаю, что это совсем не к чему!
– Тоже верно! – усмехнулась Лилит. – За поверхность!
Они выпили и рассмеялись. Они решили пересесть за стол, чтобы не смущать бармена своими странными разговорами.
А спустя еще какое-то время, Дамиан пригласил Лилит к себе в гости, на что девушка с радостью согласилась.
Он жил недалеко от этого бара, и тоже был на машине, и Лилит пришлось следовать за ним: не могла же она бросить своей лексус.
Зная и понимая, что она пьяна, она тщательно следила за дорогой, чтобы никуда не врезаться. Стыд и неловкость внезапно отделились от ее тела. Щеки краснели. Нервы сдавали. Куда она ехала? Зачем? А если полиция?
– Большая квартира! – заметила Лилит, прогуливаясь по широкому длинному коридору.
От него разветвлялись маленькие проходики к другим комнатам, а в конце он разделялся на два коридора, но поменьше, напоминая при этом язык змеи. Один вел не менее большой кухне, другой – к ванной комнате.
Дамиан пригласил Лилит в одну из комнат, которая оказалась гостиной. Она была неимоверных размеров, с огромным стеклянным столом по середине и белыми, кожаными диванами вокруг. Вся комната была декорирована в стиле инь-янь, черными и белыми цветами. Лилит такая окраска показалась чересчур не комфортной и давящей на глаза, но Дамиана вполне все устраивало.
Лилит обернулась и совсем засмущалась: Дамиан рассматривал ее.
На какое-то время Лилит представила, что пытается полюбить другого мужчину, как Левиафан других женщин. Она закрыла глаза и запрокинула голову, чувствуя, как теплые губы опускаются ей на шею… Она хотела перестать думать, полностью посвятить себя происходящему. Но губы молодого человека обжигали ее тело, словно раскаленный метал, причиняя болезненные чувства. Ее тело отказывалось принимать его, противостояло происходящему. А разве кто или что-либо в силах противостоять Лилит, кроме, конечно же, Левиафана? Любовь…
Другой мужчина, другие чувства, другая боль…а в итоге все тоже самое.
– Прости, – Лилит оттолкнула Дамиана, устало взглянув на него.
– Почему? – конечно же, мужчина не понимал, почему его отталкивали.
– Я… Это была ошибка приезжать сюда. Проводи меня, пожалуйста.
– Может, останешься? – настаивал Дамиан. – Выпьем еще чуть-чуть?
– Проводи меня. – Лилит бросила на него такой суровый взгляд, что он решил больше не перечить даме.
«Не надо меня осуждать! Ты понятия не имеешь, через что я прошла, находясь с тобой. Я не твое домашнее животное, у меня есть чувства, и ты их оскорбил! А так как ты совершенно не в состоянии залечить их, потому что тебе наплевать на них, думала, что это сможет сделать другой мужчина. Ты ведь также поступаешь? Да мне наплевать, как ты поступаешь, хватит думать за двоих! С этого момента меня волнуют только мои поступки, мои желания, мои чувства… », Лилит, вдохнула глоток свежего воздуха, выйдя на улицу.
Настроение было ужасным. Как объяснить состояние, когда и плакать хочется и смеяться что есть сил, когда и умереть хочется и жить вечно? Вот так вот Лилит болталась между чем-то и чем-то.
Она завела машину, уже более-менее протрезвев, поехала в клуб. Да она была готова поехать куда угодно, только не домой.
Всего за двадцать минут она доехала до ночного заведения, заглушив двигатель вышла на улицу и ту же раздался телефонный звонок.
– Лилит умерла… – прошептала она в трубку, безразлично разглядывая вывеску клуба.
– Где ты? – спросил Левиафан.
По голосу можно было предположить, что он вроде успокоился и даже немного был обеспокоен долгим отсутствием девушки.
– В клубе…
– Господи, милая, ты что, пьяная? – вздохнул он, упираясь лбом в стенку и закрывая глаза. – Ты пьяная… и ты за рулем… Хочешь поздороваться с Марком?
– Нет! Что ты! – замотала она головой. – Я уже приехала и вот собираюсь заходить в клуб, и тут ты звонишь…
– Время почти пять утра, ты только что приехала в клуб, и уже пьяная… Я даже не хочу и не буду спрашивать, где ты была все это время и с кем…но я хочу и буду спрашивать, где ты сейчас? – устало, но настойчиво спросил Левиафан.
Лилит назвала клуб, положила трубку и пошла внутрь.
Она взяла бутылку виски, села за стол и печальным взглядом уставилась в искусственную темноту. Ей просто хотелось молча сидеть и смотреть в одну точку, не обращая внимания на окружающую реальность. И даже, когда через тридцать минут за ее столик присел молодой человек необыкновенной красоты, Лилит не обратила на него внимания, продолжая, словно статуя смотреть в чертову точку. Парень с внешностью ангела протянул руку, взял бутылку и улыбнулся обворожительной улыбкой.
– Это ты круто, милая! Хороший выбор, – сказал он и поставил назад бутылку.
Лилит вздрогнула от прозвучавшего голоса и посмотрела на Левиафана так, как будто впервые в жизни увидела.
– Это все ты… – промямлила она, улыбнувшись, наливая себе очередной стакан.
– Я? – удивился вампир, забирая у нее бутылку.
– Ну, а кто? Я что ль? Ты дурно на меня влияешь! Я раньше не пила бутылками в гордом одиночестве, а пообщавшись с тобой, пью! Твое влияние сказывается!
– Хорошо! – согласился он, но только потому, что прекрасно понимал, что разговор с пьяной женщиной может закончиться как угодно и, скорее всего, не хорошо, поэтому не к чему было провоцировать ее на ненужные поступки. – Поехали домой!
– Домой? – удивилась Лилит, как будто у нее никогда дома не было. – Нет! Что там делать? Нет, домой я не поеду!
Левиафан другого ответа и не ожидал, но на всякий случай, отойдя к бару, вызвал эвакуатор для лексуса. Затем он снова молча уселся за стол и начал пристально разглядывать девушку.
– А чего ты на меня так уставился? – возмутилась Лилит и даже икнула от возмущения.
– Любуюсь… – Серьезным голосом ответил он.
Вампир видел в ней то, что ему явно не нравилось, и он не хотел воспринимать это, как реальность. Да он просто чувствовал другого мужика, словно пес, но ничего не мог сделать. Нет, он, конечно же, мог…но, не было никаких доказательств, голая правда и реальность, а одеть их было не во что. Левиафан просто знал, что было до клуба, он догадывался, а предположения не бывают хорошими никогда. Все думают и предполагают только плохое, не понятно для чего, но хорошего в такие моменты явно не существует.
– Да? – Лилит явно тянуло на пьяное геройство, а раз рядом появился Левиафан значит, все надо обрушить на него.
Вампир склонил голову и прикурил сигарету, иногда улыбаясь сам себе.
– Милая, мне не нужна женщина-алкоголичка! – скосил он на нее глаза.
Лилит мгновенно взъерепенилась еще больше, чем было до этого.
– Что? – взвизгнула она. – Я тебе не нужна? Да это ты никому не нужен кроме меня!
Лилит продолжала кричать что-то жуткое и обидное, но Левиафан геройски проходил через все эти крики. Он просто сидел и улыбался, и как только девушка замолчала, он взял ее за руку и посмотрел в глаза.
– А вот это ты зря милая! Очень зря! Смотри, как я никому не нужен! – он подмигнул ей, встал и возник перед первой попавшейся девушкой.
Ему понадобилось не более пяти минут, чтобы охомутать девушку так, что она еле на ногах стояла, а Лилит в то время еле на стуле сидела. Ревность сводила с ума и без того сумасшедшую голову.
Девушка наблюдала за ними со стороны, за его движениями, прикосновениями, улыбкой, взглядом и другой девушкой рядом. Слово «мое» пролетало у нее в голове каждые пять секунд, пальцы нервно постукивали по столу, а взгляд все тяжелел и тяжелел. Но сердце было спокойно. Уж в чем-чем, а в том, что Левиафан не оставит ее из-за какой-то мимолетной бабочки, она была уверена. Но сама демонстрация выводила ее из себя. Она схватила вещи и подошла к уже чуть ли не обнимающейся парочке.
– Вы отвратительно смотритесь вместе. – Лилит хотела пройти дальше, но Левиафан схватил ее за руку и посмотрел на новую знакомую.
– Спокойной ночи! Или дня! – улыбнулся он ей.
– Может еще увидимся! – крикнула ему в след девушка.
– Помолись кому-нибудь, чтобы этого не случилось… – прошептал Левиафан, даже не оборачиваясь.
Девушка его естественно не услышала.
Всю дорогу до дома Лилит обвиняла улыбающегося вампира во всех грехах мира и бедах человечества. Но Левиафан молчал, словно ему язык вырвали. Его очень злили, раздражали некоторые слова, но молчание на тот момент было самым лучшим выходом из сложившейся ситуации. Он злился, потому что ему приходится исполнять роль няньки, следить за выпившей девушкой и выслушивать пьяную чушь. По существу не было сказано ни одного слова, кроме его имени. На протяжении всей дороги ему хотелось приложить Лилит обо что-нибудь головой, чтобы в салоне, наконец, настала долгожданная тишина. И пока он мечтал, каким образом можно заткнуть ей рот, даже не заметил, как доехал до дома.
– А тебе сегодня везет! – он вытащи ее из машины. – Иди в дом!
– Я не хочу…
– Милая… – Левиафан строго посмотрел на нее. – Я, по-моему, не спрашивал, хочешь ты или нет. Я сказал, иди в дом, и лучше не заставляй меня повторять это снова, а то я повторю, но только уже другим способом!
– Знаешь что, катись к черту! – Лилит развернулась и пошла в дом.
Левиафан со строгостью и печалью в глазах смотрел ей в след.
«Одна секунда…нет, три, и это пьяное тело может прекрасно опуститься на землю без жизни. Да…мне хватит трех секунд. Три секунды, чтобы избавить себя от ужаса, освободить от криков и обвинений. Три секунды достаточно для того, чтобы она ничего не поняла, а просто упала и никогда больше не встала… Три секунды… Ну и что же я стою? Неужели время не может просто подарить мне три секунды? … эти жалкие цифры… Лилит, как же ты меня злишь порой… Дайте мне кто-нибудь три секунды…и тебя не станет… Но все знают, что у меня нет этих секунд…нет…»
22
Улица напоминала серую пустыню, почти нигде не осталось зеленого цвета. Все посерело, покрылось безвкусной палитрой природной грязи и человеческого мусора. Как бы лето не хотело уходить, осени вполне хватило двух месяцев, чтобы люди забыли о том, что всего лишь шестьдесят дней назад все было зелено, и солнце тепло грело.
Но не только на улице все было серым, лица Лилит и Левиафана не меняли серых тонов уже на протяжении трех дней. Они жили в одном доме, но были похожи на людей в коммуналке: не разговаривали, не смотрели друг на друга, словно у них ничего общего никогда и не было. Им обоим от этого было так тошно и противно, но они были слишком уперты, и каждый думал лишь о своей правоте, и никак не мог позволить, чтобы реальностью стала чужая правда.
В таких случаях невозможно доказать, что правда-то одна, мировоззрение разное. И потребуется столько сил, чтобы принять чужую правду. А на самом деле все так просто. Есть два мнения, две правды, если вдруг они совпадают, то тот, кто озвучил свою правду первым, автоматически становится правым. Но в доме вампира существовали две разные точки зрения и озвучивать их никто не собирался, предоставляя друг другу возможность стать телепатом, правда, очень хреновым, так как кроме собственных мыслей они слышать ничего не могли. Им обоим казалось, что они на грани чего-то. Они вот-вот расстанутся раз и навсегда… снова поругаются и обидятся еще сильнее, или, или, и еще или. Но то, что сделала Лилит, по мнению вампира ни в какие рамки не укладывалось.
Время было уже вечернее, Левиафан стоял в гостиной около шкафа, весь хмурый и, наверное, даже злой. Он выбирал, чего бы выпить. В очередной раз спорил со своей сущностью. Он продолжал глушить спиртосодержащие продукты, словно исполняя магический ритуал, после которого он снова обретет возможность чего-то сверхъестественного. Ему очень хотелось свалиться замертво, предварительно перенасытившись алкоголем. Нет, спирт не помог бы ему справиться со сложившимися обстоятельствами, не помог бы забыться, на самом деле от алкоголя не было никакого толку, и вампир это понимал. Но ему просто хотелось нормально выпить, получить свою дурацкую иллюзию и упасть лицом в лужу, сладко захрапеть в ней, как истинная свинья. Нет, как здоровый бородавочник.
Мечтая в виде, какого животного ему бы хотелось лежать пьяным в луже, Левиафан разглядывал стоящие перед ним разные бутылки. Как только нашлась подходящая, он взял ее, открыл и довольно затянулся исходящим запахом.
– Прости меня… – прозвучал за его спиной голос.
Два слова, сказанные этим голосом, заставили пальцы разжаться. Бутылка отличнейшего рома, как в замедленной съемке, полетела на пол, медленно разбиваясь, сразу же разлетаясь и орошая ноги стеклами и брызгами. Но съемка не закончилась. Левиафан также медленно повернул голову к окну. Астероидов, метеоритов и комет не было. Голые, безжизненные деревья продолжали стоять, как и обычно. Не было никаких цунами, ураганов, смерчей и торнадо. Везде была тишина. Вообще не было ничего, что могло бы заставить Лилит извиниться, никаких предпосылок. На долю секунды вампир вспомнил про Жаклин, подумав, может она умерла, и Лилит из-за этого сошла с ума и решила извиниться, как после смерти бабушки. Но потом он отбросил эту догадку, так как появилось слишком много не связанных фактов. Но тогда, что заставило Лилит, спустя несколько дней, выйти из подземелья и пронзить уши вампира двумя острейшими словами?
Левиафан даже боялся оборачиваться, думая, что у нее в руках находится факел или спички с бензином, и прозвучавшее «прости» будет не за содеянные, а за будущие действия. Он, как парализованный, стоял и смотрел себе под ноги, на разбитое стекло и разлитый ром.
«А! Мне померещилось! Точно… Просто показалось. Никто ничего не говорил. А если все-таки кто-то что-то сказал? Значит, это не я спятил, а она, если эти слова действительно прозвучали. В таком случае сумасшедшая Лилит нравится мне больше, чем обычная…», в голове у Левиафана бродили несвязные мысли, которые он старался упорядочить.
– Я понимаю, что ты шокирован и все такое…тебе не послышалось, я не сошла с ума, ты тоже…Мы оба в здравом уме и с ясным рассудком…И да, я действительно сказала: «прости меня». Мне просто хочется это сказать, представляешь? Порой мне кажется, что я определенно чего-то не понимаю в этой жизни…Да, нет, я ни хрена не понимаю в этой жизни…И за это тоже прости меня! В последние несколько дней я была на грани, хотела уйти от тебя, потому что жутко устала бороться, что-то доказывать, пытаться в чем-то превзойти тебя. Иногда мне кажется, что все, что нас окружает, все против наших отношений и вообще нас самих. Каждая пылинка жаждет нашего расставания. А мне больно и страшно даже просто подумать об этом. Я раньше и представить не могла, что такое возможно. Как так получается? Я безумно люблю тебя и быть с тобою рядом, практически, как плавать в океане боли, изредка выпрыгивая из воды, как дельфин, чтобы схватить что-то хорошее и сразу же отправляться на дно, впитывать в себя боль дальше. Левиафан, в моей голове столько противоречий, что я уже с ума схожу…но я так люблю тебя! Когда-то мне казалось, что я уже любила, что я уже все это переживала, и чувства мне совсем не понравились. Но предыдущая любовь, похоже, оказалась фальшивкой. Мне казалось, что было больно… Но больнее, чем с тобой мне еще никогда не было, я еще никого не любила больнее, чем тебя. Я никогда не извинялась чаще, чем перед тобой. С каждым днем в твоих объятиях я становлюсь все слабее и слабее, как проклятая губка, мне тяжелее и тяжелее давать тебе отпор. Нет. Не обращай внимания, они просто текут! Бывает и для них время! Просто мне ужасно больно вот так вот ходить и игнорировать друг друга. Ты бы никогда не подошел первым, потому что жутко обижен и за это я прошу прощения…Зачем, Левиафан, зачем ты появился? Ты втянул меня в эту интрижку под названием любовь. Тогда я и не замечала, чего ты хочешь добиться…а сейчас уже поздно. Прости меня за то, что я еще тогда не сумела сказать нам обоим «нет». И сейчас мы оба мучаемся и любим. Наши сердца полны боли, и такое ощущение, что мы восторгаемся ею. Мы терпим, существуем, уничтожаем друг друга, каждый день мы убиваем по частичке себя. И это называется любовь? Прости меня за то, что моя любовь подвела нас обоих. Я никогда в жизни так никого не любила…
