Текст книги "Эксперимент (СИ)"
Автор книги: Валерия Нелидина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)
На счастливых нотках разговора, в дом бешено ворвалось примирение. Цинизм, сладко замешанный с сарказмом поднимал настроение им обоим. Но ни один из них не забывал о произошедшем. Лилит, как бледное облако на небе, казалось, плывет себе, не представляя никакой угрозы, а потом резко прячет за собой солнце и раздалбливает огромным градом головы прохожих! Она все помнила.
26
Конец августа. Осень была не за горами, но пока никто не думал о ней. Солнышко все еще светило и даже грело, конечно, не так безумно, как в начале июня, но все же. Оно было нормальным, каким его привыкло видеть население, а не безумным огненным шаром, носящимся по небу. Теплый воздух гонялся с ветром. А ветер, мягкий, южный ветер, нежно проходил по коже, едва касаясь ее. От каждого прикосновения становилось так хорошо, как будто тело окуналось в парное молоко. Лето шло полным ходом, как казалось. Но единичные желтые предательские и красные листья раскрывали зловещие, заговорческие шаги осени.
Лилит вцепилась в руку Левиафана и медленно прогуливалась по пока еще летнему парку. Черные туфли поблескивали на солнце, каблуки постукивали, а вампир наслаждался каждым соприкосновением железной набойки с асфальтом.
Лилит краем глаза видела, как на его черных волосах прыгают солнечные лучи, как безумные парашютисты, у которых не открываются спасательные парашюты. Но они настолько счастливы, парить в воздухе, что им абсолютно плевать, что они падают на густую шевелюру и разбиваются, освещая солнцем волосы.
– Ай! – взвизгнула Лилит, разрушив всю идиллию отношений с природой.
Левиафан вздрогнул и остановился, едва успев подхватить девушку.
– В чем дело? – поинтересовался он.
Лилит почти присела на корточки, вцепившись, как в спасательный круг, в лодыжку.
– Нога…подвернула… – проскулила девушка, морщась.
Левиафан тяжело вздохнул и присел на корточки рядом с ней. Его нежные и, в тоже время сильные, пальцы скользнули на сустав, нежно ощупывая его.
– Милая…Ты ходячая проблема! Причем моя! – он поднял ее на руки и понес по аллее. – Ты когда-нибудь упадешь и сломаешь себе шею. Можешь представить, как мне будет обидно, что не я ее сломал…
– Это неважно! У меня же есть ты, явный спасатель, тайный фантазер-убийца! – она положила ему голову на плечо и расслабилась.
«Как прекрасно, когда рядом есть мужчина, хоть и такой подонок, как ты, Левиафан! Хорошо иметь столько сил, быть мужественным, носить девушек на руках, быть бесстрашным, ругаться матом, храпеть, орать и ничего не бояться…Не плакать и не психовать! Больше всего мне нравится, что мужской пол не плачет. У них нет слез, или они тщательно скрыты. Даже когда им больно или они чувствуют какую-то утрату, они находят в себе силы не показывать слезы…Как бы мне хотелось тоже уметь не плакать. Хочется со всей силы залепить кулаком по его лицу и не сломать свои пальцы, и не упасть в обморок от страха потом! На что же мы, женщины, претендуем? Такие как я, такой же комплекции, по сравнению с мужчиной кажутся комарами, которые убиваются одним хлопком руки. Но мы все равно пытаемся воткнуть свой хоботок в кожу, да еще и посильнее…Как глупо и жизненно…»
– Ты спишь что ли? – раздался голос Левиафана над ее ухом.
Лилит приподняла голову и улыбнулась.
– Нет, наслаждаюсь своим положением!
– Могла бы и не говорить, я уже сам догадался, что тебе хорошо, когда ноги сами не идут. Но ты как-то тихо наслаждаешься, это не похоже на тебя!
Левиафан подошел к лавке и сел, усадив девушку себе на колено.
– Снимай туфли.
– Зачем? – удивилась Лилит, посмотрев на него выпученными глазами.
– Ты похожа на страшного филина с такими круглыми глазами. Снимай, пусть нога отдохнет, и это…верни лицу нормальный вид.
Лилит послушно скинула шпильки на асфальт и повернулась к нему. Левиафан вздохнул, поднял туфли и аккуратно поставил с боку.
– Ты веришь в Бога? – спросила Лилит, разглядывая небо, словно ища святой лик в облаках.
Но тут же ее взгляд непроизвольно опустился на лицо вампира. Он сидел, словно весь в колючках, а лицо исказилось так, как будто он прибывал на электрическом стуле.
– Чего? – выдал он в смятении.
– Бог, Левиафан, Бог. Ты веришь? – повторила Лилит свой вопрос, удивившись такой интересной реакции.
Он нахмурился и окинул ее странным взглядом, словно заподозрил умственную отсталость.
– Какой бог, Лилит? – воскликнул он. – Ты что, разум выронила, когда ногу подвернула?
– Да нет! Я серьезно! – обиженно возразила Лилит.
– Милая, перед тобой сидит мертвяк, который воскрес почти пять веков назад. При этом у него совершенно отличное от вашего сердце, но живет он за счет чужой крови. Как ты думаешь, Лилит, если бы бог существовал, он бы допустил существования такого урода, как я?
– Но он же допустил существование призраков и духов? Так почему бы и ему не позволить жить такой твари, как ты?
– Конечно, если рассматривать этот вопрос с твоей точки зрения. То раз он допустил твое существование, то уж мое существование для него это то же самое, что отправить Михаила на землю творить добрые дела.
– Нет! Я обычный человек, я не убиваю людей и не пью кровь и все такое. Моя жизнь вполне нормальна! И если тебе не нравится мой характер, то уж извини!
– Ты необычный человек, Лилит…ты…Знаешь, бог для меня что-то нереальное, какая-то невидимая материя, которая еще ни разу не подтвердила свое существование. Почему он так скрывается? Даже духи иногда ножами кидаются, подтверждая свое существование, но только не господь! Что-то странное происходит с божественной теорией в целом. Буддизм, ислам, христианство, иудаизм, у всех разные идолы, с разными требованиями, с разными уставами и законами. Но бог должен быть один, по человеческим канонам. Даже если взять божественную теорию создания земли, бог создал все за семь дней. А у всех этих религий разные божества. Вывод вытекает такой, точнее их два. Первый: предположим, что бог есть, в таком случае, люди тупо наплевали на него, написали бредни, собственного сочинения, поместили их в красивый кожаный переплет и назвали это «священным писанием». Но эта книжка создана человеком. Вариант второй: бога просто нет, а людям нужен идол, к которому надо обращаться в трудных ситуациях и кого-то напугать божественным возмездием. Люди справились с этой задачей, они придумали идола и назвали его творцом и создателем. Но, возвращаясь к истокам божественной теории, потерпевшей полный крах в последнее время, потому что планета была, как выяснилось, создана немножко другим путем, а не руками некого бога. Никакой бог не создавал землю, потому что его просто нет. Но я не знаю наверняка об истинном боге и его существовании. Это мои домыслы и мысли. Рассказы, что на небесах сидит бородатый дед и всех карает, кажутся сумасшедшим бредом. Современное человечество практически испахало небеса на самолетах. Даже частично залезло в космос, запустив спутники и…бога так и не нашли, да вряд ли они его там найдут. Когда я был человеком, в XVI веке, ты знаешь, что это были за «чудесные времена»? Стартанула Эпоха Ренессанса. В то время происходил резкий скачок и смена принципов, отказ от бога, как от главенствующего центра. Человек выдвинул себя в этот центр, а потом уже бог и вся остальная фигня. Средневековье, тогда люди, как и сейчас, толком не знали, чего хотели, то ли бога, то ли веры, поди их разбери. До этого, я имею в виду, до XVI века в бога нельзя было не верить. Это сейчас тебе дают выбор в кого верить, кому поклоняться, кому посвятить свою жизнь и с кем спать. Всем, по большому счету, наплевать, чем ты занимаешься, главное налоги. Тогда, если ты не верил, ты назывался еретиком и вносил смуту в ряды послушных. Атеист мог сбежать, а мог и на костре оказаться за отказ от бога. Хуже всего было женщинам. Если хоть одна из них чем-то выделялась, красотой, цветом волос или глаз, с черной кошкой на руках, она обвинялась в колдовстве и называлась служительницей ада, подвергалась действительно адским пыткам. Я не знаю, что конкретно инквизиторы хотели узнать от этих женщин, пытая их, но в подвалах творилась такая дьявольщина, что женщинам приходилось говорить, что она не просто ведьма, а вдобавок еще и родная мать сатаны, и сестра всего ада. И уже потом, в расслабленном состоянии ждать казни. В то время я жутко метался между верой и собственными мыслями по этому поводу. Никак у меня не получалось разрешить душевный конфликт. Но после того, как я восстал из мертвых, бог утратил свое значение для меня. И если когда-нибудь вылезет настоящая правда об инопланетянах, то про бога забудут окончательно. Понимаешь, если предположить, что я создание зла и ада, хоть это и притянуто за уши, то совместное существование меня и бога можно объяснить, с горем пополам. Но вот совместное существование божества и инопланетян звучит бредово, хотя ни тех, ни тех, я лично не видел и никаких существенных доказательств не читал. Сказать по правде, на счет инопланетян, я не уверен, может их существование тщательно скрывается, не знаю. Если люди узнают, что к нам залетали внеземные товарищи, то любая религия сразу же рухнет. Мне по боку, я не верю ни в кого, кроме себя.
– Почему ты так говоришь? Если бог – миф, я еще теоретически могу согласиться, так как верю, но инопланетяне вполне могут оказаться реальными. Ведь в космосе несчетное количество галактик и планет, и если ты их не может видеть, это не значит, что их нет. Ты не видишь, кто конкретно кидает ножи, но кто-то же их кидает, значит, оно существует. Также и в какой-нибудь галактике, которую мы не можем увидеть в телескопы. Это не значит, что ее не существует, и также не существует какой-нибудь планеты, густо населенной кем-то. Ты слишком материален, ты веришь только в то, что можно потрогать. Это же не правильно. Ты же не можешь потрогать воздух, но ты им дышал половину тысячелетия, и он есть, и это доказано. Тебе не скучно так жить, ни во что не веря, а только видеть какой-либо материал?
– Я верю только в то, что видел сам лично. То есть с придурковатыми призраками или духами, сталкивается каждый человек в своей жизни. И то, я довольно таки скептично к этому отношусь. Потому, что есть замечательная наука – физика, в которой, я, к сожалению, не достиг серьезных успехов (но у меня есть время это исправить, если она сильно заинтересует меня). И эта наука объясняет очень большое количество странных вещей, которые, например в XVII веке казались невозможными, и люди их боялись и бегали с крестами, и молились своим богам. Неужели ты думаешь, что когда человек впервые увидел шаровую молнию в доме, он сразу же понял, что это и как работает? Я тебя уверяю, что нет! Недавно стало известно, что это всего лишь сгусток энергии, очень опасной. То есть ты не права в том, что если «что-то» увидела или почувствовала, и не знаешь что это, не значит, что это «что-то» мистичное. Возможно, что такому явлению просто пока нет научных объяснений, но это не какая-то тварь, прибывшая с того света, чтобы напугать тебя до смерти!
– Ну, Левиафан, с тобой просто невозможно разговаривать! Ты всегда отвечаешь мне наперекор. Чтобы я не сказала, у тебя все с точностью наоборот! Хоть бы раз с чем-нибудь согласился! – обиженным голосом проскулила Лилит, вертясь словно юла на его колене. Он улыбнулся и усадил ее удобнее.
– Милая, а разве это плохо, что у меня есть свое мнение на жизнь? Ты не должна осуждать меня за это! В противном случае, диалог у нас с тобой бы не получился, потому что я бы вечно поддакивал и соглашался с тобой во всем, и даже с чушью, которую ты иногда говоришь! – Левиафан смотрел на нее сверкающими глазами, полными радости и довольства. Лилит слезла с него, надела туфли и впилась глазами.
– Иногда мне так хочется обозвать тебя каким-нибудь не хорошим словом, вот именно сейчас у меня такое желание…
– Иногда ты это делаешь, бьешь, кидаешься чем-нибудь, чего ты жалуешься? У тебя прекрасная жизнь, которая еще к тому же и продолжается. Хотя был бы кто-нибудь другой на твоем месте, его тело бы уже разъели черви.
– Пустые угрозы! Пустая болтовня! – усмехнулась Лилит. Она окинула его странным взглядом и наклонилась к уху. – Ты не можешь мне ничего сделать! И я это знаю! – прошептала она и в доказательство своих слов, надела туфли и погрузила шпильку в ногу вампира.
Ухмылка мгновенно куда-то исчезла с его лица, и он поморщился от пронзающей боли. Ему хотелось даже вскрикнуть, но он сдержался, чтобы не доставлять удовольствие своей даме. Как только боль слега унялась, Левиафан погрузился в ярость.
– Я так хочу ударить тебя, ты даже не представляешь, как сильно это желание! Стоять! – он вскочил и схватил за руку уже убегающую девушку. – Трусливый ты мой кролик. Мозг думает, что ты нечто такое и тебе невозможно ответить, но зато твои инстинкты явно показывают, что они боятся за твое здоровье, иначе ты не попыталась бы убежать! – Левиафан крепко сжал ее запястье, поворачивая руку.
Лилит показалось, что ее кости перемалываются в труху. Но вампир продолжал выворачивать руку, разглядывая ее лицо с невозможной жалостью.
– Мне больно, – не выдержала, наконец, Лилит и перестала сопротивляться.
– Я знаю, милая, знаю! – улыбнулся он и сместил вывих еще на пару миллиметров.
Лилит начала извиваться, стараясь испытывать как можно меньше болезненных ощущений.
– Тц, – цокнула она, хмуро посмотрев на него, надеясь, что он встревожится или как-то испугается за ее здоровье и отпустит руку.
Но вот только Левиафан стоял с безразличным лицом.
– Еще одно движение, и у тебя будет перелом! – тихо прошептал он.
Лилит ничего не ответила, только гордо вскинула голову и пристально посмотрела ему в глаза. Несмотря на то, что в глазах у него стояли редкие мужские слезы, взгляд был полон решимости.
– Это блеф Левиафан, и мы оба это знаем…
– А я вот не уверен…Знаешь, ты можешь обижаться, ненавидеть, мстить, но я больше не могу нежно обращаться с пустотой. Ты безнравственно плюешь на нежность, все ее лицо уже в слюнях, и ей это совсем не нравится, она не успевает отмываться. И мне это тоже не нравится! Ты не ценитель хорошего отношения к себе, так что… извольте, мисс! – Левиафан повернул руку, кость хрустнула, и девушка закричала и опустилась на асфальт, прижимая к себе сломанную руку.
Левиафан вздохнул и потупил взгляд. Он был не рад тому, что сделал, но выбора другого у него не было. Вампир присел рядом на корточки.
– Я больше не буду блефовать. Если я что-то говорю, это значит, что я это сделаю. Запомни, пожалуйста, эти слова, чтобы потом не вышло похожей ситуации.
– Ты больной псих…– Проскулила девушка, изнывая от боли.
Ее лицо побледнело, а на лбу поблескивали капельки пота, смачивающие челку.
– Нет, я полностью здоров, я же не виноват, что ты меня выводишь на такие поступки! Зато мои чувства к тебе явно требуют медицинского вмешательства. Ты заразила их своим безразличьем, грубостью, местью и детским бесстрашием. Уже как девять месяцев я пытаюсь достучаться до тебя. Я постоянно говорю тебе, что Лилит, милая, не играй с огнем, он может разгореться, и его не потушишь, но ты только смеялась в лицо этому огню. И что мы имеем сегодня? Он только слегка вспыхнул, и что? Твои глаза полны ненависти, сердце пожирается обидой…Милая, поищи смысл в моем некрасивом и гадком поступке. Я тебя уверяю, он там есть, причем даже не завуалированный, он явный. Лежит себе на поверхности и ждет, когда дурочка со сломанной рукой его постигнет. Прости меня, я был груб, но ты не оставила мне выхода на этот раз. Если ты думаешь, что мне наплевать…
– Да, именно я так и думаю! Ты с легкостью сломал мне руку! Тебе на все наплевать!
– Мне не наплевать, у меня сердце сжималось в желудь оттого, что я сделал, но устал я терпеть твой пофигизм! Я знаю, я не должен был этого делать, но я буду это делать, хоть мне от таких поступков еще больнее, чем тебе! Так что не осуждай меня…Но знаешь, во избежание таких довольно-таки неприятных инцидентов, ты можешь перестать разрушать мою жизнь, не будет зла, не будет боли!
– Ты что, правда думаешь, что вот это тебе сойдет с рук? Я тебе это припомню! Можешь не сомневаться! А теперь, быстро вези меня в больницу! – Лилит кричала.
У нее был болевой шок, мозг старался защититься от боли и ненадолго отключил осознание реальности. Она вскочила на ноги и начала лупить вампира правой рукой по лицу, сопровождая процедуру дикими воплями и криками.
– Тсс…! – прошептал он и поймал ее руку. – Поехали к доктору, милая? А то ты скоро почувствуешь всю боль и сразу!
Левиафан отвез ее к травматологу, и всю дорогу до врача и до дома проклинал себя. Его тошнило от собственной выходки, необдуманной и зверской, но жестокий расчет присутствовал даже в моменты самоистязания.
«Главное не просить прощения, иначе бедная косточка пострадала зря. Не просить прощения, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах. Но какой же я…Да я желаю об этом всеми своими фибрами! Все, если она меня доведет, самое большое, что я смогу ей сделать, так это легкий встряс, так, чтобы в чувства привести. Единственная женщина, которой я специально причинил боль, которая словно по цепочке передалась мне. А я вообще-то не собирался сегодня страдать. Но без хреновых чувств в этих отношениях, судя по всему, жить нельзя. Чертова зарядка для ее существования! Я действительно сошел с ума, что я натворил? Это же моя любимая женщина! А точно ли это женщина? Может это какая-нибудь тварь в женском обличие? Ни одно существо прекрасного пола не может быть такой, как Лилит. Да и плевать! Я не должен был так поступать, я подвел себя, предал. Она весит в три раза меньше, чем я, она слабее в двадцать раз, чем я. Она глупее в сто раз, чем я, и что я сделал? До чего я додумался? А думал ли я вообще? До какой же степени я себя унизил? Идиот, многовековой идиот! Подбить крылышко моей прекрасной птичке…Что это? Совесть? Лилит, ты пробудила во мне такого страшного монстра. Он спал в течение пяти веков, а потом появилась ты…И вот он проснулся, голодный, как черная дыра, и конечно же, жрать он может только меня, потому что живет во мне! Этого монстра зовут Совесть! А я-то думал, что он умер, а не уснул, наивный дурак. Вот ужас-то! Я способен все-таки причинить ей боль, но я не способен потом простить себя. Я даже никогда и не думал, что это вообще возможно, нарочно причинить боль любимой женщине…Но если подумать логически, за все, что она сделала мне, за все, что я натерпелся от нее, по-хорошему нужно было сломать ей шею, а не руку. Так что есть вероятность, что я поступил еще лояльно…Но это бред! Чушь! Это девушка, человек. А я вампир, сильнее, чем самый здоровый качек в мире и мужчина. Нет никакого равенства между нами. Этого нельзя было допускать! Вот она, заразная, мерзкая человеческая болезнь – нападай на слабого и хрупкого, и тебя начнут уважать! Только нет никакого уважения, сплошное презрение, и я его чувствую! Противно! И это уже второй раз. Первый перелом был за Мормо, но тогда я себя так не корил. Я потерял Мормо, а она – ничего…Я потерял рассудок, а она – ничего… Я потерял все, а она – ничего… Тогда я пытался обещать себе никогда больше не причинять ей боль, но ничего не вышло… Тогда я сломал руку и сломал сегодня, и потерял свое достоинство, а она – ничего…»
Левиафан взглянул в зеркало заднего вида. Лилит спала из-за успокоительных. И снова на ее груди висел платок, который поддерживал загипсованную руку. Девушка была прекрасна, даже с бинтом на руке, ее лицо было неотразимо, божественно прекрасно. Она была полностью расслаблена и Левиафан старался ехать аккуратнее, чтобы не дай бог, какая-нибудь внезапная кочка не пустила по ее нервам новый электрический импульс, провоцирующий боль.
27
Лилит открыла глаза только утром следующего дня. В комнате стоял невообразимый запах цветов. Ими пахло все, каждая мелочь, каждый уголок. Даже тело благоухало цветами. Лилит приподняла голову и ахнула. Вся комната была заставлена цветами. Разные цветы: желтые, красные, синие, каждый цветок пах по-своему особенно и неповторимо. В совокупности они составляли невообразимую линию аромата, приятную и нежную. Лилит улыбнулась и встала с кровати. Ей захотелось осмотреть каждый цветок, понюхать его и насладиться обилием красок. Она ходила среди них, и глаз радовался такому пышному разнообразию.
Лилит спустилась вниз. В гостиной было то же самое. Уже весь дом пропитался запахами. А посреди комнаты стоял Левиафан, в обнимку с огромной охапкой роз, и смотрел на девушку исподлобья виноватым взглядом. Лилит, разглядывая его лицо, не смогла не улыбнуться.
Она подошла близко-близко к нему. Никто не решался начать разговор первым, они просто молча стояли и смотрели друг на друга. Левиафан смущено прятался в розах, а Лилит скрывала довольную улыбку. Но скрывать истинные эмоции не получалось, тем более хорошие, и Левиафан, в конце концов, решил заговорить.
– Доброе утро! – он вел себя, как сильно провинившийся маленький ребенок.
– Привет! – улыбнулась Лилит.
На удивление у нее было потрясающие настроение, цветы все-таки произвели впечатление. Она бросила лукавый взгляд и села на диван, странно улыбаясь.
– Это тебе! – прошептал он, еще больше смущаясь, и положил цветы рядом с девушкой.
– Ты извиняешься? – удивленно вскинула бровями Лилит.
– Нет! Нет. Ни в коем случае. – Быстро ответил он, сохраняя идиотское выражение лица.
Лилит усмехнулась и опустила голову, рассматривая гипс на руке.
– Если тебе тяжело говорить, я скажу за тебя. Ладно, я сознаюсь честно – я это заслужила. Но понимаешь, этим ты меня не изменишь, это моя сущность, мой характер. Мне не нужны твои извинения, я не совсем еще законченная идиотка и все-таки кое-что понимаю. Я знаю, что ты не хотел ломать мои кости, но ты это сделал из принципа. Из такого же принципа, из которого поступаю всегда я. Мы чертовски с тобой принципиальны. Но иногда мы переходим прочерченную не понятно кем грань. И грань эта существует реально, и вчера ты ее не просто перешел, ты преодолел ее сразу на пару километров вперед. На мгновение тебе захотелось стать тираном, и ты это сделал. Я даже не злюсь на тебя, хоть рука и болит, и постоянно напоминает о твоих вчерашних глазах и твердом желании в них. Но это был всего лишь хорошо поставленный и разыгранный спектакль. И браво, Левиафан! Ты достоин аплодисментов, ты переступил через себя и хрустнул моими костями. И сейчас ты даже не хочешь рассказать мне о своем успехе. Но ты не переживай, я все видела и поняла. Только толку от этого нет никого. Зимой ты позволил мне начать игру в виде неуловимого мстителя и, можно сказать, мне это понравилось, и я не хочу меняться. Кость моя в этом случае пострадала напрасно. Но это было забавно…с одной стороны. А с другой, ты открыл мне глаза на свое понимание наших отношений. Ты боишься, что теряешь контроль над всем, что имеешь, и к тому же над самим собой. Ты знаешь, я сейчас чувствую себя тобой, потому что могу выловить каждую фальшивую нотку твоего страха из твоей гнусной душонки. И я понимаю, как это потрясающе ощущать вот этот вот страх. И ты боишься, что я теряю страх по отношению к тебе. Вчера мне была показана наглядная демонстрация того, что ты способен на все, на любой поступок, лишь бы только не утратить свой авторитет и силу надо мной. Спешу тебя успокоить, дорогой мой, у тебя еще полно власти надо мной, я все также боюсь тебя. Я боюсь, когда вижу хмурый взгляд. Боюсь, когда ярость мельтешит в твоих глазах со скоростью света. Боюсь, что твои клыки прокусят кожу, и ты не остановишься, лишив меня последней капли крови. Боюсь, что ты меня все-таки когда-нибудь убьешь. А еще я боюсь, что в один прекрасный момент я проснусь, а на столе будет прощальная записка. Боюсь, что ты исчезнешь так же неожиданно, как и появился. Боюсь, что когда-нибудь тебе все это надоест, и ты поставишь жирную точку на мне. Видишь, Левиафан, я много чего боюсь, и каждый страх связан с тобой. Тебе не обязательно ломать мне руки, чтобы заставить, что-то понять. Я и так все вижу и понимаю. Но еще раз повторю, если тебе со мной сложно, тогда уйди от меня, я не хочу меняться, я не буду меняться. И если ты уйдешь, мне будет ужасно больно, больнее, чем сломанная рука. Ты заберешь с собой кусок меня, причем очень большой. А я вряд ли кого еще смогу полюбить. Но если ты собираешься ломать мои кости, чтобы что-то подправить или поменять, или просто продемонстрировать или показать что-то, неважно, ты лучше, правда уходи. Потому что это самые бессмысленные поступки по отношению ко мне, но очень болезненные.
Левиафан открыл рот и вытаращил глаза, слушая девушку. Потом он плюхнулся на диван, уткнувшись лбом в руку, издавал какие-то звуки похожие на смех, но с примесью плача. Но, конечно же, глаза мужчины не любят и не умеют плакать. Просто чистый и странный смех, похожий на истеричный. Звуки были, как будто сумасшедший человек захлебывался.
– Милая, такое ощущение, что это ты извинилась. И плюс, это, наверное, один из самых долгих твоих монологов. Все-таки перелом подействовал на работу головного мозга. Потому что порой мне кажется, что ты временами думаешь спинным мозгом. А я только что услышал работу головного мозга, почти даже идеальную. Я не пытаюсь тебя изменить. Я сам не понял, что это было вчера. Но я не буду за это извиняться. Мне просто немножко неудобно, что я до такого поступка вообще додумался. Мой мозг сильно воспалился, находясь с тобой в последнее время, особенно вчера. Я не всегда уже могу четко анализировать свои собственные мысли. И я могу извиниться за вот этот вот отказ мозга, но за руку…нет! – Левиафан покачал головой и снова засмеялся странным смехом.
Лилит долго смотрела на него и не могла понять, почему он так смеется, и к тому же так долго. Она сидела рядом с ним и удивлялась. Звуки, которые издавал вампир заводили девушку, и через пару минут они вместе смеялись без особых причин. Им просто хотелось смеяться…вместе, хоть раз. И им ничто не мешало делать это. Они смеялись от души, так заразительно и громко, что любой весельчак позавидовал бы им.
Левиафан совсем не ожидал такого вот исхода. Он думал, что случится все что угодно, что он очнется с колом в сердце или ножом, и это в лучшем случае, в худшем – он мог оказаться в огне. Но что в гостиной появится редкий, но веселый гость под названием смех, он никак не ожидал.
Посмеяться над проблемой – самый хороший выход из положения, отпускающий нервы и расслабляющий тяжелую голову. Смех продлевает кратковременную идиллию и поддерживает безграничный и совместный идиотизм. А что может быть прекраснее, чем обоюдное желание отупеть на некоторое время и сопроводить это смехом? И плевать, что на это скажут окружающие, радость уникальна. И когда она внезапно врывается в дом в сопровождении смеха, надо хватать ее за все, что только можно и нельзя, и держать, не отпуская ни на секунду. Потому что радость исчезает еще быстрее, чем врывается в душу, и, отпустив ее на секунду, можно прождать ее возвращения полжизни, прибывая в унылом состоянии. И самое ужасное то, что радость может и не вернуться больше. Лучше всего тем, кто изловчился и сумел привязать ее к себе.
Да, все вокруг смотрят как на дурака, ну и пусть. Смеющийся человек несет негатив для вечно чем-то озадаченных обывателей. Они сразу же начинают думать, что перед ними псих, или он обкурился марихуаны, или он просто дурак. И у этого дурака нет никаких проблем, которые люди создают себе, чтобы потом сидеть с постными минами, и делать ему собственно нечего, как только ржать. Но это поверхностное суждение стадного баранства людей. Чтобы смеяться от души, не надо быть идиотом или курить веселящую траву, или не понимать ничего в жизни, смеяться можно даже когда на плечах висит пара огромных мешков проблем, но достаточно просто улыбнуться, и мешки уже кажутся легче. Смеяться над жизнью дураки не умеют, наркоманы – не понимают. Необходимо иметь сильный характер, стержень, чтобы рассмешить собственную жизнь и себя заодно, привязывая тем самым радость. Конечно, проще ходить с унылым лицом и всех ненавидеть, чем смеяться. Причину для смеха можно найти всегда. Даже неудавшиеся дела, отношения, планы и все остальные мелочи жизни заслуживают больше смеха, нежели отрешенного обдумывания и самоистязания. Смеяться – это не вредно, не страшно, это не болезнь и не диагноз, это самая замечательная и правильная позиция, какую только может занять человек. И если человек не умеет смеяться, не видит причин для смеха, то вот это уже диагноз, хреновый диагноз.
28
Красочное лето медленно умирало, незаметно передавая свои полномочия новому правителю – осени. Лето, которое порядком утомительно, самая ленивая пора из всех времен года, заканчивалось. Но так тихо, нехотя, не заметно. Переход солнца из одного состояния в другое совершается втайне от людей. Им не к чему знать, что стрекозы отлетали свое, кузнечики отстрекотали, все равно этого никто не замечает во время господства лета, во время жизни. Лето самое быстробегущее время, когда день и ночь сливаются в одно целое, когда рассвет и закат выглядят одинаково, и никто не замечает, как быстро день сменяет другой день, ночь сменяет другую ночь.
Все живут и испытывают фальшивую радость во время летнего периода, но в душе, проклинают палящее солнце. Лето – единственное время года, которое начинается и заканчивается одинаково. Наверное, поэтому оно кажется таким незаметным и бессмысленным. Три месяца уходят в никуда: на грядки, на море и пляжи, на безделье. Именно безделье люди ждут с приходом лета и осознают, что оно закончилось, только тогда, когда начинают что-то делать. Летом трудится вся природа, пока человек отдыхает. Пчелы опыляют, змеи откладывают яйца, птицы должны успеть вывести два потомства, головастики шныряют в заросшем камышами пруду, деревья обогащаются плодами…Хоть кому-то хорошо в это время года, и хоть кому-то оно действительно нужно.
Лилит проспала лето, как медведь зиму, Левиафан прогнил еще глубже. У них все нормально – у них так положено, существовать летом. Никто из них не радовался именно этому периоду, ни его началу, ни его концу. Оно просто прошло не заметно, словно его и не было. И им бы хотелось поверить, что также и не было глупых и унизительных поступков, не было ссор и скандалов, ничего дурного не было. Но от реальности не убежишь: все было…и даже лето.
ОСЕНЬ
1
Хоть и не вся листва еще пожелтела, и трава еще зеленела, но птицы уже готовились к отлету. Редко где мелькали бабочки и жучки. Солнце отдалялось, но все еще грело. Под фруктовыми деревьями валялись никому ненужные гниющие плоды. И каждые пять минут пролетал один или два желто-золотых листочка, оторвавшиеся от макушки какого-нибудь дерева. Люди по-прежнему щеголяли в тонких одежках, но уже прихватывали с собой вязаные кофты. За-че-м?
