Текст книги "Эксперимент (СИ)"
Автор книги: Валерия Нелидина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 59 страниц)
Попытка шевельнуться не увенчалась успехом. Лишь острейший приступ боли проткнул все тело, словно вертел прошел насквозь, а вокруг вспыхнул огонь.
Левиафан старался даже не дышать, сломанные ребра впивались в легкие, уничтожая кислород на пути к сердцу.
Туман медленно наплывал на глаза. Солнце приобретало призрачный ареол. На него можно было смотреть, не щурясь. Голова от боли раскалывалась на две части, раздирая виски в клочья… Левиафан словно терял сознание, покидая реальность, улитая в небытие, чтобы хоть чуть-чуть перестать чувствовать боль…
– Срочно…два тела… Откуда я знаю, живые они или нет! Да! – Левиафан услышал мужской голос. – Огромная фура и джип. Да, две. Один на асфальте, весь в крови, глаза закрыты. Второй зажат в кабине фуры… Вряд ли он жив…
Левиафан очень хотел посмотреть на человека, но он даже глаза не мог открыть. Ему срочно нужна был кровь, чтобы восстановиться, чтобы хотя бы открыть глаза. Он издал звук, похожий на звук крякающий утки перед смертью и мужчина обратил на него внимание.
– Дружище… – прошептал он, присаживаясь на корточки рядом с вампиром. – Как тебе помочь-то…у тебя череп виден…и кость из ноги торчит…
Несмотря на то, что очевидец был мужского пола, ему все равно было крайне неприятно смотреть на размозженное тело человека, валящегося на дороге. Тело водителя фуры он даже не видел.
Левиафан продолжал лежать с закрытыми глазами. Он шевельнул губами.
– Что? – мужчина наклонился к нему поближе, – не слышу тебя…
Левиафану только и надо было, чтобы тот наклонился к нему. Собравшись с последними силами, вампир схватил очевидца за горло и подтащил к зубам. Ему едва хватило сил, чтобы прокусить заветный источник.
Как только горячая кровь закапал в рот, Левиафан тут же почувствовал прилив сил. Боль потихоньку начала отступать, но на такие маленькие и ничтожные шаги, что ее уход был почти не заметен.
Опустошив мужчину, вампир, наконец, смог хотя бы подняться с земли. Ему стоило это огромных усилий и трудов. Боль никто не отменял. Крови одного мужчины для полного восстановления ему было мало.
Левиафан, спотыкаясь и хромая подошел к фуре, в надежде на кровь дальнобойщика. Но то месиво, которое он увидел в кабине тягача, человеком назвать было трудно.
Вампир вернулся к тому, что осталось от его машины. Из обломков и разбитых стекол он достал свои права, кубик рубика и еще какую-то мелочь. Он был готов отправится домой, но ему все еще чертовски не хватало сил, чтобы вообще идти куда-либо.
Лилит сидела в гостиной на диване, положив ноги на стул. В руках у нее был телефон. Она слегка нервничала, понятия не имея, что будущее преподнесет ей в ближайшее время. Но как Левиафан зашел в дом, она не услышала. Лилит запрокинула голову на спинку дивана и прикрыла глаза.
– Как ты, милая? – злобный голос вампира чуть не довел ее до сердечного приступа.
Она резко подскочила, выронила телефон и вытаращилась на него. Сердце бешено заколотилось, дыхание участилось, но лицо она старалась сохранять спокойным.
Левиафан уселся за стол, смотря на девушку, не отрывая взгляда. Его ноги лежали на стуле, а в руке он держал бутылку с ромом. Его лицо было настолько злым, что он напоминала демона, который только что вылез из преисподней. И кровь, на лице и одежде, делала его вид еще более ужасным.
Лилит тихо икнула. В тот момент она психовала так, как еще никогда не психовала. Левиафан мгновенно почувствовал ее страх и еле заметно приподнял уголок губ.
– Как всегда, паническое молчание! Может ты хотя бы из вежливости спросишь, как у меня дела? – спросил он и, наконец, отвел от девушки глаза, уставившись в стену.
Лилит стояла не шевелясь, она даже не была уверена, дышала ли она вообще. Девушка поправила волосы и откашлялась.
– Как дела, Левиафан? – тихим голосом спросила она.
Вампир снова посмотрел на нее, сделал большой глоток из бутылки и встал из-за стола.
– Да вот, только что буквально, был у меня «матч-реванш» с одной безумной особой на белом лексусе. Эта особа угробила мою машину и меня чуть на тот свет не отправила, я уже не говорю о водителе фуры, который столкнулся со мной…Царство ему небесное. Вот, пока я весь переломанный добирался до дома, думал, что же сделать с этой безумной особой: утопить ее в ванной или сломать шею? Не слишком ли это гуманно? Привязать ее к сиденью в машине и кинуть булыжник на педаль газа, и пустить под откос? машину жалко. Повесить ее на дереве с выпущенными кишками? Чересчур не практично. Высосать всю кровь и перерезать глотку? Банально и неинтересно. Может, четвертовать ее? Нет, нет…это жестоко конечно…жестоко. Что же делать, Лилит?
Она с ужасом в глазах смотрела на него и лелеяла надежду, что в комнате звучит шутка, очень страшная, но шутка. Глядя в его глаза и, вообще, на лицо в целом, Лилит не замечала никаких шуток. Он был чересчур серьезен. И с каждым предложенным видом убийства, сердце Лилит готово было выпрыгнуть от страха наружу и убежать.
– Что же делать? – Левиафан расхаживал по комнате, не отводя глаз от девушки. – Может ей прямо сейчас налить яду в стакан и заставить выпить? Хотя это тоже не вариант. Яд такую гадюку не возьмет. Надо что-то такое, естественное и действующее…Придумал! – вскричал он и исчез на кухню.
Через полминуты он вернулся с тесаком в руках и с печалью посмотрел в глаза девушки. Слезы. Ее глаза были полны слез отчаяния. Она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать.
– Я отрублю тебе палец…
Лилит смотрела на огромный топорик для рубки мяса в руках вампира. Поняв суть сказанного, она вскочила и попыталась выбежать на улицу. Но Левиафан захлопнул дверь перед ее носом, прижав ее к двери, поднимая ее руку по деревянной поверхности и шепча на ухо.
– А куда эта безумная особа побежала? – Он разжимал из ее кулака один палец и провел по нему лезвием.
– Ты не сделаешь этого, не сделаешь…– зашептала еле слышно Лилит, и слезы потекли из глаз.
– Неужели? Почему ты так веришь в мою добродетель, особенно после того, что ты устроила? Не пытайся меня разжалобить своими слезами, я очень зол! – отрезал он, размахнулся и стукнул ножом в полу сантиметре от мизинца Лилит.
Нож вошел в дверь, а Лилит завизжала от ужаса.
– Упс, промахнулся! Сейчас, еще разочек! Видишь ли, это первый раз, когда я пытаюсь отрубить что-то у живого человека. Но ничего, главное терпение и все получиться! – шептал он. – Ты только рукой не дергай, а то я, по неопытности, могу случайно задеть другой палец, а мы договаривались только на один! – он снова размахнулся и нож воткнулся еще ближе к пальцу.
Лилит, прижатая к двери, снова увидела торчащий в дереве нож, но только на этот раз она почувствовала холодное лезвие кожей пальца.
– Эх, какой-то глаз у меня сегодня не четкий! Ну что же, еще разочек? Что скажешь, милая? – цинично спросил он, выдернув нож из двери.
Пульс девушки уже превышал двести ударов в минуту, она уже чуть ли не задыхалась от страха. Лилит, увидев, как нож снова летит на ее палец, просто потеряла сознание от ужаса.
Левиафан скосил на нее глаза и понял, что держит около двери уже полумертвое тело. Он приподнял ее и положил на диван, а сам сел напротив, за стол, и принялся глушить ром. Нож так и остался торчать в двери. Поставив локоть на стол, вампир уперся подбородком в руку и начал внимательно смотреть на Лилит.
– Как я и думал. Веселье быстро кончилось. Оказывается, что ты мне вообще не доверяешь, милая. В противном случае, ты бы не переживала до обморока, если бы знала, что я, конечно же, не отрублю твой нежный пальчик. Я быстрее его себе отрублю. Но все равно, это было забавно. Я еще никогда не видел тебя такой паникующей. Честно, я думал, что без акта мочеиспускания эта шутка не обойдется. Как я погляжу, у тебя выработалось не плохое противодействие на меня – чуть что, сразу в обморок. Мило, по-женски прям, нежненько и хрупко. Я так понимаю, что инцидент на дороге был посвящен сцене в Париже? Не отвечай, я сам догадаюсь. Не плохой такой способ мщения – оставить меня без машины. Честно говоря – совсем не плохой. Был бы кто-нибудь другой на твоем месте, я бы переломал ему все двести восемь костей, при чем ломал бы по одной, мучительно и долго. Но в твоем случае, я не могу тебе ничего такого сделать, разве что сильно попугать. Да, милая, с тобой не соскучишься! А зачем нам скучать? – внезапно в его глазах загорелся огонек.
Через полчаса Лилит открыла глаза и первым делом посмотрела на руку. На ней был бинт, весь в крови. Она затряслась и зарыдала. Рука почему-то сразу же начала дьявольски болеть, а на месте мизинца все ныло. Лилит кинулась разматывать повязку.
– Не надо, милая! Я еле остановил кровь, и то не до конца. Она еще сочиться.
– Заткнись, заткнись, заткнись! Ты не мог этого сделать! Не мог! – нервно пищала Лилит, дергая бинт в разные стороны.
– Я чуть-чуть, половину первой фаланги твоего мизинчика!
– Ты не мог этого сделать… Ложь. Я не верю.
– Мне приятно, что ты такого хорошего мнения обо мне, но факт остается фактом.
– Ты врешь, я чувствую палец целиком!
– Это каузалгия! Все, что ты чувствуешь – безболезненный фантом. Многие люди продолжают чувствовать ногу после ее ампутации. Фантомный орган и все. Ничего более.
– Ты что же, из меня урода сделал? И продолжаешь сидеть, как ни в чем не бывало, и умничать? – нижняя губа и подбородок задрожали, а из глаз снова потекли слезы.
– Ну, урод с отрубленной фалангой, это громко сказано! Тебе даже инвалидность не дадут! – улыбнулся он, затем встал и отошел подальше.
Лилит рыдала, прижав руку к груди. Она не смотрела на вампира, на его циничное лицо, ядовитую улыбку. Ей было обидно и больно. Она ненавидела Левиафана всем свои сердцем. Она просто не понимала, как он смог сделать с ней то, что сделал. Насколько же он жесток и безразличен к ней!
– Все нормально с твоим пальцем! – вздохнул Левиафан. – Это моя кровь на бинте! Я же не мог причинить тебе такую боль.
– Ах ты, гаденыш! – Лилит вскочила, – ты меня напугал до смерти! Иди сюда! Быстро!
Левиафан стоял на верху лестницы, помотал головой и скрылся.
– Я убью тебя, убью! – шептала Лилит, срывая с руки бинт.
17
Неделя спустя.
Мстительная парочка валялась на кровати, познавая друг друга со всех сторон и поражаясь открытиям и новшествам. Внезапно раздался звонок вампирского телефона.
– Да? Марк? Неожиданно. Чего? Конечно! Заеду через час! – Левиафан положил трубку и посмотрел на озадаченное лицо Лилит.
– Хочет костюмы выбрать, попросил меня с ним съездить. После костюмов, поеду в автосалон
– Я поеду с вами…
– Нет, ты не поедешь с нами! Это не для девочек! Займись чем-нибудь, придумай очередную гадость для меня! – предложил он, поцеловал ее в губы и вышел из комнаты. – Кстати, я поеду на твоей машине.
– Чего бы это вдруг? Ой, прости…я забыла, что ты без машины.
Левиафан остановился около двери и обернулся. Девушка сидела на кровати и, склонив голову на бок, с улыбкой ангела на лице. Она разжала руку – на ладони поблескивали ключи от машины.
– Кажется, ты забыл кое-что – прошептала она.
Левиафан подошел к кровати и хотел было забрать ключи, но Лилит быстро сжала руку в кулак. Вампир вздохнул и, приподняв бровь, посмотрел на девушку.
– Игра. Хорошо. Какова моя роль? – он присел на кровать.
– Игра? – не поняла Лилит.
– Ты играешь со мной, милая. Я вижу азарт в твоих глазах. Я согласен. Что я должен делать?
– Поцеловать меня. Сейчас же. – Лилит прятала ключи за спиной.
Левиафан усмехнулся и потянулся губами к ней.
– … и купить мне… – Лилит замолчала.– О, вот это уже интересно! Ты просишь меня что-то купить тебе… Давай, давай…говори.
– Я… Мне нужны духи. Мои кончились. И я хочу суши.
– Духи и суши? – вампир не мог не улыбаться. – Духи какие? Какие были?
– Нет. На твое усмотрение. А суши…главное побольше рыбы.
Он улыбнулся, поцеловал девушку, забрал ключи и ушел.
Лилит встала и подошла к окну. Белый лексус медленно покатился на главную дорогу. Лилит стояла. Как только машина скрылась из виду, девушка пулей подбежала к столу, схватила телефон и набрала номер.
– Привет Свеа! – воскликнула она, нервно расхаживая по комнате, – вы уже вернулись?
– Да. Левиафан сказал, что у вас какие-то проблемы и вам пришлось срочно уехать. Вы все разрешили, все нормально? – Свеа был рад слышать голос Лилит.
Они проболтали около часа. Свеа беспрерывно делился впечатлениями от Парижа, рассказывал, где они были, что видели, как там красиво и уютно. Лилит слушала и улыбалась, периодически расстраиваясь, что из-за Левиафана она не смогла лично увидеть всего этого. После рассказа, она решила задать вопрос, ради которого позвонила.
– Свеа, а ты не поможешь мне разыграть Левиафана? – ожидающе спросила она.
– А, вы все веселитесь? Молодцы! Конечно, что мне надо делать?! – восторженно воскликнул он, – обожаю готовить сюрпризы!
Лилит быстро рассказала ему весь свой план, описала все в деталях и ждала положительного ответа.
– Ну не знаю, Лилит, это очень жестокий прикол!
– Да ладно тебе! Это же шутка, просто сегодня же День Шутки! Все будет нормально! – подбадривала его Лилит.
– Ну, хорошо, тогда до встречи.
– Только Летиции ничего не говори, она не должна узнать об этом! – заговорческим шепотом предупредила его Лилит и положила трубку.
Левиафан облокотился на дверной косяк и с довольным лицом наблюдал за паникой Марка, окруженного разными костюмами. Он, как голодная собака, кидался то к одной модели, то к другой, то к совершенно противоположному фасону. Левиафан еще никогда не видел его таким живым и разговорчивым.
– Как ты думаешь, черный или темно-коричневый? – спросил он, держа в руках два костюма.
Левиафан оторвался от косяка и подошел к нему.
– Я думаю – белый! – вынимая из его рук темные костюмы и вкладывая вешалку с белым, сообщил он.
– Почему белый? – удивленно посмотрел на него Марк.
– Что для тебя свадьба, Марк? Траур или торжество?
– Торжество, конечно! – не задумываясь, ответил он.
– Ну, тогда почему ты выбираешь себе костюм как на похороны? Черный цвет не для торжеств! Невеста в белом потому, что ей радостно, а ты в черном, как будто у тебя кто-то умер. Белый – оптимальный вариант, если ты, конечно же, не хоронишь свою беззаботную холостятскую жизнь.
Через полчаса они подобрали хороший и красивый костюм и решили зайти в ближайший бар.
Они взяли по бокалу самого легкого пива. Сев за столик, вампир достал сигарету и прикурил, потягивая из кружки пиво.
– Ну, давай, расскажи мне, каково это, когда вот-вот останешься без собственной жизни?
– Предполагаю, что неплохо. Хотя, на самом деле мне как-то страшно …– выдал Марк ни с того ни с сего.
Левиафан перестал глотать алкоголь и смущенно посмотрел на него.
– О чем это ты конкретно?
– О свадьбе, наверное…Я честно говоря, не совсем уверен, правильно ли я сделал, сделав ей предложение, – уткнулся он в стол. – Понимаешь, кольца уже куплены, разосланы приглашения…а меня что-то гложет изнутри.
– Да ладно тебе, Марк, это же просто свадьба. Все перед ней нервничают.
– Дело, наверное, даже не в свадьбе, а в чем-то другом и не ясном…Предчувствие у меня какое-то не хорошее…
– Марк, это всего лишь женщина! Она не убьет тебя и не высосет всю кровь после того, как ты наденешь на ее палец кольцо, поверь мне! – улыбнулся Левиафан. – Просто будет трепать нервы, но это как обычно. Это нормально для семейной жизни. Когда мужчине становится скучно, он женится, чтобы разнообразить унылые будни любовью и скандалами.
– А вы не собираетесь с Лилит расписываться? – вопросительно поднял брови Марк.
– Поверь на слово, мне и так не скучно! – С озадаченным лицом проговорил Левиафан, вспоминая последний инцидент на шоссе. – Лилит – это что-то среднее между атомной бомбой и закопанной неизвестно где миной в поле, чтобы сделать ей предложение, нужно быть сумасшедшим на всю голову. А Жаклин – райский цветочек со своими, конечно же, тараканами, но добрая. Тебе ли переживать по поводу этого? – улыбнулся Левиафан, чокаясь стаканом.
Он отвез Марка домой и поехал в ближайший автомобильный салон. Он долго расхаживал по рядам с машинами, присматривая себе что-то, что приглянется. Наконец, его взгляд пал на черный, огромный джип.
Он встал напротив машины и улыбнулся, проводя по капоту рукой. Перед ним стояла ToyotaLandCruiser200.
– Здравствуйте, вас интересует эта машина? – подлетел к нему консультант.
– Угу, – буркнул вампир, любуясь джипом.
–ToyotaLandCruiser200. 4,7 литровый, бензиновый двигатель, пяти ступенчатая коробка передач…
– Сколько?
– Двести десять километров…
– Я спрашиваю, сколько стоит? – улыбаясь, Левиафан перевел взгляд на консультанта.
– А…Вы собираетесь ее брать? – довольно спросил парень.
– Похоже на то.
– Тогда давайте пройдем со мной в офис и оформим покупку, там я расскажу Вам более детально о сделке…
Левиафан сразу же попросил затонировать все стекла и пригнать машину по адресу, который он дал. Довольный, он вышел из салона, запрыгнул в лексус и помчался домой. По дороге он увидел магазин с цветами. Вампир решил остановиться и зайти в него. Он купил огромный букет белых роз для Лилит и поехал дальше.
Левиафан вошел в дом, в обнимку с букетом, с огромным пакетом сушей, с духами.
Расставив покупки на кухне, Левиафан позвал девушку. Ему ничего не ответили и он отправился на поиски, разузнать, где есть его дама и чем она так занята. Левиафан, прихватив с собой букет, прямиком направился к спальне. Зайдя в комнату, он увидел очень странный бугор из одеяла.
Вдруг, он понял, что под одеялом два человека, и одна из этих персон, была Лилит. Тут же перед его глазами пролетела сцена в Париже, с ним в главное роли, тут же он догадался, что то, что он видит, не что иное, как месть. Букет выпал из рук, он подскочил к кровати и увидел лицо Свеа.
– Как? – заорал он, – у тебя жена, двое детей! А ты здесь?! – недолго думая он свернул ему шею.
Труп грузно опустился на Лилит и придавил ее.
– А ты! – он хотел назвать ее каким-нибудь плохим словом, но ничего на ум не приходило. – Тебе вообще на все наплевать, лишь бы только упиваться местью! – он надменно смотрел на нее, желая ее прибить.
Лилит опустошенным взглядом смотрела на него. Затем ее рука поползла по одеялу и резко скинула его. Глаза вампира вылезли из орбит. Оба, Свеа и Лилит, были одетыми, его тело даже не было на ней, только верхняя часть туловища.
– День Шутки… – сглотнув, произнесла Лилит, по ее щеке потекла слеза, но она все также смотрела на него пустыми глазами.
Левиафан схватился за голову и сел на край кровати, периодически усмехаясь.
– Это…шутка была…да? – тихим голосом спросил он, сидя к ней спиной.
– Да… и судя по всему не очень удачная…Ну что же… Поздравляю Левиафан! Ты только что убил отца двоих детей и сделал его жену вдовой…Все-таки чувства юмора у тебя нет. – Гневно сказала Лилит, вылезла из-под мертвого тела и вышла из комнаты.
Она спустилась вниз, налила себе стакан виски и осушила его залпом, потом налила еще один и сделала то же самое. На третий раз в кухню вошел Левиафан и вырвал у нее бутылку из рук.
– Хватит пить! – гаркнул он на нее.
– Левиафан, что у тебя первое срабатывает: голова или действия? Ты вообще когда-нибудь думаешь, прежде чем что-либо сделать? Сколько ты уже убил людей за эти четыре месяца?
– Сколько, сколько… – передразнил он ее. – Лилит, пока я не познакомился с тобой, я убивал, только чтобы поесть. Но в отношениях с тобой, я постоянно нахожусь на такой нервной грани, что при малейшем обострении ситуации, сразу же срываюсь. Ты сделала меня психически неуравновешенным, и что ты сейчас хочешь от меня? Я не могу ожидать ничего хорошего от тебя, Лилит. Когда я вошел в комнату и увидел тебя с кем-то еще под одеялом, мой мозг отключился. Скажи спасибо, что я и тебе сразу не сломал шею…
– Нет, Левиафан, это ты себе скажи спасибо за то, что ты этого не сделал. Если бы ты свернул мне шею, ты бы сейчас не был таким разговорчивым. И почему ты все время винишь во всем меня? Я хотела посмеяться сегодня, а вместо этого, у его семьи теперь траур, а ты как обычно пытаешься навязать мне чувство вины. Левиафан, ты взрослый мальчик, имей смелость отвечать за свои поступки, а не списывать их на меня. Я не буду чувствовать твою вину, хочешь ты этого или нет. Ты только что убил совершенно невиновного человека, и вместо того, чтобы раскаяться, ты нападаешь, пытаясь нанести последний удар хоть кому-нибудь, но только не себе. Но у тебя ничего не выйдет! Ты слаб, безнадежно слаб, ты слаб даже признать свою слабость. Ты только поверхностно жестокий и черствый, циничный и надменный, и всем этим, ты прикрываешь, прячешь свою слабость.
– Знаешь, милая, мне абсолютно наплевать на то, что случилось сейчас в спальне. Единственное на что мне не наплевать, так это на то, что я опять попался в твою ловушку, слегка не рассчитав действия. У меня нет никакой слабости! Я избавился от нее пару-тройку столетий назад. Мне никого не жалко, мне ничего не жалко. И в мире есть еще миллиарды людей, и если они все вымрут, мне будет абсолютно наплевать. Милая, ну с чего ты решила, что я должен беспокоиться о чужих жизнях? Кто для меня все эти люди? Никто! Пустое место. Ты, единственный человек, который вызывает во мне кучу эмоций, а не сплошную пустоту. И если бы ты не была такой, какая ты есть, тебя бы уже давно не было в живых. Сегодняшний случай – не моя вина. Ты прекрасно знала, как я могу на это среагировать, но все равно решила пошутить. Извини, что не понял твоей шутки. Понять женщину – мертвая, съеденная опарышами, идея! Особенно такую, как ты! У тебя, у самой, глобальные проблемы с головой. Лилит, ты живешь местью и злостью. Что я должен был подумать, увидев постельный бугор из двух людей на кровати? Я клянусь тебе, я пытался понять ход твоих мыслей, предугадать его. И я понял…только по-своему. Я воспринял это как твою месть, и это, кстати, спасло тебе жизнь потому, что если бы я подумал, что это просто измена, а не месть, я бы оторвал голову тебе первой. Я бы очень сожалел потом об этом, может быть, окончательно потерял бы здравый смысл…Но в живых бы тебя не оставил. Лилит, твои шуточки реально вредят людям.
– Нет, Левиафан, это твоя голова и твои руки вредят людям.
Он улыбнулся, отошел от нее, сел за стол, осушая бутылку. Взяв из пачки сигарету, он затянулся сизым дымом.
– Лилит, прекрати колдовать надо мной, вызывая совесть или стыд. Я еще раз говорю, я давно распрощался с этим чувствами. Мне никогда не было жалко людей и не жалко сейчас. Для меня сложнее убить мышку, чем отца семейства. В моей иерархии мироустройства, некоторые вещи и природа занимают более важную и высшую ступень, чем глупый человек, который разрушает все вокруг себя, и, все равно в ближайшие лет сто, живя в таком темпе, вымрет. Так почему я должен жалеть то, что убивает ценных и дорогих для меня существ и вещи? Лилит, ты, вечно потерянная в поисках смысла во всем, скажи мне, ты видишь смысл любить и жалеть людей? Только ответь мне честно!
– Нет, не вижу. Но это не значит, что можно ходить и убивать всех подряд…
– Почему? Почему люди могут ходить и убивать все, что им под руку попадется, а я не могу истреблять все, что попадется под руку мне?! Что за дискриминация, Лилит? Ты вроде справедливая девушка. Так куда же сбежала сейчас от тебя логика и справедливость? Знаешь что, давай закроем эту тему! Не надо пытаться меня менять. Воспринимай меня таким, какой я есть. Ты не можешь измениться в двадцать три года, с чего ты взяла, что я могу и должен измениться в четыреста восемьдесят пять лет?
Лилит молча посмотрела на него и попыталась забрать бутылку, но он не отдавал ее.
– Хватит пить, я сказал! – прикрикнул он на нее.
Лилит удивленно уставилась на него, затем развернулась и пошла на кухню. Там из шкафчика она достала новую бутылку и пришла с ней назад, сев напротив Левиафана, попивая, также как и он, прямо из горла.
– Что с трупом делать? – спросила она, не смотря на него.
– Дай сюда бутылку! Труп – это не твоя забота! – грозно произнес он.
– Почему я должна отдавать тебе бутылку? – Лилит посмотрела на него удивленно, демонстративно, убирая подальше виски.
– Потому что ты слишком много пьешь по пустякам! А я не хочу, чтобы алкоголь влиял на твое здоровье! – разъяснил он.
– Да? Неужели? Когда я прошу не убивать людей, ты говоришь, чтобы от тебя отстали и прекратили указывать! – наигранно захлопала она глазами.
Левиафан поджал губы и сузил глаза.
– Лилит, я бы не советовал тебе злить меня…особенно в данный момент!
– А то что? – она подалась вперед, делая вид, что совершенно не боится его, – ты свернешь мне шею, как и Свеа?
– Нет…я просто отниму у тебя бутылку и разобью ее тебе об голову! – соврал он, нервно докуривая сигарету.
– Иди лучше с трупом разберись, со мной не надо разбираться, я еще пока живая! – Лилит отвернулась от него, встала и пошла на диван.
Когда она обернулась, Левиафана за столом уже не было.
Он вернулся только спустя час, с печальным лицом. Медленно подошел к Лилит и заглянул сквозь ее глаза прямо ей в душу.
– Скажи, что у меня сейчас галлюцинации нет …У тебя же на лице грусть и печаль? – съязвила Лилит, поворачивая голову в его сторону.
Он поднял на нее глаза и с его физиономии испарились эти два призрачных чувства, вместо них появилась злость и издевка.
– Милая, ты не могла бы помолчать? – приказывающей интонацией попросил ее Левиафан.
– Нет, Левиафан, конечно, я не могу сейчас помолчать! Понимаешь, мне не хочется сейчас молчать!
– Ну, тогда я тебе кое-что расскажу, после чего ты точно замолчишь! – гневно произнес он, бросая на нее яростные взгляды.
– Говори…
– Я убрал труп из комнаты, отнес его в лес и, там, устроил мини-похороны. На обратном пути, я вдруг вспомнил, что у него есть жена, которая могла знать, что Свеа пошел к нам. А это значит, у нас появился свидетель. Ты же знаешь, что делают со свидетелями? Насколько я помню, этих людей всегда уничтожали всяческими изысканными путями. Ну и так как я живу с человеком, изредка, сам следую человеческим законам и правилам, поэтому я решил действовать по всем канонам людской жизни. То есть, иными словами, я убрал лишнего человека в ее собственном доме. После совершения грязного дела, я услышал тихий шум в соседней комнате. Как ты думаешь, что я увидел там, когда вошел в комнату? Двух маленьких девочек. Нет, Лилит, нет, не смотри такими глазами, я же не совсем озверел, я не такой жестокий, как ты думаешь. Благодаря моей жалости и состраданию, я, конечно же, убил их потому, что слишком жестоко оставлять расти двух птенцов без родительской опеки. Ибо у них потом будет слишком агрессивное восприятие жизни. Подводя итог всего рассказа, мы имеем четыре трупа из-за твоей шуточки. Причем два из них даже не успели еще выучить слово «жизнь», не то что начать ее. Вроде ничего не упустил…Фух – Левиафан заморгал и перевел глаза на Лилит.
Она сидела совершенно шокированная исповедью (если это конечно можно так называть) вампира. Он поднял к потолку совершенно бесстыжие глаза и улыбнулся.
– Вот видишь, какой я нашел способ заткнуть тебе рот, хотя бы ненадолго! – воодушевленно воскликнул он.
– Мне надо побыть одной… – Лилит встала и вышла из комнаты.
Она лежала на кровати, глядя в окно, за которым яркое солнце, кроваво-красного цвета, садилось за горизонт.
– Я поражена…Левиафан действительно чудовище из морских глубин. Я сама мизантроп. Была бы у меня безнаказанность, я бы наверное тоже отправила пару, тройку людей в мир иной…Но убить ребенка – это уже слишком! Хотя, ребенок – промежуточная стадия между рождением и становлением олицетворением жестокости. Но кто дал нам право судить себе подобных? Я не хочу никого винить в сложившейся ситуации. Я даже могу понять душевный смысл поступка Левиафана. Для него мы, все люди, ничто и ему абсолютно неважно, сколько лет человеку – пять или сорок пять. По его мнению, перед смертью все равны, она не ищет и не отбирает людей из одной возрастной категории. Смерти, безусловно, плевать, кого вырвать из лап жизни, тем самым, спасая от зла, от мучений и от добра, а кого оставить умирать медленно и мучительно, в течение долгой жизни. Левиафан идеально исполняет роль смерти. Но есть разница, маленькая, но она как паскудная заноза, колит и колит. И разница эта в том, что смерть – бессмертна, а Левиафан может сам оказаться жертвой той, кого он умело пытается скопировать. Но забрать у жизни ребенка…Это мне кажется слишком, даже для госпожи смерти. В противном случае, количество детских смертей было бы приблизительно равно количеству взрослых смертей. Тогда получается, что тетка с косой имеет больше жалости, чем чертов вампир. И когда смерть вершит свое правосудие, она после не сидит, как Левиафан, и не паясничает. Видимо для него нет никаких правил, нет законов, нет условий о том, что смерть человека – не повод для насмешек, издевок и цинизма. Ему настолько наплевать на всю человеческую расу, и неважно в каком она состоянии, в зародыше или уже при смерти. Он ненавидит людей, прекрасно понимая, за что он их ненавидит. Для него мы все одинаковые, он не знает о том, что есть все-таки люди, которые беспокоятся о том, о чем и он. Я, как ни странно, могу понять его в этом. Если я за двадцать три года разочаровалась в людях, то я могу представить, как он разочаровался в нас, за четыреста восемьдесят пять лет. Но он совершает ошибку тем, что не хочет понять, что люди встречаются разные, полная противоположность толпе одинаковых. Он утратил веру в людей. Наверное, если бы я испытывала сплошной негатив от людей почти пять веков, я бы тоже перестала верить потому, что люди действительно ничего не делают для того, чтобы самим начать снова верить себе, в свои силы. Все мы сейчас стоим с опущенными руками потому, что по нашему собственному мнению, у нас нет сил бороться дальше. Но силы на самом деле есть. И как бы это прискорбно не звучало для Левиафана, наши силы и, вместе с ними, наше будущее – в наших детях! Ребенок – человеческий кишечник. Он также прекрасно впитывает всю новую информацию. И если человек хочет закидать свой кишечник калом и шлаками, то он и будет впитывать этот кал, без отвержено и безоглядно, так как у него нет мозгов. Но если человек погружает туда только свежие и хорошие идеи, то за таким ребенком будущее. Сложность заключается в том, что не все взрослые люди имеют ум, и они дают свои детям не то, что надо для впитывания потому, что сами безвозвратно тупы. Но все-таки дети – это идеальный план по спасению человечества в целом. И убивать детей – равносильно убийству собственного будущего. Но опять же, Левиафана это не касается потому, что он утратил свою человечность полтысячелетия назад. И взамен этого он обрел великую и нудную вечность, и поэтому у него нет будущего, независимо от будущего человечества потому, что вечность не имеет временного пространства. И в этом случае, я могу осудить его потому, что своими поступками он обрекает нас на гибель, при этом, как истинный эгоист, отхватив себе слегка мнимое бессмертие. Как же ему внушить, что дети – это будущая сила, которая может спасти от уже приготовленной для нас участи, хреновой участи. Как внушить обманутому человеку, попытаться дать еще один шанс людям? Как объяснить, что есть маленькая надежда, но с очень живым и сильным сердцем на то, что все может измениться в лучшую сторону? Ведь рано или поздно люди поймут, что детский мозг – есть белоснежный лист бумаги, и какой сценарий ты на нем напишешь, такой и будет исполняться. И лучше люди пусть задумаются об этом рано, чем поздно, потому что поздно может оказаться действительно поздно. Может, конечно, я слишком оптимистична, но мне кажется, что не все еще потеряно. Мы сможем изменить то, что уже натворили, точнее это смогут изменить наши дети, но по нашему сценарию, хорошо прописанному на их белом листке. И самое важное – надо писать этот алгоритм действий уверенным черным маркером, чтобы ни одна тварь не смогла в дальнейшем подтереть его и дописать что-нибудь свое.
