Текст книги "Эксперимент (СИ)"
Автор книги: Валерия Нелидина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 59 страниц)
– Не знаю. В последнее время я слишком часто думаю о ней, наверное, из-за этого и спрашиваю. А как ведь необычно! Каждый день я думаю о смерти, особенно, когда засыпаю. С твоим появлением в моей жизни, я, можно сказать, постоянно чувствую ее присутствие рядом. И чтобы ты не возгордился, смерть не в виде тебя. Я абсолютно уверена, что ты никогда не сможешь меня убить. Навредить ты можешь, но самое большее, на что ты способен, так это напугать. И у меня никак не получается понять шутишь ты или нет. Но все это никак не связанно со смертью. Я имею в виду настоящую смерть, а не жалкую подделку.
– Лилит. Почему ты всегда хочешь спровоцировать меня на грубость своим незначительным хамством? Чтобы потом сказать, что я груб? Конечно, ты будешь чувствовать смерть рядом с собой, потому что ты постоянно кого-то пытаешься разбудить во мне. И знаешь, что, милая, когда этот кто-то все-таки проснется, то его пробуждение вполне может вызвать твою смерть. И однозначно, после нее мне станет легче дышаться. Потому что, ты – моя головная боль, которая не проходит и не лечится ни одной таблеткой и ни одной микстурой. Очень сильная боль, мучительная, и мне хочется сжать голову, что есть силы, и оторвать ее, отправить бандеролью в другую часть мира. Головная боль, которая пытает меня своим присутствием, и в тоже время, я знаю, что находиться без нее будет совсем невыносимо. Я сейчас тебе кое-что скажу, и вряд ли тебе это понравится. Головная боль мне уже сильно осточертела и с каждым ее новым приступом, я все больше и больше хочу от нее избавиться. При этом, не обязательно убивая ее анальгетиками, у меня просто безумное желание избавиться от нее. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Ты считаешь меня такой глупой? – возмущено спросила Лилит, обхватывая колени руками.
Она была серьезна как никогда. Словно сама строгость вселилась в нее, а в глазах блестело коварное осуждение.
– Я гораздо глупее! – улыбнулся он, – Был бы я чуть поумнее, никогда бы не погряз в любви к сумасшедшей, самовлюбленной стерве.
–Не сказала бы, что сейчас прозвучал супер комплемент, но почему-то меня он позабавил. Я иду спать. Ты со мной?
– Только спать? – с надеждой в голосе переспросил он.
Лилит молча посмотрела на него в ответ, встала и ушла в палатку. Молодой человек посмотрел ей вслед и усмехнулся.
– Maissi, maissi, jenesongequ’à toi…C'étaitlebesoinquidévoraitmapoitrineardente! Ce sourire, ce regard, C’est une femme…1111
О тебе, о тебе, я думаю только о тебе!.. Этого жаждало мое истерзанное сердце . Этот взгляд, эта улыбка, Эта женщина…
[Закрыть]
7
На следующий день солнце скрывалось за серыми облаками и тучами, покрывавшими все небо. Те, что были темнее, висели очень низко, а те, что посветлее плавали повыше. Но было до безобразия душно, казалось, что спертый воздух совершенно не проникал в легкие.
Лилит открыла глаза. В палатке вообще было нечем дышать. Девушка была вся в поту, и ей было как-то не хорошо. В смертельной надежде вдохнуть свежего воздуха, Лилит вылезла из палатки и поняла, что на улице было не лучше. Левиафана нигде не было видно. Она осмотрелась. Вокруг вообще не было ни одной живой души. Даже птицы молчали. Они просто сидели, нахохлившись на ветках, и как будто спали. Тучи, тишина, и полумрак.
Лилит спустилась вниз к речке по крутой тропинке. Умывание ледяной водой придало немного сил.
Девушка присела на полуразрушенный мостик, свесив ноги в воду. «Где он есть? Питаться пошел? Ни записки, ни сообщения, ничего! Хватило же ума оставить меня одну в лесу!»
Она просидела около речки минут двадцать. За это время не было слышно ни одного звука, ни шороха, ни одного признака присутствия жизни. Только течение тихо струилось по обычному руслу, без изменений. Лилит снова вернулась на опушку, и никого не обнаружив там, решила прогуляться по лесу, рядом, не углубляясь вглубь.
«Хорошо, что он додумался до этой выходки в дневное время, а не посреди ночи. Вернется, я ему голову оторву! Тишина. Кругом. Красиво, чисто, и другая жизнь. Неужели Левиафану вся эта красота еще не надоела? Он уже много раз бывал на природе за всю свою долгую жизнь. Ему должно было все осточертеть, мне бы осточертело…ан нет! Все что связанно с естеством с немыслимой силой притягивает его к себе. Но если с ним все нормально, то со мной явно что-то происходит. Неприятное чувство совершенно беспричинно затаилось внутри меня, необъяснимая тревога, детский страх, от него даже крутит живот, как перед экзаменом в институте. Совсем нервы уже разболтались, опасаются не зная чего и не понимая, откуда идет угроза. А идет ли она вообще? Но я же не больная и не умственно отсталая, и я четко понимаю, что моя душа в данный момент от чего-то страдает! Господи…господи, как узнать, кто может подсказать мне, что бурлит, там, в подсознании? Что за злые и необработанные шутки оно беспощадно выкидывает в мой мозг? Что за глупости оно постоянно подбрасывает мне? Я больше не хочу верить себе, я себя подставляю. Все мои дурацкие идеи абсолютно не скооперированы с моими не менее дурацкими действиями! Замолчи глупая голова! Все это ложь!», Лилит схватилась за голову руками, словно пытаясь вырвать свои мысли, на лице отобразилась ужасно страдальческая гримаса, и все тело застыло.
Она выпрямилась, отпустив бедную голову и огляделась. Вокруг был лес и непонятно, откуда она пришла и куда идти дальше. Лилит нервно вертелась, как юла вокруг себя, пытаясь вспомнить дорогу, понять заблудилась или нет. Сердце колотилось все быстрее от страха, незнания, как далеко находилась опушка с брошенными вещами.
Тут же в памяти всплыло, что весь инвентарь остался на поляне в гордом одиночестве, она даже не знала, была ли закрыта машина. Лилит развернулась еще пару раз и быстрыми шагами кинулась, как ей показалось, назад, искренне полагая, что опушка именно в той стороне.
Сколько бы она не бежала, лес становился только темнее, угрюмее, а подлые тучи опускались все ниже и ниже. Лилит бежала, не останавливаясь, и даже не чувствовала, как прохладные капли дождя опускались на кожу, а потом, струйкой стекали вниз. Когда она, наконец, остановилась, то поняла, что находится в каких-то дебрях, в которых можно плутать до скончания века, и вся одежда была мокрая насквозь.
Мокрые волосы прилипли ко лбу и щекам, ресницы сливались в черные пучки, а по лицу продолжали стекать капли дождя. Лилит лихорадочно стирала их с губ. Мокрые майка и шорты прилипли к телу, причиняя жуткий дискомфорт, а балетки набились грязью, еловыми иголками, маленькими сучками, и даже зелеными листиками и травой. Осознав всю серьезность своего положения, вдобавок ко всему, еще и не зная, где Левиафан, Лилит впала в истерику. Вместе с каплями дождя, на щеках появились еще и слезы.
Лилит опустилась на покрытую нежным и мягким мхом, пахнущим лесом, не обращая внимания на мерзкую промозглость и закрыла лицо руками, пряча слезы. Она просто-напросто сидела и рыдала, не зная, что делать дальше. Из-за не перестающего дождя девушка начала промерзать и через какое-то время ноги снова подняли ее и понесли вперед, и тело снова мокло, и снова слышны были посапывающие звуки. Под ногами хрустели палочки и веточки, а по листьям барабанили капли.
Дождь не усиливался и не уменьшался, он шел в ровном темпе, как профессиональный музыкант, из единственной зависшей над головой тучи.
Сколько бы Лилит не шла, лес вовсе не собирался отпускать ее, будто бы на зло, а девушке становилось все страшнее и страшнее.
– Левиафан! – крикнула она из последних сил, в надежде, что он вернулся и уже ищет ее, и, возможно, услышит крик.
Но в ответ откликнулась лишь тишина. Лилит остановилась и схватилась рукой за дерево, а другой стала стирать капли с лица. «А вдруг он не ищет? Вдруг я ему не нужна, и плевать он хотел на мое отсутствие?» – очередная мысль промелькнула в голове. «…Я вздохну с облегчением…» – его слова громко звучали в ушах, и от такого уродливого звука все тело покрывалось мурашками.
Она крепко держалась за дерево, боясь упасть в обморок от этой жути и пытаясь прогнать окаянное эхо слов вампира. Но оно не хотело просто так оставлять уютную и наивную голову. И чем больше проходило времени, тем больше и громче становился в разуме мужской голос и казался более реалистичным.
– Ты не можешь… – прошептала Лилит, снова опускаясь на землю, стирая не прекращающиеся слезы.
Густой лес и одиночество пугали ее намного сильнее, чем просто темнота. Уши напрягались, постоянно прислушиваясь к любому шороху, к каждому треску за спиной, но там ничего не было. Фантазия и воображение, в скверном дуэте, взялись за разум, отделяя его от реальности. Каждый звук был создан милыми каплями, которые выжимали из девушки силу и желание идти дальше. Она уже чуть ли не на коленях ползла, не поднимая головы, боясь увидеть что-то страшное впереди, и продолжала рыдать.
– Левиафан! – прохрипела Лилит, схватившись за первый попавшийся сучок. – Ты не можешь меня бросить здесь…Я погибну без твоей помощи!
За спиной треснула очередная глумливая веточка, и пронзительно крикнула какая-то птица. Лилит еще никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой и потерянной, как в том проклятом лесу. На какое-то время ей показалось, что люди действительно вымерли, и от этого кровь в жилах становилась более вязкой, покрываясь пронзающим холодом. Она понятия не имела, как долго находилась в лесу и сколько еще будет там находиться.
Время тянулось так медленно, будто бы оно вообще стояло на месте, громко смеясь над промокшей насквозь девушкой. Секундная стрелка дергалась на одном месте, как больной эпилепсией. Но все же оставался один единственный показатель того, что издевательские стрелки тикают. Темнело. А из-за туч на небе темнота наступает быстрее, чем обычно. И вот тогда-то, реальный и непритворный страх, как заржавевшая и тупая иголка, пронзал кожные покровы, приподнимая волоски, заставляя дрожь проснуться.
Ночью лес оживал, становился шумнее: кто-то постоянно издавал глухие звуки, что-то скрипело и хрустело. Дождь, наконец, прекращался, но туча, как жирное пятно на плите, не хотела смываться. Вдалеке, в мрачном небе что-то сверкнуло. Вспышка, буквально эхом, мелькнула в глазах, а затем и в голове. Ужас охватил девушку, полностью парализовал все тело, ни одна конечность не могла пошевелиться, хотя очень хотела.
Лилит сидела на влажном мхе, покрытом иглами и листьями, и пальцы массировали виски. На большее организм был не способен. Каждые десять-пятнадцать минут губы шептали имя, которое вселяло надежду на спасение. В мираже она видела, как Левиафан протягивает ей руку, но, открыв глаза, виденье исчезало, а вокруг снова появлялась гнетущая тьма.
К середине ночи Лилит преодолела метров двести, силы практически покинул обмякшее тело. Она ничего не ела, сухую глотку мучила жажда, продирая ее нежные стенки наждачной бумагой.
Внезапно Лилит услышала сильный треск, где-то совсем рядом. Девушка резко повернула голову в сторону шума. Глаза старательно напряглись, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, в которой ничего не было, но треск был слышен отчетливо. Звук происходил явно не от падающей капли, скорее от наступившей на палку лапы. Вдруг все опять стало тихо.
Через пару минут, в той же стороне, снова раздался треск, только чуть послабее и может полметра правее. Лилит жалобно проскулила про себя, еле сдерживаясь, чтобы не заорать и не зарыдать, опасаясь, что такой реакцией она только привлечет к себе зверя. Ей казалось, что кругом слышался звук его дыхания через открытую пасть. Но не было никакой возможности увидеть его. Кругом стояли высокие деревья с густыми кронами, а между ними затесались елки и сосны, а внизу, высотою в пару метров, росли разнообразные кусты, также богато усыпанные зеленью. И только уставшие глаза видели, что-то похожее на силуэт собаки…волка.
Громкий треск снова пронзил острым кинжалом ушную перепонку. Лилит тихо поднялась на ноги и затряслась мелкой дрожью, обернувшись в сторону треска. Сердце было готово выскочить из груди, схватить за горло душу и удрать, подло предав весь организм. Руки тряслись так, будто накануне было выпито ведро спирта.
Хруст, снова треск, хруст. Животное сделало еще пару шагов вправо, продолжая громко и хрипло дышать.
– Нет… – прошептала Лилит, очень тихо пятясь назад, настолько тихо, что любая кошка позавидовала бы ей.
Она хотела закричать, что было сил, чтобы Левиафан услышал и вытащил из этой преисподней. Но в горле стоял стальной ком, преграждая выход любому звуку. Тут же она подумала, а вдруг вампир действительно не желает спасать ее, и тогда, крик сделает только хуже, ведь зверь ее точно услышит. Лилит совершенно забыла, что всякое животное чует человеческий страх чуть ли не за версту. Соответственно тот, кто прятался в кустах, выслеживая добычу в виде девушки, уже давно знал о ее присутствии.
Внезапно, лапы побежали влево и остановились за кустом, напротив девушки. Лилит провела глазами по следу шума и, с ужасом на лице, уставилась на огромный куст, из-за которого что-то дышало. Она прищурилась, вгляделась в темноту и мгновенно ее прожег панический страх от блеснувших в темноте глаз. Лилит не выдержала, изо всех сил закричала не своим голосом и рванула в противоположную сторону от зверя. А он только этого и ждал, увидев убегающую добычу, животное кинулось в погоню.
Лилит бежала так быстро, как никогда в жизни, даже не оборачиваясь, не тратя на это силы. Было достаточно того, что она слышала, что ее преследуют. И естественно, две ноги никак не могли оказаться быстрее, чем четыре лапы волка. Через долю секунды Лилит услышала злобный рык, зверь свалил ее с ног и вцепился острейшими зубами в плечо. Девушка завизжала, и мозг отключил организм, посчитав, что самое время для защитной реакции.
Очнувшись, Лилит посмотрела в небо. Оно было чернее обычного, а вокруг царила тишина, как после водородной бомбы. Она аккуратно пошевелила пальцами на руках, затем на ногах – все вроде функционировало. Плечо было в крови и ужасно ныло, а сама рука еле двигалась. Но она никак не могла понять, почему зверь оставил ее.
– Как ты, милая? – спросил озабоченный голос.
Лилит тут же развернулась в сторону голоса и увидела Левиафана. Сердце бешено заколотилось от счастья, когда она поняла, что находится в палатке, и что это вовсе не небо, и что причина, по которой животное отстало от нее, сидела рядом.
– Там был волк, Левиафан, волк! Он пытался сожрать меня! Он прокусил мне плечо! – затараторила Лилит, прижимаясь к нему, забыв о руке.
– Я знаю, знаю… – тихо ответил он, поглаживая ее по голове, как бы успокаивая. – Отдохни, поспи. Завтра утром посмотрим, что у тебя с рукой.
Лилит закрыла глаза и мгновенно провалилась в глубокий сон. Поспала она всего часа три, как раз до рассвета. Все это время, с небольшой периодичностью, она кричала, кого-то уговаривала не трогать ее, махала руками и лягалась ногами.
На улице было светло, а на горизонте виднелась бледно-розовая полоса. Когда Лилит вылезла из палатки, Левиафан сидел в траве, покрытой росой и курил, бормоча песенку. У нее в руке был носовой платок, чтобы стереть запекшуюся кровь, увидев Левиафан девушка еще раз вздохнула с облегчением. Она подбежала к нему и бросилась в объятия..
– О, как же мне хватало этого тепла – блаженный стон вырвался из горла.
Левиафан улыбнулся, прижимая к себе девушку. Лилит провела платком по росе, и он почти сразу же вымок насквозь.
– Ты уже выспалась? – удивленно спросил он.
– Нет! – пробормотала она, стирая кровь с плеча. – У меня был кошмар!
– Я заметил! – усмехнулся он в ответ. – Тебя словно подключили к проводам и пустили заряд в двести двадцать вольт. Что тебе снилось, милая?
– Снился демон. И это совсем не смешно! Он был страшнее страха. Я чувствовала его руку, которая тянула меня вниз. Она была вся липкая и мерзкая, как из болота. Кожа, как после пожара, пузырчатая и потрескавшаяся. На кончиках пальцев были огромные, дубовые ногти, могильного цвета, и кривые, как у орла. Он сильно сжимал запястье и дергал вниз. Я хваталась за все, что попадалось под руку, даже за травинки. Внезапно, за моей спиной раздался ужасный, утробный хохот. Я не могла видеть существо, издающее эти звуки, но нутром я понимала, что это еще один демон. Он смеялся над моей беспомощностью, над жалкими попытками вырваться из лап слуги тьмы. Я вскрикнула, и из меня вырвался вопрос: «Какого черта он делает?». Я не хотела этого спрашивать у смеющегося демона, но слова сами вырвались из меня. Он засмеялся еще сильнее, затем голос стал строгим и серьезным, каким-то хмурым и он сказал: «Он тащит тебя в ад!». После этого ответа демон рассмеялся что есть силы, а я проснулась.
Лилит как раз закончила оттирать кровь, и речь становилась все медленнее, а лицо Левиафана все улыбчивее. На чистом плече красовались всего лишь две маленькие дырочки. Они совсем не были похожи на укус волка, и Лилит это понимала. Девушка смотрела на две отметины, и кровь закипала в венах, верхнее веко задергалось, зубы сжались с такой силой, словно ей делали операцию без анестезии.
– Ах ты… скотина! – завизжала она во весь голос и кинулась лупить Левиафана по чем попало.
– Бинго! – только и успел он ответить.
Далее, по привычке, вампир прикрывал только лицо и боролся с собственным смехом
– Я ненавижу тебя! Я просидела в чертовом лесу с самого утра и до глубокой ночи. Напугалась до смерти! Я ничего не ела, у меня не было воды, и сухой одежды. Я вся промокла, продрогла и ужасно нервничала из-за оставленных без присмотра вещей на поляне. Ты понимаешь, что у меня чуть нервный срыв не случился? Я едва осталась живая! Пока ты прятался в кустах и играл в планету животных!
Лилит орала, не переставая бить вампира, но он только прикрывался и изредка посмеивался.
Когда Лилит более менее успокоилась, перестав бить его, у нее началась истерика. Левиафан какое-то время наблюдал за ней улыбаясь, разглядывал падающие слезы, но не очень-то спешил успокаивать ее, хотя девушка явно ждала этого.
– Я так не люблю, когда ты плачешь, но мне чертовски было интересно посмотреть, насколько ты стрессоустойчива!
– Я что? – переспросила Лилит, всхлипнув.
– Неважно, – смутился Левиафан. – Я не хочу больше реагировать на твои слезы, потому что они всегда врут! Ты пытаешься вызвать во мне жалость, сострадание и чувство вины за эту ночь. Но совсем недавно, я имел потрясающую возможность убедиться в том, насколько эти слезы и жалостливые причитания фальшивы. Помнишь момент, когда я поверил в описание твоих несчастных чувств и еще извинился за это? Так что, не надо, ничего из этого дельного не выйдет! Я тебе не верю.
Лилит начала злиться, слушая Левиафан, отчасти понимая его правоту. Поэтому выбора-то у нее собственно и не было, кроме как прекратить эту неудавшуюся слезную игру. Ее лицо мгновенно стало обычным, только злым, краснота глаз также бесследно исчезла, а слез как будто и вообще не было.
Левиафан, оценивая столь мгновенную перемену во внешности девушки, улыбался и удивлялся, насколько потрясающая актриса могла бы получиться из нее. Не напрягаясь продемонстрировать душещипательную истерику, со слезами и с удушьем, а потом, также легко убрать трагедию с лица. На такое способен не каждый человек, это женская участь.
– Вот, о чем я и говорил! Больше не хочу попадаться на кривую бамбуковую удочку!
– Какой же ты негодяй! – прошипела Лилит сквозь зубы, отворачиваясь от него.
Она не хотела его видеть, и не потому, что он был противен ей, а потому, что она боялась вцепиться в лицо и разорвать его ногтями на мелкие кусочки.
– Но как забавно разыгралось твое воображение от страха! – хихикнул он. – Я ведь даже на четвереньках не ползал по кустам. Правильно говорят: «у страха глаза велики»! Надо же себе такое придумывать, так еще поверить в это. Это твоя вина, дорогая моя. Это не я заставлял тебя думать о волках в кустах. И то, что ты чуть не умерла от страха – все из-за твоей выдумки.
– Да ты меня бросил! В лесу! Одну! Что, по-твоему, я должна была подумать? – вскрикнула она, ерзая на месте.
– Опять начинается? Лилит, милая, я очень надеюсь, что ты помнишь, что сама, на своих двух очаровательных ножках ушла в лес! И ты сама не смогла вернуться обратно! Лилит, почему я постоянно слышу от тебя только претензии? Ты действительно не видишь, или не понимаешь, что именно ты, практически всегда, создаешь себе проблемы, в которых потом, с таким натиском пытаешься обвинить меня! Ты еще очень юная, милая, и я бы тебе посоветовал все-таки учиться разбираться в неприятностях, начиная с твоих собственных чертовых шагов! Я уже не раз был свидетелем, как именно твой первый и необдуманный шаг становился причиной дальнейших твоих бедствий, и черт побери, иногда и моих, что меня совсем не радует. Да и вообще, почему я всегда должен выступать в роли катализатора в сотворенных тобой проблемах, а потом еще и быть миротворцем? Милая, учись жить самостоятельно, умей нести ответственность за свои поступки, а не пытайся спихивать все на близких, то есть на меня!
– Слово «ответственность» очень подло звучит из твоего рта! Ты сам всегда все вешаешь на других людей, а хорошее оставляешь себе…
– Правда! – перебил он ее. – Этому, между прочим, тоже надо учиться. Но перед этим, я научился быть ответственным за все, что я сделал. Потом уже, для общего развития, я также освоил программу по скидыванию собственных проблем на других. И то, я не очень увлекаюсь этим умением, в отличие от тебя и твоего неумения. Ответственность еще не так страшна для меня, как, например, буду откровенен, любовь. Для людей, тебя это тоже касается, все чувства страшны. Знаешь, в чем наше с тобой отличие? Я могу повесить ответственность на кого-то другого. А ты – нет. Потому что ты просто безответственна. У тебя изначально нет этого чувства, а пустое место нельзя повесить на другого человека. Именно поэтому, твои попытки сделать это, совершенно бесполезны! Но забавны!
Левиафан усмехнулся и прижал ее к себе. В тот момент Лилит ненавидела его больше всего на свете. Ей хотелось придушить, вырвать сердце, сломать шею, сжечь…да все что угодно, лишь бы сделать ему больно, а себе приятно. А больше всего ее раздражало понимание того, что он в большей степени прав.
– Этот разговор будет иметь последствия. Надеюсь, ты это понимаешь. – Прошептала она.
– Не угроза ли это? В какой же восторг меня вводит твоя дерзость! С нетерпением жду твоего ответа, дорогая.
8
Остаток недели солнце больше не появлялось. Но Левиафану удавалось наблюдать по утрам красивейшие восходы. А потом, по непонятным причинам, все небо поглощалось тучами, и яркая полоса закрашивалась в серый разнотонный цвет. Без солнца на улице все равно было душно. Когда шел теплый ливень, Лилит носилась по поляне. Она вообще очень любила дождь, конечно только не в лесу, прибывая в полном одиночестве. А вампиру нравилось смотреть на облегающие мокрое тело майки, на ее детскую и совершенно непонятную радость дождю.
В середине дня они собрали вещи, погрузили их в машину и тронулись в обратный путь, в пыльный и душный город. Город, который покоряет все сердца массивностью, движением и лже-жизнью.
Левиафан жал на педаль газа, как будто пытаясь продавить днище и выжать из машины все, до последней капельки. И машина, как верный помощник, подчинялась ему, а преданный спутник – дождь, сопровождал их монотонными звуками ударяющихся по железу и стеклу капель. Лилит собирала кубик, изредка поглядывая на Левиафана.
– Ты куда спешишь? На тот свет? Сбавь скорость! – угрюмо попросила Лилит.
Бешеная скорость, с которой пролетали мимо деревья, сильно настораживала ее. Скользкая дорога, плохая видимость, дурная скорость – именно это погубило Марка, и Лилит помнила то происшествие и совсем не хотела оказаться на его месте.
Левиафан молча ехал дальше, естественно, не сбавляя скорости. Он только включил музыку и постукивал пальцами по рулю.
– Мы разобьемся! – сказала она чуть громче.
Вампир скосил глаза в ее сторону.
– Нет! – ответил он улыбаясь.
– Если ты не сбавишь скорость, мы точно разобьемся! – настойчиво повторяла Лилит.
– Нет!
– Да!
– Так!
Внезапно наступила тишина, она смотрела на него, он на нее. Эти несколько секунд показались им годами.
– Может ты хотя бы будешь следить за дорогой, чтобы у меня было девяносто девять процентов, что мы разобьемся, а не все сто! – пробубнила Лилит.
– Так! – повторил Левиафан. – Послушай меня внимательно. То, на чем мы едем, называется Infiniti – это очень дорогая машина. Я ужасно люблю ее и меньше всего я хочу расколотить ее на пустой дороге. Во-вторых, у этой машины на прицепе лодка, она тоже может поколотиться, а мне надо отдать ее в целом виде. Так что, видишь, причин-то для аварии нет.
– А то, что из этой кучи твоих любимых вещей и божественной машины, могу к тому же пострадать я, ты не додумался?
Красная полоска щелкнула и присоединилась к другим. Левиафан задумался.
– Нет. Честно говоря, если вдруг, по какому-то нелепому стечению обстоятельств мы все-таки разобьемся, то на тебе не будет ни одной царапины, а на машине будет, причем не одна…
– Я погибну, ты не понимаешь этого? – крикнула Лилит.
Левиафан улыбнулся и сосредоточенно посмотрел на дорогу. Затем он погрузился в свои мысли.
– Почему тебе так нравиться дождь? – неожиданно спросил он.
– Дождь…с чего ты решил, что он мне нравится? – тихо спросила она, уловив фальшивую нотку сентиментальности в его голосе.
Вопрос ей не понравился.
– Да брось! Ты за кого меня принимаешь? Милая, не первый день с тобой, и уже знаю, когда твое лицо изображает радость, а когда злость. Когда идет дождь, ты радуешься, почему? Что такого приятного и счастливого в капающей с неба воде?
– Для меня это не просто вода, Левиафан! Это очень красивое природное явление. Когда идет дождь, кажется, что природа еще живая. Я, конечно, понимаю, что это всего лишь круговорот в природе, поглощение, испарение и все такое, но выглядит это, как будто небо плачет, так по-разному и необычно. Солнце светит, а оно плачет, так радостно, и даже когда солнца нет, все равно на душе становится легче. Обычно дождь ассоциируется с тоской и депрессией, но только не для меня. Своеобразное обновление окружающий среды, в том числе и меня. Дождь смывается с меня всю грязь и негатив, отправляя его в землю, в недра, в магму. А я снова становлюсь свежая и готовая к новому злу.
Левиафан молча слушал, изредка делая удивленный вид. Затем он приподнял одну бровь и посмотрел на погрязшую в мечтах девушку.
– Лилит, а у тебя случайно раздвоения личности нет? У меня такое ощущение, что в тебе живет два человека, которые даже не догадываются о существовании друг друга. Первый – это ты обычная, циничная мегера, ядовитая гадюка, мстительная и безжалостная женщина. Вторая личность – совершенно противоположенный прототип. Сентиментальный, ранимый до глубины души. Человек, который наделен чувствами, умеет ими пользоваться и направлять в нужное русло. Вторая личность появляется очень редко, потому что видимо, слаба, и ей тяжело пробиться сквозь каменную и злую Лилит. Но иногда, каким-то чудом ей удается сделать это. Глядя на твое лицо сейчас, я понял еще кое-что. В данный момент хорошую Лилит вытесняет враг и очень быстро вытесняет.
И, правда, весь романтичный образ девушки исчез, вместо него вернулся обычный вид: укоризненный и надменный взгляд, горделивое выражение лица.
– Левиафан, а ты специально задаешь такие вопросы о «высшем», чтобы потом все опошлить? Я ведь тоже могу рассказать о том, что прячется под твоей маской глумливости и безразличия.
– Это чего это у меня там прячется? – удивился он в ответ, словно не понимая о чем, идет речь.
– Да ты сам сентиментален до чертиков! Ты просто выбрал такой образ жизни, как бы говоря всем, что ты сама злость в обличии человека и в тебе больше ничего нет. Но это не так. Безусловно, ты жесток, этого у тебя не отнять, но ты еще нежный и ласковый. Иногда по ночам, я видела, с какой нежностью ты смотрел на меня, когда ты думал, что я сплю. Как ты умеешь ласково прикасаться, когда, конечно, не взбешен. Ты даже кусаешь меня иногда так, что я не чувствую боли. Ты говоришь о некоторых вещах, о которых зло даже не задумывается, с болью в голосе и с грустью в глазах.
Левиафан улыбнулся, но ничего не ответил. Он просто не хотел отвечать, чтобы не начать доказывать обратное, это бы только доказало существование хороших качеств в нем.
– И плюс, ко всему прочему, ты меня любишь! – хихикнула Лилит, завершая свои мысли.
– Серьезно? – вытаращился он, едва сдерживая смех.
– Ты любишь меня и любишь очень сильно! В противном случае, я была бы уже давно мертва! Зло не умеет любить, а ты умеешь! – отчетливо произнесла Лилит.
Левиафан смеялся во все горло, между тем с ужасом копошась в голове, ища подходящие слова для ответа на утверждение девушки. Вдруг он решил действовать по-другому, отбросив панический страх перед словом «любовь».
– Ты посмотри, до чего ты довела меня! Мне страшно говорить тебе о словах любви. На протяжении того времени, пока я с тобой, мне кажется, что все эти высокопарные слова, ты не относишься к ним серьезно. Это, во-первых. Во-вторых: да, у меня есть к тебе сильные чувства, которые можно назвать любовью, ты об это прекрасно знаешь, я постоянно говорю тебе об этом. Но есть еще и «в-третьих» – это наши с тобой мнения о любви. Они очень различны. Ты считаешь, что любви нет, или возможно она есть, но тебе бы хотелось, чтобы эти чувств назывались как-нибудь по-другому. В моем же понимании – любовь – это самое наивысшее зло, которое только могло свалиться на голову человеку. Вывод: любовь и зло в виде меня – идеальная совместимость. Так что я зло, при этом в моем сердце самое огромное и больное зло – любовь. А если смотреть еще глубже, то я – зло, внутри меня – зло, и люблю я зло, которое зовут Лилит.
Через два часа они въехали в город. На асфальте кругом были лужи, по-прежнему капал тихий дождь.
Машина подъехала к дому, Лилит выпрыгнула и пошла к дверям, а Левиафан поехал сдавать вещи.
Выйдя из магазина, он осмотрел машину. Она вся была в грязных разводах. Вампир решил заехать на автомойку и привести свою «ласточку» в нормальный вид.
За кассой сидел молодой человек с очень недовольным лицом. Такой озлобленный вид, ярко выраженное недовольство жизнью в целом, а не какой-то конкретной ситуацией. А когда он увидел марку машины, то Левиафан практически услышал скрежет зубов от ядовитой зависти. Вампир подошел и протянул озлобленному кассиру деньги, как бы при этом пряча улыбку, но специально показывая вздернутый вверх уголок губ.
– Здесь не хватает! – крикнул кассир, пересчитав деньги, косо поглядывая то на машину, то на ее владельца.
