Текст книги "Эксперимент (СИ)"
Автор книги: Валерия Нелидина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 59 страниц)
– Я провожу тебя!
– Нет. Я сама.
– Не обсуждается. Пошли.
Они вдвоем аккуратно выбрались из аудитории, оставшись незамеченными лектором. Левиафан решил досидеть остаток лекции, поскольку тема была довольно интересна. К тому же он все-таки сжалился над влюбленным мальчишкой и позволил ему провести время с недоступным объектом.
Лилит и Ян сидели на студенческой парковке, недалеко от белоснежного лексуса и рядом с ним стоящей, черной как смоль, инфинити.
– Мне уже намного лучше. Свежий воздух и все такое.
– Почему ты так хочешь, чтобы я ушел? Что внезапно стало с тобой? Мы раньше тут часто сидели и ты никогда не говорила мне уйти.
– Раньше ты не говорил мне о любви. А сейчас я даже не знаю, как себя вести. Я не хочу делать тебе больно. Понимаешь? А своим общением с тобой, отказами, я лишь причиняю боль. Мне этого не хочется. Ты хороший человек, возможно, самый лучший в моей жизни, и ты им должен оставаться. Пожалуй, я поеду домой. Это все равно был последняя лекция…
– Где ты живешь теперь? Давай я провожу тебя?
– Я живу вместе со своим мужчиной и провожать меня туда не самая лучшая идея. Правда, все будет хорошо.
– Тогда я дойду с тобой хотя бы до автобусной остановки.
–Это тоже не к чему. Я поеду на машине.
– Тебе вызвать такси? – Ян полез за телефоном.
– Нет, я на машине…на своей.
Ян молчал. Вот теперь он все больше и больше понимал, что Лилит превращается звезду Кеплера, которую достать будет невозможно. Мужчина, взаимная любовь, Ян был уверен в этой взаимности, потому что Лилит было невозможно не любить, машина, совместное проживание… Без вариантов.
– Прости, что испортил твой день сегодня… – молодой человек, встал и направился назад в университет. – Я больше не потревожу тебя…
Лилит молча смотрела ему вслед. Ей было обидно терять такого хорошего друга из-за глупой любви. Она хотела броситься за ним, еще много раз сказать, как сильно ей жаль, что так все происходит, попросить не бросать ее, лишая дружбы. Но здравый смысл подсказывал, что Яна нужно отпустить, что он больше не друг и вряд ли сможет стать им. Он потерян. Убит любовью.
– И снова ты на коне, милая. Я даже представить не могу, насколько мужские завывание, страждущие твой любви, льстят тебе и твоему гадкому нраву. Ян, тот самый друг? Как нехорошо ты поступаешь с друзьями. Разве можно так?
По дорожке, вальяжной походкой, шел Левиафан. На ходу он прикуривал сигарету, выпуская в лазурное небо дым. Орлиным прищуром он смотрел на свою возлюбленную, смакуя ее непонимание и переживания за рухнувшую дружбу.
– Что ты делал на моих лекциях? – Лилит встала с лавки и подошла к статному мужчине.
– Слушал лекции, что ж еще.
– Мне кажется, ты успел послушать еще кое-что, чего не должен был слышать.
– О да, – вампир улыбнулся, – и это было прекрасно… Я люблю другого мужчину… Речь шла обо мне, не так ли, милая? До сих пор не понимаю, почему ты готова рассказать о любви ко мне всему миру, только не мне лично.
– Потому что тебе не надо об этом знать, у тебя и так пудовая корона на голове…
– И что? Ты же видишь, что мне вполне хватает сил держать ее на себе.
Мужчина взял ее за руку, подходя все ближе и ближе к ней. Левиафан неотрывно смотрел в глаза и чувствовал некую гордость, что эта женщина, с лицом божественной красоты, с характером редкостной суки, принадлежит только ему. Она любит его и не готова ни с кем делить.
– Порой у меня просто слов даже нет! Я настолько поражена твоим самовлюбленным и эгоцентричным поведением, что просто даже не в состоянии прокомментировать его!
Левиафан улыбнулся, схватил девушку и крепко поцеловал. Лилит что-то пыталась пропищать, размахивая руками, извиваясь как змея, но вампир с легкой улыбкой продолжал целовать ее.
– Эти губы…. Вкус жизни…
– Боже, какой же ты! – Лилит оттолкнула смеющегося вампира и направилась к машине.
Сев за руль, она приоткрыла окно, укоризненно посмотрела на улыбающегося Левиафана, резко вывернула руль и выехала на главную дорогу. Мужчина с улыбкой на лице смотрел вслед удаляющейся машине.
– Ох, Ян, как я тебя понимаю и твои чувства. Я бы с ума сошел, просидеть с такой девушкой пять лет и ни разу не прикоснуться к ней…
4
Лилит неотрывно смотрела, как медленно падают разноцветные листья, как они кружатся в скромном вальсе, и как ветер их убаюкивает, чтобы им было не страшно падать и умирать, прикрывая собой землю перед бледнолицей зимой, ветер аккуратно опускал их вниз, наслаивая друг на друга. А деревья потихоньку лысели. Они скидывали маски, обнажая свое нутро.
Моросил легкий дождик, забрызгивая каплями окно, чтобы наблюдать за листопадом было сложнее. Лилит улыбалась.
– Соскучился по зиме? – спросила она у валяющегося на кровати Левиафана.
– Да нет, наверное, не соскучился. Но зима нужна, так же как и все остальные времена года. Нужна для смены обстановки, чтобы одно и тоже не надоедало. Нам, и людям, и вампирам, не свойственно прибывать в одинаковой обстановке. Раз в год что-нибудь да обязательно переставится в квартире, поменяется в машине, сменятся пути и дороги. Даже мысли и принципы умеют заменяться на более новые и свежие. И все это между собой так сильно и тесно переплетено, что черт не только голову сломает, пока разберет этот сплетенный бардак, но и еще что-нибудь. Осенью в пятнадцать лет люди режут вены и вешаются, обвиняя непонятно в чем весь мир. Весной в двадцать лет влюбляются и им кажется, что это на всю жизнь. А потом, зимой они понимают, что это была всего лишь мерзкая обманщица-страсть. В тридцать лет они, уже уставшие от бега и спешки, безразлично относятся ко всем временам года, просто хотят получить немного покоя от жизни. В сорок лет люди начинают ценить то, что в юности им казалось глупым и депрессивным. Даже чувства люди стараются менять…и людей, связанных с этими чувствами. Вчера любил, сегодня ненавидит, а послезавтра и не вспомнит о существовании этого человека. И так постоянно, каждый день что-то значительное, иногда не очень, но меняется. Но никто этого обычно не замечает. Все старательно спорят, что ни грамма не изменились, до тех пор, пока не пройдут следующие изменения. Только вот времена года не меняются, каждые три месяца приходится наблюдать одно и то же годами, веками, но упорно верить, что раз зима сменилась весной, значит, что-то изменилось.
– А я вот соскучилась по зиме! – ответила Лилит, снова отвернувшись к окну. – Я сейчас представляю, что вместо огромных и подсушенных листьев, падают пушистые белые снежинки. Я люблю, когда идет дождь или снег. Все вокруг словно замирает и засыпает. А мне хочется выбежать на улицу и подставить руки небу, пытаясь впитать в себя всю его энергию! Сентиментализм…Хочется секса с небом, чтобы оно обняло меня со всей воздушностью и подарило легкость своего бытия. Левиафан, расскажи мне что-нибудь из своего прошлого…
– Ха…Прошлого? – удивился вампир.
– Да. Из прошлого! – подтвердила Лилит, улыбнувшись.
– Лилит. О моем прошлом…нечего сказать. Я был жесток, я убивал, я играл. Между творением гадостей, я учился. Учился всему, что попадалось мне под руку, потому что боялся, что все внезапно кончится, и у меня уже не будет возможности узнать что-то новое. Моя жестокость ослабла за последние сто лет, я стал более наплевательски относиться к различным вещам в жизни. Безразличие остудило мой юношеский запал и пыл. Я скучаю по своей жестокости и по тем временам, когда во мне не было ни капли жалости, ни капли сострадания. Я не знал о многих запретных словах. О том, что существуют «стоп» и «нельзя» я узнал только девять месяцев назад, когда хотел убить тебя и впервые сказал себе «стоп». Раньше я убивал всех, кто попадался под руку, исключая животных. И у меня никогда не получалось убить женщину так жестоко, за исключением пары тройки случаев. Каждая из них купалась в нежности и наслаждении и, умирая, даже не замечала этого. Я все время играл с ними, с некоторыми даже по нескольку дней. Поначалу они казались мне какими-то необычными, а через пару дней я понимал, что заблуждался.
– Ты наслаждаешься своим прошлым, да? – тихо спросила Лилит, подползая к нему на кровать.
– Не знаю, Лилит. Тогда все было по-другому, но я этого не понимал. Я ненавидел людей и убивал их, несмотря ни на что. Сейчас, я понимаю, что те люди были действительно людьми и не заслуживали смерти, в отличие от нынешних. Я должен признать, что наслаждаюсь настоящим.
Лилит усмехнулась и раскинула руки на кровати. Пальцы уткнулись в бок вампира. Он скосил глаза и приподнял уголок губ.
– Да ну это прошлое, Левиафан! Не вороши его, если тебе больно за какие-то поступки. Ты не сможешь их изменить, и ты даже не сможешь их повторить в настоящем или в будущем. Ты знаешь, я бы назвала тебя неудачником, прожить столько лет и разочароваться в них. Тебе должно быть стыдно за потраченное впустую время, но тебе не будет. У тебя навалом этого времени, ты можешь творить ошибку за ошибкой и даже не расплачиваться за них. Но будь осторожнее, Левиафан! Когда-нибудь ты совершишь серьезную ошибку, о которой будешь жалеть до вселенского пожара.
Левиафан усмехнулся и уставился в потолок. «Единственная такая ошибка – так это дать тебе, Лилит, вечную жизнь. Такого промаха я точно не совершу. И буду сожалеть до второго…не знаю, кто там придет, несуществующий бог, инопланетяне, чудища из ада, короче, до второго пришествия. В любом случае, в каждом прожитом веке есть о чем пожалеть. Но этот век будет самым веселым!», Левиафан перевернулся на спину откинувшись на подушки.
Лилит оперлась на локоть, взглянув на лицо. Левиафан лежал с закрытыми глазами. На губах застыла детская улыбка. Его разум провалился в глубины подсознания так внезапно, как будто его пристрелили. Черные брови поблескивали от света. Волосики так ровно лежали, пропуская свет и подпирая друг друга, и в конце брови, они незаметно и плавно срастались в одну тонкую исчезающую черту. Ниже монументально застыли пышные черные ресницы. Они отличались от человеческих. Закрытые глаза человека всегда шевелятся, что-то видя, что-то представляя, тем самым, заставляя двигаться ресницы. Закрытые глаза вампира напоминали лишь глаза мертвого человека в гробу. Мертвая красота одновременно зачаровывала и настораживала. Сам того не понимая, Левиафан провалился в сон.
Лилит коснулась пальцем ровной кожи. «Такого не бывает…не бывает. Возможно ли, что все это долгий и жутко прекрасный сон? Сон кажется бесконечным. И нужно столько храбрости, чтобы принимать его, чтобы хотеть принимать его, зная, что это всего лишь сон. Вся жизнь – сон. Рождаешься и сразу же проваливаешься в него, и бродишь по обрывкам и лабиринтам, до последнего вздоха, до последнего удара сердца…умираешь, а дальше снова просыпаешься. Вокруг ничего нет, все белое и слепит глаза. Хватит задавать вопросы, которые не имеют ответов. Точнее они есть, но их никто не хочет знать, не хватает смелости принять истину и осознать ее. Поэтому лучше представить сон, мечту…Думать, что красота не существует, не верить в любовь, не знать правды, забыть о реальности, о ее существовании в целом. И если ничего не существует, то не существует и зла…получается, все, и хорошее и плохое – сон, собственная выдумка. Но почему же мозг выдумывает столько зла? Хорошее не существует без зла, так же как и зло без хорошего. Взаимная цепь, созданная подсознанием…Но почему такая стандартность? Почему курить – это плохо, а ходить в кардигане – хорошо? Почему выращивать коноплю – плохо, а юкку – хорошо? Почему убивать животных – плохо, а носить их меха – хорошо? Кто придумал все это? Почему мы должны подчиняться этим правилам? Может все, что мы делаем – все плохо, а все, что не делаем – хорошо? В любом случае, мне хватает храбрости, чтобы сознаться себе в том, что плохие вещи нравятся мне больше, чем хорошие, особенно по отношению к Левиафану. Он – мое зло, и ему это нравится. Мы с ним в этом очень похожи. К сожалению или к счастью, мы делаем только плохие вещи, и больше ничего. Если когда-то была возможность сделать что-то хорошее, то мы просто делали вид, что не заметили ее, мы сделали как и все люди. Мы все знаем, что «хорошо» существует и пусть даже во снах, но «хорошо» никому не нравится. Жить с «плохо» намного удобнее и комфортнее. Да и какая разница, если все это сон. Никто не воспринимает в серьез то, что творит сам. Когда-нибудь мы проснемся, вздохнем с облегчением и все исчезнем, даже не замечая этого. Так что, буду творить зло, пока сплю!»
Лилит спрыгнула с постели и вышла на улицу. В руках брякали ключи от черной бесконечности. На блестящем капоте лежал один желтый лист. Он был большой, а рядом не было такого дерева, откуда он мог бы прилететь. Лилит смахнула его на землю, открыла дверь и завела двигатель.
Идея состояла не в том, чтобы уехать куда-то далеко, а просто свернуть в лес, чтобы спрятать там машину. Интересна была реакция Левиафана на пустующее место рядом с белоснежным лексусом. Пешком идти от спрятанного клада до дома минут пятнадцать. Лилит, преодолев такое короткое расстояние, быстро вбежала в дом и залезла в ванную. Вода должна была смыть запах осени и леса, опавших листьев и тихого ветерка, который вампир мог бы учуять.
Левиафан выкарабкался из своего сна только спустя четыре часа. Без труда, по шорохам он определил, в какой части дома находится Лилит.
Он спустился на кухню и улыбчиво посмотрел на девушку, сидящую к нему спиной. Она сидела за столом, размеренно болтала ногами и читала очередной кодекс и работу судов. Левиафан знал, что девушка чувствовала его присутствие, но нарочно делала вид, что это не так.
– Ты сегодня тихая! – громко крикнул он, склонившись над ней.
Лилит вздрогнула – настолько ор был неожиданным для расслабленных нервных рецепторов. Она взглянула на него исподлобья и приподняла уголок губ.
– Ты еще мокрая. Душ принимала? Или под дождем опять бегала? – Левиафан подошел к окну и выглянул на улицу.
Там не было дождя, и вообще вечер был солнечным, в отличие от утра.
– Дождя нет…И моей машины тоже – Лицо вампира потускнело.
Черные глаза, словно магнитом притягивались к пустому месту. И как только они пытались посмотреть на что-либо другое, отсутствие машины сразу же возвращало их назад.
– Лилит… – Прошептал Левиафан, не оборачиваясь к ней.
Он тихо вздохнул и держал шторы открытыми. Кроме этого имени ему на ум больше ничего не приходило.
– Что? – тихо отозвалась девушка, отрываясь от учебника.
Она была полна ожидания и, в тоже время, идеально играла роль человека, который понятия не имеет о чем идет речь.
– А где моя машина, милая? – задернув шторы, Левиафан обернулся к ней и начал раздраженно пожирать девушку глазами.
– Предполагаю, что на улице. Ты же ее там оставил?
– Да. Но ее нет там, где я ее поставил.
– Ты что, совсем ослеп? – Лилит отбросила книгу, встала из-за стола и подошла к окну.
Она раздернула шторы и уставилась на вампира.
– Вон она стоит! Как обычно, на своем месте! – укоризненно взглянув на него, Лилит тыкала пальцем в окно.
– Милая, ее там нет! – вампир взял ее за подбородок и развернул лицом к окну. Она посмотрела на пустое место, а затем удивленными глазами на вампира.
– Ты действительно ее не видишь? – изумилась Лилит. – Вон она, рядом с моей. Что с тобой? Ты меня пугаешь!
Левиафан нахмурился и снова уставился в окно. Он щурил глаза, выпучивал их, закрывал и открывал, но машины в упор не видел.
– А ну-ка, пойдем, – прошипел он и взял девушку за руку.
Они вышли на улицу и подошли к пустому месту.
– Ты не видишь? – вскрикнула Лилит, положив руку на невидимый капот, как бы постукивая по нему пальцами. – Звук-то хоть слышишь?
Левиафан становился все более озадаченным и нерешительным. Он протянул руку, чтобы потрогать машину, но тут же провалился в пространстве. Лилит внимательно наблюдала за ним, постоянно хмурясь.
– Левиафан, ты с ума сошел, да? Вампиры могут терять здравый рассудок, который хранили веками?
– Ты меня дурачишь, милая! – спустя пару минут ответил он, наконец улыбнувшись, затем со всей силы ударил ногой воздух. – Видишь! Здесь ничего нет! Где она?
Лилит стояла с опущенными руками и растерянно смотрела то на гневающегося вампира, то на невидимую машину.
– Ты действительно съехал с катушек… – грустно произнесла она. – Ты только что пнул свою любимою машину, оставив на крыле огромную вмятину, и еще спрашиваешь, где она? Вот она!
Лилит несколько раз стукнула по «капоту» и ожидающе посмотрела на вампира. Левиафан был в отчаянии. Он ходил вокруг пустого места, пересекал его, но никак не мог наткнуться на машину. Он трогал лексус, затем пустоту, но нащупать хоть какое-то железо у него не получалось.
– Что за чертовщина? – спросил он сам себя. – Лилит, это опять твои дурацкие шуточки? Я вижу твою машину, а свою – нет?
– Левиафан, не заставляй меня вызывать для тебя перевозку в сумасшедший дом! И прекрати глумиться надо мной. Мне это надоело. Я тебе не верю! Вот твоя машина, вот – моя! И все ты прекрасно видишь, тебе просто в очередной раз захотелось разыграть меня! У тебя ничего не выйдет! Я не идиотка и вижу обе машины!
Лилит еще раз ударила по невидимке и пошла в дом, оставив Левиафана наедине с сумасшествием. Она еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, даже будучи уже в доме. Девушка наблюдала из-за штор, как несчастно вампир сидел на асфальте, подпирая рукой подбородок и старательно вглядываясь в пустоту. Он вытянул вперед руку, пытаясь найти опору, но ее там не было.
– Это просто невозможно. Я не могу сойти с ума. Что должно случиться, чтобы я внезапно перестал видеть реальные вещи, причем выборочно? Невозможно не видеть одну машину, а вторую видеть. Даже не знаю, страшно это или нет. Я сошел с ума…Ну, потрясающе просто! Прожить четыреста восемьдесят шесть лет и свихнуться! Может это старость? С ее приходом разум пугается и уходит! Но мой разум не может сбежать, это бред! Если бы он мог, то сбежал бы еще в веке XVII. Лилит…
Левиафан насторожился и лисьим прищуром посмотрел на следы грязи, оставленные на асфальте. В них четко были прорисованы узоры шин. И эти следы вели в противоположную сторону от дома. Вампир прекрасно помнил, что туда он не ездил. Память вроде еще не давала сбоев. Он усмехнулся, разглядывая едва заметные для человеческих глаз полоски.
– Ты глупость моя, – прошептал он, поняв, что произошло на самом деле с его машиной. – Хочешь поиграть в психов? Давай, поиграем! Но спрятаться в домике у тебя уже не получится!
Левиафан встал и пошел в дом. Лилит, увидев его приближение, быстро побежала в гостиную, грохнулась на диван и схватила книжку. Как раз в этот момент Левиафан вошел в дом. Он окинул девушку «больным» взглядом и склонил голову набок.
– Милая, как ты так читаешь? У тебя же книга к верху ногами! – слегка улыбаясь произнес он.
Лилит приподняла брови и взглянула на страницы. Действительно, все буквы были перевернуты, словно в другом параллельном мире.
– Нет! – мягко прошептала она. – Твое сумасшествие Левиафан. Книжка в нормальном положении, у тебя опять что-то случилось с восприятием обычных вещей…
Вампир облокотился на стену и опустил голову. Он прятал улыбку, демонстрируя только глаза, наполненные, по желанию Лилит, сумасшествием.
– Да, точно! Я не подумал об этом! – прошептал он.
Его лицо менялось, становилось звериным, а длинные клыки придавали вид дикого тигра. Девушка занервничала, не особо понимая причину столь внезапного изменения внешности вампира. Утонченная красота Левиафана исчезала, словно по взмаху волшебной палочки, вместо нее появлялся урод из заброшенного склепа. Хорошо, что от него не пахло древностью и гнилью.
Тварь, в которую превращался раздраженный вампир, вряд ли кому понравилась бы. С нее можно было рисовать картины ада и преисподней.
– Что с тобой? – Поражалась Лилит, закрывая книжку и неотрывно пялясь на вурдалака.
– Сумасшествие обуревает. Ничего не могу поделать с этим. Что-то хочет вырваться из моего тела, что-то жуткое и мерзкое. Оно завладело моим подсознанием и разумом. Знаешь, что оно требует? Это ужасно, взять нож и раскромсать твою нежную кожу. А еще ужаснее, что я не могу ему сопротивляться, оно уничтожает меня всего изнутри…мне страшно…Нет сил контролировать его…Беги…
Левиафан исчез и вернулся через две секунды с ножом в руках. Лицо принимало страдальческие выражения, меняло боль на жуткие душевные переживания, или выражало все вместе. Рука, держащая нож, дрожала, как рука среднестатистического алкаша, чего раньше не наблюдалось. Вампир был четок в своих действиях до невозможности, а руки у него были, как руки прирожденного хирурга.
Лилит откинула книгу и вскочила с дивана, пятясь назад. «Он что, действительно спятил? Что-то это не похоже на розыгрыш!», подумала она про себя. Левиафан моментально оказался около нее и приложил острое лезвие к щеке, нажимая на него.
– Оно приказывает мне превратить твое лицо в шахматную доску…прости милая, я не могу противостоять, и ты не успела убежать. Я не знаю, что вселило в меня это чудовище, и откуда оно вообще взялось. Но оно хочет твою кожу, просто снять ее. Я постараюсь сделать все быстро, но не могу сказать, что все это будет безболезненно. Прости… – На глаза навернулись слезы, Левиафан еле сдерживал их.
Рука с ножом резко взвилась вверх, Лилит зажмурилась и закричала.
– Она здесь! Не далеко, две минуты ехать…
– Что? Кто здесь? – Левиафан сделал вид, что не расслышал, да и вообще не понимает о чем идет речь. – Машина что ли? Не ври, Лилит, этому монстру, он не верит тебе! Он видел, как ты ее трогала на улице, только я сам не смог разглядеть ее. Я больной, а ты лжешь мне, чтобы этой глупой ложью успокоить разбушевавшегося во мне демона…
– Да нет же! Я ее спрятала! – Лилит перепугалась уже не на шутку.
Она схватила его за руку и поволокла на улицу. Левиафан слегка сопротивлялся, кричал, что «оно» не разрешает покидать дом и требует срочного жертвоприношения. Но Лилит не слушала, просто вела его к спрятанной машине. Как только они оказались на месте, вампир сразу же отбросил нож, вернул на лицо прежнюю красоту.
– Вот я и выздоровел! Знаешь, что выдало твой коварный план? Чертовы следы шин на асфальте! Как только я увидел их, то сразу же понял, что машина действительно припаркована, только не там, где ты говорила и показывала. Но зато как ты напугалась красиво, когда я разыграл тебя! Ты сама поверила в собственную, выдуманную сказку!
Левиафан сел за руль и уехал, оставив девушку одну в лесу. Лилит посмотрела в след удаляющейся машине и стукнула кулаком по дереву. Ничего не оставалось, как снова топать пешком домой и тихо ненавидеть «сумасшедшего» вампира.
5
Врачи сказали, что снимут гипс только через пару недель, что очень расстраивало Лилит. Костяная рука ей уже порядком надоела, но другого выхода не было.
Девушка ходила в университет, писала и слушала лекции, пыталась все запомнить. Ян больше не появлялся рядом с ней. У него была своя жизнь на выпускном курсе. Он старался больше не вспоминать о девушке, которую столько времени любил.
Левиафан сменил время охоты. Раньше он питался по утрам и тратил на это добрую половину дня, теперь он питался по ночам. Вечером он расхаживал по комнате, заложив руки за спину, как великий вождь, задрав голову к потолку.
– Я сегодня собираюсь в клуб. Поедешь со мной? – из вежливости спросил он у Лилит.
– А почему бы и нет? – из вежливости согласилась она.
Левиафан быстро взглянул на нее и остановился. В золотистых лучах вечернего солнца блеснул яркий каштан густых волос. Зеленые глаза переливались последним теплом осени. Девушка была просто прекрасна, а в лучах, дарящих такой необычный свет, еще прекраснее. В таком особенном сиянии она была похожа на огненный марс.
– Давай, тогда, иди и собирайся! Так и быть, я тебя подожду! – вампир состроил несчастное лицо и сел в кресло.
Девушка пропустила мимо ушей очередные колкости и пошла наверх, приводить себя в порядок.
На веках поблескивали золотистые тени, черная подводка и черные ресницы. В шкафу даже нашлось платье, отливающее золотом, короткое, с открытыми плечами и спиной. Когда Лилит спустилась вниз, и Левиафан увидел ее, ему пришлось присесть назад в кресло, чтобы не присесть на пол от удивления.
– Ну, теперь мне не за едой бегать надо, а за тобой, чтобы тебя не украли! Ты похожа на осенний кленовый лист! – улыбнулся Левиафан и все-таки встал с кресла. – Пойдем?
Лилит улыбнулась, кивнула в ответ и пошла к дверям. Левиафан почуял аромат сладких духов, перемешанных с какой-то неясной перчинкой, чтобы все так приторно не казалось.
Вид сзади чуть не свел его с ума. Убранные волосы оголяли чудную шею. В глаза бросились все семь позвонков шейного отдела, особенно один из них. Он так привлекательно выпирал, образовывая крохотный бугорок, который так и просил дотронуться до него кончиком пальца. Разрез на спине был почти до самой поясницы, подчеркивал бесподобную талию и нежную впадину самого позвоночника. Он лежал между двух маленьких лопаток и казался совершенным. Округлые бедра, красивые ноги в очередной раз доказывали, что природа создает только истинную красоту.
Все, что природа творит сама имеет округлые формы. Деревья – круглые стволы, моря – круглые формы, планеты – круглые…Все, к чему прикоснулась природа, без помощи человека, имеет плавные очертания и самый яркий пример этого – женщина. Сама природа сотворила эту красоту, от которой сильный пол теряет рассудок. И даже гипс не смог ее испортить.
Левиафан дошел глазами до длинных черных каблуков, выдохнул, облизал губы и рысцой побежал за уходящей девушкой.
Лилит шла, как королева, не обращая ни на что внимания, и когда вампир открыл перед ней дверь машины, она всего лишь улыбнулась и села вперед, полная уверенности, что так и должно быть. Левиафан прыгнул за руль и поехал в сторону города.
– Мы поедем в самый центр, найдем самый большой клуб и будем там веселиться до самого утра? – вопросительно посмотрел он на нее.
Лилит повернулась к нему и улыбнулась нежно, по-доброму.
– Да куда скажешь, туда и поедем! Мне абсолютно наплевать! Я так давно не была в клубе, хочу просто отдохнуть и развлечься. Возможно, даже забыться…Привлечь к себе внимание, почувствовать на себе взгляды всего клуба. Твой я уже вполне прочувствовала, пока дошла до машины. Но я, как и любая особь женского пола, люблю, когда на меня смотрит не один мужчина. Еще забавнее, когда он сам не один! У девушек такие лица! Как только где-то появляюсь, они моментально начинают искать во мне какие-то нелепые недостатки. И как же им становится обидно, когда они их не находят, и тогда в ход пускаются всякие нелицеприятные слова. Женская часть всегда так делает, стоит только увидеть действительно красивую девушку. Им настолько слабо сказать «да, она красива», что эта мысль доводит их до трясучки!
– Я знаю! – рассмеялся Левиафан. – Не первый день знаком с женщинами. Такая как ты мгновенно становится врагом номер один. Потому что каждая привыкла считать себя неповторимой, да и вообще самим совершенством. И внезапно, на ее пути появляется не такая же, а намного красивее, и тут начинается! Ты не можешь слышать того, что слышу я в клубах, когда появляюсь там с тобой. Столько гадостей, яду, ненависти, агрессии выливается в твой адрес.
– Я не слышу, но я вполне могу догадаться, что творится в головах и на языках у девушек при встрече со мной. Но мне всегда было на это наплевать. Я знаю, что во мне и на мне нет ни одного искусственного штриха, кроме косметики. Я знаю, что я не проститутка, и не сплю со всеми подряд! Я знаю, что я далеко не дура и не глупая овца, какой меня называют, даже не пообщавшись со мной. И я знаю, что со мной рядом идет самый красивый мужчина, и что принадлежит он только мне! – Лилит положила голову на подголовник и улыбнулась. – А, правда, поехали в самый большой клуб, хочу, чтобы они отравились собственным ядом!
– Да я только «за»! – воскликнул Левиафан и подбавил газу.
Солнце потихоньку пряталось за горизонт, пряча свои лучи, как ползущая пол своей жизни по одной травинке улитка, и чуть что, прячущая свои рога. Но «осенний кленовый листок» совсем от этого не померк. Наоборот, темнота опускала на нее еще больше различных теней, и девушка становилась все более сказочной, словно яркий и нереальный коллаж. Сама ночь рисовала эту удивительную картину, разбрасывая куда надо тени, подливая в некоторые места света и повышая резкость и контрастность.
Но ночь не забыла и о Левиафане. Педантичная натура, любящая порядок во всем, придирчивая до мелочей, никак не могла полюбить порядок в одежде. Чем беспорядочнее была его одежда, тем больше Левиафан наслаждался. Низ был идеален. Черные брюки и туфли, казалось бы, все как положено, но есть одно «но». На нем была надета белая рубашка, на которой красовались расстегнутые на половину пуговицы. С шеи свисал галстук, завязанный, словно в спешке, сикось-накось. Но на самом деле Левиафан провел около зеркала где-то час, завязывая этот несчастный галстук. К помощи Лилит он не стал прибегать, потому что она бы сделала это ровно, а ему хотелось кавардака, как обычно.
Лилит давно уже привыкла к такого рода странностям в стиле вампира. Для него не составляло труда надеть майку-алкоголичку под шикарные брюки. И с его головы практически никогда не сходил соломенный взрыв. Вампир ненавидел беспорядок в доме и в машине, но обожал носить его на себе.
Для ночного времени и уличных фонарей также не было проблемой принарядить бардак природной красотой. И какая ведь кому разница, кто в чем одет и где у кого беспорядок? Это сугубо личные проблемы каждого человека.
Лилит никогда не обращала внимания на его одежду, и он старался поступать также по отношению к ней, разве, что только восхищаться. Такая смиренная гадость, названная правилами приличия, стандартность и банальность, типа «черный низ, белый верх». Ведь главное, чтобы было удобно и комфортно. Но слово «комфорт» в наши дни почти забыто. Сейчас, главное, чтобы было лучше, чем у всех, и плевать на то, что в этом невозможно ходить, и, например, по вечерам на ногах сверкают кровавые мозоли. Стадное чувство: одна овца или баран белый, значит, я должен быть белее, и неважно, что я должен лезть в воду, которой боюсь больше всего на свете.
А вот надевая белый низ и черный верх, надо быть готовым к проклятьям и различного рода обвинениям. Это значит быть одному против стада, значит готовиться к тому, что могут затоптать, забодать и запачкать моральной грязью. А от дурной славы отмыться тяжелее всего, хоть и очень хочется. И лишний раз приходится задумываться, а хочется ли снова удариться головой о твердую стену из баранов, одеваясь как нравится и как удобно, или надо подчиниться дурацкой цивильности «белого верха и черного низа»?
