Текст книги "Эксперимент (СИ)"

Автор книги: Валерия Нелидина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 59 страниц)

Левиафан говорил, умоляя взглядом девушку хоть чуть-чуть смягчиться.

– Хорошо. – Безразлично ответила она. – Только, пожалуйста, не трогай меня.

И вот Лилит снова сидела в машине, Левиафан куда-то мчался, боясь, что девушка вот-вот прикажет остановить машину. Она же просто, откинувшись в кресле, с отсутствующим видом, смотрела на пролетающую за окном природу.

На ее лице была лишь тоска и грусть, но внутри она так бездумно радовалась тому, что он рядом; что, когда он переключает скорости, его мизинец как бы совершено случайно касается ее колена; что зеркало заднего вида повернуто так, что задний вид в нем совсем не отражается, а вот печаль на красивом лице девушки – очень даже видна. Она была безумно рада, что Левиафан пытается все вернуть, что он не разлюбил, что чувства в нем есть и более того, они с ума сходят от нынешней ситуации. Они рвут ему душу, потому что он, того и гляди, потеряет эту девушку.

– Ты привез меня на конюшню? – спросила Лилит, выйдя из машины.

– Да…привез. – Поджав губы, ответил он.

Он взял ее за руку и они отправились кататься на лошадях.

Лилит достался красивый пегий конь, а Левиафану – гнидой. Молодой человек договорился, что поездка их будет осуществляться без инструктора, чтобы никто не мешал ему поговорить с любой девушкой на расцветающей природе.

Уйдя довольно далеко от цивилизации, Левиафан спрыгнул с лошади и остановил коня Лилит.

Девушка смотрела ему в глаза, ожидая, что ее любимый выкинет дальше. Он же просто держал коня за узды и рассматривал сидящую на нем девушку. В его глазах стояли слезы, но строгость на лице не придавали ему жалостливый вид.

– Ты когда-нибудь сможешь простить меня? – тихо спросил он.

Лилит отвела взгляд в сторону. Каково же это, простить измену? Простить и забыть? Возможно ли жить дальше с человеком и никогда больше не вспоминать гнилой поступок? Можно ли снова верить ему?

– Я предлагаю сделку. – Лилит, слезла с коня и подошла к Левиафану.

– Сделку?

– Да. Ты мне рассказываешь то, о чем начал говорить Мормо, а я забываю о твоей так сказать шалости.

Вампир опустил голову. Секрет, который он хранил, должен бы оставаться секретом. Он был не готов разболтать его… Тайна была слишком важна для вампира. Ему было важно, чтобы она и оставалась тайной.

Перед молодым человеком мгновенно нарисовались чаши весов с тяжелейшим выбором. На одной чаше грузным весом лежал его секрет, на второй – его девушка и любовь. И как он не старался, весы никак не хотели взвешивать. И то и другое находилось на одной полоске, с одинаковым весом.

Левиафан молчал. Ему нечего было сказать.

– Мда…что же это за тайна, что ты готов расстаться с женщиной, которую, как ты утверждаешь любишь, но не раскрыть секрет? Что это за тайна, Левиафан? Я хочу ее знать! Ты должен мне сказать!

Левиафан продолжал молчать. Он просто смотрел в пустоту и терялся в собственных мыслях.

– Я не могу, Лилит, прости… – наконец, прошептал он, отпуская узду.

Молодой человек медленно залез на своего коня. Девушка строгим взглядом следила за ним, и, не дождавшись, пока он усядется в седло, тоже запрыгнула на лошадь, пришпорила ее и умчалась назад на конюшню.

Лошадь мчалась галопом, слезы лились градом. Обида. Вновь обида.

Левиафан сидел на лошади и смотрел, как она шевели своими большими ушами, реагируя на все звуки природы. Он погряз в незнание, что делать. Он четко понимал что ему придется рано или поздно рассказать секрет, что Лилит все равно не оставит его в покое. Он прекрасно знал, а она уже прекрасно понимала, что скрываемое точно каким-то образом связано именно с ней. Связь эта была не совсем хорошей, раз держалась в таком строжайшем секрете.

Каково же было удивление девушки, когда, добравшись домой и войдя в квартиру, она увидела за столом на кухне цветы и Левиафана, ждущего ее!

– Ты готов раскрыться? – спросила она, закрывая за собой дверь.

– Нет. Я готов вновь просить прощения за то, в чем виноват. А секрет… Лилит, он на то и секрет… пожалуйста, пусть он им и остается. Я прошу тебя, оставь эту тему. Я не согласен на сделку. Это неравномерные условия. Я бы понял, если бы ты предложила отмстить, забравшись в койку к другому. Господи, я бы понял это! Я бы захотел убить вас обоих, но я бы понял. Но то, что просишь ты…это, по крайней мере, неблагоразумно.

– Неблагоразумно? – переспросила девушка. – Мне кажется не в твоем сейчас положении ставить мне условия сделок. Я заключаю ее с тобой, а не ты. Если ты не согласен, то…итог ты знаешь. Уходи.

Левиафан прожигал девушку насквозь своим тяжелым взглядом, съедал ее красоту. Даже в такой животрепещущий момент, он страстно желал необузданную красотку.

– Я готов извиняться перед тобой до конца твоих дней и еще пару веков на твоей могиле. Я сделаю это. Я вышибу из тебя прощение.

Он поднялся из-за стола, затушил сигарету и прямой наводкой направился к девушке.

– Я не разрешаю тебе подходить ко мне. – Строго сказала она, делая шаг назад.

– Неужели? – он уже держал ее в объятиях, целуя шею.

– Да…

Лилит закрыла глаза. Мурашки по спине и по рукам, сумасшедшие чувства, импульсы от прикосновений Левиафана. Но девушка боролась с собой. Она не обнимала его, не целовала. Ее губы были не подвижны в ответ на его поцелуи. Ее руки были безжизненными.

Левиафан остановился и усмехнулся, посмотрев в глаза девушки.

– Я приклоняюсь перед твоей невозмутимостью Лилит… – он выпустил девушку, оделся и ушел.

По щеке покатилась слеза. Глаза неподвижно застыли, смотря на закрытую дверь. Всхлипы. Отчаяние.

Как же сильно она не хотела, чтобы он уходил и как же сильно она хотела, чтобы он исчез из ее жизни.

Левиафан сидел в машине, смотрел на капот машины. Он даже не моргал. Дышал ли он вообще? Ему становилось страшно. Лилит не уступала ему, а он был вовсе не готов отпускать ее. Он любил эту женщину. Безумно любил… Но он так сильно устал бороться с ее характером. Невыносимо тяжелый, пудовый нрав девушки прилег на спину вампиру. И вот она возможность – сбросить эту ношу, но Левиафан не был готов к этому.

Начались однодневные дни преследований.

Вампир не на минуту не оставлял девушку одну. Цветы. Океаны цветов. Разные. Все такие красивые, благоухающие.

Металлы. Золото. Камни. Все блестит, сверкает и переливается.

Записки. Наикрасивейшие слова, несравненные метафоры. Клятвы. Призывы простить и вернуть доверие в союз. Обещания.

Звонки. Голос. Любимый голос. Тихий звук. Вздохи и слова.

А потом отказы. Подарки все за дверь. Снова отказы. Она даже не смотрит на него. Попытка уничтожить любовь. Попытка все забыть и притвориться, что никого из них не существовало.

Снова слезы. Тихие вечера. Она плачет. Он сидит рядом и не знает, как поступить. Уже все сказано и не по одному разу. Все бестолку. Гордость Лилит слишком ранена. Но вампир не собирался отступать. За полвека жизни он впервые понял, что такое любить. Понял, что это тяжело и невозможно не любить. Он не мог сдаться и просто отпустить девушку

12

Солнце. Яркое солнце. Его лучи ползали по земле, пробуждая тех, кто все еще спал. Легкие ветерок прогуливался по улицам и мостовым. Люди спешили, люди бежали. Весна ступала по земле.

Лилит переодевалась, поправляла макияж. Очередная отвлекающая университетская вечеринка, без приглашения на которую Лилит не могла остаться.

Она вышла из подъезда и тут же оказалась в руках молодого человека. Лилит даже не испугалась. Она уже настолько привыкла, что Левиафан всегда где-то рядом.

– Куда ты собираешься, милая? – спросил Левиафан, целуя ее в щеку.

– Никуда! – безразлично ответила Лилит, но улыбку скрыть не смогла.

В ее сумке зазвонил телефон.

– Да, привет Лиз. Да, да. Я иду! Через час уже буду! С днем рождения, кстати! Жаклин тоже там будет? Даже не знаю, хорошо это или плохо…Ладно, Лиз, до встречи! – Лилит кинула мобильный назад в сумку.

Лилит искоса посмотрела на застывшего вампира и пошла вперед. Серое пальто сменилось на черное. Оно было до колен, с ремешком на талии. Высокие сапоги на шпильках, и шарф цвета заката солнца, который был элегантно завязан на шее. Левиафан шел сзади и ловил запах ее духов, блаженно прикрывая глаза.

Снег практически растаял, на газонах уже виднелись проталины. Люди вокруг улыбались. Они как воробьи, которые радуются весне и теплу, купаясь в лужах. Левиафан улыбнулся солнцу и подбежал к Лилит.

– Ты идешь в гости?

– Нет, я иду проклинать тебя!

– Ты и так меня уже прокляла.

– Левиафан, послушай, пожалуйста, меня! У нас нет никаких отношений! Если ты считаешь, что произошло какое-то мифическое восстановление наших предсмертных связей, то ты ошибаешься. Ты упускаешь одну деталь – я не хочу больше никаких отношений с тобой! – Лилит ожидающе посмотрела на него, выдернула руку и пошла дальше.

«Лилит, а ты действительно упертая, вообще с места не сдвинешь! Я уже начинаю чувствовать себя не мужчиной, а собачонкой! Хотя собачонку ты бы пригрела…Это что же получается? Я что, хуже собачки? Это очень романтично, черт возьми!», Левиафан начал раздражаться, сжимая кулаки.

Лилит шла в паб, в котором ее знакомая с другого факультета праздновала свой день рождения.

Ее звали Елизавета. Но так как Елизавета очень длинное имя, друзья и знакомые называли ее просто Лиз. Ей исполнялось двадцать три года. С Лилит они познакомились, когда еще учились на втором курсе. Где-то в течение семестра они тесно общались, но потом обе поняли, что близкой дружбы между ними быть не может. Лилит ее просто не выдерживала долгое время вне учебных дней. Лиз, в свою очередь, ей постоянно завидовала, тщательно пытаясь скрыть это, но Лилит чувствовала это, поэтому решила отделиться от нее.

Елизавета была похожа на серую мышь. Друзья вроде бы есть, но нет ни одного настоящего, из-за не очень честного поведения. Но Лилит была абсолютно безразлична к этому, ей просто хотелось развлечься. Молодая кровь кипела в венах и требовала веселья. Хоть немножечко веселья, среди упивающихся тяжелой разлукой горе-любовников. Ну и раз позвали, то почему бы и не прийти?

Лилит вошла в паб, разделась и прошла в главный зал. Там было уже много народу, некоторых людей она знала, некоторых нет. Все бегали вокруг с алкоголем в руках, с сигаретами в зубах, постоянно что-то галдели. Все как обычно – молодежь прозябала свою молодость.

Лиз была в центре внимания, она всегда этого добивалась. Она была слегка пухленькой, с жидкой русой косой и с веснушчатым лицом. У нее был тонкий голосок и веселая натура, поэтому людям нравилось с ней общаться, но близко ее никто не подпускал. В принципе, девчонка она была не плохая.

Лилит быстро ее поздравила, подарила свое серебряное колечко и, даже не дождавшись реакции, ушла в другой конец зала.

Заметив своего знакомого с университета, девушка улыбнулась. Она подошла к нему в надежде, что кто-нибудь окликнет его по имени потому, что она его забыла.

– Какие люди, привет Лилит! – поздоровался он с ней, поднимая бокал.

– Привет…Как дела? – она мялась.

Тяжело общаться с человеком, которого знаешь не первый год, а имя не можешь вспомнить. Лилит оглядела зал, и, как она и ожидала, буквально за соседним столиком сидел Левиафан.

– Ты предсказуем, милый, – шепнула она, глядя на него.

Затем ее память снова сосредоточилась на попытках вспомнить имя сокурсника. Оно вертелось на языке, но никак не выходило полностью из лабиринтов подсознания. Лицо Лилит было напряжено так, как будто она вспоминала, в каком году родился Аристотель.

– Лилит, что у тебя с лицом? Ты как будто очень напряжена. – Спросил парень, удивленно разглядывая ее озадаченное лицо.

Лилит смущено посмотрела на него. Совершенно неожиданно появилось чувство стыдливости, которого у нее отродясь не было.

«Забавно! Чертова память! Как же так получается? Она может хранить в себе такие жуткие вещи, которые человек всю жизнь пытается выкинуть оттуда, но элементарное имя, она не может запомнить! Из-за этой памяти я сейчас ставлю себя в неловкое положение, в котором мне совершенно не свойственно прибывать при малознакомых людях! Хотя… а если развернуть ситуацию в другую сторону? У меня потрясающая память, но дело видимо в том, что ей абсолютно ни к чему запоминать имя малозначимого для меня человека. Так что, нет никакого неловкого положения. Я же не виновата, что он не тот человек, которого мой мозг хочет запоминать!», подумала она и улыбнулась.

– Я забыла твое имя! – певучим голосом произнесла Лилит, хлопая глазами, словно кукла

– А, вот в чем дело! Бывает! Питер! – улыбнулся он смущенно в ответ, – мы видимо давно не общались, поэтому так вышло!

«Питер! Не ищи для нее оправданий», подумал Левиафан, прикуривая сигарету, «поверь мне, она не нуждается в них и не верит в это. Мальчик, просто скажи, что ей наплевать и уйди от нее. Я тебя уверяю, с ее миловидного лица моментально уйдет наигранная улыбка! Но ты слабак! Эх, глядя на все это, я понимаю, что вы не сможете сделать меня сегодня счастливым! Студентики, всему вас учить надо!»

Левиафан бросил окурок в пепельницу и пошел к Лилит, предварительно состроив лицо: довольное и в тоже время глумливое.

– Милая! – он произнес это громко и отчетливо, чтобы парень тоже мог слышать. – Почему ты просто не можешь сказать, что тебе абсолютно наплевать на имя этого мальчика, и что тебе не с кем выпить, так как ты обижена на весь свет из-за меня, а тут сидит твой вроде как бы знакомый, правда безымянный? – Спросил Левиафан со свойственным ему сарказмом и интонацией.

Лилит посмотрела на него с иронической улыбкой и слегка приподнятыми бровями.

– Смотри, что сейчас будет! – шепнула она ему. – Охрана! – заорала она во весь голос, – помогите, охрана! Ко мне пристает какой-то мужчина! Он грозится избить моего знакомого! Охрана!

Через две секунды из-за угла выскочили два здоровых мужика с вопросами «кто?» и «где?», и Лилит только вытянула палец, который указывал на обалдевшего вампира. Он стоял с открытым ртом и прищуренными глазами, затем на его лице промелькнула улыбка.

Охранники взглянули на лицо девушки, оно было все заплаканным. За две минуты Лилит успешно разыграла трагедию. Когда Левиафана уводили за руки, он обернулся и бросил на Лилит взгляд полный негодования, с примесью восторга.

– Что это было? – спросил ошеломленный Питер, смотря в след людям, уводящим слегка разъяренного вампира.

– Ничего, не обращай внимания! Просто какой-то идиот, – пробормотала Лилит и села за столик.

Левиафана вывели из клуба, сказали, что он персона нон-гранта, и больше его туда не пустят ни за какие деньги, и пусть благодарит Бога, что они еще и полицию не вызвали.

Молодой человек стоял один на пустынной улице и покусывал губу. Ему было смешно и как-то не по себе потому, что он был чуть-чуть расстроен. Женщина, у которой он пытается выпросить прощения, открыто измывается над ним уже не первый день, а он, как последний идиот-романтик спускает ей все это с рук.

А что ему еще оставалось делать? Что вообще делать в таких ситуациях, когда и хочется и колется? Ему хочется сказать: «да ну ее к черту», и в тоже время, «мое! Значит должно быть рядом!». Что Левиафан, что Лилит, портили себе жизнь своей упертостью. Может он и послал бы ее в далекое путешествие к слуге сатаны – черту, да вот только принцип мешает это сделать. Если бы тогда, первое, что он сказал себе, было бы никогда не видеть ее больше, он принципиально бы это сделал. Но он-то сказал себе «я буду прощен!», значит, так тому и быть, ни шагу назад, или в какую-либо другую сторону. Лилит же напротив, пообещала себе противоположную вещь – просто так не прощать, чему стойко придерживалась, подпитывая это еще издевками и мелким мщением. Ну, разве не идеальная пара?

Питер, через час, извинившись перед Лилит, отправился домой, оставив ее в полном одиночестве и открыв ей вид на соседние столики. За одним из них она увидела Жаклин, которая пристально и печально смотрела на нее. Через десять минут переглядок, она встала и подошла к Лилит.

– Я присяду? – Серьезным тоном спросила она.

Лилит пожала плечами и кивнула на пустой стул, продолжая пить коктейль.

– Лилит, – начала Жаклин, смотря прямо в глаза подруге, – ты знаешь, у меня свадьба через три недели…

– У, поздравляю, – холодно ответила Лилит, помешивая трубочкой лед в бокале.

– Я тут подумала, – продолжила она, – у меня ведь нет никого кроме тебя, нет ни одного близкого человека, который смог бы стать моей подружкой и свидетельницей…Что мне делать, Лилит?

Лилит посмотрела на Жаклин исподлобья, вздохнула и опустила глаза. После тщательного разглядывания деревянной поверхности стола, Лилит подняла глаза, почесала лоб и смахнула падающую слезу.

– Тебе следует поискать того, кто не предаст тебя! – прошептала Лилит.

Затем она встала и ушла, вытирая слезы с глаз.

Еще прошлой ночью Лилит для себя решила, что Жаклин потеряна для нее. Она устала звонить, оставлять сообщения, с просьбами перезвонить. Ей надоела лживая погоня.

Принимая это решение, Лилит была полностью уверена, что Жаклин никогда не простит ее, и, естественно, она никак не ожидала такого поворота событий. Не зная всей правды, Жаклин пришла к ней, готовая простить Лилит за то, чего та не делала. Пришла, потому, что ей нужна была подруга, но Лилит оттолкнула ее потому, что не хотела быть прощенной за то, чего не делала. Потому, что не хотела видеть на себе укорительные взгляды, ибо предательство так просто и быстро не забывается. В этот «чудесный» век люди забывают только хорошее, а плохое помнят аж поколениями.

Лилит думала, что у нее больше нет шансов объяснить Жаклин, что не надо помнить плохое, которое к тому же не существовало. Все эти шансы у нее забрал Левиафан, когда она впервые пришла поговорить с ней, а унижаться Лилит была не готова ни перед ним, ни перед подругой, да и вообще, в принципе ни перед кем. Для нее было унизительно просить прощения у Жаклин потому, что не за что было прощать. А валяться в ногах у Левиафана она не считала нужным потому, что он был мужчиной. Все просто, как дважды два, только вот от этой простоты уж очень сильно болела душа.

Левиафан бы удивился больше всех, узнав, что у нее, оказывается, есть душа, и более того, она еще и чувствует, болит, переживает…даже за него. Только она находила в себе силы тщательно скрывать всю свою чувствительность. Два человека, которые в очередной раз доказали ей, что неважно, играешь ты в жизни какую-то роль, имея при себе огромный шкаф с различными масками, или показываешь себя настоящую, людям все равно плевать на это. Лилит не могла понять, что так притягивает вампира в ней – злость? Ненависть? Месть? Жестокость? Ведь он, на самом деле, ничего другого от нее не видел, что он так любит в ней? И Жаклин, которая знала Лилит, как честного человека, всегда говорящего правду, и что она делает? Слушает пустоту в виде Левиафана (потому, что для нее он никто), и самое обидное это то, что она еще и верит ему, а не подруге. Лилит задавалась вопросом «так кто еще кого предал? Кто должен просить прощения?»

Лилит шла из клуба, не сдерживая больше слезы. Каждый день слезы, и это-то весной? Когда душа поет вместе с птицами, а сердце бьется наравне с природным пульсом бытия? А близкие люди не перестают разочаровывать и затаптывать радующееся весне сердце! Забавнее всего было то, что у всех троих сердца были, так сказать, не в лучшем положении, все ходили и переживали, как слепые идиоты. Это же так странно, что никто из них не смог заметить, что им всем троим плохо друг без друга. А не смогли они этого заметить потому, что слишком заняты только своими, личными переживаниями.

Лилит шла к метро, постоянно вытирая слезы, которые никак не хотели прекращать капать из ее глаз. Она шла, постоянно пытаясь выкинуть из головы все мысли, которые никак не хотели уходить оттуда.

– Девушка, вас подвезти? – рядом с ней притормозила машина, и, из-за наполовину открытого окна, на нее смотрели черные глаза.

Лилит остановилась, и слезы окончательно брызнули из глаз. Счастье мгновенно скрылось с физиономии вампира. Он выскочил из машины и схватил Лилит за плечи.

– Что, милая, что случилось? – спросил он, обеспокоенно глядя в ее заплаканное лицо.

Лилит ничего не ответила, только уткнулась в его плечо и зарыдала еще громче. Левиафан закатил глаза и обнял ее.

«Ненавижу рыдающих женщин! Это очень страшно, потому что они ничего не говорят, только сидят и рыдают. А тот, кто рядом с ними в этот момент, должен резко стать телепатом и догадаться, почему она рыдает. И итог этого всего будет в том, что тебя еще и обвинят во всем!», подумал он про себя, ведя ее к машине.

– Ну все, милая, успокойся, – нежно прошептал он пристегивая ее ремнем безопасности.

Минуты две он рассматривал ее, затем завел двигатель и нажал на газ.

– Милая, что случилось? – спросил он через десять минут, заметив, что дама его сердца более или менее успокоилась.

Лилит с улыбкой посмотрела на него красными от слез глазами. Это даже слегка напугало Левиафана.

– А как ты думаешь?

– Ну…Я думаю, что ты раскаялась за свое поведение в клубе и плакала из-за того, что я ушел! – съехидничал он, глядя на дорогу.

Девушка посмотрела на него и сделала гримасу отвращения.

– Как всегда в своем репертуаре, самоуверенность так и лезет из тебя…Во-первых, тебя оттуда вывели, а не ты ушел. Во-вторых, это слишком большая честь для тебя, чтобы я рыдала прямо на твоих глазах, раскаявшись за мое поведение в клубе. В-третьих, у нас с Жаклин состоялся двух минутный разговор, итог которого меня расстроил. – Последнюю фразу Лилит произнесла уже не на таких высоких и счастливых нотках.

– Ха! – вскрикнул Левиафан, скосив на нее глаза. – Вы, женщины, совсем обезумели! Почему вы рыдаете из-за кого угодно и из-за чего угодно, но только не из-за любимого мужчины?

– Наверное, потому, что мужчины совсем обезумели от своего собственного «Я» и даже не могут задуматься о том, что помимо них есть еще и другие люди, которые достойны того, чтобы из-за них плакали! Особенно ты, обезумел от себя, так что плакать из-за тебя я принципиально не буду!

– А я бы поплакал из-за тебя! – Пожал плечами удивленный вампир.

– Ну так поплачь! – предложила Лилит, вопросительно посмотрев на него.

Он ответил ей таким же взглядом, затем смутился и отвел глаза.

– Не получается…Не могу, когда на меня смотрят! Давай в другой раз? – голосом полным энтузиазма, предложил он.

Пальцы Лилит сжались в кулаки, и она улыбнулась.

– Левиафан, не отвлекайся от дороги, а то тебе придется поплакать на моих похоронах, если ты сейчас въедешь вот в этот большой грузовик! – быстро проговорила Лилит, уставившись на массивную машину, которая была в десяти метрах от капота их полуджипа.

– О, черт! – Вскрикнул Левиафан, резко вывернув руль. – Ты чуть не убила себя, Лилит! Потому, что я занимался вызыванием слез из своих систем!

– А, ну да, конечно! – Лилит стукнула его по плечу и отвернулась.

Она вошла в квартиру, скинула пальто и сапоги и, практически сразу же, упала на кровать, устремив взгляд к потолку. Левиафан присел рядом.

– Что-нибудь хочешь? – спросил он ее.

– Смерти глоток…

Левиафан ушел на кухню, налил два стакана виски, кинул льда и вернулся в комнату.

– На, отпусти ситуацию! – сказал он, протягивая ей стакан.

Лилит взяла его, едва улыбнувшись. Вампир присел к ней на край кровати и сделал глоток жгучего напитка.

– Ну, и до чего вы там договорились? – спросил он, убирая с ее глаза челку.

Лилит прикрыла глаза, снова приподнимая уголок губ вверх.

– Мы договорились о том, что не надо прощать предателей, меня то есть, – усмехнувшись, сказала она.

Левиафан, с задумчивым взглядом, смотрел в потолок.

– Эх…Ты же ведь ее не предавала! – невинным голосом констатировал он.

– Спасибо, что напомнил, а то я уже почти поверила в противоположное…Да и какая разница? Она-то все равно не знает правды и не узнает! Ей нужна свидетельница на свадьбе, а я, предавшая ее, не могу взять на себя столь ответственную роль, понимаешь? – спросила она его укоризненно.

– Да уж,… какое не хорошее положение дел…Лилит! – ответил Левиафан так, словно его эта проблема вообще никак не касалась.

– Угу, представляешь себе, милый? – Надменно произнесла она и протянула ему пустой стакан, – не хочу больше!

Ей совсем не хотелось снова выяснять с ним отношения, она просто закрыла глаза и расслабилась.

– Не хочешь что? Пить или разговаривать? – не унимался Левиафан.

– Ни то ни другое! – нервно ответила Лилит, приоткрыв глаза.

Вампир отнес стаканы на кухню. С минуту постояв и посмотрев в пустоту стекла, он вернулся в комнату и снова сел к ней. Его глаза пробежали по ее лицу, слегка задержавшись на губах, затем опустились на излюбленное место – шею. Левиафан облизнул губы и, еле дотрагиваясь, провел пальцем по шее. Соблазн был слишком велик, чтобы устоять. Левиафан наклонился и поцеловал девушку.

– Бог мой, Лилит, я так соскучился…– еле слышно прошептал он, осыпая ее лицо поцелуями. – Ты даже не представляешь, как я на самом деле испугался, что потеряю тебя из-за своей дурости…Ты даже не представляешь, как вина терзала меня вместе с совестью, и как сердце понимало, что пустеет без тебя со страшной скоростью. Милая, я ужасно и безвозвратно полностью погряз в тебе…прости меня.

– И я тоже, Левиафан, соскучилась… – тихо ответила она, улыбаясь и прикрывая глаза от удовольствия.

В этот момент острые клыки погрузились в кожу. У Лилит сперло дыхание от счастья и блаженства, от боли и наслаждения, от радости и долгожданного примирения. В итоге она просто потеряла сознание от переизбытка чувств.

13

– Шикарно. Взять и просто выключиться, ну что за женщина? Так нагло и безответственно бросить меня в таком…приподнятом состоянии! – услышала Лилит, открыв глаза, причитания несчастного вампира.

– Прости… – прошептала она, слегка рассмеявшись.

Левиафан улыбнулся, склонив голову, посмотрел на нее на удивление добрыми глазами.

– А ты оказывается очень нежная и чувствительная натура! Я много раз видел как девушки теряют сознание от ужаса, от страха, от того, что увидели любимого актера в живую. Но чтобы от наслаждения – первый раз такое встречаю!

Лилит посмотрела на него и пожала плечами. Левиафан довольно вздохнул и лег рядом, положив руки под голову.

– Лилит, ты, периодически меня сильно удивляешь, и знаешь, это хорошо! Мне нравится, что ты такая, вся недоступная и жестокая, и, в тоже время, настолько нежная и хрупкая, я даже и не подозревал, что настолько! Милая, где ты прячешь свою природную нежность? Почему люди говорят, что невозможно контролировать свои собственные эмоции? Глядя на тебя, я могу смело сказать, что это не так… почти не так! Ты прекрасно контролируешь положительные эмоции и, судя по всему, они у тебя под таким жестким контролем, что вообще не могут пробиться наружу. Изредка только вот, как сейчас, показалась твоя нежность. Но зато, ты также прекрасно контролируешь и негативные эмоции, которые, ты наоборот не пускаешь внутрь, всегда держишь их снаружи, чтобы если что, обрушить их на голову любому человеку, который сделает что-то, что тебе не понравится. Вот теперь меня мучает вопрос – зачем же, вы, люди, пишите во всех книжках по психологии, что эмоции невозможно контролировать? Наверное, для того, что бы сказать, допустим, «Иди к черту», или нет, чтобы налить яду в бокал с вином мужу, а в суде потом сказать типа: «А что такое? У меня был эмоциональный срыв! Я же не могу сказать себе успокойся, когда эмоции рвутся из меня!». А вообще, людишки-то молодцы, таким образом почти алиби себе обеспечили. Вот дела, где-то вы очень умные, а где-то…! Хотя, вот опять же! Вы даже ум и глупость в состоянии контролировать! Не один раз я замечал, что там, где человеку может достаться по голове, он включает такого идиота, что ему настоящий идиот позавидовал бы. А вот, например, там, где светит куча денег, он мгновенно становится умным. И я даже уверен, что умнейшие люди опешили бы от умности этого человека. Вы все симулянты, причем симулируете вы не болезни, а жизнь. Пишите оправдательные книжки, называете это психологией, прячете в себе положительные эмоции и говорите о неспособности контролировать это, безумно любите кого-то, а в лицо говорите хорошо обдуманную ложь (и то, не всегда хорошо обдуманную), кричите, что вам на все наплевать и, в тоже время, плачете, увидев на улице котенка. Одним словом, Лилит, вы врете, постоянно врете. Врете родителям, друзьям, близким, любимым и, как ни странно, самим себе. Причем настолько сильно врете, что в итоге, сами верите в собственную ложь. В мое время, когда я был человеком, такого не было. Казалось бы, что такое пятьсот лет для истории – это же тьфу! Но за эту половину тысячелетия люди, кардинально изменились и так изменились, что мне стыдно говорить о том, что я когда-то был человеком. Понимаешь, Лилит, до чего докатилось человечество, что стыдно сказать «Я – человек!», а пятьсот лет назад, это была гордость и честь. А сейчас столь прекрасное создание как «человек» приравнивается к млекопитающим, только под примечанием «Высшая нервная деятельность». Звучит, конечно красиво. Но то, что во всех книжках по биологии написали, что человек – это животное, видимо никого не беспокоит. Более того, люди, базируясь на этих учебных параграфах, начинают вести себя, как животные! Только хуже! В сотню раз хуже! Это, наверное, для того, чтобы оправдать словосочетание «Высшая нервная деятельность», ибо ни одно животное не додумается до того, что творит человек. Животные не колются героином и не пьют алкоголь, при этом рожая детей, которых потом в мусорный бак выкидывают. Животные не врут друг другу, животные не боятся постоять за свою самку. Взять, к примеру, львиный прайд. Один лев защищает всех львиц, да еще и своих детей, и если он не справляется, то он погибает, а не как человек, разворачивается, плюет и говорит «черт с вами», а потом со спокойной душой уходит. Причем говорит он это одной женщине и с одним ребенком. Животные не убивают друг друга ради прикола, денег и крутизны. Они не убивают место, где живут – природу, а человек это делает, и, по-моему, с большим удовольствием. Это, наверное, неописуемое наслаждение, прийти, вырубить лиственный лес и построить, вместо природного кислорода, пару домиков, за которые он потом будет получать деньги, забывая о том, что когда атмосфера наполнится углекислым газом, он не сможет ни за какие деньги купить кислород. Или, знаешь, еще более огромное блаженство человек получает, когда знает, что, например, ирбис находится на грани исчезновения. Численность этой прекрасной кошки катастрофически мала, грубо говоря, их можно по пальцам пересчитать, но человек, случайно встретив эту кошку, со спокойным сердцем уничтожает ее ради денег и хвастовства. Люди просто достигли состояния Бога, они убивают, даже не поведя бровью. Так что стыдно сказать, что человек – это животное. Я думаю, не стоит до такой степени бессердечным и жестоким называнием «человек – млекопитающее» порочить столь уникальный и разнообразный мир животных, который к людям не имеет никакого отношения. Вот так вот, забавно, мне стыдно за то, что я называюсь человеком, а животным стыдно за то, что человека называют животным. Я бы людей записал в отдельный вид биологии, например «роботы-камикадзе, истребители» потому, что, то что вы выделаете сейчас с собой и окружающим миром не что иное, как самоубийство. О, кстати, еще одно глобальное отличие – животные хотят, очень хотят жить, а люди нет, у них отсутствует желание к жизни, поэтому они старательно гробят всю планету. Наверное потому, что «одному умирать скучно, поэтому я, пожалуй, прихвачу с собой всю планету». Физики, кстати, первые обеспечат исчезновение половины земли, когда доиграются со своим коллайдером, ядерными бомбами, водородными взрывами, гонками в вооружениях. А потом останется меньшая часть, которую оставшиеся в живых люди уничтожат еще быстрее. И затем, вот он, рай – полумертвая, но довольная, наконец-то, земля вздохнет с облегчением, осознав, что по ней больше не бегают роботы-истребители, и что она может спокойно восстанавливать весь ущерб, нанесенный ей за последнее тысячелетие. Круто? – Левиафан с улыбкой скосил глаза на Лилит, которая лежала на боку, подперев рукой голову, внимательно слушала его.