Текст книги "Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе (СИ)"

Автор книги: Вадим Ломтев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Ну, никак не хочет правительство признать автомобильную промышленность локомотивом в развитии современной экономики! А зря: по данным анализа экономики США, 52% самодеятельного населения этой страны тесно связывают свое благополучие с автопромом (с учетом численности трудящихся в смежных отраслях – в металлургии, в химической и в нефтехимической промышленности, в торговле, в сервисе, в строительстве автодорог и т.д.). У нас этот показатель, очевидно, не такой значительный, но все-таки намного больший, нежели в любой другой отрасли. Отсюда и меры должны быть радикальными.

Нельзя говорить, что автопрому не помогают – помогают, и много, например, АвтоВАЗу, – огромные деньги! Но это не первая помощь заводу, и я уверен, что кончится все так же, как и раньше: полученные колоссальные средства будут истрачены впустую, и завод вскоре появится за новой подачкой. А все происходит от того, что мероприятия по развитию экономики разрабатываются финансистами, а предложения экономистов остаются забытыми.

В рамках «Мозаики» невозможно изложить рецепты оздоровления промышленности. Остается лишь сожалеть, что время уходит, а с ним происходят необратимые процессы в отраслях. Уже ясно, что в автопроме будущее имеют заводы типа московского «Автофрамоса» или «Форда» в Ленинградской области и других им подобных. Казалось бы, что проще: пригласи заводчан, спроси, что им нужно, «отфильтруй» предложения и после того дерзай, правительство, помогай отрасли, меняй законодательство в нужную сторону! Вместо этого принимается решение о выделении огромной подачки заводу, и никто не может объяснить – зачем? Что из этого получится? К чему мы придем?

И примерно так же, мне кажется, обстоят дела во всех других сферах нашей жизни – в реформировании образования, медицины, жилищно-коммунальной сферы, в «борьбе» с коррупцией… Кто бы удосужился разобраться, как бездарно и даже преступно тратятся десятки миллиардов бюджетных средств, предназначенных на финансирование мероприятий федеральных целевых программ (внешне все выглядит вполне благопристойно: по конкурсу, но знал бы кто действительную цену этим «конкурсам»)?

Куда мы идем? И куда попадем?

В связи с отсутствием времени и места для ответа на эти вопросы приходится ограничиться очередным анекдотом:

В вагоне скорого поезда Москва-Санкт-Петербург по центральному проходу ходит взад-вперед православный священник и с возмущением и отчаянием восклицает: «Ну и куда же мы катимся! Куда…?».

Проводница услышала его и с недоумением говорит:

– В Питер, батюшка, в Питер. Скоро уж прибудем, потерпите.

– Да это я, слава Богу, знаю. Тут что меня возмутило: вышел я сейчас в тамбур покурить (не пристало мне этим делом заниматься на миру). Стою себе спокойно, смотрю в окно, покуриваю. Через некоторое время в тамбур выходят отрок с отроковицей, на меня никакого внимания не обращают и начинают сперва миловаться, а потом вообще… прелюбодействовать. Ну я, конечно, не вмешиваюсь, смотрю себе в окно, покуриваю… Закончив процедуру, отрок осмотрелся кругом, а потом взял полу моей рясы и вытер ею свое срамное место. А она, мерзкая, джинсы свои натягивает и вдруг так нахально говорит мне: «Батюшка, а здесь курить-то нельзя!».

Вот теперь я и вопрошаю себя: «Ну и куда же мы, скажите на милость, катимся? Куда?»

Может быть, и нам следует чаще задумываться: «Куда катимся?». А может, наоборот, и не следует задумываться, а катиться, куда вывезет?

Конечно, хотелось бы заполнить «белые пятна» в моем повествовании и постараться ответить на вопросы «Куда мы катимся?» и «Что делать?».

Безусловно, эти же вопросы задают себе миллионы других моих соотечественников, «выходцев из Советского Союза, глубоко скорбящих по поводу безвременной кончины их Отечества».  Кончины, которая вместе с долгожданной свободой и товарным изобилием принесла многим из нас также и неоправданные лишения, как материальные, так и нравственные. Разговоры по этому поводу не утихают, а предлагаемые решения бывают совершенно экзотичными: одни мечтают о восстановлении СССР, а другие требуют скорее завершить полнейшую либерализацию экономики.

Кто-то из современных политиков-острословов сказал примерно так: «Тот, кто не сожалеет о Советском Союзе, тот не имеет сердца, а тот, кто мечтает его возродить, не имеет головы». Точнее не скажешь! Ну, а истина, как всегда, находится где-то между…

Мне пришлось однажды находиться в «теплой» мужской компании моих давних и хороших знакомых. Отмечали какое-то незначительное событие, «водку пьянствовали» и делились воспоминаниями и впечатлениями. Незаметно разговор перешел в политико-экономическую плоскость, в которой каждый великовозрастный российский чиновник, тем более находящийся «под мелким бухарестом», убежденно считает себя непревзойденным специалистом, владеющим истиной в последней инстанции.

После долгих и бестолковых попыток найти приемлемый выход для коллективного разума, вырывающегося наружу, один из участников встречи выступил с довольно цельной программой нашего переустройства, основные тезисы которой состоят в следующем:

– на основе федеративного объединения России, Украины и Белоруссии создать Союз славянских народов с простым и понятным названием – «Русь». В Союз можно включить и Казахстан (при его желании), где славян значительно больше половины населения;

– столицу Руси следует вернуть на ее историческую родину в город Киев (мать городов русских), а еще лучше вблизи него построить «на зеленой лужайке» современный город, сосредоточив в нем органы федерального управления. Это позволит сразу же в значительной степени снять давнее противление украинцев неофициальному статусу «младшего брата» русских. Ведь если сравнивать эти народы по признакам нравственно-эмоциональным (трудолюбие, аккуратность в содержании своего дома, национальные традиции, национальная кухня, народные танцы, певческое искусство, отношение к крепкому алкоголю и др.), то преимущества «великороссов» перед «малороссами», говоря мягко, не всегда будут очевидными. А скорее даже наоборот;

–  Москва остается лишь деловым центром страны;

– конституция Руси должна прекратить территориальное деление государства по национальному признаку. Национальная автономия допускаться будет лишь в части духовной (литература, театр, музыка…), а регионы страны (губернии) должны быть образованы исходя только из экономических соображений;

– в целом экономика Руси должна быть переориентирована с Запада на Восток, и стратегическими партнерами должны стать Китай и Индия;

– для скорейшего освоения природных богатств Сибири и Дальнего Востока следует возродить позабытый у нас принцип сдачи иностранцам (китайцам, японцам…) в концессию перспективных в промышленном отношении районов, которые у нас пустуют из-за дефицита трудоспособного населения и инвестиций – пусть они привозят свою рабочую силу, организуют производства, трудятся по нашим законам, платят налоги и соблюдают российское законодательство.

Вот и все! Рано или поздно жизнь заставит нас поступить именно так, но лучше будет, если мы начнем процесс по своей инициативе, а не в силу давления извне. Не сможем же мы вечно быть «собакой на сене», раздражая весь стесненный мир своими неиспользуемыми ресурсами!

Все изложенные мысли во всех деталях были тщательно обсуждены (благо, что с выпивкой и с закуской проблем не было), после чего последовало резюме: «Быть по сему!!!».

Сразу же был даже «утвержден» национальный гимн гипотетического государства. Музыку к торжественной песне я придумал раньше, когда в постсоветской России стал вопрос о государственном гимне. Тогда власти решили оставить музыку гимна СССР, изменив лишь слова. Не всем это пришлось по вкусу. Лично мне музыка советского гимна нравится: величественная, торжественная, вызывающая гордость, но …, как бы помягче сказать, – с запашком нафталина. Страна у нас обновилась, и все ее атрибуты хотелось бы обновить – сделать их проще, понятнее, доступнее в первую очередь для молодежи. Потому у меня в голове постоянно крутились обрывки торжественных песней Глинки, народных мелодий, чего-то еще. Считаю, что национальный гимн может включать в себя фрагменты из любых популярных в обществе мелодий, и в этом случае любое заимствование не может считаться плагиатом.

В меру имеющихся вокальных возможностей я пропел своим сотрапезникам то, что долгое время носил в себе и никогда публично не озвучивал, и к моему удивлению «опус №1» понравился всем присутствующим. Немедленно были коллективно сочинены начальные строчки текста: «Славим Русь, родимую державу, и тебя, российский наш народ. Мы всегда во всем всех побеждали, и всегда девиз наш был -вперед! Там, где мы, унынию нет места, там, где мы, победы торжество. Мы хотим бороться только честно…». Дальше сочинять не хватило ни духу, ни вдохновения, помню лишь, что пытались мы закончить словами «С нами Бог!», а потом решили, что теперь пусть потрудятся профессионалы, а нам лишь бы идею предложить…

Конечно же, идея создания государства «Русь» из-за своей полнейшей нереальности явилась, как можно предположить, следствием коллективного помешательства на почве злоупотребления алкоголем.  Но, как говорят, мечтать никогда не вредно. А вдруг когда-нибудь найдется новатор, способный донести эту «дикую мысль» до массового сознания всех братских народов, убедить общество в ее правильности, сколотить партию единомышленников и т.д. и т.п. Среди нас политиков не было, и потому мы, горячо отметив очевидную привлекательность идеи, ограничились тостом «За Русь!» и расстались.

А на следующий день я на всякий случай «увековечил» итоги нашего коллективного творчества. Их вы можете увидеть в приложении к этой книге.

Моих замечательных сотрапезников и неожиданных соавторов Виктора Чугунова и Бориса Орлова, о которых упоминалось в некоторых фрагментах «Мозаики», уже давно нет, но незапатентованная идея «Руси», несмотря на внешнюю абсурдность, как мне кажется, не утратила актуальности, и потому я, пользуясь правом первоисточника, дарю ее любому, кто пожелает этим воспользоваться.

Дерзайте, славяне!

*       *       *

И что же сказать в заключение? Чувствую, необходимо заканчивать мою писанину, но чем? Пролистал написанное – вроде бы все есть: работа, семья, друзья, успехи… Для полноты картины следовало бы, конечно, остановиться на ошибках, упущениях. Но значимых ошибок, о которых стоило бы вспоминать на публике, у меня вроде бы и не было. Впрочем, близким к этой теме мне припоминается несколько комичный случай, за который сегодня мне по-настоящему стыдно.

Каюсь, я однажды в своей деятельности допустил нарушение важного принципа служебной этики, которому всегда искренне старался следовать, а именно: честно относиться к своим обязанностям и ни при каких обстоятельствах не использовать свое служебное положение в угоду безнравственности и хамства. (Всю жизнь отождествляю их с гордыней и праздностью, которые по христианскому учению входят в число семи смертных грехов, и которые, в моем понятии, должны быть обязательно наказуемы).

Случилось это в последние годы моего пребывания в Воронеже, в конце весны 81-го или 82-го года. Звонит ранним утром ректор местного строительного института Николай Александрович Ульянов и просит безотлагательно заглянуть для нетелефонного разговора. Мне как раз надо было в город, путь лежал мимо строительного института, и я заехал к НА. Знакомы с ним мы были уже давно, отношения нельзя было назвать дружескими, но доверительными они точно были.

Кстати, как говорили «в кулуарах», НА приходился родным братом народному артисту СССР Михаилу Ульянову, с которым отношения были давно прекращены: их отец был репрессирован, а чтобы обеспечить себе карьеру, Николай отрекся от отца (к сожалению, такая практика семейных отношений тогда не считалась редкостью), а Михаил поступок младшего брата счел аморальным, остался верен чувству сына и в свою очередь отказался от родства с братом.

Конечно, все это может быть всего лишь нелепыми слухами, но достоверным является то, что у обоих отец звался Александром, руководил он деревообрабатывающей артелью в лесах Омской и Томской областей, где поочередно родились Миша и Коля, что свидетельствует в пользу версии их близкого родства. Впрочем, все это совсем неважно.

При встрече НА изложил мне свою проблему: на днях должны начать работу комиссии по оценке дипломных проектов выпускников ВУЗа. Один из председателей комиссии из числа ранее назначенных министром высшего образования неожиданно заболел, работать не сможет, из-за чего одна из двух комиссий для дипломников кафедры строительных машин осталась без руководства. С подбором кандидатур на пост председателя по строительным специальностям затруднений никогда не было, а вот с машиностроительной тематикой – просто беда, подобрать всегда тяжело.

НА обратился ко мне с просьбой: «Пожалуйста, выручи! Дай согласие на назначение тебя председателем. Опыт у тебя большой, член обкома партии, и хотя у тебя нет ученого звания, с министром я уже договорился. Постоянного присутствия от тебя не требуется – нужно лишь время от времени заглядывать на минуту в зал заседания, а в конце работы примерно раз сто расписаться, вот и все. Времени у меня – в обрез, помогай!»

Короче, уговорил, и я добросовестно исполнил обязанности председателя: открыл заседание комиссии, почти ежедневно наведывался, задавал какие-то простые вопросы, потом расписался положенное количество раз и считал свою миссию завершенной.

Но все оказалось не так уж и просто.

Через пару недель опять звонит НА, опять просит заглянуть для нетелефонного разговора, только теперь уже очень срочного. Делать нечего – поехал немедленно. Новая проблема, теперь уже серьезная.

Защита закончилась, дипломы вручены, как и следует, отчитались. Все было бы хорошо, но случился «беспрецедентный инцидент»: один из выпускников кафедры строительных машин (к счастью, не из «моей» группы) диплом не защитил и получил неудовлетворительную оценку. Причем председатель комиссии, маститый профессор из Харькова, имеющий непререкаемый авторитет и бескомпромиссный характер, высказался о нем так: «Большего балбеса и хама в жизни своей я не встречал. Диплом инженера он никоим образом не заслуживает, а если по-хорошему – у него надо бы отобрать и школьный аттестат зрелости».

Ни на какие уговоры профессор «при всем уважении к институту и лично к НА» не поддался, подписал все итоговые документы и укатил отдыхать в Крым, на «дикое» побережье, попросив не тревожить его ни под каким соусом.

Несостоявшийся дипломант оказался «нацкадром» – так назывались студенты, прибывшие на учебу по направлениям от союзных республик. Все они, как правило, прилежно учились и после завершения учебы получали направления на работу в родные места. И вдруг «бомба»: высшее учебное заведение России пять лет обучало школьника из Ташкента и не научило ничему!

НА рассказал, что междугородние звонки его уже «достали»: все республиканские, а затем и союзные органы (высшего образования, партийные, профсоюзные и вообще все, кому не лень, от рядовых инспекторов до руководителей высшего звена) интересовались подробностями, возмущались, требовали, обещали всяческие кары… Аналогичный поток звонков хлынул в Воронежский горком партии, обком, облисполком, облпрофсовет и т.д. Житья ректору не стало, он бы и рад был диплом вручить, но требовалось соблюсти форму: приемочная комиссия, публичность защиты, присутствие зрителей. Требовалось возобновить работу комиссии.

С членами комиссии у НА затруднений не было, все они были местные и не нуждались в «обработке», а вот председатель, назначенный министром, отдыхал после трудов праведных в Крыму и на тему повторной защиты даже не желал разговаривать. Конечно, можно было подобрать «узаконенного министром» председателя с других кафедр, но те, сославшись на некомпетентность в машиностроении, а скорее всего убоявшись участия в готовящейся «афере», категорически отказались.

НА взмолился: «Выручай! Ну что тебе стоит? Мне звонил министр и пообещал голову открутить за недостойное отношение к нацкадрам. Закрой глаза на безграмотность нашего выпускника. Действительно, студент он был никакой. Жил в общежитии, занятия пропускал месяцами, родители с избытком его обеспечивали деньгами, пользовался он огромным успехом у воронежских девиц, распутничал, пьянствовал… Давно хотелось бы его выгнать, но нельзя: «нацкадр», – и все этим сказано. «Тащили» его от сессии к сессии. Умоляю, войди в положение!».

Долго я не думал и согласился: «Ну, станет у нас одним дурнем больше – невелика беда». На заводе к этому времени было около полусотни молодых специалистов, некоторые из которых приходили полнейшими остолопами, а со временем, подучившись, вошли в норму.

Согласился, но поставил условия: «О нашем разговоре никто не должен знать, а если у меня кто-то начнет выпытывать подробности, отвечу со всей убедительностью, что все это выдумки товарища Ульянова.

Во-вторых, дело щепетильное. Подбери членов комиссии с пониманием. Поручи им лично, каждому в отдельности, подготовить с претендентом и отрепетировать с ним по одному вопросу, а потом задать его с умным видом на официальной защите».

На том и договорились.

Дня через три я позвонил НА, получил от него заверения о полной готовности и «клиента», и членов комиссии и в назначенный час пришел в зал заседаний, надеясь провести небольшую интермедию. Все было, как положено: за столом торжественно расположились 6 уважаемых членов, букет, графин с водой. На стендах размещено 7-8 листов ватмана, иллюстрирующих проект мастерской по ремонту бульдозеров и экскаваторов. Сразу бросилось в глаза различие листов по почеркам в графиках и текстах, что ставило под сомнение авторство докладчика. На авансцене спокойно прохаживался очень красивый молодой человек, чем-то напоминающий Тарзана, в зале – с десяток разновозрастных людей, некоторые азиатской внешности. Все сосредоточенно молчали.

Предложил начинать, и началось… «Тарзан» что-то промямлил об отечественной технике, о профилактических мероприятиях по уходу за ней, еще о чем-то, не поймешь о чем. Потом замолчал. На вопрос «Все?» докладчик с готовностью кивнул. Я предложил задавать вопросы членам комиссии, и сразу стало понятно, как прав был мой предшественник, называя соискателя балбесом и хамом. Ни на один вопрос не было дано ни одного ответа, достойного хотя бы «тройки». Члены комиссии недоуменно переглядывались, в зале возникла зловещая тишина. Тогда я рискнул включиться и задал вопрос «на засыпку»:

– скажите, какой экономический эффект Вы собираетесь получить после внедрения проекта? (перед этим я заметил, что один из ватманов имел заголовок «Экономический эффект» и под ним всего три строки: материалы, зарплата и «итого»). Казалось бы, прочитай по готовому, но в ответ прозвучало:

– Какой еще экономический эффект?

– Это я у Вас спрашиваю, какой экономический эффект?

– И я спрашиваю, какой экономический эффект? (с таким же акцентом на «я» и с нескрываемой издевкой).

– Вот же у вас имеется планшет, на котором все обозначено, поясните, пожалуйста…

– А что тут объяснять? Все ведь написано!

Я уже хотел было встать и сказать наглецу все, что я о нем думаю, но вдруг увидел ужас на лицах членов комиссии, особенно у НА, и спокойно продолжил:

– Скажите, а где Вы собираетесь работать после института?

– В министерстве!

Произнесено это было с явным желанием продемонстрировать свое превосходство перед собеседником и обратить внимание на его никчемность.

Вновь пришлось сдерживаться и не реагировать на продолжающееся хамство. Но с другой стороны, обрадованный, что впервые получен более-менее вразумительный ответ, я встал и, как бы раздумывая, произнес: «Мне кажется все-таки, что прежняя комиссия несколько поторопилась, поставив неудовлетворительную оценку дипломной работе, с которой мы сегодня ознакомились. На мой взгляд, работа может быть оценена как удовлетворительная. Мое мнение – «Тройка!». Никто не возражает? В таком случае принимается единогласно, и разрешите Вас, бывший студент, поздравить со вступлением в славную семью советских инженеров и пожелать…».

Раздались восторженные возгласы и аплодисменты. На меня набросились родственники новоиспеченного инженера: «Предлагаем сейчас ехать на природу, там будут шашлыки, коньяки и все, что хочется». Я отказался, сославшись на дела, с изрядной долей сарказма поблагодарил комиссию за блестящую подготовительную работу, что, надеюсь, было понято ими, но осталось незамеченным для «публики», и покинул счастливого АН.

(Не хватало мне еще таких неприятностей!).

Дальнейшая судьба «возмутителя спокойствия» мне неизвестна, хотелось бы знать, но…

Но не дано.

* * *

Вспомнилось вот что: у поэта Маяковского был большой друг, Николай Николаевич Асеев («Колядка»), тоже поэт, тоже талантливый. Однажды он на подобную тему сочинил замечательные стихи, имеющие глубокий, по-житейски философский смысл:

В конце концов все дело в том,

что мы – как все до нас – умрем.

Тим-тим, тим-там, тим-том…

Матрос пьет ром, больной пьет бром,

но каждый думает о том –

Ведь вот ведь дело в чем!

Один умрет, построив дом,

другой  – в чужом углу сыром,

Тим-тим, тим-там, тим-том…

Один был прям, другой был хром,

красавец тот, а этот – гном.

Ведь вот ведь дело в чем!

Один имел прекрасный слог,

другой  двух слов связать не мог,

В грамматике был плох.

Один умолк под общий плач,

другого  доконал палач –

Уж больно был горяч!

А интересно, черт возьми,

что будет после нас с людьми?

Что станется потом?

Какие платья будут шить,

кому в ладоши будут бить?

Тим-тим, тим-там, тим-том…

Открыть бы хоть один бы глаз,

взглянуть бы хоть единый раз,

Что будет после нас?

Но это знать – напрасный труд,

пустого любопытства зуд –

Ведь вот ведь дело в чем!

Все семь всемирных мудрецов не скажут,

что в конце концов…

Тим-тим, тим-там, тим-том…

В том-то и дело!

* * *

Все-таки необходимо заканчивать. Но каков должен быть последний аккорд? И к кому он должен быть обращен?

В самом начале моей писанины я рассказал, как, поддавшись на агитацию родственников, согласился записать запомнившиеся фрагменты моей жизни, сложить из них «Мозаику» и без каких-либо посягательств на мировую славу решить две задачи:

– создать «трамвайное чтиво», чтобы его можно было читать, начиная с любого места, то есть для всех это была бы какая-то «развлекуха», времяпровождение – и не более того;

– поделиться с потомками имеющимися сведениями (к сожалению, очень скудными) о наших общих предках, чтобы их дети, внуки, правнуки и т.д. знали свои корни (на старости лет я четко осознал, как это важно) и никогда не выглядели бы «Иванами, не помнящими родства», каковыми нам часто приходится быть.

Правда, есть еще одно желание (может, нескромное и тщеславное). В начале «Мозаики» я чисто гипотетически, с большой долей приблизительности позволил себе предположить превращение «Мозаики» в некое подобие «Повести временных лет». Но для этого потребуется активное участие со стороны большого количества «соавторов», которые присылали бы свои предложения для включения их в книжку. По своему содержанию и по виду предложения эти, как мне представляется, могут быть самыми различными – от сведений об изменениях в нашем «генеалогическом дереве» до описания событий культурного или политического характера, которые были бы интересны или полезны читателям следующих за нами поколений.

Замечания о книжке и предложения для дополнительных включений в ее текст можно присылать по адресу моей электронной почты: , либо в дальнейшем на адрес , принадлежащий моему старшему внуку Ломтеву Михаилу Сергеевичу, который согласился принять у меня «эстафету» написания «Мозаики».

Все предлагаемые поправки будут немедленно рассматриваться и после согласования с авторами вноситься в уточненном виде в основной текст книжки.

Поэтому сегодня я обращаюсь в первую очередь к моим внукам (Михаилу и Федору), к их будущим детям, к детям их детей (и так до бесконечности), ко всем заинтересовавшимся идеей «Мозаики» и предлагаю стать соавторами. Главное – не следует лениться. Время бесконечно, и, казалось бы, торопиться не стоит, но для каждого человека оно ограничено его жизнью. Не успел оглянуться, а уже надо уходить, а с тобой может уйти все, что ты успел увидеть, и что следовало бы рассказать другим.

«Есть только миг между прошлым и будущим! Именно он называется Жизнь!» – так очень проникновенно поется в известной современной песне А.Зацепина на слова Л.Дербенева. И это – святая правда, жаль только, что осознаешь ее в полной мере, когда становится уже слишком поздно. Так что торопитесь, не ленитесь спрашивать, все записывайте, оставляйте память о времени и о себе и будьте твердо уверены, что когда-нибудь кому-нибудь это окажется очень интересным.

Всем желаю успеха!

Москва – ст. Шарапова охота – Москва, 2014 год.