355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вадим Давыдов » Наследники по прямой.Трилогия (СИ) » Текст книги (страница 83)
Наследники по прямой.Трилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:11

Текст книги "Наследники по прямой.Трилогия (СИ)"


Автор книги: Вадим Давыдов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 91 страниц)

Резолюция: копию т. Ц ву для ознакомл., попр. его изложить сообр./замеч. не позд. 12 сентября. Хар ка Одзаки, если м. Обеспечьте возм. т. Ц ву посетить р н конфликта, если возникнет потребность.

Городецкий (подпись)

Лефортово. Сентябрь 1937

Сергей выпал из полудрёмы, услышав звук проворачивающегося ключа в замочной скважине камеры – час был явно неурочный. Зашевелились и другие обитатели: в унылом быте следственной тюрьмы нарушение распорядка – пусть и сомнительное, а всё же развлечение.

– Королёв кто? – хмуро спросил вертухай, оглядывая заключённых и при этом профессионально избегая смотреть в глаза.

Последние два месяца после смены наркомвнудела чтото сдвинулось, в том числе явно сбавила обороты обычная вертухайская наглость. Сергей не имел возможности как следует обдумать послужившие тому причины: то ли истончившийся резко приток новоприбывших, то ли события, лежавшие в основании слухов о гибели «железного наркома» и его ближайших помощников. Его разум был занят сейчас одним: сочинением писем, которые должны были вырвать его из тюрьмы и позволить ему снова заниматься делом.

– Я Королёв, – Сергей тяжело спрыгнул на пол камеры.

– На выход, – буркнул надзиратель и отступил в коридор, освобождая проём двери. – Руки за спину, встать к стене, не оборачиваться!

К этому ритуалу Сергей уже успел привыкнуть, и первоначальное возмущение его очевидной унизительностью притупилось, хотя и не исчезло вовсе.

Сергея не допрашивали уже больше недели, и он начал было думать: возможно, его письма возымели какоето действие, – хотя и не позволял себе на это надеяться.

Коридор, которым вели Сергея всё дальше и дальше от камеры, сделался незнакомым; исполнив привычный «танец» с руками за спиной и поворотами, он оказался в просторном кабинете, на окнах которого не было решёток. У правого окна, спиной к вошедшему, стоял высокий человек в безупречно обливающем атлетическую фигуру костюме, второй – кто это такие, пронеслось у Сергея в голове – тоже в гражданском, сидел за столом, а в зека, сидевшем на диване напротив, перед небольшим столиком с аккуратно расставленной снедью, Королёв с изумлением узнал Глушко.

– Присаживайтесь, Сергей Павлович, – произнёс сидевший за столом, и указал подбородком на диван. – С Валентином Петровичем вы знакомы. Я – Александр Александрович, а это – он кивнул в сторону того, кто, попрежнему не оборачиваясь, стоял у окна, – Яков Кириллович. Схема вам известна: я – злой следователь, а Яков Кириллович – добрый.

Королёв мог бы поклясться: человек у окна не оборачивался. Мгновение тому назад он стоял лицом к окну, и сразу – лицом уже к Сергею. Королёв невольно поёжился и подумал: на роль «доброго следователя» человека с такими глазами мог назначить только некто с весьма своеобразным чувством юмора.

Он осторожно опустился на диван и обменялся взглядом с Глушко, который находился в очевидно приподнятом настроении. Глушко подвинул к нему тарелку с бутербродами и чай в стакане с серебряным подстаканником, шепнул: «Налегай, Серёжа!» и улыбнулся. На Королёва же происходящее действовало скорее настораживающе, и он покосился на сидящего за столом Городецкого. Тот достал из кармана портсигар:

– Вы перекусывайте, Сергей Павлович, пока мы с Яковом Кирилловичем перекурим.

– Не стесняйтесь и не торопитесь, – улыбнулся Гурьев. – Вы с Валентином Петровичем давно не виделись, – вам, вероятно, есть, что обсудить. А мы с Алексан Санычем, в самом деле, подымим. Не помешаем?

– Да что вы, – несколько резче, чем хотелось, вырвалось у Королёва.

– Ну и чудно, – словно не замечая этой резкости, Гурьев улыбнулся ещё шире. – Алексан Саныч, угостите и меня табачком.

Оба «следователя» демонстративно перестали замечать находящихся в двух шагах от них Глушко и Королёва – так, будто между ними выросла стена из неосязаемого, но непроницаемого стекла. И это было сделано тоже не поэнкаведешному, както особенно – доброжелательно, что ли? И ещё – не было в этом привычной в этих стенах «игры с подследственным», которую оба, и Сергей, и Валентин, научились распознавать.

– Что происходит? – стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, Сергей потянулся к бутерброду с икрой, украшенному розеткой сливочного масла. Только бы рука не дрогнула, подумал он. – Ты давно здесь?

– Не очень, – также вполголоса ответил Глушко, осторожно делая маленький глоток чая из такого же стакана, какой стоял перед Сергеем. – Остальных наших завтра привезут. Я список составил, всего сто шестнадцать человек, – всех, кого вспомнил. Остальных потом – наши ещё когото допишут. Обещали – никаких ограничений, ни по статьям, ни по каким другим вопросам.

– Кондратюк нам нужен, – быстро оглянувшись на курильщиков, проговорил Королёв. – Помнишь? «Завоевание межпланетных пространств».

– Сергей, это утопия, – вздохнул Глушко. – Спустись, Бога ради, на землю. Кто тебе позволит сейчас такими вопросами заниматься! Они?

– Зачем тогда мы нужны? Да ещё вот так – вдруг! Значит, Валентин, ктото серьёзно по нашей тематике продвинулся. Либо немцы, либо американцы. А может, и те, и другие. Как думаешь, освободят? – как можно безразличнее поинтересовался Королёв.

– Пока расконвоируют, а там увидим, – в тон ему ответил Глушко. – Но это всё лирика, а что на самом деле происходит, я, ейбогу, не знаю, Сергей, и даже подумать об этом у меня времени не было. Возможно, ты прав, и мы действительно им понадобились.

– Не «им», – оба, и Королёв, и Глушко, разом вздрогнули, не понимая, как их услышали, и почему а, главное, когда «добрый» «следователь» успел оказаться прямо перед ними верхом на стуле. – Не «им» – народу. Родине. России. Державе. Я внятно излагаю?

Ну, я бы приоритеты в семантическом ряду несколько иначе расставил, мысленно хмыкнул Городецкий, с удовольствием наблюдая, как тюремная настороженность на лицах Глушко и Королёва стремительно сменяется изумлением и растерянностью: суворовскогурьевское «Удивить – победить!» он усвоил не хуже таблицы умножения. Но вообще ничего так получилось, душевненько. И он сладострастно затянулся дымом.

Почемуто Королёв сразу понял: это не провокация. Никакой провокатор на такие слова санкции получить не сможет, да и в голову это никакому провокатору никогда не придёт. Но тогда что же это такое?! Оставалось только както попытаться ужиться с мыслью: происходит невероятное. То самое чудо, которого он так ждал и на которое не надеялся, честно следуя правилу: не верь, не бойся, не проси. Он и не просил ничего – это его попросили.

– А у меня сложилось иное представление, – дёрнул головой Королёв и, словно не замечая отчаянного взгляда Глушко, в упор посмотрел на своего визави. – Во всяком случае, три месяца назад я интересовал державу и народ исключительно в качестве врага. Хотелось бы узнать, что изменилось.

Городецкий поднялся, погасил папиросу и, подхватив и поставив стул рядом с Гурьевым, точно так же понаполеоновски уселся на сиденье:

– Я понимаю, – спокойно глядя на Королёва, произнёс он, – переход от кнута, да ещё незаслуженного, к прянику – достаточно резкий. К сожалению, времени на привыкание к виражам нет – ни у нас, ни у вас. Обещаю сейчас только одно: вы получите всё, что необходимо для работы, и даже немного больше. Но извинений и реверансов не будет – на это тоже нет времени. Если согласны – добро пожаловать на борт. А на обиженных – воду возят. Я внятно излагаю?

Нет никакой разницы между добрым и злым, подумал Глушко, переводя взгляд с одного из сидящих перед ним «следователей» на другого. Может быть, действительно зло и добро – это одно и то же, и всё зависит лишь от того, где находится наблюдатель?

– О какой работе идёт речь? – Глушко сцепил пальцы в замок на колене и бросил сердитый взгляд на Королёва.

– По вашему профилю – ракеты и ракетные двигатели. Но подробности – только после согласия.

– Ваша мама, Сергей Павлович – удивительный человек, – и, потрясённый мягкостью, с которой Гурьев произнёс это слово – не «мать», а «мама», – Королёв, сам того не подозревая, раскрылся, позволив Гурьеву увидеть и нащупать именно то, что тому требовалось. – Если бы не она, мы бы вас с Валентином Петровичем так быстро не вытащили. Преданность любящих нас женщин – в жизни так бывает, когда нам, мужчинам, больше просто не на что рассчитывать. Согласны, Сергей Павлович? А вот как суметь их вознаградить за это – я, например, не знаю. А вы?

– Как это так – не на кого?! – вскинулся Городецкий. – А партия? А правительство?!

– Почемуто партия и правительство вспоминают о том, что они не булки белые с икрой жрать, а России служить поставлены, только когда дерьмо до подбородка доходит.

– Опять не прав, – горестно вздохнул Городецкий. – Какой там подбородокто – до бровей уже подкатило, а они всё – божья роса, божья роса.

– Так ведь вроде обещали исправиться? – саркастически приподнял Гурьев левую бровь.

– Сотрудники, допустившие нарушение социалистической законности, выразившееся, в том числе, в злоупотреблении властью, понесли заслуженное наказание, – металлическим голосом, явно когото при этом передразнивая, проскрежетал Городецкий.

– Заслуженное наказание только тогда становится таковым, когда оно осознано как заслуженное, – вздохнул Гурьев. – Или ты думаешь, Алексан Саныч, будто, расшлёпав эту мразь в том же самом подвале у той же самой стенки, мы чтонибудь комунибудь объяснили?

– Не трави душу, – попросил Городецкий. – И хватит уже товарищей конструкторов эпатировать, на них и так лица нет. Твоя информация пришла две недели назад, мы только тогда и озаботились вопросом, а до этого – ни сном, ни духом!

– И всётаки в этом чтото есть, – Гурьев прищёлкнул пальцами в воздухе. – Согласись, дружище. Приходят такие потрясающие сведения, мы кидаемся проверять, на какой стадии находятся у нас работы по соответствующему направлению, и тут у тебя в кабинете появляется Гризодубова с письмом от Марии Николаевны. И что же мы видим? У Глушко погром, Королёв в кутузке, и пока мы опять соберём институт и приведём его в рабочее состояние, пройдёт в лучшем случае полгода. Шесть месяцев, Сан Саныч. Шесть. Что это такое, я тебя спрашиваю? Нам следовало эту шайку троцкистов полгода назад перебить – вот это было бы адекватной мерой самозащиты. А ты – наказание, наказание. У нас прокуроров не хватит всех наказывать. На упреждение надо стрелять!

– Добрый, – констатировал Городецкий. – Как есть, добрый. В Ессентуки тебе пора, подлечиться. Вот, с товарищами, – указал он подбородком на Глушко и Королёва, – и поедешь. А то желчь у тебя скоро носом пойдёт. Что, товарищи, – принимаете предложение после двухнедельного отдыха в санатории приступить к своим обязанностям?

Артисты, восхищённо подумал Сергей, переглянувшись с Валентином. То, как «следователи» жонглировали фразами, перебрасываясь ролями, будто мячиками, подхватывали друг у друга «мелодию», словно джазовые виртуозы, неопровержимо свидетельствовало: всё это слишком высокий, недосягаемый для провокаторов класс. И вообще: не бывает провокаторов – с такими глазами!

– Согласны, – упрямо наклонив вперёд голову на короткой шее, сказал Королёв. – Согласны, Валентин Петрович?

– Я согласен, – едва заметно улыбнулся Глушко. – Только я не совсем понимаю, к чему такая… бутафория.

– А как вы термин угадали, Валентин Петрович? – поинтересовался Гурьев. – Вот ведь что значит – настоящая научная интуиция!

– Ну, хватит уже, в самом деле, – поморщился Городецкий. – Переигрывать тоже ни к чему. Бутафория, как вы, Валентин Петрович, совершенно правильно изволили заметить, исключительно затем, чтобы между нами возникло нечто вроде предварительной взаимной расположенности. Без этого никакой совместной работы не получится, а нам от вас требуются не рапорты об исполнении и не победные реляции, а настоящая работа. Если нет возражений, давайте подпишем бумаги, а потом Яков Кириллович вас введёт в курс дела.

Глушко читал внимательно, время от времени недоумённо приподнимая брови, а Королёв подписал, не глядя, и теперь сидел как на иголках, ожидая, пока Глушко закончит вникать в текст. Наконец, Глушко передал Городецкому лист со своей подписью, и Гурьев довольно кивнул:

– Отлично. Раз формальности соблюдены, давайте приступим. Что вы скажете, Валентин Петрович, о ракетном кислородноспиртовом двигателе с тягой в десять тонн?

– Это невозможно, – хрипло проговорил Глушко, посмотрев на ошеломлённого не меньше его самого Королёва.

– Невозможно сейчас или невозможно вообще? – уточнил Городецкий.

– Нет ничего «невозможного вообще», – отрезал Королёв. – Просто у нас такой аппаратуры нет. И ни у кого нет, поскольку технически и технологически…

– А у нас несколько иные сведения, – вкрадчиво возразил Гурьев.

Поднявшись, он стремительно переместился к стене кабинета, на которой имелась некая зашторенная конструкция. Глушко решил с самого сначала: наверняка за серым сукном скрывается доска или чтото в этом роде. И, когда Гурьев раздвинул материю, удостоверился, что не ошибся: его глазам предстал чертёж, в котором Глушко смог узнать знакомые очертания агрегатов жидкостного реактивного двигателя. Единственное, что сразу же понял Глушко – двигатель огромен и превосходит всё, доводившееся им в ГИРДе [260]до сих пор создавать. Посмотрев на Королёва, он убедился, что и Сергей совершенно потрясён.

– Невероятно, – выдохнул Королёв и рванулся к чертежу, едва не опрокинув столик с деликатесами. – Чьё это?! Валентин! Да иди же сюда, чёрт тебя возьми!

– Это работа конструкторского бюро одного очень талантливого и при этом ещё и чрезвычайно бойкого молодого человека, которого зовут Вернер фон Браун и который, к сожалению, находится в большом фаворе у товарища Адольфа Гитлера, – Глушко непроизвольно дёрнулся, услышав этот чудовищный оксюморон – «товарищ Гитлер». – Согласно имеющимся данным, фон Браун возглавляет конструкторскоиспытательный центр в местечке Пенемюнде, где будет строить ракету, двигатель которой вы, дорогие товарищи, имеете счастье лицезреть. По некоторым, пока что непроверенным, данным, это – только один из двигателей, – Гурьев сделал ударение на «один», – создающейся под руководством молодого Вернера ракеты.

– Невероятно, – пробормотал Глушко, дотрагиваясь до чертежа, словно не доверяя глазам. – Потрясающе…

– А смысл в чём?! – недовольно проворчал Городецкий. – Смысла не вижу, товарищи. Любой бомбардировщик…

– А я разве сказал, что нас интересует боевое применение? – удивился Гурьев. – Помоему, я этого не говорил. Но к этой теме мы вернёмся немного погодя. Так что, товарищи конструкторы? Воспроизвести в металле сможете?

– По чертежам – сможем, – задумчиво произнёс Глушко, – но дело не в этом. Дело в том, что мы, получается, занимались совершенной чепухой – пятьсот килограммов тяги, семьсот… А немцы сразу на десять тонн вышли.

– Мы исходили из поставленных задач и имеющейся производственной базы, – яростно рубанул рукой воздух Королёв, багровея от обиды. – Если бы поставленная задача с самого начала была определена так, как мы предлагали…

– Мне кажется, это очень верная мысль – чем грандиознее задача, тем свободнее размах конструкторских идей, необходимых для её реализации, – как будто бы задумчиво, а на самом деле едва ли не перебив Королёва, произнёс Гурьев. – Какую задачу вы себе ставите, Сергей Павлович?

– Человек на Луне, – Королёв в упор посмотрел на Гурьева.

– Сергей, – простонал Глушко, хватаясь за голову.

– Напрасно вы, Валентин Петрович, ужасаетесь, – спокойно возразил Гурьев и улыбнулся. – Это превосходная цель, замечательная. Но, если уж быть до конца откровенным, слегка промежуточная. Лунная станция, база, с которой взлетают аппараты для межзвёздных путешествий – вот это, мне кажется, немного ближе будет к вашей настоящей мечте, не правда ли, Сергей Павлович?

Откуда он знает, растерянно подумал Королёв. Не может он этого знать, это просто невозможно. Только если мама… Но кто же он такой, если мама – об этом – ему – рассказала?!

– Да ты спятил, – взревел Городецкий, вскакивая и отшвыривая стул. – Какая такая ещё лунная станция?!

– Остынь, – усмехнулся Гурьев, и оба конструктора поняли, кто в этой комнате главный и почему. И не только сейчас, и не только в этой комнате. – Остынь, дружище. Только тот, кто умеет понастоящему мечтать, способен на истинный прорыв. А ведь нам нужен именно прорыв, Сан Саныч. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Валентин Петрович, как думаете – сумеете обеспечить нашу с Сергеем Павловичем мечту соответствующими двигателями?

– О каких сроках мы говорим? – спросил Глушко, старательно разглядывая свои знававшие лучшие времена ботинки.

– Десять лет, – выпалил Королёв.

– Десять лет до вывода искусственных объектов на орбиту вокруг Земли, – кивнул Гурьев. – Мечтать будем основательно, без прожектёрства и штурмовщины. Грамотно мечтать. А, Сергей Павлович? И ещё десять лет – на лунный проект, а там посмотрим. Ну, что? Соглашайтесь!

* * *

– Вот так, Варяг, – вздохнул Гурьев, прикуривая и с удовольствием наблюдая за Королёвым и Глушко, которые, забыв обо всём на свете и едва не хватая друг друга за грудки, ползали по чертежу и яростно спорили о нюансах, до которых ни Гурьеву, ни Городецкому не было ровным счётом никакого дела. – Таким вот способом, дружище.

– Ты рехнулся, – прошипел Городецкий. – Точно рехнулся. Как я с таким бредом к Хозяину сунусь?! Он меня с потрохами сожрёт – и будет прав на все сто!

– А ты не суйся, – спокойно посоветовал Гурьев, – а толково и обстоятельно доложи. И главное, не обещай результатов ни через год, ни через два. И через пять не обещай. Вранья Хозяин не любит, это точно. А вот глупости я за ним както не замечал.

– Ты что, всерьёз это всё говорил – Луна, межзвёздные путешествия? Где мне людей и ресурсы на эту жюльверновщину найти? Что молчишь?!

– Перестань на меня шипеть, Варяг. Ты изделие по проекту «Врата» чем собираешься к цели, если придётся, доставлять, позволь у тебя поинтересоваться? Поездом, малой скоростью в почтовом вагоне? Держибобелем или статосратом? Не самолётом По2, случайно? А, ты хочешь, чтобы я на собственном горбу его пёр!

– Вооон куда ты замахнулся, – изумлённо протянул Городецкий, разглядывая друга так, словно впервые увидел. – Вот оно что… Так до изделия нам – ещё как до луны лесом, и всё, тогоэтого, раком!

– Ничего, и изделие у нас будет, и носитель для него. Не завтра, не послезавтра – но будет. Так Хозяину и скажешь.

– Сам говори, – пробурчал, сквозь клубы табачного дыма разглядывая размахивающих руками Королёва и Глушко. – Тебе всё как с гуся вода, что Хозяин, что все остальные.

– Хорош прибедняться, – Гурьев, кажется, рассердился теперь не на шутку. И хотя Городецкий знал: Гурьев всегда только демонстрирует эмоции, никогда не поддаваясь им понастоящему, – всё равно не мог поверить до конца, будто это чистой воды лицедейство. – Учитесь сами с Хозяином разговаривать так, как следует – иначе не добьёмся мы ничего.

– … Значит, Сергей, мы так не сможем договориться, – прозвучала спокойная реплика Глушко, к которому вернулось его обычное самообладание, принимаемое многими за холодность и чопорность. – Я считаю, что работы по кислородному агрегату с тягой более сотни не целесообразны в принципе, и с этих цифр надо переходить к проектам на неустойчивых компонентах.

– Значит, не договоримся, – опуская подбородок так, словно готовясь боднуть собеседника, ответил Королёв. – А я уверен: тягу можно довести…

– Что значит – «не договоримся»?! – грохнул ладонью по столу Городецкий, и оба конструктора удивлённо воззрились на него: они както упустили из виду – оказывается, «злой следователь» их внимательно слушает. – Этого мы не можем допустить, товарищи. Если двое советских учёных не могут договориться, значит, один из них – враг. Мы с Яковом Кирилловичем вас на полчасика оставим, а вы, будьте любезны, к нашему возвращению договоритесь. А не то мы вас директивно помирим. Я внятно излагаю?!

И вам фельдфебеля в вольтеры дам, грустно подумал Гурьев. Неужели это никогда не кончится? И ведь в самом деле, подругому – просто не заработает. А нам позарез надо, чтобы заработало. Действительно – позарез.

Документы (продолжение). 1938 – 1940

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

Информационно аналитическая сводка (фрагмент)

СЕКРЕТНО т. Городецкому

28 апреля 1938 года

«…» Фирлингер сообщил, что Александровский информировал его о позиции, которую занимает Советское правительство в чехословацком вопросе. По словам Фирлингера, он уже сообщил в Прагу о том, что, если бы правительство СССР было запрошено об этой позиции, оно не отказалось бы совместно с Францией и Чехословакией обсудить вопрос об обеспечении внешней безопасности последней против возможной агрессии. Фирлингер утверждает, что такая позиция правительства СССР весьма ободряет чехословаков «…» Однако в данный момент приходится признать, что решающую важность имеет линия, которой будет держаться Англия в вопросе о Чехословакии. Если в Лондоне Даладье и Бонне получат заверения, что Англия поддержит Францию в случае необходимости для последней оказать помощь Чехословакии против германского агрессора, Гитлер не осмелится напасть на Чехословакию.

Зам. Народного Комиссара В. П. Потёмкин

Резолюция: на контроль т. Большакову. Майского запр.!

Городецкий (подпись)

* * *

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

СЕКРЕТНО

Инструкция (фрагмент)

Табельное оружие

Пистолет

Пистолет сист. Гура – Ладягина обр. 1934/37 г. автоматический серийный (код. наимен. «ГЛАС»)

Рамка пистолета выполнена из ударопрочной пластмассы методом компрессионного литья. Затвор выполнен из стали методом высокоточного литья и подвергнут специальной обработке для повышения коррозионной и износостойкости. Рукоятка пистолета имеет выемки под пальцы на передней стороне и уступ/упор под большой палец на их боковинах. Пистолет снабжён интегрированным компенсатором подброса ствола. Компенсатор выполнен в виде группы отверстий в верхней дульной части ствола, и соответствующих им вырезов в затворе рядом с мушкой. УСМ – ударниковый, «безопасного действия» с двумя авт. предохранителями, в т. ч. на сп. крючке. «…»

Калибр 7,62 мм

Магазин 15 патронов

Вес 620 (800) г (со снаряж. маг.) «…»

Боеприпасы к пистолету «ГЛАС»

1. Гильза с жёлтым ободком – стандартный патрон для поражения живой силы противника на открытой местности и в помещениях, пуля оболочечная с экспансивной выемкой в головной части для обеспечения высокого останавливающего действия на коротких и средних дистанциях.

2. Гильза с красным ободком – бронебойно зажигательный патрон для поражения живой силы противника внутри легкобронированных объектов и транспортных средств. Пуля подкалиберная с высоким заброневым действием.

3. Гильза с синим ободком – патрон для бесшумно беспламенной стрельбы (только в сочетании с ПББС), пуля оболочечная с экспансивной выемкой в головной части для обеспечения повышенного останавливающего действия на коротких дистанциях.

Обоймы имеют специальное окошко в основании для возможности установки соотв. маркировки типа исп. боеприпаса. «…»

ПББС (код. наимен. «Шёпот») – прибор бесшумной и беспламенной стрельбы, может применяться с любым из видов стандартных боеприпасов «ГЛАС», наиболее эффективен при использовании соотв. («синего») патрона; снабжён спец. системой быстрого монтажа/демонтажа на стволе (норматив 3 сек.). «…»

Ножи

НОТ 39С – нож оперативно тактический обр. 1936/39 г. (складной) конструкции Гура – Ладягина. Длина клинка 12 см , клинок снабжён анатомическим пальцевым упором для бесшумного раскрытия одной рукой. Заточка клинка односторонняя, может быть снабжён противобликующим/матовым покрытием. «…»

НОТ 39К – то же, с жёстко закреплённым клинком обоюдоострой заточки длиной 16 см (штык кинжал, окопный нож). Ножны металлич., с приспособлениями для крепления на голени, могут быть совмещены с клинком, образуют инструмент для перекусывания проволоки/спирали. «…»

Утверждаю:

Нач. 11 Отдела секретарь ЦК ВКП(б) Городецкий (подпись)

4 мая 1938 года

* * *

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

Информационно аналитическая сводка (фрагмент)

СЕКРЕТНО т. Городецкому

30 июня 1938 года

Некоторые аспекты конфликта м/у Японией и СССР МНР в р не р. Халхин Гол

«…» Невзирая на четырехкратное превосходство в воздухе, начало конфликта создало угрозу недопустимых потерь для авиации корпуса. По словам командующего ВВС полковника Т. Куцевалова, «57 й особый корпус имел авиацию, которую можно охарактеризовать по боеспособности просто как разваленную авиацию… которая, безусловно, выглядела небоеспособной». На территории МНР отсутствовали авиационные базы, в ходе конфликта командование РККА не приняло надлежащих мер к организации временных аэродромов и аэродромов подскока, что крайне затруднило действия авиации в ходе БД. Серьезным недостатком в подготовке ВВС к боевым действиям явилось полное отсутствие связи между пунктами базирования. Летный состав не имел надлежащего боевого опыта, имел слабую лётную и теоретическую подготовку. Только за 1 неделю боёв авиация потеряла 13 машин и 11 летчиков. Из 250 машин, потерянных в ходе конфликта, 50 машин явились небоевыми потерями. «…»

В ходе БД снова, как и в предыдущем конфликте у о. Хасан, наблюдалась плохая оперативно тактическая подготовка командного состава, отсутствие надлежащей организации связи и взаимодействия м/у частями, недостаток инициативы, перебои в организации снабжения войск продовольствием и боеприпасами и др. нарушения. Пренебрежение вопросами организации радиосвязи, несмотря на прямые указания Генерального штаба РККА, наблюдалось повсеместно. Руководство округа в лице м. Блюхера не сделало никаких выводов в части, касающейся организации рокадной дорожной сети в зоне ответственности. «…»

Генеральный штаб в Токио предпринял беспрецедентные шаги по снижению напряжённости. Так, отправлен в отставку командующий Квантунской армии ген. Ямада, начальником штаба армии назначен ген. Такэда, заявлено о сокращении численности группировки на 100 тыс. военнослужащих. «…»

Необходимость демаркации границы не может далее игнорироваться, несмотря на необходимость оставить за собой повод для позднейшего продвижения на территорию Маньчжурии. «…»

Резолюция: т. Ц ву для ознакомл. Уточн. его мнение по Апанасенко. Такэда – т. самый?

Городецкий (подпись)

* * *

УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно Морском Флоте

В связи с тем, что институт комиссаров уже выполнил свои основные задачи, что командные кадры Красной Армии и Военно Морского Флота за последние годы серьезно окрепли, а также в целях осуществления в частях и соединениях полного единоначалия и дальнейшего повышения авторитета командира – полновластного руководителя войск, несущего полную ответственность также и за политическую работу в частях, – Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

1. Отменить «Положение о военных комиссарах Рабоче Крестьянской Красной Армии» «…».

2. Ввести в соединениях (корпусах, дивизиях, бригадах), частях, кораблях, подразделениях, военно учебных заведениях и учреждениях Красной Армии и Военно Морского Флота институт заместителей командиров (начальников) по политической части.

3. Обязать Военные Советы округов, фронтов и армий осуществлять повседневный живой контроль за политической работой в корпусах, дивизиях, бригадах. «…»

Москва, Кремль. 6 июля 1938 г .

* * *

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

Информационно аналитическая сводка (фрагмент)

СЕКРЕТНО т. Городецкому

2 сентября 1938 года

«…» Источник «Бридж» сообщает о содержании документа, составленного 30.08.38 г. помощником Галифакса Вильсоном. «…» Суть плана сводится к следующему: в тот момент, когда возникнет «острая ситуация» по Чехословакии, Чемберлен должен лично отправиться на переговоры к Гитлеру. На этих переговорах должны быть урегулированы все вопросы, касающиеся Чехословакии, и устранены все возможные поводы для конфликта с Германией, после чего будет достигнуто широкое соглашение между Англией и Германией. План разработан во всех подробностях; в частности, учитывается возможность, что Гитлер не согласится принять Чемберлена. Поэтому Вильсон решил, что проинформировать Гитлера следует только тогда, когда Чемберлен будет уже на пути в Германию. «…»

Большаков

Резолюция: Версалю конец, воюем? т. Ц ву, для ознакомл., циркулярно.

Городецкий (подпись)

* * *

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

СЕКРЕТНО

26 октября 1938 года

Отчёт о полевых испытаниях новых типов самолётов истребительной авиации (фрагмент)

«…» В ходе испытаний (сравнительных вылетов) были задокументированы нарекания лётно технического состава на несоответствие реальных характеристик скорости, набора высоты и т. п. заявленным в документации. Расследованием, проведённым мною при содействии инженерно технического персонала КБ установлено, что:

1. Лётчики проявляют халатное отношение к соблюдению полётных инструкций – не закрывают фонарь кабины, производят закрывание шасси со значительным опозданием, не обладают навыками управления электромеханическими приводами рулей и т. п.;

2. Техниками не соблюдается норматив по смазке и техническому обслуживанию двигателей и узлов машин;

3. Регулировка выхлопа двигателей производилась не по инструкции, «на глазок»;

«…»

Указанные проблемы ведут к ухудшению тактико технических характеристик на 15–20 % в отношении скорости полёта и скорости набора высоты против документации производителя. Считаю, что таковое ухудшение является прямым следствием недостаточной подготовки лётно технического состава полка. По моему представлению лётчикам Сергееву, Кожинову, Благолепову, Семенихину, Петракову объявлен выговор, указанные тт. лишены ежемесячной премии; техникам по обслуживанию Ошеверову, Кашину, Судареву, Красницкому, Базыреву объявлен строгий выговор, указ. тт. также лишены премиальных по итогам квартала. Считаю подобное положение недопустимым, комполка п ку Зайцеву поставлено на вид со всей серьёзностью, он предупреждён о неполном служебном соответствии. «…»

Инспектор 1 ранга Старыгин

Резолюция: копию т. Рычагову, пригласите т. Рычагова во вторник к т. Сталину на 10.30

Городецкий (подпись)

* * *

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

Информационная записка (фрагмент)

СЕКРЕТНО т. Городецкому

19 ноября 1938 года

Прошу вас собрать коллегию Секретариата ЦК для доклада по анализу испанских событий не позднее 1 декабря с.г. В связи с большим объёмом работы по подготовке доклада и переводу документации, прошу выделить в помощь т. Казакову двух сотрудников отдела технической документации.

Ген. Каширин

Резолюция: откоманд. в расп. ген. Каширина тт. Павлова и Куняченко. Доклад д.б. готов не позд. 27.11.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache