Текст книги "Наследники по прямой.Трилогия (СИ)"
Автор книги: Вадим Давыдов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 91 страниц)
Он вновь изысканно обозначил жест приподнимания шляпы и растворился, оставив после себя лишь медленно тающую в морозном воздухе улыбку.
НьюЙорк. Февраль 1934 г
Войдя к Хоуку в контору, Гурьев спросил прямо с порога:
– Ну, как, Шон? Есть новости?
– Есть. Уж и не знаю, как они понравятся вам, Джейк!
Из рассказа детектива вырисовывалась картина, которая Гурьеву и в самом деле совершенно не понравилась. Под Чезаре Карлуччо, или, как его называли в семье, «старым Доном», ощутимо закачалось кресло. Прежние заработки на контрабанде спиртного канули в прошлое, а с переориентацией семьи Карлуччо запоздал. В результате семья, а в особенности её молодая поросль, двоюродные братья и племянники, подняли ропот. Семья, можно сказать, бедствовала. Перебивалась, прости Господи, с хлеба на квас. Особенно это не нравилось Джованни, старшему из племянников, – не нравилось особенно ему, потому что именно он претендовал на титул нового главы семьи. Чезаре решил, что ему следует укрепить своё положение вожака. Вот он и придумал это похищение.
– Старый болван, – выругался Хоук. – Не удивлюсь, если он хочет устроить резню, заодно разделаться с наиболее ретивыми из молодёжи!
– Ну, так поддержим молодёжь, Шон.
– Джейк…
– Мэгги, есть такая замечательно познавательная книжка Николо Макиавелли, «Государь» называется. Он тоже был итальянцем, поэтому к его советам стоит внимательно прислушаться. Кроме того. То, что нельзя либо невероятно сложно предотвратить – необходимо возглавить. И направить туда, куда нужно – для достижения желаемого результата.
– Ну, однако…
– Давайте сделаем вот что. Я немного подумаю в одиночестве, а потом мы обсудим созревший у меня план. И будем следовать ему неукоснительно, чтобы он увенчался успехом.
– Мне до чёртиков не нравится эта авантюра, Джейк. Ведь это именно авантюра!
– Вам это только кажется.
– А вы в самом деле командовали отрядом рейнджеров, Джейк? – тихо спросила девушка, както поновому разглядывая Гурьева. – Или это была контекстная шутка?
– Какие там шутки, Мэгги, – усмехнулся Гурьев.
– А где?
– Многие знания рождают печаль. Не стоит вам с Шоном углубляться в это, Мэгги. Честное слово.
– Вы позволите мне поговорить с Шоном с глазу на глаз?
– Мэгги, чёрт…
– Конечно, – Гурьев поднялся.
– Спасибо. Буквально пару минут, и мы вас снова позовём.
Подождав, пока за Гурьевым закроется скрипучая дверь с окошком, задёрнутым простенькими жалюзи, Мэгги повернулась к Хоуку:
– Шон, поверь мне. Этот парень очень хорошо знает, что делает.
– Ты чтонибудь выяснила о нём?
– Ничего, Шон. Никаких следов. Идеальный мистер Никто.
– Ну, хоть чтото?!
– Ничего, Шон, – отрицательно помотала головой девушка. – Ровным счётом ничего. Свалился с неба и исчезнет так же внезапно и бесследно, когда выполнит то, что задумал.
– Я всегда доверял твоей интуиции…
– Доверься ей и сейчас. Мы действительно вляпались в дерьмо со всей этой историей, Шон. А Джейк в самом деле хочет нам помочь. И нам, и Расселам. И я думаю, он единственный, у кого это получится.
– Почему мы не можем просто отойти в сторону, чёрт побери?! Пусть этим занимается полиция!
– Если с этой женщиной и с её детьми чтонибудь случится, мы до конца наших дней не сможем спать спокойно, Шон. И ты знаешь это так же хорошо, как и я.
– А деньги?!
– Посмотрим.
– Ты спятила, детка. Я понимаю, что это заразно, но…
– Дело не в этом, Шон. Совсем не в этом, хотя Джейк… Шон, ты когданибудь убивал человека?
– Мэгги, да что с тобой?! Ты прекрасно знаешь – я, даже будучи полицейским…
– Вот, Шон. А Джейк делал это.
– Откуда тебе это известно?!
– Ох, Шон, – Мэгги улыбнулась и покачала головой. – Я ведь женщина. Я чувствую. Он делал это, поверь мне. Много, много раз. И потому с Карлуччо справится он, а не мы. Он может и умеет убивать, а мы с тобой вряд ли на это способны. Нам ведь не нужно притворяться друг перед другом, правда?
– Мэгги, чёрт тебя подери. Существует закон.
– Законы существуют для честных людей, Шон. Для нас с тобой. Не для Карлуччо. Карлуччо плюёт на закон, и закон не успевает за ним. Почему, отчего – это долгая история, и нашей с тобой жизни не хватит, чтобы стало подругому. Поэтому нам не обойтись без помощи таких, как Джейк. Джейк разделается со всякой мерзостью вроде Карлуччо, а мы будем молиться о том, чтобы Господь смилостивился над Джейком и спас его бессмертную душу. Во всяком случае, я буду молиться.
– Чем он тебя приворожил?!
– Ты говоришь глупости, Шон, и ты это знаешь. Ты мой единственный мужчина… и всегда будешь им. А Джейк просто помог мне осознать это так чётко, как я прежде и представить себе не могла.
– Я… я тоже тебя люблю, Мэгги, – краснея, пробормотал Хоук. – Чёрт возьми! Позови его, он уже, наверное, Бог знает что о нас думает!
– Ничего он не думает, Шон, – Мэгги вдруг улыбнулась и, убрав со лба непокорную прядь волос, поднялась и шагнула к двери.
– Ладно, Джейк, – сопя, проговорил Хоук, когда Гурьев вошёл и снова уселся на диван. – Всё равно, мне, конечно, это не нравится, но…
– Мне тоже, Шон. Но мне нравятся мои миллионы, которые я собираюсь непременно заполучить.
– Зачем вам деньги, Джейк? Только честно. К тому же… таким способом? Вы явно не нуждаетесь, да ещё и…
– Шон!
– Подожди, Мэгги. Я хочу знать, правда. Я бы предпочёл отказаться от этих проклятых денег, только бы не рисковать жизнью миссис Рассел и детей. Но вы… У вас чтото на уме, Джейк. Что?
– Жизнь миссис Рассел и мальчиков – в любом случае вне опасности. Я сумею вмешаться, если события начнут принимать нежелательный поворот, на любом этапе. Ребята, – Гурьев посмотрел на детектива и Мэгги, вздохнул. – Мне не хочется нагружать вас сведениями, которые отнимут ваш покой надолго. Вот совершенно. Просто поверьте мне, пожалуйста, что ничего страшного не случится ни с вами, ни с Расселами. Разумеется, пока я пребываю в роли командующего парадом.
– Вы так и не ответили, для чего вам деньги, Джейк.
– Уж точно не затем, чтобы играть на них в бильярд, – попытался отшутиться Гурьев.
– Не может быть, чтобы деньги играли здесь ключевую роль. Для вас, во всяком случае, точно.
– Я считаю, что это будет справедливым вознаграждением за наши усилия по спасению миссис Рассел и мальчиков от неминуемой гибели. Кто знает, может, комуто из этих малышей суждено стать будущим президентом этой страны, – во всяком случае, я не удивлюсь. Вы ведь понимаете, что возвращать заложников живыми Карлуччо не собирается.
– Догадываюсь, – Хоук помрачнел ещё больше.
– Получается, альтернативы нет. А испуг пройдёт. И мистер Рассел поймёт, наконец, что деньги – далеко не самое важное в жизни.
– А, так вот в чём дело… Наставник заблудших, – ухмыльнулся детектив. – Это изза того, что Рассел крутит шашни с большевиками? Хотите как следует проучить его?
– Не стану вас разубеждать, дружище, хотя, руководствуясь одним лишь этим мотивом, я вряд ли решился бы на то, что собираюсь сделать, – серьёзно кивнул Гурьев. – Однако, время. Давайте оставим философические экскурсы и займёмся деталями операции. Потому что это крайне важно и от этого зависит успех. А потом я побеседую с Джованни Карлуччо.
– Это ещё как вы собираетесь провернуть?!? Нет, вы всётаки определённо сумасшедший!
– Ну, не без этого, – покладисто наклонил голову набок Гурьев. – Мы же не можем всё делать сами. Нам должен помогать ктонибудь на той стороне. Так что без Джованни нам никак не обойтись.
– А как же с деньгами?
– Предоставьте это мне. Чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас. Да и мой сон будет спокойнее.
– Не представляю, как можно управиться с такой суммой без риска загреметь за решётку на следующий день. Тем более, что миссис Рассел…
– Шон, старина, не морочьте себе голову догадками и предположениями. Всё равно вы ничего правдоподобного не придумаете. Давайте лучше займёмся нашими делами. Время не терпит.
Детективу не оставалось ничего другого, как согласиться с этим предложением.
НьюЙорк. Февраль 1934 г
Гурьев нисколько не кривил душой перед Хоуком. Схема, придуманная им, должна была сработать, как швейцарские часы, поскольку ключевым элементом в ней состоял вицеконсул Швейцарии в НьюЙорке Клод Вилье.
Гурьев подцепил швейцарца на крючок больше месяца назад, сделав это скорее по наитию, чем из какогото дальнего прицела. И теперь это знакомство оказывалось как нельзя кстати. За время своего пребывания в городе Жёлтого дьявола Вилье проиграл в покер и в бильярд – в основном в покер, конечно – сумму, которую Швейцарская Конфедерация выплачивала своему служащему лет эдак за десяток. Гурьев, вовремя узнав об этом, консолидировал долги бедолаги у себя меньше чем за четверть их величины. Кредиторы были счастливы избавиться от безнадёжного должника, а Гурьев получил в своё распоряжение очередной экзотический инструмент. Пару недель спустя он обменял небольшую порцию долговых расписок дипломата на секретный номерной счёт в одном из отделений Credit Suisse в Цуге. [198]Тогда Гурьев ещё не был окончательно уверен, для чего они ему нужны – и Вилье, и счёт. Зато теперь схема отчётливо выстроилась у него в голове.
– Ну, старина, как ваши дела? – ласково спросил Гурьев, когда Вилье, все ещё неуверенно озираясь и явно чувствуя себя не в своей тарелке, опустился на парковую скамейку рядом с ним. – Вы не оченьто хорошо выглядите, – озабоченно добавил Гурьев. – Вам нужно больше времени проводить на свежем воздухе.
– Именно поэтому вы вытащили меня сюда в такое время? – ёжась и потирая руки в перчатках, спросил Вилье. Солнце уже скрылось за горизонтом, и длинные тени деревьев ползли по земле, протягивая к скамейке свои щупальца.
– Ах, Клод, дружище, да расслабьтесь вы, в самом деле, – Гурьев хлопнул швейцарца по плечу. – Я предпочитаю обсуждать коекакие вопросы именно на свежем воздухе. Природа, деревья, птички, – всё это располагает на лирический лад.
– Для птичек уже поздновато, – хмуро заметил Вилье и снова поёжился.
– Ну, это смотря для каких, – улыбнулся Гурьев. – Ума не приложу, что с вами делать, Вилье. Я ведь потратился на вас, а толку пока что никакого. Неужели я просчитался? Как там у нас дела с выплатами?
– А счёт?! Разве вы смогли бы его заполучить без моей помощи?! Джейк, вы же знаете моё положение… – Вилье готов был расплакаться, и Гурьев это видел. – Клянусь Богом, я верну вам всё до последнего цента, но давайте…
– Счёт – это замечательно, – перебил его Гурьев. – Вот только зачем мне счёт, если я не могу положить туда деньги? По странному капризу ваших друзейбанкиров, Вилье, такая чудесная штука, как закодированный счёт, имеет смысл только тогда, когда на нём лежит парадругая сотен тысяч. А иначе им просто невозможно пользоваться, – Гурьев трагически вздохнул и посмотрел на трясущегося Вилье исполненным удивления и жалости взглядом. – Да, чувствую, вы никак не можете мне помочь, хотя, безусловно, хотите. Ведь вы хотите мне помочь, Клод?
– Очень хочу, – почти искренне подтвердил Вилье, больше всего на свете желая, чтобы этот красавец с ужасными серебряными глазами, чьё сияние буквально вынимало из дипломата душу, немедленно провалился сквозь землю.
– Верю, – кивнул Гурьев, отводя взгляд. – Верю, дорогой Клод, и надеюсь. Именно поэтому мы с вами тут так мило беседуем, в то время как мой счёт печально замер в ожидании, когда же я, наконец, вспомню о нём и наполню его звонкой монетой, – Гурьев снова вздохнул и устремил задумчивый взор в небеса. И вдруг резко, пугающе, как он умел, развернулся корпусом к Вилье: – А хотите подзаработать, дружище? Мне почемуто кажется – если я не дам вам подзаработать, чёрта с два я когданибудь увижу свои денежки.
– Вы же знаете, Джейк, – на носу Вилье задрожала прозрачная капля. – Мой дипломатический статус не оченьто позволяет мне…
– Вы любите охоту, Клод? – опять перебил его Гурьев.
– Что?! – Вилье окончательно растерялся. – Охоту?! Какую… охоту?!
– Ну, например, охоту с беркутом, – Гурьев мечтательно прикрыл веки. – Вилье, вы даже представить не можете себе упоение, которое охватывает меня, когда я слежу за полётом огромной прекрасной птицы, когда вижу, как она, секунду назад парившая, распростерши крылья, в недосягаемой высоте небес, вдруг камнем падает вниз, на спину кабана или оленя! Вы знаете, какие следы оставляют когти и клюв беркута? Нет? Смотрите, я вам сейчас покажу.
Гурьев полез во внутренний карман, достал оттуда пачку цветных фотографий и протянул их Вилье. Фонари уже зажглись, и в их свете лицо дипломата приобрело ещё более резкий мертвецкий оттенок, чем имело на самом деле.
– Смотрите, смотрите, – подбодрил его Гурьев. – Настоящий охотник не может остаться равнодушным, увидев это. Потрясающе, не правда ли? Какой экземпляр!
Снимки запечатлели Рранкара, обрушившегося на спину огромному самцу королевского оленя, и самого оленя после того, как беркут хорошенько выпотрошил свою добычу. Гурьев постарался, чтобы снимки изобиловали натуралистическими подробностями до такой степени, которая спровоцировала бы не слишком крепкий желудок Вилье на показательное выступление. Гурьев едва успел выхватить снимки из рук консула, прежде чем того начало выворачивать наизнанку.
– А вот и наш охотник, – бодро воскликнул Гурьев, театральным жестом указывая на шумно приземляющегося в нескольких шагах от скамейки беркута. – Ну, как? Удачный был денёк?
Едва очухавшийся и утёршийся Вилье забился в угол скамейки, не в силах ни пошевелиться от страха, ни отвести взгляда от гигантской птицы, которая, громко цокая жуткими когтями по мёрзлой земле, подошла к Гурьеву и с почти человеческим вздохом уложила голову с чудовищным клювом ему на колени. Гурьев потрепал беркута по загривку:
– Дада, я тоже соскучился по тебе, приятель. Вот, познакомься. Это дядюшка Клод, он хороший.
Беркут уставил на Вилье золотые глаза с огромным круглым зрачком, приоткрыл клюв и издал тихое покашливание. Взгляд птицы был настолько одушевлённым, человеческим, полным любопытства, смешанного с лёгким презрением, что у Вилье почти остановилось сердце. Без всякого сомнения, за этим крылась какаято немыслимая чертовщина, кошмарное, но реальное – и оттого куда более ужасающее – колдовство. Магия. Настоящая магия, сомневаться в которой просто не имело ни малейшего смысла, – ну, вот, вот же она! Лицо дипломата, ощутившего неумолимое приближение острого и продолжительного приступа медвежьей болезни, приобрело оттенок старой бронзы, основательно засиженной голубями. Беркут немного поёрзал башкой на коленях у Гурьева и моргнул.
– Вы напрасно так нервничаете, Клод, – ласково сказал Гурьев. – Мы же друзья, не так ли? Пока мы друзья, вам не следует нас опасаться. Наоборот, мы всегда будем рады прийти вам на помощь в случае чего. И Рранкар, зная, что вы – мой друг, всегда будет к вам более чем расположен. Мы с ним замечательно понимаем друг друга. Вот кстати, в моём меню никогда не переводится дичь – это в НьюЙоркето, можете себе представить?! Рранкар – умница. Хотите, он и вам будет регулярно доставлять к столу зайчатину или птицу. С косулей вы вряд ли управитесь без посторонней помощи. А то – настоящего дикого гуся. Гусь, Вилье! Рябчиков он, к сожалению, глотает прямо в воздухе, не жуя. А, Рранкар? Принесёшь дядюшке Клоду чтонибудь вкусненькое?
Беркут чуть повернул голову и снова раскрыл клюв, издав своё «кьяккьяк». Вилье громко икнул, передёрнулся и прошептал:
– У… у… уберите.
– Зачем же?! – изумился Гурьев. – Вы что, в самом деле испугались?! Ну, простите, ради Бога. Я думал вас слегка повеселить. Это просто дружеский розыгрыш, Вилье. Ну, перестаньте трястись, это уже совсем невежливо.
– Уберите его, – Вилье был на грани обморока. – Прошу вас. Уберите это чудовище. Я сделаю всё, что вы хотите…
– Иди, Рранкар, – со вздохом проговорил Гурьев, убирая голову беркута с колен. – Погуляй там, пока мы с побеседуем с мсье Вилье. Видишь, дядюшка Клод тебя побаивается. Иди, иди, я недолго. Потом закатимся куданибудь, поужинаем, чем Бог пошлёт.
Беркут отошёл от скамьи и стал, иногда посматривая в сторону сидящих Гурьева и Вилье, прогуливаться церемониальным шагом по поляне – взад и вперёд. Завороженно глядя на его эволюции, Вилье молчал. Гурьев первым нарушил тишину:
– Вилье, вы последнее время много пьёте. Алкоголь разрушает вашу печень, причём чем дальше, тем быстрее. Вам необходимо переменить обстановку, както развеяться. Вас грызёт беспокойство и всё такое. Надо это всё радикально перевернуть. Вы меня слышите?
– Слышу, – покорно отозвался швейцарец.
– Мы ведь с вами друзья, Вилье? Вы так и не ответили.
– Друзья, – подтвердил дипломат, попрежнему провожая глазами фланирующего беркута.
– Вот и чудесно, – улыбнулся Гурьев. – Значит, я могу надеяться, что вы меня не подведёте? Смотрите, Клод. Если вы меня подведёте…
– Пожалуйста, прекратите, – деревянным голосом попросил Вилье. – Я не спрашиваю ничего, я ничего не хочу знать. Просто скажите, что я должен делать.
– Вы уверены, что в состоянии меня слушать? – участливо осведомился Гурьев. – А то мы можем перенести разговор на другое время.
– Нет, – простонал Вилье. – Нет, помоему, не стоит!
– Вилье, – Гурьев положил руку на колено дипломата. – Дружище Клод, успокойтесь. Я не демон, не бес и не прописан в аду. Совершенно никакого отношения к потусторонним силам любого оттенка я не имею. Я обычный, земной человек, снедаемый земными страстями. Можно сказать, даже страстишками. Например, я страшно люблю деньги. Почти так же сильно, как вы. И мне, как и вам, их всегда не хватает. Поэтому слушайте меня, – очень внимательно.
К тому моменту, когда Гурьев закончил излагать свой план, Вилье немного отошёл. У него даже слегка порозовели скулы. Он быстро взглянул на Гурьева и покачал головой:
– Не представляю, как мне удастся уговорить его… Такая сумма… Неужели вы думаете, что ктонибудь поверит, будто это чистые, не криминальные деньги?!
– А мне и не нужно, чтобы в это верили. Всё, что мне нужно – это чтобы ваш приятель сделал вид, что верит в это. А дальше мы какнибудь разберёмся.
– Десять процентов, – Вилье со вздохом закрыл глаза и откинул голову назад. – Четыреста тысяч долларов. Это безумие, Джейк, самое настоящее безумие!
– Только вообразите, сколько фишек можно купить в казино на эти деньги, – рассмеялся Гурьев. – Даже за вычетом вашего долга чести остаётся значительно больше половины! Ну же, Клод! Вдохните полной грудью. Наши паруса наполняются ветром надежды. Хотите чегонибудь выпить? Я вижу, вам сегодня нужно непременно как следует выпить, несмотря на возражения вашей печени. Поднимайтесь!
– А… он? – с опаской указал Вилье подбородком на беркута.
– Рранкар – свой парень, – Гурьев щёлкнул пальцами так громко, что эхо покатилось по парку. – С ним мы порезвимся в другой раз. Вставайте, Вилье. Я знаю одно забавное местечко, где нам помогут основательно встряхнуться!
НьюЙорк. Февраль 1934 г
Гурьев доставил практически невменяемого Вилье домой и посмотрел на часы. Самое время нанести визит Карлуччо, подумал он.
Проникнуть в дом Джованни не составило для него большого труда. Гурьев уложил «отдыхать» охрану и домочадцев и направился в спальню. Никто из солдат Карлуччо даже не мог представить себе, что человек способен двигаться настолько бесшумно и с такой скоростью, как это делал Гурьев. При переходе «на боевой взвод» он просто становился невидим для противника. Только очень хорошо тренированный боец или охотник с богатым опытом были в состоянии заподозрить хоть чтонибудь. Процентов пять из них, не больше. Не зря же Гурьев столько лет потратил.
Карлуччомладший открыл глаза и увидел прямо перед собой огромного улыбающегося парня, вроде бы рассеянно прокручивающего ладонью барабан того самого револьвера, с которым Джованни не расставался даже ночью. Карлуччо резко повернулся к жене. Она спала, – немного непривычно повернув голову, но несомненно спала, поскольку одеяло мерно вздымалось и опускалось на её животе. Он снова взглянул на парня, выдвинув вперёд подбородок с уже начинающей отрастать щетиной.
Отлично, подумал Гурьев, некоторое количество самообладания нам отнюдь не помешает. Слизняк в роли дона семьи – это несерьёзно.
– Она спит, приятель, – тихо проговорил Гурьев. – И не проснётся, пока я этого не захочу. Кричать тоже не стоит, все остальные спят таким же богатырским сном. Никто не должен помешать нашей беседе, не так ли?
– Ты кто?!
– Сон в зимнюю ночь, Джованни, – улыбнулся Гурьев. – Давай лучше поговорим о деле, хорошо? А то на перечисление регалий, полномочий и родственников обычно тратится уйма времени, а у нас его не так много. Согласен?
– Ну?
– Я слышал, ты хочешь избавиться от босса. С удовольствием помогу тебе.
– Зачем?
– Игра, Джованни. Игра – самое увлекательное занятие на свете. И выигрыш, разумеется.
– Дальше.
– Пожалуйста. У тебя есть шанс вместе со мной переиграть Чезаре. Тебе ведь не по душе эта идея с похищением, а?
– Абсолютно. Это большой риск и большой шум. И сомнительный результат к тому же.
– Вот. А со мной всё получится. Нужно только немного подкорректировать план.
– Ты не итальянец. Кто ты такой? Ты из…
– Я игрок. Это гораздо важнее. Слушай. Самое слабое место – это процедура обмена заложников на деньги. Я знаю, что задумал Чезаре.
– Откуда ты можешь это знать? Ты что, ясновидящий?
– Вроде того. Ты слушаешь или продолжим радиовикторину «Спрашивайте – отвечаем»?
– Валяй.
– Если ты не будешь действовать так, как я тебе укажу, ты покойник. И ты, и твои братья, и твои солдаты. Чезаре хочет вас всех подставить под пули легавых. И жена Рассела, и мальчишки – просто разменная монета.
– То, что Чезаре – ублюдок, я знаю и без твоих подсказок, красавчик. Твои условия?
– Ты отдашь мне женщину и детей.
– Что я получу взамен?
– Миллион баков и голову Чезаре. И остальных, кого скажешь.
– Срань Господня, – усмехнулся Джованни. – Дайка мне закурить, вон там… Благодарю, – он с наслаждением затянулся сигариллой, выпустил в потолок густосиний дымный клубок. – Силён. Хочешь забрать себе четыре пятых? А грыжу не заработаешь, красавчик?
– Да что ты. Деньги будут в стандартных аккредитивах на предъявителя по десять тысяч каждый. Это вот такая пачечка всего, – Гурьев развёл подушечки указательного и большого пальцев на пару дюймов.
– И откуда только ты взялся на мою голову, грамотей?!
– Не юродствуй, Джованни. Это не твоё амплуа.
– Чего?!
– Хреново притворяешься, говорю.
– Аккредитив – это что?
– Это платёжные гарантии, выпускаемые банками для крупных финансовых операций. Но ты не волнуйся, свой миллион ты получишь сотенными купюрами, которые тоже занимают совсем немного места. Я обменяю жену Рассела и мальчишек на деньги у тебя, и тебе предстоит сообщить Чезаре о том, что всё идёт, как по маслу. А дальше – моя партия.
– Сотенные купюры – это не очень хорошо.
– Это гораздо лучше чем ничего, Джованни. Поверь моему опыту.
– А что, если…
– Ты не на скачках, Джованни, тебя не станут надувать без крайней необходимости. Веди себя правильно, и всё получится. Ну, а «если что», я провалю затею, и ты не увидишь ничего. А за место босса придётся сражаться так или иначе. Смотри, Джованни. Под сурдинку ты можешь избавиться от всех лишних фигур на доске. И выйти из игры чистеньким перед семьёй, да ещё и благодетелем. А чёрную работу я возьму на себя. Чезаре – это ведь только самая большая куча навоза. А есть ещё и другие, поменьше. Я помогу тебе избавиться от всех, кто может осложнить твоё положение нового дона. Что скажешь?
– Что искушение просто дьявольски сильное. А гарантии?
– Какие могут быть гарантии в таких делах? – удивился Гурьев. – Каких гарантий тебе хочется, Джованни? Если бы я был копом, всё выглядело бы несколько иначе, ты ведь понимаешь. А я сижу и уговариваю тебя, как девочку на втором свидании.
– Она точно спит? – покосился на жену Карлуччо.
– Конечно.
– И точно проснётся?
– Я же дал слово.
– Жаль, – опечалился Карлуччо и ухмыльнулся. – А как это?
– Повторить этот фокус у тебя не выйдет. Этому нужно долго учиться. С детства.
– Ага. Ну, ладно. Давай, что ты там придумал. Посмотрим.
– Сначала давай решим, что ты согласен, Джованни.
– Да я согласен, – ухмыльнулся опять Карлуччо. – Ты точно ни на кого не похож, и на итальянца не похож… Вряд ли ты мне конкурент. А плата за неустойку?
– О, это просто. Я снова приду сюда – и не только сюда – и сделаю всё, что захочу или посчитаю нужным. Ты ведь понимаешь это, Джованни? – Гурьев продемонстрировал рекламный оскал.
– Где это ты так навострился тарахтеть понашему? – проворчал Карлуччо, рассматривая Гурьева с неподдельным любопытством. – Акцент у тебя какойто дурацкий, но, если бы не это…
– Обожаю Данте, Джованни. Могу почитать наизусть. Какнибудь, при случае. Так что, по рукам?
– По рукам.
– Прекрасно. Только, пожалуйста, запомни одну вещь.
– Какую ещё?
– Если с головы миссис Рассел и её мальчиков упадёт хоть один волосок, я выстрогаю из твоих костей набор шахматных фигурок. Художественная резьба – одно из моих любимейших занятий.
– Не сомневаюсь, – после некоторой паузы хмыкнул Карлуччомладший.
После того, как загадочный визитёр покинул дом, Карлуччо так и не смог заснуть, – до самого утра. Снова и снова прокручивал в голове разговор, смотрел на спящую супругу… Будь он чуть повнимательнее, безусловно, заметил бы, – к окончанию беседы странный «акцент» гостя, так удививший Джованни вначале, исчез. Без следа.
НьюЙорк. Февраль 1934 г
Втроём они собрались в конторе у детектива – последние приготовления перед решающим часом. Гурьев с некоторым беспокойством поглядывал на Мэгги – девушка выглядела далеко не лучшим образом. Хоук волновался и тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Гурьев, несмотря на внешнюю невозмутимость, тоже был далёк от безмятежности, поэтому слишком большого значения непрезентабельному виду помощницы детектива поначалу не придал. И лишь в ходе обсуждения, ещё раз посмотрев на Мэгги, вдруг проговорил:
– Ты останешься в конторе, Мэгги.
– Что?!?
– Что слышала, – Гурьев чуть повысил голос. – Ты… Тебе нехорошо, поэтому рисковать не будем.
– Но…
– Спокойно, Шон. Поработаю за двоих. Не впервой.
– Чёрт побери, Мэгги!
– Спокойно, спокойно, – остановил разошедшегося детектива Гурьев. Это тебя должен побрать чёрт, жеребец ирландский, подумал он, и едва сдержался. Смех так и рвался из него, щекоча горло и нос. Он вдруг сделал вид дикой озабоченности и пробормотал: – Проклятье! Я оставил карту у тебя в машине, Шон. Принеси её, пожалуйста, будь другом – я должен там ещё маршрут заново отметить.
Помявшись, детектив, подозрительно окинув взглядом Гурьева и Мэгги, стремительно вышел на улицу. Убедившись, что его шаги прозвучали в нужном направлении, Гурьев поймал взгляд Мэгги и широко улыбнулся:
– Солнышко, поздравляю. Надеюсь, теперь этот ирландский остолоп точно никуда не денется.
Мэгги так залилась краской, что Гурьеву стало её даже жалко. У девушки прямо слёзы на глазах выступили:
– Ты что себе…
– Полтора миллиона – отличный свадебный подарок, Мэгги. Всё получится. Даю слово.
– Ты… Откуда ты…
Гурьев улыбнулся ещё шире:
– Ох, Мэгги. Меня иногда самого тошнит от собственного всезнайства. Могу даже сказать, мальчик будет или девочка. Если хочешь. Я знаю, для тебя самой это сюрприз. Но это отличный сюрприз. Один из лучших сюрпризов в жизни.
– Только не слишком вовремя, – улыбнулась Мэгги вздрагивающими губами.
– Глупости, дорогая. Надеюсь, ты скажешь ему, когда всё закончится. Или это сделаю я.
– Только попробуй, – простонала Мэгги.
– И пробовать не стану, – пожал плечами Гурьев, – просто скажу, и всё.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл детектив, протягивая Гурьеву карту:
– Эта?
– Да. Спасибо, дружище, – Гурьев взял планшет. – Итак, позиция будет следующей.
План был не таким уж и сложным. Гурьев должен был наблюдать за процессом похищения и вмещаться, если бы возникла угроза жизни или здоровью миссис Рассел и мальчиков. По его наущению, Джованни выступил с идеей усыпить всех троих в самом начале, для чего Гурьев передал ему специально приготовленный для этого раствор. Потом, уже находясь в укрытии, миссис Рассел, придя в себя, должна была написать по требованию гангстеров записку мужу с просьбой использовать как посредника детективное агентство Хоука. Эта деталь плана представлялась Хоуку не самой надёжной, но Гурьев настоял на своём варианте. Мэгги оставалась в конторе в качестве связной и для запудривания мозгов копам. Даже её недомогание оказывалось как нельзя кстати, придавая обстановке вожделенную нотку вящей достоверности. На случай присутствия полицейских непосредственно в конторе Гурьев разработал несложный вербальный код, который ничего не говорил непосвящённым и должен был позволить Гурьеву и Хоуку поддерживать связь друг с другом через Мэгги. Гурьев собирался освободить миссис Рассел с мальчишками, а Хоук – увезти их в безопасное место. В задачу Хоука входило также проследить, чтобы аккредитивы не были переписаны по номерам, что являлось одним из основных условий обмена. Затем Гурьев намеревался разделаться с Чезаре, после чего – бесследно раствориться. Были разработаны и несколько альтернативных вариантов – на всякий непредвиденный случай.
– Почему именно аккредитивы, Джейк?
– Это избавит полицию и власти от соблазна затянуть переговоры под предлогом сбора средств и прочей дребедени, которую любят пускать в ход в таких случаях. Расселу достаточно будет дать команду брокерам, и всё.
– А как вы собираетесь их оприходовать? Даже если номера не будут переписаны…
– Это я беру на себя.
– Вы слишком много всего уже взяли на себя, Джейк. Вы уверены, что справитесь?
– Абсолютно.
– Всё же я не понимаю, как будет с деньгами. Это самое слабое место. Намного слабее, чем сомнительные записки миссис Рассел.
– Деньги исчезнут в тот самый момент, когда бандиты, по идее, должны будут их забрать.
– Что значит – «исчезнут»?! – почти хором воскликнули Хоук и Мэгги, переглянулись и уставились на Гурьева.
– Вы верите в сказки, друзья?
– К чёрту ваши шуточки, Джейк!
– Я вовсе не шучу. Будет именно так, как я сказал. Я пообещал Джованни, что никто не узнает о его роли в похищении. Для посторонних всё должно выглядеть так, как будто Карлуччомладший, осознав всю глубину морального падения старого дона и не желая в этом участвовать, железной рукой навёл порядок в семье и освободил миссис Рассел. Без всяких денег.
– А…
– Ваши деньги вы получите в любом случае, ребята. Не беспокойтесь.
– К дьяволу деньги, Джейк. Не хочу я никаких денег. Я сам готов приплатить всем вокруг, только бы это поскорее закончилось!
– Пессимизм разрушителен и плохо действует на печень, старина. Не будь таким педантом. Парад состоится, и кто будет им командовать, вы оба хорошо знаете. Знает это и малыш Джованни.