Текст книги "Наследники по прямой.Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вадим Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 91 страниц)

– Артур. Если вы немедленно не приступите к сути, я…

– Да, сэр. У меня есть сведения о контактах мистера Гура с Иосидой.

– Что?! – Эдуард поставил на место бокал, из которого уже собирался хорошенько отхлебнуть. – Но…

– Иосида имеет к нему какоето отношение. Какое – не представляю. Сведения основаны на беседе с одним из слуг Иосиды. Малый прямотаки с пеной у рта утверждает, что этот мистер Гур – вообще не человек, а сам Хатиман, который…

– Кто?!

– Прошу прощения, сэр. Это какоето синтоистское божество, не то воин, не то кузнец, не то всё сразу. В японском пантеоне разобраться невозможно. Нормальному человеку – во всяком случае.

– Ага. Ха… Хатиман? И?

– По его словам, мистер Гур говорит пояпонски, как японец, а его хокку на шёлковом полотне висит у Иосиды в кабинете. Хокку – это…

– Я знаю. Дальше, Артур.

– Да, собственно, это всё, что удалось узнать ценного. Всё остальное – просто обычная японская белиберда, о величии императора, на помощь которому боги начали спускаться с небес, о том, что Япония будет править всем миром. Ничего интересного, сэр. Интересно другое. К паутине подключаются японские банки.

– Японцы и русские, – Эдуард потряс головой. – Артур, но ведь это же невозможно. Они не просто враги…

– По моей информации, в юнкерском училище в Праге, которое открылось в прошлом году, два японца, судя по всему – кадровые офицеры императорской армии, обучают курсантов приёмам рукопашной борьбы и древнему искусству восточного шпионажа. Я не удивлюсь, если в других заведениях, финансируемых «Фалконом», происходит то же самое.

– Но ведь это же полный, законченный, апокалиптический бред.

– Совершенно верно, сэр. А ещё Андорра, сэр. Знаете, как звучит полный титул андоррского великого князя?

– Признаться, я и собственный наизусть не очень твёрдо помню, – усмехнулся Эдуард. – Надеюсь, вы на меня не очень сердитесь за это, Артур. Итак?

– Великий князь и сюзерен Андорры, милостью Божией государей Наваррских, кесарей Римских и царей Франкских престолов святых Блюститель.

– Царей?! Почему – царей?! Это… К дьяволу, Артур, – еле слышно проговорил король. – Вы что же, хотите сказать, что Понтифик с таким титулованием согласен?!

– Да, сэр.

– Бесподобно. «Да, сэр». Что это значит?!

– Не имею ни малейшего представления, сэр. Мне кажется, целесообразно уточнить это у его святейшества лично.

– Это возможно?

– Вполне, сэр. Если вы посчитаете нужным, я в состоянии это сделать.

– Сделайте, Артур. И поскорее.

– Да, сэр.

– Как вы полагаете, Артур, – Эдуард улыбнулся. – Черчилль на самом деле считает меня идиотом или за этим его поведением кроется нечто большее?

– Я полагаю, сэр Уинстон недооценил вас и вашу проницательность, милорд. Как и настойчивость. Мне известно, что «Falcon Bank and Trust» после реорганизации списал весь долг герцога Мальборо «Бристольскому кредиту» до последнего ржавого пенни. Однако дело не в деньгах. Ну, по крайней мере – не только в деньгах.

– Я так и думал, что любовный роман – всего лишь, – Эдуард усмехнулся, – как это называется? Маскировка?

– Нет, милорд, – покачал головой Глокстон. – На этот раз ошибаетесь вы.

– Даже так?!

– Именно так. Ничем иным невозможно объяснить ни отношение самой графини к этому человеку, ни отношение к графине – всех этих людей. Помоему, они совершенно убеждены в её несомненном праве распоряжаться всем до его возвращения. Поверьте, милорд, авантюристы и альфонсы так не поступают.

– Он выстроил для неё целый мир, – тихо сказал король и повторил: – Целый мир. Вы правы, Глокстон. Вы правы. Неужели это всё?! Я хочу продолжения!

– Разумеется, сэр. Это не всё. Далеко не всё.

– Потрясающе. Я слушаю.

– Далеко не всё, – Глокстон вдруг съёжился и втянул голову в плечи.

– Говорите, Артур, – подбодрил его король.

– Вы уверены, что хотите узнать это, сэр? – тихо спросил Глокстон.

– Что с вами, Артур? – встревожился король.

– Ещё не поздно похоронить эту информацию, сэр, – так же тихо продолжил Глокстон. – Но – сейчас или никогда. Если я доложу её вам, мир изменится необратимо. Ничего не будет как прежде, сэр, до того, как это знание стало вашим.

– А вы? Как же вы, Артур?!

– Я – канцелярская крыса, сэр. То, что я знаю, может уйти со мной в могилу, не нарушив ничей покой. Но вы… вы, сэр, – совершенно другое дело. Узнав о том, что знаю я, вы будете вынуждены действовать. И я – клянусь! – совершенно не представляю себе, как далеко всё это может нас завести.

– Что же это такое, Артур? – нахмурился король.

– О, сэр. Это – невероятно. Боюсь, что у меня не найдётся для этого точных слов. Просто сообщите мне ваше решение, сэр. Просто «да» или «нет».

– Да, Артур, – король, кажется, не раздумывал ни секунды.

– Ну, что ж, – Глокстон вздохнул и вдруг улыбнулся, как мальчишка. – Ручаюсь – будет всё, что угодно, кроме одного. Скуки.

И Глокстон, шагнув стремительно к журнальному столику, у которого в кресле сидел король, распахнул принесённый с собой обтянутый для маскировки кожей, плоский чемоданчик из легированной жаропрочной стали.

– Вот как, – задумчиво и потрясённо проговорил король, выслушав долгий, длившийся более часа, доклад Глокстона. И повторил: – Вот как.

Глокстон быстро кивнул несколько раз и убрал бумаги в портфель. Маслянисто клацнули затворы, защёлкали поворотные диски шестипинового кодового замка.

Король вскочил:

– Артур, да это же чёрт знает что такое! Невероятно. Просто невероятно. О, Господи! Эта женщина. Этот мальчик. Чёрт подери, Глокстон! Я всегда подозревал, что наши сладкоголосые попы… Проклятье!!! – взревел король. Глокстон непроизвольно вздрогнул, – он и не предполагал, как может рычать тот, кого все вокруг считали слабовольным и поверхностным волокитой, никчемным повесой, недоразумением на троне. И обрадовался, поняв: перед ним всётаки не ктонибудь там, а самый настоящий король. Без дураков. – Ну, нет! Теперь… Теперь!

– Ваше величество, – Глокстон прижал руки к груди. – Умоляю вас, сэр. Прошу вас, успокойтесь!

Король почти упал в кресло:

– Вы требуете от меня невозможного, дорогой Артур.

– Я – ваш друг, сэр, – Глокстон резко дёрнул кадыком и смешался, испугавшись сказанного: – То есть…

– Я понимаю, Артур, – кивнул король. – Я всё понимаю, и, поверьте, я рад слышать это от вас, хотя ещё неделю назад я даже не мог себе этого представить. Я вам верю, и… Говорите.

– Заклинаю вас всеми святыми, сэр. Не торопитесь. Не давайте малейшего повода – пока мы как следует не подготовимся – усомниться в вашем неведении. Ведь те, с кем нам придётся иметь дело, представляют серьёзную, совсем нешуточную опасность.

– Хорошо… Как вы думаете, Артур? Он знает? Мальчик, граф Роуэрик?

– Не думаю, сэр. Вряд ли в этом случае он обратился бы к вам.

– А графиня?

– Графиня, насколько я смог установить, полностью в курсе ситуации.

– Оставьте ваш дурацкий жаргон, Артур, – поморщился король. Вскочив, он снова заметался по кабинету. – Нет, но каковы же мерзавцы! А этот Гур?!

– Вот уж кого бы я хотел иметь на нашей стороне, сэр, – Глокстон позволил себе улыбнуться. – Если даже хотя бы десять процентов того, что мне стало о нём известно, правда, – Глокстон изумлённо приподнял брови. – Я, признаться, в полном ужасе.

– Вы сомневаетесь?

– Пожалуй, нет, – пожевал губами Глокстон. – Только это уже совершенно не лезет ни в какие рамки, сэр.

– Возможно, – король тоже улыбнулся. – Возможно. Если уж мальчик, совсем неопытный мальчик, сумел увидеть! Что скажете, Артур?

– Думаю, у нас появился шанс сыграть в настоящую, большую игру, сэр, – медленно проговорил Глокстон. – Если только вы позволите это себе, сэр.

– И вам, Артур, – король, продолжая улыбаться, чуть прищурился.

– Совершенно верно, сэр. И мне. Ведь такой шанс – сыграть с такими козырями – выпадает раз в тысячу лет, сэр. А если я найду этого Гура и уговорю его сесть за наш столик…

– Вы думаете, он согласится?

– Думаю, да.

– Признавайтесь, Артур. У вас уже готов какойто план?

– О, что вы, сэр, – Глокстон протестующе взмахнул руками. – Никаких планов до того, как будут получены ваши недвусмысленные инструкции, сэр.

Если Глокстон и лукавил, то, против обыкновения, совсем чутьчуть. Разумеется, в его голове планы роились, как растревоженные осы, но ни один из них Глокстон пока не осмелился доверить бумаге.

– Считайте, вы их получили, Артур, – тихо проговорил король. Лицо его сделалось вдруг незнакомо жёстким, и Глокстон в который раз поразился переменам, происшедшим с его сувереном. – Организуйте аудиенцию для мальчика. Теперь я просто обязан побеседовать с ним. И какимто образом увязать всё это нагромождение лиц, сведений и событий в один узел!

* * *

– Тэдди? Разве у тебя нет занятий? – удивилась Рэйчел.

– Я отменил занятия, – Эндрю вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза.

– Потрудитесь объясниться, милорд, – нахмурилась Рэйчел.

– Я еду в Бэкингемский дворец. Его величество даёт мне аудиенцию, – Эндрю протянул ей веленевый королевский бланк.

Быстро пробежав глазами текст, Рэйчел вернула бумагу брату. Улыбка её сделалась немного недоумевающей:

– Чего же хочет от тебя его величество?

– Это я хочу от него коечто, – пробормотал Эндрю. – Я скажу тебе, Рэйчел, но потом, когда поговорю с его величеством.

– Тэдди.

– В самом деле, Рэйчел. Потом. Мне пора.

– Что? Прямо сейчас?!

– Да. Не волнуйся, пожалуйста. Капитан Вершинин доставит меня во дворец и обратно.

– Я волнуюсь совсем по другому поводу, – Рэйчел дотронулась рукой до лба. – Кроме того, я не вижу в этом никакого смысла. Вадим Викентьевич знает?

– Конечно, – удивился Эндрю. – Почему ты спрашиваешь?

– Потому что он ничего не сказал мне.

Эндрю вскинул голову:

– Я князь или не князь?! Я просил его. Я должен был сам тебе сказать. Прости, Рэйчел. Я хотел, чтобы получился сюрприз.

– Сюрприз не получился. Хорошо, я подожду с расспросами до твоего возвращения. Признаться, мне не хотелось бы, чтобы король проявлял пристальный интерес к нашим делам, Тэдди. Надеюсь, ты понимаешь, – нам стоит тщательно избегать всего, что может нарушить с таким трудом выстроенное… Тэдди?

– Никогда, Рэйчел. Я просто хочу помочь!

– Лучшая помощь с твоей стороны – успехи в учёбе, Тэдди. Хотя я и не имею оснований на тебя жаловаться.

– Вот видишь, – вскинул голову мальчик. – Рэйчел…

– Что?

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя очень люблю, – Рэйчел улыбнулась. – Хорошо же. Иди, иди, князь Сокол. Только, прошу тебя, не горячись и взвешивай каждое слово, которое ты произнесёшь в присутствии короля. Ты всё обдумал?

– Да. Я всё обдумал. Я думал так долго, Рэйчел… Правда.

– Надеюсь, это не очень заразно, – Рэйчел вздохнула и покачала головой.

Все мальчишки одинаковы, подумала она. Даже если полагают, что выросли.

– Я просто не имею права бояться. Я мужчина.

– Да, ты мужчина, – кивнула Рэйчел. – Не стыдно бояться, Тэдди. Стыдно пугаться, поддаваться страху. Надеюсь, с тобой этого никогда не случится. Ты ведь не просто отменил занятия, но перенёс их на другое время, не так ли?

Эндрю, залившись румянцем, посмотрел на Рэйчел и отрицательно помотал головой.

– Я…

– Ты исправишь это недоразумение, как только вернёшься. Для меня достаточно твоего слова, Тэдди.

– Да, Рэйчел.

– Прекрасно. Ты можешь ехать, дорогой. Удачи.

Глядя вслед умчавшемуся, словно на крыльях, брату, Рэйчел никак не могла избавиться от странного, очень странного ощущения, уже довольно продолжительное время занимавшее её мысли. Нельзя сказать, что ощущение это было неприятным. Оно было… странным. Как получается, что Тэдди становится всё больше и больше на него похож?!

* * *

– Здравствуйте, сэр Эндрю, – король улыбнулся и пожал мальчику руку. – Прошу вас. Вы можете присесть.

– Благодарю, ваше величество, – Эндрю изо всех сил старался не показать волнения, но это выходило у него не очень хорошо.

– Просто «сэр», мой дорогой сэр Эндрю. Или – «милорд», если вам так больше нравится. Я внимательно прочёл ваше послание, сэр Эндрю, и навёл, разумеется, некоторые справки о вашем… друге. Вам известно, где он пребывает сейчас?

– Да, сэр. Он в России.

– Вот как? – король разыграл умеренную степень удивления. – Вы поддерживаете с ним связь?

– Через доверенных лиц, милорд. К сожалению, он не имеет возможности общаться с нами напрямую, потому что это может быть опасно.

– Опасно. Вот как. Для него? Или для вас?

– И для него, и для нас, милорд.

– Почему он уехал, вы знаете? Как мне сообщили, он не испытывал ни в чём никакой нужды. Что побудило его поехать туда?

– Он дал слово, милорд.

– Слово? – теперь король, кажется, удивился понастоящему. – Какое слово?

– Он дал слово, что не оставит своих друзей в бою, милорд. Он такой. Джейк, – если он дал слово, – Эндрю чуть отвернулся и стиснул зубы.

– Кому же он дал слово? – тихо спросил король. – Этим людям, своим друзьям? С кем он собирается там воевать?

– С бесами, милорд.

Если бы король не провёл собственное расследование, он, вероятно, не смог бы сдержать приступа гомерического хохота. Но результаты этого маленького, почти любительского, если быть до конца честным, расследования оказались такими, что отбили у Эдуарда всякую охоту смеяться.

– И как же он собирается сражаться с бесами, сэр Эндрю?

– Этого я не знаю, ваше величество, – вздохнул мальчик. – Я только знаю: если он дал слово, – он не отступит. Никогда.

– Вероятно, такая борьба может длиться многие годы, мой мальчик, – осторожно сказал король. – И даже если он останется жив… вы уверены, что всё, о чём вы писали, так же важно для него, как и для вас?

– Формальности – нет. А всё остальное – безусловно, милорд. Просто он дал слово. И нельзя, чтобы у бесов вышло задуманное. Тогда – вообще ничего не имеет смысла.

– И каковы же наши шансы? – приподнял брови король.

– Я не знаю, – вскинул голову мальчик. – Я знаю только одно – надо драться. У того, кто сдаётся, шансов нет и не может быть. Шансы есть только у тех, кто сражается. Так он говорил. Я верю, что это так.

– Он оказал на вас влияние, мой мальчик. Это чувствуется, поверьте.

– И я очень этому рад, милорд. Он… Он рассказал мне однажды притчу. Когда Господь вывел евреев из Египта и подвёл их к берегу Красного моря, и сказал: «Идите, и море расступится перед вами», люди никак не решались войти в воду. Они ждали, когда море расступится, но ничего не происходило. И тогда вождь колена левитов – один – бросился в волны. Он вошёл в море по пояс, затем по грудь, но море попрежнему бушевало, и… И только когда вода оказалась у самых его глаз, море вдруг на самом деле расступилось. И все остальные перешли на другой берег.

– Я никогда не слышал такой интересной трактовки событий.

– Это написано в Талмуде, милорд.

– В… Талмуде?! Ваш… друг обладает познаниями в Талмуде?!

– О, не только, милорд.

– Забавно. Ах, как всё это забавно. И какова же мораль, по мнению вашего друга?

– Только войдя в море по самые ноздри, можно рассчитывать на чудо.

– Да. Действительно, – король, улыбаясь, смотрел на мальчика. – Действительно. Он так всегда и поступает, не правда ли?

– Да. Он обещал вернуться за Рэйчел, ваше величество.

– Скажите, мой юный друг, – тихо проговорил король. – Вы в самом деле так уверены в том, что ваш мистер Гур – искренне любит вашу сестру и вас?

– Почему вы спрашиваете об этом, милорд? – Эндрю даже слегка привстал.

– Мой мальчик, – король покачал головой. – Мой мальчик, то, что я знаю об этом человеке… Я знаю, конечно же, немного, но ведь вы понимаете, что подготовился к нашему с вами разговору?

– Да. Понимаю.

– Люди, подобные вашему другу, милорд, – тихо продолжил король, – никогда и ни перед чем не останавливаются на пути.

– Конечно, – Эндрю улыбнулся, немало удивив короля этой улыбкой. – Конечно, сэр. Это так. Иначе просто не может быть, ведь он – Великий Воин, Хранитель Пути. Ему нельзя останавливаться. Простите, милорд, – мальчик покраснел. – Простите, я вас перебил.

– Ничего, – кивнул король. – Я закончу свою мысль. Такие люди, ничего не стесняясь, рискованно, иногда рискованно до смерти, используют других людей. Убеждая их в своей правоте, влюбляя в себя. В том числе и женщин. И не только женщин. Ради своей цели они готовы на всё. Вы понимаете, о чём я говорю?

– Да, милорд. Понимаю. Пусть даже и так, хотя всё на самом деле иначе. Но если его цель, – если его цель и мечта уже стали моими, – какая тогда разница, милорд?

– Возможно, – задумчиво посмотрел на Эндрю король. – Возможно. А что означает эта странная фраза – Великий воин, Хранитель Пути?

– Это означает только то, что означает, милорд.

– О каком пути идёт речь? – король прищурился.

– О Пути Мира, милорд. О Великом Равновесии. О том, что зашаталось в последние годы и рухнет, если Хранитель, Воины Пути и Удерживающие не объединят своих усилий.

– Это уже отдаёт совершеннейшей мистикой, мой юный друг, – король улыбнулся. – Ну, хорошо. Хранитель, воины… А кто такие – удерживающие?

– Вы, сэр, – Эндрю прямо посмотрел королю в глаза. – Вы – один из них, милорд.

– Вот как? Почему же?! Каким образом?

– Вы – помазанник Божий, Священная Особа, отражение устройства власти Всевышнего в нашем мире. Парламенты, президенты, премьеры, – всё это всего лишь людские игры. Они приемлемы или даже хороши, когда нет опасности. Когда миру угрожает беда – встают Удерживающие. Если они устоят – мир устоит, и Путь продолжится. Если нет – всё пропало. Пропало понастоящему.

Эндрю умолк и опустил голову. Молчал и король, чувствуя, как у его ног разверзается бездна. А ведь мальчик ещё ничего не ведает, подумал король в ужасе. Или – всётаки знает?!.

– А вы, мой юный друг? Где ваше место?

– Я не знаю, – Эндрю вздохнул. – Пока – не знаю. Гур… Он обещал, что всё объяснит мне, всё до конца, когда вернётся. Когда мы встретимся снова. Милорд. Я могу узнать о судьбе моего прошения?

– Мой друг. Мой юный друг. Поверьте, я с удовольствием помог бы вам, но я не могу. Это просто не в моей власти.

– Почему?

– Потому что сложности отношений мистера Гура с вашей сестрой упираются отнюдь не только – и даже совсем – не в то, есть ли у него какойнибудь титул. К сожалению, всё намного, намного сложнее. Если бы это могло вам помочь, я, не колеблясь ни секунды, произвел бы его в герцоги. Увы. Это ровным счётом ничего не решит.

– Но… Почему, ваше величество?! Разве…

– Я не имею права пока ничего вам объяснить, мой мальчик. Пока. Вам лучше спросить об этом вашу сестру. Но, в любом случае. Это даже не совет и не пожелание, а так, скорее, мысль вслух. Ваша сестра умна, к тому же, как я слышал, необыкновенно хороша собой, да ещё и богата, – теперь. И ей – ради её же блага и спокойствия – следует поискать себе другого избранника. Потому что ваш друг…

– Никогда, ваше величество, – король увидел, как побелели у мальчика пальцы, которыми он вцепился в подлокотники кресла. – Никто и никогда не сможет занять место этого мужчины в её жизни. Потому что это невозможно. Даже если вы сами рискнёте попробовать, ваше величество.

– Ну, меня вы можете не опасаться, – усмехнулся король. – Однако! вы – смелый юноша, милорд. Нет, нет. Я не сержусь. Скорее, наоборот.

Король поднялся и жестом удержал собравшегося вскочить мальчика. Пройдясь по кабинету, Эдуард остановился у стола, плеснул в бокал – всего на несколько линий – любимого коньяка, и посмотрел на Эндрю:

– Скажите, мой юный друг, – вы сами определили меня в Удерживающие? – король подумал, что, произнося это слово, увидел его как будто написанным с прописной буквы. И удивился. – Или… мистер Гур говорил вам об этом?

– Он научил меня некоторым вещам, – просто сказал Эндрю. – Я вижу это, ваше величество. Вы – Удерживающий. Быть может, вы ещё некоторое время назад не чувствовали и не знали этого сами, но с некоторых пор всё изменилось.

– Это относится к любому человеку на троне?

– Конечно же, нет! Разумеется, нет. Но к вам – относится. Например, он говорил о Вильгельме. Вильгельм мог быть Удерживающим, но вместо этого он… Перешёл на другую сторону.

– Другую сторону? – Эдуард собрал морщинки на лбу.

– На сторону тех, кто против Света, милорд. На сторону Тьмы.

– Почему?

– Потому что он так решил. Каждый может решить. И тот, кто на троне – тоже.

– А я? На какой стороне, повашему, я?

– На нашей, милорд, – едва слышно проговорил Эндрю, глядя на короля. – Я почемуто знаю, что вы – на нашей стороне. Именно поэтому вы – один из Удерживающих.

– И что же? Я не могу… отказаться?

– Нет. – Мальчик с сомнением покачал головой. – Если уже выбор сделан? Не думаю, что это теперь возможно.

– Однако, – король сжал губы и посмотрел на мальчика. Вдруг совершенно сумасшедшая мысль пришла ему в голову. Король шагнул к Эндрю и быстро спросил: – А есть ли у него, Удерживающего, такое право – следовать велению своего сердца в любви?

– Конечно, – Эндрю посмотрел на короля удивлённо. – Конечно, ведь вы – Удерживающий! Только ваше собственное сердце способно указать вам ту самую, единственную, что встанет рядом с вами – раз и навсегда, перед всем злом этого мира. Разве ктонибудь имеет право мешать Удерживающему?!

Эдуард долго смотрел на мальчика, потом прищурился и произнёс так тихо, что Эндрю его едва расслышал:

– Благодарю вас, граф Роуэрик. Благодарю.

– Милорд? Разрешите спросить вас?

– Конечно.

– Вы… вы не откажетесь?

– Не думаю, – медленно проговорил король. – Не могу сказать прямо сейчас ничего определённого, но… Не думаю. Вы ведь верите мне?

– Да, ваше величество, – Эндрю почувствовал, как в глазах навернулись слёзы.

– Значит, мне не остаётся ничего другого, кроме как оправдать ваше доверие, – губы короля улыбались, но глаза оставались серьёзными. – Что же касается вашей просьбы, по поводу вашего друга… Я должен посоветоваться. Мне кажется, мы найдём решение.

– Милорд…

– Ну же, веселее, мой мальчик. Всё ведь только начинается, не так ли?

* * *

Глокстон вошёл в здание «Falcon Bank and Trust» и приблизился к стойке информации.

– Чем могу быть вам полезна, сэр? – миловидная, чуть полноватая голубоглазая девушка с отчаянно рыжими волосами одарила Глокстона вполне профессиональной, но оттого ничуть не менее располагающей улыбкой.

– У меня сообщение для леди Рэйчел.

– Прошу прощения, сэр?

Глокстон, продолжая улыбаться, протянул девушке прямоугольник мелованного картона, на котором простым чёрным шрифтом значилось: «Артур Глокстон. Личная Е.И.В. Канцелярия. Почтовый ящик 500, Лондон, SW1 AA»:

– Я подожду в холле. С вашего позволения, мисс… Арчер, – он сверился с бронзовым полированным бэджем, украшавшем бостоновый жакет служащей.

– Конечно, сэр, – девушка улыбалась снова, как ни в чём не бывало. – Чай, кофе? Может быть, грог?

– Кофе, пожалуй, – согласился Глокстон. Отличная выучка у девчонки, подумал он со странной смесью зависти и удовольствия.

Он мог бы поклясться: девушка не нажимала никаких кнопок. Не подавала никаких знаков. Но за спиной у Глокстона, словно изпод земли, выросли два крепких, высоких молодца славянской наружности, лет двадцати с небольшим каждый. Молодые люди ничуть не походили ни на полицейских, ни на охранников, но связываться с ними както не хотелось. Чтото в них такое было. Глокстон едва заметно поёжился. Ого!

Один из молодых людей отменновежливо и крайне доброжелательно указал Глокстону на одно из кресел чуть поодаль, у колонны, и сам направился следом. Глокстон едва успел уловить взглядом, как его визитная карточка перекочевала от девушки ко второму молодцу. А вот как и в каком направлении этот второй испарился, Глокстон уже не смог увидеть.

Отхлёбывая микроскопическими глоточками с любовью заваренный – поконтинентальному, как теперь сделалось модно – одуряюще ароматный напиток, принесённый накрахмаленным до отчётливого хруста стюардом в форме, напоминающей военноморскую, Глокстон разглядывал своего визави, как бы рассеянно перелистывающего какойто журнал в глянцевой обложке. «Military Review». Вот так сторожевой пёс, подумал Глокстон. Юноша был спокоен и безмятежен. Глокстон прекрасно понимал, что это означает. Да что же это такое?!

Не прошло и двух минут, как третий молодой человек – да сколько же их тут, пронеслось у Глокстона в голове, – вырос перед гостем:

– Прошу вас, сэр. Следуйте за мной.

Глокстон сдержанно кивнул и поднялся. Весь этот церемониал уже переставал его развлекать. Правда, надо отдать им должное, шевелятся они быстро, подумал он.

Эскортируемый двумя стражами, Глокстон пересёк необъятный банковский холл и оказался перед обычной дверью без всякой вывески или таблички. Дверь распахнулась, и в комнату шагнул сначала он сам, а за ним – оба сопровождающих. В комнате не было ничего, кроме двух кожаных диванов викторианского стиля и круглого столика на ножке в виде собранных в «букет» трёх львиных лап.

– Прошу прощения, сэр. Сугубо формальный вопрос. Нет ли у вас с собой какоголибо оружия?

– Нет, – Глокстон улыбнулся.

– Пожалуйста, встаньте вот сюда, сэр, – один из молодых людей указал на светлый квадрат пола у противоположной стены. – Руки поднимать не нужно. Это займёт несколько секунд, сэр. Благодарю вас.

Недоумевая, Глокстон повиновался. Его ухо уловило едва слышное гудение, которое тут же прекратилось. Молодой человек, посмотрев кудато поверх головы Глокстона, кивнул и впервые чуть улыбнулся:

– Ещё раз прошу извинить, сэр.

Сейчас же после его слов распахнулась вторая дверь, и в комнате появился подтянутый господин, в котором невозможно было не распознать военного моряка в отставке. Молодые люди опять растворились. Вошедший шагнул к Глокстону, протягивая руку для приветствия:

– Добрый день. Я – Осоргин.

– Весьма рад знакомству, мистер Осоргин, – Глокстон улыбнулся, пожимая крепкую ладонь кавторанга.

– Я тоже. Присаживайтесь, мистер Глокстон. Слушаю вас.

Они уселись друг против друга.

– Я о вас наслышан, мистер Осоргин, – Глокстон произнёс трудную русскую фамилию правильно и даже, кажется, вовсе без акцента. – При всём моём глубочайшем уважении, я уполномочен передать несколько слов от известного нам обоим лица исключительно конфиденциально никому иному, только леди Рэйчел. Повторяю, лично и с глазу на глаз.

Несколько секунд Осоргин молчал, затем кивнул:

– Я доложу миледи о вашей просьбе. Но вам придётся ещё некоторое время подождать.

– Чего, если не секрет? – не счёл нужным скрыть удивления Глокстон.

– Пока мои люди не убедятся, не установлено ли за вами наблюдения. Весьма опрометчиво с вашей стороны было явиться вот так, без того, чтобы предварительно известить нас о вашем визите. При всём моём уважении, мистер Глокстон. Не ожидал. Тем более, после проявленного вами интереса к нашим скромным персонам и нашей деятельности.

– Вот как, – Глокстону удалось скрыть за улыбкой растерянность, всё более овладевавшую им с того момента, как его визитка оказалась в руках служащей «Фалкона». – Вам известно и об этом?

– Разумеется, известно, – кивнул Осоргин. – Это мой долг – знать такие вещи. Но мы и предположить не могли, что вы нанесёте нам личный визит, да ещё безо всякого предупреждения.

– И всётаки я сумел сделать шаг, для вас неожиданный, – Глокстон заставил себя беспечно улыбнуться.

– Не вижу в этом никакого повода для веселья, – Осоргин явно не желал принимать участия в игре нервов для двух преисполненных собственного достоинства завсегдатаев охотничьего клуба.

– Однако…

– Однако, мистер Глокстон.

– Слежка? За мной? – Глокстон откинулся на спинку дивана и заложил ногу за ногу. Спохватившись, он изменил позу, но понял, что поздно – его ошибка замечена и занесена в протокол. Чёрт подери, сердито подумал он. Чёрт вас тут всех подери. – Мистер Осоргин… Мне представляется, вы уж слишком подозрительны.

– Знаете, какой самый лучший способ не свалиться в пропасть?

– Просветите.

– Не прогуливаться по её краю в скользких ботинках и с завязанными глазами.

– Браво, – усмехнулся Глокстон. – Я предполагал нечто в этом роде. Хорошо, мистер Осоргин. Я подожду. В такой компании, как ваша, не грех и поскучать.

– Боюсь, скучать вам придётся всё же в одиночестве, – вздохнул Осоргин. – Постараюсь сократить это время до минимума.

– Не утруждайтесь так ради старого бездельника вроде меня, – водянистосерые глаза Глокстона излучали доброжелательное и спокойное любопытство.

Осоргин, покачав головой и не проронив больше ни звука, вышел. Глокстон остался в пустой комнате.

– Очень, очень впечатляюще. Просто отлично, – пробормотал он еле слышно. – Чёрт подери!

На самом деле Глокстон чувствовал себя отвратительно. Хорошо, пусть он не какойнибудь нелегал со стажем вроде пресловутого Рейли, но… Он удержался, чтобы не передёрнуть плечами, и вздохнул. Дверь отворилась, и появился давешний юноша с кипой газет и журналов. С улыбкой положив их перед Глокстоном на столик, молодой человек исчез. Глокстон, пожевав губами, взял в руки «Таймс».

Прошло около сорока минут, и Глокстон уже собрался обеспокоиться, как дверь раскрылась снова, пропустив в комнату Осоргина:

– Что интересного пишут сегодня, мистер Глокстон?

Ответить Глокстон не успел. В комнате появился один из похожих на близнецов сотрудников Осоргина и чтото сказал порусски. Опять демонстрация, с неудовольствием подумал Глокстон. Ну, в самомто деле, джентльмены. Понял и постараюсь исправиться. Зачем же так откровенно давить?!

– Попрошу за мной, мистер Глокстон, – голос Осоргина неожиданно потеплел. – Миледи примет вас.

– Слава Богу, – проворчал Глокстон. – Ещё немного – и я впал бы в отчаяние.

– Мы никогда этого не допустим, – Осоргин был серьёзен и основателен, как Мыс Доброй Надежды. – Осторожно… Сюда.

Кабинет управляющего был обставлен роскошно и со вкусом. Роскошно – потому что кабинет управляющего банком, – таким банком, – должен производить соответствующее впечатление на клиентов и соперников. Со вкусом – потому что Рэйчел сама обставляла его, подбирая всё, от цвета и рисунка дерева для мебели и паркета до конструкции бюро и полочек, на которых разместилась коллекция бонсаи. Нарушив принципы построения интерьера пояпонски, когда одна картина, ваза или скульптура является центром организации пространства, и непостижимым образом сплавив викторианское великолепие с минимализмом и близостью к природе, столь характерных для стиля Страны Восходящего Солнца, Рэйчел добилась результатов, воистину потрясавших воображение всех, кто входил в её парадный кабинет. Роскошь и вкус нелегко свести воедино. Рэйчел удалось сделать это. Здесь и сейчас – как везде и всегда.

Кабинет был рассчитан на то, чтобы вместить множество народу, и разделён на несколько зон – зелёную, зону отдыха, курительную, снабженную мощной и бесшумной потолочной вентиляцией, деловую. В центре на небольшом возвышении находился огромный стол заседаний совета.