Текст книги "Наследники по прямой.Трилогия (СИ)"
Автор книги: Вадим Давыдов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 91 страниц)
– Ты не можешь, Рэйчел, – Гурьев провёл указательным пальцем по её щеке. – Ты не можешь, ведь тебе известно не хуже, чем Бруксу: это – правда. А я полагаю, ещё и гораздо лучше.
– Не смей ничего рассказывать Тэдди. Если ты ему скажешь, я…
– Рано или поздно ему предстоит узнать об этом, Рэйчел. И чем раньше, тем лучше.
– Зачем, Боже мой, зачем?! Это рок, проклятие… Это… Мы все должны погибнуть, Джейк. Тогда это закончится!
– Это не закончится, Рэйчел. Я не позволю.
– Почему?!
– Потому что я люблю тебя.
– Джейк…
– Нужно просто перевернуть монету, Рэйчел. Поставить её ребром. Превратить слабость в силу.
– О, Господи… Как?!
– Я научу тебя, моя девочка, – тихо проговорил Гурьев, едва касаясь – чуть было не вздрогнувшей предательски – рукой её волшебных волос. – Судя по всему, именно для этого я здесь и очутился. Пускай не теперь, но мы вернёмся к этому разговору. Дай мне слово.
– Хорошо. Боже мой, Джейк… Делай, как знаешь!
* * *
Чего Рэйчел никак не могла понять – это того, чем же Гурьев занят на самом деле. Всё то время, что проводит вдали от неё. Изредка появлялся Осоргин, и они уединялись в том крыле дома, которое приготовили для Гурьева. А Джарвис… Вот уж от кого она никогда не ожидала, так это от Джарвиса. Старик просто трясся над Джейком. Сэр Джейкоб, улыбалась Рэйчел. Сэр Джейкоб. Немыслимо. Прислуга ходит по одной половице. Раньше ей казалось, что Джарвис вотвот утратит контроль. Всётаки возраст, да и все события последних лет не добавили ему ни здоровья, ни присутствия духа. Но теперь… Как ему удалось перетянуть на свою сторону Джарвиса? Бедняжка Джарвис, вздохнула она. Не иначе, как мечтает увидеть Джейка когданибудь на диване с сигарой и газетой, в тёплых войлочных тапочках, в окружении детей и собак. Наших детей. Бедный, бедный Джарвис. Я ведь тоже мечтаю об этом. Только боюсь, нашим мечтам не суждено сбыться, мой дорогой, мой старый добрый Джарвис!
Мероув Парк. Июнь 1934 г
Ещё месяц назад он жил на чердаке, подумал Иосида. А сегодня он владеет замком, который сделал бы честь любому из родственников божественного Тэнно. Кто же он такой, о боги, о Будда и все ками?! Неужели?!.
Гурьеву доложили о приезде Иосиды. Он встретил дипломата, сидя на полу, одетым в простое тёмнокоричневое кимоно, в «японском флигеле», как называли слуги эти помещения. Их обустройство закончилось буквально позавчера. Иосида, едва только двери затворились, опустился на корточки и пополз к Гурьеву, замерев в трёх шагах от его подушек.
– Прошу вас простить меня, Гуросама, – Иосида говорил, не поднимая головы. – Я был непозволительно, чудовищно дерзок с вами. Я был так глуп, что не сумел сразу понять, кого удостоился видеть своими глазами. Я со всем возможным и подобающим смирением прошу вас, Гуросама, разрешить мне сначала выполнить волю моего божественного Тэнно. После этого, как только вы позволите, я немедленно смою кровью позор моего невежества, совершив сэппуку. Я с благоговением ожидаю вашего решения, Гуросама.
– Извинения приняты, Сигэрусама, – Гурьев поклонился, давая понять, что хорошо понял сказанное, и улыбнулся. – Вы не могли ничего знать, поскольку именно таков был мой замысел. Вы следовали ему в точности, и именно поэтому всё получилось, как следует. О сэппуку не может быть и речи. Я уже терял людей. Я потерял генерала Сумихару. Пожалуйста, хватит. Мне требуются ваши воля, знания и помощь. И жизнь. Как и Тэнно, – он намеренно не употребил в дополнение слово «божественный». – Вы уже оказали мне целый ряд совершенно неоценимых услуг, дорогой Сигэрусама. Пожалуйста, сядьте и выпейте вместе со мной немного сакэ. Это лучшее сакэ, которое удалось достать в Англии. Я очень надеюсь, вам оно придётся по вкусу.
– Я не смею, Гуросама. Это слишком большая честь, которой я, вне всякого сомнения, недостоин. Ваше милосердие поистине безгранично, Гуросама. Нетнет, ещё раз простите, я не могу.
– Я настаиваю, пожалуйста, Сигэрусама. Пожалуйста, подойдите ближе, я горжусь тем, что вы – мой гость.
– Только если вы настаиваете.
– Да, я настаиваю, пожалуйста, будьте так любезны, Сигэрусама.
– Я смиренно подчиняюсь, со всем смирением, Гуросама. Благодарю вас.
Иосида выпрямился, ещё раз поклонился и занял место на подушках напротив Гурьева. Приняв из его рук чашку с подогретым сакэ, он сделал несколько крошечных глотков и поставил сосуд на поднос.
– Это сакэ превосходно, Гуросама. Позволено ли мне будет узнать, как чувствует себя графиня? Моя жена рассказала мне об этой ужасной трагедии.
– Ей уже лучше, благодарю вас, Сигэрусама. Значительно лучше. Она непременно поправится. Только прошу вас пока не делиться ни с кем этими сведениями. Они предназначены исключительно для ваших ушей.
Иосида опустил веки, справедливо опасаясь, что движение глаз способно легко разоблачить его недоумение и даже испуг. Его источники подробно разъяснили ему характер травмы. Поправится? Но ведь он не лжёт, в этом нет никакого смысла, подумал Иосида. Поправится?! О, боги… Он снова взял чашку с напитком:
– Я несказанно рад это слышать. Тот день, когда я смогу засвидетельствовать моё восхищение и почтение графине, будет для меня понастоящему счастливым.
– О, не сомневайтесь, Сигэрусама. Этого совсем недолго осталось ждать.
Конечно, он понял, что я усомнился, подумал Иосида. Нет, это не сомнение, это просто минутная слабость. Так трудно поверить в чудо, даже если жаждешь его всем сердцем! Дипломат оглядел помещение и отхлебнул чутьчуть сакэ:
– Очень красивый замок. Да, здесь очень красиво, совсем иначе, чем дома, но тоже очень, очень красиво. Я восхищаюсь вашим вкусом, Гуросама.
Старый, но выстроенный с далёким прицелом огромный дом действительно изменился. Если раньше, до того, как Гурьев не на шутку взялся за него, он представлял собой центральный корпус с двумя соединёнными галереями флигелями, то теперь, оставаясь физическим и смысловым контрапунктом возникшего комплекса, перестал быть самым крупным строением в поместье. Огромное Побразное здание, соединённое глухими галереями с флигелями и главным корпусом, почти полностью, несмотря на размеры, как будто бы пряталось за спиной у этого дома, – там, где прежде простирался совершенно запущенный «внутренний» сад. Пространство, ограниченное галереями флигелей и новостройкой, разделилось на две равные части, внутри которых размещались многочисленные бытовые службы и помещения для прислуги. В подвалах вольготно расположились котельная и электрическая установка. Гурьев не без оснований гордился своими нововведениями – практически все они были задуманы и распланированы им самим. В новом здании, полностью деревянном, собранном из готовых панелей в «японском» стиле и потому выросшем в рекордно короткие сроки, разместились два больших зала – тренировочный и столовая, классы для будущих кадетов и их жилые помещения. Места должно было хватить всем.
– Благодарю вас, Сигэрусама. Очень любезно с вашей стороны похвалить моё новое жилище. Оно удобно расположено и даст кров моим людям, здесь они смогут без помех совершенствовать своё воинское мастерство. Быть всегда готовым – это очень важно, вы так не думаете?
– Вы абсолютно правы, Гуросама. Абсолютно. Я позволил себе предположить, что вы захотите иметь верных, понастоящему верных телохранителей, Гуросама. Тех, кто будет в полной мере осознавать, кого охраняют.
– О, это так благородно с вашей стороны! – поклонился Гурьев. – Я восхищаюсь, вами, Сигэрусама, – вы совершенно верно угадали моё желание. Если я когданибудь смогу надеяться назвать вас своим другом, это будет для меня величайшей радостью.
– Вы уже можете это сделать, Гуросама. К моему сожалению, навряд ли я достоин такой чести – называться вашим другом. Скорее, я ваш верный и преданный слуга. В этом вы можете не сомневаться.
– Конечно же, вы мой друг, Сигэрусама. Только настоящий друг мог так великолепно угадать мои мысли и чаяния. Друг – это самый лучший слуга. Я бесконечно признателен вам.
– О, я так счастлив служить вам, Гуросама. Как слуга и как друг, если вы позволите. Я привёз с собой отряд в двадцать четыре человека, Гуросама. Это – лучшие люди, которых я сумел найти за такой короткий срок. Надеюсь, вы останетесь ими довольны. Если вам понадобятся ещё люди, только дайте мне знать.
– Немного позже, мой дорогой друг. Мои люди имеют большой опыт сражений, но это другой опыт, которого недостаточно. Мне потребуются офицеры, владеющие искусствами кэндо в той мере, чтобы преподавать его основы людям с богатым военным опытом, умеющим убивать и умирать, но не имеющим никакого представления о кэндо. Они должны знать русский язык в достаточной степени, чтобы добиться взаимопонимания от своих будущих учеников. Конечно же, они будут достойно вознаграждены деньгами, об этом никому не нужно беспокоиться. И Сын Неба, безусловно, со своей стороны, вознаградит их, если будет ими доволен. Я более конкретно проинструктирую их, когда они будут здесь. Я вижу по вашему взгляду, что вы озадачены, Сигэрусама. Это трудно выполнить?
– Это неважно, Гуросама, – поклонился Иосида. – Я приложу все усилия, чтобы выполнить вашу волю. Не сомневайтесь, пожалуйста, всё будет выполнено в точности и скорейшим образом.
– Превосходно. Примерно через полгода мне понадобится ещё около полусотни учителей. Их подготовке следует уделить самое пристальное внимание уже сейчас. Разумеется, это всё очень, очень секретно.
– Конечно, Гуросама. Я понимаю.
– Хорошо. Если вам потребуются более глубокие разъяснения, пожалуйста, Сигэрусама, не стесняйтесь. Конечно же, вам придётся также предпринять определённые усилия к тому, чтобы мои дорогие друзья и помощники из Нихон не испытывали никаких неудобств ни с пищей, ни с услугами, в которых они нуждаются. Разумеется, всё будет своевременно и полностью оплачено. И, конечно же, это должны быть очень, очень надёжные люди.
– Я всё понял совершенно ясно, Гуросама. Пожалуйста, продолжайте.
– Мне нужна ваша поддержка вот в каком деле. Думаю, вы понимаете, что в этой стране у меня во многом связаны руки. Слишком много условностей, слишком много посторонних глаз.
– Да, конечно, Гуросама. Вы совершенно правы.
– Поэтому мы сейчас занимаемся подготовкой… Назовём это плацдармом в сердце Пиренейских гор, там, где проходит граница между Испанией и Францией. Народ маленького государства, о существовании которого многие не подозревают и которое считается историческим курьёзом, готов поддержать моего старинного друга, вручив ему княжескую корону. Он сумеет распорядиться ею на благо жителей этой страны, и мы сможем спокойно вести там наши дела, не отвлекаясь и не подвергаясь мелочному, унизительному контролю. Вы понимаете меня, мой дорогой Сигэрусама?
– Да, Гуросама, я понимаю. Вы хотите назначить одного из своих самураев даймё в… Как называется эта страна? Андорра?
– Ну, можно сказать и так, – Гурьев улыбнулся и поклонился. – Это хорошая аналогия, Сигэрусама, мне она нравится.
– Вы можете быть уверены, что Тэнно и кабинет министров, а особенно – министерство иностранных дел, всеми имеющимися в их распоряжении средствами поддержат справедливейшие и законнейшие притязания даймё…
– Константина.
– Даймё Константина на престол Андорры – на благо Андорры и во славу императора Ямато, да хранит его светлая Аматэрасу Оомиками.
– Прекрасно, друг мой. Я знал, что мы придём к взаимопониманию в этом вопросе.
– Разве может быть иначе, Гуросама?! Слова моего императора – абсолютный, незыблемый закон. Разрешите мне немедленно приступить к выполнению ваших приказов?
– Какие же это приказы, Сигэрусама? Это всего лишь просьбы.
– Тогда позвольте мне сию же секунду, не откладывая, начать исполнять ваши просьбы?
– Нетнет, Сигэрусама, – Гурьев улыбнулся, поднял чашку с сакэ и с лёгким поклоном протянул её дипломату. – Вы приступите завтра, с ясной головой, всё хорошенько обдумав. А сейчас мы с вами будем состязаться в хокку. Как вы ответите вот на это: Лунный свет за окном, И зелень кажется чёрной. Ночь нежна…
Мероув Парк. Июнь 1934 г
Проводив дипломата, Гурьев зашёл к Рэйчел и немного посидел с ней, пока она не заснула. Потом вернулся в кабинет – требовалось ещё раз тщательно пройтись по сценарию спектакля для японцев, которые должны были прибыть через два дня, и подготовить необходимый реквизит.
Джарвис возник на пороге кабинета, прервав его уединение. Выражение безграничного удивления на лице камердинера до такой степени не вязалось с его привычной маской полнейшего и торжественного безразличия, что Гурьев, снедаемый беспокойством, поднялся и шагнул ему навстречу:
– В чём дело, старина?
– Прошу извинить меня, сэр. Я пытался остановить эту женщину, но она – американка.
Видимо, гражданство незваной гостьи должно было само по себе объяснить и её появление, и неспособность Джарвиса с нею сладить.
– Американка?!
Не может быть, потрясённо подумал Гурьев. Не может быть такого, и всё.
– Да, сэр. Она сказала, её зовут миссис Эйприл Оливер Рассел. Я объяснил ей, что миледи никого не принимает, но она заявила, дескать, ей об этом прекрасно известно, но зато вы, сэр, непременно примете её. Я настаивал, сэр, что никогда не слышал вашего имени, но она…
– Достаточно, Джарвис, – совершенно дурацкая улыбка против воли медленно проступала у Гурьева на лице. – Конечно же, вам не удалось её остановить. Ничего страшного. Пригласите миссис Рассел в каминный зал. Я буду там через минуту
– Вы знаете эту женщину, сэр? – подозрительно уставился на Гурьева дворецкий. Надо было слышать, как прозвучало в его исполнении словосочетание «эта женщина».
– Не смейте ревновать, вы, пошлый старик, – сделав страшные глаза, прорычал Гурьев, хватая Джарвиса за плечо и бесцеремонно разворачивая кругом. – У вас нет для этого ровным счётом никаких оснований.
– Как же, – ворчливо огрызнулся камердинер, подчиняясь грубой силе, – так я вам и поверил! Конечно, никто не сравнится с миледи, но я в жизни своей ещё не видел такой красавицы…
Что могло заставить её примчаться сюда?! Не иначе, как она нигде не останавливалась, если появилась здесь чуть ли не посреди ночи. Только Эйприл Рассел мне сейчас не хватает для вящего душевного равновесия, сердито подумал Гурьев, поворачиваясь спиной к каминной решётке.
Обе створки двери с грохотом распахнулись, и, не дав Джарвису объявить о её прибытии, миссис Эйприл Оливер Рассел ворвалась в зал:
– Джейк! Я знала, я знала – вы здесь! О, Господи, мне так жаль!
– Эйприл, – Гурьев осторожно взял молодую женщину за локоть и, проводив к дивану, усадил, после чего, улыбаясь, опустился в кресло напротив. – Ради всех святых, успокойтесь и объясните, что случилось. На вас лица нет. У вас какаято беда? Что вы делаете в Англии?
– Помоему, беда у вас, – пробормотала Эйприл, с удивлением рассматривая Гурьева. – Чему вы, чёрт подери, так радуетесь?!
– Ну, вопервых, я, так или иначе, счастлив вас видеть. Вы просто сногсшибательны – и в прямом, и в переносном смысле, – впрочем, как всегда. А вовторых – о какой такой беде, чёрт подери, вы твердите?
– Моя кузина, баронесса Мелани Ферфакс, – Эйприл поднесла руку к горлу. – Мелани постоянно сообщала мне о ваших обстоятельствах с тех пор, как вы появились здесь, в свете. Я была так рада, что у вас, кажется, всё замечательно складывается… Когда Мелани сообщила, что у Рэйчел – новый подопечный, и она везде появляется в компании мужчины с серебряными глазами, я сразу же поняла, что это можете быть только вы! Я хотела попросить Мелани, чтобы она помогла вам, потому что чувствовала себя ужасно вам обязанной… А потом Мелани позвонила мне и сообщила об этой ужасной… ужасной… О, Боже, я не могу!
Женские слёзы всегда повергали Гурьева в состояние беспомощности и крайнего раздражения.
– Нука, перестаньте сейчас же, – сердито велел он, протягивая Эйприл платок. – Прекратите плакать и объясните, наконец, толком, что происходит!
– Я… Я была так рада за Рэйчел… Я была просто без ума от счастья, что вы… Что она…
– Вы знаете и Рэйчел?!
– О, Господи, ну конечно! Эта безмозглая скотина, это тупое животное, Баркинс, женился на какойто идиотской вешалке с рыбьими глазами, а Рэйчел… Господи, да ведь она – самый настоящий ангел во плоти!
Это я уже слышал, подумал Гурьев. Возможно, это не так уж далеко от истины.
– Когда же вы познакомились?
– Буквально в те же дни, когда познакомилась с вами. Ведь сообщения в газетах появились больше недели спустя после похищения, и Рэйчел узнала об этом уже, наверное, только когда вернулась домой… Кстати, а как вам удалось уговорить газетчиков не печа…
– Эйприл, клянусь, моё терпение сейчас лопнет, и вы сильно пожалеете об этом. Предупреждаю.
– Хорошо, – кротко кивнула Эйприл и длинно, прерывисто вздохнула, как безутешный ребёнок. – Можно, я начну всё сначала?
– Думаю, это совершенно необходимо, – подбодрил её Гурьев.
– Крэйг Баркинс – университетский приятель моего мужа. Нетнет, они вовсе не друзья, не подумайте ничего плохого, Джейк! Просто знакомые!
– Он богат?
– Чудовищно. И вбил себе в свой пивной бочонок, заменяющий ему голову, что должен жениться на английской аристократке. И женился. Джейк, вы не могли бы пристрелить его?! Ах, нет, эта его селёдкажена уже беременна, вы, без сомнения, не захотите…
– Эйприл. Я вас просто не узнаю.
– Да я чуть с ума не сошла от горя! Ничего удивительного!
– По поводу беременности миссис Баркинс?
– Джейк, вы… Конечно, нет. Кроме того, он уже не Баркинс, а баронет Фитцмартин. Мерзкий ублюдок! Рэйчел за несколько месяцев превратила эту пародию на мужчину в некоторое подобие джентльмена, перезнакомила с ним весь Лондон, устроила ему возможность приобрести титул, а он, сволочь такая…
– Женился на селёдке. Вам не кажется, что Рэйчел это пошло исключительно на пользу?
– Ну конечно! – Эйприл смерила Гурьева с ног до головы полыхающим от негодования взглядом. – Разумеется, этот жалкий подонок не стоит и ногтя на её мизинце!
– Не сомневаюсь, – кивнул Гурьев, из последних сил пытаясь не расхохотаться. – Почему же вы, в таком случае, готовы разорвать его на куски?
– Ну, конечно, вы же мужчина – вам невозможно это никак объяснить, а уж понять вы тем более не в состоянии, – нахмурилась Эйприл. – Поверьте, он заслуживает гореть в аду и до, и после Страшного суда! Не понимаю, что могла найти в нём Рэйчел, – настолько, чтобы влюбиться в это… это… Но, бедняжка, она так переживала за него! Рассказывала о его успехах, как будто… Нет, я не могу, не могу… Она… О, Боже мой, Джейк, неужели она умрёт?! Мы не можем этого допустить! Я взяла с собой самые лучшие, самые новейшие лекарства, которые только возможно было найти. Это только чтобы добраться до дома, то есть до НьюЙорка, а там… Оливер уже всё уладил – как только мы привезём Рэйчел в НьюЙорк, соберётся самый представительный в мире консилиум. Вы же знаете, Джейк, у нас в Америке самые лучшие на свете врачи! Оливер телетайпировал доктору Ван Мерну из Кейптауна, это выдающийся специалист по травматологии, и он, конечно же, пообещал немедленно приехать! Я распорядилась подыскать подходящую квартиру в двух шагах от МаунтСинай, [187]чтобы всё было под рукой, если потребуется. Прямо перед отъездом я встретилась с членами совета Конфедерации [188]и упросила их всем сердцем молиться за здоровье Рэйчел. Оливер обещал, что ктото из наших друзей обязательно переговорит с кардиналом Риджесом, который сейчас возглавляет Совет епископов. [189]Послушайте, а, может, есть смысл попросить ещё когонибудь? Мы всё сделаем, Джейк, абсолютно всё, что только возможно! Мы возьмём на себя все расходы до последнего цента. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать! Что же вы молчите?!
– Эйприл, вы просто чудо, – покачал головой Гурьев. – Помоему, если подключить вас к динамомашине, в радиусе ста миль вокруг станет светло, как днём. Так вы примчались сюда изза Рэйчел?
– Господи, ну, конечно же! Оливер использовал свои связи в министерстве обороны, меня доставили прямо в Ливерпуль на какомто новом корабле, который перелетел через океан за трое суток! Это ужасное, ужасное железное чудище, длинное, узкое и серозелёное, как барракуда, там всё гремит и вибрирует, крошечная каюта с низеньким потолком, – настоящий кошмар! Правда, офицеры были так милы и старались всеми силами скрасить наше пребывание на борту. И всё равно – я думала, у нас выпадут все зубы, пока мы сойдём на землю!
– У нас?! – вытаращился на неё Гурьев. – Вы сказали – у нас?!
– Ну да, – с очаровательной непосредственностью посмотрела на него Эйприл. – Разумеется, я взяла мальчиков с собой. Оливер занят сейчас крупнейшей в истории своего дела реорганизацией, и ему просто не до детей. Кроме того, я чувствую себя куда уверенней, когда они рядом, и…
– Ваш муженёк определённо спятил. Отпустить вас неизвестно куда, да ещё с детьми, одну?!
– Вопервых, не одну, а с детьми, двумя горничными, шофёром и телохранителем. Вовторых, не совсем неизвестно куда, а к вам. Втретьих, я просто не могла не приехать! И потом, вы же сами уверяли меня – с теми, кто находится в вашем, как вы это называете, личном пространстве, ничего плохого просто не может случиться!
– Где они?!
– Спят в машине. Поездка на корабле, а потом на поезде и, наконец, в автомобиле, думаю, совершенно измотала их. Но это, поверьте, к лучшему, потому что…
– Джарвис! – рявкнул Гурьев, мгновенно перетекая в вертикальное положение, так, что Эйприл подпрыгнула от неожиданности, а пламя в камине метнулось из стороны в сторону и возмущённо загудело. – Разбудите миледи и сообщите ей, что приехала миссис Рассел и хочет её немедленно видеть. Скажите, что я прошу её как можно скорее спуститься к нам, в каминный зал. Распорядитесь перенести вещи миссис Рассел в гостевое крыло. В машине спят двое мальчишек, постарайтесь не разбудить их при транспортировке.
– Да, ваша светлость, – с достоинством кивнул дворецкий. – Будет исполнено, милорд. Могу я объявить прислуге, что по велению вашей светлости уже наступило утро?
– Пожалуй, – усмехнулся Гурьев, повернулся к миссис Рассел и развёл руками. – Мне очень жаль, Эйприл. Я бесконечно тронут, но ваши хлопоты оказались напрасными.
– Просите… её… спуститься?! – медленно отнимая руки от лица, к которому стремительно возвращался живой румянец, пробормотала Эйприл, глядя на Гурьева полными слёз глазами. – Ах, вы… Ах, вы!
И, орошая Гурьева теперь уже слезами радости, Эйприл повисла у него на шее:
– Боже, какая я идиотка! Как я могла только поверить! Ну, конечно… Джейк, как я счастлива! Я чуть не умерла сама, а вы… Я должна была догадаться, что всё замечательно, ведь это вы!.. Вы же всё время были рядом с ней… Боже, какое счастье!
– Эйприл, дорогая, – Гурьев стоял, дурак дураком, так и не успев завершить свой театральный жест, с разведёнными в стороны руками. – Ну, успокойтесь же, наконец. Рэйчел сейчас войдёт – и подумает Бог знает что.
– Дада, сейчас, вы правы, – улыбаясь сквозь слёзы, Эйприл отпустила его и позволила снова усадить себя на диван. – Конечно. Ведь она тоже – в вашем личном пространстве! Но… Я не понимаю… Это… розыгрыш? Зачем? Для кого?
– Не могу вам ничего сказать, Эйприл. Ради вашего же блага. Надеюсь, вы сумеете сохранить настоящее положение дел в секрете. И, – послушайте, я вас действительно не узнаю. В прошлую нашу встречу вы показались мне куда более рассудительной и спокойной. Что с вами?
– Я ужасно поглупела, Джейк, – грустно сказала Эйприл. – Это так заметно, да? Вопервых, я страшно испугалась за Рэйчел, а вовторых, беременность…
– Что?!
– Не волнуйтесь так, Оливеру я пока не сказала, да и срок совсем маленький… Я хорошо её переношу и прекрасно себя чувствую!
– Просто не могу в это поверить, – прошипел Гурьев. – Эйприл, когда ваш муж захочет меня четвертовать, мне будет дьявольски трудно найти хоть один понастоящему серьёзный аргумент против!
– Перестаньте, Джейк. Это сейчас не имеет никакого значения. Как же могло с Рэйчел такое произойти? Ведь вы же, насколько я знаю, постоянно были с ней… А это не изза вас ли Рэйчел угодила в беду? – подозрительно насупилась молодая женщина.
– Нет. Возможно, я несколько ускорил события своим появлением, но это, как и в вашем случае, оказалось к лучшему.
– А почему дворецкий обращается к вам, как к герцогу?
– Старая перечница непоколебимо убеждён, что лишь герцог или особа королевской крови имеют право прикасаться к его бедной дорогой маленькой девочке. И если обстоятельства складываются както поиному – его это положительно не интересует. Не беспокойтесь, когда вы окажетесь в его личном пространстве – думаю, это случится совсем скоро – он перестанет надуваться от спеси, поскольку проделывает это только перед посторонними. При домашних он скромно именует меня всегонавсего «сэр», или, когда его окончательно развозит от умиления, – «мастер Джейк».
– Поразительно, – вздохнула Эйприл. – Как вам удаётся, столько зная о людях и так хорошо разбираясь в них, продолжать относиться к ним с такой снисходительностью и добродушием? Помоему, вы просто исключительно добрый человек, Джейк, правда, всё время зачемто пытаетесь это скрыть. Я поняла это ещё тогда, когда вы нас выручали. Хотя я и совершенно не представляю, как увязать это с тем, что вы вытворили с Карлуччо!
– Это очень легко, Эйприл, – терпеливо проговорил Гурьев. – Добро должно уметь защищаться: воздаяние – не когданибудь, а здесь и сейчас. И если вы хотели, чтобы я окончательно взбесился от вашей лести, можете считать, что блестяще добились своего.
– Вы совершенно напрасно сердитесь. То есть вы на самом деле не сердитесь, а… – Эйприл немного растерялась, запутавшись в психологических нюансах, но быстро нашлась: – Так что же у вас тут происходит? Насколько я понимаю, опасность, о которой вы говорили, всё ещё существует?
– Да, – немного поколебавшись, подтвердил Гурьев.
– И вам известно, откуда она происходит и почему?
– Нет, не особенно.
– Прекрасно. Значит, я останусь и не отойду от Рэйчел ни на шаг, – не очень последовательно, но зато очень твёрдо заявила гостья. – Если мы умрём, то вместе. Но вы же не позволите этому случиться, Джейк, правда?
– Ни в коем случае, – стараясь выглядеть серьёзным, заверил её Гурьев.
– Я в этом совершенно убеждена, – кивнула Эйприл. – Нет, как хотите, а это всётаки замечательно, что я приехала. Я смогу помочь Рэйчел немного прийти в себя, потому что постоянно находиться под вашим влиянием – это наверняка страшно искажает картину действительности, начинаешь всё воспринимать в невообразимо легкомысленном свете… И с вами я смогу, наконец, обсудить некоторые мысли, которые не дают мне покоя с того самого момента, как вы огорошили меня своей атакой…
– Да, Эйприл, – покачал головой Гурьев. – Если вы и поглупели, то всё же както очень избирательно.
– Это всегда так происходит, Джейк, – покровительственно улыбнулась миссис Рассел.
– Я знаю. Так уж устроен мозг у многих женщин – они думают медленнее мужчин, но зато обо всём сразу.
– Надо же, – Эйприл изумлённо вскинула брови. – Никогда не размышляла над этим… А ведь действительно так!
– Можете начинать делиться своими соображениями прямо сейчас. Мне тоже, скорее всего, потребуется время, чтобы их переварить.
– Хотите сказать, поглупела не только я? – оливковозелёные глаза Эйприл заискрились от смеха. – Конечно. Я уже обсуждала это кое с кем из новой администрации. Вам наверняка будет интересно узнать, что меня выбрали в Исполнительный комитет ДАР. [190]Думаю, теперь я смогу вам понастоящему отплатить!
– Если в самом деле хотите помочь, пришлите мне, как только вернётесь домой, с десяток этих новомодных машин для стирки белья и одежды. Это будет поистине бесценная помощь.
Изумление на лице Эйприл не успело вылиться в вопрос. Услышав звук шагов, они оба, как по команде, подняли головы. Рэйчел, поддерживаемая гордым и счастливым Джарвисом, остановилась на балюстраде над камином, держась за перила обеими руками:
– Эйприл?! Боже мой, это ты?!
Наверное, я никогда не привыкну к её голосу, подумал Гурьев, с улыбкой наблюдая за обеими женщинами, которые, смеясь и плача, обнимались у него на глазах, осыпая друг друга восклицаниями и междометиями. Наконец, восторги слегка утихли. Эйприл, держа Рэйчел за руку, буквально подтащила её к Гурьеву.
– Вы уже познакомились? – Рэйчел переводила удивлённый взгляд с подруги на Гурьева и обратно.
– О да, – хихикнула Эйприл, – познакомились, и довольно давно! А при каких обстоятельствах – думаю, тебе лучше присесть, прежде чем ты это услышишь!
– Джейк?!
– Я умываю руки, – Гурьев, защищаясь, выставил перед собой ладони.
– Немедленно рассказывай, – потребовала Рэйчел, опускаясь на диван рядом с миссис Рассел. – В какую историю ты умудрился втравить Эйприл?! О, дорогая, когда я узнала об этом похищении – слава Богу, всё уже было…
Споткнувшись на полуслове, Рэйчел распахнула глаза – а онто думал: больше, чем они уже были распахнуты, просто не бывает – и с минуту ошалело разглядывала Эйприл и Гурьева.
– Невероятно, – тихо произнесла она, наконец. – Так вот оно что…
– Дорогая Рэйчел, – голос миссис Рассел звенел от перекатывающегося в нём смеха. – Позволь представить тебе моего спасителя, нашего ангелахранителя, мистера Джейкоба Гура, – самого мудрого, самого благородного, самого отважного, самого ужасного, самого восхитительного, самого несносного мужчину на свете. После Оливера, разумеется.
– Эйприл, милая…
– Она ждёт ребёнка, Рэйчел. Это просто гормональный шторм.
– Это правда?! О, Боже правый! И ты приехала… В таком состоянии?!
– Да не одна, а с мальчишками, – хмыкнул Гурьев. – Господи, помоги Оливеру Расселу!
– Какой ужас!
– Вы же не думаете, что мы вам помешаем, правда?
– Не понимаю, как мистер Рассел рискнул вас отпустить. Он знал, что вы встретитесь со мной?
– У меня нет секретов от Оливера, – независимо повела плечом Эйприл. – Конечно, знал! А знаете, что он сказал, когда я сообщила ему, что еду в Лондон?
– Откуда, – вздохнул Гурьев. – Умираю от любопытства.
– Оливер убеждён: коль скоро вы, даже не сочтя нужным поторговаться, променяли меня и мальчиков на какихто жалких пять миллионов долларов, вы просто несчастный мизантроп и женоненавистник, и ему незачем ни ревновать, ни опасаться вас! – увидев, как изменилась в лице Рэйчел, миссис Рассел, рассмеявшись, обняла её: – Рэйчел, моя дорогая! Неужели этот негодяй так ни разу и не вымолвил ни словечка?!. Ну, ничего, я сама тебе всё расскажу! Ты представляешь, Сидней и Джордан абсолютно убеждены, что Джейк умеет летать, как Супермен. Джейк! А орёл на самом деле существует или это тоже какойнибудь розыгрыш с переодеванием?