сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 61 страниц)
Сидя на краю, притянув к себе колени, обняв их, и положив на них голову, она задумалась обо всём сразу. Как же всё-таки больно, когда умирает кто-то рядом, и возможно даже это противное чувство не из-за того, что он ушёл, а ты осталась, а наоборот. Тебя безосновательно режет мысль, заставляющая стыдиться жизни. Да, да, тебе стыдно, что он – твой лучший друг, человек, которым ты так дорожила, - погиб, а ты, будучи в той же битве, не более, чем в ста метрах от него… Ты живёшь! Как происходит этот отбор? Кто распорядился что, Алекса должны убить?! Алма знала ответ, и со злости начала сжимать рукой край обрыва, на котором и сидела. Будто сквозь мысли, она беспристрастно наблюдала за расположившимся внизу лагерем, за тем, как туда-сюда ходили люди, эльфы, среди которых девушка так же не сознательно различила Неметона, который поднимался по крутой тропе, ведущий к её выстроенному храму одиночества. Девушка мысленно расстилала над собой тишину, стены, которыми она отгораживалась от лишних звуков, были не чем иным, как руинами её прежнего замка, только тот был воздушным, и его наполняли мечты о хорошей жизни. Тот замок она пыталась удержать годами, сколько бы не приходилось стоять, а теперь она сама со злости рушила его, и из остатков возводила крепкие стены. Хотя, на самом деле, желание было другим! Это мечта - взять и кинуть все оставшиеся куски руин в расписанное витражами зеркало - окружение, слишком прекрасно отражало оно мир, в котором нет и дня без войны! Мир без войны существовать не может!
Она глубоко втянула запах табака, но не повернулась к Глафнегу, севшему рядом с ней. Он выпустил ещё одно идеальное кольцо дыма, а потом заговорил.
- Знаешь, а ведь и ты так умеешь.
- Я не курю.
- А я про другое, посмотри.
Девушка покорно подняла голову, и увидела, как новая порция дыма поднялась вверх, начала крутиться, и потом поплыла куда-то вдаль грациозной акулой.
- Только у тебя акула в размерах больше получается.
- Хм… может потому, что больше материала для неё?
- А когда переизбыток, лучше как раз что-то создать.
- Такой материал терять не жалко, его противно приобретать… Я могу кого-то повредить, не следует выпускать Пени.
- Тогда что?
- Пожалуйста…
Она не договорила, но дедушка понял, и, когда он мягко обнял её, девушка по привычке подвинулась к нему, и уткнулась лицом в одежду пропитанную дымом.
Её сердце забилось сильнее, настолько сильно, что маг отвёл забытый на горизонте взгляд от дали и посмотрел на внучку. Но с ней всё было в порядке, девушка просто вгляделась в чёрно-фиолетовое небо, и увидела в нём, как в зеркале, себя, Глафнега, а позади Ланса с отцом. Странное и непонятное сердце начинало биться ещё сильнее с каждым шагом эльфа. Его фисташково-синие глаза смотрели на неё, и Алма знала это только потому, что по спине пробежал холодок, а мысли словно затопил он сам, и как всегда девушка начала тонуть в нём. Все молча сели в ряд, Глафнег и Алма, дальше сел Ланс, Неметон остался стоять за магом.
- Алма? – тихо позвал Ланс, на чей голос она была готова откликнуться когда угодно.
- Мм..?
- Возможно этот вопрос не к месту, но просто хочу знать, та песня, «Shape of my heart», когда ты пела её, понимала слова?
- Неужели ты её с тех пор запомнил? – холодно спросила она, но в голове летал фейерверк восторга и эмоций, который она сейчас старалась погасить, - Да. Я всегда знаю, что пою.
- Это всё, что я хотел узнать, - ласково закончил он, и, притянув к себе одну ногу, другую свесив в пропасть, стал куда-то смотреть. Алма, закатив рукав, медленно начинала царапать себя ногтями, сперва немного, потом сильнее. Она больше не хотела быть здесь, и не собиралась скрывать это…
- Алма, - добавил он тихо, - можешь спеть песню, и как-то одновременно показывая перевод.
- Могу… - из воздуха взялась вода из неё красивые буквы (пока просто набор букв), - они будут меняться в зависимости от слов.
Она аккуратно отодвинула полу своего плаща и достала из внутреннего кармана золотую ракушку. Медленно зазвучала музыка. Воздух вокруг утонул в звуках пианино…
- I'm so tired of being here
Suppressed by all of my childish fears
And if you have to leave
I wish that you would just leave
Because your presence still lingers here
And it won't leave me alone
These wounds won't seem to heal
This pain is just too real
There's just too much
That time cannot erase
When you cried
I'd wipe away all of your tears
When you'd scream
I'd fight away all of your fears
And I've held your hand
Through all of these years
But you still
Have all of me
You used to captivate me by your resonating light
But now I'm bound by the life you left behind
Your face it haunts my once pleasant dreams
Your voice it chased away all the sanity in me
These wounds won't seem to heal
This pain is just too real
There's just too much
That time cannot erase
When you cried
I'd wipe away all of your tears
When you'd scream
I'd fight away all of your fears
And i've held your hand
Through all of these years
But you still
Have all of me
I've tried so hard to tell myself that you're gone
And though you're still with me
I've been alone all along…
Она спустила ноги вниз, наклонилась вперёд и как всегда началась настоящая музыка идущая из сердца, и заболела ключица, будто её развернуло наизнанку, но не так сильно, как обычно, Алма пыталась сдержать свою боль. Ничего не вырвалось из неё, и девушка глубоко и истерически подрагивала дыханием, успокаивая его, как после большой боли.
When you cried
I'd wipe away all of your tears
When you'd scream
I'd fight away all of your fears
And i've held your hand
Through all of these years
But you still
Have all of me
All of me...
* Evanescence - My Immortal
Можно много говорить о том, что терпела сейчас Алма, но всё можно обобщить одним словом «БОЛЬ», а дальше, это можно понимать по-разному, и очень глубоко.
- Если хочешь, то лучше отправляйся и растрать энергию, иначе будет хуже, сорвёшься на людей, - прошептал Глафнег так, что слышала только девушка.
- Я не пойду, - ответила она не громче, - не хочу.
Она посмотрела на Ланса, и в таком милом ей лице, уже белом, девушка увидела что-то похожее на скрытую злость от догадки, и искажение в ненависти, как в кривом зеркале, и проявлялась она только во взгляде, и до боли спокойное лицо, от чего становилось только страшнее. Алма смотрела на это и замирала с остановленным дыханием, молча сидела, а мысли носились, бились в голове о её пределы и колыхались, как пойманная в узкий плен возможностей бабочка. Теперь она чувствовала себя беспомощно повисшей на пределе непонимания и путаницы. «Что это? Что творится сейчас в нём? Почему мне страшно смотреть на его тихую бурю внутри? Она там, она есть, я не сомневаюсь в этом!». Девушка не знала, и по-настоящему не догадывалась о сути этого метания в глазах искорок чего-то злостного. Снова, что бывало так редко, - это страх перед неизвестным. Так нечасто случалось подобное, но если доводилось развиться данному чувству, то оно парализовало всё её тонкое тело. Руки судорожно тряслись, а если это относилось к Нему, то в горле вставал огромный ком застрявшего крика и несказанных слов, которые своим присутствием поднимались старый, выросший осадок, побуждающий на вечную, тупую улыбку при взгляде на Ланса, впрочем, хватало и одной мысли о нём. Как глупо и странно надрывать и ломать себе голову пытаясь понять его чувства, но, подумав, Алма ответила себе, что готова ломаться целиком и без остатка ради него. Всё, что угодно.
Повисла пауза в которой девушка жадно ловила дыхание, вслушивалась в любую мелочь, происходившую рядом с ним. «Как быстро меняются люди! Из уравновешенного, адекватного человека, как быстро я стала идиотом!» закрыв глаза, и ещё сильнее прижавшись к дедушке, Алма не заметила, как погрузилась в сон. Позже она его не запомнила, но ей и не хотелось этого, он был слишком чутким, страшным, неспокойным.
Её глаза распахнулись с невероятной скоростью. Влажные от сонного испуга и такой же истерики, она посмотрела на светлеющее небо.
- Глафнег, - он поднялась с плеча дедушки, и удивилась тому, что сколько она, казалось, не дёргалась во сне, наяву оставалась в том же положении, - ты сидел здесь всю ночь?
- Да, милая. Была время подумать, а тебе снилось что-то плохое?
- Почему ты так решил?
Рука мага поднялась, и на раскрытой ладони лежали прекрасные, огранённые алмазы.
- Их так много? Не думала, что всё зашло настолько далеко. Извини.
- За что? За слёзы?
- За эти противные камни, а когда вспоминаю из чего же они сделаны, так и вовсе разбить их хочется.
- Это редко удаётся, Алма. Боль – слизкая, тягучая и вязкая вещь, засасывающая тебя в самый свой очаг, ты её, пока, не разобьёшь.
- Фу… какая гадость! – сказала девушка беря в ладонь свои окаменевшие слёзы, и откидывая их как можно дальше, вниз, в обрыв. - Глафнег, почему они так блестят, и даже кажутся такими красивыми?
- Людям чужая боль всегда кажется прекрасной, хотя они сами об этом не знают.
- Где Ланс? – спустя паузу спросила девушка, но тут же осеклась и добавила. - И владыка Неметон?
- Спустились вниз, к своему народу. Пойдём тоже в лагерь.
Они тихо спустились, а пока шли до первых палаток, Алма решила отправиться назад в академию, но, как можно позже.
День застал и покинул Алму в работе. Юная магиня вылечивала раны и помогала всему лагерю в делах быта, от еды до сооружения новых палаток из воздуха. Её не смущали вечные, слишком задержанные на ней взгляды, и просто живя, она не видела единственного взгляда, которого хотела. Воображение так прекрасно росло в ней, и так жёстко она обрубала его крылья и новые ростки одним, очередным, разочарованием в поисках Ланса. Что за новая мания? Просто очередная разновидности допинга… но вот, чем интересен человек – думая одно, он начинает себя в этом убеждать, уговаривать, и в конце концов добивается контракта с головой, но он так предательски забывает про сердце, что всё же мучается. Алма знала это, но всё же была человеком, просто отличием стало осознание провала уговоров, но действия все те же.
Снова спустилась ночь. Девушка долго смотрела издалека на наспех сооружённые уличные наковальни, где весь день со звоном придавали железу форму стилетов, кинжалов (на мечи не хватало материала), сейчас создавались новые наконечники, и среди этого девушка снова не нашла кого-то. Не нашла никого.
- Алма, ты закончила с делами? – спросил Глафнег, подходя к ней. Конечно она закончила, и ходила сейчас по лагерю в поисках загрузки себя до изнеможения, в противном случае оставались силы думать.
- Я как раз ищу дело… скажи, что ты меня хочешь позвать поработать, пожалуйста! – уже не контролируя себя, почти взмолилась девушка.
- Не совсем, пойдём.
Алма быстро зашагала за магом. Они вышли из лагеря, снова у отвесной тропы, поднимались вверх на каменную пустошь. Только сейчас девушка вспомнила, и поругалась на себя, что забыла «Падших воинов хоронят ровно через день», мысли об Александре не покидала её, а мешались в один большой ком вместе с Лансом, но, что из-за одного, что- из-за другого, она не чувствовала времени.
Когда они поднялись там уже стояли живые напротив мёртвых. Нечто странно дёрнулось в Алме при виде Алекса. Она вновь испытала подавленность от его отсутствия, поняла, как это терять часть собственной жизни, а ты сама… сама осталась здесь. Тут она подумала, что там ему лучше, там же больше нет боли, нет всего «гнилого», что сплошь и рядом можно увидеть здесь.
Что было дальше? Она не понимала, и простое молчание она тратила на зовущий взгляд обращённый к Алексу. Словно во сне Глафнег вырезал магией ровные ямы в камне, и скоро вся пустошь боя наполнилась ровными могилами. Алекс. Он был всё там же, ровно на месте ухода, и девушка не могла не заметить, как его место единственно не такое, шло по диагонали, что бы быть параллельно сколу горы.
Девушка подошла к этому месту, села, как ровно день назад, и лёгкой рукой воздвигла вверх камни у изголовья , магия вытянула их, но тут девушка остановилась в незнании что делать дальше. Опустила руку, странной, обтекаемой формы сплошной камень был перед ней, и всё, что она смогла сделать – это взглядом выжечь красивые буквы «Просто живой…» а над этой ни чем не подкреплённой надписью большие переплетённые буквы, составляющие общий инициал «АГ».
Алма встала, повернулась, и снова! «Ланс, что ты так смотришь на меня?! Не надо! Почему так зло? Мне плохо, а ты всё так же смотришь, так же слишком холодно, с таким же прожигающим меня взглядом. Именно от него мне больно, а сейчас и ещё больше противно! Помоги мне»…
- Алма, ты что? – тихо спросил Глафнег, подойдя к внучке.
- Всё в порядке, - ответила девушка отдёргивая глаза от эльфа.
- Тогда ладно, - сказал Глафнег, но девочка услышала в его голосе полное понимание того, что всё не нормально, и простое человеческое нежелание дальнейшего развития темы. - Пойдём.
Алма снова отправилась за ним, всё думая о том, что надо успокоить себя внутри, как-то выплеснуть эмоции, и так льющиеся через край.
Они подошли к достаточно большой палатке, бежевого цвета, лёгкой, но из сильно греющей ткани, держащей тепло. Окинув местечко одобрительным взглядом, Алма откинула тканевую «дверь» и не успела зайти, как уже замерла с ещё более тупой улыбкой, чем при виде Ланса, но теперь она была не такой бессознательной. По разным сторонам палатки лежали спальные мешки, небольшие камни служили прикроватными тумбочками, но в самом центре всего этого походного быта стояла превосходно наколдованное пианино, светлое и лакированное.
- О, Боже! – на большее Алмы не хватило. Это было так странно мило – просто музыкальный инструмент – единственная забота Глафнега.
- Сыграешь что-нибудь, пожалуйста.
- Конечно, спасибо большое! – она легко поцеловала дедушку, подбежав к инструменту, открыла крышку пианино. Яркий контраст клавиш практически ослепил её, и без того утопающую в радости, ведь теперь она могла без лишнего вреда для других выплёскивать накопившееся. Пианино становилось её личным, постоянно молчащим психологом, советчиком, лекарством, наркотиком, анестезией и просто родной частью самой сущности духовной и земной.
- С переводом? – тихо спросила она, поворачиваясь к Глафнегу.
- Как хочешь, лучше да.
Снова появилась в воздухе вода, которая начала преображаться в синхронный перевод, при пении девушки.
- I will endure till the end of time
Torn away from you.
Её пальцы быстро-быстр забегали по клавишам. Но её глаза разве смотрели на то, что уже им приелось? Нет. Она не обращала внимания на то, что играет, и так всё было знакомо, а вот смотреть на Ланса ей надоесть не могло. Как она заругалась на себя, когда он вошёл в палатку на музыку и её цветные глаза просто схватили его лицо только столкнувшись с ним. Она слегка опустила голову и продолжала петь, наблюдая за ним искоса.
I pull away to face the pain.
I close my eyes and drift away.
Over the fear that I will never find
A way to heal my soul.
And I will endure till the end of time
Torn away from you.
My heart is broken
Sweet, sleep my dark angel
Deliver us from sorrow's hold
Or from my hard heart.
I can't go on living this way
And I can't go back the way I came
Shamed of this fear that I will never find
A way to heal my soul
And I will endure till the end of time
Half a life without you
Девушка уже не могла отрицать, что пела не только для Ланса. Её сердце так же криво ломалось от всего недавнего, и ей правда осталось доживать часть жизни, а если ещё сказать, что она потеряла ту её сторону, проведённую в дружбе с Галлием, то она вообще не жила, слишком ничтожным становился срок жизни без него. А тот, кто мог спасти, убивал её только глазами. Они спасали друг друга в бою, но теперь чувства раздвоились и Алма была готова убиться, лишь бы понять, чем вызвано это.
My heart is broken
Sweet sleep, my dark angel
Deliver us
Change - open your eyes to the light
I've been denying for so long, oh so long
Say goodbye, goodbye
My heart is broken
Release me, I can't hold on
Deliver us
My heart is broken
Sweet sleep, my dark angel
Deliver us
My heart is broken
Sweet sleep, my dark angel
Deliver us from sorrow's hold…
Она не повернулась к слушающим, а ещё ниже опустила глаза. Не так важным после этой песни казалось ей всё происходящее с Лансом, и в голове снова мелькало «Алекс! Алекс! Саша...».
Комментарий к A way to heal my soul
Извините, что так долго ничего не выкладывала...
========== Восход и восхождение ==========
- Скажи, что с тобой?
- Ничего.
- Что ты чувствуешь?
- Ничего.
- Это невозможно.
- Нет ничего невозможного.
Девушка посмотрела на Глафнега, и знала то, что он прекрасно понимает сколько значимого за этим «ничего», сколько чувств и порванных нервов. Его ярко-оливковые глаза смотрели на неё постоянно, но только теперь, когда Ланс ушёл, снова спокойный не более чем внешне, маг заговорил с ней об этом.
- Слова чем-то задели будущего владыку, - подметил он, подсказывая Алме ответ.
- Чем же? – углубляясь в эти слова спросила она, только сейчас вспоминая, что вода выписывала в воздухе переводы.
- Я не могу проникать в сознание людей, ты – можешь.
- Но есть одна большая преграда - я не хочу! Гипнотизировать его, что бы узнать то, что меня не так касается – подло.
- По-моему, дорогая, тебя это касается больше, чем кого-либо.
- Если он не говорит, то это и не моё дело, даже, если оно относиться ко мне.
- Ещё будешь играть?
- Нет, возможно позже, пойду погуляю.
Она вышла на улицу. Ещё не было и часа ночи, но темнота, такая густая, сбилась в комок, и сама решила опуститься на могильную пустошь и эту щель между гор, на лагерь. Пейзаж казался ей слишком резким и жестоким.
