сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 61 страниц)
- Порою я так не хочу ни на что отвечать, - сказала девушка очень твёрдо, даже для себя, - Но ты прав, и я не должна останавливаться. Глафнег, - начала она ещё более уверенно, - я думаю, нам следует продолжить поиски. Если один находится на земле в этом мире, и ту думаешь, что он у Жалис, то почему бы нам не пойти искать её?
- Она может быть где угодно, если ещё, конечно жива.
- Судя по слухам, её ещё так просто и не убьёшь, - ухмыльнувшись, девушка посмотрела на вход в палатку, только, что внутрь вошёл Крайт.
- Наши не вернулись? - поинтересовался маг.
- Нет, - ответил парень, но они и не должны, мы договаривались на три часа, у них ещё есть время, - когда они обследуют территорию, стоит двинуться дальше на Север…
- Крайт, Глафнег, - прервала друга Алма, - мне кажется, что имеет смысл двинуться на восток.
- Что? Почему? Мы же не собирались проходить по границам Неметона, только если бы не оставалось другого выбора, - начал Крайт.
- Если вы предполагаете, что он у Жалис, то стоит искать в её любимых местах. Я знаю такое одно. Почему бы и нет? Мы не станем обыскивать владения Неметона, хотя нам и придётся пройти по ним.
- Мы это обсудим со всеми, - сказал Крайт.
- Но так мы попросту потратим время. Там дальше ничего нет, - произнесла Алма, не понимая, к чему клонит друг.
- Ничего – не значит «никого». Однако, я тоже считаю, что направление имеет смысл поменять, - поддержал Глафнег, - когда вернуться Алекс, Эт и Кайл, мы это обговорим ещё раз.
- Хорошо, - я соберу собрание, как только они придут.
- Спасибо, Крайт.
Парень вышел из палатки. Алма и Глафнег остались одни, но больше уже не разговаривали. Алма мучила себя мыслями о той ситуации, в которую сама себя втянула. Она же предложила двинуться в сторону Владений Неметона, хотя знала, что сейчас просто хочет снова встретиться с тем эльфом, который не выходил у неё из головы. Она не знала, почему так, просто думала о его глазах. Это - то чувство, когда не знаешь человека, ещё ничего не сказала ему, а уже знаешь, что он тебя поймёт. Но какая, же меркантильность засела в душе девушки! Алма была сейчас противна сама себе, и не начала сейчас бить себя только потому, что рядом был дедушка, и потому, что существовала ещё и другая причина, чтобы не идти туда…
Из погружённости в мысли её вывели земные звуки. Глафнег ходил по палатке, что-то ища, и девушка, молча, продолжила наблюдать за его действиями. С каждым мигом движения Глафнега становились всё более резкими, будто он сильнее раздражался, начинал злиться на всё вокруг.
Аккуратно поднявшись со своего места, Вашингктон прошлась по комнате, и, достигнув угла, где лежали разные вещевые мешки, опустилась на колени, чтобы поднять небольшой мешочек, сильно пахнущий табаком.
- Глафнег, - позвала она дедушку, - Вот, держи.
Она протянула ему мешок с табаком и трубкой. Алма уже не представляла Глафнега без его особых примет: с ним, она всегда чувствовала себя спокойно, и всегда вспоминала именно его объятия, во время которых так приятно пахло табаком. Не сильно, а как-то терпко, запах смешивался с холодом.
- Спасибо, - тихо, словно удивлённый поступком девушки, ответил маг.
- Всё в порядке?
- Да, конечно. Почему ты спрашиваешь?
- Просто ты вроде курил не так давно, однако, всё равно занервничал и… потом я не знаю, что со мной происходит. Извини, я, наверное, ищу то, чего нет.
- Ты сейчас говоришь об…
- Нет, не о Стронцие, - быстро прервала Вашингктон, - я о том, что.… Не понимаю, в кого я такая пошла. Я меркантильная и эгоистичная! – она запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, и во время этой паузы её глаза метались по всей палатке, - я не умею делать правильные выбор! – теперь она замолчала.
- Поверь, милая, ты пошла в меня. Правда, так и есть.
В тот де день, ближе к вечеру, решилась дальнейшая судьба отряда, было решено идти на восток.
Дорога продолжалась уже около недели, и они в каждом поселении, в котором останавливались, расспрашивали людей о Жалис. Алма не совсем понимала как себя, так и Глафнега: она никогда не была такой равнодушной, а он никогда не был таким пустым.
Виляя из поселения в поселение, девушка начала думать, что это просто само путешествие влияёт на неё так. Но разве важно было то, что происходит с ней? Саму Алму это, похоже, не интересовало. Только временами, чаще ночью, когда не спалось, Вашингктон думала о себе в третьем лице, рассматривая это лицо как литопс, растение, внешне напоминающее камень. И, когда продолжала развивать у себя в голове эту тему, понимала, сколько смысла можно найти в том, что она, на вид – камень, а внутри – живое растение.
Последнее место, в котором они остановились. Трактир, название которого Алма не разобрала из-за дождя, льющего сплошной стеной. Девушке не хотелось задерживаться в этом районе, но теперь она не одна, пришлось уважить отряд, чьи силы были уже почти исчерпаны. Вашингктон не раз задала себе вопрос «почему так? Я же ещё не устала!».
Комнаты были очень маленькими, но отряду хватило места, чтобы расположится. Девушке сначала было предложено место на вытянутом приземистом камине, но Алма отказалась от него в пользу Глафнега, чьё состояние в последнее время не радовало юную Вашингктон. Она никак не могла понять упадок настроение и энтузиазма мага. Это, разве, случилось, когда она примкнула к отряду? Он не рад видеть её?
Была ночь, однако спали из отряда далеко не все. Крайт сидел тихо, притянув к себе одну ногу, он смотрел в стену, будто пытаясь увидеть нечто особенное, но нельзя увидеть что-то необычное в обычно предмете, когда смотришь на него погружённый в свои, совершенно обычные проблемы.
Алма стояла в самом углу комнаты и наблюдала за Крайтом и Глафнегом. Маг сидел около окна, через которое не поступало и капли лунного света, всё небо перекрывал ливень. Он медленно курил, выпуская дым в маленькую приоткрытую форточку. Она смотрела на спящих Алекса и Кайла, видела, что Эт ворочается, он не спит, видимо эта ночь никому не даёт покоя.
Она опустила глаза. Она чувствовала, как её осаждает отчаянье. Такое простое, открытое, без всяких масок и притворства, открытое всем чувство угнетения и гнили внутри. Алму съедали вопросы о Глафнеге, она видела. Чувствовала, что с ним что-то не так, но никак не могла понять что именно.
Ей было безумно противно сидеть здесь, она ощущала себя, как белое пятно среди грязи, и, что самое интересно, хотела так же себя запачкать.
Поднявшись, Вашингктон тихо подошла к Глафнегу и села рядом с ним, она понимала, что мало хорошего надо ждать от этого их разговора, но не могла его не начать:
- Глафнег, что-то не так? – едва слышно спросила Алма, аккуратно обнимая его одной рукой.
- С чего ты взяла? – произнёс маг, одновременно выдыхая дым.
- Я не знаю, мне так кажется…
- Я просто не знаю, чего хочу от жизни сейчас, вот и всё.
- Понимаю. Сама чувствую почти то же самое, только теперь это не просто пустое проживание дней, а желание попробовать то, что ещё не пробовала никогда.
- И чего ты сейчас хочешь? – Глафнег посмотрел на внучку.
- Не знаю, чего необычного. Пойти и напиться, всё!
- Так иди.
- Ты серьёзно? – спросила Алма, приподняв бровь.
- Поверь, скоро ты сама поймёшь, что тебе нужно, а что нет. Поэтому, пока есть время…, я в твоём возрасте тоже пытался примкнуть ко всякой дряне. Ни к чему кроме этого не привык, - указал на трубку в руке.
- А что Это даёт?
- Не знаю, просто… Этот дым, … когда его вдыхаешь, он приторно оседает внутри, становится горячо и горько. Таким образом, заглушается что-то другое. Нечто большее, больное, не дающее покоя, и, что самое ужасное – невидимое. Это как невидимый враг, с которым бесполезно сражаться, пытать ударить, он есть, но его нет. Он – это ты. А что сделаешь с собой? Закуришь, вдохнёшь дым, надеясь сделать ему больно. И всё равно тебе, тебе больно.… Эти две боли никогда не сравнятся, и не удастся заглушить вой лезвием, воздух невозможно порезать.
- Я бы не хотела, чтобы ты испытывал подобное, - едва слышно прошептала Алма, обнимая Глафнега и ещё аккуратнее и крепче, - я не знаю, что тебя так мучает.
- А что же мучает тебя? Почему хочешь этого?
- Мне противно то, кем я стала. Почему после академии я изменилась? Помнишь, ты говорил о внешних изменениях? Я раньше не заметила их, потому, что не было желания и возможности, - прошептала она.
- О чём ты? – тихо в один голос просили Глафнег и Крайт. Алма не знала, в какой момент друг отвлёкся от своих мыслей и начал слушать их.
- Об этом, - едва слышно выдохнула слова девушка. Встала, вышла на середину небольшой комнаты и выгнула спину в идеальную осанку. Тем самым словно выталкивая из себя крылья. Да, она уже давно заметила изменения в них, в одну из ночей за время их похода.
- Алма, - Крайт уже не мог говорить так тихо, как раньше, - что с твоими крыльями?!
- Я не знаю.
Вашингктон медленно выгнула шею и посмотрела через плечо на крылья. Это уже были не те два небесных создания, сопровождающие её всегда, нет. Крылья, доставшиеся ей словно от чёрной птицы, пропали. На их место вступили два отяжелевших крыла, словно летучей мыши. Перепонки между тонкими костями крыльев просвечивались, однако, чешуя была безумно жёсткая и прочная, как броня, кроме того, такими крыльями можно были легко поранить, поскольку на ощупь они были как наждачная бумага!
Она замялась. А в голове звучали слова Глафнега «Люди меняются внешне после тяжёлого удара». Вашингктон злилась, злилась на себя за то, что позволила кому-то подойти так близко и ударить. Она поняла, что нельзя вообще никого из людей подпускать близко. Но, ведь и так, и так невозможно жить!
- Я… пойду в бар.
Быстро сказав это, Алма вышла из их крошечного номера, быстро втянув назад крылья. Пройдя по тёмному коридорчику до конца, она спустилась вниз, едва не упав на лестнице, та была слишком крутой.
Первый этаж был наполовину забит людьми. Только девушка, осмотрев всё помещение, так и не поняла, на какую половину, которая прибавляется, или на ту, которая исчезает? Впрочем, каждый валяющийся пьяный человек был для Алмы исчезнувшим.
- Что будете? – спросил у Вашингктон бармен.
Осмотрев его, девушка поняла, что единственная трезвая в этом зале, в прочем, низкий человека, грубого, медвежьего телосложения, хоть и пах, словно его макнули в продукты ликёроводочного завода, всё же был в сознании, и соображал здраво, и даже говорил ровно и чётко.
- А что есть?
- Для Вас, Марина, достану даже, если захотите, шнапс.
Голова девушки резко дёрнулась от зала к человеку. Теперь она узнала его!
- Лок?! – Вашингктон не верила в это! Сколько они не виделись? – Я в последний раз встречалась с Вами в академии!
- Да. Тогда все узнали, что ваш друг – оборотень.
- Не надо об этом.
- Всё обошлось.
- Нет, всё кончилось плохо. Вся эта история с академией – самая большая ошибка в моей жизни.
- Нет. Ошибка была бы совершена, если бы вы позволили утонуть человеку, убить то чудовище - аниото…
- Это всё бред! Он ни чудовище! Он никогда никого не трогал, не убивал… в отличии от меня.
- Но ведь когда-то и Вам были противно убивать. Всё происходит впервые. Совершение убийства – потрясение для любого.
- …и он начинает твердить себе «я убил. Я убил», - выдохнула последние слова Алма. Она аккуратно опустилась на высокий стул у барной стойки и сказала, - Лок, я буду шнапс.
- Повезло Вам, Марина, - продолжил рассуждение о жизни и смерти Локон, вернувшись уже с бутылкой, - будучи живым, я только и мечта о том, чтобы пить, и не пьянеть!
Он протянул Алме небольшой стакан, наполненный наполовину.
- Что это? – спросила девушка, поворачивая ёмкость в руке.
- Киршвассер. Очень хорошая разновидность шнапса, между прочим.
- …а что Вы там говорили, по поводу «пить и не пьянеть»?
- Ну, вспоминайте же, Марина! – словно пытаясь разбудить её, произнёс Локон, - русалки не чувствительны к жидкостям. Им очень трудно запьянеть. По крайне мере, сколько я русалок знаю, ни одна не была пьяна за всю свою не короткую жизнь.
- Выпьете со мной? – спросила Алма.
- А почему бы и нет. Ведь теперь мы с Вами в равных условиях.
Локон огромной рукой поднял бутылку и налил себе прозрачной жидкости чуть ли не до самых краёв стакана.
- Брудершафт? – предложил он.
- Думаю, что никогда не смогу себе этого позволить с Вами, - улыбнулась девушка и один глотком выпила содержимое. Алма представляла себе это не так. Полость рта чуть жгло, затем теплом обдало горло, настолько резким, что девушка передёрнула плечами.
Взгляд Локка нельзя было описать, просто гордость и восхищение! Осушив так же, одним глотком, свой стакан, он налил её столько же себе и Алме.
- Не хотите теперь продолжить разговор о смерти?
- О первом убийстве? Об этом неприятно говорить, впрочем, как и совершать это впервые. Я старалась не запоминать тот день. Не вышло. Стараюсь не вспоминать. А все только об этом и спрашивают. Хорошо. Просто убив впервые, я не осознала этого, - произнесла она жёстко, - мне было плевать на него. Убийство – очень интересная вещь. Это никакая не магия. Чистейшая загадка природы и волшебство – драконье золото. А вот задумайтесь, и признайтесь, это одно и то же! Дракон всегда должен существовать. Умер один – его сокровища нашёл другой, полюбил, и стал драконом. Убийство имеет ту же суть. Ты, ещё с чистыми руками, не перепачканными в мести и крови, подходишь, и лишаешь жизни убийцу – дракона, и тем самым ты становишься убийцей. Ты – это дракон, - Алма усмехнулась, - как интересно! Магия и не магия – одно и то же.
Она запрокинула голову, выпила ещё одну половину стакана.
***
Алма искренне удивилась тому, что на следующий день ничего не было. Сколько она вчера выпила? Они с Локоном уговорили вместе целую бутылку… или две? Всё равно преимущественно пил Лок, а потом она так и заснула внизу. На небольшой мягкой банкетке, но она, же была в полном сознании и когда засыпала, и когда проснулась! На утро не последовало ни тошноты, не головной боли, ни сонливости. Только странно отталкивающе пахло киршвассером.
========== Ланс ==========
Поход продолжался. Девушка больше не говорила о своих крыльях с отрядом, а Алекс, понимая это, то и дело отвлекал её посторонними разговорами, причём настолько бессмысленными, что они давали Алме счастье. Она так любила слушать рассказы Алекса о том, что будет, когда кончатся эти скитания, эта война. За всё время странствий, девушка поняла самую главную вещь – важно иметь мечту, и чем больше она похожа на несбыточную, тем приятнее человеку с ней жить.
- …Знаешь, - говорил он часто, - мы же идём к морю! Там недалеко от побережья расположена наша Лига! Там, как раз, сейчас находятся мои родители. Здорово, что я увижусь с ними! Хоть и недолго.
Алма не могла отрицать, ей становилось легче и веселее, слушая красочные рассказы Александра о будущем, но не могло волновать другое, то о чём сложно было рассказать кому-то. Алекс не понял бы её, а Глафнег… почему девушка не хотела разговаривать с ним о Стронциях, он был с ними знаком слишком плохо, чтобы понять, а Алекс, наоборот, слишком хорошо.
- Мы уже скоро придём, - прошептал Глафнег ближе к вечеру, после такого пути даже Алма начала уставать. Она даже не могла сразу и наверняка ответить какой день они уже в пути.
- И как пройдём по владениям Неметона? – спросил вдруг Эт. - В последнем поселении я слышал чей-то разговор о том, что Владыка запретил свободный вход на его территории.
- Думаю, следует дождаться ночи, пройдём через реку вброд, а дальше лесом. Они не станут ожидать от нас такого направления, и, есть вероятность, что мы не попадёмся…
- Но у них, же охрана по всей границе, и потом эльфы обладают обострённым слухом и видят, мало того, что за многие мили, но ещё и ночь, не хуже ночных зверей, - тихо сказал Крайт.
- Я согласна с ним, - Алма посмотрела в сторону реки и продолжила. - Даже, если я тебя правильно поняла, Глафнег, мне удастся провести вас по реке незамеченными, как мы сможем выйти из их владений? Река уходит в сам замок Неметона, то есть туда, куда мы путь явно не держим.
- Как ты узнала?
- Это очень просто Кайл, я чувствую изгибы воды, отсюда, конечно, слабо, но, тем не менее, я чувствую, как прохладная вода теплеет, оказавшись под древесными сводами замка, как её касается воздух, наполненный чужим дыханием. Это не на улице, уже нет. Нам туда не надо.
- А может лучше наоборот? – предложил Эт.
- Это как? – Глафнег с недоверием и интересом посмотрел на него.
- Алма может нас перенести по небу на крыльях. По одному и так…
- Нет, - резко возразил маг, - они её заметят и подстрелят как дракона или дикую птицу, или, ещё хуже, разглядят в небе, что это магиня на крыльях, словно у летучей мыши. Ничего хорошего это не сулит ни нам, ни Алме.
- Я голосую за попытку пройти вброд, - сказал Александр. - Если заметят, придётся вступить в бой, но это крайние меры, наша задача – покинуть их земли, за их пределами они уже не властны.
- Я тоже придерживаюсь варианта «вброд», однако, - Крайт обратился к Алексу, - они могут гнать нас после своих границ сколько угодно, ведь мы могли уйти с их границ не без добычи. Только нам известно, что мы преследуем не это.
